Еще один Фрай. Все, как обычно: сэр Макс приятно путешествует (пусть поначалу и против своего желания), много и вкусно жрет, мило истерит, а все жертвы его инфантильного обаяния из кожи вон лезут, чтобы ему помочь. Явный перебор с анально-фекальной тематикой.

Да. Еще страмослябы. После квазиэтнографического исследования их культуры приколы «Комеди-Клаба» выглядят вершиной интеллекта и деликатности. На кого оно рассчитано — не понимаю...

Перечитав повесть очередной раз, с удивлением обнаружил явную перекличку с великой поэмой Гоголя. В Невзорове с его внезапно проснувшейся страстью к авантюрам, к «приобретательству», даже в «портрете без портрета» — «не блондин, не шатен, а так — со второго двора Мещанской улицы» — удивительно много от Чичикова. А великолепный Ртищев, шумный, бесцеремонный, гуляка и карточный шулер, просто-таки списан с Ноздрева. Даже фамилия на это намекает — далеко ли на лице от «ноздри» до «ртища»?

Автору удалось продолжить Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Продолжить не по форме, а по сути.:wink: Но теперь понятно почему этой вещи отказано в публикации на бумаге. Она настоящая.

Все же что это был за камень? Если карбункул, то есть разновидность граната, то не такие уж они и дорогие, чтобы вокруг них такую бучу подымать. Тем более что гранаты бывают либо красные, либо зеленые, но никак не голубые. Либо это «сорок гран кристаллического углерода», то есть алмаз редкой голубой окраски и солидной величины, достойный имени собственного — «Голубой Карбункул», вроде «Кох-и-Нор», «Куллинан» и т.п.

Самый неуловимый рассказ Александра Беляева. Ни один из современных специалистов по Беляеву его так и не нашел, даже для собрания сочинений. Однако, находятся люди, которые его читали.

Как бы аффтар не колотил себя пяткой в грудь на тему, что его произведение не есть коммерческий продукт, а поднимает некие вечные вопросы, общий уровень и текста, и раскрываемых идей недалеко ушел от стандарта «постъядерной апокалиптики» a la russe. Хотя и малость посложнее агитки «2033». Проглотил за два рейса в метро (sic!) и забыл. Перечитывать не тянет.

При чтении «парижских» эпизодов «Алюмена» не оставляло ощущение, что читаю роман кого-то из францзких классиков — Гюго, Бальзака, Дюма — в хорошем переводе, скажем, Щепкиной-Куперник. И я просто млел от щедро рассыпанных по тексту намеков («пасхалок»?) на «Монте-Кристо».

Мелькнувший на приеме у баронессы Вальдек-Эрмоли Данглар; репортер Бошан, уже привычно секундирующий на дуэли; аббат Фариа, «готовивший третьего графа в помощь Месмеру»; собственно, сам «третий граф», чью манеру «разбрасывать изумруды и рубины» сочли фатовской... Жду не дождусь, когда в следующих томах появятся: прокурор Нуартье де Вильфор, его парализованный тестюшка (которого Эрстед со товарищи подымут электрошоком из инвалидного кресла, и он еще всем покажет), скотина-генерал де Морсер, в девичестве Фернан Мондего... и раз уж помянули парижские баррикады 30-х годов, суровый сыщик Жавер и «маленький мальчик, но большой герой» Габриэль Тенардье, более известный как Гаврош.

...Да, Видока забыли! Жуткая мистика одноименного фильма вполне вписывается в линию «алюмбардов» и Эминента.

Впрочем, пардон. Как говаривал Франсуа Рабле, «прошу читателей поберечь свои восторги до семьдесят восьмой книги»...

«Стаи идей бессмысленно носились в воздухе...» То, что Гаррисон наметил парой легких штрихов, Лукьяненко поставил во главу угла и блистательно довел до полного абсурда.

Читал и не мог отделаться от ощущения «дежавю»: то ли очередная «фандориана», то ли еще один том бесконечного «Одиссея, покидающего Итаку». Много-много розовых соплей насчет «России, которую мы потеряли». Мистика — ни к селу ни к городу, «а шобы было».

В общем, от прежнего Свержина остался только бесконечно хохмящий Сережа Лис. И кстати, уменьшение концентрации его приколов на квадратный дюйм текста только пошло книге на пользу.

Из деталей повести порадовало название газеты «Московский Богомолец» — желтой, что та лихорадка...

Интересно, это только мне кажется, что роман в том числе и о фантлабе?

Очень острая метафора. Интересно сколько лет люди еще не смогут переносить душу человека в цифровую матрицу. Клонирование тела уже есть. Было бы очень страшно с этим встретиться.

Значок в виде паутинки хоть сейчас можно некоторым на грудь добавить.

Прочитал «Цезаря...» после валентиновского «Спартака» и был неприятно поражен агрессивно-обличительным тоном автора. Валентинов, конечно, тоже этим грешил, но в его книге каждое утверждение, сколь бы смелым и спорным оно ни было, сопровождается ссылкой на соответствующий источник. Здесь же... увы. К тому же бросились в глаза откровенные фактические ошибки:

Щательней надо, как сказал классик.

Роман оставил двойственное впечатление. Главы, посвященные современности, явно удались лучше — будни следователей «особого отдела» прописаны так, что чувствуется знание темы «изнутри». Но попытки реконструкции реалий Индии 30-го века до Рождества Христова... мдя. После «Черного Баламута» Олдей выглядят натянуто и бледно.

Так называемая «революционная критика» XIX-XX вв приучила советских школьников воспринимать фигуру Фаддея Булгарина исключительно в черном цвете — как же, гонитель таланта Пушкина, тайный сотрудник Третьего отделения, «Видок Фиглярин»... Однако именно эта коротенькая статья заставила меня во-первых, внимательнее ознакомиться с биографией Булгарина, и во-вторых и в-главных, изрядно изменила мое отношение к этой неоднозначной фигуре.

Само начало его бурной и долгой жизни примечательно: польский шляхтич, блестящий офицер, участник кампании 1806-07 гг, изгнанный из гвардии за сатиру на шефа полка, великого князя Константина, а затем и вовсе уволенный из армии «по худой аттестации в кондуитных списках», весьма сложным и извилистым путем оказывается в Польском легионе армии Наполеона, воюет в Испании, участвует в походе на Россию, став в итоге капитаном улан и кавалером ордена Почетного легиона... а вернувшись в Россию, не только не подвергается какому-либо преследованию, хотя, казалось бы, должен, а напротив — поселяется в столице, заводит многочисленные знакомства и связи как среди влиятельных сановников, так и в литературных и «революционно-демократических» кругах. Удивительно похоже на процесс внедрения офицера русской разведки в Германии перед Первой Мировой войной, описанного В. Пикулем в романе «Честь имею!».

Короче говоря, биография этого человека еще ждет вдумчивого и непредвзятого исследователя.

Гимн человеческому стаду... Покорно выстроиться в затылок, не задумываясь о цели — ее выберет кто-то другой, не сейчас, так потом, — радостно добраться до финиша, и, не получив обещанного, с облегчением спрыгнуть с башни без парашюта — лишь бы избежать ощущения неудачи и не оторваться от коллектива.

Грустно. Страшно. И ни грамма фантастики...

Вначале же земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и дух короля Артура носился над Авалоном...

...а потом пришел Профессор Дж.Р.Р. И началось...

Зачем же так категорично? Я встречал достаточно известных ныне писателей и критиков, которые с гордостью говорили, «Я — ученик Халымбаджи!» Маленький тираж в 1992 году — не показатель качества книги, а показатель скромных финансовых возможностей автора. Скромные они были люди — основатели премий.:smile: