Франсуа Вийон, несмотря на все изыски и розыски историков и литературоведов так и остается загадочной личностью. Поэт и пьяница, убийца (хотя и невольный!) и неудавшийся клирик. А вот был ли он вором, о том не могли сказать даже самые внимательные биографы. Если судить по Стивенсону, то да. Впрочем, вечная тема поэта и злодейства придумана задолго до А.с.Пушкина. Более того — Вийон еще и мародер (а как назвать человека, вытаскивающего монетку из чулка умерший шлюхи)?

Очень много спорных деталей. И поведение самого поэта (как я помню, уж кем-кем, а трусом Франсуа не был) и манеры старого рыцаря, который, в силу реалий того времени, скорее прибил бы вора, а не стал бы его угощать.

Но это взгляд Стивенсона, а великий писатель имеет на это право.

Сам же рассказ великолепен. Описание средневековой улочки, быт, пронизывающий холод... Бр-рр..

Боюсь оказаться необъективным, потому что отношу себя к поклонникам сэра Артура и его литературных персонажей. Но «собака Баскервилей» — это одно из лучших, если не самое лучшее произведение английской литературы вообще и романов Конан Дойля. Как тонко и интересно изображены английские пейзажи, в которые вписаны леденящую душу легенды и предания Старой Англии! А чего стоят описания героев? Право слово, тот самый таинственнй беглец, оказавшийся беглым каторжником, выписан нисколько не хуже, нежели сам сыщик!

Можно сравнить Артура конан Дойля с великими живописцами, для которых не имело значения, что они пишут на холсте — портрет человека из высшего света или уличная девчушка.

От названия зависит добрая треть успеха (а может и половина?). Обаяние названия, обаяние чужого — а вместе с тем, родного имени. Аэлита — «Видимый в последний раз свет звезды».

Сегодня можно слегка иронизировать над техническими идеями Алексея Толстого, усмехаться над его революционной направленностью. Но если бы в «Аэлите» была лишь революционность и наивная техника — кто бы его читал? Лучшие книги — это книги о людях, об их переживаниях. Так и здесь. Планета Марс и ее особенности — это всего лишь антураж, в котором развиваются события.

Эту книгу прочел в далекие-далекие годы. Книга, написанная для детей содержит массу интереснейших вещей, ставших для меня настоящими открытиями. Скажем — цивилизационный подход к истории (в наших школах он был чрезвычайно популярен в 1990-начале 2000-х), философия Конфуция.

«Отец должен быть отцом, сын сыном, а император императором». И вывод — если император не выполняет свои обязанности, то его можно и должно свергнуть!

А каково было счастье, когда уже будучи взрослым откопал это сокровище в букинистическом магазине и купил за смешные деньги?

Мой приятель, философ , сам являющийся большим поклонником Свирина, вот уже несколько лет собирается написать нечто подобное по философии для детей.

Специально покупал газету «Книжное обозрение» (кстати, была она довольно интересная!), чтобы вытащить из нее вкладыши — страницы первой части романа Кузьменко. Когда набралось на книжку — отдал в переплетную мастерску. Потом в переходе метро купил 3-х томник в мягкой обложке.

Что можно сказать? Если бы писал отзыв в начале 1990-х годов, были бы сплошные эмоции. Теперь же, отозвался бы более сдержанно. Но все же, все же, все же, роман Кузьменко был настоящим прорывом в НФ — тут тебе и взаимодействие искусственного интеллекта с живым разумом, экспедиции на далекие планеты, основы мифологии.

Но из трех частей самой сильной считаю первую часть.

Впервые прочитал этот рассказ в классе ... этак в 7-8. Он был на английском языке и наша задача была перевести его. Перевели. Это был даже не весь рассказ, а только фрагмент, да и опзнания школьников в аглицком оставляли желать лучшего, но все же, все же... Девчонки плакали, парни (и я в том числе) глотали какой-то непонятный комок.

Замечательный рассказ!

Понравилось с самого начала. Не говорю сейчас о языке, образах, стилистике и прочем, до чего охочи литературоведы, но понравилось описание Латинской Америки, быта и нравов. В последнее время в нашей литературе перестали появляться подобные романы. И, даже, с некоторым опасением ждал появления мистического. В этой книге можно было бы обойтись и без нее. К счастью, когда появилось «потустороннее», оно не испортило ни книги, ни образов.

О сегодняшнем дне можно сказать много, но можно ничего не говорить, а просто отослать к рассказу О.Генри. Наверное, он показатель (нет, неверно — зеркало!) современного общества (или того общества, в которое мы так стремимся попасть).

Первое произведение, которое я прочитал у Грина. Потом были и остальные. Но до сих пор считаю, что «Бегущая по волнам» — это одно из лучших произведений автора.

Считается почему-то, что основоположниками жанра фэнтези являются англичане. Но тогда к какому жанру отнести повести и рассказы Грина?

Замечательный производственный роман! Чувствуется, что автор знаком с медициной не понаслышке (биографию А.Сапарова не знаю). Узнал очень много нового — например, что белую горячку можно лечить спиртом внутривенно.

Замысел, в общем-то понятен. ГГ, попавший в собственное юное тело (тут автор не мудрит — нет ни двери в стене, не контузии ГГ, ни доброго дяденьки в купе поезда — попал и попал) хочет изменить будущее. Непонятно лишь — для чего? Изменить самого себя, ставшего инвалидом, изменить страну, спасая СССР от распада? Соответственно, коль скоро неясна конкретная цель, то нет и плана действий. Пробиться в Кремлевскую больницу, стать новым Мессингом, влиять на первые персоны — понятно. Другой вопрос — как влиять, на кого влиять? Предположим — выбрали кандидата, повлияли. А если это влияние ухудшит ситуацию и вместо распада СССР мы получим ядерную войну? Не факт, что идеи ГГ станут единственно правильными.

К тому же, сомневаюсь, что если ГГ получит доступ к телам руководства страны, он успеет хоть что-то изменить.

Еще. может быть самое главное. Не чувствуется, что Сергей Андеев действительно волнуется за свою страну. Возникает чувство, ГГ просто движется среди людей, иногда заговаривая с ними, иногда задевая локтями. Словно человек сквозь шумную толпу.

Но в целом — читать было интересно. А было бы неинтересно — не стал бы писать отзыв. С нетерпением буду ждать продолжения. Оцениваю роман на 9.

Исправил оценку на 10. Почему — потому что перечитал роман еще раз, что со мной редко бывает. Тем более — перечитал сразу же после прочтения.

Все мои предыдущие высказывания в силе, но пожелание автору (если он читает) — плюнуть на все рекомендации и писать дальше.

Замечательное сочетание юмора и философии. Когда читал о «воистах» — пищал от удовольствия, вспоминая своих друзей из военно-исторических клубов. В тоже время — постановка глобальных вопросов о жизни и смерти, а главное — о проблеме выбора.

Замечательная вещь!

Первый раз прочитал книгу в году так, в 1982, в 10-м классе, накануне первого курса. Пережил настоящий культурологический шок. И сегодня считаю эту книгу одной из лучших по Древнему миру. А главное, что она помогает ответить на многие вопросы, касательно культуры Древней Греции вообще и эллинистической культуры в частности. Если это авторский вымысел — то вымысел гениальный!

Цикл «Трое из леса» — один из самых совершенных писательских проектов последнего десятилетия. Безусловно, не все романы равноценны. что-то написано сильнее, что-то слабее. Тем не менее, это цикл. И, что радует — цикл не завершенный, действующий. Стало быть, мы еще не раз встретимся с главными героями книг Юрия Никитина!

Это я написал в апреле 2013 г.

Поскриптум. Спустя два года.

Судя по тому, что этот мой отзыв «наловил» больше всего минусов — хвалить Никитина не принято. Что можно сказать? Ничего. Подписываюсь под каждым своим словом, написанном выше.

Перечитывал этот роман раза три. И каждый раз воспринимал его абсолютно по новому. Первый раз (в незабвенные школьные годы), с чувством легкой скуки. Чуть позже уже воспринимал по другому — искренне переживал за тех, кому досадил Иудушка, особенно за девушек-племянниц. А вот последний раз (было это лет десять назад), мне почему-то стало жаль именно Иудушку. Абсолютно несчастный человек, не имеющий за душой ничего — ни любимых людей, ни привязанностей. Вроде, за что такого жалеть? Странно? Очень странно. Возможно, настало время перечитать этот роман еще раз.

Когда я впервые увидел обложку книги, скривился — странный псевдоним, попахивающий клиникой, вельми претензиозное название... ЛитРПГ! Фи, одним словом.

Однако же, странное дело. Начав читать и, осилив примерно треть книги, отложил ее (большим усилием воли! Обычно, то что нравится, читаю взахлеб, пока не закончу!). Но то, что очень-очень нравится «тяну», смакуя удовольствие. Не буду сейчас рассуждать о языке, сюжете, персонажах — не стоит отбивать хлеб у литературоведов (не сегодня-завтра должны появиться диссертации, в которых будут сравниваться различие тропов и сюжетных подходов Руса-Маханенко-Альтс Геймера).

Скажу лишь то, что книга заставляет сопереживать персонажам и в Мире и в Реале.

С нетерпением жду продолжения.

Оценка — 10.

Одна из лучших книг моего детства. Кажется, она знакомит младших школьников с основами энтомологии. И это так. Свои первые (и самые устойчивые!) знания я почерпнул именно из этой книги. Чего стоит, например, информация о тлях и о божьих коровках? А главное — зрительно и образно. Как жаль, что учебники по биологии (а также все прочие!) не пишут таким простым и ясным языком!

Замечательная книга!

Не каждый автор отважится создать свой мир. Точнее — любой бы это хотел сделать, но не у каждого получается. У Юрия Погуляя это вышло великолепно. Новый мир, заполненный ледяным хаосом... На описание «ледяного» мира тоже надо отважиться. Проще писать о пальмах, бананах и прекрасных красотках в набедренных повязках.

Отличная книга!

Могу сказать, что книги отечественных авторов, пишущих по истории Средневековья (разумеется, Западноевропейского), читаю с настороженностью. Рыцари, турниры — все красиво и замечательно. Беда лишь в том, что знание предмета у авторов довольно поверхностно. Хорошо, если оно исчерпывается знакомством с книгами Вальтера Скотта и Сенкевича.

Посему, чрезвычайно порадовался читая книгу Старицкого. Читать было очень интересно. Занимательный слог и хороший язык гармонично соединяется со знанием истории. Есть даже предположение, что за плечами автора курс медиевистики (как минимум!).

Замечу, что книгу мне одолжил почитать друг. Обязательно приобрету ее для собственной библиотеки и буду следить за дальнейшими приключениями героя.

Замечательная и очень тонкая вещь! Прочитал ее в классе, наверное в 5-м. Давно... Но до сих пор помню стишок: «Тучка светлый парашют...» и так далее.

Иногда думаю — хорошо бы, если бы в советское время было побольше Крапивиных, но поменьше идеологии. Но Крапивин может быть только один.

А можно ли причислить произведение к жанру «фэнтези»?

Замусоленный до боли журнал «Техника-молодежи» — основной источник фантастики (плюс «ЮТ», «Вокруг света» (в конце номера!), иногда «НиЖ» и очень-очень редко «Наука и религия». Ничего удивительного, потому что в 1972 году я еще не ходил в школу и, стало быть, журнал попался мне в руки значительно позже. Удивительно, что он вообще сохранился. Удивительно и то, что я запомнил этот рассказ.

В те времена (да и сейчас, пожалуй), не воспринял рассказ как фантастику. Сегодня бы мы назвали его «эссе».

Изумительно!

«Записки из мертвого дома» полны парадоксальности. С одной стороны — это записки человека, пострадавшего за народ, а с другой — впечатление человека, этот народ не особо и знавшего. Это ранний Достоевский, но в этих «Записках...» множество зарисовок, из которых впоследствии сложатся великие романы. Много интересных сюжетов и наблюдений. Даже для этнографа найдутся любопытные зарисовки, как то — что русские люди не моются, а парятся, предпочитая выводить грязь с помощью пота, а потом обливаться водой.

Читал эту книгу в юности, потом перечитывал. Но почему-то, до сих пор не сложилось четкое представление о Тиле. кто он? Иванушка-дурачок из сказки или мудрец из философского трактата? Простак или мошенник, трудяга или лентяй? Чревоугодник или аскет? А может быть — всего понемножку? Как говорит автор устами своих героев — Тиль, это душа Фландрии.

«Жить — девиз мой,

От того-то я смотрю спокойно вдаль!

Шкура у меня из кожи,

А под ней другая — сталь!»

Есть к чему поридираться с исторической точки зрения. И присутствию в рассказе Франца Лефорта, который был мертв к тому времени, тому, что Меншиков бегал советоваться со своей женой (он, кажется, еще не был женат), но в общем и целом это мелочи. Читаем же мы роман Толстого «Петр Первый» и не задумываемся о том количестве исторических огрешностей, которые найдены исследователями?

В одном рассказе уместилась эпоха, четко прописаны выразители этой эпохи. Царь и крестьянин, палач и жертва. Странно даже, что Петр, выступающий в рассказе в роли палача не вызывает у нас отвращения. Наверно, потому что и сам был жертвой. При все при том, что Петр не щадил других, он не жалел и себя.

Читал повесть очень-очень давно. Это было самое первое издание, затертое до дыр. Как сейчас помню начало — В этой школе учился еще Петр Петрвый. Верно, речь шла о Питершуле? Вообще, книга не до конца оцененная, а сегодня уже и полузабытая, но ее можно поставить в один ряд с «Витей Малеевым...», «Тимуром и его командой» и многими другими детскими книгами. А одним педагогическим приемом, которым пользуется Борькин учитель труда я тепреь и сам опльзуюсь.

Разумеется — это сатира. Конечно же = это гротеск. Но, право слово, как много у нас людей, уподобляющихся главному герою рассказа! Но как замечательно описано! И «гусаки мечут икру» и «коровы теряют» оперение.

Недавно вдруг вспомнил о книге. Читал ее давно, в юности. Забыл уже и название м автора, но вспомнил несколько ключевых фраз. Волшебная вещь — Интернет — «выдал» и автора и название. Перечитал, наверное, с еще большим удовольствием, нежели в юности.

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий...» далее можно Тургенева не цитировать, но книга Кинга безусловно поможет и начинающему литератору и маститому писателю. Таких книг не очень много. Можно назвать Джека Лондона «Мартин Иден», Юрия Никитина «Как стать писателем» и Стивена Кинга «Как писать книги». Что до меня, то самой полезной кажется формула: Рукопись — 10%=книга.

Сегодня я поздравил себя с тем, что открыл нового и, очень оригинального писателя Евгения Константинова. Будь я философом, то непременно бы сказал — это история о демиурге, творящем свой собственный мир.

Будь я литературоведом, нашел бы ассоциацию с Экзюпери и привел бы известную (употребляемую к месту и не к месту!) фразу о тех, кого мы приручили и о нашем долге перед ними.Но так как я простой читатель (фу, чего и сказал-то? разве бывают «непростые читатели?») могу сказать — замечательный рассказ!

Изначально познакомился с экранизацией и было это еще в детстве. А уже потом (много позже) прочитал книгу. Попал под обаяние Севера. Не знаю, насколько соответсвует реальность художественному миру, но это обаяние так и не прошло.

Известно, что если не хватает исторических знаний, то начинается их реконструкция. Иногда это удачно, а иногда нет. Не скажу, что отношу себя к ативным поклонникам Олди, но время от времени читаю. Этот роман несколько выбивается из общего ряда. Чем он интересен? Прежде всего тем, что начинаешь верить, что все так и было. Что были два брата-близнеца, соединенные в одно целое и, сташее полубогом-полугероем.

В общем — замечательная книга!

Впервые прочитал эту повесть когда она выходила в «Пионерской правде». Как мы ждали каждого номера, вырывали газету из рук! А каково было возмущение, если в номере не обнаруживалось продолжения (по причинам съезда или каких-то официозных событий). Помнится, целый год собирал выпуски. Сейчас очень жалею, что не сохранил.

Но до сих пор поражает великолепие языка и интересные приключения.

Завидую Муми-троллям. Спокойная и размеренная жизнь, верные друзья. И хвосты...

Посвящение Н.С. Гумилеву, может быть связано не только со странствиями и исканиями. Гумилев был рыцарем по отношению к женщинам. И он был готов отдать жизнь за свою любовь. Пренебрежение Николая Гумилева к смерти было не напускным. Это подтверждают и его путешествия, которые проходили в опасных районах Абиссинии, охваченных племенными войнами, и его участие в Первой мировой войне.

Образ богини, которую сопровождают дикие звери — символ любви и смерти, характерен и для творчества Николая Гумилева.

Но предположим, что рассказ, посвященный Гумилеву, имеет прямо противоположный смысл. Это могла быть очень тонкая ирония. Кондратьев, присутствовавший на слушаниях доклада о поездке Гумилева в Абиссинию, писал В.Я.Брюсову: “Тема доклада была очень опасная и требовала многих умолчаний, чтобы не напомнить героя нескольких наиболее удачных романов Доде. Описывал он и свою охоту на льва, и то, как его мотал на рогах африканский буйвол. При описании этих двух эпизодов в особенности чувствовались фигуры умолчания”.

Ирония Кондратьева, как мы можем судить, порой была настолько тонкая, что ее очень трудно распознать.

В сущности — книга по жанру не является фантастикой. Но скажите, кто из авторов исторической литературы не фантаст? Будь то научные труды, будь то художественная литература?

Не первый год слежу за творчеством Дмитрия Дашко. И это уже не первая встреча с Габриэлем Сухарем. Но, чудное дело — обычно, продолжение бывает гораздо слабее первоосновы. Здесь же наоборот — сильный роман, способный «заткнуть за пояс» предыдущие книги о детективе. В книге Дмитрия есть сюжеты на любой вкус — поклонники фэнтези найдут своих любимых эльфов и гномов, ценители детективного жанра встретят преступление, которое потребуется раскрыть, даже фанаты Викторианской эпохи и стимпанка отыщут свое, разглядывая узкие улицы, кэбы и механические приспособления.

Писать художественные произведения, посвященные истории очень сложно. Бывает, что автор и пишет интересно, но то и дело натыкаешься на антинаучные ляпы, разбросанные в тексте. Сразу же понимаешь, что сведения по истории почерпнуты на просторах великого и могучего Интернета... Бывает и другое — все, вроде бы, исторически выверено, а читать скучно.

Очередной роман Дмитрия Дашко снова порадовал тем, что и читать интересно и с исторической точки зрения придраться не к чему.

«Попаданец» в тело отрока Дмитрия Угличского — такого еще не было. Безусловно, роман удался. Следить за перепетиями сюжета интересно. Кроме того, чувствуется хорошее знание предмета. Можно даже заподозрить, что писал профессиональный историк, уж слишком явственно автор представляет реалии 16 века. В наше время, когда главный источник — Википедия, как «наше всё!» — это редкость.

Будем ждать продолжения.

Долгожданная книга, не обманувшая ожиданий. Автору удалось создать свой собственный мир, где происходят интересные события. Мало кто берется за описание холода и мрака. Куда проще описывать теплый песок и пальмы.

Жду продолжения!

Книга очень странная и необычная. Сегодня многие рассуждения автора кажутся слегка наивными. но вспомним, что она писалась в 1980-е годы. Интересен сам путь выбора ученого, сумевшего отказаться от своего открытия. А терминология? «Он опоздал усомниться», «ины — иные».

А еще... когда смотрю на книгу, вспоминаю, как было нелегко с фантастикой. чтобы купить Бааля (а с ним еще пару книг), мне пришлось разгрузить машину в букинистическом магазине. А книга отличная!

Старые-старые сказки, которые читаются с одинаковым удовльствием и в 9-10 лет (первый раз это было примерно в этом возрасте) и в 17 и в 47. Почему же лучшие сказки (кто-то не согласится — ничего страшного) написаны скандинавами? Андерсен и Лагерлеф, Лингрен и Янсен... И все они, почему-то были шведами (ну, пусть Андерсен и датчанин в третьем поколении, но все равно). Правда, побывав в Скандинавии, начинаешь понимать, почему.

Для тех, кто заинтересовался романом очень рекомендую — Топоров В.Н. Неомифологизм в русской литературе начала XX века. Роман А.А.Кондратьева “На берегах Ярыни”. Edizioni di Michael. Yevzlin. Trento.1990

В древнегреческой мифологии нет нимфы Лары, наказанной немотой и низвергнутой в подземное царство. Но есть мифы со сходным сюжетом. Нимфа Эхо была наказана Герой за то, что отвлекала богиню разговорами, в то время, как Зевс изменял жене с горными нимфами. Эхо, наказанная Герой могла теперь только повторять чужие выкрики.

Маленькая нимфа была наказана несоразмерно провинности. И, кроме того, она была брошена в подземном царстве, будучи беременной. Но подрастающие дети — два близнеца, которых мать прячет от взглядов богов и чудовищ ада, рано или поздно вырастут. Кем они станут?

Битва падших ангелов и небесных легионов преподносится как битва богов и титанов. Именно так восприняли люди сражение. Выдвигая подобную гипотезу, автор рассказа сам становится исследователем и интерпретатором Библии, в которой он ищет параллели с древнегреческими мифами.

И не случайно, что ангел, тоскующий о смертной девушке, остался ненаказанным. Несмотря на то, что он оказался падшим ангелом, выступившим против Бога, его не уничтожили и не низвергли. Его наказание — в нем самом.

Ученик великого певца вопрошает своего учителя о том, почему он избегает любви. Неужели Орфей до сих пор любит Эвридику, со смерти которой уже прошло много лет?

Согласно мифу об Орфее, поэт и музыкант, своим пением уговоривший бога подземного царства Гадеса-Аида вернуть жену, по пути на землю не должен был оборачиваться. Но Орфей, желая убедиться, что жена следует за ним, все-таки обернулся. Печаль от потери любимой навсегда отвлекли внимание Орфея от женщин. Он стал проповедовать любовь к своему полу, за что и был убит разъяренными менадами-вакханками.

В рассказе Кондратьева, Орфей, отвечая своему ученику, говорит о том, что он считает всех женщин лживыми. Вспоминая свое путешествие в Тартар за женой, Орфей рассказал о том, что уже по пути домой, он услышал вздохи и звуки поцелуев. А когда обернулся, то увидел Эвридику в объятиях бога Гермеса. Уговор был нарушен и Эвридика должна была вернуться в царство мертвых. Но это не огорчило женщину. Она, прильнув к коварному богу, скрылась вместе с ним.

Рассказ “Последнее искушение” близок к жанру притчи-апокрифа — жанру, опирающемуся на библейскую традицию в попытке раскрыть красоту и сущность мироздания. Этот рассказ во многом соприкасается с апокрифическими произведениями Д.Мережковского, А.Белого, Л.Андреева.

“Последнее искушение” написано во время революции 1905 года. Для Кондратьева — убежденного монархиста, который резко отрицательно относился к антиправительственным выступлениям, баррикадные бои в крупных городах, массовое выступление крестьян в провинции было синонимом проявления бесовщины. Той самой, о которой писал еще Ф.М.Достоевский в романе “Бесы”. Именно она и выведена в рассказе Кондратьева под видом темных сил.

От своей матери Аглавра унаследовала красоту и жестокость. От отца — мохнатые ноги и флейту. Родившись от тайной связи двух богов, она не получила ни бессмертия, ни поклонения. Ее место — не среди равных ей по рождению божественных существ, а среди низших, демонологических персонажей — нимф, сатиров и кентавров, войти в круг которых ей мешает гордость. Жестокость — неизменная спутница одиночества. Аглавра с легкостью убивает кентавра, который просто попался ей по дороге. Аглавра обречена на одиночество. Ее единственная любовь — нимфа Напэ. Но сатиресса равнодушна к чувствам самой нимфы. Аглавра просто берет ее, потому что посчитала красивую юную нимфу своей собственностью. Она жестоко убивает соперников — юношу Антема и сатирессу Пирсотриху. Но она борется не за свою любовь, а за свою собственность.

По определению И.Ф.Анненского, кондратьевский Антем — это Дафнис. Дафнис, только более наивный. Действительно, можно провести параллель между Дафнисом — героем одного из мифов, и Антемом. Как и Дафнис, Антем пасет стада и играет на флейте, услаждая звуками музыки всех окрестных нимф и дриад. Дафнис — возлюбленный нимфы Номия. Нимфа потребовала от Дафниса клятвы хранить ей верность, обещая, в противном случае, ослепить его. Соперница Номии — Химера, соблазнила Дафниса. Номия, узнав об измене, выколола неверному возлюбленному глаза.

Антем, деревенский юноша, почти мальчик, пасет стада. В отличии от своих односельчан, он не боиться общаться с сатирами и дриадами. Еще в детстве он полюбил маленькую речную девочку, которая превратилась в прекрасную полубогиню — нимфу Напэ. Антем, поклявшийся в верности нимфе, уступает назойливым домогательствам более взрослой и опытной нимфы — соперницы Напэ. Но можно ли осуждать Антема? Он еще мальчик. Старшая нимфа, по сути, совершает над ним насилие.

Напэ — речная нимфа. Она, как и все подобные создания, живет только сегодняшним днем. В объятиях сатирессы Аглавры она забывает об убитом Антеме. В то же время, она готова забыть и об Аглавре. Когда Напэ пытается похитить сатиресса Пирсотриха, нимфа зовет на помощь, но ее крик — это скорее дань традиции. Ей, в общем-то, все равно, кто будет ею владеть. Она уже радуется новой подружке. Но после того, как Аглавра настигает похитительницу и расправляется с ней, Напэ радуется прежней подруге. В конце-концов, Напэ похищает морской кентавр.

В рассказе о похищениях нимфы Напэ, Кондратьев объединяет идею, которая была присуща многим мифам Древней Эллады: о Европе, Персефоне, Ариадне, Елене. Эти прекрасные женщины бывали похищены. Но, в отличие от древнегреческих мифов, в которых похищение приводит к какому-то развитию — будь то рождение ребенка, ставшего великим героем, или, Троянская война, похищение Напэ не приводит к какому-то конструктивному завершению. Оно лишь приближает гибель главного героя романа. Сатиресса Аглавра, расстроенная исчезновением возлюбленной, попадает в засаду, устроенную на нее кентаврами, которые жестоко надругаются над сатирессой и убивают ее. Аглавра напрасно взывает о помощи к своим родителям. Ни Пан, ни Артемида не пришли на помощь собственной дочери. Боги глухи к отверженным.

В романе Александра Кондратьева нет исторического времени, в котором действуют его герои. Повествование относится к условно-мифологическому прошлому: “Это было давно, когда в лесах и озерах жили еще сатиры и нимфы, когда по горным тропам стучало копыто кентавра, а с моря неслись пронзительные резкие звуки в завитые раковины трубящих тритонов…”.

Бушков — это Бушков. Даже если что-то написано неровно, то дальше новый взлет, всплеск... Талант.

Я почти счастлив, читая знакомые термины — марьяж, формальяж, талья, менмор — ан, нет, в романе «правила мёртвой руки» не было. Кажется, что я снова на лекции по истории Средних веков, которую читает наш любимый профессор Юрий Клавдиевич (Царствие ему Небесное!)

А если серьезно, то повторю то, что уже говорил — научная книга — вещь ценная, но читать ее тяжело; художественная — читать легко, но верить событиям и фактам нельзя. Очень мало авторов, которые умеют сочетать научность и художественность. Все-таки, кто автор?

Великолепный образ капитана! Думаю, именно с него и брали пример такие исследователеи как Пири, Седов и Русанов. Думается, появись этот роман сегодня, критики нашли бы и «рояли» в кустах и прочее. Но книга замечательная.

Книга в жанре «писатель о писателе» достаточно редки. И, пусть лучшим из подобных книг относится «Мартин Иден» Джека Лондона, но и «Орден святого бестселлера» не задвинешь на полку или не откажешься от него, не дочитав до конца.

Интересная и нужная книга. Особенно рекомендовал бы для тех, кто сам пишет или пытается писать.