Алексей Сальников «Опосредованно»

Российский магический реализм — хорошо знакомые нам всем реалии с одной маленькой оговорочкой. Специфика «самой читающей нации в мире», для которой существовало как будто бы две литературные традиции — общедоступная официальная и дефицитная, полузапрещённая, но от этого, как запретный плод, гораздо более желанная.

История девочки, девушки, женщины из небольшого уральского города — Нижнего Тагила — в некотором роде архетипичного индустриального населённого пункта СССР/России. Советское детство, юность в 90-х, зрелость в эпоху современной стабильности. Всё хорошо узнаваемо и понятно, есть лишь один нюанс — в параллельном мире, где происходит действие книги, некоторая часть поэтического творчества производит на человеческий организм весьма интересное, расширяющее сознание действие. И да, такие стишки приравнены к наркотикам со всеми вытекающими.

Книга о жизни в эпоху перемен, про бегство внутрь себя, о своём замкнутом мире, в котором глобальные изменения не столь заметны. О скоротечности человеческой жизни, о проблеме отцов и детей. Вечные вопросы в новой, слегка странноватой упаковке.

Занятная идея. Стихи это нечто большее, чем стихи. В принципе, для некоторых людей так оно и есть.

Путешествие через жизнь неординарной женщины в ординарных условиях, взгляд на восьмидесятые-девяностые-нулевые годы с в альтернативном мире, где есть стихи, а есть стишки, эдакий эквивалент легкого наркотика. Если убрать это допущение, останется просто хороший, добротный роман о жизни. Вот в чем прелесть «Опосредованно». Есть фантастические произведения, в которых фантастическая составляющая делает все, убери ее, и книга рухнет, как карточный домик под напором вентилятора. Но хорошая литература тем и хороша, что остается литературой в первую очередь, а уж во вторую — фантастикой, исторической или чем угодно еще.

Хороший русский язык, живые персонажи, причем изменяющиеся с ходом времени и сюжета, новые времена, входящие в старую жизнь и то, как люди реагируют на них — все это в книге, все это часть ее, все рассматривается пристально, но без вынесения суждений, без морали. Это — второй большой плюс книги.

Непосредственно

Что готический стиль победит как школа,

как возможность торчать, избежав укола.

Бродский

Он немыслимо хорош и не похож ни на что читанное прежде. Увидев в лонге премии НОС «Опосредованно»,, поняла, что пришло время продолжить чтение Алексея Сальникова. После Петровых... было очень трудно решиться. Когда старт так хорош, от продолжения невольно ждешь подвоха. Тем более, аннотация обещала какие-то мутные страдания по поводу стихов, а чего по-настоящему не люблю, так это читать о писателях переживающих творческий кризис. Ну не можешь ты ничего путного создать, страдай молча, — хочется сказать, — Меня-то за что этим терзать?

Так вот здесь совсем не о том. То есть? То есть буквально: мир как две капли воды похожий на наш, отличается одной, но существенной деталью — некоторые стихотворные тексты в нём воздействуют на сознание подобно лёгкому наркотику. Это касается вообще всех, без различия классов и сословий. Для того чтобы пережить в одних случаях эйфорию, в других измененное состояние сознания, человек не должен принадлежать к ограниченному сегменту ценителей поэзии. Как в нашем мире не нужно быть филателистом для того чтобы ощутить воздействие марки, пропитанной лизергиновой кислотой.

Официальная поэзия существует, разного рода ура-патриотизм, песенные стихи (любовь-морковь свекровь кровь, бровь и вновь). Абсолютное большинство поэтов признанных в нашем мире, известно и в той параллели. Их биографии и библиографии тоже практически не отличаются от известных нам. С некоторыми поправками: Блок, например, в том мире более известен как романист с уклоном в софтпорно; некоторые из стихов синей тетради Живаго запрещены; имени Бродского вслух не произносят хотя те, кому надо, о нём знают. Называются такие особые тексты стишками или литрой, на шкале социально неприемлемых занятий располагаются между алкоголем и лёгкими наркотиками; официально за распространение существует статья, которая однако чаще применяется в период затягивания гаек, времена послаблений смотрят на стишки сквозь пальцы.

Ну вот теперь можно и о книге. Героиня: девочка, девушка, женщина Лена живёт на милом сердцу автора Урале. Из простой семьи, талантами и красотой не блещет, особой популярностью тоже не может похвастаться. Стишок пробует почти на слабо А раз испытав, не может забыть необычайного состоянии расширенного сознания, хочет повторить снова, выбирая путь пушкинского Сальери. Помните: Гармонию я алгеброй поверил? То есть буквально, ступив на скользкий путь стихотворца, двигается по нему ощупью; методом проб и ошибок находя верные шаги. Штудирует романы Блока, по крупинке намывая рецепты создания стишков. И с какого-то момента начинает получаться.

Дальше будет роман. Про жизнь. В уникальном сальниковском стиле, когда о сложных вещах говорится простым языком о простых — сложным; из обыденных житейских ситуаций прорастают архетипические, а увлекательная игра «опознай мифологему», щёлкает по носу — не умножай сущностей без необходимости, не пытайся вырастить баобаб в каждом цветочном горшке.

А героиню понимаю. Неважно, что ни одного стихотворения за всю жизнь ни сочинила. Вечный ментальный голод который гонит на поиски интересного, эйфория когда найдено, радость в процессе чтения, обдумывания, написания суммирующего текста. И снова поиск. Наверное это универсально для всех, чей талант в работе со знаковыми системами: не только творить, но оценивать, интерпретировать. Выстраивать вокруг себя невидимую стену позволяющую воспринимать мир опосредованно. И это есть то, что касается тебя непосредственно.

Пока ещё лишь журнальная публикация, но по объёму и содержанию – вполне себе законченная книга, ничуть не хуже в этих планах «Отдела» или «Петровых».

В этот раз Сальников рассказывает историю полноценного взросления некой девочки, от школьных времён до семейной жизни, попутно задевая своим острым языком всё, что попадётся на глаза: перемены в государстве, перемены в окружении, в характерах людей… За авторские наблюдашки о наших жизнях и бытовухе в целом и их юмористическо-саркастичную подачу автора хочется исключительно хвалить, как и за новый для него полуфантастический-полунаркотический элемент: торкающие стишки. Такой вызов цензуре и повальному увлечению лёгкими препаратами в одной искромётно-сатирической упаковке.