Читал эту книгу летом 2014. Читал и следил за событиями на Украине. За тем, как, виток за витком, вокруг любимой моей Украины затягивается петля гражданской войны.

Михаил Афанасьевич, вы – Гений! Михаил Афанасьевич, вы – Пророк! Роман, написанный 90 лет назад, как будто списан с нынешней Украины. А, может, это просто у целой страны случился день сурка.

События, которым скоро 100 лет, совпадают с точностью до мелочей! И то, как все на Украине вдруг стали щирыми украинцами, принялись изучать мову:

«сидел и писал на большом листе бумаги какие-то грамматические упражнения, а перед ним лежала тоненькая, отпечатанная на дешевой серой бумаге книжонка: «Игнатий Перпилло — Украинская грамматика».»

«Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький… Так вот спрашиваю: как по-украински «кот»? Он отвечает «кит». Спрашиваю: «А как кит?» А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется.»

И то, как стремительно и бестолково избирают себе очередных правителей, возлагая на них надежды, которые и талантливым политикам дались бы с немалым трудом:

«Избрание состоялось с ошеломляющей быстротой — и слава богу. Гетман воцарился — и прекрасно. Лишь бы только на рынках было мясо и хлеб, а на улицах не было стрельбы, чтобы, ради самого господа, не было большевиков, и чтобы простой народ не грабил.»

Гегель писал, что история повторяется дважды: первый раз – в виде трагедии, второй, в – виде фарса. И если уже о событиях, описываемых в романе, Булгаков говорит как о спектакле:

«вышла действительно оперетка, но не простая, а с большим кровопролитием.»

То что же это в этот раз? В тот, о котором мы читаем в свежих газетах? Фарс в квадрате?

Только вот люди на Украине лишаются всего, теряют родственников и любимых, гибнут – взаправду. И мне жалко их всех – воюющих по обе стороны фронта. И ненавижу я политиков всех мастей и всех стран, ввергнувший братьев-славян в эту кровавую кашу.

«Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле.»

Поскорее бы, Господи, поскорее…

«Швейка» я пытался читать еще во студенчестве. И отложил с ханжеским «фи» — не оценив своеобразного юмора. Второй раз я взялся за эту книгу, будучи в армии. Нет, не в австро-венгерской. В доблестной советской. И вот тут – понял всю прелесть гашековской сатиры. Отношения между начальником и подчиненным, философия интеллектуального выживания и сохранения самости в условиях мощного психологического давления – гениально описаны Гашеком! Не скажу, что мне было уж очень трудно служить – я, все же, был офицером. Пусть и пришедшем в войска после гражданского ВУЗа. И книга Гашека скорее помогала мне не скатиться в возможную пучину скотского отношения к подчиненным. Не злоупотребить служебным положением, когда все вокруг злоупотребляли.

А потом – был дембель, и успешная работа на гражданке, вкупе с общественной деятельностью. И поездка на выставку НТТМ в Прагу в 88-м – прощальный щедрый дар уходящего в небытие ВЛКСМ. Ну как на выставку… Поездка наша была так изумительно организована, что приехали мы в Прагу в воскресенье после обеда. После обеда того дня, в который эта самая выставка закрывалась. Мы, «молодые ученые и рационализаторы», были, конечно, здорово обескуражены этим фактом. Впрочем, горькую пилюлю разочарования нам здорово подсластила «культурная» часть поездки – 2 недели ознакомительных экскурсий по тогда еще живой Чехословакии.

Так вот, в одном из книжных магазинов, недалеко от того бара, в котором, как уверяли пражане, постоянно пьянствовал Йозеф Швейк, был богатейший выбор русскоязычной литературы. О дивная логика советского распределения! Страна, особенно в удалении от столиц, задыхалась от нехватки хороших книг. А здесь, в центре Европы, пусть и с небольшой наценкой, свободно можно было купить замечательные книги! Со всей своей патологической книжной жадностью-жаждой, со всеми обмененными 5 500 кронами (по тогдашнему, грабительскому для чехов курсу, обменивали 1 рубль на 10 крон, хотя реальная покупательная способность рубля была гораздо ниже 10 крон) я ринулся на скупку раритетов — в моем понимании – а, в общем-то, классических книг. Короче, книг я накупил тогда столько, что не выдержав нагрузки, у новенького крепкого чемодана оторвалась ручка. И я пер его по Европе как беженец – перевязанным толстой бельевой веревкой.

Была среди тех книг и эта – о бравом солдате Швейке. Перечитывая книгу в очередной раз, я вдыхаю аромат ее страниц, и мне кажется, что страницы те до сих пор пахнут жарким августовским пражским вечером – немного пыльной листвой, огоньками над Влтавой, дымком шипящих, только что с огня, купат, и хмельным свежим пивом.

Кто вы, господин Карлсон?

Шел дождь и лето 74-го года. Воздух был пронизан сыростью, запахами грязноватой реки и сырого леса. Низкие тучи были пристрочены к серому небу стрекотом мириадов цикад.

Меж мокрых древесных стволов там и тут разбросано несколько десятков разномастных плохонатянутых палаток военно-спортивного лагеря. В одной из этих брезентовых палаток, на брезентовой же раскладушке, в толстых очках и пионерском галстуке, сидел ваш покорный слуга и, стараясь не прикасаться к потолку палатки (мальчишеское поверье: если к нему прикоснуться, то будет течь. Впрочем, с брезентового потолка капало все равно), читал потрепанную библиотечную книгу. Это был «Карлсон». Тот самый, живущий на крыше. В те годы, сочувствуя Малышу, я представлял себе Карлсона в виде «мужчины в полном расцвете сил», ровесником солидному дядечке Спартаку Мишулину, телеспектакль с которым уже тогда видел.

Сейчас же, читая своим младшим детям все 3 повести о Малыше и Карлсоне, я вдруг понял: да ведь Карлсон – мальчишка же! И проказничает, как мальчишка, и хвастлив, как мальчишка, и лжив, как мальчишка, и обидчив, как мальчишка, и прожорлив, как мальчишка.

А вы как считаете? Кем представляется вам Карлсон? Мальчишкой? Сорокалетним господином? Кем?

Кстати, хочу сказать, что, на мой взгляд, восприятие книги шестилетками гораздо более эмоционально, правильно, если можно так выразиться, чем мной, сидельцем в военно-спортивном лагере. После прочтения, дети еще очень долго меня подкалывали вопросиками типа «А вы уже перестали пить коньяк по утрам?» и доводить свою маму, в ответ на любую выволочку, философским: «Пустяки, дело житейское».

«Примите ж вы мой труд игривый!

Ничьих не требуя похвал»…

Эти строчки в самом начале поэмы не раз останавливали меня, собирающегося написать отзыв на эту известнейшую сказку. А.С. словно говорит нам: «ну куда вы лезете, со своими мнениями и оценками? Что вы можете сказать мне, уже скоро 200 лет как разговаривающим с Вечностью?»

Так вот – отзыв сей, не из желания как-то оценить, что-то добавить к исследованной пушкинистами вдоль и поперек, до каждой запятой, поэмы. Помыслы мои – гораздо скромнее. Я всего лишь хочу напомнить о том, что есть такая замечательная книга, которую невредно перечесть и в сотый раз. И сотый раз увидеть в ней что-то новое, и восхититься, и замереть в щекочущей радости!

Конечно, я читал ее, и не один раз, в детстве. А стишок про Лукоморье учил наизусть в начальной школе. И мульт советский несколько раз смотрел, и детишкам сказку перечитывал. Но вот решил перечесть ее (точнее – переслушать) после большого перерыва еще раз. И с удивлением обнаружил – да это же, ко всему прочему, еще и прекрасно прописанный фэнтэзийный роман! Со множеством персонажей, несущих каждый свою судьбу, имеющих свой, ярко выраженный, характер. Чего стоят, например, истории финна и Наины, Головы и Черномора! И все эти истории – выписаны летящим пушкинским стихом! Наслаждение!

Когда-то я начал свое знакомство с Терри Пратчеттом и его «Плоским миром» с романа «Последний континент». На мои, после прочтения весьма скептические, замечания, знакомые-знатоки «Плоского мира» отвечали – да, действительно, поздние произведения автора на эту тему, это, дескать, уже не то. А вот ранний Пратчетт… и восхищенно цокали языками.

Помня эти их высказывания, я и взялся, спустя пару лет, за первую, согласно библиографии «от ФантЛаба», книгу о Плоском мире.

Ну что я могу сказать?.. Не мое это, друзья мои, не мое…

Да, действительно, — временами – поистине смешно. Да, действительно, — мир, описанный автором, весьма оригинален. Есть очень интересные вещи и персонажи. Чего стоит только сундук-сороконожка, со своим, весьма себе на уме, характером.

Очень интересным показался прием знакомства читателя с Плоским миром. В один из городов Плоского мира приезжает турист, для которого в этой стране (не в Плоском мире в целом, а именно – в стране) все внове, все интересно. И, в качестве гида у этого туриста оказывается тоже весьма и весьма неординарная личность – недоучившийся волшебник Ринсвид. Но вот книга вцелом, увы, не произвела впечатления целостности. Такое впечатление, что автор сшил суровой ниткой несколько неравных кусков. Часть из которых – весьма и весьма интересна, но вот другая – просто проходной номер заезжего творителя миров. Особенно добил «случай в самолете». Т.е. кусок, без которого, на мой взгляд, произведение решительно бы ничего не потеряло.

Книгу эту я начал читать с величайшим восторгом. В ней присутствовало то, что я так ценю в книгах – самобытный, очень веселый и оригинальный, язык. Чувствовалось, что автор – поймал кураж, и так, куражась, страница за страницей, пишет свой прекрасный, просто-таки, шедевральный, роман. Великий объем романа только добавлял радости от того, что, захвативши однажды, этот язык не отпустит меня еще довольно долгое время.

Несколько слов о причинах моего восторга – о языке. Язык романа – очень удачная стилизация под древнеславянский. Причем, для добавления достоверности, в книги присутствуют ссылки, в которых разъясняется, какое слово из берендейских что значит на современном русском. И уже сам этот словарик – глоссарий очень оригинален, заставляет улыбнуться, или когда находишь знакомые слова из современных славянских языков и диалектов, или когда поражаешься звучности берендейского. Так и не уверен я на 100% — то ли язык берендейский – удачная находка автора, то ли и впрямь – слова оригинальны, а автор – только удачно их вставляет в свой, вполне современный текст.

Но, перелистывая страницы романа одну за другой, послушно идя, по воле автора, кривыми берендейскими тропками древореза Кудыки и его соплеменников, я вдруг поймал себя на мысли, что книга-то, по-сути, ни о чем. Что нет в ней какого-то стержня, прочно скрепляющего текст в единую книгу. Такое впечатление, что Лукин увлекся самолюбованием и гордостью за себя, нашедшего такие оригинальные слова.

Физика мира, о которой так часто упоминает автор, на самом деле – аморфна, нелепа и неосуществима. По-моему автор так до конца и не решил – то ли физика будет легендарна и построена на мифах и верованиях берендеев, то ли, все же, все объяснится достаточно интересными и оригинальными физическими законами, имеющими место быть пусть не у нас на Земле, но где-то во вселенной.

Ну наконец-то! Наконец-то я прочел ту книгу Пратчетта, за которую без натяжки ставлю 10 из 10! Вещь – совершенно изумительная, хоть вовсе и не фантастика.

Пратчетт просто пишет о котах. О котах своих и котах своих знакомых. От души при этом веселясь. Книга написана легко, и, в общем-то, для легкого чтения. Стиль книги мне живо напомнил рубрику журнала «Наука и жизнь», популярную в 70-е годы прошлого века – «Физики шутят». Некоторые шутки, например, «кот Шрёденгера» могут оказаться непонятными глубокому гуманитарию. Но, как мне кажется, книга не теряет от этого своей привлекательности.

Отдельно хочу отметить высочайшее качество перевода Н.Аллунан и изумительные иллюстрации английского художника – графика Грея Джоллиффа.

Рекомендую всем! От мала до велика! Как мечтающим завести кота так и желающим от него избавиться. Ну и всем прочим кошатникам, разумеется.

В отличие от сказки Андерсена «Соловей», сюжет «Снежной королевы», казалось, известен мне вдоль и поперек. Неоднократно читал в детстве, а советский мультик по этой сказки был одним из ужасно любимых.

Но, когда младший сынишка затребовал рассказать очередную сказку, я, будучи добросовестным родителем, решил «Снежную королеву» перечитать, точнее – переслушать. И был просто поражен высоким качеством текста данной сказки! Во-первых – совершенно замечательный язык. Андерсен не просто набрасывает пунктиром мир, он его тщательно прорисовывает, не жалея красок! Во-вторых – интересный сюжет. В-третьих – эта его сказка учит, не морализаторствуя, исподволь. Учит тому, что хороших людей больше, чем плохих, тому, что никогда нельзя терять надежду, тому, что, если ты силен духом и не теряешь надежды, то в твоей жизни обязательно случится чудо.

Замечательная сказка!

Во времена начала перестройки, когда в страну хлынуло множество ранее запретной кино- и видео-продукции, а постсоветские кинотеатры никак не успевали на это реагировать, в нашем маленьком городке, как грибы после теплого дождя, начали появляться видеозалы, в которых доморощенные киномеханики крутили забугорную видеопродукцию.

Я, в силу определенных жизненных обстоятельств, был нечастым их гостем. Зато мой брат – завсегдатаем. И часто, при наших встречах, подробно пересказывал содержимое того или иного фильма.

Брат был неплохим рассказчиком и обладал хорошей памятью. Но, тем не менее, повествование строил весьма оригинально. Например: «Один чувак, полицейский из Бронкса. Назовем его, скажем, Димка, познакомился в баре с умопомрачительной красоты девицей, назовем ее, скажем, Маня». Думаю, так он поступал не потому, что не мог выговорить «Джонатан» или там «Мелинда», а потому что осознавал – точная передача имени героев – далеко не самое важное в рассказе. И, порою, даже мешает слушателю воспринимать рассказ.

Р. Скотт Бэккер же, похоже, напротив – гордится тем, что, в большинстве своем, сумел изобрести имена личные своих героев неудобочитаемыми и неудобопроизносимыми. Видимо автор полагал, что чем заковыристей имечко, тем более понятно, в какое непростое время (после Армагеддона, о ужас-ужас!!!) развивались описываемые им события.

Видно, что автор старался, и, разрабатывая мир и историю этого мира, затратил огромное количество труда и мозговых клеток. Увы, чтобы прочесть все это, от читателя автор требует не меньшего количества ресурсов.

А поскольку данная книга – полновесный роман на кучу страниц, в какой – то момент обилие героев с труднопроизносимыми именами в моем мозгу начало путаться с труднопроизносимыми названиями стран, городов, праздников, войн, времен года... Плотный и насыщенный текст книги стал напоминать забытую на столе в прошлую пятницу, и основательно засохшую манную кашу…

Так и не найдя в себе тех ресурсов, которых требовал автор от читателя, я на неопределенное время отложил эту книгу недочитанной.

Если вы обладаете достаточно развитым воображением, и можете представить себе разочарование дворового пса, нашедшего штуку, которая выглядела как говяжья косточка, пахла, как говяжья косточка, но, на поверку, на вкус была – пластмасса-пластмассой. Сначала пес набрасывается на нее с радостным, предвкушающим наслаждение повизгиванием, со слюной, стекающей по замызганному подбородку… и получает первый удар реальности – стертые зубы, скользя по равнодушному пластику, оставляют в нем лишь жалкие безвкусные бороздки. Потом он начинает грызть ее со злостью, наскакивая и отпрыгивая, и кость эта пластмассовая становится для пса самым злостным врагом. И самым злостным врагом становится для него двуногий, придумавший эту коварную вещь. В конце — концов псу этот балаган надоедает окончательно, и он, со скучающим видом мочится на эту псевдокосточку, и, пару раз энергично бросив на нее пыль задними лапами, трюхает прочь.

Представили картинку? Если да, то вам легко будет представить и мое разочарование от вейеровского «марсианина». Фантастика?! Научная?! Космическая!!! – моему читательскому восторгу-предвкушению не было предела. Первые же страницы вызвали легкое беспокойство. Художественного в этой книге было маловато. Довольно примитивный язык, никакая образность не давали проникнуться сочувствием к герою, попавшему, в аховую, в общем-то, ситуацию. Я уж не говорю о том, чтобы представить себе мир его глазами, что называется, «вжиться в образ героя».

ОК, сказал я, с художественной составляющей в этой книге никак. Ну что ж, зато, похоже, эта книга о том, как имея весьма ограниченные ресурсы и хорошие голову и образование, парень выкрутился из весьма дерьмового положения, используя, в частности, и дерьмо тоже (пардон-пардон-пардон) для достижения своей основной жизненной цели (выжить). Ну что ж, такие книги я тоже люблю – есть возможность, как при чтении хорошего детектива, — задумываться над загадками и проблемами, которые подсовывает герою жизнь, и, совместно с героем же, практически, в соавторстве, с успехом решать эти загадки и проблемы. Ну, или не решать (в том случае, когда герой оказывается умнее читателя), но, тем не менее, зная разгадку, понимать – что и герой и я-читатель – играли одними и теми же картами, просто я не сумел разгадать загадку, а герою – это удалось.

Но эта книга… не дает мне-читателю ни одного шанса напрячь голову. Автор задает загадку-проблему, а на следующей странице уже пишет, как герой эту самую загадку решил.

И (черт побери!) все загадки решаются-разгадываются на уровне знаний-навыков-умений-технологий человека современного. Ну никакой фантастики. Один сплошной скаутизм. Да ну его, такие книги дочитывать. Никакого удовольствия. Одно сплошное издевательство.

В воздухе витает: Толстой – один из списка «наших всех». Но я читал у него не очень много, и, в основном, все – в юности.

Морализаторско-нравоучительные рассказики для детей, которые я читал своим старшим отпрыскам, на долгие годы отвадили меня от этого писателя.

И вот, этим летом, я перечитал, читанную еще в школе, «Анну Каренину». Друзья мои!.. Я – в культурном шоке! Настолько пронзительным и честным, настолько искренним и смелым открылся для меня автор.

Читал и недоумевал: как, ну скажите мне, как можно такое преподавать школьникам?!! Что могут понять они во взаимоотношениях зрелых, чувственных и ранимых людей?

Насколько помню детские свои впечатления, очень переживал за Каренина. Нормальный, в общем-то мужик. Как мне кажется, по-своему любящий и Анну, и сына. И так боящийся их потерять, что совершенно теряет голову от угрозы потери. Да, он совершает порой низкие, неблаговидные поступки. Но ведь он – человек. Человек, со всеми его низостями и слабостями, и со всей его болью.

Перечитав книгу сейчас, в зрелом возрасте – все равно – жалею Каренина. Но, также – жалею и Анну, и Вронского, и Долли… Судьба каждого из них непроста, и все они – хотят быть счастливыми. И строят свое счастье. Таким, каким они его понимают, пытаясь противостоять ударам судьбы.

Вообще, этот роман – он очень человечный. Человечный в том смысле, что он о нас, о людях. Написанный почти 150 лет назад, он не потерял своей актуальности. Потому что, по-большому счету, человеческая психология, во всяком случае, та ее часть, что касается человеческих взаимоотношений, мало изменилась. А «Анна Каренина» — психологический роман. Я бы вообще посоветовал студентам всяких там психфаков выучить этот роман близко к тексту – роман полон готовых афоризмов, которые необходимо взять на вооружение каждому уважающему себя семейному психологу:

Уважение выдумали для того, чтобы скрывать пустое место, где должна быть любовь.

Для того чтобы предпринять что-нибудь в семейной жизни, необходимы или совершенный раздор между супругами, или любовное согласие. Когда же отношения супругов неопределенны и нет ни того, ни другого, никакое дело не может быть предпринято.

Так же роман будет интересен историкам, т.к. он – срез бытописания жизни российского «среднего класса» второй половины XIX века:

Ну, положим, директор банка получает десять тысяч, — ведь он стоит этого. Или инженер получает двадцать тысяч. Живое дело, как хочешь!

И можно делать выводы о порядке цен.

... снял, как и другие мужчины, с разрешения дам, сюртук.

И можно понять, что без сюртука в обществе появляться было неприлично.

... почти каждый день старой княгине приходилось, садясь за стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого внука или внучку за особенный столик.

И улыбаешься, читая о таком смешном обычае православной России.

... я забросила свой чепец через мельницу.

А вот эту идиому мне расшифровать не удалось. Но все равно, она очень забавна!

А какой замечательный у Толстого язык! Сколько в нем юмора и легкой иронии! Насколько он точен в подборе слов и интонаций:

Такое же неприятное чувство испытывал Михайлов при виде живописи Вронского; ему было и смешно, и досадно, и жалко, и оскорбительно.

Протодьякон, как бы напоминая о ценности своего времени, нетерпеливо покашливал, заставляя дрожать стекла в окнах.

Короче, очень советую (в первую очередь самому себе) – читать и перечитывать этот роман. Уже не сюжета ради (тут все запоминается «на раз» — Аня-поезд-все), а ради удовольствия.

Написанный в 1949 году, этот рассказ Брэдбери является типичным образчиком «Брэдбери периода «Марсианских хроник»». Раньше я марсианские хроники не понимал и не принимал, читал их через силу. Но этот рассказ, прочитанный после перерыва во много лет, здорово изменил мое восприятие «Марсианских хроник».

Раньше, в порыве юношеского максимализма и строго научно-технического подхода в восприятии мира, я воротил нос от «Марсианских хроник» по причине, как мне тогда казалось, полнейшего технического идиотизма автора. «Фи, — думалось мне, — что это такое – ракеты из бронзы! Разве непонятно, что любая бронзовая ракета сгорит, не долетев до Земли?»

Что же я увидел в этом рассказе ныне? А увидел я Брэдбери, переполняемого идеями. Он жонглирует этими идеями, как ловкий ребенок – камешками. Он безмерно щедр, вставляя эти идеи по 2, по 3, по 4, и более в один рассказ — он щедр безмерно, раздаривая эти идеи – по нескольку в один рассказ. Надо только уметь их увидеть, эти идеи.

Вот, например, несколько из увиденных мной идей этого рассказа: 1) Лит. герой рассказа, марсианин Эттил, отказывается идти на войну с землянами. Война – зло! – говорит нам автор. 2) Мотивация отказа Эттила тоже весьма оригинальна – запрещенные на Марсе, земные фантастические книги. Которые, 9 из 10, как одна, ведут рассказы о том, что марсиане вторглись на Землю и потерпели поражение. Фантастика – суть полезная литература, способная воспитать высокий моральный дух. 3) Тем не менее, Эттил идет в армию и летит воевать на Землю. Летит потому, что об этом его попросил сын. Уж лучше погибнуть бессмысленно, уж лучше – попрать все свои идейные принципы, чем выглядеть трусом в глазах собственного сына. 4) Землян прилетели завоевывать, а они встречают завоевателей поцелуями мисс Америка и громом духовых оркестров. Здесь Брэдбери яростно выступает против благодушия и расслаблености по отношению к врагам.

И так далее, и так далее, и так далее. В этом рассказе – еще и куча сатиры на увиденное автором в конце 40-х годов 20 века американское общество, общество высокого потребления и низкой морали.

Оценка снижена за некий примитивизм в подаче своих идей.

Эта книга вряд ли оставит кого равнодушным. Одних напугает беспросветным мраком, других – насмешит наивностью, третьих – заставит задуматься о судьбах мира, судьбах собственной страны. Не оставила эта книга равнодушным и меня.

Во-первых, эта книга – пример большой литературы. Написанная языком, стопроцентно попавшим в те цели, которые автор перед собой ставил.

Во-вторых, книга держит в напряжении своими интригами. Нет, интриги «поймают — не поймают», практически, нет. Для меня, во всяком случае, было ясно, что, рано или поздно, так или иначе, скорее всего, поймают. Интрига была в том, кто поймает (хотя и эту загадку Оруэлл не слишком–то и шифрует), в том – как поймают. Но главное, что интриговало меня на протяжении всей книги, и продолжает интриговать до сих пор, это то, что в этой книге нарисовано с натуры, а что – является плодом гениального воображения и предвидения автора.

Безусловно, написанная в 1949 году, книга возникла не на пустом месте. Она опиралась на огромный фактический материал – автор являлся современником, мог наблюдать из свежих газет, за развитием тоталитаризма и в гитлеровской Германии, и в сталинском СССР. Из тех же газет он, наверное, смог понять, что тоталитаризм других великих держав дал глубочайшие корни в их, так называемом, демократическом обществе.

Этой своей книгой Оруэлл как бы говорит нам: я понимаю, что, наверное, любое государство, любая государственная модель – и те, что существуют сейчас, и те, что существовали в прошлом, и, скорее всего, те, что будут существовать в будущем, это – зло, это – механизм подавления индивидуальности в каждой личности. Но, говорит нам автор, я не знаю, как с этим бороться, что надо сделать, чтобы уйти от тоталитаризма. Он робко вопрошает: может, пролы? Может, они смогут? Но и в этом автор далеко не уверен.

Автор просит читателя: задумайтесь над тем, в каком мире, в каком обществе вы живете. Вы либо подавляете сами, либо топчут вас. Подумайте, каким должно быть государство будущего.

Сейчас, накануне предстоящих выборов, самое время нам задуматься об этом. Только задумаемся ли?..

Это одна из тех книг, которые я перечитывал несколько раз. И это не смотря на то, что читаю я довольно медленно. В этой книге Стивен Кинг, глубоко симпатичный мне как писатель, приоткрывает завесу над своей личной жизнью. Причем делает он это с присущим ему юмором и самоиронией. Кроме того, подкупает искренность его рассказа.

Впрочем, несмотря на то, что книга сугубо автобиографична, она интересна не только этим. По-сути, это полноценный (как мне кажется) учебник писательского мастерства. Эти две ипостаси данной книги переплетены так сильно, что отдели одну от другой, и книга рассыплется, как карточный домик. На протяжении всей книги Кинг берет какой-либо из фактов своей биографии, подносит его к нашим глазам, и мы видим, что вот этот факт-камень испещрен сверкающими точками – искорками писательского дара.

Только что, буквально полчаса назад, закончил слушание аудиокниги по этому роману ОЛДИ. Аудиокнигу создал уважаемый мной digig. Я просто потрясен гениальностью этой книги. Всё, вплоть до последней фразы, вызывает восхищение. Последняя фраза такая: «март – декабрь 1995г.». Друзья мои, за 2/3 года создать уникальный шедевр?!! Да, я помню, что ОЛДИ двое. Но все таки?!! Книга, выверенная до каждого слова, до каждой запятой, написана меньше чем за год?!! Да ее просто набирать на компьютере возьмись, потратишь вряд ли меньше недели.

А сейчас – поделюсь ужасным о себе. Вы можете представить, что самих мифов Древней Греции я никогда не читал. Ни в куновом изложении, ни в чьем либо еще. Все мои знания – давным-давно просмотренные мультики да голливудские киноленты.

Первый раз прочел эту книгу в январе 2005г. Уже тогда она мне очень понравилась. Все собирался, собирался написать отзыв, все откладывал. Дооткладывался до второго прочтения, точнее – прослушивания. И меня просто накрыло этим миром, этой Вселенной – Древней Грецией. Вслушивался в каждое слово, в каждую букву! Еще недослушав до конца, понял – что хочу ее перечитать еще раз.

Такое впечатление, что ОЛДИ прожили этот здоровущий, по человеческим меркам кусок времени – всю человеческую жизнь Геракла (Гераклов?) рядом с Героем. С тем, который должен быть один. Но которых (возможно ли?) было двое. И, по этому Пути Героя, ОЛДИ провели читателя, — меня. Провели от самого момента зачатия Геракла до самого момента его смерти. И авторы так здорово подбирали слова, описывая жизнь и душу героев книги, что я как будто присутствовал в Древней Греции вместе с ними, с ОЛДИ. С ними – и с Героями, и с богами. Тогда, за восемьсот лет до того дня, как 300 спартанцев, возглавляемые царем Леонидом, погибнут геройски в битве под Фермопилами. Об этой битве мне когда-то, в школе, рассказывала учитель истории. О другой великой битве – Титаномахии, я впервые прочел в 2005-м году, в этом романе. Осенью того же, 2005-го, года, путешествуя по Греции, я поклонился памятнику тем самым спартанцам в Фермопилах. И был просто убит, когда, проезжая мимо ничем не примечательной долины, окруженной поясом невысоких гор, наш гид, махнув рукой, небрежно изрек: «А вот тут – случилась Титаномахия». На Олимп и в Дельфы мы заезжали тоже.

Может, и писатели ОЛДИ были там, средь древних греков, Героев и Богов?

В недоумении. По мне – так это занудный, ужасно затянутый, да, к тому же – плохо написанный производственный роман. Написанный, насколько я его понимаю, методом социалистического реализма.

Книгу отложил, осилив 2-3 процента текста. Больше всего у меня претензий к качеству текста и нелогичности. Роман начинается с того, что Эдди Виллерс идет на работу. Торопится, опаздывая. Между тем – над Нью-Йорком разливаются сумерки… Допускаю, что работать ему в ночную, или этот случай – из ряда вон выходящий. Но автор, объясни это мне, бестолковому читателю… Нет, ничего подобного – текст течет, как ни в чем не бывало дальше.

Идет Эдди, так кажется, по пустынным улицам, на одной из которых он встретил попрошайку – бродягу. Но, нет, вроде улицы забиты транспортом и прохожими, но по тексту – это совсем не чувствуется.

Ну и так далее в том же нелогичном духе. Может, самое классное в романе начнется с тысяча первой страницы? Ведь не зря же на него такие восторженные отзывы… Только вот проверять это что-то не хочется.

В детстве как-то эта сказка прошла мимо меня. То ли мне ее не читали, то ли не запомнил… Почему-то в памяти странная картинка, из истории, как я теперь понимаю, о совсем другом соловье. На этой картинке из детства – влюбленный соловей, проткнувший себе сердце розовым шипом, и, тем самым, напитавший розовый куст своею собственной кровью. Помня эту картинку, я бежал этой суицидальной, как мне тогда казалось, сказки, и в ту пору, когда у меня подрастали старшие дети.

И вот теперь, чисто случайно, подбирая сказку для младшего сынишки, я прослушал «Соловья». И, о чудо! сказка же Андерсена, оказалось, совсем о другом! И она – замечательна! Она завораживает уже с первых строк:

«В Китае, как ты знаешь, и сам император и все его подданные — китайцы. Дело было давно, но потому-то и стоит о нем рассказать, пока оно не забудется совсем! В целом мире не нашлось бы дворца роскошнее императорского; он весь был из тончайшего драгоценного фарфора, такого хрупкого, что страшно было до него дотронуться.»

Не отпускает сказка интерес читателя и дальше.

И, что самое удивительное, написанная 170 лет назад, сказка не потеряла своей актуальности и ныне. По-прежнему нам интересен и загадочен Китай, с их культурой, их фарфором и их чудесами, по-прежнему механические штучки из Японии – очаровательно тонки и совершенны, по-прежнему мир преклоняется перед технологиями, но, все еще, не может создать неживое более качественно, чем природа создала живое.

Писать рецензию по этой книге – одно удовольствие!

Идея – проста и, практически, беспроигрышна – известный писатель Джон Стейнбек, взяв себе в попутчики развеселого друга-пуделя, отправляется в путешествие. Для путешествия был куплен автомобиль-пикап грузоподъемностью в три четверти тонны, полностью оборудованный для автономного путешествия. Автомобилю было дано звучное имя – Росинант. Пуделя зовут Чарли.

Об этом путешествии и написана книга.

Книга написана человеком, умеющим мыслить. А мыслящий человек – он способен увидеть, осмыслить, и сделать далеко идущие выводы из того, мимо чего другой пройдет, даже не заметив.

Ну посудите сами (цитаты)

====================

«Мое посещение школы «Иглбрук» пусть пройдет при закрытых дверях. Нетрудно себе представить, как отнеслись к Росинанту двести юных узников просвещения, только что приступивших к отбыванию своего зимнего срока. Они шли к грузовику стадами, по пятнадцати человек сразу вваливались в мой маленький домик и вежливо ненавидели меня, потому что мне можно было ехать, а им нельзя. Мой собственный сын, наверно, никогда мне этого не простит. Отъехав на некоторое расстояние от школы, я остановился проверить, не увожу ли с собой зайцев.» — так Стейнбек пишет о посещении по дороге школы, в которой учится его сын.

====================

«борода в наши дни – это единственное, в чем женщина не может перещеголять мужчину, а если и перещеголяет, то успех ей обеспечен только в цирке.» — это его шпилька-поклон в сторону феминисток.

====================

«В ванной стояли два стакана для питьевой воды, каждый в целлофановом мешочке с надписью: «Эти стаканы подвергнуты предохранительной стерилизации». Поперек стульчака была наклеена бумажная полоска, сообщающая вам: «Этот унитаз подвергнут предохранительной стерилизации ультрафиолетовыми лучами». Все меня от чего_то предохраняли, и это было ужасно. Я содрал обертки с обоих стаканов. Я надругался над девственностью унитаза, прорвав бумажную полоску ногой.» — Это один из примеров описания того, что Стейнбеку активно не нравится. А не нравится ему стерильность, обезличенность и обездушенность современного (книга писалась в начале 60-х годов 20 века, сейчас, надо полагать, все только хуже) мира услуг.

====================

«Об аде он говорил со знанием дела, и это был не тот розовенький адик, которым довольствуются наши мягкотелые современники, а хорошо отапливаемая, добела раскаленная преисподняя, где котлы шуруют крупные специалисты.» — Стейнбек дает поражающие силой и точностью микропортреты людей, которых он встречал на своем пути. Здесь он описал священника, которого увидел во время службы.

====================

«Чарли с его любознательным и тонко во всем разбирающимся носом мог читать там собачью литературу на кустиках и стволах деревьев и оставлять рядом свои собственные послания, может статься, не менее значительные в бесконечном ходе времен, чем вот эти каракули, которые мое перо выводит на тленной бумаге.»

. . .

«Чарли приснился такой страшный сон, что он разбудил меня. Ноги у него дергались, будто на бегу, и он отрывисто поскуливал. Ему, верно, снилось, что он гонится за огромным кроликом и никак его не догонит. А может быть, за ним самим кто-то гнался. Последнее предположение заставило меня протянуть руку и разбудить его, но от такого кошмара, видно, нелегко было отделаться. Он что-то пробормотал себе под нос, пожаловался, и прежде чем снова отойти ко сну, выхлестал полплошки воды.» Часто Стейнбек брался описывать различные приключения из собачьей жизни своего попутчика. Относясь к нему с огромной любовью, уважением и пониманием, как к полноценному напарнику своего путешествия.

Короче, дамы и господа – всем читать. Хорошее настроение и работа собственной черепушке гарантированны на все время чтения. Да и надолго после.

А язык какой замечательный!!! Полный восторг и тихая белая зависть!

Совершенно чудный роман Брэдбери. Как отмечают многие критики, основанный на автобиографичном материале. Роман как бы составлен из отдельных рассказов. Рассказов из жизни небольшого провинциального городка Гринтауна. Временной отрезок, в который Брэдбери впрессовывает весь свой роман, весьма невелик – это всего одно лето – лето 1928г.

Большинство сюжетов рассказов, составляющих этот роман, автор нам показывает сквозь призму восприятия 12-ти летнего мальчишки — Дугласа Сполдинга.

В этом романе поэтическое дарование Брэдбери раскрывается в полной мере. Раскрывается и сверкает всеми мыслимыми и немыслимыми красками. Изумительно сочен и образен язык повествования. И, в тоже время, автор не забывает о том, что ведет рассказ от имени мальчика.

В одном из сюжетов этого романа Брэдбери называет старика, полковника Фрилея, машиной времени. Машиной, на которой можно путешествовать в прошлое. Между тем, сам роман для нас выступает в этой роли – роли машины времени. Машины времени, переносящей нас на 80 лет назад. А Рэй Брэдбери – опытнейший гид-водитель машины времени, позволяющей окунуться в то время без скафандра и громоздкого снаряжения. Достаточно только открыть книгу и – перед нами загорается горячее американское солнце лета 1928г.

По-правде говоря, фантастического в этом романе совсем немного. Автор погружает нас в мир, в котором космические полеты землян – вещь давным-давно и настолько обыденная, что она никого уже не удивляет. И автор даже не надеется, что она способна удивить читателя. Поэтому упоминается об этом вскользь. Ну, подумаешь, земляне колонизировали великое множество планет, ну подумаешь, на этих планетах нашли кучу различных видов разумных негуманоидов… все это было так давно, что и говорить об этом смысла особого нет.

Честно говоря, прием весьма интересный. Во всяком случае, меня он несколько шокировал. Одно жалко, что так далеко в будущее забросив читателя, Асприн не балует его всякими разными интересными технологическими штучками (как теперь принято говорить «гаджетами»). Наручные коммуникаторы, огнестрельное оружие – все приметы еще 20-го века (хотя, конечно, в 1990 г, когда был написан роман, наручные коммуникаторы были еще достаточной экзотикой). Единственные подвижки в этой области, которые мне удалось обнаружить в романе, это стационарные устройства связи, создающие подвижные голографические изображения (насколько я понимаю, новый шаг в создании видеоконференций) и парящие над землей (по-видимому, используется некий антигравитатор) скейтборды.

Главный герой романа, Виллард Шутт, один из самых молодых мультимиллиардеров в мире, бросает бизнес и покупает себе офицерское звание в Космическом Легионе. В этой книге Шутту дают под начала роту «Омега». Подразумевается, что в состав роты входят самые отъявленные негодяи и неудачники Космического Легиона. О том, как из сборища неудачников и одиночек Шутт вылепил прекрасный и дружный коллектив, и повествует эта книга.

Такое впечатление, что, прежде чем браться за роман, Асприн прочел что-либо из Дейла Карнеги (как завоевывать друзей, или что-либо в этом духе) и это его так поразило, что он решил пересказать все в лицах и своими словами. О некоторых приемах, используемых Шуттом, мне даже захотелось рассказать своему начальству. Одна беда – не любит мое начальство фантастику, и, следовательно, вряд ли сможет воспользоваться ими, дабы сделать из меня своего, начальства, верного обожателя.

Написано после прочтения 1-го тома романа.

Начинается книга весьма внушительным авторским предисловием. Предисловие это Маккаммон начинает признанием в том, что, порой, легче написать книгу, чем написать о книге, которую ты написал. Такие откровенность и искренность сразу расположили меня к автору, и я с удовольствием принялся за чтение.

Кроме всего прочего, в предисловии автор доверительно нам поведал, что эта книга – одна из его лучших книг. Он (автор) неоднократно ее читал и перечитывал и уверен в том, что, доведись ему (автору) еще раз ее переписать, он оставил нетронутыми бы 90% текста – ибо круто, здорово, честно.

И вот, наконец, после длинных излияний и благодарностей благодарным читателям, уже прочитавшим книгу, мы приступаем непосредственно к самой книге.

Начало весьма обнадеживающее. В книге речь ведется от лица 12-летнего американского мальчишки, живущего в маленьком городке Зефир со своими мамой и папой. Семья их не очень богата. Папа – развозчик молока. Но и не бедствует – всегда сыты, и у них есть крыша над головой. Велик, правда, у мальчика старый и ржавый – семья не может позволить себе новый. Ну так что ж такого? Я и большинство моих друзей в 12 лет жили не намного богаче.

Буквально на первых страницах мальчик (его зовут Кори), становится свидетелем странного и загадочного случая.

- Ух ты! – с восторгом выдохнул я, предвкушая интереснейшую «раскрутку» интриги на страницах книги, и счастливо улыбнулся.

Но не тут-то было. Совершенно неожиданно сюжет начал буксовать. Автор, пытаясь вытащить из трясины словоблудия стремительно дряхлеющий пикапчик сюжета, подбрасывал под его колеса доски новых странностей и ужасов. Но доски те, на поверку, оказывались гнилыми. И, думаю, виновники этой гнили – недостаточное мастерство и аккуратность автора.

Вот несколько примеров.

Оно было покрыто чешуей, формой напоминавшей бриллианты, а цветом — осеннюю листву бледно-коричневого, ярко-пурпурного, густо-золотого и темно-желтого оттенков.

Это автор описывает страшное и загадочное животное, повстречавшееся мальчишке. Одно предложение, а в нем, минимум – два ляпа.

Ляп первый. Откуда, ну откуда 12-летний мальчишка из бедной семьи, из маленького городка, в 1964-м году мог знать, какую форму имеют бриллианты?!! Как такое сравнение вообще могло прийти ему в голову?!!

Ляп второй, еще более существенный. Это животное, которое он описывает достаточно подробно, он видел всего несколько минут, причем – в кромешной (!!!) темноте! Ночь, льет ливень (соответственно – о луне и звездах не может быть и речи), мальчик – в доме. Лампа – погасла. Максимум, что в такой обстановке можно разглядеть – неясные тени… А тут… будто мультик смотрит.

А как вам это:

Гэвин плакал, издавая звуки вроде хнык-хнык-хнык.

Согласитесь, было бы странно, если бы он плакал и издавал звуки вроде «ха-ха-ха».

Ну а это:

Его заметно уменьшившееся левое ухо было забинтовано.

Как, ну как сторонний наблюдатель мог понять, что ухо наблюдаемого заметно уменьшилось, если оно было забинтовано?

Короче, вопросов к данному роману у меня гораздо больше, чем ответов. Да вопросы все какие-то не такие выходят, все больше придирчивые. Вот, например, прочел:

Я повозил вилкой в тарелке с овсянкой, обдумывая услышанное.

Отчего это мальчишка есть овсянку вилкой? Так у них в Америке принято, что ли? Или его мама очень любит сказку «Лиса и журавль»?

Не оказалось в книге ответа и на главный вопрос, ответа на который я искал на протяжении всех его долгих страниц: что же за странное преступление, свидетелем которому стал мальчишка на первых страницах романа?

Видимо, для этого автор предлагает нам прочесть том номер 2 «Жизни мальчишки». Но я, пожалуй, от чтения воздержусь.

Ну и книга! Это же просто чудо, что за книга! Слушая ее (читал Петр Маркин) я и следил за захватывающим сюжетом, и восхищался слогом автора, и испытывал ностальгию по тем, далеким уже, временам, когда я, мальчишка, не представлял себе иной фантастики, кроме научной. Да и не существовало (как мне тогда казалось) никакой другой фантастики.

Есть расхожая мысль о том, что человек – песчинка в этом мире, ничтожная малость перед силами природы. И это – на Земле, на которой худо-бедно Человек Разумный обретается уже несколько десятков тысячелетий. И, хоть сколько то, уже успел изучить силы этой самой Природы. Что же говорить о планете, на которой человек высадился всего несколько часов назад? Насколько порядков он меньше и беспомощнее по сравнению с природными силами Планеты-незнакомки? Да, отправляя в космос своих сынов, земляне стараются их защитить от всех возможных напастей. Помните, у Высоцкого:

Нам прививки сделаны от слез и грез дешевых,

От дурных болезней и от бешеных зверей.

Но разве возможно предугадать ВСЕ? Вот и герои этой книги, прибывшие на планету с, в общем-то, неагрессивной атмосферой, с жидкой водой, т.е, практически, на планету земного типа, столкнулись с тем, с чем до этого не сталкивался ни один землянин. Хотя, по версии мира, описанного в книге, уже очень давно земные корабли бороздят просторы дальнего космоса и повидали много всякого-разного, все равно в дальнем космосе может оказаться нечто, с чем люди не сталкивались до той поры. Что-то, против чего бессильна вся земная наука и техника. И тогда на первый план выходит Человек. Его воля, его разум, его изобретательность и психическая устойчивость. Его умение дружить, его умение честно делать свою работу.

Простите за пафос – наверное, книжкой навеяло. Но книга и вправду – классная. Думаю, не пожалеете, если прочтете.

Задавая сам себе вопрос – «Почему взялся читать?», получаю простой и ясный ответ:

1) Русский стимпанк, вау! (уж и не знаю, откуда у меня в голове взялось это слово – «стимпанк», провалявшееся на моем чердачке, ничем себя не проявляя, бог весть сколько времени.)

2) Классный рисунок на обложке. Разве могло под такой классной обложкой скрываться что-либо недостойное?! (ЗЫ. Круглая серебристая штука на втором плане представлялась, почему-то, чем-то вроде вращающегося пропеллера. После прочтения – стал подозревать в ней не очень удачный рисунок дирижабля в фас.).

3) Люди, читательскому вкусу которых я доверяю, писали об этой книге хорошие отзывы.

По прочтении могу сказать, что, в результате, романа-то я и не прочел. Есть книжка, есть множество действующих в ней лиц. Романа – нет.

Начиналось знакомство с книгой весьма неплохо. Мне стало интересно буквально с первых страниц. 20-е годы XX-го века, альтернативная история нашей страны. Точка бифукации – победа России в Первой мировой войне. Автору очень удачно удалось нарисовать мир. Точнее – его основу – развитие механики и дирижаблестроения. При этом социально-политическое развитие страны движется инерционно из 10-х годов XX-го века в 20-е годы того же века – в стране – та же монархия с теми же царем и царицей, та же Государственная Дума с теми же членами, те же бедные рабочие на том же Путиловском заводе, те же солдаты, те же казаки…

Понравился заглавный герой, князь Романов Олег Константинович. Боевой офицер, смелый и решительный, родственник царствующего монарха.

Но вот дальше… Провал на добрые две четверти романа. Невнятные и нелогичные действия персонажей, включая и главного героя, слабые и неубедительные мотивировки их поступков.

В последней четверти романа я, как читатель, встрепенулся – очередная классная идея автора, пусть и достаточно топорно, но объяснившая – откуда взялась возможность вот так изменить мир. Эх, подумалось мне, если бы автор смог вбросить эту идею вначале, сразу за страницами, прориосовавшими альтернативный мир! Тогда, может, и роман читался бы интересней.

Хотя нет, вряд ли… Все же очень слабо я могу себе представить князя царской крови, так запросто подобравшего на улице пьяного рабочего, приведшего его домой (не к себе, к рабочему!!!), да еще и оставшийся ночевать на полу в рабочей каморке!!! Тимуровец, ах-ха, фиг ли.. Ну и полно подобного качества идеек в середине романа..

И опять же – есть в книге и свои очаровательные моменты. Конечно, то, что автор современен – это видно, к бабке не ходи. Видно хотя бы потому, что он, не очень умело, но пытается строить параллели с веком нынешним, с современной нашей Россией. Но! Очень интересным мне показался прием, когда автор описывал технические чудеса техническим языком писателей начала прошлого века. Люди у него именно механические, не на батарейках-чипах, а на пружинках и тросиках.

Прочитанный по рекомендации «ФанЛаба», этот роман из пратчеттовской серии о Плоском Мире вызвал самые восторженные чувства. Это не первый мой роман из этой серии. Прочитанные ранее «Последний континент» и «Цвет волшебства» вызвали скорее недоумение: и чем тут можно восхищаться?..

Но «Стража! Стража!» — это просто песня! Студенческая песня: веселая, бесшабашная, талантливая! Когда, в угоду красному словцу можно пренебречь смыслом. И это пренебрежение проходит так талантливо и ловко, что, само по себе, становится уже особым авторским приемом на данную книгу, такой коронкой авторского стиля.

Читая, я делал кучу выписок, растаскивал страницы книги на сотни цитат. Сейчас начал их перечитывать, чтобы проиллюстрировать вам свою предыдущую мысль, и опять, как и по прочтении романа, начал смеяться до слез. Постараюсь своими словами рассказать, что я имел в виду, когда разлагольствовал про студенческую песню и пропадание смысла в угоду красному словцу.

Очень часто в фэнтэзи-произведениях автор не виден, он драпирует и стилизует себя, свои знания, под колеровку и архаику того мира, о котором пишет. В отличие от подобного поведения авторов, в «Стража! Стража!» Пратчетт не скрывает, что он – живет в XX веке, и живет именно на планете «Земля», и читал в своей жизни кое-что еще помимо старины Толкиена. Так вот – в любой другой книге, наткнувшись на подобные анахронизмы (а, надо признаться, читатель я – занудливый и внимательный) я бы непременно фыркнул с негодованием – дескать, косячок допустили, уважаемый автор! Здесь же – я рукоплещу автору – так точно, так ловко он это делает!

Ну и, все же, не удержусь от того, чтобы не привести несколько цитат:

«Это был хороший нож из нержавеющей стали.» — ну скажите, о какой нержавеющей стали, изобретенной лишь в 1913 году, может идти речь в средневековом мире?!!

«Поезд мысли Ваймса временно сошел с рельсов.» Первые паровозы появились в начале XIX века, т.е. тоже – уже как бы не средневековье. 

Описание дородной героини, затянутой в тугой корсет: «легкое поскрипывание означало, что скоромные элементы корсета подвергаются сейчас воздействию сил, которые, скорее, характерны для ядра какой-нибудь крупной звезды.»

Повторюсь – все эти анахронизмы настолько удачно и к месту, что не вызывают ничего кроме восторга!

Читайте! Это здорово!

«Ничего себе!» – воскликнул я в восхищении, прочитав этот роман. И повторил еще раз – «Ничего себе!»

История, которую рассказывает нам Мартин в своем произведении, захватывающа и бесконечна – как настоящая история настоящего мира. Говорят, что Мартин писал свою «Песнь льда и пламени», внимательнейшим образом изучив историю средневековой Европы. И, читая роман – в это веришь. Количество персонажей романа столь велико, что, подчас кажется, будто в средневековой Европе не жило столько людей, сколько Мартин описал в своем романе.

Именно из-за обилия персонажей я и не переполз за первую сотню страниц «Игры престолов» год назад. И ведь, вдобавок ко всему, каждый персонаж имел свой голос и свою, собственную, точку зрения на происходящие события. Но вам, скептикам, определяющим качество книги по первым 100 страницам текста (я и сам такой) хочу сказать – найдите в себе силы, преодолейте этот рубеж. А потом станет так интересно – что вы не оторветесь от книги, пока не перевернете последнюю страницу.

В книге все персонажи такие, как в жизни – в ней, практически, нет отъявленных негодяев и ярковыраженных «хороших парней». Но, при этом, и те, и другие, могут совершать ужасные, с точки зрения человеколюбия и справедливости, поступки. И людям веришь и сочувствуешь, когда становишься на их точку зрения. Но, порой, самые ужасные поступки совершаются из самых благих побуждений и под самыми великими стягами – любви мужчины и женщины, любви матери к сыну, под флагами собственной чести и мести врагам.

Роман-трилогия Владислава Крапивина «Острова и капитаны» огромен. Не только по объему (700 с лишним страниц) но и по количеству материала, в него втиснутого. Этим самым материалом роман явно перекормлен, и представляется эдаким рыхлым увальнем, которого с трудом выдерживает земля, то бишь книжная полка.

Три книги романа, независимы и, практически, ничем не связаны друг с другом.

Наиболее интересной мне представляется первая книга. По-моему, она сама – вполне законченный роман. В ней – два параллельных повествования. Главный герой, мальчишка-четвероклассник Толик, случайно знакомится с человеком интересной судьбы, бывшим зеком, Кургановым. Курганов пишет интереснейшую книгу, можно сказать – дело всей жизни – о знаменитом Крузенштерне.

Жизнь мальчишки в провинциальном городке, в непростом 1948-ом году удивительным образом окрашивается дружбой с Кургановым и отдельными главами истории о Крузенштерне.

Во второй книге рассказывается о мальчишке Гае, племяннике того самого Толика, из 1948-го года. Толик вырос, стал инженером-разработчиком. Для ходовых испытаний одной из своих разработок приехал в Севастополь. Сестра поручила ему в надзор племянника. В это время в Севастополе стоит барк «Крузенштерн», на борт которого Гаю с Толиком посчастливилось попасть.

Ну и, наконец, книга третья. Тут уже – сплошная «Санта-Барбара». Теперь уже вырастает мальчик Гай. Вырастает и становится милиционером! А у того самого Толика, его дяди, рождается внебрачный сынок. О котором никто, кроме мамы этого сынка, до поры до времени не знает. А потом Гай, который уже теперь никакой не Гай, а вовсе даже и Михаил, этого самого Толикина сына находит… ну и т.д. Будет интересно – сами дочитаете, чего оно там дальше.

Пожалуй, этот роман Филиппа Дика – самый знаменитый. Вы почти наверняка слышали о нем, если хоть немного интересуетесь фантастикой. Возможно, вам он известен под другим названием.

По своему обыкновению, Дик с размаху погружает нас в достаточно странный и абсурдный мир. При этом – действие происходит на нашей родной Земле. Кроме того (ход автора, который Дик довольно часто повторяет в разных своих произведениях, и которым я не устаю восхищаться) действие, согласно календарю, разворачивается в современном нам мире – в конце 20-го века. Как? Почему это произошло? – нет ответа. Ибо еще один литературный прием Дика – далеко не все, происходящее в придуманном им мире, он соизволит объяснить своим читателям. И, как ни странно, подобные истории (в которых далеко не все до конца разъяснено), выходящие из под пера Дика, не раздражают, а вызывают лишь чувство уважения к автору. К автору, сумевшему поместить читателя в мир, в котором для него, читателя, многое «само собой разумеется». Будто бы мир, который описывает автор, открывается читателю при взгляде из окна. Что, на самом деле, не совсем соответствует действительности.

И, надо признаться, что и слава богу, что не соответствует действительности. Ибо мир этот, на мой вкус, довольно мрачен. Этот мир пережил огромную разрушительную и опустошительную войну и начал колонизировать космос. Андроидам, главному оружию этой войны, запрещено жить на Земле, а только лишь – помощниками (читай — «рабами») людей-колонистов других планет. Андроидов, пытающихся сбежать от своих хозяев и вернуться на Землю, – разыскивают, отлавливают и уничтожают. Главный герой романа, Рик Декард, как раз и есть один из тех людей, которые борются с андроидами.

Начинался роман так здорово! Автору удалось пробить меня на воспоминания о годах, которые я сам пережил. Пролетел я лихую перестройку выживая, радуясь тому, что молод, что есть руки-ноги-голова, позволяющее заработать денег столько, чтобы семья не голодала. Да еще появилась возможность покупать книжки, о которых мы и мечтать не могли «при Брежневе»! И, собственно, как я сейчас понимаю, я был достаточно легко внушаемым потребителем ментальной продукции из «черного ящика». Той продукции, производителем которой являлся Вавилен Татарский, главный герой романа Виктора Пелевина «Generation П».

Но, вскоре после начала чтения, большие куски какого-то бредового потока сознания начали раздражать. Эти куски были достаточно большими и попадались довольно часто. Видимо сам сознавая слабость своей позиции – ну не может нормальный человек, даже «под мухоморами», нести такую чушь, автор в какой-то момент прибегает к мистическому техническому средству – планшетке.

Язык романа хорош. Обилие метафор, сочность и точность заставляли порой смеяться в голос. Впрочем, и тут не обошлось без изрядной порции дегтя в виде отборного мата. С матом, на мой вкус, автор изрядно переборщил. Я не ханжа, иногда иначе и сказать-то невозможно, — только выругаться. Но когда в художественном произведении сплошь и рядом мат и скабрезности, то, по-моему, такое произведение перестает быть художественным.

Слышал об этом авторе и конкретно об этом цикле (то об одном романе, то о другом) только положительные отзывы. Даже восторженные. Будучи человеком последовательным, к тому же, где-то прочитав, что одна книга цикла связана с другой неким сквозным сюжетным ходом (чуть ли не основным злодеем) я взялся за чтение первой книги серии о сыщике Харри Холе.

Первые же подачи автора заинтересовали. Во-первых, трудно отнести книгу к какому-то определенному детективному жанру – с одной стороны, это полицейский детектив – ведь ГГ – полицейский. С другой стороны – и не совсем полицейский детектив, т.к. ГГ действует в чужой стране – сам норвежец, а расследование проходит в Австралии; полномочия его обозначены нечетко – что, с одной стороны, дает простор для расследования, но, с другой стороны – позволяет ограничить его действия копам-аборигенам «по самое не балуйся».

Стараясь написать «про все, как в жизни», автор, на мой взгляд, более чем преуспел. ГГ порой вызывает сочувствие, порой – недоумение, порой – неприязнь. И этим данная книга здорово отличается от большинства других подобного жанра, на ГГ которых хочется походить, или, в крайнем случае отлить в бронзе на родине героя.

Другие же ходы автора – типичны для данного литературного направления. Злодей постоянно оказывается не тем, на кого думали копы в целом и ГГ в частности. В конце концов голова моя пошла кругом, и я начал подозревать всех. Впрочем, как и при чтении большинства хороших детективов. Возможно, это связано с моим личным полицейским кретинизмом.

Язык повествования отвращения не вызывает. Он не слишком сложен, не слишком красив, в меру юмористичен и слегка афористичен:

«ты сейчас самый высокий представитель норвежской полиции в радиусе двух тысяч километров. По меньшей мере.»

«Стоп, стоп! Держать себя в руках! Эти сволочи у Карла Лагерфельда и Кристиана Диора знают, как свести мужчину с ума.»

«тайны связывают людей, — прошептал он ей на ухо. — А это не всегда то, что нужно.»

«человеческая душа — дремучий лес, который нельзя изведать за короткую человеческую жизнь.»

Ну и так далее в том же духе. Общий вывод – я обязательно почитаю продолжение этой серии, но не сейчас, не сейчас. К тому же, насколько понимаю, главный злодей, все же, откинул коньки окончательно. Хотя… как знать, как знать…

К сожалению, эта книга понравилась меньше двух предыдущих историй о Максиме Каммерере. Оценка 7 – это нс столько моя оценка книги, сколько оценка книгой меня, как читателя. Может, я не дорос до этой книги, может, — перерос ее. Т.е., что называется, мы с книгой – не совпали по вкусам.

Больше всего остального напрягло обилие текста, стилизованного под деловую переписку. Я понимал, что в теле этих писем скрыто много разных смыслов, которые надо уловить для общего понимания сюжета, но, при чтении, реально сводило скулы от скуки – мало мне этого канцелярита на работе, так еще и у любимых Стругацких сквозь него продираться!

Позже, продравшись сквозь первые «документы» книги, я, что называется, расчитался. И «документы», попадавшиеся далее по тексту, стал читать более внимательно, иногда – перечитывая их по нескольку раз. Но первое впечатление, первое ощущение раздражения – никуда не делось. Возможно, через несколько лет, мне надо будет перечитать эту книгу еще раз, чтобы подстроиться под ее ритм, пропустить этот ритм через себя. Но сейчас… только 7 из 10.

Последние полгода все чаще и чаще можно услышать словечко (точнее словосочетание) – паразит «ни о чем». Я очень его не люблю, старательно слежу за собой, чтобы моя лексика-пылесос не засосала его в свой мешок, то бишь – активный словарный запас. Но, при описании этого романа Евгения Лукина без словосочетания этого, увы и увы, не обойтись. Этот роман – именно что «ни о чем».

Трем молодым повесам несказанно везет – они открывают лазейку в другой мир. Мир, напоминающий рекламку шоколадок «Баунти» — лазурное море, белоснежный песок, узорчатая зелень пальм. В стремлении защитить тайну от мира настоящего, от России в эпоху перемен, эти недоросли идут на убийство. Сначала – на одно, затем (лиха беда — начало!) убивают уже десятками и сотнями. Все это описано ужасно неубедительно и небрежно. Характеры персонажей – аморфны и изменчивы, их поступки – случайны и непредсказуемы.

Есть книги (и эта – из их числа) в которых нет положительных героев. Но книге, в которой нет героев вообще… очень трудно завоевать место в моем сердце. Так что книге этой нет смысла рассчитывать на высокую оценку.

Эта книга – первая из трилогии. Вряд ли я скоро захочу прочесть продолжение.

Просто диву даешься, из чего порой складываются книги. Например, в основу этой, похоже, положена интересная фраза, вычитанная однажды Гейманом и вынесенная им в эпиграф книги: «Меня всегда занимал вопрос: что случается с демоническими существами, когда эмигранты покидают родину? Американцы с ирландскими корнями помнят фейри, американцы скандинавского происхождения помнят нис, греко-американцы — врыколаков, но их легенды относятся к событиям, происходившим в Старом Свете. Когда я спрашивал, почему этих демонов никто не видел в Америке, мои собеседники, смущенно посмеиваясь, говорили: «Они боятся плыть через океан, это очень далеко» и добавляли, что, в конце концов, ведь Иисус и его апостолы до Америки тоже не добрались». Но, конечно, возможно и такое – что Нил Гейман, великий выдумщик, мог придумать целиком и полностью и этот эпиграф, несмотря на то, что под эпиграфом стоит подпись Ричард Дорсон.

Начинается книга весьма обыденно. О таких историях не раз и не два мы если и не читали, то смотрели о них фильмы. Освобождается из тюрьмы человек. Здоровый, как бык, спокойный, как удав. Со странным именем Тень. Освобождается несколько раньше. Правда, сама причина освобождения – ужасна – у Тени умирает жена.

Вся похожесть рассказываемой Нилом Гейманом истории на американские истории про хороших, добрых парней, вышедших из тюрьмы, находящих и мстящих плохим парням, оставшимся на свободе, постепенно сходит на нет. Зато, при чтении, все ярче вспоминаются древнегреческие мифы. Ну, знаете, те, в которых боги, полубоги и герои действую совместно (или супротиву) с обычными людьми.

Предисловие «от автора» на добрых полстраницы заполнено изъявлениями благодарности и перечислениями того, кому персонально эта благодарность посвящена. Из предисловия мы узнаем, что, хотя на обложке и стоит одно единственное имя, но, на самом деле, эта книга – плод коллективного творчества целого ряда отдельных творческих личностей. Увы, факт сей не сумел разрушить моего недоверия к подобному сотрудничеству, а, напротив, укрепил его.

Литературное соавторство может явить миру шедевральные произведения (Ильф и Петров, ОЛДИ, Дяченко, Лукины – первые имена, которые пришли на ум). Но это в случае устоявшихся дуэтов, с отлаженными механизмами взаимодействия. Если же сообщество писателей собирается ради одной единственной вещи, то каждый старается показать, на что он способен, насколько он крут и талантлив.

Вот и вырастают башни, наподобие «Обманов Локки Ламоры» — большие, из красивого кирпича, но, увы, без основополагающего стержня. Под красивыми кирпичами я в этой метафоре имел в виду красивый, со множеством интереснейших деталей, мир. А под каркасным стержнем подразумевал сюжет.

Итак, повторюсь, с кирпичами фэнтазийного мира в этом романе – все в порядке. Просто таки прекрасные чудо-кирпичи! Чего стоят, например, мосты из древнего, ночами светящегося, стекла; плавучий рынок, алхимики различных направлений (например, алхимик-биолог, местный мичурин); рецепты напитков, которые составили бы честь любому столичному бару своей экстравагантностью (одна беда – половины этих ингредиентов на Земле не найти, а другая – имеет несколько другие свойства).

Но сюжет…. Нет, завязка сюжета очень даже неплоха. Мы знакомимся с Локки в ту пору, когда он, 6-ти летний мальчишка, попадает в школу воров. Но, при этом, сам уже – прирожденный вор, непревзойденный выдумщик и артист, если эта выдумка и артистизм необходимы для решения каких-то воровских задач.

Но вот дальше… сюжет скачет фэнтазийным зайцем с огромными ушами. Автор, на мой вкус, злоупотребляет перебивками самого себя – то Локки маленький мальчик, только что поступивший в школу воров, то он уж подросток, досадивший своему воровскому Учителю, то он уже молодой мужчина, со своими друзьями разработавший и осуществивший аферу – многоходовку. А потом Локки опять – подросток. И эта перебивка – посередине рассказа об афере!

Вытерпеть долго сие безобразие я не смог. Роман отложен недочитанным. И вряд ли я скоро за него возьмусь, хоть интрига, конечно же осталась – откуда в мире Локки древнее стекло, что за тень металась с крыши на крышу по пути передвижений Локки во время той самой аферы – многоходовки.

Удивительнейший рассказ! История, которую Мастер рассказывает нам на этот раз, знакома, наверное, каждому, перешагнувшему (или достигшему) рубежа лет эдак в 10 — 12.

Кто из нас не замирал в сладковатой истоме при первых же звуках свистящего шепота, произносящего: «В черном-черном городе, на черной-черной улице, стоит черный-черный дом…» Из этого рассказа мы понимаем, что «страшилки» — это не только атрибут спален советских пионерских лагерей. Они вполне комфортно чувствуют себя и в чердачных комнатках североамериканских подростков.

А кто из нас не задыхался от обжигающе – горячего холодка внизу живота, когда, в полной темноте, вы вдруг чувствовали на своей щеке горячее дыхание юной чаровницы, а ее гибкие тонкие пальчики с недетской ловкостью начинали расстегивать вам брючной ремень…

Вот из этих двух чувств Брэдбери и составил незамысловатый коктейль этого рассказа.

Но, боже, КАК он его составил! КАКИЕ нашел слова! Фантастика, просто фантастика!

Талантливейший рассказ американского писателя, автора так называемой «новой волны» в англо-американской фантастике.

Сама идея – проста, понятна и, как мне кажется, неоднократно пугала многих. Во всяком случае, выезжая куда-либо за рубеж я часто думаю об этом. Короче, суть такова. Диш подумал: «А что если, не дай Бог, в то время, когда мы будем отдыхать где-то вдали от родины, начнется ядерная война?» Те, кто жил в эпоху холодной войны очень часто думали о том, «а что, если холодная война вдруг станет горячей?». Во всяком случае, я – думал. И, как выяснилось впоследствии, опасался я не зря. Мир, напичканный ядерным оружием, несколько раз был буквально на волоске от ядерного апокалипсиса.

Начинается рассказ описанием сонной жизни сонных американских туристов, отдыхающих в сонном марокканском отеле. Пресыщенная жизнь богатых отдыхающих, огромной проблемой для которых является выбор джема на завтрак. И вдруг, в одночасье, все меняется – туземцы, которые раньше перед ними преклонялись, теперь оскорбляют и унижают их, презирают и не принимают их деньги (доллары). На фоне ужасных бытовых неудобств – тревога и страх за родных и близких, оставшихся в США и перенесших ужас ядерных бомбардировок.

И еще подумалось. Страх – это ужасно. Страх – это разъедающее и убивающее чувство. Но, быть может, страх ядерной зимы сдерживал вояк от применения ядерного оружия. Нынешние политики, через 20 с лишним лет после окончания холодной войны, похоже, начали забывать, что это такое – бояться того, что на голову тебе и твоим близким свалятся ядерные заряды, перечеркнув небо и всю твою прошлую, такую привычную и комфортную жизнь. Очень бы хотелось, чтобы современные политиканы прочли этот рассказ Диша. Прочли и задумались о том, что в ядерной войне, по-любому, победителей не будет.

Скажу откровенно, ребята. Более странной, более сильной, более искренней книги мне читать давно не приходилось. Книга, скорее всего, позиционируется как детская. Более того, с первых страниц может показаться – что она, эта книга, и вправду – детская.

Ну, посудите сами – главный герой – мальчишка, подросток. Все повествование – ведется именно от лица мальчишки – главного героя. Все события книги, все ее посылы преломляются сквозь призму мальчишеского восприятия. Но какие же взрослые вопросы ставит порой книга! О чести и дружбе, об отношениях детей и родителей, о любви, о взрослении.

А странной книга мне показалась вот почему. Написана она – в 1968 году. У власти бровокустистый Леонид Ильич. Все известные мне произведения о войне, которые писались в то время, рисовали встречу семьей вернувшегося фронтовика более — менее шаблонно – горячие совместные объятия, поцелуи со слезами, подарки – жене – отрез, или кофточка с «драконами и змеями», детям – медали-цацки. Потом должен следовать обильный обед, на который, кто с чем, приглашаются все соседи. Затем – здоровый сон и на утро – праведный труд.

В этой книге все немного так и, в основном, не так. Фронтовик приходит с фронта, а его подросшие сыновья (одному – главному герою, четырнадцать, другому – восемь) – ему не рады… Отвыкли. С мамкой было как-то проще, привычнее. На мамкины наказы и наказания можно было наплевать и завеяться на целый день не знамо куда с дружбанами… С папкой – так не прокатит. Папка, с первого же дня, берется воспитывать жестко, приучать к беспрекословному послушанию, к труду. А мальчишки – тоже не лыком шиты – дерзки, свободолюбивы. Нашла, что называется, коса на камень… «Поладят ли отец с сыновьями?» — одна из интриг книги.

Другая загадка книги – объявившийся «мамин брат Сева». Тоже фронтовик. Летчик, «три раза в самолете горевший». Лицо – маска из лоскутков обгорелой кожи. Но какой-то он уж слишком странный, этот «мамин брат». Выяснится ли что про него до конца книги? Или он так и останется маминым братом со странностями? – еще одна загадка книги.

Воспитывать сыновей объявившийся отец-фронтовик пытается всю первую половину книги. Во второй половине – отец, не найдя работы в родном городе, перевозит семью в другой, далекий, город. И, вскоре, вместе с матерью отправляется куда-то, за тридевять земель, купить козу. Мальчишки, «на несколько дней» — остаются сами на хозяйстве. И, в итоге, вся вторая половина книги похожа на, в общем-то, обычную книгу про приключения и проказы братьев в непростое послевоенное время.

Конец книги меня поразил своей неожиданностью. Кому-то, возможно, он покажется слабым, а мне он представился очень жизненным. И очень страшным. Страшным в своей обыденности. Обыденности обесценивания человеческой жизни в то непростое время.

Это – гениальная книга! Книга, которую я буду перечитывать еще много-много раз, которую буду советовать читать всем своим знакомым и малознакомым людям. Эта книга – гимн свободолюбию, гимн человеческому мужеству, гимн мужской дружбе – преданной и немногословной. Гимн человеку. Тому самому Человеку, который пишется с большой буквы.

Говорят, автор написал эту книгу в 27 лет, как дипломную работу на писательских курсах. Говорят, сам он ее не любил и даже стыдился. Вот этого я не понимаю. Хоть убейте, не понимаю! Как можно стыдиться ТАКОЙ книги?!!

Кажущаяся простота языка и выразительных форм, на самом деле, в книге целиком и полностью оправдана – ведь повествование ведется от лица индейца, вождя племени, практически стертого с лица земли экспансией белой цивилизации. Не очень грамотного, но очень честного и очень свободолюбивого.

А рассказывает Вождь о психиатрической лечебнице, в одном из отделений которой он оказался, о царящих там жестких порядках. Порядках, предназначенных для того, чтобы сломить личность, подавить ее, сделать «такой же, как все прочие, нормальные». Одинаково серой, одинаково безвольной, одинаково подчиненной. Подчиненной тем, «кто сверху».

А еще Вождь рассказывает о своем друге Макмерфи. Человеке, который перевернул мир в одном отдельно взятом медицинском отделении, набитом психами. И весь мир от этого стал чуточку свободней.

И, может быть, читая сейчас эту самую рецензию, вы вдыхаете атом свободы от того взрыва, который прогремел в далеком 1962 году, году выхода в свет «Над кукушкиным гнездом».

Просто удивительно – эта книга стоит у меня на полке уже лет 8, но хромая моя судьба до октября 2014 водила меня кругами, водила да проводила мимо нее. Но вот настал и час «Гадких лебедей». Правда, не прочел, — прослушал аудиокнигу. Прослушал с восторгом, с неослабевающим вниманием, с радостью предвкушения от того, что я ее еще непременно прочту, и, скорее всего, прочту не один раз. И, обязательно, один из этих раз прочту ее в электронном виде. Ведь в электронной книжке так удобно делать заметки! А эта фантастическая повесть – образец прекрасной литературы. Братья Стругацкие подошли к ее написанию без дураков, оттачивая и отбирая каждое слово. Если вспомнить В.В. Маяковского «Поэзия – та же добыча радия./ В грамм добыча, в годы труды./ Изводишь единого слова ради / Тысячи тонн словесной руды.» то эта повесть – чистая поэзия.

Книга очень атмосферная. Причем – сразу в нескольких смыслах. И в переносном – авторам удалось создать очень четкий и непротиворечивый литературный мир (При всем при том, что детально прорисованным его не назовешь). И в прямом – атмосфере, точнее – атмосферным осадкам, в книге отведена немаловажная роль.

Размышляя об этой повести, понимаю, что не запретить ее, в той стране (СССР), в том времени (1967г) – просто-напросто не могли. В аннотации сказано: «действие происходит в неназванной европейской стране». Вот и примерял эту страну на нашу въедливый советский цензор (ведь мы же европейцы!). Примерял и ужасался: блин, да ведь это о нас! Да еще с критикой-сатирой! Не пущать! И это действительно – о нас. О нас о всех – о нас — родителях, о нас – детях, о нас – подчиненных, о нас – президентах, о нас – людях творческих, о нас – барменах, о нас – мокрецах…

И вот мне подумалось – ну что стоило братьям Стругацким поместить действие этой повести в США? О, думаю, тогда бы с радостью ее напечатали – как критику чудовищного оскала капиталистической действительности. Ведь издан же был парой-тройкой лет ранее «Незнайка на Луне». Но, видимо, авторам было очень нужно как можно ближе придвинуть текст этой повести к нам, к нашей действительности, к нашим мозгам, к нашему сердцу. Не остается никакого сомнения, что авторы писали о себе, обо всех нас. Отношения с детьми, отношения с алкоголем, отношения с властью – тот опыт, который, я думаю, авторы знали не по-наслышке. С чужих слов такое вряд ли можно написать.

Если кто вдруг не читал – к обязательному прочтению. Только изучите вопрос (сам я еще не знаю ответа) – может, вместо этой повести следует сразу читать «Хромая судьба», — роман, который инкапсулировал в себя «Гадких лебедей».

Взял Леонид свет Александрович в библиотеке большой том сказок, а в ящике почтовом – газету толстую, желтую. Пришел домой, заварил себе шайтан-травы, и уселся на кухне со всем принесенным и заваренным. Отварчик тот стал прихлебывать, левым глазком – в книжку сказок смотреть, правым глазком – газетку почитывать. В левое ушко – телевизор ему кричит, надрывается, в правое ушко – радио бубнит-шепчет.

И стал наш Ленечка правой ручкой в компьютере свои сказочки набивать, а левой ручкой – себя по головушке гладить – за то, что ловко так внутри себя голова-головушка все переварила, и ни разу ее не вытошнило, болезную.

…………………………………….

Пересказанные Кагановым сюжеты сказок, на мой вкус, хороши для студенческого капустника, не более.

Известную русскую пословицу «От тюрьмы да от сумы не зарекайся», при разговоре об этой книге не упоминал только ленивый. Не избежал этой участи и я. Эта самая пословица запала мне в душу очень давно, в нежном подростковом возрасте. Однажды довелось мне познакомиться с пожилым человеком, сидевшим, в свое время, «за длинный язык» — 58 статья, пункт 10 – агитация и пропаганда – не тому и не тот анекдот рассказал. Много он тогда мне поведал такого, о чем в газетах не писали — про Колыму, про великих людей, там сидевших, и про сволочей, сидевших рядом. Слушая того моего знакомого, я все задавался вопросом – а смог бы я, а сумел бы – выдержать холод, голод, унижение и остаться Человеком?

Не сказать, чтобы я читал всю тюремную прозу, вышедшую у нас, но джентльменский набор – Солженицина, Шаламова, Довлатова (взгляд – с другой стороны колючки) – конечно, не прошли мимо меня.

И вот теперь – дебютный роман Рубанова, описывающий русские тюрьмы на рубеже XX – XXI веков. Андрей Рубанов, автор романа, провел за решеткой несколько лет. О его опыте сидельца – эта книга. По воле автора главного героя этого романа также зовут Андрей Рубанов, и он, также как и автор, попадает в тюрму по обвинению в мошенничестве. Вот и гадай, читатель, – насколько автобиографично сие произведение.

Написано интересно, образно, хорошим русским языком. Погружение в атмосферу, в мир московских тюрем, получается глубоким и осязаемым до дрожи. Вот и читал, и снова думал – смог бы я? Что надо сделать, чтобы остаться человеком в нечеловеческих условиях? Где свобода? За решетками, там где поют птицы и цокают каблучками красавицы? Или внутри тебя?

Достаточно необычная книга. Необычная хотя бы уже тем, что, являясь носителем славянских имени и фамилии, автор мало того, что описывает события, происходящие на североамериканском континенте, так он еще и пишет в классической, я бы сказал, американской манере. Впрочем, возможно, я и не прав, и события вообще происходят в каком-то другом мире. Ведь о том, что место действия – Северная Америка, в книге не сказано ни слова. Но, с другой стороны, разве в Старом Свете встретите вы городки со столь говорящими названиями как Спектр и Конец Радуги?

Сюжет и манера разворачивания истории перед читателем мне напомнили писательскую манеру Стивена Кинга. Главный герой – работник киностудии, снимающей бесчисленные фантастические фильмы-ужастики. Его работа – создание киномонстров и постановка трюков с ними. В деле создания механических, но на экране претендующих на то, чтобы быть живыми, чудищ, ему активно помогает талантливый механик-инвалид. В самом начале книги механик погибает. Разбирая исходящую корреспонденцию погибшего друга, Наткет, главный герой романа, наталкивается на письмо, адресованное в Спектр, родной город Наткета. Город, из которого Наткет, фактически, сбежал 12 лет назад, спасаясь от мук неразделенной любви.

Наткет решает отвезти письмо самостоятельно – отдать последнюю дань уважения погибшему другу, и, заодно, проведать город своего детства. Собственно, все основные события книги и происходят в этом удивительном городе – Спектре. Причем «удивительный», в данном случае, это то прилагательное, которое подходит городу необычайно. Ибо концентрация удивительных событий и приключений на единицу площади этого города значительно выше, чем где-либо в другом месте. Конечно, к чудесам (и к рассказам о них) можно относиться скептически, а можно – поверить в них. И куда в таком случае вынесет кривая – одному господину Великому Случаю ведомо.

Язык мне показался не то чтобы «ух ты, как хорош», но удивительно подходящим именно к этому роману. Фантастический элемент, такой по-детски наивный на первый взгляд, тоже, что называется – «лыко в строку».

Недостатков у книги – всего ничего. К ним я бы, пожалуй, отнес только некую затянутость последней трети книги. Да еще избыточно частое попадание персонажей в нужное место и время.

Эта книга прочитана по совету ФантЛаба (с). Совершенно удивительная, теплая и мудрая книга. Написанная хорошим русским языком. Насколько я понимаю, это – лучшая книга Бориса Штерна. Теперь я долго не возьмусь прочесть у Штерна что-либо еще – не хочется испортить такое замечательное послевкусие от этой книги.

Главный герой этой книги – динозавр. Но «динозавр» в этой книге – это не нечто зеленое и чешуйчатое, как вы могли подумать. Динозавр в этой книге – это человек, переживший тяжелые времена советской науки. Переживший и сумевший выжить. Академик, стоявший у истоков советской ядерной физики. Ковавший атомный щит и меч нашей родины.

События, о которых идет речь в этой книге, это, практически, один в один – портрет нашей эпохи (книга написана в середине 80-х годов 20-го века). Правда, портрет кисти художника-реалиста, увлекавшегося, в свое время, абстракционизмом и импрессионизмом. Так как мир, описанный в этой книге такой же как наш, но немножечко другой. Из видимых отличий – в ней говорится о совместной, советско-американской, экспедиции на Марс как о факте недалекого прошлого.

Собственно, сами события книги уложились буквально в 2 дня жизни академика Новоселова. В 2 дня и во всю жизнь. Повествование ведется от первого лица. Неспешная беседа человека, пожившего и повидавшего на своем веку столько, сколько другим за 3 жизни не повидать. Человека смелого, принципиального. Несмотря на свой почтенный возраст не дряхлого старика, но – Мужчины. Мужчины по духу и по поступкам. Который ничего и никого не боится, и действует так, как ему подсказывает совесть.

Выбрал эту книгу для чтения из-за имени автора. До этого читал у него уже несколько книг – «Звездную пыль» и «Американские боги». Обе книги – абсолютно разноплановые, но обе дают понять, что у автора с воображением, стилем и качеством литературного письма – все в порядке. В этом смысле автор не изменил себе и в этой книге.

Правда, прочитав предисловие переводчика, я был несколько огорчен тем фактом, что мне предстояло прочесть романизацию телесериала. Т.е., другими словами, насколько я понял, Нил Гейман посмотрел некую киношку, которую, затем, решил живописать на страницах своего романа. А я никогда не любил подобную литературу, считая ее вторичной поделкой.

Но, в данном случае, я положился на мастерство автора, и, в общем-то, не пожалел.

Главный герой романа – преуспевающий офисный работник, жизнь которого достаточно скучна и размеренна. Никаких особых неожиданностей она не предвещает. И вдруг, в одночасье, все меняется – решив помочь встреченной на улице незнакомой несчастной бродяжке, Ричард, главный герой романа, волей обстоятельств попадает в совершенно иной мир – мир подземелий лондонского метро. Не менее, если не более огромный, чем сама столица Великобритании.

И в этом мире правят совсем другие люди (да и люди ли?) и совсем другие законы – в том числе и физические. И основной задачей становится задача выжить и, несмотря ни на что, остаться человеком. И остаться – порядочным человеком. Удастся ли Ричарду решить обе эти задачи? Или только одну из них? Или вообще – ни одной? Вы узнаете, прочтя эту книгу.

Сразу оговорюсь, что прочитан пока только первый из 3-х возможных томов этой книги. Сейчас читаю второй.

================

Ох, как мне понравилась эта книга! Правда, вначале читать было очень тяжело. Честно говоря, прочитав процентов 5 – 10 книги, я даже собирался ее отложить. Не знаю уж, чья тут вина – авторов, или переводчика… Мне кажется, что и тех, и другого.

Короче, дело в том, что язык данного повествования весьма своеобразен. И я сейчас говорю отнюдь не о литературном языке, который, в общем и целом, достаточно хорош. Авторы же использовали весьма оригинальный прием, обильно перемежая русский язык (английский, конечно же, английский в оригинале) словами, которые пишутся русскими (английскими, конечно же, английскими в оригинале) буквами, но в русском (в английском, конечно же, в английском в оригинале) языке смысла не имеют. Зато, с вероятностью, практически, в 100%, эти слова имеют вполне определенный смысл на другом человечьем языке. Скорее всего – на итальянском, или португальском, которых я не знаю. Зато я знаю испанский, на который похожи два вышеназванных языка. Так что, с определенными усилиями над собственным мозгом, потраченными на перевод этих словечек, обширно рассыпанных по тексту, я, с горем пополам, смог вгрызться в тело этой книги.

Допускаю, что авторы весьма высокого мнения о лингвистических талантах своей англоязычной аудитории, но переводчик-то мог бы подумать, для кого он книгу эту переводит? Для русских интеллигентов, у которых, в подавляющем большинстве (как и у меня до недавних пор) на вооружении «технический английский, читаю и перевожу со словарем», или, тем паче, школьный немецкий – «Гутен таг, Шрайбикус. – Гутен таг, Петя».

Ну да ладно, может, за последнее время, наша страна здорово в языках поднаторела (да же я, и тот что-то по-испански кумекать начал). Но объясните мне – а какова цель этого приема? На каком языке, по замыслу авторов, говорят герои? Единственный логически следующий из текста книги ответ – на английском, обильно сдабривая свою речь итальянскими (или португальскими – мне не разобрать) словечками. Эдакая Одесса-мама советского разлива – где говорят по-русски, обильно сдабривая свою речь украинскими (и не только) фразеологизмами. А если еще учесть, что где-то рядом с этим герцогством тусуются арабы (тза`абы по версии авторов) то очень интересная география получается…

Между тем, мир, придуманный авторами, очень интересен – свеж и сочен. Можно легко представить себе героев, их одежды, увидеть их жесты. Полюбоваться видом из окна дворца Грихальва, и панорамой ближайших к городу холмов, насладиться прекрасными картинами величайших мастеров, и ощутить прохладу, пробегая мимо многоярусного фонтана по раскаленным солнцем мраморным плитам городской площади.

Много интересного придумано авторами и в мистической составляющей романа.

Назову еще один, существенный, на мой взгляд, недостаток. Вместе с тончайшей детальной проработкой текста существуют досадные ляпы, связанные с недостаточной проработкой. Вот такой вот парадокс.

Например. В самом начале книги, юные Сааведра и Сарио тайно пробираются в маленькую кладовку над комнатой, в которой заседают вершители судеб Семьи (в итальянском смысле слова «Семья») и становятся свидетелями того, чего они свидетелями не имели права быть. Сарио – до достижения определенного возраста, Сааведра (как девочка) – никогда. Дети в ужасе убегают. Им удается улизнуть незамеченными. Но, практически сразу, вершители судеб понимают, что у их заседания были свидетели. И эти свидетели – Сааведра и Сарио. Как они узнали – ни фига не объясняется. Но молодые люди никакому наказанию за этот свой проступок не подвергаются. Хотя весь текст, предшествующий описанию этой сцены, подобного развития событий явно не допускает.

Таких ляпов в книге не много, но они, к сожалению, встречаются.

Ну и еще этот бубнеж — скороговорка на последних страницах книги – под девизом «кто в кого когда и с кем» — не добавляет чести авторам. Похоже, авторы, поняв, что со своими замыслами явно не укладываются в одну книгу, на скорую руку, широкими мазками набросали сюжетец задуманный – типа, задел на том нумер 2. Но уж больно как-то неуклюже они это проделали…

Оценка – 8 из 10.

Слушал аудиоверсию повести в озвучке Владимира Левашёва. По беспокойству, по страху перед непонятым и непознанным эта повесть напомнила мне читанный гораздо раньше «Пикник на обочине». Хронологически «Улитка на склоне» была написана авторами раньше «Пикника». В 1965-м – «Улитка», в 1971-м – «Пикник».

В «Улитке», так же, как в «Пикнике», есть некая, непонятая никем из персонажей, «зона». В случае с «Улиткой» — это лес. Так же, как в «Пикнике», в «Улитке» есть различные организации и отдельные личности, стремящиеся исследовать «зону» и понять – что же это есть такое.

Коренное отличие от «Пикника»: в «Улитке» есть и взгляд изнутри, из леса. Кандид (один из героев повести) живет и выживает в лесу. Причем, в отличие от других обитателей леса, попал он в этот лес из «нашего» мира. Почему я слово «нашего» взял в кавычки? Дело в том, что на 100% не понятно – наш ли мир, в котором живет Перец (другой герой повести) или просто похож на наш мир в каких-то деталях.

Повесть, конечно, интересная. Отдельные куски – вызывают полнейший восторг. Восторг от качества написания, от того, как замечательно братья Стругацкие владеют словом. Да вот беда…Слушал я слушал и всё силился понять: о чём же это, о чём? Нет, отдельные куски понятны. И читатель переживает то за Переца, то за Кандида, и сочувствует им, и надеется, что у них все будет хорошо. Но вот из отдельных этих интересных кусочков целостной картины для меня не сложилось. По большому счету я так и не понял – о чем повесть.

В свое время ходили слухи, что повесть даже запрещали. Ну что ж… Выходит, запретительские советские чиновники поняли в повести больше, чем я.

Думаю, ни для кого не секрет, что именно по этой книге был снят знаменитый телефильм «Место встречи изменить нельзя». Фильм, любимый миллионами. Фильм, в котором, на мой вкус, гениально все – сценарий, подбор и игра актеров, предметы, антураж, костюмы, переносящие нас в эпоху первых послевоенных месяцев. Может, и не так немного выглядело все в то время, но мы представляем себе, что именно так – ведь так нам показали в этом фильме!

Недавно коллега попросила меня найти электронную версию этой книги. И на мой недоуменный вопрос ответила: «Говорят, в книге совсем не о том, о чем в фильме». Что уж говорить – заинтриговала. Достал коллеге, начал читать и сам.

Читал и недоумевал – ну ведь точь-в-точь все как в фильме! И хоть последний раз я смотрел этот фильм лет 10 назад, и какие-то подробности, безусловно, стерлись из памяти, но, тем не менее, читая тот или иной эпизод, в памяти живо всплывали лица задействованных в фильме актеров, вспоминались их голоса, жесты, и даже – выражения лиц.

В какой-то момент даже порывался бросить чтение, будучи точно уверен в том, что там будет дальше. Не бросил. И даже не стал читать через абзац. Книга ведь написана хорошо. И, несмотря на то, что сюжет, при чтении, вспоминается в довольно мелких деталях, и, соответственно, детективная составляющая интереса к книге стремится к нулю, от чтения я все равно получал удовольствие. Хороший язык, яркие запоминающиеся герои – что еще нужно запойному читателю?!

Так и читал я эту книжку, снисходительно посмеиваясь над своей памятью, потихоньку подбрасывающей мне все новые и новые частички пазла сюжета. А вот когда осталось-то читать всего пару страниц, когда я уже расслабился и не ждал абсолютно никаких сюрпризов от книги, она неожиданно ударила меня кулачищем под ребра. Я задохнулся. На глаза мне, пожившему мужику, навернулись слезы. Что там говорить – сильнейшая концовка! И тем сильнее для меня вышел ее эффект, что я «абсолютно точно» знал, чем все закончится. А, следовательно, был абсолютно ошарашен и дезориентирован. Мне кажется, если бы читал я эту книгу не посмотрев до этого фильм, всю книгу читать бы было интереснее, а вот концовка не показалась бы мне такой сильной. Вот такие парадоксы сознания.

Замечательный рассказ одного из столпов американской фантастики. Написан в типичном для Саймака ключе. Саймак удивительно умел вписывать необычное в обыденные, даже патриархальные миры и будни.

Вот и в этом рассказе. Место действия – сельскохозяйственная глубинка-глубинка. Написал бы с большой буквы, да маленькая она, эта глубинка. Долина, со всех сторон окруженная горами. Местные жители – не слишком удачливые фермеры. Помните, как у Высоцкого: «то в огороде недород, то скот падет». Пришлые, соблазненные пейзажными красотами, долго здесь не выживали – год-два помучаются, собирают манатки и уезжают искать лучшей доли.

Оставались в этой долине жить и хозяйствовать только те фермеры, чьи корни глубоко сидели в этой почве. А тут вдруг поселился в этой долине удачливый сосед. Все у него складно, все ладно. И домишко-развалюху, в который въехал с семейством со своим, отремонтировал добротно, и урожаи небывалые собирать стал. Об этом соседе и рассказ. Ох непросто все с этим соседом, ох непросто…

Прочтя первые несколько страниц книги, я воскликнул: «Какая прекрасная стилизация!», и кинулся искать информацию об авторе, уверенный в том, что автор — наш с вами современник, удачно подстроивший язык романа под простонародный говор рубежа XIX – XX веков. Но ничего подобного! – Иван Сергеевич Шмелев жил во время описываемых им событий, и язык, которым написан роман, что называется, «впитал с молоком матери».

Честно скажу, чтение, особенно поначалу – занятие не из простых. Текст очень плотный – в нем нет ни одного диалога. Все повествование ведется от лица простой (в смысле – из простонародья) женщины, волею судеб вовлеченной в круговорот чужих жизней. Сложись ее жизнь иначе – она могла за всю жизнь выехать не далее как до уездного города, а так – побывала и в Европе, и в Турции, и в Америке, и в Индии…

Дарья Степановна (так зовут героиню) служила няней в богатом московском доме. Да что там «служила»! Она жила няней. Вся ее жизнь, все помыслы, были посвящены служению ее подопечной. Катичке, как называла ее Дарья Степановна. Ну ладно, не в Тульской губернии, откуда родом, но могла Дарья Степановна прожить всю жизнь подле Катички в Москве, не отлучаясь никуда дальше небольшого московского района. Но случилась в России смута, переворот октябрьский, и кинулись хозяева нянюшкины в бега – сначала в Крым, потом, пароходом, в Константинополь… Так полсвета и объехала няня, несмотря на то, что Катичка уже не девочка была, а вполне себе взрослая половозрелая особа.

Очень душевный и глубокий роман. Читал, а в горле – ком. Какая сильная, цельная, истинно народная натура – эта самая Дарья Степановна! Человек, умеющий любить всем сердцем, без остатка отдавая себя другим людям. Не требуя ничего взамен готова бесхитростно предложить все, что у нее есть. Читал, и гордился тем, что я русский. Тем, что такие женщины были в нашем народе. И я верю, что они в нем еще остались.

О том, что существует такая книга — «Собачье сердце», я узнал после просмотра одноименного советского телефильма. Фильм, вышедший в 1988 г., меня совершеннейше потряс! Советский Союз вовсю болел перестройкой, и, как мне тогда казалось, собирался выйти из этой болезни окрепшим и счастливым. И вдруг, с экрана советского телевизора «Электрон», обаятельнейший актер Евгений Евстигнеев, от имени умницы-профессора, заявляет, что он не любит пролетариат! «Как вообще такое произведение могли допустить до эфира?!» — ужасался в то время я.

Через какое-то время после просмотра фильма мне повезло купить эту книгу. И я читал ее несколько раз. Ну а сегодня – только что закончил слушать (читал Борис Плотников).

Эта небольшая повесть написана в 1925 году. И была далеко не единственным произведением автора «на грани советского и антисоветского». Вся жизнь Булгакова, собственно, была «на грани». Ему и не разрешали эмигрировать, и не принимали на работу в театр, и не сажали. Несмотря на такой жесточайший пресс внешних обстоятельств, писатель оставался честным в своем творчестве. Писал только о том, что видел, что чувствовал, что думал. Хотя кто его знает?.. возможно, он думал о власти гораздо хуже, чем писал об этом в своих книгах.

Несмотря на явную фантастичность фабулы, в повести описываются жизненные реалии тех лет. Все персонажи – живые и узнаваемые. Я не раз читал о них во многих советских книжках. Только Булгаков их рассматривает как бы с другой стороны – отстраненным пристальным взглядом. И эта отстраненность позволяет увидеть:

- малограмотность и дикость, интеллектуальный снобизм «красных командиров из народа». Чего стоит только чтение переписки Энгельса с Каутским;

- и тайные пороки и грешки «красных патрициев» — пациентов профессора;

- и некую инфантильность «советской профессуры», пытающейся жить «как при царском режиме», полагающей, что они надежно защищены своими научными достижениями и крепкими связями со своими высокопоставленными пациентами.

Еще одним достоинством книги являются поднимаемые ей нравственные вопросы. Главный из которых – ответственность экспериментатора за результаты эксперимента.

С этой книгой у меня связано очень много детских воспоминаний. Открыл я для себя этот роман Катаева классе в 3-ем – 4-ом. Т.е., приблизительно, в том возрасте, в каком пребывали герои романа. История героических приключений Пети и Гаврика настолько поразила меня, что я, порой, представлял себя живущим в Одессе тех времен; вместе с героями романа помогал восставшим рабочим бороться с ненавистным царским режимом.

В небольшой детской библиотеке, в которую я тогда был записан, я перечитал все книги тетралогии, да еще и не по одному разу. Это, помнится, настолько поразило библиотекаршу, что она отметила этот факт в характеристике читателя (т.е. меня). На кой шут нужна была эта характеристика – уж не помню, не спрашивайте.

И вот я, в очередной раз, перечитал эту книгу. Теперь — в слух, своим младшим детям. Остановлюсь на некоторых впечатлениях от этого прочтения:

1. Приятно порадовал прекрасный, образный, язык романа. Уже первые строки, самое начало, заставили меня выдохнуть восхищенно: «Ух ты!»:

Часов около пяти утра на скотном дворе экономии раздался звук трубы.

Звук этот, раздирающе-пронзительный и как бы расщепленный на множество музыкальных волокон, протянулся сквозь абрикосовый сад, вылетел в пустую степь, к морю, и долго и печально отдавался в обрывах раскатами постепенно утихающего эха.

Это был первый сигнал к отправлению дилижанса.

Все было кончено. Наступил горький час прощанья.

2. Мои младшенькие по многим параметрам значительно превосходят меня в их возрасте. Но вот историю нашей страны, как мне кажется, мальчишки моего поколения знали гораздо лучше. Насколько мне помнится, такие слова как «пролетариат», «стачка», «забастовка», «восстание» я в их возрасте уже давно знал. Им же – приходится объяснять.

3. Несчастная Украина действительно вертится последнее столетие, как в дне сурка. Я уже писал об этой проклятой украинской сурко-дневности в отзыве на «Белую гвардию» Булгакова http://www.livelib.ru/work/1000317384 . И вот, снова – в романе про 1905 год то и дело попадались слова из прошлогодних (2014г) газет – Одесса, Куликово Поле, выстрелы, погром…

4. Читая роман в детстве, я, будучи с собой честным, понимал, что по характеру больше похожу на вахловатого Петю. Но, — мечтал походить на смелого и решительного Гаврика.

Перечитывая роман сейчас, я вижу, что Гаврик был достаточно жёсток и жесток со своим другом. Особенно в этом плане характерна история я выдавливанием Гавриком из Пети долга за проигранные «ушки». И это – еще одно достоинство романа – его герои выписаны честной и беспристрастной рукой.

Казалось бы, можно возразить, что пристрастность автора налицо – ведь, по роману, выходит, что рабочие – однозначно хороши, а полицаи – однозначно плохи. Но, если задуматься, то этот взгляд – взгляд детей, самим фактом своего рождения поставленных в условия класса униженного. Какой же еще мог у них сформироваться взгляд? Хотя, конечно, сейчас я немного упрощаю. И к «униженному» классу принадлежит только Гаврик (семья бедного рыбака), Петя же живет во вполне благополучном учительском семействе. Но учительского сынка привлекает майн-ридовская романтика борьбы за правое дело и друг Гаврик. И выбор из двух антагонистов – «матрос-полицейский» он делает вполне однозначный.

P.S. Отзыв написан в феврале 2015 года