Своего рода шедевр маленького рассказа. Как и многие рассказы Паустовского тех тет. Он не пытается научить чему-то, сформировать позицию. Он просто лечит душу. И ведь создавался во времена большого террора, который действительно задел многих, и многими поддерживался. А это рассказ вне времени. Рассказ о вечном. О том, что существует всегда, при любом строе, и при любом порядке останется. Ничему не поддаваясь, ничего не отрицая, ни старого, ни нового. Рассказ о том, что любовь к Родине, большой или малой, не имеет никакого отношения к ненависти. О том, что надо просто остановиться ненадолго, успокоиться, проникнуться. И всё станет на место.

Этот сборник создал жанр классического детектива. «Этюд в багровых тонах» и даже «Знак четырёх» только закладывали его основу. Здесь разработаны правила игры для разных ситуаций. При этом ни одно правило не возведено ещё в догму.

Сборник принёс всемирную известность и герою, и автору. Рассказы все разные, и уровень их, конечно, отличается. На мой взгляд, лучший из всех – «Союз рыжих», наименее удачный – «Тайна Боскомской долины». Но в целом – замечательная вещь.

Теперь немного статистики. В первом сборнике клиент (как частный случай – полиция) получает удовлетворяющее его решение в пяти рассказах из двенадцати. Преступника арестовывают только в одном рассказе, и ещё в одном он погибает. Во втором сборнике клиент получает удовлетворение в семи случаях из одиннадцати. Арест преступников следует в одном случае. То есть, это не случайность. Принцип правового государства, в соответствии с которым надо добиться неукоснительного исполнения законов, независимо от их качества, и засудить всех, кто эти законы нарушает, для Шерлока не существует.

Тогда для чего он работает? Ради заработка? Деньги Холмс берёт, только если у клиента их заведомо больше, чем у него самого. И то не всегда. Ради удовольствия от процесса? Несомненно, но не только это. Ради торжества справедливости? Да, но это не самоцель. Не все решения сыщика можно считать справедливыми. Принципы Холмса можно попробовать сформулировать так: помочь тем, кому можно помочь, защитить тех, кто нуждается в защите, и простить тех, кого можно простить без угрозы для окружающих.

Вряд ли Шерлок Холмс смог бы ужиться в современном обществе, основанном на жёсткой регламентации, тотальной лжи и погоне за наживой. Причём не ужился бы ни в одной стране, включая родную Англию. Возможно, в этом один из секретов вечного, теперь уж точно вечного обаяния этой книги. Окно в мир, где было много плохого, но дышалось легче.

Жути здесь никакой нет. Есть сборник историй, в меру интересных, в меру фантастичных, в меру правдоподобных. Бушков, как составитель, включил сюда несколько своих рассказов, простых, но весьма удачных. Они потом вошли и в другие его сборники.

Больше половины историй принадлежат Андрею Буровскому. Он подчёркивает, что опирается на факты, соответствуют они теориям или не соответствуют. Говорит о том, что сам видел или от кого-то слышал (или, возможно, сам мог видеть или слышать). Избегает категоричных выводов там, где материала для них недостаточно. Это пока дело касается конкретных случаев. Как только речь заходит об общих вопросах, автора начинает заносить в духе «России, которой не было». В эти моменты возникает образ человека самодовольного, агрессивного, почитающего всех инакомыслящих болванами. Охотно допускаю, что этот созданных самим автором образ не имеет ничего общего с реальностью, но вот так получилось.

Третью часть сборника составляют рассказы разных авторов. В основном они вполне читаемы. Ввела в ступор история о компании пятиметровых (!) снежных людей, беседующих меж собой на русском языке. Это ж сколько водки надо скушать. После этой истории даже захотелось бросить сборник. Но последующие рассказы того же автора исправили впечатление.

Что касается пятиметровых йети, это, вероятно, просто мимолётная насмешка над читателем. Чтоб не верил уж всему, что здесь рассказывают.

Завершающая часть исторической трилогии Сенкевича получилась самой компактной, самой трагичной и самой человечной. Она, собственно, делится на три полусамостоятельные повести, примерно равные по размерам. Женитьба Володыёвского (1668), жизнь на турецкой границе (1671) и осада Каменец-Подольского (1672). Почти все герои прежних книг сошли со сцены или появляются эпизодически. Вообще-то, хотя трилогия превратилась в польский национальный эпос, этнических поляков здесь очень мало. Почти все персонажи происходят из русской шляхты и помнят об этом.

В третьей книге черты собственно эпоса сходят на нет. Масштабных исторических сцен немного. Самое крупное событие, осада Каменец-Подольского, занимает формально то же место, что аналогичные события в первых двух книгах – осада Збаража и осада Ченстоховы. Но теперь сознательно выбран эпизод, который не может принести славу одряхлевшей Республике. Крепость, действительно неприступная, пала, когда ещё могла держаться. Лучшие гибнут. Трилогия, на этом завершается. Правда, Сенкевич не удержался, добавил в эпилог битву при Хотине, которая не имеет отношения ни к сюжету, ни к судьбе героев. Но это только, чтобы не заканчивать на совсем уж минорной ноте.

А сами герои выглядят лучше, чем в первых книгах. Там они больше напоминали суперменов, и само повествование было слишком уж пафосным. Здесь пафос тоже присутствует, но люди похожи на людей. Им бывает страшно, больно, тяжело, они устают, им жалко окружающих, иногда даже врагов. Они мирятся с недостатками ближних. Радуются из-за пустяков. Девушка страдает от несоответствия реальной жизни рыцарским поэмам. Люди постарше с горечью вспоминают о собственных глупостях и собственных жестокостях. Супруги мучаются из-за бездетности. Раньше этой проблемы в трилогии как-то и не возникало. И разным людям, в том числе не самым умным, приходит в голову, что бесконечная война, которой они отдали уже четверть века, по сути, война братоубийственная. А настоящий враг, готовый уничтожить всех, вот он, уже в дверях.

В аннотации к книге приводится мнение английской прессы. Автор является лучшим автором классических детективов в современной Англии и обладает удивительным чувством юмора. Несогласие с этой характеристикой и заставило написать отзыв.

Прежде всего, это не классический, а чисто полицейский детектив со всеми присущими этому жанру недостатками. Другое дело, что британские полицейские в отличие от всех прочих знают, что прав у них не больше, чем у остальных граждан, и ведут себя соответственно. Во-вторых, юмор очень слабенький. Правда, английский юмор за последние десятилетия вообще очень сильно сдал, и автор не может нести за это ответственность. Сюжет не вызывает особого интереса. Слишком далека жизнь в английской провинции от наших реалий. Едва ли не дальше, чем в советские времена. А интрига не настолько захватывает, чтобы не обращать на это внимания.

Отзыв вышел слишком уж негативным. Нет, детектив на самом деле вполне читаем. Особенно удались подозреваемые второго плана. Но если уж читать Грэнджер, то лучше что-то из серии Мередит + Алан. Или, ещё лучше, её викторианские детективы.

Писатели конца девятнадцатого века оценивали природу страха примерно одинаково. Страх исходит от загадок. Для образованного человека тех лет ясно было почти всё. Намного больше, чем нам. Если что-то не укладывается в ясную картину мира, это уже страшно. Вот и Чехов вслед за Тургеневым и Мопассаном написал на эту тему совсем короткий рассказ из трёх историй. Из них первая – настоящий шедевр.

В ночи на колокольне горит огонёк. Там гореть ничего не может. Даже оптическая иллюзия исключена. И человеку, достаточно храброму, умному, хорошо образованному, становится страшно. Страшно из-за того, что огонёк не укладывается в его картину мира. Так страшно, что хочется поскорее бежать, и подальше.

А привёл его в чувство неграмотный деревенский парнишка. Он-то, по идее, должен быть суеверен. Для него окружающая тьма должна кишеть нечистой силой. Но, с другой стороны, для мальчика область неизвестного велика. И он знает, что страшного там мало. И на испуганный вопрос: «Видишь? Что это там?» спокойно отвечает:

— А кто его знает.

И спокойно продолжает путь.

Действительно, чего бояться?

Сильно подозреваю, что Максима Чертанова или, по крайней мере, его соавтора зовут на самом деле Дмитрий Быков. Те же окололитературные темы, склонность к исследованию и созданию мифов, неожиданные ракурсы, лёгкие беззлобные провокации, эрудиция в сочетании с оригинальностью. Но тема всё же не его. Отсюда и результат ниже обычного.

Собственно, автор пишет не столько о Разине, сколько о взглядах разных писателей на Разина. Примерно половина текста – цитаты из художественной литературы. Нет, есть ссылки и на источники, и на сухие исследования (Соловьёв, Вернадский), и на исследования с примесью беллетристики (Костомаров, Сахаров), но, в основном, на романы. То есть, на чужие фантазии. Понять можно – документов о Разине не так уж много, а домыслов в избытке. Собственно, автор и указывает свою главную задачу – разобраться в мифах о Разине. В результате страдает история. Даже главное событие разинской эпопеи, поход по Волге, занимает меньше места, чем разбор сомнительной истории о персидской княжне. А мифы всё равно остались при своём.

В целом книга хорошо написана и читается с интересом. При этом разделяет все недостатки (для кого-то, может быть, достоинства) современной версии ЖЗЛ. Бесконечные цитаты, занимающие основную часть текста. Частичная замена истории историческими анекдотами. Внимание к несущественным для истории деталям. Полное невнимание к общей картине эпохи, составлявшей сильную сторону старой ЖЗЛ. По мне, лучше удалась биография Разина именно в старой ЖЗЛ, написанная Сахаровым. Там, конечно, имели место обязательные ритуальные кивки в сторону теории марксизма. Но мы тогда хорошо умели отделять информацию от идеологии.

Как известно, маркиз де Сад считал себя философом, причём предельно продвинутым. Философия его довольно проста. Все моральные, этические, религиозные, социальные ограничения – просто лицемерные выдумки. Люди, способные переступить через них, и есть абсолютно свободные господа и дамы. Они могут делать всё, что вздумается, с прочими людьми, если захотят (а захотят обязательно). То есть, абсолютная свобода неотделима от абсолютного рабства. И это правильно. Научная аргументация этой идеи на уровне газетной агитки с соответствующей дозой вранья. Эта несложная философия облачена в форму совсем уж простенького авантюрно-эротического романа.

Собственно, садизма как такового в «Жюстине» не так уж много, и он по нашим временам не впечатляет. Впечатляет обилие пошлости. Бедную девочку все стараются опустить как можно ниже с помощью всевозможных извращений. Даже не думал, что в восемнадцатом веке знали уже столько извращений. Выбраться из этого ада невозможно. Общее впечатление отвратительное.

Конечно, нас садизмом не удивить. А представим современников де Сада, людей близкого социального положения. Как люди просвещённые и прогрессивные, они считали своим долгом знакомиться с современной философией, хотя гораздо охотнее читали эротические книжки с картинками. И вдруг такое открытие. Оказывается, надо не прятать такие книги подальше, а, наоборот, держать их на самом видном месте. Не надо мучиться над Кантом, притворяться, что понимаешь Фихте. Можно со знанием дела рассуждать в самой продвинутой компании о самой прогрессивной в мире философии. Как по мне, такая философия на уровне ложа в сто раз хуже простого садизма из Интернета.

А кончилось всё печально. Когда к власти пришёл Наполеон, де Сад послал ему полное собрание своих сочинений, снабдив его особым посвящением. Вот, пришёл, наконец, человек, способный оценить мои идеи по достоинству. Наполеон книжки пролистал, особенно возмутился посвящением и приказал: автора отправить в крепость пожизненно, а его сочинения запретить навечно. И этот запрет сохранял силу во Франции почти 200 лет, дольше, чем в любой другой стране. Уже одна эта история достаточно говорит об уме маркиза.

В Испании, насколько мне известно, «Поэму о Сиде» проходят в школе. Значит, перечитывают не чаще, чем у нас «Слово о полку Игореве». А ведь герой действительно интересный и при этом актуальный и сегодня. Он воевал и за христиан, и за мусульман. При этом пользовался уважением и тех, и других. Перес-Реверте решил пересказать историю в духе, понятном нашим современникам. Собственно, только один эпизод, не самый важный в биографии героя, зато актуальный в наши дни. Сид в новом романе должен быть привлекателен для современных европейцев и при этом всё-таки похож на реального Сида. Что получилось?

Упор сделан, конечно, на толерантность героя. Пока Сид Переса-Реверте совершает поступки, в том числе толерантные, он, в общем, убедителен. Как только он начинает объяснять свои мотивы, всякое доверие исчезает. Лучше бы не объяснял.

Современники считали Сида человеком милосердным (добросердечным, гуманным – для каждого столетия свой термин). Сид в романе действительно милосерден в духе XI века. От некоторых его поступков пробирает дрожь, хотя друзья и враги считают их вполне естественными. Зато другие кажутся в наше время непоследовательными. Надо бы пожёстче, в данном случае. И здесь хорошо видно, насколько понятие гуманности (милосердия) в XI веке отличается от понятия XXI века. Это, пожалуй, самая сильная сторона романа.

А чего нет совсем, так это понятия о чести. Реальный Сид поражал современников прежде всего культом рыцарской чести, гипертрофированным даже для того века. Здесь этого нет, от слова «вообще». Понятно, если в нашем веке что-то совсем неактуально, так вот именно это понятие.

А в целом, к сожалению, подтверждается тенденция постепенного снижения стандартов книг Переса-Реверте. Уже «Капитан Алатристе» оказался даже не на ступеньку, а на целый лестничный пролёт ниже «Кожи для барабана». «Осада» на ступеньку ниже «Капитана Алатристе», «Добрые люди» ниже «Осады», «Фалько» ступенькой ниже «Добрых людей». А «Эль-Сид», к сожалению, разместился ниже «Фалько».

Христианский постмодернизм. Если такое возможно.

Перед нами история острова, связанного с остальным миром и всё-таки соблюдающего некоторую дистанцию. Так же, как и в нашем cсобственном случае. История рассказана голосами хронистов разных времён. Хроника дополняется замечаниями переживших своё время свидетелей. Слышатся библейские истории, древнерусские летописи, байки советского и постсоветского времени. Видны отсылки к «Истории одного города», «Острову пингвинов», даже к «Ста годам одиночества». У Маркеса тоже история человечества сливается с историей одного города и одного человека. И всё-таки здесь другое. Книга Салтыкова-Щедрина пропитана раздражением в адрес начальствующих и подчиняющихся. Роман Франса – тонкой, а иногда и не очень тонкой иронией по отношению к тем и другим. Роман Гарсиа Маркеса – беспощадностью по отношению к окружающему миру. А у Водолазкина история основана на любви к людям. Не к народу, а к людям. Той любви, которая в представлении автора неотделима от любви к Богу.

Брал эту книгу с опасением. Боялся сложностей с восприятием текста. Нет, текст глотается исключительно легко. В рассказах хронистов присутствует нередко даже упрощение, местами до уровня лубка. Но замечания пережившей свой век пары ставят всё на своё место. Они выводят роман на другой уровень, несводимый к исторической притче. Двое добрых, мудрых, спокойных, счастливых, несмотря ни на что, людей. Счастливых, несмотря на все безобразия окружающего мира и собственные глупости. Людей, способных сделать мир чуть лучше и даже, может быть, спасти его. Хотя для своего ребёнка я пожелал бы всё-таки другого счастья.

Один из лучших детективов Агаты Кристи. В серии о мисс Марпл — точно самый лучший. Мне повезло в первый раз прочесть его ещё до знакомства с экранизациями. Большинство загадок так и не смог правильно разгадать, даже после третьего убийства.

Персонажи получились живыми, не вполне обычными и при этом убедительными. Доставляет удовольствие сам текст, мягкая игра автора с героями. При всём этом, при всей запутанности сюжета, книга получилась вполне реалистической. Отдельное спасибо за отсутствие детских песенок и считалок, вплетённых в сюжет.

Но самое лучше — атмосфера романа. Послевоенная Англия. Великая Британия никогда уже не будет жить так, как во времена своего величия. После войны прошло пять лет, а всё ещё действуют продуктовые и промтоварные карточки (у нас их уже отменили) и запрет на покупку валюты. Но англичане упорно стараются сохранить прежний образ жизни. Невзирая. Уже одно это упорство заслуживает уважения.

Свой последний детектив о мисс Марпл Агата Кристи писала, когда ей самой перевалило за 80. Это ощущается. Нет былой лёгкости. Нет едва ощутимой иронии, характерной для многих её вещей. Сюжет основан на крайне неубедительной предпосылке. Сама мисс Марпл постоянно ощущает возрастные недомогания и не может уже вести следствие так, как раньше. Вообще-то, она десятилетиями не менялась, а тут вдруг сразу постарела. Бывает. И впервые, пожалуй, ощущается неприязнь автора к героине. Возможно, не совсем неприязнь, но, как минимум, сложное отношение. Министр внутренних дел, то есть, человек, привычный ко всякому, говорит после беседы со старушкой: «Я никогда в жизни не встречал такой страшной женщины».

Конечно, Россия не Англия. Нас такой бабусей не испугаешь. Но, если задуматься, становится жутковато от её холодной справедливости.

На склоне лет великий историк сочинил два маленьких очерка из альтернативной истории. В первом сценарии царь Македонии Филипп II и персидский шах Артаксеркс III счастливо избегают покушений. Филипп создаёт мощную устойчивую империю в Восточном и Центральном Средиземноморье. Артаксеркс преобразует остаток Персидской империи в не менее устойчивую и продвинутую державу, соперника-партнёра Великой Македонии. Историки будущего воздают хвалу обоим монархам и считают такой вариант единственно возможным. Во втором сценарии Александр Македонский доживает лет до 70, покоряет Италию, Карфаген, Индию и Китай. Его держава живёт вечно, а наследники захватывают весь Земной шар. Историки будущего восхваляют Александра и доказывают неизбежность такого хода событий.

Сам Тойнби, конечно, не верил в подобное. Первый вариант ещё имел шансы. Филипп действительно ставил перед собой крупные, но реальные цели, и всегда доводил дело до конца. Что касается Александра, то он как раз умер вовремя, не успев развалить свою державу ещё при своей жизни. Это понятно любому дилетанту. Тойнби просто написал пародию на приверженцев детерминизма среди своих коллег. На тех, кто подробно обосновывает закономерность и неизбежность каждого события в прошлом, но почему-то не может дать верный прогноз на будущее.

Очерки были написаны, когда жанр альтернативной истории делал свои первые шаги. Тогда они воспринимались, надо полагать, адекватно замыслу. Теперь, когда АИ переживает свой расцвет (или уже закат?), очерки воспринимаются иначе. Скорее, как пародия на слишком лихих альтернативщиков.

Молодое поколение в этой повести как-то малоинтересно. Возможно, из-за того что Пушкин построил её по всем канонам тогдашней романтической литературы. Владимир – классический благородный разбойник. Все его поступки прекрасно просчитываются. Маша – такая же благородная девушка, влюблённая в оного разбойника. Её поведение в финале идеально вписывается в этот образ. Вот старшее поколение интереснее.

Дубровский-старший и Троекуров-старший служили вместе. Люди одного примерно возраста, и начинали в одних чинах. Дубровский вышел в отставку поручиком. Троекуров, всего через несколько лет, генерал-аншефом. Четырёхзвёздный генерал. Дослужиться за несколько лет от поручика или капитана до генерал-аншефа – для этого даже в те времена требовались исключительные заслуги и способности. Ушёл в отставку сравнительно молодым, на пике карьеры. И начал самодурствовать. Не мог отвыкнуть от власти над людьми. А поскольку возможностей и дома хватало, то и доставалось всем, и крепостным, и вольным слугам, и чиновникам, и соседям-помещикам. Но, что интересно, никто его стороной не объезжал.

Дубровский дослужился только до поручика. То есть, реализовать себя на службе не смог или просто поленился. Из таких вот поручиков в отставке, недовольных судьбой, и получались обычно самые жуткие крепостники. Поселившись в маленькой деревеньке, стал самодурствовать так же, как Троекуров. Только масштабы помельче. Если он наехал на чужих крепостных, можно представить, как обращался со своими. Смог бы, поиздевался бы и над соседями, только они к нему не заезжали. Незачем. Тот же Троекуров малого масштаба, и даже, пожалуй, пострашнее. Только Троекуров ударился в самодурство из-за утраченных возможностей, а Дубровский – из-за нереализованных. Как угодно, но Троекуров мне даже симпатичнее, если уж выбирать.

Вообще-то, книги Джейн Остин — не моё чтение, в силу пола, возраста и особенностей характера. Но «Нортенгерское аббатство» читал с удовольствием. На первый взгляд напоминает пародию на дамский роман. Только дамских романов в современном понимании тогда ещё не было. Это блестящая пародия на готический роман. Он как раз на вершине популярности. Юная девица из семьи среднего достатка зачитывается готическими романами. Мечтает о хорошем женихе, что вполне естественно. Мечтает несколько повысить свой социальный статус, что тоже понятно. И ещё она мечтает о приключениях в духе своих любимых романов. Мечтает и боится. Притом девушка действительно хороша, вызывающая симпатию. И вот подруга приглашает её с собой на модный курорт. Потом её приглашают погостить в генеральском поместье,бывшем аббатстве. И девице постоянно кажется, и на курорте, и в аббатстве, что она попадает в ситуации из готических романов. А всё объясняется гораздо проще — капризами, слабостями и элементарным хамством окружающих её людей. Тех, кто может позволить себе хамство. Но какой-то остаточек загадки сохраняется.

Собственно, не убийство, а убийства. Пуаро обычно завершает дело после третьего убийства.

Как классический герметичный детектив – почти идеально. Расследование ведётся, исходя из поступков и отношений персонажей. Рояли в кустах отсутствуют. Все полезные детали вовремя показаны читателю, хотя он их может и не заметить. События разворачиваются в сравнительно узком кругу. Теоретически убийца мог притвориться членом команды. Мог спрятаться в трюме. Мог сопровождать пароход по берегу и появиться на борту незамеченным. Но все понимают, что правила в данном случае будут соблюдены. Преступника или преступников надо искать среди десятка-другого пассажиров, названных по именам.

И, главное, роман просто хорошо написан. Увлекает, даже при повторном чтении.

Несколько портят впечатление мелодраматические эффекты. Пролог вообще напоминает конспект второсортной мелодрамы. Дальше её элементы начинают теряться в потоке событий, но не исчезают. Без них не получилось бы данной истории. Собственно, ничего страшного в этом нет. В «Лощине» элементы мелодрамы превращают роман в шедевр, хотя стоят особняком от собственно детективной линии. Здесь они, наоборот, снижают уровень. Может быть, как раз потому, что неотделимы от основного сюжета.

Малоудачный шпионский детектив Агаты Кристи. Похоже, что в 1941 многие англичане ещё не до конца поняли, что такое война с Гитлером, и чем она может обернуться для каждого из них лично. В романе даже британская разведка этого не понимает. Найти главное шпионское гнездо поручают дилетанту. Мол, нас они всех знают, в лицо и по имени, а Вы человек неизвестный, у Вас всё получится.

Конечно, британская разведка работала совсем на другом уровне. Думаю, и Агата Кристи об этом знала или догадывалась. Но писать правду об этом во время войны не решился бы никто. Даже в военном романе Грэма Грина, профессионального разведчика, операции проводятся примерно на том же уровне, с поправкой на другое мироощущение автора. В общем, не верю. И современники вряд ли верили. Но написано, как всегда, хорошо, и роман получился вполне читабельным.

Скучная и неубедительная книга. Даже на фоне основной массы сочинений о корректировщиках истории. Единственный, пожалуй, плюс – автор на техническом уровне старался соотнести желаемое и возможное. Не всё удаётся сделать сразу, и не всё работает так, как хотелось бы. Но результат немыслимо хорош. Правительства дружеских и враждебных держав принимают невозможные по тем временам решения, угодные автору. Японская армия разбита силами практически двух дивизий. Дивизии, правда, элитные. (А, кстати, кто будет обучать солдат 1904 на уровне спезназа 2015? Где взять учителей?) Но даже киношный спецназ не смог бы уничтожить трёхсоттысячную японскую армию. Японцы тоже воевали неплохо. Флот же начисто уничтожает вообще всех врагов, уступая им численно и обладая лишь незначительным техническим превосходством, а затем оккупирует половину Японии. (Какими силами? На островах бы сражались миллионы).

Военно-техническая часть ещё туда-сюда. То, что касается внутренней политики и социальных отношений, никуда не годится. Один-единственный попаданец, разбираясь в ситуации на уровне среднего студента из другого мира, полностью перестроил империю. Не только политику, но и экономику, социальные структуры, даже менталитет всех классов. В реальности для перестройки менталитета понадобилась затяжная, кровавая и крайне непопулярная война, революция со сломом всех общественных структур и жуткая мясорубка гражданской войны. Да и тогда новый менталитет не насаждался сверху, а вырастал снизу. Но императору из будущего всё нипочём. Достаточно написать новые законы и перестрелять какое-то количество представителей элиты, чтобы устранить потенциальную оппозицию. Но на место оппозиционеров, известных из учебников будущего, придут другие, о которых в учебниках не написано. А строгость законов в России, как известно, компенсируется необязательностью их исполнения. Для новых же законов найти исполнителей просто не удастся. Ни в одной общественной прослойке.

Что касается идеи, могу сказать только одно. Тоталитарный режим, воспринявший ряд постулатов современного либерализма, есть самое кошмарное, что только могут придумать идеологи.

И, наконец, просто скучно.

Идеологически правильные критики XIX века относили Печорина к «лишним людям». Самые радикальные из них называли «лишними» тех, кто не хочет бороться с самодержавием. Чуть менее радикальные считали «лишними» тех, кто в условиях самодержавия не может найти применения своим способностям. Так ведь Печорин в этом смысле как раз не «лишний». Он вполне состоявшийся офицер, не слишком дисциплинированный, зато инициативный, храбрый, умный, прекрасно владеющий оружием. На Кавказе ему самое место.

Теперь о Печорине-человеке. Его главная особенность – он не способен никого любить. Исключение в какой-то мере – Вера, но это пережиток полузабытого юношеского чувства. Даже испытывать симпатию герой нашего времени не способен. Благодаря этой особенности Печорин оказывается не выше окружающих, как нас учили, а хуже их всех. Хуже контрабандистов, драгунского капитана, даже Азамата. Он это сам понимает. И себя, мягко говоря, не любит. Онегин, надо отдать ему должное, себя любил, ценил и уважал, хотя был не глупее Печорина. Но Онегнну и не за что было себя ненавидеть. А Печорину не надо прилагать для нелюбви к себе никаких усилий. Достаточно покопаться в душе. Это он умеет.

У писателя средней руки получился бы, вероятно, заурядный или незаурядный злодей. Гений Лермонтова превратил роман в настоящий шедевр психологической литературы. В русской литературе того времени не найти психологического романа такого уровня. Да и в мировой литературе их можно было пересчитать по пальцам. Печорин по-настоящему живой человек, способный демонстрировать всё богатство человеческой психологии. Только любить не способен, вина это или беда. Наверное, всё-таки вина. Ведь не все же вокруг такие.

Это одна из немногих попыток Агаты Кристи написать психологический роман с элементами детектива. Благодаря репутации писательницы детективная составляющая оказалась на первом плане. Вообще же это роман о людях, внезапно потерявших надёжную, казалось бы, опору, но сохраняющих по инерции прежний образ жизни. Пуаро держится как-то на заднем плане. С одной стороны, ему помогает (или мешает) чистая случайность. С другой стороны, разобраться бы сумели, вероятно, и без него.

Итак, жил-был большой клан Клоудов, располагавший приличным состоянием. Клоуды не бездельники, каждый из них занимается своим любимым делом. Занятия эти во многих случаях даже полезнее для общества, чем вынужденный изнурительный труд большинства сограждан. И вот состояние переходит в руки откровенного проходимца. Умные порядочные люди, хорошие специалисты в своём деле, оказываются беспомощными в реальной жизни и начинают канючить деньги у своего врага. К тому же война и послевоенные трудности, которые выбьют из колеи и более стойких людей. Проходимец же настолько явный, что возникает подозрение – он-то и окажется порядочным человеком, по законам детектива. Нет, первое впечатление самое верное. Но неожиданных поворотов будет много. Даже с убийством непонятно не только, кто и зачем убил, но и кого и когда убили.

Роман читается очень хорошо. Единственное, что вызвало раздражение – издательская политика. У нас умудрились выпустить роман под четырьмя разными названиями, вероятно, чтобы заработать четыре раза на одной книге. Настоящее её название – «Унесённый потоком», и оно лучше других отражает суть.

Краткая характеристика цикла и всего творчества Вудхауза — обаяние глупости. Почти все персонажи откровенно глупы. Глупее всех Берти Вустер. Но он очень хороший человек. Родственники, знакомые и даже незнакомые постоянно вовлекают его во всевозможные авантюры, одна дебильнее другой. А Берти не может отказать. Немного поспорит и снова влезает в какую-нибудь идиотскую историю. И ничего не пытается получить взамен. Легко представить, что случится, если с аналогичным предложением сунуться, скажем, к тёте Агате. А Вустера все эксплуатируют. Потому что он не только глупый (это само собой), но и фантастически добрый. Дживс же нужен, чтобы эта история никогда не кончалась. Без Дживса Вустер провалит все задания, рассорится на этой почве с родственниками и друзьями, и они не смогут его больше напрягать, а какая-нибудь из девиц женит его, наконец, на себе и уж позаботится, чтобы никто его больше не эксплуатировал. А так история бесконечная.

История действительно бесконечная. Вудхауз возвращался к ней на протяжении полувека. Причём Англия меняется, а герои нет. В одной из поздних книг Вустера уже отправляют на курсы, где учат обходиться без слуг. Слуг в послевоенной Англии почти не осталось. А герои всё такие же. Вустеру всегда под 30, столько же приятелям, девицам чуть поменьше, тёткам под 60. Всегда.

Единственный минус — относительное однообразие. Ситуации не одинаковы, но, в общем, однотипны. Поздние истории написаны с прежним блеском (я получил наибольшее удовольствие от «Брачного сезона» и «Радости поутру»), но возникает ощущение дежавю. Лучше делать перерывы хотя бы в несколько месяцев.

Чисто реалистический роман отца «магического реализма» о латиноамериканском диктаторе. И, в какой-то мере, о диктатуре вообще. Время действия — 1910-е и 1920-е годы. Место действия — что-то от Колумбии, что-то от Мексики, что-то от Кубы, что-то от Перу. Несмотря на политико-философскую тему, читается исключительно легко. Немного напрягает обилие гигантских по размерам фраз. Бывает, что одна фраза растягивается на целую страницу. Такая у Карпентьера манера. Несмотря на это, книга просто проглатывается.

Пожизненный президент, Глава Нации и пр., и пр. правит своими подданными уже не один десяток лет. Крови на нём целое море. Ворует с размахом и удовольствием. Тем не менее, однозначного негатива как-то не вызывает. Глава Нации, по замыслу персонаж зловеще-гротескный, получился у Карпентьера живым человеком. Ума даже с избытком для политика, а из фраз, брошенных мимоходом, можно составить целый сборник избранных цитат. Причём он видит, что окружающие эти фразы в большинстве случаев не поймут и даже не запомнят. В то же время немолодой уже человек может временами с головой отдаваться исполнению какой-нибудь своей детской мечты. К окружающим относится, как правило, с иронией, почти никогда не опускаясь до хамства. А противника может уважать, если тот заслуживает уважения. Старается в рамках своих понятий тащить страну к прогрессу — строит фабрики, дороги, школы, и, конечно, не забывает при этом свой карман. Искренний поклонник европейской культуры, старается навязать её своим подданным. Правда, подданные, набравшись европейской культуры, могут пожелать и европейских порядков. Нет, тут нужен сбалансированный подход.

Конечно, никакой баланс не держится вечно. Главе Нации придётся доживать свой век в милом его сердцу Париже на остатки наворованных денег. А его главный враг, укрепившись у власти, тоже начнёт пускать кровь подданным. Без этого никак.

Книга заставляет вспомнить «Понедельник начинается в субботу». Конечно, талант Стругацких выше, но повесть Житинского мне нравится ещё больше. Книга Стругацких иронично-фантастическая, книга Житинского иронично-реалистическая. Масса узнаваемых деталей, по крайней мере, для людей, учившихся в семидесятых. Сам автор заканчивал институт, Ленинградский Политех, десятилетием раньше, но сумел нарисовать картину, характерную для времени выхода книги (1976). Повесть очень лёгкая, весёлая без глупостей, светлая без лишнего оптимизма, добрая без идеализации героев. И не такая простая, как кажется с первого взгляда.

Итак, студенты добрались-таки до диплома. Теперь защитятся, никуда не денутся. И преподаватели никуда не денутся, выпустят. На самом деле жизненные проблемы с этого момента только начинаются. И дальше будут только нарастать. Это видно по прежним выпускникам, если посмотреть внимательнее. Надо бы решать свои проблемы, сохраняя порядочность и не создавая проблем другим. И лучше бы решать с пользой для дела, для людей или хотя бы для науки. Ну, у кого как получается. Впереди целая жизнь.

А лет через 15 всё изменится. Младшие и уже не младшие сотрудники лишатся возможности делать то, что умеют. Начнут превращаться в удачливых, а чаще неудачливых бизнесменов, в продавцов, экономистов, администраторов, водителей, строителей, охранников, профессиональных безработных. Но некоторые будут упорно делать своё дело. Несмотря на тьму эффективных менеджеров, на проблемы с зарплатой, на рыночную экономику и безумнейшую бюрократию, на все оптимизации, стабилизации и цифровизации. Некоторые продержатся до того момента, когда им позволят всё-таки жить и работать по специальности. Лично знаком с такими, хотя их и не очень много осталось.

Поразительно депрессивная книга. Не столько пессимистическая, сколько депрессивная. И это не взгляд героя, а взгляд автора. Герой как раз получился очень сильной личностью. Несмотря на все неудачи в жизни, несмотря на характер работы, не сломался и не озлобился. Должен бы обозлиться на весь окружающий мир, а он старается его понять, простить и даже найти долю своей вины в происходящем. Далеко не каждый на это способен.

А вот автор озлобился. Ненавидит всё и всех. Сбивается на карикатуру. В ранних книгах он был другим. И главную причину деградации Астафьев видит в современном для него городе, городе восьмидесятых. Здесь нет просвета. И деревню тоже город загубил. Вообще-то, в конкретных наблюдениях автора много правды, а картина в целом как-то не стыкуются с реальностью.

Судя по всему, автор пытался изобразить Вологду. У меня от Вологды остались очень позитивные воспоминания. Ну, каждый видит то, что хочет.

Ранний и не слишком удачный опыт Жюля Верна в жанре историко-приключенческого романа. Жертвой стала Вандейская война 1793-1795. На фоне среднего уровня этих романов в XIX веке вполне прилично. Многочисленные сюжетные повороты. Определённая жёсткость и отсутствие полноценного хэппи-энда. Много информации на исторические темы. Обычные для Жюля Верна географические описания. На этот раз они, похоже, пересекаются с воспоминаниями детства и юности автора. Но минусов не меньше. Многочисленные шаблоны, картонные герои, чудесные спасения, удивительные совпадения. Всё, что характерно для массовой литературы позапрошлого века.

Несмотря ни на что, Жюль Верн любил эту свою повесть (видимо, писал с удовольствием) и пытался переиздать. А её не издавали. Хотя подобные вещи других авторов шли потоком. Почему не издавали у нас, понятно. Явная контрреволюция. Но во Франции это не криминал. Вероятно, дело в том, что у автора очень рано сформировался имидж прогрессиста. А тут вещь не просто контрреволюционная, а глубоко консервативная. Причём консерватизм явно идёт не от конъюнктуры, а от убеждений автора. Лучше не печатать.

Первое впечатление – слишком фальшиво. Второе – человек старался писать правду. Старался.

Вроде бы, показано всё так, как было. Энтузиазм юных строителей Комсомольска. Отсутствие личного пространства, даже в душе. Запрет покидать стройку. Неимоверные трудности. Трудности проще всего списать на вредителей, и все их ищут. Труд заключённых тоже присутствует. Впрочем, многие заключённые захвачены общим энтузиазмом и создают ударные бригады. То есть, автор добросовестно изучила всё, что смогла увидеть, и постаралась передать эти впечатления так, как считалось правильным с официальной точки зрения. Надо полагать, сама её разделяла.

Ребята из романа, совершившие трудовой подвиг, симпатичны. И те, кто готовы положить жизнь за новый город, и те, кто стараются от этого уклониться. Ребята показаны очень разными. Но при этом возникает ощущение толпы, в которой трудно выделить лица. Почти все их мысли и слова об общей цели. Нет, они, конечно, дружат, влюбляются, сходятся, расходятся. Но даже в личных отношениях руководствуются общей задачей. Тот, кто захотел хоть как-то уклониться, враг и дезертир, недостойный внимания. Забыть навсегда. Никаких полутонов тут быть не может. Отклонения от магистральной линии недопустимы. Это превращение людей в толпу загубило книгу, которая могла бы стать очень неплохой.

Больше всего удивило отсутствие упоминаний о Сталине, хотя Киров присутствует даже лично. Думаю, его просто изъяли из изданий времён Хрущёва, с согласия автора или без согласия. Заменили на ведущую роль партии. Сталин как раз был бы уместен в данном случае, а многословно-слащавые парткомы показались самым фальшивым, искусственно вставленным элементом романа. Хотя они реально делали дело, но тут в них не веришь.

Можно сказать, что время такое. Многие классические романы 30х-50х имеют те же особенности. Пафос, энтузиазм, сосредоточенность на производственной теме, чёрно-белая картина мира, вредители, роль партии. Но ведь сколько среди них по-настоящему хороших книг. Хотя бы «Талант» Бека. Тоже работа, энтузиазм, и даже враг промелькнёт. Но это книга о живых людях, которые живут полной жизнью и занимаются живым трудом, получая от него удовольствие. И читается «Талант» с удовольствием даже теперь, через столько десятилетий. Никакого ощущения фальши. А у Кетлинской от него не отделаться.

Это попытка дать научно-популярный очерк истории разных стран Евразии во второй половине XII века. Хотя книга и названа «1185», она охватывает всю вторую половину века, выходя местами за эти границы. Географический охват очень широк – 22 главы, несколько десятков стран. Выпали, правда, некоторые государства, где происходили не менее интересные события – Франция, Кастилия, Магриб, Северная Индия. Ну, нельзя объять необъятное. Предпочтение автор отдаёт политической истории – это естественно, это интереснее – но всё-таки старается сохранить баланс с историей социальной. И почти всегда в центре очередной главы находится человек, далеко не всегда симпатичный. Хотя из нашего времени трудно говорить с уверенностью о чисто человеческих качествах персонажей хроник.

Главы построены по-разному. Есть главы, основанные на литературных произведениях – «Повести о доме Тайра», поэмах Низами с привязкой к его биографии, «Витязе в тигровой шкуре» с привязкой к реальной истории Грузии. Есть хроника конкретного события – дружбы и борьбы Генри II и Томаса Бекета, третьего крестового похода, истории императора Андроника, междоусобицы в Иране. Есть рассказы о довольно широком спектре событий – о наступлении немцев на славянские княжества, о междоусобицах русских князей. Есть даже археологический рассказ о цивилизации тангутов. Но практически все главы читаются на одном дыхании благодаря таланту автора, его умению видеть увлекательное даже среди самых тусклых на первых взгляд страниц истории.

Кир Булычёв (в данном случае Игорь Всеволодович Можейко) хотел, как я понимаю, показать в этой книге взаимосвязь самых далёких друг от друга цивилизаций. Взаимосвязь действительно видна. Воевали, торговали, путешествовали, переписывались, обменивались идеями и открытиями. Но получилась всё-таки немного другая картина. Созвездие множества цивилизаций, ярких, интересных, способных внести что-то своё в ход мировой истории и поучиться у других, сохраняя свою культуру и независимость.

Книга, повторяю, получилась удивительно ровной. Но несколько глав всё-таки хочется выделить. Для меня это главы о Бекете, о Японии, о Византии, о Низами, об асасинах. Кому-то другому интереснее покажутся, может быть, другие главы. Но читать советую всем.

Книга известного в своё время польского путешественника о Северной Канаде (север провинции Квебек). Рассказ о путешествии разбавляется историями о прошлом Канады и о жизни польской диаспоры. Это интересно уже из-за того, что мы мало знаем о Канаде и о её истории. Канада, конечно, с 1935 сильно изменилась, но леса Севера остаются, надо полагать, примерно такими же, как во времена Фидлера. Людей там теперь даже меньше, чем столетие назад.

Главное достоинство книги не в информации. Это удивительно спокойный и при этом захватывающий рассказ о природе и людях. Ничего, вроде бы, не происходит. Нет каких-то особенных стилистических удач. И при этом физически ощущаешь тишину и мощь канадских лесов. Книга замечательна своей размеренностью (но никак не однообразием) и, особенно, доброжелательностью. Доброжелательностью практически ко всем, кто встретится на пути, независимо от их национальности, характера и положения. А также к бобрам, лосям, собакам, дикобразам, птицам неизвестной породы. Читать стоит просто ради собственного успокоения.

С одной стороны, это самый популярный исторический роман в русской литературе позапрошлого века. С другой стороны, его многие с первых же дней причисляли к коммерческой литературе. Это легко объяснимо. Практически одновременно с «Князем Серебряным» выходили «Война и мир», «Идиот», «Обрыв», «Дворянское гнездо». Было с чем сравнивать. Конечно, А. К. Толстой писал свой роман не ради денег, а чтобы поделиться с читателем своим взглядом на историю. Но все признаки коммерческого романа действительно присутствуют.

Первое — много штампов, характерных для исторической и приключенческой литературы XIX века. Каждому прочитавшему они должны бросаться в глаза. Сюжет построен так, чтобы понравиться усреднённому читателю. Информации много, но она искажена в соответствии с требованиями сюжета. О героях чуть позже.

Второе — характерное для коммерческой литературы стремление не обидеть ненароком никого из потенциальных читателей. Задеть эта книга может только поклонников Ивана Грозного. Их в то время было на два-три порядка меньше, чем теперь.

Третье — герои. Они, как и положено, раскрашены только одной краской, каждый своей, но одной, кроме Басманова. Серебряный — положительный герой, так уж положителен до глупости. Малюта Скуратов — злодей, так уж злодействует даже себе во вред. Такой Скуратов отправился бы на плаху через месяц-другой после возвышения. В реальности он пережил почти всех сподвижников по опричнине и погиб в бою. Вообще-то, единственный из всех придворных Грозного за 50 лет его царствования, который сумел пасть в бою.

Талант автора, конечно, поднимает книгу над средним уровнем. Но здесь помешало стремление создать всё-таки исторический, а не чисто приключенческий роман. Архаизмы губят поразительно лёгкий язык Толстого, не дают развернуться остроумию. И в то же время он не смог сказать ничего такого, чего уже не сказали бы великие историки XIX века. Их тогда читали многие, почти вся читающая публика.

Единственная сцена, которая произвела на меня впечатление, это беседа двух разбойников. Она показывает, что Толстой мог бы написать свой роман совсем на другом уровне. Но не решился.

Сильная сторона романа – обилие информации, как и во многих книгах цикла. Её много, местами даже многовато. Информация выглядит проверенной и достаточно объективной. Большинство героев рассуждают с имперских позиций, но при этом видят чужеродность Туркестана в составе империи. Ассимиляция коренных жителей и взаимопроникновение культур начались было, но пошли вспять.

Слабые стороны опять же те, что и в других книгах. Стиль сухой, язык довольно тусклый. Много повторов и тривиальных замечаний. Главного героя автор пытается сделать живым человеком. Именно пытается. Лыков постепенно меняется, испытывает различные эмоции, а не только думает и действует. Он получился далеко не идеальным, но именно поэтому убедительным. Но всё равно поступки и побуждения героя скорее просто перечисляются. Остальные персонажи только обозначены.

А вот ситуация действительно интересная. Она поднимает роман над средним уровнем. Бандиты из местных вкупе с отдельными представителями местной же элиты создали банду. Занимаются аферами, рэкетом, грабежами, убийствами. Сначала трогают только своих. Власти закрывают на эти разборки глаза, а кое-кто и участвует в аферах. Бандиты начинают убивать русских поселенцев. Власти и тут скорее имитируют расследования. Полицейских мало, многие ненадёжны, да и, вообще, знали, куда ехали. В результате местные начальники прозевали критический момент, когда разозлилось уже петербургское начальство. И тут, пока оно добирается от Петербурга до Ташкента (по тем временам около недели), сумели найти и перехватать всех, кто напрямую причастен к преступлениям. Мало того, сумели связать разбои с работой иностранной разведки. Теперь дело примет другое направление, и появляется надежда на прощение и даже, возможно, награждение. Такая ситуация представляется вполне реалистичной, и в царские времена, и в президентские, и даже в советские.

Это довольно подробное описание всех путешествий на Луну – состоявшихся, несостоявшихся и придуманных, от древнего мира до 2007. Первое достоинство – огромный объём работы, проделанный автором. Он изучил массу самых разных источников, в том числе довольно трудных для восприятия, и постарался изложить полученную информацию максимально понятно и объективно. Второе – искренняя увлечённость автора темой, его оптимизм в рамках технически возможного. Третье – полное отсутствие заданной идеологии. А там, где дело касается реальных лунных экспедиций, полётов американцев и путешествий наших луноходов, там книга становится по-настоящему увлекательной.

Уклон в технические подробности проектов может затруднить чтение. Но в данном случае без этого было бы не обойтись. Хуже то, что трудно понять, откуда автор берёт те или другие подробности. Среди приведённой литературы есть и заведомо недостоверная, и вызывающая некоторые сомнения. Автор явно старается сам отсечь недостоверную информацию, но возможностей для своей проверки у читателя нет.

Кульминация книги – первый полёт на Луну. Я помню ту ночь, когда половина мира следила за прямым репортажем из американского центра управления полётом, а у нас этот репортаж слушали все, у кого был хороший приёмник. Автор не сомневается в том, что американцы на Луне побывали. У меня тоже нет в этом сомнений. Но уничтожение первичных носителей информации, магнитных лент, без преобразования в цифру, подозрительно. И к лунным кадрам действительно есть вопросы, на которые так никто и не ответил. Автор этой темы вообще не касается. Она ему неинтересна, видимо, из-за того, что является не столько технической, сколько медийной.

Судя по обилию имевшихся на 2007 лунных проектов, запланированных до 2020, Луну давно должны были освоить. Не случилось. Автор преисполнен оптимизма. Как космическая гонка дала толчок компьютерным технологиям, так и наш уклон в мир информатики даст новый толчок космическим полётам. Сомневаюсь. Последние 40 лет мир гоняется не столько за информацией, сколько за быстрыми деньгами. Новая модель айфона легко и, главное, быстро может вернуть вложенный капитал. Космос, если даже и вернёт, то через несколько поколений. Ждать этого ни у них, ни у нас никто не будет, и значит, лунные проекты обречены.

Правда, есть ещё Китай.

По замыслу пьесы, дураки-реакционеры затравили умного прогрессивного героя. На самом деле, гениальная пьеса немного вышла из-под контроля автора. Реакционеры — несомненно. Малоприятные люди — да, конечно. А насчет дураков — это как посмотреть. Глобальные проблемы общество Фамусова мало интересуют, но на микроуровне их мозги работают неплохо. Молчалин подл, но никак не глуп. Фамусов восторгается придворными шутами Екатерины, но сам-то он делал большую карьеру уже при Павле и Александре, когда требовались деловые качества. Это теперь, попав на хлебное место, обленился до безобразия. Скалозуб играет в дурака, но смутные речи Репетилова он разобрал буквально с полуслова. Сделал выводы и моментально остановил поток сознания. Чацкий не мог справиться с этой проблемой на протяжении пяти страниц. Совсем не глупы Фамусова-младшая, Хлёстова, Загорецкий, да и многие другие. Даже самый глупый, Репетилов, ясно видит, что Чацкий и Скалозуб не донесут, а Загорецкий донесёт, и при нём болтать не следует.

Что касается Чацкого, то действительно создаётся впечатление, что идеи по большей части не его. Это ещё Пушкин заметил. Сам же Чацкий скорее остроумен, язвителен и, прежде всего, эмоционален. Он говорит и делает то, что ему хочется сказать и сделать в данный момент. Результат соответствует. Неужели он думал, что Фамусов проникнется и освободит своих крепостных? (Кстати, сам Чацкий тоже не торопится давать вольную своим.) Ухаживал когда-то за девушкой, тогда ещё девочкой, потом пропал без вести. Решил сделать политическую карьеру, стремительно взлетел и всё бросил. Захотел посмотреть мир и скоро передумал. А девочка давно стала взрослой и больше не хочет его знать. Пришёл на бал — ну пригласи девушку танцевать, может, что-то удастся ещё исправить. А поговорить можно завтра, в Английском клубе. Там хотя бы услышат, поймут и, может быть, даже что-то поменяется. Нет, Чацкому хочется говорить здесь и сейчас. Именно хочется. Чем он в принципе отличается от Репетилова? Ну, конечно, умнее...

А сама пьеса изумительна. Несомненно, лучшая комедия в стихах на русском языке. Кто не читал со школы, советую перечитать. Получите редкое наслаждение. На протяжении четырёх больших актов умные и в меру глупые люди делятся друг с другом своей житейской мудростью. И мудрости эти вызывают бесконечный здоровый хохот. Эта комедия будет жить столько, сколько проживёт русский язык. И, боюсь, никогда окончательно не устареет.

По форме — дамский триллер. Именно дамский. Мягкий, спокойный, местами даже ироничный. Негатива не вызывает. И не вызывает никакого интереса. У той же Стюарт есть «Девять карет», написанные в таком же духе, но на другом уровне. А здесь не вышло. Почему? Так сразу не скажешь. Есть некоторое раздражение от известного отношения западных европейцев к европейцам менее западным. Есть особенности перевода. Такое впечатление, что переводил сугубо англоязычный товарищ. Но дело не в этом. Видимо, мягкость изложения не позволила сделать триллер захватывающим, да и вообще триллером, а необходимая по сюжету жёсткость не позволяет воспринимать происходящее, как забавную игру.

Этому роману в СССР очень повезло. Он был выпущен трёхмиллионным тиражом, прибалты сняли приличный фильм. Но и объективно вещь удалась. Удалась именно как детектив на границе с большой литературой. Что интересно, автор никогда не писал больше детективов, ни до, ни после.

С одной стороны, соблюдены все каноны классического детектива. Экшна практически нет. Все работают головой, кто на это способен. Исход теоретически можно просчитать с первой трети, но это только теоретически. На самом деле можно подозревать всех участников плавания, и, сверх того, допускать, что кто-то всё-таки проник на яхту извне. С другой стороны, герои сделаны, пожалуй, даже слишком хорошо для обычного детектива. Все из одного круга, умеренно состоятельные люди. Кому-то не хватает на свою яхту, кому-то на свою ложу в театре. Но при этом все разные, и характером, и привычками, и отношением к жизни, к труду, к ближним. Никто не одномерен, никого нельзя назвать типичным. Хорошо передана атмосфера квазизамкнутой компании, где конфликты провоцируются уже из-за её замкнутости. А тут ещё приходится подозревать друг друга. Почти все вызывают умеренную симпатию. Неприятен только покойник. Ему сочувствуешь, пожалуй, меньше всех. Под конец уже хочется, чтобы дело так и осталось нераскрытым. Но, если разобраться, смертной казни убитый всё-таки тоже не заслужил.

Очень хорошее впечатление от предпоследней книги Сергея Лукьяненко. Прежде всего, герои. В фантастике любят пересаживать хорошо поживших людей в молодые тела. Как правило, неудачно. Здесь совсем молодые герои в телах взрослых и даже стариков. Сочетание в их характерах юного и возрастного и необычно, и убедительно. Характеры при этом находятся в развитии, что вообще большая редкость. И героям сочувствуешь, несмотря на все их недостатки, а отчасти, наверное, из-за них.

Второе — подход к магии. Маги платят днями или годами жизни за каждое магическое действие, удачное и неудачное. Ну, так это справедливо. В первый раз встречаю справедливую магию. Хотя детей, конечно, жалко.

Третье — минимум штампов. Обойтись без штампов без сотен тысяч погулявших по полю фэнтези почти невозможно. Автор сделал невозможное. Картина мира, правила магии, даже отношения в обществе и между персонажами — всё настолько нестандартно, насколько этого можно добиться в хорошо заезженном жанре.

Четвёртое — довольно условный хэппи-энд. С одной стороны, почти всем досталось по заслугам. Хорошим, плохим и средним. Это, конечно, радует. С другой стороны, распад империи — это море крови. Этот факт только проглядывает, но уже проглядывает. А что будет, когда до открытия ГГ доберутся не столь порядочные маги, даже страшно представить. А ведь доберутся. Есть, над чем подумать.

И, наконец, книгу просто приятно прочесть. Несмотря на преобладание довольно мрачных сцен, она излучает позитив. Позитив без глупости и без лишней сладости. Это пока единственная большая вещь Лукьяненко, которую хочется со временем перечитать.

Малыш несчастен. Он одинок. И навсегда останется одиноким на жуткой, холодной, безлюдной планете. После контакта ему станет только хуже, при любом развитии событий. Ведь раньше он не подозревал о существовании себе подобных. И всё дело в том, что всю жизнь он был чем-то прилагательным к планам других людей и не людей. Начиная с собственных родителей. Непонятно, как можно было беременной женщине продолжать опасную экспедицию. Ведь свободный поиск – это квест, который всегда можно прервать, и который нужен только ради самоутверждения самих поисковиков.

Участники операции «Ковчег» Малыша жалеют, каждый по своему, и заботятся о нём, тоже каждый по-своему. Это хорошие люди, несомненно. Но и для них Малыш важен, прежде всего, с точки зрения собственных планов. Доказать что-то кому-то, изучить феномен, вступить в контакт, помочь проекту, сорвать проект, сделать кому-то пакость. Стас и Вандерхузе не имеют на Малыша никаких планов, но их-то как раз никто ни о чём не спросит.

Странники, или кто они там, тоже позаботились о Малыше, хотя тем более не были обязаны. Изменили его организм, чтобы он мог выжить. Сделали получеловеком. Хотя при их возможностях, если это Странники, могли бы перебросить его туда, где работают люди. Но им интереснее наблюдать, как человеческий детёныш перенесёт операцию, как будет выживать, что вообще можно проделать с его организмом, и с какими последствиями. Может быть, из чисто научных интересов, может быть, из других. Ведь это же Странники. Кто их знает?

А хуже стало всем. Хуже, прежде всего, Малышу. Хуже всем участникам экспедиции. Хуже местным существам. Совсем плохо пантианам. Неизвестно, найдут ли им ещё одну подходящую планету до надвигающейся катастрофы.

А вот интересно, если бы группа Комова высадилась где-нибудь в другом месте? Операция «Ковчег» пошла бы полным ходом. Контакт, вероятно, произошёл бы тогда, когда уже поздно что-то менять. Заранее изучить планету, конечно, не судьба. Здесь в очередной раз хорошо видна главная слабость цивилизации Полудня. Её торопливость, любовь к гонкам по вертикали, стремление идти поскорее вперёд, не глядя на то, что остаётся по сторонам.

Что касается собственно повести – всё на высшем уровне. Стиль, язык, сюжет, характеры, необычные идеи, вопросы без ответов. Как почти всегда у Стругацких.

Сначала о том, что может создать затруднения при чтении. Архаический стиль и архаический перевод. Затянутые речи. Практически каждый из персонажей любит высказаться на полстраницы-страницу там, где его реальный прототип ограничился бы, вероятно, парой слов. Определённая упёртость героев, достойная телесериалов. Каждый из них имеет какую-то преобладающую черту характера, которой и должно быть подчинено его поведение. Но это всё особенности эпохи романтизма. Сам по себе роман исключительно удачный.

Прежде всего, почти все герои время от времени бунтуют против заданных ролей. Иногда бунт оказывается успешным. Деление на положительных и отрицательных героев довольно размыто, и даже многие злодеи вызывают долю симпатии. Сюжет содержит неожиданные повороты. Из пяти главных сюжетных линий только для одной можно сразу же предсказать правильное завершение. При этом практически нет роялей в кустах. В первый и, кажется, единственный раз заметил у Вальтера Скотта антифеодальные симпатии. Хотя феодализм был тогда как раз в моде, а сам автор отличался политическим консерватизмом. И, наконец, несмотря на все архаизмы, роман очень легко написан. Он читается легко не только на фоне романов двухсотлетней давности, но и многих сегодняшних произведений. Это единственная вещь Вальтера Скотта, которую спустя много-много лет захотелось перечитать для удовольствия.

Сильная сторона это книги – достаточно интересная картина России начала XX века и белоэмиграции. В стиле старой советской ЖЗЛ, только с противоположных позиций. Сам Кутепов показан не то, чтобы слабо, но однобоко.

Как человек Кутепов виден плохо. Создаётся впечатление, что личная жизнь была у него где-то на десятом плане. Возможно, так оно и было.

Главное внимание уделяется Кутепову-офицеру. Офицером он был, безусловно, образцовым. Умел поддерживать дисциплину, организовать действия подчинённых, обеспечить их всем необходимым, насколько это от него зависело. Когда надо, сам шёл впереди, когда надо, руководил. Видимо, в относительно спокойное время ему не было бы цены.

Оценить Кутепова как полководца, исходя из данной биографии, сложно. Военные действия и решения самого Кутепова в боевой обстановке показаны слабо. Если исходить из результата, полководцем он был неважным. Не выиграл ни одного крупного сражения, зато проигрывал не раз. В том числе, в главном сражении 1919 года под Орлом. Другое дело, что шансов у белых на победу там в любом случае было уже немного. Но всё-таки полководец без единой большой победы – не полководец.

Как политик – ниже всякой критики. Деникин откладывал решение всех вопросов на потом. Победим, соберём парламент, он и примет все законы. Тактика неудачная, но в ней была своя логика и порядочность. Врангель пытался декларировать реформы в соответствии со своим пониманием ситуации. Реформы заведомо неудачные, но хоть что-то пытался делать. У Кутепова вообще не было никакой программы. Только террор в самой примитивной форме. Плюс попытки силового реванша при отсутствии сил для этого. Плюс абсолютно неадекватное представление о жизни на родине. Если после 1920 требовалось ещё добивать белое движение, то Кутепов сделал это очень успешно.

Два романа Андрича, написанные почти одновременно, создают противоположное впечатление. При том, что написаны они на одном уровне и очень ровно. «Мост на Дрине» — уникальная биография моста, построенного полулегендарным визирем и взорванного в первый день Первой мировой войны. Рядом с ним проходит жизнь двенадцати поколений со своими проблемами, радостями, несчастьями, влюблённостями, сделками, интригами, подвигами, философскими беседами, городскими сплетнями, множеством легенд. Свой быт, изменяющийся со сменой поколений, и своя мистика, меняющаяся с ходом веков. Неподвижный, казалось бы, мир, воплощённый в мосте, постоянно меняется и живёт. Впечатление от книги светлое. А «Травницкая хроника», законченная годом раньше, оставляет ощущение трясины, в которой тонет каждый, кто забредает в эти места.

В годы Наполеоновских войн Босния ненадолго оказывается в сфере интересов трёх империй. В маленьком горном городке появляются консульства Франции и Австрии. Жизнь Травника показана, в основном, глазами их сотрудников. Для них это мир неподвижный, безнадежный, скучный, скудный, промозглый. Страшный в своём покое и привычной жестокости. Мир без будущего.

Конечно, европейцы глядят на жизнь Травника своими глазами. Они её не понимают, не хотят понять и никогда не поймут. Для них мир — это движение. Но и в самой Османской империи эти семь лет были очень бурными. Султаны и визири пытаются проводить реформы, без конца свергают друг друга реформаторы и консерваторы, войска провинциальных пашей штурмуют Стамбул, сербы пытаются отвоевать независимость, идёт война с Россией, а временами и с Англией. Жители Травника в курсе событий и хотят только одного — чтобы их ничего не коснулось. Для них перемены могут быть только к худшему. Рухнет мирное сосуществование мусульманской, православной, католической и еврейской общин. Придут голод, террор и война. А так и случится.

Этот роман, кажется, собрал в себе слабости классической и постклассической фантастики в одном флаконе. Но сначала о плюсах. Сюжет разнообразен, содержит неожиданные повороты. Автор пытается сделать главного героя живым человеком. Правда, без особого успеха. Временами проскакивают мысли, иногда интересные. Аниран и Земля относятся друг к другу примерно так же, как относятся друг к другу западные и незападные цивилизации Земли. В семидесятых такие аналогии вызвали бы интерес, а в девяностые всё уже давно было сказано прямым текстом, и сказано лучше.

Минусов гораздо больше. Прежде всего, язык. Не просто тяжёлый, почти нечитаемый. Персонажи, почти все, только обозначены. Сама идея о том, что некая неизвестная нам земная цивилизация в доисторические времена сумела покорить космос, а потом исчезла с Земли бесследно, годится только для первоклашек. А то, что представители этой допотопной цивилизации называют друг друга Сэм, Мейсон или Беатрис, не пройдёт даже у первоклашек. И, самое главное, скучно. Невыносимо скучно. Трудно представить, что роман с таким обилием приключений можно написать так скучно.

Интересно сравнивать два самых известных романа Рони. «Борьба за огонь» увлекательнее, особенно для главной аудитории, подростков. За приключениями следил в своё время, не отрываясь. Она фантастичнее во всём, что касается географии, фауны, человеческих рас. Интересно, что автор предвидел, кажется, открытие австралопитеков и гигантопитеков, тогда ещё неизвестных науке. А «Пещерный лев» умнее. Умнее, хотя приключенческая литература в целом заметно поглупела за прошедшее с выхода первой книги десятилетие. Люди после тяжелейшей войны хотели чистой развлекаловки. Рони не сделал им этой скидки.

Вместо одного идеального героя с двумя почти безгласными помощниками теперь двое. Вроде бы обычная дихотомия — один сильный, другой умный. На самом деле оба намного сложнее этой модели и выглядят человечными без натяжек. Приключения гораздо реалистичнее. Самым фантастическим элементом выглядит подземная река, по течению которой можно миновать горный хребет. В первой книге практически невозможно угадать, где развивается действие. Во второй книге угадывается Индия. И эта воссозданная 100 лет назад доисторическая Индия не так уж сильно отличается от сегодняшних представлений о ней. И, самое главное, финал. В первой книге в него веришь, потому что хочется верить, во второй, потому что не хочется. Так и должно было случиться. А когда племя переселится через Гиндукуш и получит, рано или поздно, нового вождя, оно, вероятно, захочет расправиться с бывшим соплеменником. Но об этом автор уже не захотел написать.

Запоминается практически целиком. В первую очередь, благодаря особому лермонтовскому ритму. Мало есть поэтов, владеющих таким завораживающим ритмом. Из-за музыки стихов, не уступающей пушкинской. Благодаря эмоциональному воздействию. Но, помимо прочего, эта небольшая вещь запоминается ещё и содержанием. В школе такие вещи, конечно, не проходят. Хорошо ещё, что не запрещают.

Восток спит и тихо умирает во сне. Кавказ пока жив, но тоже обречён. В авангарде западного мира Россия, самая сильная и самая правильная держава Европы. То, что Россия часть Европы, причём лучшая её часть, тогда в России не сомневался почти никто. А в том, что восточные миры отступают и будут отступать вечно, без шансов на реванш, в этом тогда не сомневались и самые дальновидные историки и политики всего мира. Прошло всего 180 лет. Маятник достиг крайней точки, пошёл назад и явно не достиг ещё крайнего положения. Кто бы мог тогда подумать? И когда вспоминаешь это гениальное в художественном отношении произведение, осознаёшь, чего стоят все наши теперешние прогнозы на будущее.

Неинтересная повесть об интересном человеке. Её извиняет только то, что вышла она за несколько лет до публикации у нас воспоминаний Фосетта. В тот раз в очередной раз разразился шум по поводу очередной версии исчезновения его экспедиции. Авторы, видимо, почитали эти публикации, заинтересовались и сочинили повесть. Там очень много цитат из писем спутников Фосетта, нагнетание таинственности и совершенно невероятная развязка. Плюс никому не нужный микробиолог. Поверить невозможно.

У полковника всё строго наоборот. Он занимался делом — размечал границы южноамериканских государств в сельве, работал над проектами железных дорог и пароходных станций, исследовал малоизученные земли Амазонии. Увлекался модными тогда теориями. Написал очень интересную книгу о своих путешествиях. Фантастические и мистические элементы проскакивают в ней между делом. Примерно так: вдруг прошлёпал кто-то в двух шагах, но никого не видно. Местные жители говорят — да девица тут ходит уже третье столетие. То видно её, то слышно. Я так и не понял, что это было. Когда он рассказывает в таком духе, веришь, что он действительно что-то такое видел или слышал. Так что лучше почитать самого Фосетта. Его книга давно стала редкостью, хотя и вышла большим даже для семидесятых годов тиражом, но всё-таки найти её можно.

Третья книга тетралогии Слепухина о войне заметно отличается от первых двух, хотя почти не уступает им по силе воздействия. Прежде всего, дело происходит исключительно в Германии. Почти все герои романа – немцы. Немцы разных убеждений, но понять автор старается почти всех. В центре романа, в отличие от остальных книг, реальные события – заговор против Гитлера, бомбардировка Дрездена, немецкий атомный проект. Автор говорит о них подробно, объективно, с точностью историка, насколько это возможно для романа. Особенно подробно изложена история заговора против Гитлера. Кажется, в нашей литературе нет более интересного рассказа на эту тему.

Книга была готова около 1970, но вышла тогда только в сильно урезанной журнальной версии и не издавалась до перестройки. Не запрещалась, но не издавалась. Хотя идеологически спорных эпизодов в ней меньше, чем во второй книге, издававшейся без проблем при всех властях. Думаю, дело не в истории любви русской девушки и немецкого офицера. Дело, скорее, в том, что война тут показана почти исключительно глазами немцев. Немцы в большинстве своём выглядят здесь более или менее прилично. И степень их порядочности не всегда совпадает со степенью оппозиционности режиму. Собственно, так и бывает во все времена, но в случае нацизма нас это действительно задевает. Слишком страшно прошлась эта война по каждой нашей семье.

Но объективно книга очень сильная. Сюжет, хоть и полудокументальный, захватывает целиком. Герои по-настоящему живые, со всеми своими сложностями. Их рассуждения и сомнения, хоть и привязанные к конкретной эпохе, относятся не только к ней. И окончательных ответов не звучит. Единственным минусом показалась некоторая громоздкость романа. Похоже, изначально предполагалось несколько глав в составе следующей книги, но постепенно автор увлёкся и создал самостоятельное большое произведение.

Психологический, военный и философский роман одновременно. Автор попытался сделать вещь в духе классики тех лет, о которых пишет. В духе Толстого, Тургенева, Гончарова. При этом мало того, что стилизация получилась почти безупречной, но ещё и интересной читателю своего времени и нашего времени тоже. Конечно, до классиков далеко, но выше литературы среднего ранга.

Ближе к концу романа и во второй книге, «Господах офицерах», главной темой становится война на Балканах. До этого она служила скорее фоном для изображения героев. Тут нельзя не высказать восхищения. Лучший из романов о той войне. Автору удалось совместить взгляд сверху, из штабов, и картину войны глазами рядового бойца. При взгляде из боевых порядков она выглядит одновременно героической и кошмарной. При этом к противнику и автор, и большинство героев испытывают уважение.

Главная философская тема — идея свободы. Тема, которую в годы написания романа не очень приветствовали. Требовали, чтобы разговор о ней шёл с марксистских позиций. Ну, хотя бы имелась соответствующая отписка. Автор сумел проигнорировать эту установку. О свободе говорят почти все герои, и все по-своему. Все понимают её как свободу не для себя любимого, и не для прогрессивного класса, а для всех — для всего человечества, в крайнем случае, для своего народа. И все понимают это слово по-разному. Бесконечные диалоги о свободе — одна из самых увлекательных тем романа. Автор позволяет выговориться каждому и, по возможности, никому не даёт заключительного слова.

Слушая бородатых мальчиков, невольно сравниваешь их идеи с тем, во что они вылились. Очень скоро по всему миру возобладают всё-таки борцы за свободу конкретной нации или класса. Через три-четыре поколения это выродится в борьбу за максимальную свободу для себя лично и для своего бизнеса. Когда и этим наедятся до отвала, начнётся борьба за несвободу под лозунгом ещё большей свободы. Но они, люди XIX века, не виноваты. Они честно хотели счастья для всех и отдавали за это свои и чужие жизни.

Страшное наводнение грозит разрушить только что построенный мост через Ганг. Двое строителей, инженер-англичанин и мастер-индиец, отрезаны от мира в заброшенном храме. Чтобы не схватить лихорадку, принимают некое зелье. Индиец к нему привычен, англичанин — нет. Проснувшись, оба видят, что очутились на совещании индийских богов. Что интересно, оба видят и слышат одно и то же. Боги говорят, конечно, с заметным английским акцентом, но это нормально. Писал все-таки англичанин для англичан. И на нескольких страницах Киплинг сумел сказать на порядок больше, чем сказано в толстом томе «Американских богов». И рассказать на порядок грамотнее и интереснее.

И все-таки рассказ не столько о богах, сколько о колонизаторах. Да, конечно, были колонизаторы, захватившие чужую землю, растоптавшие ее культуру, качавшие из Индии миллиардные прибыли, пытавшие налогоплательщиков, организовавшие международную наркоторговлю, совершавшие грандиозные спекуляции и аферы. Но были и другие. Строившие мосты, дороги, заводы, водохранилища, электростанции, университеты, больницы, музеи. Ни древние боги, ни природные катаклизмы не способны разрушить их творения. Без этого задела Индия не стала бы великой державой XXI века. Рассказ получился гимном добросовестному труду. И Киплинг, безусловный сторонник колониализма, относится с равным уважением к обоим строителям, англичанину и индийцу.

Есть интересная закономерность. Если автор сдаёт в печать по 20-30 детективов в год, это, скорее всего, халтура. Если он пишет каждый детектив по 2-3 года, это, скорее всего, качественная вещь.

«Мэтью Шардлейк» — цикл из семи (переведено шесть) детективов о горбатом лондонском юристе Мэтью Шардлейке из времён Тюдоров. Он занимается адвокатской практикой, а время от времени выполняет поручения знатных лиц. Лезет он в их дела неохотно, особенно, если это связано с политикой. Но с лордами не поспоришь.

Романы огромные, по 800-900 страниц каждый. Такой размер детективу, в общем, противопоказан. Дело в том, что собственно детективная линия занимает не более трети объёма каждой книги. Остальное – картины жизни Англии тех лет, проблемы её граждан, жизнь героев, побочные сюжетные линии и отдельные детали, не имеющие прямого отношения к делу. То есть, детектив превращается в литературу в полном смысле слова и при этом держит читателя в напряжении. Много места занимают рассуждения на темы, которые волновали англичан того времени. Темы политические, социальные, религиозные, философские. Главный герой в молодости был убеждённым сторонником Реформации. Увидев, во что она превратилась, остыл к прежним идеям, хотя остался протестантом. Среди его знакомых есть и католики, и умеренные протестанты, и радикальные. Беседуют они, конечно, с оглядкой, но всё же смелости у них побольше, чем у современного человека.

Герои получились, практически все. Каждый из них неоднозначен, каждый может вызвать и симпатию, и неприязнь, у каждого меняется настроение, а с годами и характер. Всё, как у людей. Единственный персонаж, вызывающий абсолютное отторжение – король Генрих VIII. Единственный идеальный герой – темнокожий врач Гай. Вроде бы, дань осточертевшей политкорректности. Только персонажи, созданные по социальному заказу, всегда неестественны. Гай получился абсолютно реальным, не утрачивая при этом ни капли порядочности. Значит, он действительно такой и есть.

Цикл написан на одном уровне, хотя создавался чуть ли не 20 лет. Меня больше всего задела жутковатая «Седьмая чаша». На втором месте «Горбун лорда Кромвеля», положивший начало циклу. Меньше других понравился «Соверен». Но это чисто субъективное впечатление. На самом деле цикл удивительно ровный. Пожалуй, среди прочитанных в последнее время исторических детективов он лучший.

Кажется, Клиффорд Саймак был всё-таки верующим человеком. Причём, верующим католиком. Спустя тысячи лет на Земле существует настоящий Ватикан, и даже процветает, как никогда. А за сотни световых лет от Земли роботы пытаются построить свою церковь со своим Ватиканом. В таких условиях действительно можно создавать любые философские конструкции, свободно рассуждать о соотношении знания, веры и любви, не вступая в противоречие с собственными убеждениями.

Итак, роботы пытаются сами построить христианскую религию по образцу человеческого христианства, но на строго научной основе. Причём, стараются они не только для себя, но и для людей, и для всех существ, обитающих во Вселенной. Осуществляют свой проект, не торопясь. Впереди у каждого из них тысячи и даже миллионы лет. Но ведь религию нельзя построить. Она может только родиться. Вот у роботов и получается не религия, а что-то вроде религии. И что-то вроде церкви. К тому же у роботов масса достоинств, но они не знают понятия любви. А что за религия без любви? То, что получилось у роботов — это лучшее, что могло получиться при научном подходе к вопросам веры. В романе присутствует альтернатива. Существа, тоже затеявшие научно-религиозное конструирование и закончившие собственным обожествлением.

Философские рассуждения — пожалуй, самое интересное, что есть в этом романе. Иногда они подходят к границе, нежелательной для верующего, но никогда не переходят эту границу. В не слишком крупном романе, к тому же перегруженном сюжетными линиями, удалось сказать удивительно много. Что ещё удивительнее, Саймаку удались многие из героев. Для фантастики это редкость. У самого Саймака в других романах запоминаются по-настоящему немногие. С ходу можно вспомнить только Инека из «Пересадочной станции» и часть героев «Заповедника гоблинов». «Проект «Ватикан»» — ещё одно исключение.

Слабой стороной романа выглядит нагромождение сюжетных линий. Их столько, что они начинают мешать друг другу. Во всяком случае, отвлекать внимание. Мне больше всех мешал Шептун. Но, несмотря на это, «Ватикан» представляется одной из лучших книг позднего Саймака.

Детектив, построенный в форме интеллектуальной игры на шахматные темы. Я уже лет 20, как минимум, не играл в шахматы, на ясно вижу — разумный шахматист физически не смог бы загнать свои фигуры в такую позицию. Тут нужны долгие согласованные усилия обоих участников. А хороший шахматист без труда восстановит предыдущие ходы и предскажет следующие. Беседы героев вызывают интерес, но по ходу дела теряют связь с реальностью, как и положено в интеллектуальной игре. А когда рассуждения сворачивают на дорогу доктора Фрейда, интерес к ним теряется окончательно. Сами герои своеобразны, убедительны, но на удивление неприятны. Кажется, неприятны и самому автору. Все без исключения.

Главная удача — собственно детектив. Всё решается логично и при этом не вполне ожидаемо. Сами игры интеллектуалов, даже когда теряешь интерес к общему замыслу, продолжают держать отдельными эпизодами. И, наконец, книга очень хорошо написана, даже по меркам автора. На уровне настоящей литературы.

Один из самых «твёрдых» фантастов золотого века решил создать книгу прогнозов развития науки и техники. Сотни предположений, изложенных на уровне даже не твёрдой фантастики, а хорошей научно-популярной литературы. Никаких ограничений. Всё, что в принципе может быть создано, будет создано. Удивительнее всего оптимизм автора. Ведь с первого взгляда видно, что внедрение доброй половины прогнозируемых открытий будет иметь катастрофические последствия и для Земли, и для человека. Об этом, об оборотной стороне новшеств, ни слова. Хотя взгляд на технику своего времени у Кларка вполне реалистический.

Самое интересное теперь — приведённая в конце таблица-график на ближайшие 140 лет (60 из них уже прошли). Сама книга была издана у нас небольшим по тем временам тиражом, а таблицу перепечатали многие издания, от детских до сугубо научных. 1970 — разговоры с дельфинами. 1980 — высадка на Марсе и Венере. 1990 — киберорганизмы. 2000 — заселение планет, замедление времени, передача энергии без проводов. 2010 — подземный зонд, управление погодой. 2030 — добыча минералов в космосе. 2050 — антигравитация. 2090 — физическое бессмертие. Всего сотни полторы прогнозов. А теперь посмотрим вокруг себя. Где???

Проще всего объяснить разрыв природным оптимизмом автора. Но ведь он был не одинок. Более серьёзное объяснение — эйфория от скачка 30-60х годов. Скачок действительно был мощным, и если его экстраполировать в будущее, можно представить и не такое. Но ведь торможение восьмидесятых и последующих годов заметно не только на фоне пятидесятых. Если сравнить последнее сорокалетие с точки зрения научного прогресса с любым произвольно выбранным сорокалетием за последние 300-400 лет, застой очевиден. Всё новое, что появилось в нашей жизни за это время — мобильник, персональный компьютер, Интернет, клонирование — всё начиналось в семидесятых, а дальше только усовершенствовалось. Ответ лежит на поверхности. Победа эффективных менеджеров, свободного рынка, погони за чистой прибылью и у нас, и у них. Развивается только то, что не требует слишком больших вложений и даёт быструю отдачу. Вот теперь не можем справиться с вирусом.

Единственное, что автор угадал — развитие информатики и связи. Ему удалось предсказать появление компьютера, Интернета, мобильника, 3D-принтера, систем GPS, конечно, под другими названиями. Как раз этому направлению фантастика его времени почти не уделяла внимания. Опять же — направление, которое даёт самую быструю отдачу. Не космос и не подземные зонды. И, что интересно, именно в этих вопросах Кларку изменяет его обычный оптимизм. Глава о средствах информации заканчивается фразой: «Тем, кого боги хотят уничтожить, они сначала дают телевизор».