Главный герой сей повести — молодой МНС, и, на первый взгляд, законченный эгоист. Он сам себя так аттестует, его так воспринимают все окружающие, но реально, герой — обычный парень, пытающийся отвоевать у тусклой советской действительности хоть один день и прожить его как нормальный человек, свободный от посягательств родных, коллег и прочих родин-матерей зовущих. Кульминацией произведения становится конфликт между ним и антагонистом, юным гопником, отправляющимся в армию. Гопник восхищен героем и его непохожестью на стандартного советского человека, хочет с ним дружить, но уязвлен игнором — и чтобы хоть как-то отплатить, в финале насилует его «девушку де-юре». Но эта трагедия низводится до уровня анекдота двумя фактами: 1)у героя с девкой ничего не было; 2)девка общается с героем в стиле: «Тунеядец ты мой. На сто первый километр тебя, на выселки тебя, уродец! ».

Возможно, именно так Алексеев проявлял свою злобноватую иронию, которая с годами все в больших количествах выплескивалась на страницы его произведений. У умного и чувствительного человека долгая жизнь в СССР не могла вызвать ничего, кроме накапливающегося раздражения, что усугублялось правом выезда за границу, и, следовательно, возможностью сравнивать. Раздражение же можно было нормативно выплескивать лишь в завуалированной форме.

Итак, в школе, в рамках педагогической практики, начинает вести уроки литературы Евгений Самохин. Он значительно старше студенческой массы и гораздо ее талантливей, он полностью игнорирует основополагающие принципы советской педагогики с ее авторитаризмом, «школением», зубрежкой и круговой порукой. Цель героя — отойти от линейного и стереотипного внедрения суммы знаний, побудить школьников грамотно размышлять, анализировать, критиковать и отвечать на критику. Уроки Самохина на ура воспринимаются старшеклассниками и однокурсниками, и вызывают дьявольское раздражение у школьной администрации и учителей — а также родителей, не понимающих, как их дети будут сдавать экзамены. Институтское начальство пытается выгородить творческого педагога, но тот выдвигает встречные претензии: требует дать ему довести эксперимент в одном классе до конца полугодия или хотя бы года. Чтобы разрешить конфликт, высокие стороны договариваются провести открытый урок, чтобы увидеть метод Самохина в действии и сделать о нем свои выводы.

Валерий Алексеев, сам профессиональный филолог и педагог написал выдающееся произведение о школе. Саму тему он знает очень хорошо: аспекты внутренней школьной кухни прописаны очень достоверно и во многом актуальны до сих пор (скажем, о заслуженном пренебрежении, которое испытывают учителя-практики к вузовским педагогам-методистам). Убедительно представлены психологические портреты героев, достаточно шаблонные на первый взгляд, но если приглядеться — объемные и многогранные. Все вместе выливается во впечатляющей драматической силы идейный конфликт. Конфликт многослойный, комплексный, отнюдь не низведенный до банальной «борьбы добра со злом», скорее в стиле «все оттенки серого», что придает ему дополнительную достоверность и философичность.

Хотя, конечно, симпатичная фабула имеет не очень много общего с реальной жизнью. Может быть, в начале 70-х, на материале которых написана повесть, описанный яркий контакт с учениками и мог состояться. Ну, а в наши годы — всё. Нынешние школьники вообще плохо разговаривают, если не склеивать речь матом и словами-паразитами, очень эгоистичны и материалистичны, и совершенно не любят фантазировать. Это не значит, что они плохие — у них много достоинств, какими не блистали учащиеся советской поры, это значит лишь то, что в исторической перспективе творческий метод Самохина, к сожалению, потерпел неудачу.

В этом мире что-то пошло не так. Развившееся до немыслимого уровня человечество (научившееся извлекать почти бесплатное электричество из космоса, читать мысли и выращивать в пробирках каких угодно химер), в пароксизмах глобального конфликта уничтожило сначала все книги, потом всю цифровую информацию, и наконец само себя. Планету унаследовали разумные звери, точнее — гибриды зверей и людей, созданные для особых работ, потехи или просто от нечего делать. Им достались остатки довоенных технологий и немыслимая сокровищница культуры: Сундук Мертвеца — случайно оставленный в недосягаемом бункере долговечный ноутбук некоего депутата от ЛДПР, набитый всякой всячиной: попсовыми песенками, детской порнографией и как-то затесавшимися в эту компанию несколькими тысячами книг из сетевых библиотек Мошкова. Все это привело к тому, что через 300 лет после Хомокоста на значительной части Евразии установился своеобразный «киберпанковый феодализм»: постъядерный салат из враждующих доменов, по уровню развития находящихся на уровне VI-XXI века с редкими вкраплениями высокотехнологичной цивилизации, чья культура базируется на обожествлении ВСЕЙ информации из ноутбука...

Хотя цивилизации в полном смысле слова здесь нет: упадок нравов тотальный, морально-этических табу практически не существует, педерастия, педофилия, проституция, поедание себе подобных, не говоря уже о скучных наркомании и наемничестве полностью узаконены, а точнее, регулируются «понятиями», которые примечательны тем, что никто, в сущности, не знает, что это такое. Похоже, что понятия — это просто эвфемизм для принципа «кто сильнее, тот и прав». И в этих веселых декорациях с величавой медлительностью авианосца «Нимиц» разворачивается магистральный сюжет, сложное повествование, состоящее из наслаивающихся друг на друга историй:

1)о боевом раввине и психократе Карабасе бар-Рабасе, по приказу Тора-Борского короля обеспечивающего выполнение суперважной задачи с группой секретных агентов под легендой «эмпатетического театра»;

2)об убогом клонированном уродце, предназначенном для гибели на фронте, но волею судеб наделенного зачатками разума и собственным именем «Буратина» — это центральный персонаж, которому, судя по всему, предстоит пройти самой длинной и тернистой дорогой к обретению подлинной человечности;

3)о лисе Алисе Зюсс, талантливой юной ученой, зараженной мучительной неизлечимой болезнью, и перешедшей из-за этого на сторону Тора-Боры;

4)о Тарзане, хитроумном и жестоком вожаке воинственного племени нахнахов-шерстяных, ведущими непрекращающийся газават за все халяль и против всего харам;

5)о Мирре Ловицкой, видной представительнице поняш, живущих при матриархате миниатюрных лошадок, обладающих даром «няша», безоговорочного и мгновенного подчинения воли жертвы, из-за чего их ненавидят и побаиваются все соседи;

6)и еще о многих, многих других удивительных, ужасных и забавных существах, населяющих просторы этого стабилизировавшегося в своем неостановимом распаде мира...

В общем, назидательная и мрачноватая сказка итальянца Коллоди, укороченная и упрощенная «красным графом» Толстым в обработке «Михаила Харитонова» (который на самом деле русский ультраправый политик Константин Крылов) получила целый ряд новых свойств. Во-первых, это запредельные цинизм и физиологичность. Герои творят друг с другом самые невообразимые штуки, убийства, истязания, изнасилования, богохульства и прочие непотребства здесь в порядке вещей. Но этот ужасный, на первый взгляд, мир, куда справедливее, чем наша реальность: все существа проходят строгую ранжировку, и каждое получает ровно то, что заслужило, ни больше, ни меньше. А полнейшая разнузданность персонажей быстро начинает восприниматься в комическом аспекте, напоминая то ли любимые экс-служивыми армейские байки, то ли изысканную пародию на многотиражный pulp-fiction.

Во-вторых, книга под нарочитой эксплицитной экстремальностью и бесконечным каскадом шуток на грани фола (на грани петросянства!) скрывает никогда не прекращающийся диалог с «пытчивым читателем», преисполненный множества намеков, смыслов, коннотаций. Грубо говоря, это хитрый шифр, ничего от читателя не требующий (даже профан получит удовольствие от блестящей стилизации, убедительных диалогов и персонажей, выписанных с тонким психологизмом), но вознаграждающий за усердие и внимание с лихвой.

В-третьих, «Золотой ключ» насыщен как вечными, так и злободневными политическими и литературными аллюзиями, всем тем, что так любит всякий добрый русский человек: прямыми и косвенными цитатами из классики, шутливым антисемитизмом, элегично-мечтательной футурологией, легкой насмешкой над популярными ныне экономическими и философскими учениями, а также уничтожающим гоготом над всякими неприятными людьми типа радфем, чеченцев, чиновников, извращенцев, алкашей и т. п.

В целом же, получилась объемистая, хулиганская, умная и очень смелая книга, ничуть не хуже самых популярных произведений Пелевина, Сорокина, Иванова (кажется, сейчас это лучшие писатели России). При существующей политической ситуации, «Золотой ключ» вряд ли может быть издан, впрочем, роман пока написан лишь на 40-50%, и до того, как будет поставлена последняя точка всякое может случиться. А лично меня книга порадовала настолько, что я, привыкший потреблять беллетристику исключительно задаром, решил отойти от своих принципов и отправил автору на счет известную сумму.

Это очень хорошая и смешная книга. Действие происходит в нескольких смежных королевствах в эпохе, соответствующей XVI-XVII веку (классическое средневековье в недалеком прошлом, в ходу огнестрельное оружие и костюмы эпохи Возрождения); есть тут и условно «восточные» страны, которыми правят сатрапы и султаны, есть и «европейские» домены во главе с королями и императорами. На этом все претензии на «историчность» заканчиваются и в дело вступает безумная эклектика, в котором маркизы изъясняются на гопоязе 90-х годов, правители носят имена типа «Зураб Меченосец» и «Ибрагим Линкольн», стреляют друг в друга из мушкетов, гарцуя на слонах, и, в целом, по modus vivendi не сильно отличаются от большинства наших сограждан-современников.

Ключевое слово, применимое к книге: деконструкция. Белобров и Попов мастерски препарируют ориентальные сказания («Повесть о султане Хабазламе Баззазы гибн Нуфусе и его возлюбленных сыновьях»), пиратские приключения («История про короля морских разбойников Гуго Пятого Спокойного»), куртуазные романы («Смерть короля Роберта Пятого Необузданного») и даже герметичные детективы («Процесс»). Чистое наслаждение читать эти хулиганские эксперименты над жанрами, наполненные яркого и заразительного юмора, отнюдь не тупого, как может показаться на первый взгляд, кроющего под собой множество аллюзий и смыслов (Попов и Белобров — профессиональные филологи).

Жаль, что «Наступление королей» существует только в электронном виде, я непременно купил бы бумажную книгу, но только чтобы непременно с авторским автографом.

Абсолютно проходное и, к тому же, плохо отредактированное произведение, в котором концы с трудом сводятся с концами.

Если коротко, то Лис после событий прошлой книги получает повышение, но одной ногой уже выходит на пенсию. Бандиты все так же его боятся, жена все так же тоскует, в Тиходонск все так же ломятся москвичи. Однако есть и нюанс: Кореневу предстоит побороть противника, в поединке с которым полицейская система ему не поможет, он должен все сделать сам: ведь это Координатор, второй номер в шайке «колдунов», которой когда-то манипулировал герой. Эта сюжетная линия так и не завершена, Корецкий как-то уж совсем все на полуслове оборвал. В целом, конечно, занятно прочитать о похождениях давно знакомых героев, но впечатление недоделанности не оставляет на протяжении всей книги.

Начало 2000-х, утлый провинциальный городок Ковязин (Кунгур Пермского края), путинские чиновники в рамках национального проекта «Образование», прикладывая титанические усилия, пытаются уничтожить русскую школу. Одна из мишеней реформы — МУДО, муниципальное учреждение дополнительного образования, бывший Дом пионеров, в котором для детей открыты бесплатные кружки краеведения, туризма, английского языка, тенниса и т.д. Местный образовательный князёк Манжетов желает «оптимизировать» МУДО, преобразуя его в Городской Антикризисный Подростковый центр; на практике же это подразумевает увольнение всех педагогов (за исключением самых лояльных или скандальных) и закрытие всех кружков — ради создания непыльной и прибыльной синекуры для подельников Манжетова. Решение уже принято и подписано, невзирая на протесты коллектива, но внезапно некие непонятные «американцы» приобретают путевку в пока еще принадлежащий МУДО загородный лагерь Троельга, а опростоволоситься перед заграницей чинари трусят, поэтому в качестве лебединой песни в Троельгу высаживают десант преподавателей дополнительного образования с детьми из их кружков. Главный герой, Борис Моржов решает воспользоваться шансом и обратить педагогическое оружие против самих бюрократов.

Протагонист Моржов — одна из самых важных составляющих успеха романа. В кои-то веки Иванов согласился дать читателю героя, с которым хотелось бы себя отождествлять. В отличие от шута-декадента Географа-Служкина, маниакально-депрессивного Осташи из «Золота бунта», суицидального и бесхребетного Отличника из «Общаги», Борис Моржов креативен, энергичен и жовиален, добродушен и богат, всегда платит свои долги и не боится ставить перед собой грандиозные цели. Символическим образом субъективно эгоистическая мотивация Моржова — переспать со всеми красивыми девушками в Троельге — в процессе исполнения обеспечивает решение общественно важных задач: сохранение рабочих мест талантливых педагогов, срыв аферы путинских мошенников, разгром и наказание банды местных уголовников и сутенеров. Все потому, что это — тоже часть тонкого плана героя, который под маской безобидного бабника-выпивохи прячет железный характер, иезуитский ум и душу античного философа.

Последний фактор обусловил наличие в книге некоторых «метафизических» рассуждений, декларируя которые, герой (автор) пытается как-то систематизировать и простым языком описать элементы мироустройства, осложняющие жизнь людей и их коммуникацию друг с другом. Например, это ПМ, «пиксельное мышление»: врожденная или приобретенная невозможность анализировать ситуацию комплексно, как совокупность объективных фактов. Вместо этого «пиксельщик» просто отсекает неудобоваримые элементы схемы, не позволяя «короне свалиться с головы», виня во всем других и не понимая, что чем дальше, тем сильнее такое «мышление» заводит в тупик. Так и плодятся непризнанные гении («я был честен, потому мне ходу и не дали») и 45-летние безмужние мадам («мужики-то нормальные повывелись на свете»), но иногда ситуация требует все же вылезать из зоны комфорта — и тут «пиксельным» на помощь приходит ТТУ: титанический точечный удар. А именно — атака всеми оставшимися средствами по предполагаемой причине неудач; атака безрезультатная, поскольку у человека с ПМ банально сбит прицел, но, по крайней мере, отвлекающая от трагической экзистенции. Это только небольшая часть философских взглядов главного героя, которая, впрочем, без особых потерь может быть пропущена, но на мой взгляд, является недурной авторской находкой: ведь мы нередко видим в разных людях одинаковые шаблонные блоки порочного мышления, просто не удосуживаемся их классифицировать; или ж приклеиваем глобальный ярлык бабства, жлобства, нетерпимости...

В общем, вооруженный собственной системой мировоззрения Моржов видит окружающих насквозь и слету улавливает их нехитрые мотивы, так что для него не составляет особого труда манипулировать ими. Но поскольку он положительный персонаж, то ведет своих приближенных к благой цели, с хирургической точностью калибруя им самооценку, наделяя подарками и отстаивая их интересы перед внешними силами. Сложное сплетение судеб друзей и любовниц Моржова, объединенных им в сферу своего покровительства, один из важных героев нарекает «фамильоном» — постмодернистской (хотя, по сути, она лишь модернизированная версия древнеримской familia) ячейкой общества, которая в будущем повсеместно вытеснит стандартную семью.

В моржовский фамильон, построенный на базе МУДО входят, во-первых, три молодые и красивые женщины: две из них призваны олицетворять собой соответственно русский и татарский национальный характер, но главным Призом становится девушка «фронтирного» типа — метиска, сочетающая в себе лучшие черты указанных наций. Герой не просто занимается с ними любовью, но и дает каждой из них важный урок, сбивая их со скользкой дорожки приспособленчества и излишней моральной гибкости; побуждая отринуть «пиксельную» картину мира. Нашлось место и мужикам — пожилому краеведу Костёрычу и замухрышке-пьянице Щекину, которые, несмотря на совершенно неактуальный modus vivendi, любимы своими учениками и уважаемы Моржовым. Очень хороши страницы романа, посвященные детям — Иванов взял здесь идеальную ноту, не скатившись ни в сюсюканье, ни в цинизм, показав 13-летних трудных и не очень подростков именно такими, каковы они в реальности. Многим критикам и читателям больше всех пришелся по сердцу щекинский питомец Гершензон, изъясняющийся исковерканными русскими пословицами, но мне он чрезмерно напомнил Служкина из «ГГП», со всеми этими якобы народными «без шутки жить жутко», больше выглядящими как приглашение полюбоваться филологической изобретательностью автора, которая, однако, слишком искусственна, чтобы воспринимать ее всерьез. Слава Богу, Гершензона мало, и судорожного поноса словотворчества тоже почти нет: книга написана по-русски и для русских. Встречаются, конечно, нелепые псевдоэротические перлы типа «развёл ее бедра как книгу на аналое», или там «чувствовал себя горячим ледником, лежащим меж мягких горных вершин Сонечкиных грудей и коленей», но, думаю, это от природной застенчивости Алексея Иванова, вынужденного на потребу озабоченной публике писать про то, что он сам считает альковным и очень личным...

Хотя благодушно-пасторальное, пропитанное романтикой, молодостью и гедонизмом повествование в самом конце омрачается трагическим инцидентом, за ним почти сразу следует мрачное, но справедливое возмездие. Круг замыкается: сюжетные линии закрыты, добро «по очкам» одерживает победу над злом, а главный герой самостоятельно исключает себя из повествования и дальше идет стороной «как проходит косой дождь» — но не навсегда, а до следующего цикла борьбы, чтобы как тот Король-под-горой восстать в час беды и смело защитить Своих...

Книга — дистилированная пачкотня, компиляция 10% реальных фактов, 20% чекистской «липы» («дневники Вырубовой», «дневник Николая II» и иже с ними) и 70% буйных фантазий автора, которые о нем говорят гораздо больше, чем о его героях. «Нечистая сила» — политический заказ коммунистов с целью очернить историческую Россию, который Пикуль (блатной сынок коммунистического функционера и кгбшный стукач) с радостью и за большие деньги (на которые как сыр в масле катался в жирной советской Риге) выполнил. Сам текст обсуждать бессмысленно, это поток мысли необразованного и бездарного графомана, который сейчас и на сайте «Удаффком» вряд ли бы опубликовали из-за отсутствия художественных и духовных достоинств, но в советское время такая похабщина шла на ура из-за низкого культурного уровня читателей. Ценно данное произведение лишь одним: если в приличном обществе полуграмотный советский дебил начнет вещать что-либо про «закономерность революции», «кровавого Николашку», «Распутина, трахавшего царицу», понимающие люди просто перемигнутся: ага, этот тоже русскую историю по «Нечистой силе» учил.

В сентябре 1941 Гитлер и вся нацистская верхушка были уничтожены, а власть взяли умеренные националисты, отказавшиеся от расовой конфронтации на Восточном фронте, заявившие об освободительном характере войны и переманившие в РОА аж 5 миллионов человек. Отряды генерала Власова взяли Москву в 1943 году (впрочем, в восточных районах бои с коммунистами продолжались до 1946), а сам он стал первым Верховным правителем России. Разумеется, никакие придуманные еврейскими комиссарами «планы Ост» по истреблению всех славян на освобожденных территориях применены не были. Вместо этого Россия (еще, кстати, и приросшая территориями в сравнении с РСФСР) стала полноправным членом Рейхсраума, прогерманского военно-политического блока, постепенно завоевывающего все новые экономические высоты, поднимающего уровень жизни своих граждан выше мировых стандартов и осторожно дарующего им демократические права и свободы. Но национал-социалистическая система по выражению одного из книжных теоретиков, «тверда, но хрупка», и в 1991 году Рейх, зажатый между молотом американской пропаганды и наковальней внутренних антигосударственных процессов вынужден инициировать общенациональный референдум о доверии правительству, на котором, впрочем, рассчитывает одержать победу и заткнуть рты сепаратистам и либералам.

На этом фоне действует главный герой, опытный сотрудник спецслужбы РСХА, направленный в Россию для расследования гибели своего предшественника. Благодаря своей въедливости и интеллекту он сумеет нащупать нити, тянущиеся к подпольному рынку наркотиков, российскому оппозиционному движению, остаткам еврейских террористических групп, петербургской организации «Ингерманландия», возглавляемой Дмитрием Лихачевым и Лени Рифеншталь, а также многостороннему заговору в верхах НСДАП, где ортодоксы-гитлеристы рвут руль у сторонников просвещенной автократии... Все это заплетается в объемистый клубок, только распутав который, можно решить судьбу Рейха.

С творчеством и Нестеренки и «Харитонова» я шапочно знаком, поэтому начинал читать со скепсисом. Ни тот, ни другой не оставили у меня впечатления серьезных литераторов. Но, как ни странно, после первых 50 страниц (примерно — книга существует лишь в электронном виде, поскольку издателю подобного текста без вариантов ломится 282-я) увлекся и читал этот мощный, остросюжетный детектив, не лишенный умеренного политического радикализма практически не отрываясь.

Первое, что хотелось бы похвалить — идеально проработанный, чуждый стереотипов и заданности мир победившего нацизма. В принципе, сам подобный сеттинг жестко табуирован рамками не столь цензуры, сколь самоцензуры — это как же, «ДИДЫВАИВАЛЕ», а у нас тут Гитлер побеждает: мужики из пятого управления не поймут! Но даже если писатель и рождает развилку, обусловливающую победу Германии в ВОВе, то почему-то уже не может притормозить свой взбудораженный мозг и перестать громоздить турусы на колесах: дескать, и через 50 лет после войны в Европе будут править сумрачные нацисты из «идейных», занимающиеся геноцидом чисто из любви к искусству, а рядовые граждане в форменных сюртуках будут переходить улицы строевым шагом под несущиеся из динамиков громовые марши.

Единственное более-менее реалистичное отображение «футуроРейха» попалось мне лишь у Лазарчука в ВСДО — разваливающаяся депрессивная империя с уровнем политических и экономических свобод соответствующих примерно нынешнему путинскому режиму, без особых притеснений по национальному признаку. И то, потому что автор писал свой Рейх с перестроечного СССР. К тому же, Лазарчук посредственный литератор и многое ляпал наобум, не сумев свести исторические концы с концами и внятно сконструировать сюжет, предпочтя вместо этого радовать читателя многочисленными описаниями обдалбывания героя разными видами алкоголя и наркоты.

Третий Рейх формата «Юбер Аллес», конечно, не обошелся без параллелей с советской историей — впрочем, видимо, это общие параллели для всех громадных авторитарных государств на грани краха. Но в целом, картинка очень оригинальная и смелая. Сама Германия — высокоразвитое и авторитетное государство, гарантирующее достаток и процветание каждому законопослушному гражданину. В стране существует свобода прессы и многопартийность, от расовых законов остались лишь рудименты, славяне были признаны арийцами, а «окончательное решение еврейского вопроса» означало депортацию большинства «юде» Центральной и Восточной Европы в государство Израиль, по иронии судьбы, ставшее верным союзником нацистской Германии. Здешняя Россия же является союзником Берлину скорее лишь на словах: этому способствует, скажем, клептократический режим, за 45 лет толком не приведший страну в порядок и держащийся на противоречиях между Рейхсраумом и «атлантистами»; историческая обида на Германию, мощно подпитывающая антинемецкие, либеральные и даже коммунистические настроения; а также бедность России минеральными ресурсами, толкающая ее в объятия сырьевых держав. Да, последнее — не опечатка, в этом мире большевики перед крахом успели уничтожить или спрятать документацию о разведанных природных запасах, локализация которой — предмет сюжетной интриги.

В целом, вселенная выписана со знанием дела и любовью. Чего стоит такой нюанс: в нацистской России все заимствования из английского, разумеется, были вытеснены германизмами, а в свете успехов немецкой науки (лет на 10-15 опережающей «наш» 1991 год), например, вся околокомпьютерная лексика состоит из них почти полностью — и это не выглядит чем-то натужным, а усваивается интуитивно и естественно. Есть, конечно, факапы: скажем, на самом деле в Вермахте не существует капралов и сержантов, а чехов в немецкоязычном пространстве спокон веку называли «богемцами», но общего впечатления это не портит. Чего не скажешь об излюбленном литературном приеме авторов: механической инверсии, когда наша реальность зеркально отражается в мире «Юбер Аллес». Иногда выходит удачно: например, некогда для Рейха серьезную головную боль представляли боевики из «Центра Симона Визенталя», мстящие за «окончательное решение» (когда в пересыльных лагерях погибло больше 100 тысяч евреев, ожидающих депортации в Израиль), убивавшие немецких чиновников, частных лиц и даже уничтоживших олимпийскую команду Германии. Чаще же выглядит это примитивной петросянщиной — например, Юрий Гагарин стал в этом мире чемпионом «Формулы-1», потому что условия мирного договора запрещали России иметь свою авиацию... К сожалению, с этим авторы переборщили, этих натянутых аналогий слишком много, чтобы они вызывали интерес или усмешку.

Впрочем, это одна из немногих придирок, которые я могу предъявить роману. Ведь даже свои личностные и профессиональные недостатки и «Харитонов» и Нестеренко преобразовали в достоинства. Вот Юрий Нестеренко — очень плохой писатель, чье мастерство зиждется на паре однообразных литературных приемов; чья эмоциональная глухота приводит к абсолютной безликости всех его персонажей; чей авторский стиль сводится к неуместному умничанью и «яканью», расчесывании тухлого и неинтересного собственного эго. Но здесь все это обернулось созданием экзотического главного героя, эталонного придурка, которого невозможно выдумать, которого можно только списать с себя, что с удовольствием на 100% и сделал Нестеренко.

Знакомьтесь — Фридрих Андреевич Власов (да-да, сын ТОГО САМОГО), 40-летний разведчик, в прошлом полковник Люфтваффе и герой колониальной войны. Принципиальный трезвенник, девственник, болезненный мизофоб, а также брюзга и фанатик-нацист. За маской наигранной бесстрастности и деланной безэмоциональности скрывается настоящая бездна страстей — скорее женских, чем мужских: это и обида на весь мир, предельная капризность и истеричность, невероятный эгоизм (с переменным успехом выдаваемый за пламенное служение Фатерлянду), беспочвенные снобизм и чванство (людей, которых альтер-эго Нестеренки не презирает всем своим существом можно пересчитать по пальцам левой руки Ельцина) — и т.д, и т.п. Персонаж невероятно отвратительный, не вызывающий ни жалости, ни сочувствия, и то, что милостью авторского произвола ему отвешены щедрые дары в виде мощной интуиции, прокачанного интеллекта и умения ловко обращаться с оружием и техникой ситуацию скорее усугубляет... Но вообще-то этот портрет кондового нациста, шизофреника и подавленного гомосексуалиста — а все это имманентные свойства писателя Нестеренки — весьма убедителен, пожалуй, таким и должен быть высокопоставленный сотрудник самой свирепой спецслужбы в мире. Поскольку же мир «Юбер Аллес» завораживающе притягателен, волей-неволей приходится воспринимать его через столь отталкивающую персону. Видимо, на таком рисунке роли настоял Нестеренко, а «Харитонову» оставалось лишь согласиться с капризным как девочка соавтором — но роман от этого, по сути, выиграл.

Что еще? Написано хорошо, читается легко. Для удобства вживания в реалии «Юбер Аллес» в конце целая масса словарей и глоссариев. Интрига действительно затянута крепко, без провисаний и без нужды не дразнит читателя. Конечно, в тексте хватает мрака, насилия и безнадеги, но их не больше, чем в любимых народом бульварных романах, а литературно-философская составляющая «Юбер Аллес» значительно благороднее. Так что всем, интересующимся историей, обычной и альтернативной; всем, истосковавшимся по сильным детективам; всем любителям политических страстей и заговоров — а также всем любителям современной хорошей литературы, читать обязательно!

Сюжет книги закручивается вокруг новомодной и быстро развивающейся социальной сети «Дикси», грозящей вырасти в проект уровня Facebook или Google. Но дело происходит в России, поэтому создатель сети загадочно умирает, а лапу на системные протоколы накладывает его партнер, мечтающий запродать продукт государству и стать полноценным олигархом. Ограбленная им дочка создателя пытается вернуть себе наследство, и на ее сторону потихоньку склоняется влюбленный главный герой, высокопоставленный медиаменеджер «Дикси», предпринимающий усилия разгадать сию интригу.

Как бы почувствовав, что фабула начинает напоминать дешевый детектив, Алексей Иванов внедряет в нее элементы мистики — с постмодернистски-айтишным акцентом. Нечистый на руку антагонист, украв протоколы, выпускает на волю цифровую чуму, поразившую всю социальную сеть («комьюнити»). Зачумленным являются видения, демоны, они испытывают необъяснимый страх, пишут панические незаконченные сообщения в блоги. Умирают в реале. Герой понимает, что тоже заражен и судорожно пытается осознать, чего он хочет: выжить, преуспеть по жизни, обладать женщиной мечты — причем, выбрать можно только две позиции из трех.

Первую «новаторскую» книжку о «дэнжерологах» Иванов написал под псевдонимом, который, впрочем, был быстро раскрыт, а произведение встречено с осторожным одобрением. Осторожным — потому что, несмотря на любопытный сюжет, роман был написан довольно коряво, «Маврин» щеголял эллисовско-минаевским идиотским перечислением брендов, знанием современных мемов — впрочем, с ошибками очевидными и непростительными. А одобрением — поскольку подлинное авторство изначально было довольно прозрачным, проза же Иванова востребована, и публика скушала бы и продолжение сей посредственной книжки, но, конечно, не от «Маврина».

Так что в «Комьюнити» Иванов похерил инкогнито, но текст остался таким же дилетантским: хвастовство своей осведомленностью в торговых марках немного обуздано, но процент карикатурно безграмотных интернет-диалогов увеличен в разы, занимая до четверти книги. Читать эту переписку и нагромождение вырезок из википедии, конечно, неинтересно и невозможно. Тем более, что для раскрытия интриги, сближения с героями и даже общей эрудиции оно и не нужно. Туда же можно отнести и новоязы второстепенных персонажей, между которыми, несмотря на разницу в синтаксисе и тезаурусе, есть кое-что общее: абсолютная «сделанность», вымученность и невыносимая эстетическая отвратительность. Причем в то время, как ряд героев блеет на псевдослэнге рейверов и программистов 80-х годов, кое-как склеивая словосочетания злобной матерщиной, другие изъясняются на высокохудожественном литературном русском языке — не только древние старцы, но и 15-летние подростки.

Впрочем, ни первые, ни вторые, ни третьи, ни четвертые не играют в сюжете значимой роли. Есть главный герой — в меру циничный провинциальный интеллектуал, всей душой рвущийся в московские мажоры. Сей образ проработан сравнительно неплохо, хотя я так и не понял в чем заключаются служебные обязанности этого «талантливого топ-менеджера»? Якобы, «пиарить соцсеть», «захватывать рынок», но выливается это лишь в руководство комьюнити, в котором десяток никнеймов за все действие оставит с сотню ссылок и комментариев... Остальные герои — еще большее убожество. Похотливая и продажная самка, похотливый и скользкий программер, похотливая и нелепо молодящаяся диджейша — все какие-то уроды. Два персонажа, к которым Иванов испытывает подобие симпатии — пожилой «дэнжеролог» и энергичный еврей-strongman также исчезают из повествования бессмысленно и беспомощно. Беспомощно, в том числе, и с литературной точки зрения. Вообще, все претензии на жанровость в романе провалены. Это не хоррор, не детектив, не социальная сатира, не психологическая драма — какие-то символические элементы вышеназванного присутствуют, но не возникает ни впечатления стилевой цельности, ни многоплановости.

Итак, диалогическая составляющая романа — epic fail, персонажи — ничтожные, интрига запорота бесчисленными «демонами из машины», просветительская функция сведена к нулю, да плюс ко всему этому — пещерный морализм астафьевско-деревенщицкого толка: «совсем зажрались и с ума посходили в своей Москве». Вкусный салат, да? Попытка примерить на себя лавры Стивена Кинга закончилась крахом. Впрочем, литератора несколько оправдывает такой факт: во время работы над «Комьюнити» он был связан написанием серии документальных книжек про Урал, а освободившись от обязательств, написал неплохое «Ненастье». Так что крайне неудачный опыт с чтением этого произведения — вовсе не повод ставить крест на Иванове.

Действие в новом романе Юрия Полякова стартует в наши времена, когда Геннадий Павлович Скорятин, главред крупного еженедельника и талантливый журналист, пытается решить, стоит ли ему размещать в газете заказной материал против кремлевского «серого кардинала» под которым, по слухам, внезапно зашаталось кресло — как, впрочем, одновременно и под Скорятиным, и под его шефом, владельцем газеты. Мысленно он постоянно съезжает на другие темы и вдруг обнаруживает себя в плотном облаке из флэшбеков, рефлексии за непринятые решения, чувства вины за свои промахи. Повествование развивается в типичном для Полякова стиле, когда современные эпизоды соседствуют с пулеметной чередой воспоминаний, объясняющих как, собственно, герой дошел до жизни такой. Две основных нарративных точки: наше время и 1988 год, когда у Скорятина был реальный шанс начать свою жизнь заново и не свернуть на скользкую тропинку «демократа-разоблачителя», приведшую его к славе и богатству, но лишившую самоуважения и смысла жить. В целом же, это произведение о том, что один компромисс с совестью неизбежно ведет за собой другой — и так далее, до полного краха, до абсолютного, вакуумного одиночества и бессилия.

Общее впечатление — хорошо. Настоящая старая школа русского языка: писателей, мастерски ею владеющих, можно пересчитать по пальцам. Поляков всегда умел ровно, смело и интересно писать, но его вечно заносило на поворотах, то в доморощенный сталинизм, то в какие-то школьнические игры с языком, то в занудное сведение счетов с литературными недоброжелателями из-за чего последнюю его «трилогию Гипсовый трубач» просто невозможно было читать.

А сейчас — ностальгия, словно вернулся во времена чуть старомодной высококачественной прозы, не без чудинки, но крайне читабельной. Последнее произведение такого уровня у Полякова — «Замыслил я побег». Здесь обошлось без заунывного бесконечного плача по утраченным территориям и ценностям, хотя книга безусловно по-хорошему патриотическая; навязчивого словотворчества тоже нет, а есть остроумное и меткое письмо типа «парень оказался на редкость тупым, природа на нем даже не отдохнула, а просто вырубилась», ну и по мерзопакостным личностям типа Суркова, Михалкова и Быкова автор проходится с чрезвычайным ехидством, но без застревания. Даже «поговорки бабушки Марфуши» в отличие от многих новодельных псевдонародных конструкций выглядят органично и уместно. Порадовала и строго отмеренная микродоза естественной ксенофобии, без которой хорошая русская книга — не книга. Пожалуй, впервые за много лет русский литератор пишет о евреях и прочих азиатах без обожающей ненависти или безысходной обреченности, а с легкой презрительно-понимающей усмешечкой, каковой данная этнорелигиозная общность только и заслуживает.

Не обошлось и без легкого оммажа самому себе — «скорее да, чем нет», ненавязчивые упоминания о «ЧП районного масштаба», летевший в Америку «пузатый борзописец», друг перестройки, потоптавшийся на армии, школе и комсомоле — это и есть Поляков. Без самокритики, конечно, тоже не обошлось: в роман написанный главным редактором «Литературной газеты» о главном редакторе другого издания нельзя не вставить некие автобиографические сведения и инсайдерскую информацию. И когда герой ополчается против подчиненного, приклеившего ему кличку, мы видим тут самого Юрия Михайловича, который, как известно, уволил одну из своих сотрудниц, жюрившую крупный литературный конкурс и осмелившуюся не номинировать босса... Или когда главред еженедельника «Мир и мы» по приказу издателя пишет статью о необходимости укрепления толерантности и увеличения количества кавказцев и таджиков в Москве, нетрудно узнать в этом произведение главреда «Литературки» под названием «Лезгинка на Лобном месте».

Прозу Полякова обвиняют в бедности сюжетов и характеров персонажей. Пожалуй, это действительно так: среднестатистическая книга являет собой микроисторию простого русского мужика 50-х-60-х годов рождения от «застоя» и по наше время с трудом идущего к успеху, и ощущающего прибыток материальных средств по мере распродажи страны. Он патриот и умеренный государственник, с иронией относящийся как к лютым дедывоевастам, так и к ультралибералам. Он по большей части совестлив, хотя легко может сотворить свинство, например, изменить жене — и очень страдать, получив ответку, причем читатели будут на его стороне. Наверное, за это и любят Полякова — за то что он из декады в декаду создает очень уютный и узнаваемый образ героя, с которым хочется себя отождествлять, и удивительно точно рисует портрет эпохи. Из этой же песни — практически обязательный, хоть и всегда расплывчатый unhappy end: писатель, воспитанный на идеалистической советской литературе, хорошо понимает, что «так жить нельзя» и за сытое бульканье в теплом болоте непременно придется расплатиться.

Вот и в современном литературном болоте «новый Поляков» производит впечатление ударившей молнии. Во все стороны отлетает легковесная шушера, пишущая «иронические детективы», «патриотических попаданцев», «хроноклазию ускорителей нейтрино», возмущенно квакает либеральная «тусовка», состоящая из одних только Арбитманов и Зильбертрудов, но жизнь после таких событий неуловимо меняется. Потому что свойство хорошей литературы — не только описывать реальность, но и преобразовывать ее. А Поляков пишет хорошую литературу.

Занятное произведение о внезапно «поехавшем» подростке, свирепо и изобретательно расправляющемся со всеми, кого любит и ненавидит. Фабула выстроена так, что даже невинных жертв не особенно-то и жалко по причине их удивительного легкомыслия и тупоумия. В определенный момент писатель так увлекся смакованием измывательств, садированием своих персонажей, что динамичная и жуткая книжка стала маленько затянутой и нудной. Но как pulp fiction — сойдет.

После многолетнего перерыва, я вернулся к отечественной фантастике. Примечательно, что мне порекомендовали эту, достаточно старую уже трилогию — как видно, за последние 10 лет в жанре космпооперы не создано ничего более совершенного.

Главное, что хочется сказать об этом цикле — он очень добрый, что нехарактерно для современной фант.беллетристики, в которой даже смирные веб-дизайнеры, попав в 1940 год лично рвутся Хрущеву кадык выгрызать, а уж если речь идет об иной расе, так сам Император велел ее вырезать. Здесь, конечно, смертей тоже хватает, но они как бы остаются за кадром и не смакуются, что лично мне по душе. Неплохо, мне кажется, и то, что секс и алкоголь присутствуют лишь в качестве намеков, что делает книжку доступной для самого младшего возраста. Несогласные же с таким подходом всегда могут обратиться к творчеству, скажем, Александра Бушкова.

Редкая по нашим меркам техническая убедительность тоже способствует интересу к книгам. Как мне показалось, вполне реалистично подано поведение летательных аппаратов и прочих механизмов, причем, не углубляясь далеко в «заклепочные» дебри, благодаря чему книгу беспрепятственно могут читать и люди гуманитарного склада.

Патриотический посыл этих книг буквально балансирует на грани хорошего вкуса. Еще чуть-чуть и был бы перебор со слащавостью, со всеми этими «когда русский офицер устал — за него говорит Россия», но вообще-то это хорошее дело, особенно для воспитания младших поколений (книжка, я напомню, подростковая). Особо понравилось, что нет ни демонизации врага, ни его обеления. Враг есть враг, его нужно бить, но если он проиграл, то никто не будет его связывать по рукам и ногам и насиловать его женщин, детей, стариков и мужчин. А если сильно постараться, то можно договориться с каким угодно чуждым видом. Это, кстати, особо удачные моменты в цикле: описание и общение инопланетян. Понравилось как передана психология сирхов, чоругов и даже ягну. Они получились и непохожими на людей, и, одновременно, понятными.

Вот, пожалуй, основная изюминка цикла и, одновременно, самое слабое место — это концепция Ретроспективной эволюции. Объединенные нации застряли в 20 веке, на Конкордии утвердилось вечное доисламское зороастрийство, в Муроме — славянское язычество, все это создает определенный колорит... и так же убивает достоверность повествования. Это подано как данность, без единой попытки убедить, в результате мир делается потусторонним и игрушечным, сопереживать его героям приходится через силу, и не всегда это получается.

Другой момент — свирепая мелодраматичность цикла, с этими аффектированными эмоциями, театральными жестами и поступками, штампованными мыслями. Чувствуется, что женщина приложила руку.

Впрочем, более не могу вынести ни порицаний, ни восхвалений, и равно далек от восторга и досады по поводу прочтения этой серии книг. Они неплохие, наверное, первый выбор для тех, кто решит знакомить своих детей с российской фантастикой.

Если в предыдущей части события войны между двумя частями человечества только разворачивались, то здесь они развернулись в полную силу. На первый взгляд, сражаются силы Добра (Объединенные нации) с силами Зла (Конкордия), но с первых страниц авторы убеждают, что это неправильный подход. Теперь мне все больше кажется, что это произведение — антиутопия. По крайней мере, от «мирных» земных глав веет такой безнадежностью, что даже Конкордия, которую полоскали в предыдущей книге, выглядит симпатично. Впрочем, кто полоскал? — глупый кадет, со сбитым в ходе дегенеративного земного образования мировоззрением.

У Конкордии хотя бы есть культура (пусть и реплика архаичной культуры), идеалы и готовность умирать за эти идеалы. Объединенные Нации же смотрятся бессмысленным стадом хомячков-потребителей, тупыми бескультурными янки, которые не напали на Конкордию первыми лишь потому, что надеялись раздавить их в ходе мирной экспансии. К тому же Земля ни в коей мере не избавилась от пороков уравниловки, коррупции и «направляемой демократии» — и на фоне кастовой теократии, опирающейся на массовое клонирование, «демократура» олигархической Директории выглядит не очень-то блестяще. Как говорится, игра была равна... И торжественного шествия от победы к победе не будет — будет только боль и горечь от осознания, в какую глупую братоубийственную бойню скатилась Великораса.

Довольно симпатична выбранная авторами точка зрения от лица «пешек» — невыдающегося солдата и начинающей научной сотрудницы (Эстерсона и Полину с Фелиции пока задвинули в дальний ящик) — это позволяет вводить читателя в суть дела постепенно, разъясняя ему подоплеку творящихся в галактике вещей, иногда отвлекая его внимание на посторонние и ошибочные моменты.

Из того, что не понравилось: опять слабые диалоги, либо в духе слезливых удмуртских эмо, либо в стиле солдафонов-прапорщиков с одной извилиной, да и той — вдоль пилотки. Вояки как с той, так и с другой стороны совершенно одинаковые — как и гражданские, впрочем. Романтика тут присутствует, но лучше бы ее не было. Это уже какое-то аргентинское мыло с застыванием под конец эпизода всех героев в позах из «Ревизора» — и непременным «Продолжение следует» под сентиментальную музыку и титры.

Но в целом, читать можно.

Для нормальной жизни очень полезным является не раскатывать губу и ничего особо хорошего никогда не ждать. Тогда выше шанс, что очередной потребленный продукт усвоится хорошо, а не вызовет нежелательные колики. После ряда непотребных книг от некогда выдающегося писателя Бушкова я резко снизил планку для его творчества и снова начал получать от него удовольствие.

Итак, в данном произведении речь идет об официальных контактах Сварога с руководством Токеранга. Это подземное государство лилипутов, утративших нормальный масштаб в результате глобальной катастрофы Шторма, наконец-то накопило силы для выхода на поверхность, но вот незадача — в этот самый момент они будут крайне уязвимы, поэтому на начальный период экспансии надо бы подстраховаться равноправным договором с власть имущими Талара. То есть, в первую очередь, со Сварогом. Но у него своя мотивация... Так что закручивается остросюжетный шпионско-дипломатический детектив в духе Юлиана Семенова. Это не так плохо.

Проблема в том, что если в книжках про Штирлица нацистская прокладка была декоративной и открыто порицалась автором, то в описываемом произведении мысль об уничтожении целого народа подается как нечто совершенно нормальное и даже необходимое. Некогда такой мудрый и прагматичный король Сварог, готовый ради своих близких, подданных и Гомеостатического Мироздания на любые этически сомнительные шаги, внезапно оказывается обуян такой ненавистью к токеретам — как эсэсовец к евреям — что игнорирует абсолютно все плюсы, которые можно извлечь из мирного с ними сосуществования. Книга вышла даже не размышлением о моральной допустимости геноцида в стиле «убить два миллиона, чтобы спасти весь мир» — впрочем, и это не выглядит убедительным, ведь Токеранг изначально выглядел слишком слабой, технически отсталой (по сравнению с ларами и Хелльстадом), раздираемой внутренними противоречиями державой, чтобы угрожать всему Талару. Здесь все очень просто: оказывается, разрешено смыть в унитаз целую страну из-за банальной мести и тупого предубеждения.

В очередной раз Бушков доказал, что излюбленным творческим методом для него является не критический реализм, продолжающий гуманистические традиции русской литературы (пожалей слабого, подай руку поверженному врагу, во всех своих несчастьях обвиняй прежде всего себя), а постмодернистский авангардизм, выворачивающий наизнанку все традиционные представления о добре и зле. Деконструкция образа Сварога как правителя набирает обороты — если изначально это был наивный идеалист, над пафосными попытками которого улучшить жизнь подданных посмеивался даже лояльный Леверлин, то теперь перед нами демоническая личность одержимого доктринами о Высшем Благе законченного циника, в масштабе творимых злодейств превосходящий Гитлера и даже Сталина. А ведь это не последняя книга. Подозреваю, что в грядущих томах цикла мы лишь увидим очередное доказательство того, что неверно выбранная «дорога королей» так или иначе заканчивается падением в пропасть сил зла.

Легкая книга, динамичная, нескучная, проглатываемая как горячий пирожок. Но только после проглатывания, понимаешь, что начинки там кот наплакал. Однако и расстройства желудка тоже гарантированно не будет.

«Завтра война» — не только легкое чтиво, она еще и писалась, по всему, крайне легко. Веселые авторы не грузят читателя «проблемами, которые сулит нам будущее» — в этом будущем все ровно как у нас, за исключением технологического развития. Герои, конечно, из 21 века, а не из 27. Они ведут себя так, словно культурного наследия 22-26 веков не существует в природе — свободно цитируют поэтов 800-летней давности, поют еще более старинные народные песни, говорят на современном нам слэнге, будто и не было 600 лет развития языка и культуры. Я в курсе, что авторы книги облегчили задачу, придумав т. н. «ретроспективную эволюцию», но прогресс исключительно в технической сфере не вызывает особого доверия.

Тутошний ура-патриотизм, полностью чуждый шовинизма, мне, в общем-то по нраву, потому что я русский патриот каких поискать, но тут авторы опять-таки облегчили себе задачу. Социалистический реализм — так называется решение реальных проблем в художественной реальности, и абсолютно необъяснимо Россия тут становится главной сверхдержавой, на которую равняется все остальное человечество; Америка же здешняя больше напоминает РФ 90-х годов: проигравшее холодную войну государство-лузер. Это приятно, конечно, но логически не объяснено.

Интересен подход авторов к назначению врагов. Первый неприятель — это стандартные «чужаки» иной биологической природы, второй — вроде как такие же люди. Такие же, да не совсем. Конкордия эффективно демонизируется писателями, являя собой неприятную смесь из маоистского Китая, позднего СССР и хомейнистского Ирана. Впрочем, взгляд протагонистов на неприятеля далек от ненависти — скорее, это непонимание, недоумение и презрение. И это хорошо, кстати. Не могу читать тяжеловесную, полную реликтовой свирепости беллетристику типа «Эпохи мертворожденных», «Мародера», сколь реалистичными и пророческими бы они не были.

С матчастью, насколько могу судить, тут все хорошо. По крайней мере, страницы, относящиеся к бою в космосе я впервые не пролистывал, а читал. Но к сожалению, в социальном плане не все хорошо. Все герои, вне зависимости от возраста, профессии, пола и нации ведут себя как подростки. Их диалоги написаны языком изнывающих от гормональной перегрузки пубертатов, т.е. очень слабые. Надеюсь, в дальнейшем выправится этот момент, потому что книга мне, в целом, понравилась, и я готов продолжать читать.

Вполне приличная космоопера о столкновении двух великих цивилизаций — военно-феодальной империи, в которой честь и выправка гораздо важнее прав человека и рафинированной демократии, граждане которой прежде чем выполнять приказы, подолгу торгуются. Несмотря на это, демократы здесь одерживают довольно убедительную победу — неудивительно, ведь книга-то американская.

Но все вышеописанное служит лишь фоном для человеческой драмы отношений между высокопоставленным офицером Барраярской империи и женщины-разведчика из Бетанской колонии. Уже не юнцы, они находят в себе силы преодолеть раздуваемый с обеих сторон шовинизм и понять, что перед лицом неминуемой смерти все мысли и чувства ничтожны — за исключением любви.

Обычно USA-шные произведения о нас, вышедшие в перестройку, отличались какой-то совершенно узколобой фашиствующей воинственностью (произведения Питерса и Клэнси, фильмы Рэмбо 2/3, Красный скорпион, Зверь войны и т. п.), но в этой книге второй половины 80-х, русский герой очень симпатичен и интересен, чувствуется какое-то глубинное, нехарактерное вообще для американцев осознание, что и неприятель может быть благородным, а иногда даже и правым. Так что произведение в каком-то смысле исключительное.

Книга начинается с того, что водитель-инкассатор грабит свой собственный фургон, неожиданно получая в качестве приза свыше 100 миллионов рублей. Он рассчитывал на сумму в три раза меньшую и это ломает его планы, вынуждая осесть в Ненастье — загородном поселке, предназначенном под снос. Теперь его ищут милиция, разгневанные сослуживцы, любящая жена, кто-то еще, а он, пережидая шухер, получает возможность поразмыслить о былых днях. О годах войны в Афганистане, где он приобрел знакомых, определивших всю его судьбу. О «бесславных 90-х», которые насытили его жизнь приключениями, но не принесли ни богатства, ни положения в обществе, а одни лишь горькие воспоминания.

Вообще структура сюжета мне понравилась: все довольно остро и занимательно. Повествование идет по разным планам: то о прошлом, то о настоящем, то от лица героя, то от лица других персонажей. Немного наивно выглядит это «влезание в голову» другим людям, в том числе и главному злодею, мыслящему в духе «как хорошо, что я подлец и мерзавец», но на безрыбье современной литературы... Главное, что это не идет в ущерб интриге и атмосферности. И если интрига вполне непритязательна, хоть до конца не вполне и ясно, чем все кончится, то атмосфера передана первоклассно. Прямо ощущаешь себя там, в провинциальном городе 94-го, где открылся первый супермаркет, где криминальных боссов отстреливают в их же вотчинах, а менты заняты скорее отжатием бандитских бизнесов, чем расследованием преступлений. Чувствуется, что автор сформировался в эту эпоху, и, несмотря на весь негатив, она ему дорога, и он может рассказывать о ней часами.

И вот эмоционально это работает на растормаживание нехороших воспоминаний, причем не только из 90-х, но и из всей жизни, заставляя остро чувствовать моральное состояние героя, находящегося в полном душевном раздрае. Мне слишком знакомо ощущение, когда в кризисной ситуации слепящая темнота тоски и бессмысленности происходящего засасывает в себя, лишая воли к сопротивлению. И только на каких-то бойцовских рефлексах (если они есть, конечно) можно попытаться как-то вырулить из этого мрака. Эта писательская задача Иванову безусловно удалась. Равно как и общий выбор манеры письма. Уныло-тревожный стиль повествования в тональности «от плохого к худшему» способен индуцировать депрессию и у оптимистичного человека. Чтобы расстроенный читатель не захлопнул книгу раньше времени, автор периодически подбрасывает дровишек в топку «духоподъемности»: совсем уж омерзительных гадов тут валят и это приятно.

С другими моментами — хуже. Во-первых, «афганская тема». Все в романе заключается в ее рамки. Главный герой приезжает в незнакомый город, чтобы получить работу от своих парней, объединившихся в ветеранскую организацию, последовательно прошедшую через стадии волонтерской ассоциации, бандитской шайки и акционерного общества, попавшего под контроль бывшего чекиста, а ныне олигарха (это его деньги похищает герой). Но даже когда память об Афганской войне оказывается заслонена более масштабными событиями и вытеснена из ментальности населения, она остается тем паролем, который позволяет даже незнакомым людям мгновенно принимать решение — кому можно довериться без оглядки. Приблизительно это писатель и хотел выразить, но свою идейную конструкцию не подкрепил достаточной обоснованностью. Мысль о том, что те, «кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив» и на гражданке окажутся достойными людьми, а другие, в мясорубку не попавшие или даже вовсе в тылах отсидевшиеся станут кадровым резервом для армии скотов и ублюдков настолько не нова и избита, что даже и не знаю, как Иванову хватило совести писать об этом на полном серьезе.

Другая проблема — Иванов не любит людей. И это видно не только по описаниям внешности и характера, больше напоминающим полицейские ориентировки, но и по беспомощным и искаженным мотивациям, придуманным для них автором. Чтобы женщина — не проститутка! — раздвинула перед посторонним человеком ноги, достаточно наобум пригрозить ей неприятностями для любимого человека. Заказать охраннику собственного босса? — легко, нужно только намекнуть, что ему придется отвечать за преступление, содеянное, но незамеченное несколько лет назад. Никто не будет ничего проверять и, тем более давать «обратку», а послушно выполнит все указания шантажиста, даже и не задумываясь, что такое «доение» может продолжаться бесконечно.

Проза Иванова поражала глухотой к русскому слову с самого начала: «Сердце Пармы» и «Золото бунта» можно было цитировать страницами для разбора студентами филфака на семинарах по стилистике. Однако 20 лет литературной карьеры сделали свое дело и писатель постепенно научился выдерживать некий баланс между разбегом мысли и внятностью текста. Но просто технично и гладко писать Иванову недостаточно, ему хочется то ли изысканности, то ли изощренности, поэтому в ход идут странно напыщенные метафоры: «старики с лицами недогоревших на костре фанатиков», «лес вокруг поляны от снега был толстолапым и толстопалым, как перебинтованный», «бледно покраснела», а лично мне больше всего нравится фееричное «Она состояла из округлостей, которые бесстыже выпукло отсвечивали в полумраке. Герман загребал их в ладони, словно собирал горячие плоды на тучных райских плантациях, словно отрясал отягощённые ветви сказочных яблонь, словно снимал фрукты в оранжерее, переполненной урожаем» — последний раз что-то такое читал то ли у А.Рыбакова, то ли у В.Астафьева, то ли у еще какого-то умученного спермотоксикозом советского динозавра, которому давали в последний раз еще при Хрущеве.

Примечательно, что эти завихрения рассудка соседствуют с литературными клише типа «летела в распахнутой шубке, будто всполошённая птица », «метала гневные взгляды», «с видом превосходства откинулся на спинку кресла», тоже, как будто позаимствованными из социалистических производственных романов. Диалоги, которые всегда были слабым местом Иванова, здесь значительно поправлены в сторону улучшения, но все равно нет-нет, да и проскользнет то канцелярит бухгалтерский (не бухгалтером совсем изреченный), то какая-то псевдо-феня из милицейских словарей 70-х годов.

Вообще, конечно, это спекулятивное чтиво. Когда щекастый лысоватый «ботаник» пишет от лица педагогических работников — это нормально и даже очень круто, но когда он начинает писать от лица солдат и бандитов, включить suspension of disbelief много сложнее. Как бы достоверно и убедительно все не было изображено, ясно, что эту фактуру он черпал где-то со стороны. И тут не избавиться от мысли, что можно с нею и самостоятельно ознакомиться, без чьего-то посредничества, без этой игры в «испорченный телефон».

И вот, даже не знаю, как суммировать мои впечатления. С одной стороны, я благодарен автору за пережитые мной в процессе чтения чувства. Пусть даже это была беспросветная ледяная печаль, все равно достучаться до меня в принципе непросто. С другой стороны, я слишком четко вижу многочисленные стилистические огрехи, небрежность в прорисовке персонажей и ситуаций, явно издевательский финал... Как бы и понятно, почему Алексей Иванов стабильно входит в Топ-5 самых продаваемых авторов, и что его книги, в отличие от макулатуры русофобской вонючки Акунина, действительно несут в себе некое здравое зерно. Но... если задуматься, становится немного грустно за общество, где такая проза определяет стандарты.

С литературной точки зрения мы видим ровный текст, скроенный как будто по хорошему западному учебнику литературного ремесла, со всеми положенными тропами, клиффхэнгерами и вполне насыщенными семантическими сетками. Если же не умничать...

Данил Корецкий проделал явную и существенную эволюцию за 18-то лет (годы 1996-2014, когда писался «Антикиллер» смотрятся солидно, «мальчик» уже совершеннолетний). Вернее, как – «проделал». Сейчас ведь нельзя говорить с уверенностью, что он лично дома на компьютере этот текст настукал. Вполне возможно, что всю черновую работу выполнили литературные негры, а Корецкий только консультировал. Тем более что у него вообще много всякого шлака — несколько серий с разными героями, но прочтения заслуживает исключительно сериал «Антикиллер».

Последняя на данный момент пятая часть вполне хороша. Лис продолжает радовать своей настойчивостью, непреклонностью и железным характером, но вот в личной жизни ему не везет, да и по социальному статусу нанесен серьезный удар. К тому же герой стареет, осознает это, бесится – но, чтобы выйти из этой ситуации победителем, ему нужно ее принять. И в критический момент бравый полицейский умудряется своей последней загнанной в угол шашкой побить с десяток вражеских – и выиграть эту партию. Финал вызвал двойственные чувства. В целом, было бы неплохо на мажорной ноте закончить, поскольку чувствуется – дальше проблемы героя будут только возрастать, а возможности по их одолению – снижаться.

С другой стороны несколько сюжетных крючков заброшено в расчете на продолжение. Хочется надеяться, что это обманный ход, чтобы ввести в заблуждение издателей. Лис – слишком располагающий персонаж, чтобы пасть смертью храбрых, или тихо угаснуть на пенсии, и слишком реалистично задан ход событий, чтобы вдруг смениться бравурным торжеством сил добра и триумфом героя. Лучше бы закрыть по-тихому эту тему.

Типичная коммерческая литература среднего пошиба. По канве сюжета нисколечко не отличимо от иных «попаданческих» вещей Злотникова: те же штампы, или, если выразиться солидней, «тропы»: могущественные наставники, берущие ГГ под крыло, гуру боевых искусств, помогающий герою опериться, прекрасная дама, вредные скоты, пытающиеся нагадить и т.п.

Книга перегружена техническими терминами, которые излагаются... когда как: где так интересно и уместно, а где — скучно и серо. Раздражают чрезвычайно обильные и многословные примечания, посредством которых автор пытается «общаться» с читателем, «воспитывать» его.

Хотя не могу не отметить, что если такие книги как «Землянин» или последние части «Генерал-адмирала» были просто лютейшим трэшем с самым, наверное, мусорным и отвратным слогом десятилетия, то здесь язык вполне «причесан», избавлен от основных стилистических погрешностей и читается легко.

В общем, если и дальше будет все развиваться в таком духе, то буду продолжать читать, пусть и не восторженно. Прочел бы все планируемые десять или семьдесят томов этой шняги: каждый из них за вечерок можно одолеть.

Добил я, наконец, этот кирпич – думал, что в этом году и не одолею. Читал на английском, но в сети есть вполне пристойный перевод. Не без ляпов, конечно: встречаются жемчужины типа «Русская Ортодоксальная церковь» или «Святая Римская империя», но в целом нормально — я иногда справлялся с текстом, когда натыкался на совсем уж сложные конструкции.

Сюжет закручивается вокруг Первой опиумной войны и приобретением Британией Гонконга в 1841 году. Главные герои этой книги – немножко купцы, немножко пираты, немножко политики — составляют сословие, известное как «китайские торговцы». Все как один – сверхчеловеки, ведомые дьявольской интуицией, не боящиеся смерти и всегда готовые к ней; готовы и лишить жизни кого угодно, лишь бы это не выглядело бесчестным. А в вопросах чести они чрезвычайно щепетильны. Поверх европейских канонов джентльменства накладываются, пожалуй, еще более многочисленные азиатские понятия «сохранения лица». То, как человек поставит себя зависит от множества, как будто, незначительных мелочей: кто первым начнет разговор, в каком тоне пойдет этот разговор, кто обнаружит лучшее владение манерами, и продемонстрирует большее пренебрежение к собственной жизни, деньгам и всему преходящему. Дирк Струан поставил себя чрезвычайно высоко, выше всех прочих европейцев в Китае – и поэтому как представители белой, так и желтой расы именуют его Тай-Пэном, то есть верховным повелителем.

Автор нарисовал чрезвычайно яркий портрет главного героя. Он очень интересен и, собственно говоря, является эталоном настоящего мужчины, конечно с поправкой на время. Струан – отчаянный смельчак, но не из-за патологического отсутствия страха, а потому что научился, пройдя через десятки переплетов, давить в себе инстинкт самосохранения. Он крайне серьезно относится к сохранению лица, готов идти ради этого на любые траты, лишения и риски – благодаря чему другие порой считают его опасным безумцем. Но вместе с тем, это образованный, интеллектуальный и трезвый человек, сохраняющий рассудок даже в самых критических ситуациях. Будучи яростным патриотом Британской империи, вместе с тем, Дирк – отнюдь не шовинист, к китайской культуре он относится с великим почтением, и даже его желтокожие неприятели вынуждены отдавать «круглоглазому варвару» должное. Но ничто человеческое ему не чуждо, и в относительно тихую минутку герой никогда не откажется выпить вина или бренди, угоститься деликатесом, провести время с красивой женщиной. В силу последнего факта совершенно неудивительно, что у Струана немало детей как от европеек, так и от азиаток; дети играют значительную роль в сюжете и находятся как с отцом, так и друг с другом в довольно запутанных отношениях, в которых переплетаются уважение и презрение, любовь и ревность, сотрудничество и соперничество. Во многом, «Тай-Пэн» — рассказ о том, каково быть Мужчиной-Победителем, насколько это прекрасно и тяжело, какую цену за это приходится платить.

Другие герои, конечно, пониже рангом, но не намного. Все имеют некие изъяны, не дающие им добиться такого же совершенства как Струан – но они всерьез стремятся спихнуть его с вершины, конкуренция идет нешуточная и ожесточенная. Даже родственникам нельзя доверять на 100%: отношения между героем и его братом, сыновьями весьма сдержанные и не сказать, чтобы очень близкие. Только перед битвой с непредсказуемым результатом они находят время, чтобы торопливо переброситься теплыми словами о доме и семье – но стоит схватке отгреметь, как вновь переходят на отчужденный деловой тон: мужчине нельзя терять лицо.

Конечно, это еще и проповедь английской системы ценностей, так сказать, гимн «Rule, Britannia!», растянутый на тысячу с лишним страниц. Англичане – нация страстных игроков, которые обычно выигрывают. Выигрывают, потому что первым делом учат назубок правила и неуклонно им следуют. Но в отличие от не менее зацикленных на правилах немцев, британцы помнят, что в каждой игре есть традиции, хитрости и уловки от которых ни за что не следует отказываться. В раннем произведении Клавелла, «Король крыс» показывалась также разница между англичанами и американцами: последние необычайно эффективны в чрезвычайных условиях, когда никакие правила не действуют, но моментально проигрывают, как только всеобщая куча мала рассасывается. И здесь американцы прописаны этак снисходительно, так крутой папаша посматривал бы на рано эмансипировавшегося и состоявшегося сына, единственный недостаток которого в некоторой туповатости и верхоглядстве.

В романе присутствует клюква. Это капитан-норвежец с типично скандинавской фамилией Орлов. Это kovarny russky plan достижения мирового господства путем завоза на Аляску миллионов чурбанов из Средней Азии, инфильтрации их в Канаду и США и сброса англосаксов в море, каковой случайно срывает главный герой. Есть тут и «великий князь Сергеев» — я, когда в первый раз это словосочетание прочитал, то прям обомлел, протер глаза – мне показалось, это галлюцинация. К сожалению, такие ошибки – если человек не знает, что великим князем мог быть только законный представитель рода Романовых – возникают сомнения и в его компетенции по китайскому вопросу. Наверное, жители Поднебесной тоже нашли в этом романе немало блох, а нас спасает то, что русская тема здесь все-таки даже не на втором, а на третьем плане.

Но вообще, книга изумительная. Невероятно детально переданная атмосфера, глубокий экскурс в историю и культуру Китая, осязаемые образы героев, отличный литературный слог и, пожалуй, наиболее динамичный и крепкий сюжет, чем в любом другом романе, прочитанном мною за последний год. Хорошо!

На мой взгляд, эта вещь — лучшее доказательство творческой беспомощности Шолохова. Как известно, с началом ВОВы, Сталин заказал ему роман о войне, но писатель с большим скрипом и промедлением сумел выдавить из себя только этот рассказик. И после этого на протяжении почти 30 лет ничего толкового уже не написал, что очень сильно укрепило позицию литературоведческой школы, считающей М.А. банальным плагиатором.

«Судьба человека» вроде как должна иллюстрировать «военный опыт гражданского человека» — но поверить в это не получается. Слишком уж казенно-пафосным языком написано это произведение. Как в прямой речи героя, так и в авторском повествовании звучат суровые комиссарские нотки, отдающие передовицами «Правды». Не говорили так люди того времени, и уж тем более, не думали. Это уж Шолохов свою замполитовскую профдеформацию экстраполирует на русский народ. Фабула рассказа конъюнктурна и нереалистична.

Соблюдены все коммунистические религиозные каноны: идет активная демонизация немцев, которые все как один палачи, маньяки, алкаши и физические уроды. Впрочем, иногда в мозгу совписа щелкает тумблер: «Нужна же энта, как ее... диалектика!» Ведь даже у самого глупого читателя может возникнуть вопрос: если нацисты были такими придурками, как же это они дошли до Москвы, Петербурга, Кавказа и Волги, в пух и прах разбив армию в которой танков было больше, чем у остальных держав вместе взятых? Тут из ниоткуда появляется образ рыцаря-коменданта, «умеющего ценить отважного противника», одаривающего Соколова жратвой вместо того, чтобы пустить пулю между ушей. На этом «сложный сюжет» заканчивается и автор снова срывается в пронзительный бабий визг.

Да, литературные приемы тут используются самые примитивные, в духе женских слезовыжимательных романов. «Враги сожгли родную хату, убили всю его семью». В советской литературе «русским великодержавным держимордам» можно было только страдать, платить и каяться, что с успехом и демонстрирует терпила-герой. Русский солдат, по мысли сталиниста-автора, не имеет морального права вернуться домой гордым победителем, осененным славой, с честно добытыми трофеями. Опущенный и сломленный Соколов в качестве нищего бомжа отправляется гробить остатки здоровья за жалкие копейки куда? — правильно, в Урюпинск, ставший символом провинциальной безнадеги и отсталости. Здесь Шолохову впервые удается выполнить литературную задачу: совсем не старый герой предстает перед нами ветхим дедом в двух шагах от могилы. Автор прямым текстом пишет, что Соколову осталось совсем недолго. Это перекликается с советской политикой в отношении фронтовиков: никаких привилегий, никаких воинских братств и торжеств, убирайтесь-ка с глаз долой из сердца вон, а то слишком много понимать о себе стали. Только через 20 лет, когда наиболее опасная часть русских ветеранов уйдет в мир иной и угроза бонапартизма перестанет страшить хохпартайгеноссе начнутся ритуальные пляски на костях и закидывание выживших подачками и побрякушками — впрочем, и здесь, основные бонусы достанутся социально близким «ветеранам Ташкентского фронта».

Про исторический контекст данного произведения я даже писать не буду. Еще при Советах отмечалось, что Шолохов напортачил, что герой его, вернувшись из плена никак не мог избегнуть фильтрационных лагерей и дотошной чекистской проверки, в ходе которой любая случайность могла привести к гибели...

В общем, данная книжка являет собой эталон советской литературной традиции: ее якорями являются азиатские жестокость, обезличенность, депрессивность и общий посыл: «если реальность не согласуется с нашими религиозными постулатами — тем хуже для реальности». Хорошо, что запечатление этой ментальности сохранится для потомков: наши дети уже не будут верить, что несколько поколений русских людей прожили настолько бедную, бесправную и полную лишений жизнь.

Прочитал неделю назад обновленную версию сабжа.

В отличие от редактированного варианта, здесь весьма много личного и четко прослеживается некая линия.

Если от первой редакции оставалось впечатление чего-то смутного, интригующего и жгуче загадочного — кто довел Веничку до таких мыслей, чего он, бедный, натерпелся-то, то в новом варианте на многое раскрывается глаза.

Прежде всего, «ЗП» — на редкость богаты вымыслом, это было вполне в стиле Ерофеева, плодившего вокруг своего имени множество мистификаций (и в стиле его не очень чистоплотной компании, пробавлявшейся написанием комментариев к его творчеству). Редактор подсчитал, что вымышленного в ЗП — около 60% ! Сюда, конечно, относятся и литературные пробы, и диалоги с невидимыми собеседниками, но и из вполне обыденных событий приукрашено очень много.

Если описать сюжет вкратце, получится такое: возвышенный мальчик приезжает с Кольского п-ова в Москву, где получает массу новых впечатлений, открывает для себя выпивку и сигареты, а также испытывает взаимное любовное чувство с гражданкой Музыкантовой Антониной Григорьевной. Бог его знает, через что этому чувству пришлось пройти, но уже через полгода любовь начинает перемешиваться с ненавистью, и достаточно трудно определить — что сильнее.

А еще Ерофеев начинает погрязать в полуночной стороне бытия, страдает от почти абсолютного непонимания, дико себя жалеет, и сам не замечает (впрочем, честно фиксируя факты), как сползает все ниже и ниже, попивая водку в одно горло и забивая на все занятия.

Исключают из университета, после чего Веничка устраивается на работу в Ремстройтрест, где обзаводится некоторым числом поклонников, среди молодых рабочих, видящих, что Ерофеев во многом их превосходит.

Здесь явственно виден перелом, что-то вроде катарсиса, записи становятся все более невнятными и беспредметными (хотя практически везде проглядывает недюжинный талант), а впоследствии и вовсе обрываются.

Что можно сказать конкретно по изданию? Не столь давно вышла зелененькая книжка «Москва-Петушки», где само произведение занимает лишь треть, а остальное — подробные комментарии к нему, раскрывающие авторский замысел, позволяющие посмотреть на поэму иными глазами, чем на «Похождения алкоголика в электричке».

Здесь нужно применить тот же самый подход — только комментариев здесь должно быть больше, они должны включать как минимум биографии всех действующих лиц, раскрывать подоплеку событий, а в некоторых случаях — выносить трактовку. Может, лет через 10, когда подрастет новое поколение литературоведов-нонконформистов, и можно будет надеяться на выход подобного издания.

Про Ерофеева же я скажу так — Веничка, к сожалению, пропил, просрал свой талант. Но он остался честен до конца — не подличал, не унижался, не ходил по головам, как многие из его дружков или современников. А значит, его можно уважать лишь за одно это.

Забыв про прекрасные «Петушки».

Опустив трагические «Записки психопата».

Выкинув из памяти дико смешную «Вальпургиеву ночь».

И даже оставив вне поля зрения эпохальное «Василия Розанова глазами эксцентрика.»

Все равно, Ерофеев — гений.

Если как следует покопаться в культурном наследии РПЦ, отыщутся прелюбопытные объекты. К примеру, религиозная атрибутика, связанная со святым Христофором, которого на иконах и фресках изображали с собачьей головой. Одна из таких фресок хранится в умирающем русском селе, куда отправились трое молодых балбесов по заказу фонда ЮНЕСКО, чтобы фреску выколупать и увезти с собой. Балбесы между собой не особо-то дружат, и их не сплачивает даже выражено пренебрежительно-враждебное отношение насельников деревни. Один из балбесов оказывается более любопытным и чувствительным, даже практически и не балбесом. С ним-то и происходит целая череда ужасных и мистических приключений, связанных с таинственными псоглавцами, стерегущими поселок.

Алексей Иванов – культуролог-энтузиаст, свою науку крайне почитающий и желающий привить уважение к ней также и вдумчивым читателям. Тут не иначе как замах на роль русского Умберто Эко. Замах на рубль, а удар на копейку. В книге много умственного: терминов, объяснений, классификаций, которые вроде бы должны сложиться в некую систему. Но не складываются, а так и остаются взятыми с потолка, вырванными из контекста, окуклившимися в своей самодостаточности и абстрактной ненужности. Такая же ошибка уже встречалась в ивановском же «Блуда и МУДО»

Замечен пиар раскольников, о которых автор пишет с нескрываемым почтением – собственно, это было заметно еще в старой его вещи «Золото бунта». Для кого как, а для меня старообрядцы – это что-то вроде ваххабитов, которых в идеале лучше бы всех до единого обезвредить. Уничтожить нельзя – ну так, изолировать, обезличить, отдать в общественные работы, в общем, поступить как-нибудь радикально для пользы всего человечества и их же собственной пользы. Но никак не петь им панегирики со страниц массовой литературы.

В творческом смысле роман нельзя назвать удачным, ни в сравнении со старыми произведениями Иванова, ни как вещь в себе. Если подойти к нему с заниженными ожиданиями – то, как вечернее бойкое чтиво сгодится. Но событием в литературной жизни страны книжку не назвать.

Несмотря на мое предвзятое отношение к жанру фэнтези, вынужден констатировать, что еще одним поклонником вселенной Мартина стало больше. В отличие от большинства произведений жанра, в данном случае мы имеем дело с полноценной коммерческой литературой. Коммерческой — не в уничижительном смысле, просто здесь предельная доступность для чтения и увлекательность сочетается с отличным слогом и стремлением выразить высокие человеческие ценности.

Это книга о выборе, по большому счету, между двумя категориями: честью и бесчестием. И одни персонажи вынуждены бессильно констатировать, что «все потеряно, кроме чести», а другие удовлетворенно отмечают, что кроме чести не потеряно ничего. И если в большинстве сказок добро побеждает зло, а счастливый конец наступает как бы сам собой, то здесь все несколько наоборот.

Атмосфера в книге ничего себе. Показано знание феодальной психологии, когда государство строилось не на сильном бюрократическом и бездушном аппарате, а исключительно на человеческих отношениях. Правителя могут поддерживать по традиции, подчиняясь вассальной присяге, из любви к нему, из-за денег или власти, но самой крепкой опорой всегда является родная кровь. И родственники могут сколько угодно скрипеть зубами друг на друга, ссориться и даже пылать ненавистью, но в критический момент вынуждены будут убрать подальше все эмоции и взяться за общее дело.

Продемонстрирована эталонная схема типичного государственного переворота времен средневековья. Геополитические законы нашего мира действуют и в мире долгой зимы: стоит нарушить политический баланс и начинается гражданская война; большинство субъектов политики просто объединится против претендента на высшую власть, тем более, если он нарушил неписанные правила.

Характерными получились персонажи, особенно те, «с точки зрения» которых ведется повествование. Единственно, что менее интересными мне показались главки от лица Дейенерис, но я надеюсь, в следующих книгах эта линия обрастет новым содержанием.

Вот такие дела. Почти идеальная «разгрузочная» книга. Рекомендую сомневающимся — тут не будет эльфов, орков и прочей мути, которая вызывает уже идиосинкразию. Это нормальные тексты про людей и человеческие взаимоотношения.

Редкая литература. Казалось бы, сложно написать в таком жанре, как «военные приключения» что-то новое, поразить читателя. Особенно, после того, как эту нишу заполонили всевозможные псевдопатриотические опусы — чернушные или шапкозакидательские, без разницы.

Курылев написал умную, познавательную и нескучную книгу о Второй Мировой. Повествование идет от лица английского летчика, немца по национальности. И немецкая и английская тема в романе раскрыты со всей полнотой. Немного тонкой иронии и сдержанного негодования идут книге только на пользу. Помимо того, автор поднимает вопросы, актуальные и доныне — что такое «военная необходимость», допустимо ли издание заведомо преступных приказов, и что должно ждать того, кто осмелится воспротивиться их исполнению.

Хоть я и не отношусь к поклонникам Акунина, но эта книга мне понравилась. Написана на уровне достаточно высоком, намного превосходящем всю писанину автора за последние несколько лет.

Довольно блеклый период истории России показан красочно и смачно. Все эти варяги, ромеи, князья и рыцари нарисованы объемно, выпукло: читать про них интересно. Нашлось место и увлекательному экшну, и детективной линии, и романтике, и патриотизму, и христианской морали. Не обошлось и без злободневной «белоленточной» пропаганды. )

Но пусть его — каждый имеет право самовыражаться, особенно, если пишет небездарные книги. В общем, рекомендую. Хорошее фэнтези в псевдоисторическом антураже. Похоже на Тертлдава, но гораздо лучше.

Хорошая книга. Честная, незлая, написанная со знанием дела.

Но как человек, связанный с преподаванием, не могу не отметить одну удивительную деталь, главный авторский ляп. В книге не раз говорится о том, что Служкин пришел в школу зарабатывать деньги и кормить семью. Однако это невозможно. Он ведет географию в трех девятых классах, максимум, это 6 часов в неделю, т.е. треть ставки. Одна ставка на наши деньги — это 15 тыс. рублей, а в 90-х учителям платили еще меньше. Вот и считайте, какие копейки получал главный герой в школе, ради чего он целый год терпел измывательства Угрозы и выходки Градусова. Теоретически я допускаю, что Витус мог где-то подрабатывать, или вести предметы еще у каких-то классов в той же школе, но автор не счел нужным сообщить нам об этом.

А ведь многие проблемы героя, если задуматься, проистекают именно от безденежья, сопряженного с праздностью.

Я не сказал бы, что являюсь поклонником творчества Владимира Сорокина, но где-то половину написанного им прочитал с интересом. На мой взгляд, это хороший писатель — по сравнению с другими постмодернистами.

А тут даже и не скажешь, что читаешь абсурдистику. «Теллурия» — это качественная и серьезная (хотя и не без глумления над общечеловеческими ценностями) фантастика, сродни «Дню опричника», «Сахарному кремлю» и, в меньшей степени, «Метели». Действие разворачивается в той же вселенной спустя какое-то время, в 60-е годы XXI века, как я сумел понять. Россия и большая часть Европы развалилась на мелкие полуфеодальные государства, но в этом есть и определенный плюс — новые страны стали «впору» людям, и в романе не чувствуется такого антиутопического духа, как в книгах про опричнину. Релакс, отдохновение — вот какая атмосфера царит в «Теллурии», люди устали страдать, они стремятся забыть ужасы прошлых Смут и Войн, они стремятся к счастью. Каждый по-своему, но у немалого числа персонажей есть одна общая эмоция — если не получается в жизни, поможет теллуровый гвоздь. Не останавливают ни строгие запреты, ни существенная вероятность летального исхода. Во многом этот метанаркотик является единственным нервным импульсом, понуждающим изможденный род человеческий к какому-то движению вперед. Но есть и альтернативы — желание начать все с начала и идти светлым путем, полагаясь только на себя сквозит в заключительной главе. Хочется верить, что это возможно.

По литературным меркам все написано преотлично, некоторые главки чуть менее интересны, но все же заслуживают прочтения. Совсем слабых мест как-то не нашел. Прочитал с большим интересом, местами перетекающим в восторг.

Лично мне Бушков известен как один из лучших советских фантастов, как человек с очень буйной фантазией. Кое-где его фантазия приходилась к месту – в романах о Свароге, например. Кое-где – выставляла его нелепым и смешным шутом – как правило, в «исторических» писаниях типа «Красного монарха» и «России, которой не было». Да, исторические изыскания у Бушкова выходили весьма посредственно – среди потоков воды, сонма отвлеченных разглагольствований, кучи несмешных шуток приходилось выискивать крупицы здравого смысла и серьезных рассуждений.

Но «Иван Грозный» неожиданно получился неплохо.

В первой главе писатель вводит своеобразный «фон эпохи», наглядно показывая нравы передовых держав XVI-XVII вв., Англии и Франции. Звериная жестокость власти, проводящей настоящий террор против всех слоев населения во много раз превосходит накал репрессий в России того же времени. Факты подобраны тенденциозно, но в единой сборке смотрятся весьма убедительно, это не выглядит глупым воплем «А у вас негров линчуют!». Одновременно затрагивается важный вопрос , ответ на который не столь уж и очевиден: отчего британские и французские интеллектуальные слои предпочитают мастерски ретушировать мрачные страницы своей истории, а русский истеблишмент, напротив, жаждет расчесывать свои язвы и с готовностью демонстрировать их всему миру? Откуда этот национальный мазохизм?

В дальнейшем Бушков несколько остужает пыл излишне патриотичного читателя и признает, что система управления в России и впрямь была менее эффективной и справедливой, чем в Англии и Франции. Там существовали механизмы обуздания прихотей феодалов и наведения единого порядка, а у нас – нет. Все описывается вполне бодро и пестрит примерами. Весьма доступно пересказывается запутанная история Русских земель XV-середины XVI века с довольно дельным выделением главного. Грамотно проводятся параллели с современностью. В общем, чтение небезынтересное, обстоятельное. Писатель воспроизводит историческую канву с подкупающей точностью, чего в прежних его книгах на историческую тему ранее не было.

Просто надо понимать, что Бушков – абсолютный государственник по убеждениям и склонен оправдывать любые злоупотребления власти, если в целом, ее курс прогрессивен. Централизатор и протосамодержец Иван Грозный по меркам XVI столетия был вполне прогрессивен, что Бушков и пытается доказать. Во многом это у него получается, во-первых, благодаря тому, что с тех времен до нас дошло не очень много подлинных источников. Во-вторых, потому что эпоха Грозного воспринимается как нечто совсем уж отдаленное, некая сказка, в которой может разворачиваться абсолютно любой сюжет – при условии, что он убедителен и логичен. В данном случае у писателя вполне вытанцовывается и убедительность и логичность – что ему не удалось, например, в «Красном монархе», поскольку все-таки злодеяния Грозного и злодеяния Сталина – «две большие разницы». В последнем случае еще не все отболело и «пепел бьет в наши сердца». А с Иваном Грозным – пожалуйста. Можно оправдывать и возвеличивать его сколько угодно, только, пожалуйста, картину Репина в запасники не убирайте – больно она талантливая.

Одолел книжку в рекордные сроки, за несколько часов. Причиной тому не только крайне малый объем, но и, чего греха таить, крайне динамичное повествование. Впрочем, это, как и все поздние книги о Свароге, конечно, не роман, а сборник мини-рассказов, объединенных общей фабулой и сквозными персонажами.

Нас немного попотчевали тайнами ларов, земным бытом, мистикой Древних дорог – порции отмерены точно, как в дорогом ресторане: чтобы гость остался самую малость голоден, но не настолько, чтобы тут же требовать добавки. Лично я — так и вообще практически пресытился, и уверен, что следующая книга станет для меня заключительной, если только Бушков не прыгнет выше головы и не расстарается паче чаяния. Я просто устал от роли дрессированной собаки, которой изредка, чтобы поощрить и завлечь, бросают очередной лакомый кусочек («Слепые солдаты»), а потом вновь заставляют заниматься постылым и малоинтересным делом.

Один ли я досадую на местную систему мер и весов? Или, может кто-то из фанатов, встречая все эти «кабелоты», «морские лиги» и «квадрансы» моментально осознает о чем идет речь и приводит их к привычному знаменателю с такой же точностью, как мы переводим килограммы в тонны, а дюймы в сантиметры? А если и забудет, не дай Бог, сколько квадрансов в минуте, так немедля приникает к первоисточникам и штудирует их до полного осознания. Нет, думаю, таких не найдется. Тем более, что и сам автор, создается такое впечатление, вспоминает об экзотических «морли» и «паундах» лишь изредка. Как и о старых героях Талара: Карах, Мара, Паколет – лишь бледные тени былых себя, вставленные в книжку исключительно для галочки.

Тайна третьей и четвертой планеты империи ларов, наконец раскрыта. Любой читатель может подобающим образом озвучить этот великий триумф: набрать полные щеки воздуха и с шумом выпустить его через плотно сжатые губы. Чего там было секретить – не понимаю. Советская власть могла, например, с таким же основанием засекретить факт землетрясения в Спитаке и Ленинакане или Чернобыльскую катастрофу.

Ужасно достали многословные проповеди, которыми Сварог предваряет любое свое отступление от канонического пути героя-любовника: «Я уже не человек, я король!» Ну король – и король, действуй как подобает монарху, рассылай убийц и шпионов, пытай и убивай женщин – никто тебе и слова не скажет, за исключением самых тугих морализаторов. Хотя, конечно, нельзя не осознавать, насколько зыбка грань между кровавым самодурством и оправданной жестокостью, а также между диктатурой развития и тиранией деградации.

P.S. Ну, и, конечно, писателю и его литературному агенту нужно надавать пощечин за уже 18-й год как неизменную систему приложений. Таларские гильдии, ордена, заметки о военном деле — какой смысл во всем этом? Сочинил бы «заметки для энциклопедии» о Сильване, или там, не знаю, «разыскал» недостающие письма того же Гонзака. Нет, в десятый раз будем продавать в нагрузку текст, написанный еще при Ельцине.

Все рушится, основа расшаталась,

Мир захлестнули волны беззаконья;

Кровавый ширится прилив и топит

Стыдливости священные обряды;

У добрых сила правоты иссякла,

А злые будто бы остервенились.

Должно быть, вновь готово откровенье

И близится Пришествие Второе.

Тяжкая и горькая книга. Ничтожность человеческих судеб перед силами природы — пожалуй, главная здесь тема. Река — это данность, а вся человеческая деятельность на ней — всего лишь мелкое муравьиное копошение, паразитизм. Нельзя сказать, что это злая сила — всего лишь равнодушная. При всем величии и мощи Чусовой по ходу действия романа от ее волн и камней гибнет едва ли больше народу, чем от людских рук. И здесь выделяется вторая важная тема — о том, как самые благие намерения оборачиваются великим злом.

Главному герою нельзя не сочувствовать. Своей порывистостью, хитроумием и сноровкой он вызывает симпатию. Его дело — правое. Но Боже мой, сколько страданий он принесет всем, без исключения окружающим его людям! С определенного момента начинает казаться, что по его прямой и косвенной вине погибло едва ли меньше народу, чем от рук братьев-разбойников. Но Осташа осознает это лишь в самом конце, а до той поры идет вразнос, ослепленной дикой обидой, жаждой мести и правды, и своими личными демонами. Но он уже ничего не сможет исправить.

Что больше всего тяготило меня при прочтении книги: как люди без сопротивления и даже с готовностью творят смертельное зло, легко разбрасываются даже собственными душами, не говоря уже о чужих. Всеобщие озлобление и ненависть, безнаказанное насилие и произвол, беспомощность и даже порочность добра — вот такая атмосфера царит в романе. Навевает какие-то библейские, апокалиптические настроения. И когда я перелистнул последнюю страницу, я вспомнил строки Йейтса, вынесенные в начало.

Неплохой романиссимус.

Тот самый случай, когда антураж и литературное ремесло вытягивают ситуацию. Атмосфера, конечно, удивительная — без особого труда воображаешь эту невидимую стену, постепенно покрывающуюся слоями пыли и копоти, искажающими вид неба, помрачающими рассудок несчастных пленников, и без того дезориентированных. Начало книги — когда люди во множестве помирают от столкновений с неожиданно воздвигнувшимся Куполом сработано так, что не оторваться. Вряд ли я бы дочитал этот роман хотя бы до середины, если бы не мощный дебютный импульс.

Скучноватыми, например, показались герои. Как в литературе эпохи сталинизма — либо святые подвижники, либо конченые отморозки. К тому же героев много, а книжечка-то объемистая, поэтому ближе к концу я уже с трудом ворочал пластами этих персонажей и с большим напрягом мог различить всех этих Джулий, Джорджий, Дженни, Джин, Джо и т.п. Впрочем, уверен, что черно-белые действующие лица были задуманы Кингом нарочно, уж больно это попахивает библейскими аллюзиями о том, что спастись должны только праведники. Они и спаслись. Только праведники.

Одна из любимейших тем автора — зловещая диктатура и ее отношения с обществом. К примеру, «Бегущий человек» и «Долгая прогулка» пытались ответить на вопрос — может ли обычный, положительный, но не выдающийся человек нанести поражение тирании? В «Противостоянии» Кинг моделировал ситуацию — кто выстоит в борьбе условного «добра» (супердемократия) с условным «злом» (супердиктатура) — если обнулить нынешний счет и начать все с начала на равных.

«Под куполом» эта идея переосмысливается в другом ключе — как старое демократическое общество может переродиться в кошмарный тоталитаризм? Как обычный выборный городской чиновник может превратиться в «Гитлера наших дней»? И как, с помощью нескольких провокаций, искусно нагнетаемой атмосферы страха и демагогии об «осажденном лагере» и «необходимости сплотиться в тяжкий час» можно эффективно переформатировать мозги почти целому городу и заставить его (почти) ДОБРОВОЛЬНО отречься от свободы и выразить дружное «одобрям-с» любимому Вождю и учителю, корифею всех наук, лучшему продавцу подержанных машин в Честер-Миллсе.

Эти страницы написаны мастерски и оправдывают многие неудачи данного романа. Делают его прочтение поступком небессмысленным. Хотя и необязательным — это, все же, не «Бегущий человек».

Отдельно хотелось бы высказаться по поводу перевода. Читал версию Вебера и в отдельные моменты обуревало острое желание встретиться с ним, пообщаться, расколоть ему череп о какой-нибудь купол. Корявость некоторых моментов просто зашкаливает и мешает пониманию. Самый же кошмар — перевод ругательств. Я лично — противник интерпретации английских ругательств в качестве русского мата. Но Вебер поступил значительно более убого: американскую нецензурную брань он принялся заменять эвфемизмами типа «еханый бабай», «гребануться», «щучий сын» и так далее, в том же духе. Чтобы не сойти с ума окончательно, некоторые главки пришлось прочитать по-английски, ибо Вебер сделал из них нечто совершенно неудобочитаемое...

Оказывается, Александр Мелентьевич Волков кроме сочинения детских книг про Зеленую страну и Изумрудный город баловался еще и исторической романистикой.

Не без интереса взялся за это произведение, а под конец буквально заставлял себя дочитывать — такая это муть.

Начать с того, что это абсолютно лубочная книжка, с соответствующими образами главных героев и языком. Временами герои начинают говорить тяжеловесным «старорусском» стилем: «Быть по сему», «ежели», «экой неукладистый», но тут же срываются во вполне современную манеру речи. Смотрится это дико.

Персонажи тоже плакатные. Образ одного из главных героев — царя Петра — настолько заштампован, что даже противно. Да, мы знаем, что первый император был огромного роста, зычного голоса, что он был вспыльчивым, жестоким, но справедливым, а более всего пёкся о благе Отечества. Но разве это повод для того, чтобы в 701-й раз расписывать именно эти его особенности? В полном соответствии с марксистским постулатом: «после Петра I России сильно не везло на царей» вырисована и политическая интрига. Царь — пожалуй, единственный человек благородного звания, пробуждающий какую-то симпатию, и именно в силу того, что он разительно отличается от прочей знати.

Все прочие положительные персонажи — сплошь выходцы из простонародья. Основную сюжетную драму являет судьба двух крестьян, братьев Марковых, описанная на протяжении 20 лет. Старший — изгой, мстящий «царевым прихвостням» за изломанную жизнь и никогда не упускающий возможности принять участие в каком-нибудь бунте. А бунты, как вы уже догадались, все как один исключительно справедливы и являются адекватным ответом на злодеяния сановников.

Младший — талантливый изобретатель, инженер и ученый-оборонщик, особа, приближенная к императору. От него сплошная польза, но Волков иезуитским образом поворачивает все так, словно и тот, и другой делают одинаково хорошее дело. Младший еще и похуже будет — пресмыкается перед царем, книжечки почитывает — нет бы взять тесак, да какой-нибудь чиновной крысе брюхо вспороть!

В общем, ужасающий, горячечный бред.

Приятно наблюдать, что писательская ипостась Санаева куда значительнее, чем режиссерская. Приятно видеть, что со времен крайне унылого и нудного «Похороните меня за плинтусом» он ощутимо эволюционировал. Новый роман не имеет никакой связи с «ПМЗП» и это хорошо: нам рассказывается абсолютно житейская история с правильным соотношением обыденного и мистического. И если первая треть книги идет пожалуй даже слишком легко и бездумно, то последующие страницы являют собой довольно серьезное и мудрое чтение, впрочем, усваиваемое без особых проблем.

Автор описывает реалии 1990-1992 гг. просто, без апломба, пафоса и надрыва, свойственного многим современникам. Политики в романе нет вообще, главный герой в августе 1991 года не знает, кто такой Ельцин. Есть и мат, и физиология — но в меру. Стилизация разговорной речи — прелестна, особое спасибо за Мартина, ВСЕ реплики которого хотелось просто произносить вслух — настолько смачно они сделаны.

Но главное достоинство книги не в этом. Умение автора поймать мимолетные мысли, чувства человека и внятно передать их — действительно берет за живое. Трогательных моментов в романе масса, а некоторые эпизоды описаны настолько пронзительно, что — как у героя — подступают слезы.

Читал «Хроники Раздолбая» с почти забытым чувством легкой и светлой грусти, не забывая, впрочем, порой и смеяться, и с сожалением перелистнув последнюю страницу могу заключить — это очень хорошая современная русская литература (раритетнейшее в наши дни сочетание!) и я обязательно прочитаю вторую часть.

Очень хорошая книга, очень удачное сочетание жанров, традиционно скудно представленных в российской литературе — юмора и хоррора.

Впрочем, русский человек традиционно не знает меры ни в чем — и если местами читать смешно до колик, до истерики, то с ужасами кое-где определенный перебор: людей здесь мучают не то, чтобы натуралистично, но с каким-то особым издевательским изуверством, заставляющим заподозрить авторов в пристрастии к садизму. Жутче, чем у Кинга и иных хоррормейкеров.

Вместе с тем, роман интересный, в хорошем смысле слова патриотичный (с совсем легким уклоном в антисемитизм), полный иронии и юмора на любой вкус — от непритязательных гэгов «ниже пояса», до почти английских и обэриутовских шуток. Секса и мата в книге достаточно, но строго по делу, эти темы не педалируются. Венчается «Красный бубен» удачной концовкой, равноудаленной как от традиционного хэппи-энда, так и от входящей в моду чернушной безысходности.

К прочтению строго рекомендуется.

Читается сия книжка с большим интересом, чем «Разведчики времени». Кретинизма в действиях главных героев несколько меньше.

Но очень мало исторической достоверности. Например, из этого романа можно узнать, что «римляне вели частые войны с Индией».

Отпугивает и невероятно топорный, халтурный перевод. Самый мозгоразрывающий ляп — это разглагольствования одного из героев об «итальяшке Крисе Коламбусе».

В целом, лучше не читать.

Удручающе бестолковое произведение. С точки зрения литературы здесь вообще нечего ловить, это даже не беллетристика (словосочетание «красивое письмо» кое к чему обязывает). Нет в этом романе ни красоты слога, ни изящества оборотов. Язык — неподдельно мусорный, это разговорный стиль в худшем его проявлении. На каждой странице обязательно уйма речевых клише. Все эти «Нет, Ник, конечно понимал, что ему придется нелегко. Ну да не в первый раз преодолевать трудности...» могут довести до тихого помешательства.

Помимо языка раздражает и тип подачи информации. 90% ее излагается в качестве авторского текста. Мысли, воспоминания, диалоги, события не описываются, а как бы пересказываются писателем. Собственно, действия и диалогов в книжке крайне мало, сюжет подается в разжеванном виде: «Они поговорили и решили действовать по плану Б, хотя гра Ниопол и был против. Но тут на них налетели враги, но благодаря своей хитрости, наши герои их победили!» Если я и утрирую, то совсем чуть-чуть. Очень похоже на генерал-адмиральскую «Войну», но если там такой стиль был отчасти оправдан, то здесь он выглядит совершенно неуместно.

Сюжет и антураж навевают зевоту. Злотников навязчиво призывает восхищаться инопланетным обществом, которое «совершенно случайно» называется точно так же, как древняя Португалия. Представители этого общества свято чтут традиции, блюдут расовую гигиену и любят подраться по поводу и без — поэтому абсолютно оправданным выглядит тот факт, что лузитанцы по своему развитию серьезно опережают остальных насельников Галактики. Несмотря на старания автора, жизнеспособным такое общество никак не выглядит. Одновременно читателя призывают гневно осудить местную оппозицию, состоящую из трусов, подонков и кровожадных террористов, поддерживаемых «международным сообществом», причем писатель несколько раз открыто сравнивает ее с «Болотной шайкой». Не то, чтобы я был сторонником оппозиции, скорее я противник такой дешевой политизации литературы. Хочешь осудить — осуждай, но не надо совать недовыплеснутую на форумах ярость в произведение совсем другого жанра.

В общем, в этой книжке все злотниковские недостатки выпячены им же самим со страшной силой. Достоинств же совсем не наблюдается. Будем надеяться, это всего лишь осечка. Что писатель одумается, остановит свой бесконечный конвейер и напишет, наконец, нечто серьезное и достойное. Не хочется верить в деградацию Романа Валерьевича.

Пожалуй, именно с этого цикла я заподозрил, что Бушков взял в дело лит.негров.

Какой-то безумно хамский, разухабистый стиль с кучей дурацких шуток и дегенеративным «потоком сознания» главного героя — абсолютно нехарактерное явление для романов о Свароге. Блеклый мир Атара, который даже нет надобности убедительно прописывать — он ведь все равно на последнем издыхании. Совершенно никакие спутники героя — более-менее выделяются лишь Рошаль и Олес, но и в подметки не годятся, скажем, Леверлину или Паколету.

Ширпотребовские «приключения», на которых явственно ощущается клеймо «Made in China» — их целый вал и они ужасно низкого качества. Одним словом, деградация.

Первая книга читается скорее по инерции. В читательское сознание внедряется «обманка» — его, как и Сварога, подло переманивают с Талара на выморочную Димерею и где-то две трети текста работает подсознательно позитивное восприятие книги. Ближе к концу, впрочем, наступает разочарование и убогая кульминация воспринимается в штыки.

«Чужие паруса», как ни странно, несколько реабилитируют цикл — действия героев получают какое-никакое логическое обоснование, да и морская романтика придает тексту живости. Впрочем, со второй половины книги качество повествования опять катится по наклонной. Череда однотипных напастей, монотонно обрушивающихся на несчастный экипаж броненосца почти моментально вызывает зевоту и только окончание этого нудного плавания пробуждает вялую надежду на более или менее пристойное развитие событий.

Но этому не бывать, и третья книга является одной из самых бездарных и придурковатых в репертуаре Бушкова. Эталонно глупая концовка с «богом из машины» на этом фоне выглядит вполне естественно и даже особо не портит настроения, потому что оно и так уже безнадежно испорчено.

Не читать «внеталарского Сварога» ни под каким соусом — я пришел к такому выводу для себя. Стоит об этом задуматься и другим.

Люблю почитывать армейские мемуары. Во многом еще и потому, что они сродни фантастике — на каждого пишущего приходится сотня непишущих, чей опыт он благополучно аккумулирует и приватизирует в своем творчестве. Еще и потому, что ввиду нечеловеческих размеров нашей страны, разнообразие армейского опыта потрясает. Тут тебе и поляковские «Сто дней до приказа» с их липовыми ужасами дедовщины и деликатным поколачиваньем салабонов, тут и примостовские «730 дней в сапогах», которым впору проходить по жанру хоррора, и философски-разгульная чекуновская «Кирза», да мало ли что еще!

«Оружие возмездия» не выделяется на общем фоне. Чтиво среднее. Многовато посредственного комикования. И, что проглядывает во всех произведениях Дивова — огромная, слепая, неизбывная любовь к самому себе. Нескромный он какой-то, этот Дивов. Мемуары, как правило, читают ради знакомства с историческим контекстом, а не с личностью автора. Здесь же последнего — с избытком.

Но читать можно, это не рвотное.

Очень интересная и основательная статья, позволяющая другими глазами взглянуть на творчество господина Чхартишвили-Акунина. Прекрасно раскрываются многочисленные грехи этого беллетриста: нечаянные ляпы, слабое владение историческим материалом, откровенная подтасовка фактов и промывание мозгов под сурдинку «легкого историко-детективного чтива».

Размеренное и спокойное повествование, сонм примеров, не такой уж и большой объем — мне кажется, статья заслуживает массового читателя.

Для смеха пролистал знаменитую носовскую трилогию о приключениях Незнайки. Помимо того, что это очень хорошие детские книги, они одновременно являются своего рода пособиями по базовому изучению общественно-политических систем и учений, характерных для 60-х годов.

Первая книга, «Незнайка и его друзья» описывает жизнь коротышек в коммуне типа фаланстера. Это небольшое автономное поселение с самодостаточной экономикой и практически семейным укладом жизни (все знают всех). Уровень развития не сильно высокий, так, в коммуне существует лишь один автомобиль. Впрочем, при необходимости, коротышки способны мобилизоваться и выполнить сверхзадачу, например, своими силами построить воздушный шар.

Воздухоплавательная экспедиция приводит к обнаружению еще ряда изолированных коммун — Зеленый город и Змеевку. С незначительными отличиями они дублируют общественное устройство родного города Незнайки.

Вторая книга, без сомнения, повествует о коммунистическом обществе. Об этом говорит даже само название — «Приключения в Солнечном городе» — а «город Солнца» Кампанеллы был одним из первых вымышленных утопических обществ, повлиявших в итоге на появление коммунистической доктрины.

Город, в который приезжают Незнайка, Кнопочка и Пестренький гораздо более развит, нежели малые коммуны коротышек. По улицам шныряет огромное множество машин (в т.ч. и роботизированных), есть авиация и полностью автоматизированное сельское хозяйство. Денежное обращение отмерло, любые товары и услуги доступны в неограниченном количестве. Поначалу на героев это производит потрясающее впечатление, из чего следует, что в их родном городе к такому уровню жизни явно нет привычки. В ручном труде практически нет необходимости и все желающие коротышки могут посвятить себя культуре, к примеру, очень популярна монументальная архитектура.

Но коммунистическое общество оказывается очень уязвимо к внутренним деструктивным факторам. Благодаря художеству Незнайки, на свободу вырываются гопники-беспредельщики, отрицающие коммунистический «общественный договор», и в результате вся система идет вразнос. К зачинщикам беспредела присоединяются многочисленные подражатели (объяснением скачкообразного роста беспредела может являться праздность многих горожан), в результате полностью деградировавшая милиция не в состоянии справиться со шквалом откровенного бандитизма. Город превращается в поле битвы между бандами озверевших анархистов и добропорядочных горожан, и остановить вспышку гражданской войны может только «божественный промысел». В то время, как в провинциальном Цветочном городе оборзевших гопников нейтрализовали бы довольно быстро и без всяких угрызений совести.

Третья, наверное, самая популярная книга «Незнайка на Луне» описывает стереотипное капиталистическое общество. Причем, явно американского разлива, т.к. некоторые аспекты (поголовная вооруженность, отсутствие всякой социальной ответственности, полная свобода предпринимательства) совсем нехарактерны для стремительно «левеющей» уже в то время Европы. Продажная полиция, разгул преступности, всевластие олигархов и убогая жизнь «дна общества», а также элементы фашизма (время от времени проходит чистка бомжей, ссылаемых на таинственный Дурацкий остров). Впрочем, в описании общества есть и противоречия — Носов явно сгущал краски, описывая невыносимую жизнь лунных трудящихся: наличие широкого рынка товаров, услуг и развлечений говорит о существовании большого количества состоятельных коротышек, т.н. «среднего класса». При этом на Луне неплохо работают социальные лифты: стать капиталистом (или перестать им быть) довольно легко, что мы видим на примере Пончика, моментально разбогатевшего и быстро разорившегося.

В детстве из всей трилогии мне больше всего нравилась эта книга. Она описывала настоящую жизнь реальных людей со всеми противоречиями и сложностями, а не рисовала красивые картины жизни в фаланстерах или коммунистических обществах. Собственно, это и есть реальность — из всех экономических формаций капитализм оказался наиболее успешен и жизнеспособен.

Конечно же, Александр Исаевич, хлебнувший лагерей, имел определенное право взывать к совести читателей. Но уж такого пуризма требовать, какой описан в статье — это ни в какие ворота не лезет. Не сотрудничать с коммунистами в позднем СССР было можно, при том занимая высокие должности. Но выступать против коммунистов — это чистой воды гражданское самоубийство.Поэтому я занимаю парадоксальную позицию — оценивая сам манифест низко, тем не менее, ставлю высокую оценку, чтобы хоть как-то компенсировать травлю со стороны сталинистской своры.

Хорошая книга. Отлично передана атмосфера, так и ощущаешь себя в этих джунглях, чувствуешь духоту, сырость, запах нечистот. Отчетливо различима угроза, витающая над героями. Кстати, о героях. Потрясающе нешаблонные персонажи, но один Кинг, на мой взгляд, стоит всех остальных вместе взятых.

В конце одолевает острое чувство несправедливости и тоски за судьбу предприимчивого капрала.

К творчеству Крапивина отношусь достаточно равнодушно: все, что читал в детстве — достаточно однотипно. Главный герой, как правило, начитанный ребенок-интраверт, водящий дружбу со странными взрослыми и сверстниками-изгоями. В любом произведении обязательно будет минимум 3 конфликта — с родителями, гопотой и учителями. Впрочем, закончится все, скорее всего, хорошо. Практически обязательна «морская романтика»: герой обязан мастерить парусники или ходить по морю, или, как минимум, зачитываться книжками на эту тему. Возраст протагониста, как правило, колеблется между 10 и 13 годам, когда уже начинает формироваться характер, но еще нет пагубных наклонностей и тяги к курению, напиткам, женщинам.

Этот романчик в основном сделан по тем же лекалам, но герой не вписывается в стереотипный крапивинский образ. Это 15-летний приблатненный гадёныш «себе на уме», третирующий дохляков и малолеток и не питающий никакого интереса к бригантинам und каравеллам. Есть, впрочем, у него своя «сермяжная правда», но тем не менее, ударными усилиями остальных персонажей к концу книги его превращают в типичного «крапивинского мальчика» и это не выглядит фальшиво. Хорошо описана безысходная атмосфера застойных промзон 80-х, от которой молодежь как ошпаренная шарахается кто в подвалы-«таверны» (Егор), кто во «внутреннюю эмиграцию» (Венька). Отчетливо показано, что есть в стране дети, которым живется многократно хуже, чем главному герою, что они даже порой от этого вешаются.

В целом, достойная книга, хороший слепок с эпохи, в т.ч. и благодаря отходу Крапивина от плакатности творчества.

Не могу скрыть — когда узнал, что издана новая книжка про Сварога, то несмотря на все разочарование от прошлых нескольких выпусков, поспешил ее прочитать. Итог ... амбивалентен. Прежде всего нельзя не отметить отрадный факт: Бушков, наконец, начал сводить концы с концами. Бесчисленные загадки и интриги накапливавшиеся в ранних книгах наконец-то начинают получать свое объяснение. В «Слепых солдатах» лейтмотивом действующих лиц, в т.ч. и высших сановников становится разговорчивость (даже, скорее, болтливость) и откровенность. Столько информации на читателя в книжках Бушкова не вываливали, кажется, никогда. Отчасти это имеет и оборотную сторону: концы с концами часто не сходятся, объяснение выглядит надуманным и неестественным — сляпанным на скорую руку, чтобы побыстрее закрыть «интригу».

Другой отрадный факт — книга написана качественно, динамично, но без идиотских изысков, типа раздвоения личности Сварога или превращения его в собаку. Нормальный такой Сварог, пусть и не дотягивающий до образа первых двух книг, но вполне себе на уровне «Нечаянного короля». Так что читать можно.

Пара достаточно субъективных недостатков: неумеренное количество алкоголя и секса на страницах романа. Оно понятно, Бушков всегда любил посублимировать, и Сварог с первых же страниц запомнился страстным любителем женщин и выпивки. Но когда в книге герои через страницу и по любому поводу хлещут «келимас» — это уже попахивает бытовым пьянством. Никогда такого не было.

Не было ранее и множества совершенно «желтогазетных» постельных историй. Совершенно не несущих сюжетной нагрузки — ну, разве кроме случая с Яной. Не хватило автору умеренности и желания остаться в пристойных рамках.

Но в целом, книга неплохая. Совершенно определенно — лучше «инопланетных» похождений майора.

Не в первый раз отмечаю в произведениях Шалвыча какие-то нездоровые антирусские настроения. В «Коронации» он мазал грязью царскую семью. В «Смерти на брудершафт» — русскую армию. В этом цикле идет полоумный наезд на православие.

Если верить Акунину, хороших православных в России начала XX века было лишь четверо: епископ Митрофаний (единственный позитивный русский), англичанка по происхождению сестра Пелагия, немец Гаггенау и выкрест Бердичевский. В последнем случае, кстати, автор очень хорошо показал свое незнание матчасти. Если иноверец принимает крещение, то он получает новое отчество в честь своего крестного – а шнобелястый прокурор так и бегает всю дорогу Бенционовичем. Ладно, это лирика. Так вот, все остальные герои – невообразимое отребье.

Монахи – алкаши и педерасты. Священники – юдофобы даже на Святой Земле. Чиновники Святейшего Синода – интриганы и убийцы. Его глава, Победоносцев – сумасшедший маньяк-изувер, рассылающий киллеров налево и направо. А в целом, русские, по Акунину – глупое и нетолерантное быдло, массово записывающееся в черносотенцы из иррационального страха перед евреями.

А вот евреи и кавказцы – редкие люди ужасно благородной души. Они не предают своих, они если и жестоки, то в меру, они никогда не проявляют агрессию первыми, но самое главное – их жизнь (вернее, даже Жизнь) всегда посвящена Высокому Служению, что оправдывает их по умолчанию Ни одного однозначно плохого еврея или кавказца в «Пелагии» нет, а выписанных беспросветно черными красками русских – сколько угодно.

В общем, я не стал бы зацикливаться на политических и этнических симпатиях автора (что поделать, если Чхартишвили – еврейско-грузинский метис и клинический либерал? Не запрещать же таким писать книжки?), если б в них было хоть что-то, кроме этих деклараций. Но в них больше ничего нет. Даже сравнительно неплохая детективная линия первой книжки оказывается практически похороненной под обильно транслируемой Акуниным «рукопожатной» галиматьей. Что уж говорить о «Монахе» и «Петухе», где тенденциозность и политизированность зашкаливает как стрелка осциллографа и достигает, пожалуй, уровня 1 – 1,5 Латыниной на тысячу знаков?

Литературных достоинств не обнаружил. Если в начале трилогии Чхартишвили еще пытается как-то подделываться под классику («Соборян», как я понял), то ближе к концу попытки стилизации заканчиваются. Ну, как заканчиваются? Автор пытается выжать из себя сочинение на заданную тему «Как говорили в России 100 лет назад», со стереотипными «бабоньки», «как-с», «право, голубчик» и непременным «органичным» вворачиванием иностранных словечек: «ну это же, Антон Павлыч, прямо frappant!». Выглядит все это на уровне школьной художественной самодеятельности.

В общем, даже для жанра беллетристики – слабый цикл. Годился только на безрыбье начала 00-х, когда в стране было очень мало развлекательной литературы. Сейчас этот недостаток устранен, а следовательно, безграмотные и ксенофобские сочинения Чхартишвили надлежит отправить в печку, где им самое место.

Люблю читать советскую попаданческую литературу в поисках Прекрасного.

На этот раз Прекрасное не встречалось долго, но тем радостней была встреча!

Чекист 1940 года — прибывшему из 2008 года американцу:

«вы ведь еще не родились и, значит, никоим образом не можете являться гражданином США и находиться под защитой этого государства. Не можете хотя бы потому, что пока и страны-то такой нет — в этом времени есть только САСШ — Северо-Американские Соединенные Штаты»

Тот же чекист «внезапно переходит на «ты» с американским солдатом, не понимающим по-русски.

Вот за это я и ценю таругиных, которые сочиняют таких прелестных впопуданцев, списывая их, очевидно, с самих себя.

Книга – конечно, более идеологическое, чем литературное произведение и призвана показать, что между восточным и западным христианством куда меньше противоречий, чем между цивилизацией Запада и варварством Востока. Именно варварством, поскольку мусульманские народы даже с реактивной авиацией и ядерным реактором остаются дикарями в глазах людей, усвоивших ценности Просвещения.

Расхожая мысль, что мусульмане, изучив язык, наевшись досыта, получив в свое распоряжение блага технического прогресса, интегрируются, также развенчивается Чудиновой. Возможно, эта схема и действует, когда на 100 европейцев приходится один азиат, при этом отношение к чужакам практикуется крайне жесткое и ему приходится ассимилироваться, чтобы хотя бы его дети не были изгоями.

Из минусов – пожалуй, чрезмерный акцент на христианском фундаментализме. Конечно, не бывает атеистов в окопах под огнем. Конечно, в экстремальных ситуация даже архаичные концепты вновь становятся актуальными (как, к примеру, при красной тирании миллионы людей сохраняли верность православию – и тут же отшатнулись от него как только оно стало едва ли не государственной религией), но тут уж через край. Равно как и оправдание «явочным порядком» терроризма. Не очень приятно выглядит логическая цепочка «у нас разведчики – у них шпионы»: исламисты-подрывники – плохие (спору нет), но зачем делать «хороших» из уподобившихся им европейцев? Терроризм – занятие презренное, и даже если взрывают муслимских эсэсовцев, ему нет оправдания.

Слишком вольное обращение с историческими фактами – «Гитлер, свергнув серба Петра II, швырнул Косово, как подачку, албанцу Зогу I». Но албанский король Зог был свергнут итальянцами еще в 1939 году, а разгром Югославии произошел в 1941-м…

Я даже не беру в расчет крайне невнятный рассказ о приходе ваххабитских нацистов к власти. На мой взгляд, это настолько неправдоподобно, что автор сама это понимает, поэтому решила преподнести сложившуюся ситуацию как данность, без особого углубления в предысторию.

Каким крутым казался Бонд в детстве! Какой остросюжетной и захватывающей казалась тогда экранная «бондиана«!

И насколько убога оказалась литоснова! Даже не представляю себе как из этого многостраничного корявого бумагомарания «бывшего суперагента» (реально Флеминг был мельчайшей сошкой, «отставной козы барабанщиком») смогли выкристаллизоваться настолько приятные фильмы.

На мой взгляд — гораздо более жуткая, цельная и пронзительная вещь, чем «День опричника». Даже осознавая принципиальную невозможность реализации такого будущего для России, нельзя не признать, что вариант Сорокина оказался вещью довольно плотной и ужасающей. Государство, несущее в себе худшие черты от коммунизма, монархии и демократии пугает не нарочитой гипертрофированностью как «1984» Оруэлла, а этакой повседневной повествовательностью. Адский кошмар, переживаемый всеми персонажами воспринимается ими практически как должное — и от этого особенно тошно.