Близко знавшие Олафа Стэплдона рассказывают, что идея написать будущую историю человечества на миллионы лет вперёд возникла у него во время наблюдения за морем и его обитателями: оно навеяло ему мысль о цикличности человечества – как цивилизации, так и биологического вида. Волны, словно череда событий и времён , поднимаются в сияющую высь – и спадают в глубочайшую пропасть, омывая неизменные тела прибрежных морских млекопитающих… Он – насмотревшийся крови ветеран-орденоносец 1-й мировой войны (водитель при госпитале), профессиональный преподаватель промышленной истории и философии не строил иллюзий относительно способности «духовных скреп», религий, традиций и философских идей помешать сползанию общества в хаос и катастрофу… Одна из катастроф была позади, другая – ощущалась впереди: в Германии уже кидали «зигу», в России – готовили Голодомор и 37 год. На таком фоне волей-неволей станешь смотреть на цивилизацию без поросячьего визга радости от всестороннего прогресса науки и техники, но со стальной логикой, лишенной всяких эмоций.

Думаю, у человека его судьбы с годами появился некий психологический прием отстранения от эмоций и умение смотреть на человечество с космической, планетарной точки зрения. Вот он и смотрел… Модернистом, подобно его коллеге по перу и автору второй великой футурологической эпопеи 20 века – Альфреду Дёблину он не был, поэтому вместо метафор и ощущений прямолинейно изложил в своем труде (текст надиктовывает Стэплдону пришелец из будущего) всю грядущую историю человечества в ключе викторианских романтиков с поправкой на логику, английский здравый смысл и науку как таковую... Эйнштейн, ядерная физика, альтернативная «зелёная» энергетика, редактирование генокода, атомные звездолеты и летающие в космосе города,планетарная инженерия, интернет, автоматизация промышленности, колонизация солнечной системы, мутанты, биокомпьютеры — идей в этой диковинной книге на энциклопедию, как отмечал ценитель и последователь многих идей Стэплдона — Станислав Лем (любознательных читателей отсылаю к его трактату «Фантастика и футурология»).

Взяв за отправную точку футурологические труды выдающихся английских ученых Джона Бернала, Джона Холдейна и Джуллиана Хаксли (и во многом невольно повторив более ранние изыскания Циолковского), Стэплдон размотал клубок своей истории начиная с 1930 года на 2 миллиарда лет вперед, продемонстрировав на этом неимоверном и захватывающем дух масштабе что такое человечество в космическом контексте, какие ловушки природы и рукотворных технологий ждут его в будущем и есть ли план спасения.

Собственно план-то есть – об этом и книга, да вот только Стэплдон прозорливо полагал, что идиотов в обществе большинство и человечество еще хорошо отделается, если не слишком сильно будет наступать на грабли на пути его реализации. Про то, чтобы вообще «не наступать» и речи нет… Прав ли он был в своих рассуждениях на страницах этого романа? Пугающе прав! Прогнозы относительно близкого будущего (война России и фашистской Германии, локальная ядерная война и гонка вооружений, коронавирус и энергетический кризис) сбудутся чуть ли не буквально: всего через 10 лет его собственный сын-моряк будет сражаться с Гитлером (через пол- века он получит за папу-мечтателя литературную премию!), а он сам с семьей будет пережидать бомбежки в деревенском доме, прозорливо (футуролог-практик!) построенном подальше от целей бомбометания.

Через 15 прогремит первый ядерный взрыв, через 56 Рейган с Горбачевым поедут в Исландию (Рейкьявик) договариваться о прекращении ядерной гонки вооружений (такой эпизод есть в романе буквально!), через 90 наступит эпоха глобальной эпидемии… в принципе на описании близкого будущего иной автор и остановился бы – так поступил Деблин в «Горах морях и гигантах» (1924), но туда, куда не решился заглянуть модернист, продвинулся романтик Сэполдон. После примерно трети текста (как раз рухнула Вторая цивилизация первых людей и случился ядерный Чернобыль пополам с Хиросимой) читатель словно садится на санки и съезжает с горки со все большим ускорением: тут уже Стэплдон не сдерживает фантазию и изощренно (некоторые считали садистски-реалистично и сатанински-кощунственно) в масштабе сотен миллионов (!) лет «троллит» читателя безрадостными перспективами. В некоторых местах я бросал чтение, чтобы успокоиться, настолько сильно воздействие некоторых эпизодов книги (вроде истории очередного «Христа» или морально-нравственные аспекты выживания людей, переживших ядерную катастрофу). Дело тут в беспощадном реализме и логике, роднящих Стэплдона с другим ветераном войн — Джорджем Оруэллом. Ничего смешного. Все так и будет (ну или примерно так — не суть важно, главное — концепция). Ресурсы исчерпываются, эпидемии чередуются с глобальными изменениями климата (ледниковый период и техногенное потепление — здесь меня потряс сюжет с последним мужчиной на планете и двумя женщинами, которые чудом спасли человечество от полного вымирания), эволюция заводит хомо-сапиенс-сапиенс в тупик, генная инженерия порождает эпоху сексуально-садистских вакханалий, человечество порабощается кибернетическими биокомпьютерами, деградирует из-за философских концепций, нападают загадочные марсианские облака из микроорганимов, Луна сходит с орбиты, взрывается Солнце, эволюционирует галактика ! И каждый раз волею то случая, то научной смекалки, то хитрости (а то и изощрённого подлого коварства, как в эпизоде зачистки Венеры от коренного населения) человечество спасается, строит несколько раз Утопию, пока в конце концов не оказывается одновременно перед лицом и Высшего потустороннего Разума (галактического электромагнитного «телепатического» интернета — привет Винджу!), и предела существования нашего сектора галактики.

И вот пришло время держать ответ перед самими собой – правильно ли мы все делали, за что это все нам и как с этим грузом доживать последние миллионолетия? В уста одного из последних представителей последней, 18й разновидности людей, автор вкладывает наконец Ответ – он сочетает в себе одновременно мизанропию, сократовский стоицизм, экстатически-сексуальный восторг (К.С.Льюис сгоряча назвал это кристально чистым поклонением Дьяволу), буддистскую нирвану и главное, быть может, радость художника за написанное полотно. В вольном пересказе суть там в следующем: да оно (Человечество) ужасающе, но в ужасе есть и красота: красота подвига, преодоления себя, победы (пусть и локальной) разума и науки над Судьбой. В несовершенстве людей и бессилии перед природой была его слабость, но в животном витальном инстинкте, обузданном и направляемом разумом (логикой, наукой, знанием), в самой борьбе за свое существование – его же великая сила Прометея, позволившая пронести огонь хотя бы на 2 миллиарда лет.

Красив был человек – и в добре, и во зле, говорит автор, велик в делах, да пришел и ему конец. Не как кара, а просто так, по стечению обстоятельств — Будда чихнул, хлопнул в ладошки и все кончилось. И чтобы протянуть подольше, думайте пожалуйста головой, дорогие предки, будьте самокритичнее и опирайтесь на логику (в добро автор после 1й мировой уже не верил), не стройте иллюзий, любите науку, да смотрите на себя почаще с точки зрения космоса – телепатически, сквозь 2 миллиарда лет обращается через автора последний из всех людей к читателям. К Первым людям. К нам.

Ставлю высший балл — гениально.

P.s. небольшое замечание к часто встречающемуся неверному утверждению, что роман Стэплдона — «самая первая история будущего». Намного раньше свои подробные версии будущего на миллионы лет вперед предлагали французские авторы: Камиль Фламмарион («Гибель мира», 1894) и Гастон де Павловски («Путешествие в страну четвертого измерения» 1911).

P.p.s. Роман Стэплдона известен также как едва ли не первое футурологическое произведение, в котором профессиональный специалист по промышленной истории прозорливо углядел и «перестройку» Горбачева именно в СССР, и рыночные реформы Дэна Сяопина в тоталитарном «советском» Китае (на момент написания романа Китай был еще капиталистическим), и создание ЕЭС. В далеком 1930 году…

Цикл Кордвайнера Смита представляет собой монументальное модернистское сооружение в жанре НФ, хронологически расположившееся между «обычной» НФ и новой волной. Человек непростой судьбы: сын политика, инвалид с детства, военный разведчик и непосредственный участник спецопераций США середины 20 века писал видимо не для денег, а ради душевного катарсиса. Словно средствами фантастики пытался поговорить с читателем и обществом о наболевших вопросах, которые для своего времени были отчасти табуированы (бог, смерть, жизнь, секс, жертвенность, любовь, несправедливость, судьба, гуманизм, власть). В итоге у него получилось произведение безусловно талантливое, но слишком уж сложное для обывателя , следующее традиции жанра лишь на уровне фона повествования. Поэтически возвышенная тысячелетняя история будущего человечества фрагментарно прослежена через трагические судьбы конкретных людей от первых шагов в космосе до различных этапов эволюции галактической империи. При этом идеологически, как сам Смит и не скрывал, он наследник таких авторов как Олаф Стэплдон и Альфред Деблин. Поэтому приемы и темы «научно-фантастического» модернизма (звездолеты размером со звездное скопление, измененное сознание, детский секс и прочие девиации, гитлеризм, гомосексуализм, садизм, эротический и творческий экстаз, холокост, революция, поэзия и мистика...ну вы поняли о чем я) у него сочетаются с футурологией, привязанной к общечеловеческим проблемам и ценностям. Оставаясь по вере христианином, Смит в то же время рефлексирует на тему несоответствия мистических представлений о вселенском нравственном законе и человеческой психологии, показанной через призму, например, фрейдизма. Эта двойственность роднит Смита с философско-психологической концепцией Стэплдона, который в восхищении и ужасе поклонялся сразу и темному и светлому началу бытия — как неразлучным элементам загадочного и непостижимого космического замысла. И плохие и добрые герои произведений цикла Смита величественны в своих делах, как персонажи русской классической литературы (Смит , кстати, путешествовал по России еще при Сталине, некоторые произведения его имеют отсылки и к русской культуре) и их нравственный выбор происходит сразу от двух начал — рационального и подсознательного.

Людям, не согласным с такой трактовкой, читать Смита сложно и оскорбительно. Это своего рода Достоевский мира фантастики. Беспросветный ужас и страдания в произведениях Смита переплетаются с катарсисом и просветлением, ураган мысли — в гуманизмом и этикой, космогонический масштаб — с современной проблематикой.

Прочитав его, вы уже никогда не будете прежним. Само восприятие мира станет иным — более гуманистичным, свободным и толерантным.

Очень хороший роман, никакого отношения не имеющий ни к НФ, ни к фэнтези. Удивлены?

Я тоже... При формальном наличии элементов из жанровых клише «насыщенная былыми технологиями умирающая Земля» (Вэнс, Кларк Эштон Смит),«герой обретает себя в мире будущего» («Дюна»), «взросление юноши во взрослом мире» Вулф создал постмодернисткое произведение настолько реалистичное и глубокое по смыслу, что рядовой читатель дальше первого тома не продвинется точно. Вот любителям «Сто лет одиночества» и «Александрийский квартет» книга понравится — это для них.

Если рискнете вслед за юным палачом-Северьяном отправиться в метафизическое странствие по циклопическим декадентским городам и весям Земли миллиардолетнего (масштабов Стэплдона) будущего, готовьтесь к тому, что попадете в лабиринт: в некоторых местах на протяжении десятка страниц действие может топтаться, словно в медитации, на одном месте, или наоборот — казалось бы стройный вставной сюжет внезапно обрывается в никуда, герои будут появляться, умирать (некоторые потом и воскресать) , действие может «проваливаться» на миллиард лет в прошлое (в наше время) или выходить за пределы физического Космоса на межвселенский простор, по ходу сюжета вам расскажут мутные сказки и полноценные пьесы с загадочным сюжетом (похожие на «Хазарский словарь» Павича) — а в конце «просветление», встреча с богоподобными «стэплдонскими» космическими сущностями (фотонными пришельцами из предыдущей вселенной) и изменение Вашего взгляда на жизнь. Добавьте к этому еще своеобразную речь персонажей, говорящих не по литературному, а сбивчивыми диалогами — с оговорками, спорами, враньем и изменением точки зрения по ходу беседы... Чтение не из легких для неподготовленного читателя!

В конечном итоге это произведение о каждом из нас и о мире вокруг нас, о высшем нравственном законе и о человечестве, вписанном к космический контекст, о поиске смысла жизни и своего места под солнцем. Реализм с одной стороны и грандиозность философских конструкций Вулфа с другой где-то на одном уровне с работами писателей типа Лем и Стэплдон. Автор словно предлагает посмотреть на себя со стороны, говорит много о неприятных вещах, но потом подводит к более сложным вопросам вселенского бытия.

Аналогов «Книги...» нет во всем жанре, т.к. она находится в русле общелитературного потока, а не внутри жанра. Очень сложное для чтения и интерпретации произведение, бескомпромисно переворачивающее представление читателя о том «какой должна быть фантастика».

Роман Франца Кафки «Процесс» — прекрасная аллегория того, до какой степени опасно приспособленчество и стремление быть хорошим гражданином общества, живущим по «правилам», но не задумывающимся о сути этих самых правил. Начинается роман с того, что банковскому работнику приносят повестку из военкомата… ой простите предписание участвовать в судебном процессе, где он обвиняется по некоему уголовному делу. Не вникнув ни в суть своих прав, ни в причины возбуждения уголовного дела, слабый умом и робкий духом немецкий «Кузьмич» покорно начинает действовать по алгоритму «советский суд самый справедливый суд в мире» и закономерно попадает в лабиринт бюрократических мытарств, навязанных системой. И выбраться из этой загадочной ролевой игры с неясными правилами и абсурдным поведением всех участников ему уже не суждено. Тактика дала сбой, товарищ Сталин не помог… А ведь мог бы просто сбежать и не ходить в суд… Хорошо хоть по примеру китайских товарищей коммунистов простофилю не заставили пулю для расстрела оплачивать, прирезали как собаку ножом. Роман Кафки — это суровый приговор конформизму и тактики «моя хата с краю», который рано или поздно оборачивается Холокостом, Голодомором,37 годом (как ее не запретили в России вообще не понятно). Также в книге хорошо показана тлетворная сущность замкнутых самих на себя корпораций типа масонских лож или германских фемических судов (на тайном народном сходе), где рано или поздно суд превращается в беззаконную расправу толпы над невинной жертвой. По итогу скажу, что предсказание Кафки многократно сбылось и не утратило своей актуальности. Ниже 10 поставить не могу. Гениально.

Роман Олафа Стэплдона «Создатель Звезд» (1937) являет собой едва ли не уникальное произведение в жанре НФ — шутка ли: росчерком пера охватить все мироздание и ответить на все вопросы бытия. Ничего подобного не писали ни до, ни после — хотя попытки полемизировать именно со Стэплдоном заметны в творчестве Станислава Лема (всех интересующихся отсылаю к его трактату «Фантастика и футурология» и рассказу «Записки всемогущего»). И там, где Лем с шутками и прибаутками рассказывает о Боге, мироздании и «вообще вокруг», Стэплдон торжественно поет трагическую балладу о жизни, вселенной и энтропии. Балладу, надо отдать должное, основанную на самых прогрессивных идеях и физических концепциях своего времени. Чего тут только нет! Список предсказаний, тем, гипотез и концепций покажется бесконечной энциклопедией жанра НФ. Остановлюсь лишь на двух: автор прямо предвосхищает «эвереттовскую» интерпретацию квантовой механики (расщепляющиеся параллельные миры!) и описывает разнообразные астроинженерные конструкции, включая Сферу Дайсона. Тут только руками развести — и подивится силе человеческой фантазии. Фантазии, впрочем, основанной на глубоком знании автором многих философских и физических концепций 30-х годов, включая даже труды Уайтхеда (в споре с которым автор выпустил целый научный труд в свое время).

Сюжетно книга построена примерно так же, как и «Последние и Первые люди» — вначале это телепатическая экскурсия, устроенная коллективом связанных сознаний инопланетян (к которым присоединяется и сам автор) по планетам, наподобие Земли. Затем детальное описание иных цивилизаций сменяется контактом с империей «больцмановских мозгов» (!!!), состоящих их газовых туманностей. Далее подробно описывается политическая и философская жизнь галактики (тут единицами разума становятся разнообразные галактические империи), напоминающая по масштабам и детальности «Сильмариллион» Толкиена, которая завершается точкой высшего космического слияния всей разумной жизни галактики в единый телепатический «компьютер». Именно полубожественный мозг галактики выходит на вселенский простор, наблюдает историю Вселенной от большого взрыва до энтропийного заката и выходит на контакт с самим Создателем звезд.

Последняя четверть книги описывает явления, находящиеся за пределами нашей Вселенной. Эта часть шокирует больше всего. По Стэплдону Бог — что-то типа спонтанно возникшей флуктуации, которая вроде Брахмы из индуизма генерирует в себе фантазии на тему иных вселенных (разной физической конструкции!), совершенствуясь по мере творения до тех пор, пока не создает идеальный и почти равный себе мир-Вселенную. А потом — перезагрузка и по новой... До тех, видимо пор, пока сама флуктуация-бог не рассосется в первичном вакууме. Бог Стэплдона это скорее не бог Спинозы, а бог Декарта, которого автор согласует с современными ему теориями из статистической физики. Это ребенок-творец, самообучающийся компьютер, которому поклоняться и смысла-то нет. Можно ли его боготворить? У выходца из богатой семьи Стэплдона да, подгибаются коленки, в то время как переживший холокост Лем, дойдя до тех же рассуждений (в «Солярисе» и множестве прочих «постстэплдонианских» трактатов) просто машет на все рукой и замечает, что «бог есть тайна до такой степени, что может его и нет вообще». Автор приоткрывает тайну возникновения самого «творца», вероятно, сравнивая вселенную с полотном, а Бога с художником. Видимо мольберт существует не в единственном числе, но эту область описать средствами искусства уже сложно — тут необходимо оперировать математическими терминами, до которых во времена Стэплдона ещё не додумались (см теорию математической вселенной/конечного ансамбля).

Поначалу начав строить цепь сонетов, Лавкрафт разогнался и уже не соблюдая правила создал цикл коротеньких стихов, в которых как бы отформатировал все своё творчество в поэзию. Получилось просто до дрожи великолепно. Можно вообще ничего не знать о Лавкрафте, но прочитав этот сборник понять все его творчество. Написано так пугающе зримо, и одновременно красиво и таинственно, что все образы видишь как в кино. И тут космический ужас передаётся деликатно, порционно, намеками и знаками. Лавкрафт не перегибает палку, не утомляет однообразием, а ограничив себя рамками поэзии создаёт изящное волшебство. Напоминает чем-то поэта Гумилева и Эдгара По. Мое мнение — вообще лучшее из того, что написано Лавкрафтом. Легкий слог, ничего лишнего, простые для понимания образы (кстати часть сонетов вообще не про фэнтези, просто краеведческие наблюдения). Высший бал. Читайте на даче туманным весенним вечером.

Шедевр Лескова «Очарованный странник» является эталонным образцом фэнтези 19 века, который никого не оставит равнодушным. История деревенского хлопца, случайно убившего некоего старца и проклятого на страдания и мытарства, обладает просто гипнотическим эффектом. Судьба насылает на героя немыслимые испытания (тяжёлый алкоголизм,война, жизнь на чужбине, рабство, нищета, суицид, несчастная любовь и т.п.) , но при этом не даёт умереть, пока тот не исправится и не найдёт смысл существования. Причём опция пожить в монастыре тоже не прокатывает. Читать про квест русской вариации Агасфера (эдакого заговоренного от смерти, но не от страданий, Ильи Муромца) по России 19 века настолько увлекательно, что я освоил его за один вечер не отрываясь. Прекрасно все — от интригующего мистического сюжета до философских вопросов смысла жизни. Я бы сравнил «Очарованного странника» с «Книгой нового солнца» Джина Вулфа (кстати у него героя тоже звали странным именем Северьян) — такие книги повествуют сразу о всех сторонах жизни и подводят к сложным вопросам места человека в обществе себе подобных. Высший балл из возможных за гениальность.

Шедевр Кинга «Способный ученик» — ярчайшее высказывание о сути фашизма как системы, играющей на глубинной, природной склонности людей к садизму и жестокой агрессии. И если нормальные общество не даёт темной энергии выйти наружу, то фашистское государство наоборот — эксплуатирует ее в своих целях… Главный герой повести случайно обнаруживает в соседе беглого эсесовца, но не сдаёт полиции, а эксплуатирует его как бесплатного рассказчика страшных историй про концлагеря. Заигравшись, он сам не понимает, что попал под обоняние гитлеризма, наслаждается «быть плохим» и в итоге получает от судьбы удар такой силы, что от безысходности превращается уже в полноценного фашистского зверя-массового убийцу. Расплата за упоительное заглядывание в бездну не заставила долго ждать, и герой в критической ситуации начинает вести себя в соответствии с заветами деда-нациста. Ставлю высший балл и рекомендую всем.

Шедевр Артура Мейчена — рассказ (по объему это скорее повесть) «Белые Люди» являет собой практически идеальный образец мистической фэнтези, оказавший влияние на весь жанр. В частности — Г.Ф.Лавкрафта, подробно анализировавшего его в своих литературоведческих статьях. Однако было бы ошибкой считать его чисто развлекательным внутрижанровым произведением. Мейчен поднимает в рассказе проблему тяги цивилизованных людей к дионисийским вакханалиям глубинного народа, своего рода майдану духа (да и тела) по отношению к официозной христианской церкви. Если раскрепоститься не удается явно, то это можно делать и тайно — отсюда все эти русские народные празднования Ивана Купалы, чествования Костромы, обряды призыва дождя «сексом на меже», колдовство и знахарство... Видно проблема существования параллельных официозу вер и культов была и в Англии, просто замени леших и домовых на фей и эльфов.

Сюжетно рассказ представляет дневник девочки-подростка, оказавшейся вовлеченной в некий культ, носители которого — «белые люди» (прототип которых — валийский субэтнос), будучи в повседневности обычными гражданами, собираются в определенные дни в тайных местах и занимаются там делами, выходящими далеко за рамки обыденного. Полунамеками, через сказки, предания, природные явления, наркоманские оргии и артефакты прошлого дается полноценная картина грандиозной тайны, простирающейся от древности в запредельные параллельные миры, населенные странными персонажами вроде черных и белых эльфов. Однако заигравшись с неведомыми богами можно поплатиться, так как мир тайный давно уже находится в противоречии с миром реальным, и сладкие оргии у костров с прекрасными принцами из эльфийских стран не стыкуются с общественной моралью. Позиция автора по теме высказана в обрамляющим дневник девочки рассказе и в нем много размышлений о грехе истинном и грехе обыденном. Видно, что он понимал грех как жизненную витальную стихию, противоречащую морально-нравственным нормам того времени, но не сильно противных НАШЕЙ современности. В этом смысле история придется по душе любителям неоязычества, экстрасенсорики, мистики и т.п. Любопытно также отметить, что подобные тайные религии до сих пор кое-где практикуются даже в России и странах бывшего СССР (Прибалтика, Осетия, Мордовия) что наводит на параллели с рассказом и заставляет задуматься, так ли мы далеко ушли от мистики прошлого.

Соглашусь с мнением bvelvet, что это лучшее из того, что написал Стэплдон. Явно недооцененный роман, прошедший мимо читателей и в СССР, и в России. В небольшом по объему творческом наследии Стэплдона книга занимает примерно то же место, что и «Маска» у Станислава Лема. В некотором смысле он тематически связан с книгой «Странный Джон», но уровень дискуссии о человеческой сущности (видимо не без влияния военных событий своего времени) автор снизил с космических просторов до тем психологии, секса, толерантности, биологии, противопоставления животного и рационалистического начала в человеке и обществе. «Телесность» и толерантность «Сириуса» заметно выделяет его на фоне чуть ли не всей мировой фантастики. Стэплдон в очередной раз блестяще показал, что он стоит ближе к кругу авторов типа Хаксли, Уэллс, Оруэлл, чем к американскому фэндому.

Сюжетно книга представляет биографию собаки, ставшей разумной в результате научного эксперимента, при этом автор использует данный прием не только для того, чтобы посмотреть на современное ему общество со стороны, но и для того, чтобы разобраться в психологии его представителей.

Стоит предупредить, что роман гораздо масштабнее чем «очередная умилительная книжка про разумную собаченьку» и совершенно революционен в части... скажем так, попрания жанровых табу. И попрание это настолько радикально, что наши рецензенты с критиками обходят роман бочком. Не хочу оставлять спойлеров, но один из них заложен уже в названии: под любовью тут понимаются отношения не между двумя людьми и не только романтическо-платонические... Тут уж либо встать на позиции толерантности, либо прикинуться, что такой книги вообще не существует.

Видимо этим обусловлена незавидная издательская судьба «Сириуса» — просто не понятно, как ее можно поставить на одну полку с обычной фантастикой! Пришлось бы, наверное, закатывать в полиэтиленовый пакет, чтобы не дай бог дети не полистали...

Тема личного бессмертия в литературе имеет давнюю традицию, идущую ещё от легенд про Агасфера — Вечного Жида, еврея, проклятого Христом на тысячелетние странствия. С развитием науки появились возможности приблизить данный сюжет к реальности, чем воспользовались многие авторы начиная ещё с Олафа Стэплдона и романа «Последние и первые люди» (1930). Там бессмертие спонтанно возникло в популяции в результате мутации генов и помогло долгожителям из числа потомков первого бессмертного возродить человечество после ядерного апокалипсиса. Наследуя Стэплдону многие авторы: Хайнлайн («Дети Мафусаила»), Ганн («Бессмертные»), Бестер («Дьявольский интерфейс»), Пол Андерсон («Чёлн на миллион лет»), Саймак («Грот танцующих оленей») рассматривали подобный сюжет со всех возможных сторон, поэтому Биксби мало мог сказать чего-то нового в части идей. Однако он воспользовался своими знаниями сценариста и создал удивительную по силе эмоционального воздействия пьесу, ставшую классикой после ее экранизации.

… Уважаемый преподаватель антропологии уезжает на новое место работы и устраивает прощальную вечеринку. На ней он предлагает захмелевшим коллегам-ученым поиграть в ролевую игру и утверждает, что является бессмертным жителем каменного века, живущем невообразимо долго из-за генетической мутации. Шуточная игра перестаёт быть смешной, когда раз за разом героя не удаётся подловить на враньё и отсутствии логики… Перед удивленными слушателями летят столетия и цивилизации, бедствия и катастрофы, пророки и деспоты, художники, магнаты, авантюристы, вожди, любимые женщины. Сотни лиц, сотни судеб… А вдруг и правда?

Ответ на это узнаёт тот, кто дочитает пьесу до последней страницы — автор держит интригу, допуская разные интерпретации происходящих событий. По ходу истории Биксби много рассуждает о смысле жизни, человечестве, его прогрессе и деградации, не забывая и о сюжете : будет тут и экзистенциальная драма со стрельбой, и кризис веры...одна персона в комнате умрет, а две другие найдут любовь. Он весьма тонко и ненавязчиво даёт разуму своего рода прививку от глупости, косности, религиозного и националистического фанатизма, заряжает его духом гуманизма и свободы (как личной , так и общественной). Это своего рода Стэплдон (или Станислав Лем) на минималках, в сжатой форме проговаривающий массу актуальных для современности тем и концепций. Высший балл — гениально. Странно, что пьесу ещё не поставили в России (попытка была в театре Б.Э.Т. Сергеем Шестаковым в 2022, но дальше премьеры не пошло).

P.s. Самое первое описание биологического бессмертия в литературе было ещё в пьесе Бернарда Шоу «Назад к Мафусаилу», но там речь идет не о личном бессмертии, а о целой международной программе длиной в тысячелетия с целью увеличения продолжительности жизни.

Написанная в самом начале 19 века «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» (на самом деле это скорее короткий роман по объему) несет в себе зерна целого жанра НФ — не зря его так ценил Х.Л.Борхес, называя вообще лучшим из написанного По за все время. И действительно — если первые страницы повести представляют собой научно правдоподобное описание подготовки и осуществления морской авантюры (юный главный герой сбегает из дома и с другом отправляются на корабле его отца в плавание), то дальше масштаб событий меняется сначала на фантастику странствий по морям, затем на описание контакта с чужеродной древней и дикой цивилизацией, а дальше и вовсе выходит на космический простор масштаба чуть ли не Олафа Стэплдона или Лавкрафта. Двигаясь словно по спирали к чему-то важному, экзистенциальному, таинственному, заключенному на южном полюсе планеты, герои претерпевают немыслимые, нечеловеческие испытания. Много раз они оказываются на краю гибели, делают удивительные открытия (чего стоит эпизод с таинственными граффити-перепиской длиной в тысячелетия!), переступают через культурные табу, духовно меняются, и, словно отбросив все лишнее, пройдя инициацию страданиями, выходят в сферы, лежащие за пределами наших представлений о мире вообще. Эволюция духа и цель путешествия сходятся в одной точке — высшей, трансцендентной, пугающей своей странностью.

Концовка повести шокирует и это одна из недосягаемых для многих средней руки авторов вершин мистической прозы, допускающая при том много интерпретаций.

Моя оценка — 10 балов. За гениальность.

Первая глава-автономный рассказ из «стэплдонской» эпопеи Олдисса завораживает, поражает и ужасает одновременно. Имея сравнительно простой сюжет, он в то же время являет собой мегатонное антивоенное высказывание, направленное на то, чтобы с горечью и отчаянием показать весь ужас войны, основанной на национализме и расовой розни. Участник событий многолетней войны между народами Земли попадает в условный технорай, организованный инопланетянами-гуманоидами, став мужем местной красавицы, однако , как говорится, «можно вывезти в Москву девушку из деревни, но нельзя вывезти деревню из девушки». Военные инстинкты включились у героя при первой же встрече с другим землянином из враждебной нации — и в раю пролилась кровь… Однако истинная природа вещей оказалась еще страшнее , чем казалось главному герою, и скрывалась она не в прошлом, а в близком будущем Земли… Во время создания этот сложный и изощренный по форме модернистский рассказ казался манифестом против холодной войны между большевизмом и остальным человечеством, в начале 90х казалось, что актуальность его не очевидна , в 2023 году — спустя почти век! — он читается как футурологический прогноз , да и пожалуй медицинский диагноз обществам , обсуждающим с улыбкой на лице , как нация-враг обратится в радиоактивный пепел вместе со всей жизнью на планете в северном полушарии. Мои аплодисменты мистеру Олдиссу — все предугадал, все предсказал, попал в самую точку («нам говорили, что глобальная война будет вестись только на Луне» — это вообще 5 баллов) . Надеюсь хоть один из экземпляров этого рассказа уцелеет в ядерном апокалипсисе близких времён.

Футурологическое эссе Дж.Д.Бернала «Мир, Плоть и Дьявол» — своего рода трансгуманистический манифест, в котором известный физик и мыслитель левого толка излагает свое вИдиние будущих преобразований рода людского, которые обеспечат ему вечное счастье и выживание в Космосе. Он находится в том же тренде, что и знаковые футурологические работы того времени Джуллиана Хаксли (Гексли) и Джона Холдейна: опираясь на только что появившиеся науки — генетику, космонавтику, кибернетику, астрофизику и социологию автор всесторонне рассматривает человеческое бытие и выдвигает смелые проекты и прогнозы. Тут и евгеника, и генетика, и орбитальные поселения-хабитаты (в специальной литературе они известны сейчас как «сферы Бернала»), и киборги, и искусственный разум, и межзвездные корабли-ковчеги... Немного позднее другой великий футуролог-космист — Олаф Стэплдон облек множество идей Бернала в художественную форму и философски осмыслил, в частности в романах «Последние и первые люди» и «Создатель Звезд».

Структурно эссе состоит из небольших главок, посвященных конкретным аспектам человеческой жизнедеятельности. Главы «Мир» и «Плоть» посвящены окружающей среде и человеческому телу, а вот глава «Дьявол» — проект реформирования духовного и общественного в человеке на рациональных началах с целью изгнания внутренних (психологических) и внешних (социальных) «демонов». Автор также много места уделяет реформе академической науки и образовательной системы — критикуя существующие порядки организации научной деятельности. В целом Бернал представил практически законченное вероучение, если так можно сказать, технократов-трансгуманистов, содержащее всю их традиционную проблематику. Из российских авторов ближайший к нему — К.Э. Циолковский. Трудно отделаться от мысли, не состояли ли Бернал и Константин Эдуардович в переписке — настолько их концепции похожи.

Читать в первую очередь исследователям жанра фантастики, футорологии, русского космизма и современного трансгуманизма.

Роман воспринимается как растянутые на книгу первые главы из романа Стэплдона «Последние и первые люди», однако Деблин более «писатель», чем философ-Стэплдон, поэтому в его произведении много место уделяется конкретным человеческим судьбам на фоне неимоверных, циклопических событий , затрагивающих и ломающих все — от психологии людей до геологии планеты.

В принципе читабельно, если сделать скидку на время написания. Не стоит пугаться его «сюрреализма» — как мыслитель Деблин логичен и напоминает своей всесторонней оценкой описываемых событий авторов вроде Лема или Стэплдона. Просто там, где у иных авторов предсказания, и Деблина — видения, призванные создать впечатление, а не показать структуру события (например мировой войны).

Данный рассказ Лавкрафта относится к тому виду, где максимально раскрывшийся талант автора удручающе переплелся с чистым расизмом. История про порт, контрабандистов,реально существующий народ — йезидов , ученого мистика и морских чудесниц (тех что с сиськами) удался. Очень органично написано и да, народный краевед Лавкрафт явно писал прямо по тому, что видел сам — зорко подмечены мелкие детали портового хозяйства, ехидно описаны все известные недостатки и вся романтика. Так и вижу автора с блокнотиком, который днями шатался по порту в Нью-Йорке и все записывал. Сюжет в отличие от других рассказов автора есть, рассказ точен, образы красивые, присутствует логика, есть загадки и тайны…. хорошо все, кроме зоологического расизма по отношению к конкретному этническому меньшинству. Читать рекомендую, так как это едва ли не лучший рассказ автора, но конечно делайте скидку на то, что в вопросах расы Лавкрафт был чуть левее Гитлера (хотя как ни странно женат был на еврейке).

Р.s. Народ йезиды, который выступает как носитель зла у Лавкрафта подвергался столетиями актам геноцида, превосходящим даже Холокост. И разумеется они не преклоняются дьяволу. Живут общинами и в России.

Книга представляет малоудачную попытку философа заняться политологией в самый разгар 2-й мировой войны. Оба пути развития цивилизации в близком будущем противоречат идеям из «Последних и первых людей», но сами по себе малоправдоподобны, если не сказать смехотворны. Основной недостаток — слабые познания автора в собственно науке, что выражается в ее переоценке или наоборот — недооценке. Читать можно только как альтернативную историю близкого будущего, причем развилочка там в 41 году. Язык упрощенный, без цветистых метафор... Словно роман писался в спешке как попытка образумить человечество на пике войны с Гитлером.

Никакой ценности книга не представляет, кроме разве что исторической.

Трудное чтение. Сразу видно, что для Эко сюжет был делом десятым , поэтому текст напоминает скорее трактат на тему философии, чем литературное произведение. Фабула довольно простая — герои от издательского мира ради троллинга придумывают некий воображаемый заговор, тянущийся из глубины веков до наших дней, пока через годы не обнаруживают, что он материализовался через идиотов-конспирологов буквально. Причём туда засосало до кучи и реального представителя метафизических сил (ну или ,скажем так, наделенного суперспособностью уникума) , что окончательно замкнуло дуралеев в их собственном виртуальном мире из темплиеров, масонов, розенкрейцеров и т.п. Трагические события не заставили себя долго ждать , ибо если долго вглядываешься в бездну , не удивляйся, что она (бездна) посмотрит на тебя самого... Теперь о том, что слегка покоробило: во-первых роман вторичен , т.к. чуть менее, чем полностью берет идеи из книг «Иллюминаты» Уилсона и Ши и «Паразиты сознания» Колина Уилсона. В одном месте обнаружился персонаж (квантовый постчеловек) прямо перепрыгнувший в книгу из чужого произведения... После этих двух работ читать все то же самое в третьей покажется скучным. Во-вторых философские глубины мысли так щедро перемешаны Эко с конспирологией, что текст сам по себе читается как энциклопедия эзотерики и я не уверен, что читатель отличит иронию от проповедования тайных знаний. Особо заглубленные любители телеканалов вроде РЕН-ТВ конечно же запишут самого Эко в члены глобального заговора... К прочтению рекомендую, но не воспринимайте все это слишком серьезнно. Если не понравится, то хотя бы научитесь всем годным приёмчикам для споров с конспирологами типа Дугина.

С точки зрения логики и науки «Последний вопрос» Азимова просто смехотворен: плюнув на учебник физики и начитавшись Олафа Стэплдона (которого Азимов тоже не понял) автор насочинял сказку про то, как мыкаясь с ответом на «главный вопрос жизни, вселенной и всего остального» человечество создаёт компьютер настолько мощный, что ему удаётся дожить до тепловой смерти Вселенной и начать новый цикл с очередного «Большого Взрыва». Ответа на вопрос , выходит, мы не узнаем, но по мере сил Ум вселенной посылает материю на новые мытарства по кругу. С чего начался первый цикл? Что будет, если цикл не повторится? На это автор не даёт ответа, обнуляя всю футурологическую и квазирелигиозную составляющую. Для сравнения — прочитайте рассказ Лема «Записки Всемогущего» и вы быстро поймёте, что такое настоящая литература и НФ, а что такое антинаучная сказка. Такие сюжеты встречались в 20 веке многократно, даже в советской НФ, но ничего, кроме разочарования скудным философским багажом авторов (кроме Лема и Стэплдона) это не вызывает. Упомянутые авторы, в отличие от Азимова, «спорили с богом» вооружившись всей научной базой от времён Просвещения до Бертрана Рассела и Уайтхеда включительно , поэтому их теодиция идёт от логики и тем ближе к ускользающей, в данном случае, истины.

Коротенький рассказ про цыган, проклятье и кошек удался так хорошо, что я бы причислил его к лучшим вещам Лавкрафта. Образы так визуальны, что читать такое сравнимо с просмотром фильма. Рассказ лишён всех известных недостатков автора. Всегда бы он так писал… Очень похоже, что Стивен Кинг поучился мастерству у отца жанра — у него иногда проскальзывал такой вид сказа , а не сказки или рассказа. Морали тут нет, просто история про то, что не надо обижать цыганских детишек и кошек. А то проклянут, и уже все. В обратную сторону не отмотать…

Роман напоминает повесть Булгакова «Морфий» — точно так же на фоне любовных метаний и наркомании гибнет молодой человек (у Агеева — студент) с мировоззрением начала 20 века, когда персонально его уютненький мир, примерно такой же как Россия 90-х, сменяется апокалипсисом не то что политического строя,а и всей российской цивилизации. Метания юного героя повести носят метафизический характер и повесть явно подпадает под категорию фантастики, т.к. случайности тут носят роковой характер и служат инструментами судьбы. Написано произведение ясным простым языком, очень современно читается и обладает драматичным сюжетом. Произведение носит «вневременной» характер, хотя у меня все же есть смутное подозрение, что его писал и правду Набоков, т.к. психология героев как-то уж слишком современна нашему времени. Оценка 10 баллов — за гениальность таинственного автора.

Если «Осмотр на месте» Лема — произведение по мотивам «Последних и первых людей» Стэплдона, то «Записки всемогущего» — размышления автора над романом Стэплдона «Создатель Звезд». Только если Стэплдон описывал Создателя снаружи, не давая его внутренних характеристик, то Лем идет еще дальше — он описывает бога из «Создателя Звезд» с точки зрения самого бога (бог же всемогущий — ему ничего не стоит анализировать самого себя). И все, что вам не достовало в трансценденциях Стэплдона «договаривает» Лем, предварительно пересказав в сущности концепцию «Создателя Звезд». Этим произведением Лем ставит точку в своих богословских изысканиях — и создает вполне себе новую религию на основе логики и философии. Если бог есть — то он именно такой, как его описал Лем. Главный вопрос жизни, вселенной и всего остального вместе с ответом блестяще выводится из общелогических соображений — наслаждайтесь.

Суть там примерно в следующем

Стиль произведения конечно своеобразный и напоминает вывод математической теоремы, но результат того стоит... Это конечный религиозный текст, за которым уже ничего нет, т.к. он охватывает все концепции бога сразу...

Прекрасный рассказ-эссе — с интригой и глубокими размышлениями о сути сообществ, организованных по принципу отличия их членов от окружающих людей хотя бы по одному признаку. Придуманная автором «Секта Феникса» описана в ее развитии с давних времен до наших дней. Дается много намеков, по какому принципу она создана, что за тайный обряд практикует и почему настолько неуловима. Масоны? Иллюминаты? Розенкрейцеры? Каготы? Евреи? Цыгане? Борхес подводит читателя к мысли, что тайное сообщество может возникнуть по ходу развития цивилизации неожиданно и таким образом, что его уже никогда не уничтожить. Особенно если принцип отбора адептов коренится в самой сути некоторых социальных табу и в некоторых инстинктах. Ответа на вопрос, в чем же конкретно состоит загадочный древний обряд, для которого нужен инвентарь в виде пробки и воска автор не дает, допуская множество толкований. Литературоведы и критики ломают голову над тайной уже много лет и склоняются к одной теории (кто сказал Википедия! сейчас по рукам!), которая сразу придет на ум части читателей в процессе знакомства с рассказом не потому, что они такие интеллектуалы, а по иной причине — они сами в этой секте и состоят. Остальным, кто не состоит в «Секте Феникса», стоит обратить внимание на одно обстоятельство-подсказку: на территории России русские кондовые интернет-поисковики почему-то заблокировали любое толкование Тайны из именно этого рассказа... Почему так? Подумайте немного сами, прочитав это поразительное и смелое по своему времени произведение.

Для особо нетерпеливых еще подсказка-спойлер

Рассказ «Квадратурин» Кржижановского относится не к литературе идеи, а к литературе образов. Нечто подобное часто встречалось в ранней фантастике Уэллса : все эти перемещения в 4 измерение, левитация, двери в стенах и божественные способности. Вот и тут — обычный человек решил расширить квартиру чудодейственным колдовским образом и заигрался, как бывает с людьми мелкими,случайными,бездумно действующими во всем и внезапно почувствовавшими себя богами и царями. Расплата не заставила себя ждать. Не очко обычно губит, а к 11 туз… (и плохое знание геометрии). Не буду делать спойлеры, но рассказ-метафора написан так зримо и точно, что остаётся в памяти как гвоздь, вбитый в дерево. Русский Стивен Кинг, Баллард и Кафка одновременно. Высший балл.

Исключительно подробная, хотя и небольшая по объему биография Стэплдона, написанная легендарным фэном и критиком Московицем из США: важнейшая работа по творчеству автора, совершенно обязательная для исследователей его творчества.

Роман «Странный Джон» Олафа Стэплдона при относительном литературном несовершенстве на редкость богат разнообразными философско-социальными идеями. Особенно это чувствуется в сопоставлении его с аналогичными произведениями собратьев по перу — в первую очередь с романом Вейнбаума «Новый Адам». Если вейнбаумовский мутант-свехчеловек подан в ключе романтики, чувств, любви, то стэплдоновский более рационален в своих действиях и ближе к образам и стилям послевоенной фантастики (в первую очередь вспоминается Станислав Лем). Вейнбаум написал романтическую сказку с метаниями главного героя-мутанта по жизни, испытаниях его в разных ипостасях и оборванным сюжетом в конце — словно не понимал, куда в конце-концов приведет его супермена жизненный путь. Автор же подчинил историю (биографию, написанную от первого лица) о кучке несовершенных, но могущественных в интеллектуальном смысле генетических мутантов во главе с их лидером (сочетающим черты сразу Ленина,Христа,Сократа и Будды) стройной логике,которая не скатывается в хаотичный сюжетный произвол и решает строго определенные литературные задачи — критически осмысливает современное автору человечество через восприятие существ, мыслящих не совсем человеческим образом (тут заметно влияние современных автору бихевиористических концепций из психологии). Ничего случайного у Стэплдона нет и в помине, каждый эпизод — как подогнанное и уложенное в мозаику стеклышко. Видно, что автор именно что не развлекает (развлекается), а ведет с читателем диалог. Манера письма Стэплдона до странности напоминает подход Лема: он сам задается вопросами, отвечает на них в логике, допустим «обывателя» (все легко и просто), а потом их же и переосмысливает с точки зрения философа и ученого. По сравнению с «Последними и Первыми людьми» автор заметно эволюционировал как писатель, и маленький вставной эпизодик из упомянутой книги он перенес в наш мир, развернул его как веер в «нормальное» литературное повествование, приспособив тем самым под более рядового читателя НФ. По большому счету кредо Стэплдона-философа высказано именно в этой книге — ее можно прочитать и как осмысление событий «Последних и первых людей» с точки зрения морали, нравственности, гуманизма. В чем-то его воззрения напоминают русских космистов, во многом — современных автору сторонников генетической трансформации людей и соответствующих трансформациях общества (Холдейн,Хаксли,Бернал).

Почти вечный (как библейский Агасфер) мутант-уродец, носитель IQ в сотни тысяч пунктов Странный Джон, пройдя путь от странного подростка-уродца до лидера таинственного клана сверхлюдей, по ходу сюжета выдвигает (через диалоги со своим биографом — собственно Стэплдоном) диковинную трансгуманистическую по своей сути теорию «2х путей» к обретению смысла существования. Первый проходит через деятельное преобразование человечества через науку (сначала его генетического когда, а потом и всей цивилизации) с целью построения гармоничного, насыщенного высокими технологиями хипстерского общества из соединенных телепатическим «интернетом» свободных, голых и счастливых «илонов масков». Второй путь более заковырист и идет тропой буддистских,йогических и сексуально-тантрических практик к эктазу-оргазму (агностик Стэплдон внезапно использует в тексте баптистский термин «служение через восхваление» — сказалась квакерская молодость) телепатического слияния с Космосом в стиле примерно того, чем занимались хиппи под лсд в 60е и Константин Циолковский (без лсд) в 20-е. Предполагается, что и первый и второй путь поднимают Дух по сказочных перспектив, сулящих райское и едва ли не сексуальное блаженство для его носителей-людей (под духом Стэплдон понимает что-то вроде коллективного опыта человечества за всю его историю, обобщаемого через информационные каналы всевозможной природы: от книг до телепатического интернета или ноосферы Вернадского).Удивительно, что идея следующего романа Стэплдона — «Создателя звезд» описана в «Странном Джоне». Это итоговый философский трактат, который сообщество мутантов вывели из коллективной йогической медитации перед гибелью от рук глупого, завистливого и коварного человечества. «Главный вопрос жизни, Вселенной и всего остального» подан с «Странном Джоне» как некое космическое откровение. Его описание концептуально восходит больше к «Последним и первым людям», чем к идеям Уайтхэда/Спинозы, как в «Создателе Звезд».

Кстати у Странного Джона был... реальный прототип (!) — некий мальчишка Кристиан Хейнекен из города Любек (Германия), живший в 18 веке и неофициально считающийся носителем самого высокого IQ чуть ли не за всю историю. Его история заметно повлияла на ряд «мутанстких» романов начала 20 века.

Интересно также, что автор подробно описывает причины будущей мировой войны и анализирует фашизм, совмещая при этом социальные теории и психологию с неким общественным томлением (в терминологии Стэплдона — духовным кризисом). Причиной всех бед, которые приведут в будущем к войне (в которой он не сомневался начиная еще с 1930 года!), по мнению писателя, станет отсутствие космического мышления — аналог «всеединства» и «монизма» Циолковского. Почувствовав ответственность за существование человека как биологического вида, живущего на хрупком земном шаре в окружении страшного и загадочного космоса, люди должны отбросить фашизм, национализм и прочие «измы» и сосредоточится в области модернизации общества на принципах прогресса, науки и т.п. Гуманизм при этом не отбрасывается, но видоизменяется с позиций толерантности — например гомосексуализм (в те времена в Англии за него грозила тюрьма) предлагается считать нормой.

Отдельно стоит отметить некоторые характерные моменты — Стэплдон явно увлекался социализмом, но при этом не отбрасывал и гуманизм. Теории, вокруг которых вращается сюжет, лежат далеко за пределами современной автору реальности 30-х годов — например ведется дискуссия не только между гуманизмом и трансгуманизом (модернизация биологии человека), но и между трансгуманизмом и постгуманизмом (модернизация общества). Сексуальные (главный герой романа — бисексуал!), религиозные и даже социальные табу он подвергает пересмотру, что выделяет его даже на фоне поздней НФ 20 века. Также Стэплдон наводнил свой роман аномальным количеством самых разных внутрижанровых сюжетных ходов, которые позже кто только не применял, но при этом проработал научную сторону своей книги на редкость подробно (вплоть до анатомических подробностей и физиологических особенностей) и пугающе реалистично (и столь же пугающе психологически достоверно). Текст похож на отель «все включено» — только задаешься вопросом, как автор тут же подает ответ на блюде — расписано буквально все до мелочей: как мутанту-сверхчеловеку набраться знаний, как протекает его сексуальная жизнь (и есть ли в ней место любви), верят ли мутанты в бога и если да, то в какого, существует ли дьявол для атеистов и т.п. и т.д. Похоже, что этим романом вдохновлялись создатели и комиксов вселенной «Марвелл» в США (например со Странного Джона списан Магнето),и сериала «Горец», и серий про кланы вампиров-долгожителей.

Сам же Стэплдон, судя по некоторым источникам, вдохновлялся в том числе и романом «Орландо» Вирджинии Вулф, с которой был знаком и которую очевидно вывел как персонаж в главе «Жаклин». Во всяком случае я лично не зная о такой взаимосвязи двух авторов почувствовал тематическое родство между так никогда и не экранизированным «Странным Джоном» и экранизацией романа Вулф в 1992г. Вероятно в планах Стэплдона стоял роман о «женской» версии Странного Джона, т.к. сюжетные наброски его есть в самом тексте книги — о нереализованных планах стоит только сожалеть... В некотором роде экранизацией женской линии романа (бессмертная девушка, живущая веками) можно также считать фильм «Век Аделин» (2015), в котором есть легко узнаваемые сюжетные детали из романа Стэплдона.

Читать в первую очередь любителям авторов типа Кларк,Лем,Оруэлл,Хаксли,Рэнд — это серьезная и ясная, как небо после дождя литература размышлений. Книга написана простоватым (но не примитивным!) языком и обладает интригующим «конспирологическим» сюжетом (особенно проникнутся почитатели фильмов «Человек с Земли» и «Интервью с Вампиром»). Она полна логических ловушек ,меняющих восприятие реальности у читателя, но без обычного для подобного рода литературы давления на читателя или самодовольного проповедования.

И да, готовьтесь, что вам будут рассказывать о неприятных вещах в мире вокруг и в вас самих — Стэплдон прежде всего писатель-реалист, а уж потом — фантаст. Он «режет» сразу по живому, беспощадно и даже с каким-то особым язвительным цинизмом. Наверняка вы не раз смутитесь, тяжко задумаетесь или даже всплакнете при чтении. Стэплдон очень чуткий, ЖАЛОСТЛИВЫЙ и тонкий писатель, в котором человечность, гуманизм и психологизм сочетаются с рационализмом философа-позитивиста. Ближе всего к Стэплдону подходит сравнение с Лемом, который как-то прямо сказал, что сожалеет, что сэр Олаф его хронологически опередил.

Его романы — эталон трансгуманистической НФ, написанной еще без юмора «Доктора Хауса», но уже с ехидством Станислава нашего Лема.

Герой погружается в анабиоз и просыпается каждые 5 тысяч лет, чтобы наблюдать за человечеством и его эволюцией. Масштаб событий — 25 тысяч лет.

В принципе это хоть и бульварно-журнальная , но эпическая во всех смыслах попытка написать аналог романа Стэплдона «Последние и первые люди» с точки зрения представителя американской культуры. Масса разнообразных сюжетов и тем из этого позабытого произведения вероятно оказало влияние на НФ второй половины 20 века. Затрагиваются проблемы экологии (даже глобального потепления), тоталитаризма, виртуальной реальности (как в фильме «Матрица»), генетики, психологии, медицины, бессмертия, освоения космоса, искусственного разума, путешествий во времени. Один из ранних интригующих и в высокой степени научно-правдоподобных примеров «истории будущего» именно в американской НФ, сопоставимый с книгой «Город» К. Саймака. Мэннинг в своих фантазиях шагнул так далеко, что должен по праву носить звание короля-основоположника жанра наравне с Гамильтоном и тп авторами. Обязателен к прочтению историками жанра и достоин переиздания в силу наличия весьма не банальных футурологических размышлений в духе Лема, Стэплдона и т.п.

Роман «Ночная земля» Ходжсона представляет собой уникальное произведение, протоптавшее дорожку десяткам работ в жанре НФ (Саймак,Лавкрафт,Стэплдон,Кларк Эштон Смит, Вэнс, Джин Вулф): удачное сочетание детального, более-менее научно правдоподобного описания цивилизации, живущей на земле сверхдалекого будущего с квестом в стиле «Пикника на Обочине» (опередили братьев лет на 70) по усеянной артефактами и странными инопланетными ловушками загадочной территории интригует, а фон происходящего поражают воображение. Манера письма напоминает сразу и Лавкрафта и Стэплдона: загадочные и грандиозные космические явления интерпретируются с позиций кристально чистой логики, а рационализм помогает герою выжить в условиях враждебного окружения. На уровне сюжета это путешествие выходца из «дизельпанковского» города-пирамиды, служащего убежищем целой цивилизации последних людей, в соседний город ради спасения телепатически связанной с ним девушки. Он в общем-то вполне стандартен, но вот фон происходящего, а именно планета Земля, пережившая некую катастрофу (видимо столкновение с астероидом) и дожившая до эволюции солнца в «черный карлик» озадачивает и пугает. Автору прекрасно удалось описать и характер людей будущего, и историю планеты (длиной миллионы лет, отсчитывая от эпохи, которая сама начинается относительно нас через сотни миллионов лет!), и технологии, снабдив шпаргалкой, как считал, напр. критик Сэм Московец, самого Стэплдона с его «Последними и Первыми людьми». Так, например, впервые в английской литературе подробно и красочно дается фрагментарная история запредельно далекого будущего, описывается социальная организация общества, живущего в экстремальных условиях и технологии, которые помогли человечеству пережить остывание Солнца. При чтении я был заинтригован тем, откуда взялись города-пирамилы, что было до них и внутри них в эпохи , исчисляемые миллионами лет — и дождался! В первой трети книги все подробно описано, а в середине объясняется и история второй пирамиды. Привет и Кларку, и Стэплдону, и Вэнсу.

С научной точки зрения ляпы конечно есть, но по меркам своего времени это конечно уникальное произведение — уступая Уэллсу в литературном стиле, Ходжсон превосходит его в умении комплексно и подробно (я бы даже сказал с трудолюбием Толкина), описать иную цивилизацию с позиции философии, психологии, технологии и социологии. «Широкоэкранное барокко», как сказал бы Брайн Олдисс.

Язык произведения да, архаичен, много нудных описаний мелких бытовых деталей, но послевкусие от произведения останется у вас точно. Я не соглашусь с теми, кто говорит о затянутости книги — на мой взгляд медитативный и метафизический квест и должен быть сродни шаманским камланиям. Отмечу также тонкий эротизм всей второй части книги — автор знал толк, этого не отнять. Сопоставимых по грандиозности, детальности и фантазии произведений такого уровня исчезающе мало.

В мировой НФ истории запредельно далёкого будущего имеют богатую традицию, начавшуюся ещё в 19 веке, во времена Камиля Фламмариона и Уэллса, поэтому к 50м годом удивить читателя чем-то необычным и новаторским было сложно: все подобного рода футурологические предсказания, как колода карт, перетасовывались в романах Стэплдона, Мэннинга, Дёблина многократно, чтобы раскинуться очередным пасьянсом грядущих страданий и победных свершений людского рода. С оглядкой на это Олдисс не стал связываться с научно-футурологической фантастикой , а отважно шагнул в мало опробированную тогда фантастику модернистскую. Это почти обнулило прогностическую составляющую книги, но выгодно раскрыло ее общелитературный, художественный потенциал. Широкими, смелыми, щедрыми мазками автор рисует грандиозное полотно , где, словно на картинах Сальвадора Дали, ведут странный и таинственный танец расы и эпохи , начиная от близкого будущего на десятки миллионов лет вперёд. Босые девушки-«хиппи» на лошадках , путешествующие в машинах времени, матрица, ядерный холокост, геноцид одной расы над другой (и вы ошибётесь, если подумаете, что победа осталась за европеоидами ), роботы воюющие и роботы эволюционирующие до уровня ноосферы Вернадского ,воссоздание кибернетическим разумом вымершей ветви хомо сапиенс с нуля, ослепительные белоснежные города с идеальными красавицами на флаерах и города монструозные, пожирающие человеческую душу… Закат — и вновь рассвет, тысячное наступание ногой на грабли братоубийственной войны — и очередная утопия. Под конец книги человечество становится колоссальной единой нагой плотью матери-биосферы, чтобы потом опять атомизироваться и деградировать до единичных личностей: примитивных и злобных вояк, гоняющихся на краю вселенной друг за другом на ржавых сверхсветовых пепелацах и проморгавших за этим увлекательным занятием гибель галактики и очередное торжество космического Бога — Пана, духа самой природы.Богатый на события мир грядущего рассмотрен всесторонне, причём автор много места уделяет теме влияния философии на общество и технологий — на философию. Виртуальные реальности, новые религии и философские концепции, духовное и лингвистическое перепрограммирование… В лучших местах текста автор поднимается до уровня Лема и Стэплдона, но меня больше поразила история про то, как мужчина в мире будущего выпивает с незнакомцами в ресторане на фоне цунами, спасается от бедствия, а по возвращении обнаруживает новых друзей все за тем же столом, но мокрых от воды. Метафора , известная ещё со времён Стэплдона , про волны времени, окатывающие неизменное в своей сути человеческое основание, подаётся здесь в сюрреалистической, модернистской манере и заставляет вспомнить стиль «новой волны». Олдисс не столько предсказывает будущее, сколько погружает нас в череду странных видений, легенд и сказок, чтобы не напугать, а заставить задуматься над ролью (буквально) философии в обществе. В этом и есть перманентная актуальность данного необычного произведения. Рекомендую к прочтению и переизданию.

P.s. Особенно подчеркну, что не все рассказы цикла изданы на русском , причём состав цикла запутан был самим автором по издательским причинам.

Прекрасный рассказ о жестокости людей, живущих по принципу «цель оправдывает средства» и воздаянии, которое рано или поздно их настигнет. Героя-неудачника бросают одного на чужой планете вместе со встроенным в его тело взрывным устройством с целью отвлекать внимание инопланетных захватчиков. Потенциальный смертник-камикадзе, находясь в экстремальной ситуации человека-живой бомбы и охваченный яростью и обидой на бессовестных соотечественников претерпевает духовную метаморфозу, обретает цель в жизни и обращает игру в кошки-мышки в свою пользу. И теперь трястись от ужаса придется самому человечеству. Пощады не будет!

Для конца 50-х годов, когда рассказ был написан, это просто «вау». Абсолютно взрослый, «литературный» стиль повествования, интригующий сюжет, глубокий психологизм. Сравнить могу только с Кордвайнером Смитом или Хеннебергами.

Написано кровью из вены. Великолепно.

Азимовский трактат «Выбор катастроф» прекрасно укладывается в русло НФ, как ее понимали отцы-основатели жанра вроде Уэллса,Стэплдона и их наследники — Кларк с Лемом. Автор скрупулезно и последовательно рисует перед нами масштабные кризисы всевозможной природы, которые могут погубить человечество и предлагает выходы из создавшейся ситуации.

Катастрофизм в книге нарастает от,например, энергетического кризиса — до гибели Вселенной в последних главах. В принципе это идеальный «сиквел» романа Стэплдона «Последние и первые люди» — буквально разжевываются похожие ситуации в духе современных научных представлений. Читается очень легко, понятно для неспециалиста.

Некоторые пророчества Азимова сбылись буквально — можете проверить, прочитав книгу, другие маячат уже в близком будущем...

Конечно в литературном отношении книга Азимова сильно уступает творчеству Стэплдона и

в плане науки — «Сумме технологий» Лема, но если так посмотреть, то почетное третье место в рейтинге футурологических трактатов я бы ей отдал.

Рассказ построен по обычной для Лема схеме — длинная подводка (собственно биография профессора Донды) с заходами в сторону теории вероятности, политики стран запада относительно колоний 3-го мира, коррупции, которая завершается основной частью — «стэплдонской» космогонией на тему создания Вселенных и пророчеством относительно цивилизации, полностью зависящей от ЭВМ и интернета. Как всегда футуролог Лем напредсказывал кучу всего по поводу IT технологий, обскакав всю мировую фантастику до него, ну и само-собой сам взял мотив рассказа из эпизода с крахом цивилизации Четвертых людей (кибернетические «башни-мозги» ) из романа Стэплдона «Последние и первые люди». В принципе чего-то нового тут нет, но читается увлекательно и заставляет задуматься о роли технологий в современном мире. Отключатся они — рухнет человечество или нет? Рекомендую к прочтению как образец действительно научной (от слова наука) алармистской фантастики, вызывающей беспокойство и изумление. В данном случае грань между футурологией и литературой стирается полностью. Так мало кто пишет. Ставлю оценку 8 (два балла снимаю за некоторую вторичность собственно сюжета).

Одна из первых фрагментарных историй далекого будущего (масштаб — десятки тысячелетий), написанная в промежутке между аналогичным романом Гастона де Павловски «Путешествие в страну четвертого измерения» (1911) и книгой Стэплдона «Последние и первые Люди» (1930).

Концепция примерно такая же — показать само человечество как объект эволюции физической и духовной.

Состоит из нескольких частей, охватывающих многовековую историю людей, причем автор комбинирует аллегории по мотивам Ветхого Завета (Адам и Ева) с хардкорной социальной и футуристической фантастикой о генетической трансформации хомо сапиенс (евгенике) и дальнейшей его эволюции в стиле Циолковского с его «лучистым человечеством», живущим посреди звезд.

Шоу максимально подробно обсуждает тему как индивидуального, так и общественного бессмертия человечества, достигая в этом удивительной философской глубины и проницательности, что позволяет назвать пьесу классикой жанра НФ.

Это произведение высокого художественного уровня, оказавшее по всей видимости влияние на Хайнлайна — сравните его роман «Дети Мафусаила» (опять библейский пророк!). Пьеса заслуживает быть переоткрытой заново, благо в России она издавалась многократно. Для историков жанра это просто подарок — пионерская разработка огромного числа тем и концепций, занятный сюжет, очевидное влияние на жанр в течении столетия.

Произведение вроде и читабельное, но очень странное. Речь идёт о приключениях клана бессмертных в близком будущем. Сюжет хаотичен и полностью погружён в стиль новой волны, типа книг Дика. Какой-то набор эпизодов , где основная идея едва просматривается…Описанный тип бессмертия носит биологическую , но не генетическую природу и повторен был в романе Умберто Эко «Маятник Фуко» и серии «Иллюминаты!» Уильяма и Ши. Что не понравилось — развязный стиль повествования, написанный на молодежном слэнге и описание ( и оправдание) автором педофилии. В те годы это может и было ок, но сейчас все это смотрится странно. На описании того, как девочка-ребенок 10+ с задатками гения лезет к бессмертным тысячелетним мужикам в штаны я знакомство с романом и закончил. Это уж перебор. Правы те, кто говорят, что в книгах старцев дамы сами лезут к мужчинам.

В Нф мало кто из авторов отваживается заглянуть в будущее у самого конца вселенной, и уж тем более не многие рискнули изложить всю историю человечества или разумной жизни на миллиарды лет вперёд. Впервые такую попытку предпринял ещё Ходжсон в начале 20века, а более правдоподобно и научно — праотец английской НФ Олаф Стэплдон в «Создателе Заезд». У последнего весь универсум распадался на атомы , пока не достигал энтропийной смерти из-за расширения вселенной. В 30е годы 20 века доминировала теория бесконечного расширения, однако в момент написания «Ночи всех мертвецов» была ещё научна теория обратного сжатия универсума в сингулярность (за которой ничего не понятно и не известно ). Вот ее Макдональд и выбрал , отправив бессмертного постчеловека (эдакого Илона Маска) из уютной деревенской глубинки близкого будущего на экскурсию до конца времён. Чего тут только нет: повесть содержит весь набор трансгуманистической философии в чистом виде. Это своего рода футуристический трактат об осмыслении бытия, о месте людей в нем, о перспективах науки в будущем и разума во вселенной. Научно более-менее правдоподобно, но оптимизм автора вызывает изумление. Такое впечатление, что он следует тропой Циолковского и безгранично верит в успех человеческого мероприятия , цель которого — дожить до конца вообще всего, конца Универсума. Это скорее не трагический миф, как у Стэплдона, а наоборот — утопия в стиле Ефремова. Пережив эпохи и империи, испробовав все и отлюбив всех, изменяясь физически и духовно герои добредают до сингулярности уже чисто из научного любопытства, тк смысла жить дальше особо и нет. И в конце их ждёт не старец с нимбом и не Создатель звёзд, а чуть ли не домик в деревне с курочками и петушками и прогулки на велике с любимой, не хуже финала «Соляриса» Тарковского. Человек (адекватный и рациональный) даже в постчеловеческом состоянии не может потерять себя, своё я, перестать любить, думать, познавать мир вокруг и стремиться к новому и интересному. Такова основная мысль этого необычного произведения, заряжающего читателя бодростью и оптимизмом.

P.s. Вероятно Макдональд писал это произведение под влиянием творчества Дж.Т.Зебровского, который в похожем по сюжету романе «Макрожизнь» развивает идеи Циолковского (см предисловие).Поэтому «Ночь всех мертвецов» — это сумма воззрений Стэпллдона,Циолковского,Фёдорова и Зебровского. Космизм встретился с трансгуманизмом.

Роман очень странный и напоминает одновременно рассказы Уэллса и Лавкрафта.

Разбит на 3 части с общим главным героем, путешествующим из своего дома-портала по мирам будущего.

Первая часть — «Долина безмолвия»: мрачная мистика про вымершее в сверхдалеком будущем человечество и оставшихся не у дел богов, которых человечество и придумало.

Вторая часть — «Битва со свинорылами»: словно сценарий фильма ужасов про битву с монстриками (по сюжету похоже, что свинорылы — одичавшие потомки людей в будущем).

Третья часть «Полёт в будущее» — загадочная экскурсия, в которой правдоподобно и подробно (в стиле даже не Уэллса/Стэплдона, а астрономических фантазий Камиля Фламмариона!) описана гибель Земли вместе с Солнцем после попадания в центр Галактики (по мысли автора, все звезды упадут на центральную мега-звезду, или как бы сейчас сказали — центральную черную дыру).

Логические странности романа компенсируются эффектом изумления от прочитанного. Космогоническая фантастика примерно в стиле «Создателя Звезд» — вот похожее сравнение.

В сетевых магазинах роман характеризуется так:

Путешествие Гастона де Павловского в Землю Четвертого измерения, написанное между 1895 и 1912 годами, предшествует «Последним и первым людям» Олафа Стэпплдона. В этой потрясающей истории будущего мы посетим уникальную эпоху Левиафана, когда колоссальная сущность окутала людей, как клетки в гигантском теле, время Научной тирании, когда безумные гении с высоким IQ правили человечеством, и, наконец, Великое идеалистическое Возрождение, или Эпоху Золотого орла, когда постигается четвертое измерение. Мы встретимся с гомункулами и суперменами, интеллектуальными машинами и гигантскими микробами. «Много примитивной футуристической фантастики теперь кажется банальной в своих ожиданиях, но в будущей истории Павловского нет ничего банального. Сюрреализм его футуристических виньеток, особенно тех, которые касаются атомных и биотехнологий в научную эпоху, получил новое дыхание благодаря фактическим достижениям в современной науке» (с) Брайан Стейблфорд.

«Французский писатель Гастон де Павловский написал роман «Путешествие в страну четвертого измерения», изданный между 1895 и 1912 гг., а в расширенном варианте — в 1923 г. Как и Уэллс, Павловский использует фантастическое четвертое измерение для обсуждения социальных вопросов. Однако, хотя эта книга о путешествии во времени, Павловский не считает время четвертым измерением, а, следуя примеру Эбботта и Хинтона, описывает страну в четырех пространственных измерениях.

Павловский также находился под сильным влиянием спиритуализма Цёлльнера и его работы «Трансцендентальная физика», которая была широко известна среди французских интеллектуалов в начале XX в., особенно среди художников-кубистов».

« Гастон де Павловский в 1912 году опубликовал полуроман-полутрактат «Путешествие в страну четвертого измерения». Помимо иных уже знакомых нам мотивов (автомобиль как «но­вое животное») здесь описывается новая раса людей, способ­ных видеть невидимое. Для этогоим служит специальный при­бор «афаноскоп». В результате мозг новых людей заполоняет хаотический поток несущихся образов:

«Воспринимаемый в форме световых впечатлений, этот обескура­живающий хаос увлекалих сознание, ломал окружавшие их афаноскопы и высвобождал в их обезумевшем мозгу настоящую бурю».

На следующий день эти сверхзрячие люди превращаются в обломки «слишком сложных машин». Катастрофа «афаноскопов» Павловского отражает несогласованность между хаосом моментальных восприятий и непрерывностью движения ма­шины.

Новая метафорика зрения уходит корнями в докинематографическую эпоху, в период всеобщего увлечения оптическими иг­рушками, созданными на основе вращающихся дисков, «колес», всевозможными фенакистископами, зоотропами, праксиноскопами.»

На русском не издавался, но в научных статьях об искусстве начала 20 века встречается к контексте примера четвёртого измерения в литературе и влияния подобных концепций на оп-арт и авангардистскую скульптуру/живопись.

«Новый Адам» Вейнбаума писался параллельно со «Странным Джоном» Стэплдона и они похожи, как родные братья, хотя имеют разную концепцию. Стэпллон анализировал общество через мутанта-сверхчеловека, родившегося и страдающего в мире простых людей, а Вейнбаум наоборот — анализирует человека через наделение его свойствами мутанта. Поэтому его герою сочувствия и понимания больше: читатель проходит с ним путь от юности до смерти (с испытаниями через науку,бизнес и даруемую ими власть ) и как бы ищет смысл жизни с оглядкой на «космическую точку зрения». И тот и другой герой приходит в итоге к умиротворению (у Вейнбаума — через любовь к женщинам) , что видно говорит о Вейнбауме как о человеке : для простого работника кинотеатра (с образованием химика) уютный мирок семейного счастья оказался пределом, а отношения с женщинами лучше и безопаснее работы по ядерному проекту (от облучения радиацией во время экспериментов главный герой и умер). Для сравнения- у потомка епископа Стэплдона с дипломом Оксфорда мутант-человек ставил себе цели планетарного масштаба, вставляя личную жизнь в книгу своей судьбы как закладку в книжку. Стэплдон заставляет страдать, думать и метаться все Человечество своей книгой, Вейнбаум же — конкретного атомизированного читателя-человека. По итогу скажу, что книга Вейнбаума — высококлассный роман , превосходящий вообще всю американскую (не путать с британской) научную фантастику того времени и больше похожий на американскую мэйнстримную прозу 20…30 годов. Немного напоминает Лавкрафта по языку, стилю и энциклопедическому изучению любого факта , который описывается в тексте. Удивительно, ведь другие произведения Вейнбаума откровенно слабые и ни в какое сравнение не идут с «Новым Адамом». Из Вейнбаума вышел бы второй Стэплдон или Хайнлайн, или Бредбери , проживи он подольше, так как глубокие познания в науке у него сочетались с великолепным талантом романиста.

P.s. Для справки фантлаба замечу, что это второй мой отзыв на данный роман. Первый встроен в базовую статью — а туда попал из журнальной публикации.

P.p.s. Вряд ли Вейнбаум читал «Странного Джона» Стэплдона, так как год издания и год его смерти — 1935. С другой стороны совпадение просто поразительное.

Присоединяюсь ко мнению про гениальность романа — она в данном случае в том, что автор перенес приемы детектива-нуар в жанр НФ. В итоге появилось вообще первое из когда-либо написанных произведений, которое пусть и коряво, но лежит в русле традиционной литературы. Это потом уже появились Ф.Дик там, новая волна, но первым был все же именно Ван-Вогт — в этом романе переданы... черт возьми — чувства и переживания, рефлексия главного героя. Причем героя, который заведомо не знает, с чем он столкнулся. Роман отчасти читается как классический детектив. Из более ранних примеров такого рода вспоминается только «Новый адам» Вейнбаума и «Странный Джон» Стэплдона, но они менее литературны и скорее напоминают трактат. Тут же именно литература «как она есть».

Довольно длинное произведение, в котором подводка занимает 90% текста, а на ударную концовку отведены пара страниц. Само по себе это что-то вроде встречи людей сверхдалекого миллионолетнего будущего с космическим абсолютом, божественным духом природы, эдаким бессмертным Паном, возвещающим конец истории человечества и одновременно — начало нового цикла. Причём поначалу история про двух революционеров-диктаторов, участников бесконечной войны у конца времён, решивших при содействии некоего таинственного космического «Робинзона» разграбить мифическую столицу и прародину — Землю не вызывает ощущения масштаба и стэплдонской космогоничности. Лишь потом осознаёшь грандиозность бедствия и понимаешь, какие люди все же мелкие ничтожные сущности — ума хватило только плести интриги и грабить даже у конца их мира. Крах духовный наложился на крах космологический… В 60е это читалось как метафора ядерной войны, сейчас , в 2023 году — как горькое пророчество, сбывающееся буквально на наших глазах. Посмотри в зеркало , человечество, и подумай о мере падения тех, кому и в следующий раз придёт идея собирать вещички у рухнувшего за околицей деревни пассажирского самолёта .

Рассказ наводит на мысль о знакомстве Олдисса с достэплдонскими историями далёкого будущего: романами Гастонна де Павловски и Альфреда Деблина. Расхожий мотив начала 20века — объединение людей в некий сверхорганизм, единый разум из миллиардов разумов, слитых в единое тело. Если у Кларка в «Конце детства» (а чуть ранее у Стэплдона) людские сущности сливались в «точке Омега» телепатически, то у двух ранее упомянутых авторов и физически. Эдакая омерзительная сороконожка или туча из мелких летающих существ. Написано хорошо, с порывистостью поэта и проницательностью философа (и интригующим детективным сюжетом) — непривычно изящно и тонко для «Нф гетто» излагается целая лингвистическая, религиозно-философская концепция, перекликающаяся с идеями Тейяра де Шардена и отчасти заимствованная из «Создателя звёзд» Стэплдона (эпизод с империй симбиотиков и искусственными планетами-хабитатами из живой плоти). Автор не выносит оценок, но с нотками печали размышляет о том, суть ли человечества в его атомизации или лучше вариант эволюции в единое счастливое, умное и доброе планетарное существо.

Мрачный рассказ-аллегория про то, как разумные роботы (метафора простых умом селян-кузьмичей из глубинки) остались без инструкций царя-батюшки (последние люди из числа оставшихся на радиоактивной, убитой войной Земле наконец вымерли) и вместо построения демократии начали кровавую борьбу за власть , а потом просто пошли искать нового царя с дворянами куда глаза глядят. Параллели с событиями в Российской Империи здесь довольно очевидны — свержение царизма вовсе не ведёт к благоденствию, если вы не наделены базовыми навыками демократии и все делаете по указке свыше. Хороший рассказ, ни добавить, ни убавить.

Мрачный рассказ о будущем, в котором прозорливец Олдисс рассмотрел переход войны холодной в горячую по империалистическому типу (левые марксисты устроили геноцид всему человечеству, а западный мир увяз в противостоянии с ними), а потом ее мутацию в националистичную и далее в расовую бойню. И вот на обломках цивилизации установился тоталитаризм с плановой экономикой (наследники Ленина судя по всему таки одержали победу) и роботизированным технораем для избранной верхушки, в котором развернулась драма на этнической почве в стиле «Ромео и Джульетта»… Лаконичный стиль и стремительный сюжет тут лишь подчеркивает драматичность ситуации, когда одна раса (африканская) захватила власть над другими. Расизм это не что-то свойственное только Гитлеру, увы. В 2023 году все это читается уже не как фантастика, особенно на фоне тезисов об «особом генетическом коде нашей родной нации» и радиоактивном пепле. Столетие прогресса науки и техники только совершенствуют механизмы тоталитаризма, если не сопровождаются улучшениями в плане гуманизма и нравственных качеств. В принципе прогноз сбывается — все эти электронные рейтинги лояльности, лагеря исправления целых народов и геноцид по этнической принадлежности.

Этот неплохой, вполне читабельный, хотя и спорный роман-эссе похоже что оказал влияние на таких авторов как Ричард Бах («Чайка по имени Джонатан Левингстон») и Лем («Одна минута Человечества») — во всяком случае по моей информации оба этих писателя были неплохо знакомы с творчеством Стэплдона, да и идейное и стилистическое созвучие налицо. Попытаться передать ощущение об этой занятной книге едва ли возможно... Полет чайки над приморским городом перед бурей, показанный глазами ЧАЙКИ — вот подходящее сравнение. Язык романа очень странный и как-то неуловимо напоминает сразу Балларда, Лема и Баха, заехавших в гости к Стэплдону на пикник. Коктейль смешать, но не взбалтывать...

Космические просторы, вторая мировая война, Иисус и Антихрист-Гитлер, Сократ, будущее сверхдалекое и сверхдалекое же прошлое, миг и вечность, гибель и воскресение, коллективный Прометей-Иисус-Будда против Яхве-«Создателя звезд», звезды, облака, брызги в лицо, секс, семья и дети, энтропия...

На уровне сюжета это посмертные «мытарства» военного летчика, погибшего во вторую мировую войну (кстати сын и дочь Стэплдона тоже в ней в разной степени участвовали, но не погибли), который видит, подобно герою «Создателя звезд», очередной вариант жизни и гибели Вселенной. Затем он сливается с коллективом космических разумов (мистико-телепатическим способом) и уже этот коллектив задает нелицеприятные вопросы «Создателю Звезд», который тут по некоторым признакам напоминает трансцендентного иудейского Яхве. Вопросы остаются без ответа, но коллективный Дух Космоса видит уже в самом своем существовании некий смысл. И смысл этот наподобие Теслы, запущенной Илоном Маском к поясу астероидов — уловили красоту момента (длиной в миллиард лет) и поставили точку. Шрифт красивый, буквы ровные, самолет с главным героем падал эпически и оставил яркий мазок на общем полотне Времени...

В «Футураме» герои, добравшись на машине времени до конца Вселенной еще и пивка там бухнули!

Стэплдон смотрит и рефлексирует на тему жертв Второй мировой через призму своей собственной спорной теории о мировом Духе (коллективном информационном поле цивилизации) и идей позднего Уайтхэда (дополненных идеями ислама и иудаизма). Чувствуется рука гуманиста-пацифиста, пережившего некий надлом во время 2-й мировой и пытающегося как-то примириться со всем этим ужасом. Рационализм автор на сей раз оставляет на земле, и пишет местами чуть ли не белым стихом поэму о человечестве. Любителей раннего Стэплдона книга удивит, т.к. в ней есть что-то упадническо-писсимистическое даже по сравнению с «Последними и Первыми людьми». Возможно дело в шоке и испуге самого автора, когда его дети чуть не погибли во второй мировой войне, при том, что он сам пережил этот ад уже второй раз (Стэплдон имел награды за участие еще в Первой мировой). Тут уже любой оптимист сломается. Не сломался в подобной ситуации тот же Станислав Лем, например, но он был евреем и у него пессимизм был видно «уже сразу в крови».

Лем был больше осведомлен о науке и более рационалистичен, может быть просто крепче духом — и не давал волю чувствам, как не плачет хирург на операции. Поэтому пан Станислав сразу встал на точку зрения, что бог трансцендентен до такой степени, что даже его существование есть тайна и не стоит забивать себе голову разными там домыслами. Стэплдон на такое не решился и в метафизическом смысле «трепыхается» как рыбка на крючке, пытаясь средствами искусства выискать в трансценденции логику и смысл.

Ошибался он или нет — судить читателям.

Произведение с литературной точки зрения слабое и (я это первое заметил?) явно перекликается с творчеством Стэплдона «чуть менее, чем полностью».

Для советского читателя запретный еретик и мистик Стэплдон был совершенно недоступен, и «Бегство Земли» худо-бедно давало представление о творчестве английского гения.

Итак, перед нами драматичная и грандиозная, визуально зримая и интригующая история будущего человечества, которое само тут — главный герой.

Взрыв Солнца, планеты, превращенные в звездолеты, терраформинг Венеры, аварии на атомных предприятиях, контакт с жителями будущего через телепатию, уничтожение вторгшихся инопланетян вирусом, история далекого будущего, природный катастрофизм (ледниковый период), разделение общества на касты по уровню ай-кью — все эти идеи почерпнуты автором у английского коллеги. Любопытно, что книга писалась в том же 1945г., что и второй великий клон мистера Стэплдона — я имею в виду роман Саймака «Город».

Что могу сказать... Карсак по драматизму и литературности Стэплдона превосходит, но по идеям его роман просто смехотворен. Там, где Стэплдон осторожненько и бережно делал штришки на холст миллиардолетнего исторического полотна, консультируясь у профессоров академической науки, Карсак в импрессионистской манере набрасывает краску жирными, размашистыми мазками. Тут все барочно-избыточно, драматично, мощно, грандиозно...

Но великим шедевром я бы это не назвал — все же сам сюжет тяготеет к журнальной НФ хайнлайновского типа и в силу этого прописки в вечности у него нет. Глубина научных идей невелика, так как к ним подмешен какой-то сказочный кич. Поясню — там где у Стэплдона для движения планет применяются направленные атомные взрывы или аннигиляционные движки, Карсак применяет сказочные магниты гигантских размеров, позволяющие двигать планеты по неким силовым линиям.

Там где у Стэплдона сложноорганизованная философская утопия, у Карсака социализм из учебников.

То, как можно развить идеи Стэплдона в философском ключе видно по творчеству Джона Райта, который использовал их как антураж для философских размышлений, а не как в данном случае — в качестве фона для приключений.

Читать рекомендую только в качестве постстэплдонского фанфика, изложившего в более литературном стиле ряд идей первоисточнка. Комикс-манга по «Последним и Первым людям» — вот нужное слово. Любите такое? — Вперед... Для реального года написания (1945) это было круто.

Роман от 1932г является первым наброском книги «Создатель звезд». Рукопись была положена в стол после критических замечаний писательницы Наоми Митчисон (знакомой Стэплдона) летом 1933 года и при жизни автора о ее существовании не было известно. Хотя похожий текст Стэплдон «застолбил» с помощью краткого упоминания в финальных главах «Странного Джона» (собственно его текст герой-мутант Странный Джон и написал после медитации), различия между «Создателем Звезд» и «Создателем туманностей» принципиальны. Странно, что центральный драматический эпизод книги Стэплдон не включил в «Создателя звезд», хотя позднее эти его идеи вошли в эссе «Святые и революционеры». Скорее всего революционное начало в самом авторе оказалось в шоке от событий в фашистской германии, поэтому он сконцентрировался в «Создателе Звезд» на критике фашизма как такового и пересмотрел свои политические позиции.

В основе сюжета книги противостояние двух разумных представителей расы звездных туманностей (и соответственно двух походов к реформированию людей и общества), одна из которых является репликой Ульянова-Ленина, а другая списана с Махатмы Ганди и Христа. Конфликт решается не в пользу «Махатмы ганди», но в исторической перспективе в проигрыше оказались все.

Вцелом произведение любопытное само по себе как раскрывающее точку зрения знаменитого космиста на революционные события начала 20 века.

«Глаза верхнего мира» вероятно лучший роман Вэнса, хотя его нельзя читать в отрыве от менее удачной «Умирающей земли». Сюжетно это история скитаний авантюриста из миллиардолетнего (масштабов Стэплдона) будущего по пустынным землям, куда его забросил в качестве наказания местный колдун. Причём уклониться от маршрута он не в состоянии — в желудке сидит зловредное существо со способностью навигатора, терзающее плоть. Собственно этим сюжет и исчерпывается и тут нет никакой морали или романа воспитания. Нет и внятного финала: сюжет закольцовывается в то же самое место, с которого по сути и начался. Есть одна лишь история про трикстера, бродящего по развалинам былой технологической цивилизации (с одной экскурсией в райское прошлое на несколько миллионов лет) и выкручивающегося из ловушек судьбы, людских пороков и глупости, угробившей когда-то цветущую планету. Встречи с колдунами, мутантами, мистиками, философами, монстрами и технологиями древности в стиле фильма Данелия «Кин-дза-дза»... Набор микрорассказов и есть основа текста, он позволяет автору порассуждать о философии Иммануила Канта, моральной относительности, людских пороках, судьбе, мере человеческой глупости и жестокости (местами автор поднимается до философских высот Станислава Лема — вспоминается, к примеру, «Конгресс футурологов»). Надежды нет — мир скоро умрет вместе с Солнцем, поэтому пей-гуляй-савокупляйся под порванный баян, пока все не пойдёт прахом. Можно все — мораль общества, умри ты сегодня, а я завтра — мораль конкретного человека. Слабого подтолкни, глупого обмани, доверчивую соврати или изнасилуй. Смысл жизни в ее бессмысленности и хрупкости. Выживай как можешь и не вреди людям без веской причины, пей вино и люби женщин — таков посыл этой мрачной и пьяняще-декадентской работы. Для России книга прямо хорошо ложится на все постперестроечное время, кстати. Рекомендую. У романа есть сиквелы, но они хуже по литературному уровню, хотя убить время сгодятся. Весь цикл оказал решающее влияние на все творчество Джина Вулфа, с ним есть множество параллелей.

P.s. Стоит также отметить, что мир Вэнса основан на аналогичном мире «Зотика» Кларка Эштона Смита вплоть до полного совпадения. Такой вот осознанный полу-плагиат. Хотя Вэнс как-то сознался, что мол да, совпадение не случайное и его «Умирающая Земля» это просто та же самая Зотика, только вид с другого ракурса. Лично на мой взгляд цикл Вэнса более литературен, но цикл Кларка Эштона Смита гораздо поэтичнее, выразительнее и он глубже погружён в концепцию мрачного декадентства.

Произведение Казанцева безусловно несёт все огрехи своего времени, но по прошествии полувека через налёт советской пропаганды проступают черты футурологии: подробно и масштабно нарисована и фрагментарная миллионолетняя история будущего человекообразных жителей Фаэтона, и механизм тотальной ядерной войны их уничтожившей(причём все подаётся пугающе подробно и технически достоверно), и сама история показана как некий транспланетный процесс с переселениями, планетарной инженерией, прогрессорством и т.п. Мне совершенно очевидно, что источником вдохновения прослужил роман Олафа Стэплдона «Последние и первые люди» : помимо некоторых мелких легко узнаваемых сюжетных ходов вроде переклички цивилизаций посланиями через эоны лет, гигантских искусственных баз в космосе и т.п. имеем — взрыв целой планеты (цепная реакция в океанах — у Стэплдона была такая же в земной коре) как следствие применения ядерных технологий или тема с падением/изменением орбиты Луны ,например (сам Стэплдон взял ее из повести Холдэйна, кстати). Любопытен также мотив спасшихся от ядерной катастрофы случайных членов космической миссии на Землю , на которых возложено бремя возрождения цивилизации — в «Последних и первых людях» есть точно такой же эпизод с экспедицией на северный полюс прямо перед окончательным крахом человечества. Отдельно замечу , что Казанцев несколько раньше Дорис Лессинг («Шикаста») распахал делянку «палеоуфологии» с богами-нлонавтами, и в чем-то повторил аналогичную историю будущего — роман Моисея Маркова «Ошибка физиолога Ню», написанный ещё в 30е годы (издан в середине 80х). Наверное это редчайший случай в советской фантастике, когда ценность футурологических пророчеств (особенно про ядерную войну) перевешивает издержки политической самоцензуры. Это только у безответственного фантазёра Ефремова коммунизм-ленинизм восторжествовал после эпохи ядерных войн. Более честный Казанцев многократно поднимает в романе тему апокалиптических последствий такой войны и ратует за ограничение ядерных технологий.

Книга явно недооценена критиками жанра и заслуживает если не переиздания, то глубокого беспристрастного критического анализа (или экранизации в виде комикса). Пугающие пророчества ее в 2022/2023 году смотрятся едва ли не актуальнее, чем в момент написания. Действительно, не влезая в исследования эволюции духа , которые любили АБС, Александр Петрович бесхитростно предсказал технические подробности и политические события, предшествующие ядерному апокалипсису. Не замахиваясь на большую философию, автор , как уже заметили ранее некоторые фантлабовские рецензенты, попал буквально в самую точку темы с диктаторами («Гитлер» с атомной бомбой) ,ядерными кнопками, ошибками систем слежения за пусками и оружием судного дня в стиле «мы сразу в рай, а они просто сдохнут». Снимаю шляпу перед ушлым советским футурологом.

p.s. Любопытная подробность, что именно Казанцев впервые ещё в 60е годы упомянул в советской критике роман «Последние и первые люди» Стэплдона, обозвав его «Алафом Стеббельдогом».

Подробное интервью с Циолковским, в котором он детально излагает историю эволюции людей вплоть до некоего космического плазменного существа в сверхдалеком будущем. Фактически 100% предсказана идея романа Йена Макдональда «Дни Соломона Гурского» — хотя я не удивлюсь, что Макдональд как раз Циолковского и читал (напр. другой похожий американский автор — Дж.Зебровски прямо циолковскому в предисловии к «Макрожизни» и обращается). Также любопытно отметить, что примерно аналогичные идеи намного позднее высказал Олаф Стэплдон в «Создателе Звёзд» — совпадение двух концепций удивительно.

Текст представляет собой исключенный из романа «Последние люди в Лондоне» фрагмент, из которого позднее вышел роман «Странный Джон». Кстати в самом «Странном Джоне» есть также два наброска: написанный в дальнейшем роман «Создатель звезд» (ее написал сам Странный Джон) и глава «Жаклин» — видимо запланированный, но нереализованный «мужской» взгляд на бессмертных мутантов — вариант «Странного Джона» (сама мутантша Жаклин в «Странном Джоне» спасается от облавы нормальных людей на мутантов).