Татьяна Толстая «Кысь»

Я пыталась, честное слово пыталась, но не вышло. Меня подкупили неотталкивающая аннтоция и хорошая оценка книги, у меня совершенно нет предрассудков, что современную русскую литературу нельзя читать. Но с этой книгой не сложилось.

Во-первых, она совсем не попала в мое настроение. Точнее, она коррелировала с моим не шибко хорошим настроением и самочувствием, но мне надо было что-то диаметрально другое для выправления эмоционального фона. Читать же про чужие Последствия (а по простому, увечья и мутации) вот совсем тошно было.

Во-вторых, мне сложно продираться через такой язык повествования. Бывает, что изобилие слов под старину делают книгу более лиричной, а бывает — более задористой. Тут же не вышл ни того, ни другого.

В-третьих, сам сюжет. Он не динамичный, тут почти нет развития сюжета (по крайней мере в начале), он просто описывает жизнь поселения людей. Я не люблю читать про этаких быдловатых местами людей, мне и в жизни хватает подобных зрелищ.

А о чем вообще книга? Когда-то где-то на земле случилась катастрофа, которая уничтожила цивилизации. Некоторые люди пережили это, но почему-то мир все-равно скатился в дремучие века, где чуть ли не колесо приходится изобретать заново. Меня просто дико мучает вопрос: остались же люди — и таких не мало, — знавшие прежнюю, высокоразвитую жизнь, неужели они не смогли перенести и адаптировать свои знания на новую жизнь? Или они забыли о самых простых понятиях, что им даже коромысло пришлось вводить в оборот через много лет после катастрофы? (Я книгу не дочитала, может там дальше это как-то разъяснялось?)

«Кысь» — роман-антиутопия о жизни в России через пару сотен лет после некого Взрыва. Будущее обрисовано так: захолустная деревня без связи с миром и культурного наследия; население и природа — сплошь мутанты; новый фольклор в отголосках старого; особый диалект; о прошлом — слухи, догадки, домыслы.

В центре сюжета — Бенедикт, переписчик книг для их продажи в пользу государства. Ведёт ничем не примечательное существование, и на первых парах роман строится на введении читателя в реалии художественного мира: политический строй, досуг, кулинарные предпочтения людей нового времени. Постепенно, ближе к середине, когда обрисовывается основной пласт героев и мотивов произведения, бытописание перемежается промежуточными целями, сперва простыми — подготовка к празднику, любовная интрижка; позже серьёзней — свадьба, знакомство с тёстем и тёщей; а ближе к концу проявляется основная фабула. О ней подробней.

Роман затрагивает множество тем, но одна из ведущих — государство довлеет над индивидуум, даже не столько над самим человеком, сколько над его духовностью, культурными интересами, мировоззрением — словом: что можно царю, червю не полагается. Хотя формулировка эта универсальная, она, тем не менее, описывает не абстрактную, а конкретную ситуацию, имевшуюся в СССР — и трудно не заметить в красных одеждах и образе Генерального Санитара знакомую атрибутику. Тут и выходит на первый план сатира, коей в романе предостаточно, причём юмор отличный, действительно способный смешить, и зиждется он вовсе не на банальном желании «осмеять», а на по-настоящему качественных авторских находках.

Тем не менее, «Кысь» не скатывается в пародию, сохраняет самобытность и независимость фабулы, способной не подвергнуться вторичности по отношению к прототипу. То есть, перед читателем — именно роман; увлекательный, яркий, необычный. А уже потом, довеском для желающих — аллюзия, сатира, иллюстрация. Исходя из этого, затрагивать дальнейший сюжет не стоит, дабы не раскрывать неожиданных поворотов. Он есть, оправдан желаниями героя, ведёт к кульминации, развязке, сохраняет художественную целостность — и достаточно.

Антураж произведения выписан с необычайным талантом. Жизнь деревушки наполнена колоритными деталями, зачастую неожиданными, но всегда уместными, оправданными, сообразными созданному мироустройству. По началу может отдалённо напомнить «100 лет одиночества» Маркеса — так же всё необычно, присутствуют долгожители, общий контекст первых частей будто бы не предвещает внятного сюжета, но ситуация меняется — «Кысь» даёт сотни ярких побегов, всерьёз задавая новый тон повествованию. Немаловажно, атмосфера — пусть это и звучит коряво — очень русская, знакомая отечественному читателю по всему, что окружает в течение жизни. Тот же досуг, те же взгляды, то же отношение к власти, и конечно, духовность, мистицизм лесов, красота природы — куда без этого.

Словарь произведения ошеломляет. Толстая — мастер литературного разговорного стиля, но здесь он не просто разговорный, а ещё насыщен диалектизмами, благодаря чему выходит стройный, уникальный в своём роде язык, коим изложен весь роман. Причём, важно понимать — дело не только в нашпигованности текста красочными словами с деревенским уклоном, а, что важнее — строение предложений, их смысловое наполнение, синонимические решения — всё это, как нельзя точнее передаёт образ мышления героев «Кыси».

Персонажи разнообразны. Проработаны интересы, взгляды, поведение и даже особенности речи — это притом, что текст заключён в узкие рамки диалектной стилизации. Особенно любопытен внутренний мир протагониста, не смотря на скудоумие героя. Тут уместно вспомнить «ружья» — если в обычном романе эти самые «ружья» — детали повествования, вроде предмета, коим затем воспользуются, то в «Кыси» — это брошенные вскользь слова и фраза, чьи неверные интерпретации имеют катастрофические последствия в формировании мировоззрения Бенедикта, а стало быть — влияют на внешние события.

Особо стоит отметить, что «Кысь» — то редкое произведение, которое не восхваляет книги, не создаёт лишнего пафоса вокруг людей читающих, а разделяет простую истину — плохому уму и мудрая книга — во вред. Идея не уникальная, но в смуте всеобщей истерии и благоговения перед чтением, слепой вере в его безусловную пользу, по сей день свежая.

К слову, если возник вопрос, что же такое Кысь, — это легендарный зверь, якобы тоскливо воющий в лесах и наводящий ужас на округу. В романе всплывает редко, почти всегда в ассоциациях протагониста. Символизм тут глубже, нежели просто созвучие «рысь — брысь — кыш — кис». В описании Кыси регулярно присутствует «вытянув шею», иногда действие сопровождается прижатыми ушами. Те же ужимки приписываются и герою, а так же тестю когда те лишают народ книг (иначе говоря, «рвут жилку»), ту единственную, что соединяет тело с головой. Кысь — вымышленное обобщение Санитаров, прерывающих культурную жилу, что ведёт общество к безумию. Их крюки — когти, не спроста же ощущаются как части тела! Однако даже как часть суеверий среди жителей деревни — картина живописная, если не сказать, сильная.

Из достоинств романа: стиль, герои, проработка мира, юмор, здоровые мысли, яркая образность, приятная подача и увлекательный сюжет.

Недостатки так же имеются. Среди прочих — отдельные места, где с сатирой явный перегиб, и художественная ткань рвётся, обнажая едва ли не назидательное авторское: вот тут я ругаю этих, а здесь — вот тех. И вроде как уже не книгу читаешь, а проповедь.Концовка, точнее последние несколько абзацев, начиная с «воспарим», роман так же не красят: нет почвы для трактовок, нет предпосылок для заключительной сцены.

Таким образом, «Кысь» — роман с множеством достоинств: автор явно дружит и с языком и с головой. Можно смело сказать, что не только в русской, но и вообще в литературе не легко найти соответствующие по качеству работы: чтобы и стиль хороший, и развитие героев, да при этом смешно, да ещё и с хорошими мыслями. Если опять говорить о параллелях, то фабульно напоминает «Скотный двор», по подаче с идеей — «Собачьей сердце», но всё не то; всё по-своему. Тем не менее, читать или не читать? — советовать сложно, всё-таки история специфичная: не всем по нутру книга, где ядовитые чёрные зайцы гнездятся на дереве; варят суп из мышей; запрягают в сани гопников. Да и юмор — вещь тоже, сугубо индивидуальная: у кого-то данное произведение может вызвать недоумение. И всё же — это литература, причём, в лучшем своём проявлении, ибо талант Толстой очевиден. Но если начинать знакомство с автором, то лучше предпочесть рассказы. Из лучшего:

«Свидание с птицей» — сильный рассказ, с привлечением детской мифологии. Устрашающий мир взрослых через мировоззрение ребёнка. Много лирики, блестящий стиль, эмоциональная проза.

«Окошко» — ярчайший юмористический рассказ с весомым фантастическим допущением. Остроумно, лёгко, если не сказать задорно.

«Соня» — трогательная жизненная картина с интересными героинями. Из разряда «может случиться с каждым», от того ещё грустнее.

«Милая Шура» — короткий рассказ, а внутри — целая жизнь одной старушки.

«Ночь» — невероятно точное проникновение в голову не совсем обычного человека.

Рад, что перечитал. Впечатление совсем иные и гораздо острее, чем 6 лет назад. Толстая заключила фабулу в стишки, а я стишки не люблю, посему и пропускал таковые. А тут читал все, так мало того что концовку понял, дык еще и там похихикать есть где, ежели сопоставить мысли героя и прочитанные им строчки. Ну и язык. Язык очень крутой. Прям такой контраст, что я наслаждался и вкушал.

Атмосферность на высоте, роман угнетал меня на протяжении всех страниц. Концовка хороша, понравились метаморфозы героев. Вообще, не хотел бы я оказаться в таком мирке. От него веет холодом.

Бичевать пороки нашего родного общества — завсегда тема, притягивающая различные премии. «Ах, как верно опять описали всю скотскую сущность нашу» — воскликнет критик, и поставит плюсик. Потому что если не поставишь — значит, человек невысокого интеллекта, загнобил автора за то, что режет правду-матку.

Оно может и правду-то резать и не вредно, но у меня от таких книг всё же злость поднимается в душе. Потому что автор как бы говорит нам — «вот, я вижу кучу дерьма, и все мы в ней, а как из неё выбираться — это дело не моё, я вот вам показал, какие вы все скоты и гады, а теперь берите — и становитесь лучше». На мой взгляд, как фантастике, то есть, литературе будущего, зовущей и направляющей — цена такой книжке ноль. Но, конечно, ноль я тут не поставлю, потому что написано-то неплохо, только не про то, что я считаю нужным. Ну, и человеком невысокого интеллекта прослыть тоже нельзя.

Если кто-то полагает, что открыв роман Толстой «Кысь», будет иметь дело с круто сваренной постапокалиптикой и антиутопией, он жестоко ошибется. Автор использует жанровые оболочки для завертывания в них не интересной идеи, и даже не сюжета. Автора в принципе не особенно интересует сама история как таковая. Гораздо важнее для автора — сатира/пародия на прошлую/нынешнюю/будущую действительность русского человека, умело вплетенная в контекст происходящего.

Главный герой романа — писарь Бенедикт, живущий спустя двести лет после некой техногенной катастрофы, которая откинула российскую цивилизацию в махровое, сусальное средневековье со всеми вытекающими: народ погружен в пучину невежества, бедности, живет мифическими байками о чудовищах и чеченцах, повсюду мат и пьянство, бесправные слои населения вроде перерожденцев, а власть – в руках обюрократившихся шишек. Культура почти утрачена, технологии потеряны, немногие крупицы знаний извращены, основной вопрос повестки дня – выживание.

Автор отлично поработала над миром – завитушками нарисованы разные сорта животных и растений, мутировавших под воздействием радиации, изложены основы государственного и социально-экономического устройства, ментальность, быт, нравы. Мы видим ленивых, тупых, деградировавших людей, на которых катастрофа поставила свое клеймо. Им некуда идти и не к чему стремиться, искусство для них вроде магии, подчинение власти возведено в форму религии, а основное развлечение – это прыжки с печи друг другу на головы. Извращение здесь – норма, а нормальное – бесовщина. Кролики здесь порхают по деревьям, а мышь – основа экономики, универсальная обменная единица.

Практически весь роман состоит из таких расписанных подробностей. Написан текст отменно, стилизация под старорусское письмо блестящая. Что касается неизбежной эволюции главгероя – выглядит она искусственно; автору понадобилось продвинуться в исследовании мира дальше, и ровно по этой причине Бенедикт поднимается в социальной иерархии. Он в принципе пассивен, хоть и не лишен природного ума. В романе вообще нет ярких, запоминающихся персонажей – вся народная масса рамазана по строчкам клейкой, комковатой массой, в которой проглядывают глаза, хвосты, рты, наросты и гребешки. А иногда – душа.

Если сюжет статичен, герои неинтересны, возникает резонный вопрос: для чего автору понадобилось излагать историю, и какую она имеет цель?

Ответ довольно простой: цель иллюстративна, показать, во что может превратиться русское общество, если отключить опцию «разум». А катастрофа здесь – всего лишь причина, необходимое художественное допущение. Инструмент, который сработал. Толстая через призму постапокалиптики дает нам проекцию нашего сегодняшнего общества. В современной ситуации это особенно актуально: названия разные, а механика одинакова. Что в романе, что у нас сейчас можно наблюдать процесс оболванивания народа, что там что там, у власти стоят дураки и воры, в обществе царит озлобление и зависть.

Поэтому неслучайно над всем происходящим фоном выделяется образ кыси – невидимого чудовища, которое нагоняет на человека тоску и заставляет впадать в безотчетный ужас. Кысь – это чистый страх, страх быть разумным, горе от ума, которое наступает рано или поздно, в момент, когда разум пробудится от отупляющей спячки, когда человек откроет глаза, посмотрит на царящую кругом разруху, на копошащихся в грязи соплеменников, на самого себя, осознает свою ничтожность и мерзость своего положения, поймет, что сам стал архитектором этого хаоса, поймет всю безысходность происходящего и в ужасе завопит.

Потому что нарисованная автором картинка – зрелище действительно жуткое.

Потому что кысь – это не снаружи.

Кысь – она внутри, она причина и следствие, альфа и омега этого заскорузлого унылого мирка, который однажды – упаси боже – может стать нашей суровой реальностью.

Нет, нет, нет, тьфу, тьфу, тьфу.

Неожиданно для меня в романе показано общество после апокалипсиса, за несколько сотен лет оклемавшееся, вставшее на ноги и существующее, пытающееся жить, сызнова повторяющее свои исторические ошибки. И ошибок этих море-окиян: были они и до катастрофы, «устроенной автором», в наше время, есть и после неё, никуда от них не деться. Иногда смешно, иногда грустно, хоть и рассказывается всё как есть, без преувеличения, без специальной издёвки... просто по-другому не написать, выйдет не реалистично. Да и возьми любого человека, всегда найдётся над чем посмеяться, а иной раз в чужих глупостях и свои узнаёшь. Вот Татьяна Толстая и смеётся то над одним, то над другим, а то над всеми сразу. А над главным героем так и вовсе постоянно, до самой последней страницы.

Читается книга словно белый стих: взгляд бежит по разглаженной ткани, сшитой из слов и словечек, без запинки перепрыгивая со строчки на строчку. В этом и вся прелесть романа: он очень красиво рассказан. Как же хорошо, что русский — мой родной язык, иначе бы такая красота проходила мимо меня, ведь в переводе большая часть языковых «вкусностей» теряется.

«Так. Опять мышиный супчик. Государственная еда, конечно, не чета домашней. И вроде мыши те же, а вкус, конечно, не тот. Жидковато. Зато червырей в супчик бахнуто — скулы свернёшь. Вот червырей не жалеют. Пересаливают супчик. А так ложкой повозишь-повозишь — один хвостик мышиный. Ну, глазки. Ребрышки»

В книге, описывается общество, сформировавшиеся после глобальной ядерной катастрофы. Автор рассказывает нам об «московском» поселении, отброшенным в каменный век и живущем на подобие древнерусского сказочно-былинного городка.

Век — каменный. Воспоминания — современные. Мысли и поступки — всё те же.

О, боже мой, как мне прекрасен показался, Александр Свет наш Сергевич Пушкин и его «Повести Белкина», кои я читал после этой Кыси. Я, блин, чуть не прослезился перечитывая их. А язык-то, язык! Всё просто и понятно. Можно сказать — на уровне гениальности. Не то, что, скажу я вам, у Татьяны Толстой. У неё язык совсем, надо сказать, не Пушкинский. И именно это, как ни парадоксально бы это звучало, спасает всю книгу. Стилистически уподобив свой текст под поморские сказы, а ля сказки Степана Писахова, автор сразу нам даёт понять: «Ну что же вы хотите от нас — мы людиё тёмное, грамоте не обученное, как знаемо, так и живёмите. И на фоне всей этой простоты, стирается страшная грань, между антиутопией, задуманной автором и её стёбом, над нашей перестроечной и постперестроечной действительностью. Стёбом на нашей с вами сущностью. И не так страшно становится, от того, когда автор, казалось бы начинает тыкать именно в тебя пальцем и говорить: «кысь, ты — кысь». Соглашается ли с ней читатель, али нет — это уже не важно. Потому-что Кысь уже просочилась в его подкорку и поселилась там навеки. Возможно сама, а возможно в стае со всеми его тайными кысями и старыми тараканами. В итоге мой мозг начал ставить блок, против всего того потока сознания, который автор пыталась сформировать в течение 15 лет, а затем вывалила на меня за три дня. Но, блок не выдержал, треснул и волна кысей смела всё на своём пути, оставив в моём мозгу неизгладимый след.

Оценка: 7/10 — за стилизацию под поморские сказы.

Отличный пример вычисленного успеха. Подтверждение тому куча премий и номинаций. Вроде все грамотно,добротно. Прям таки академическое исполнение,но так отстраненно-бездушно(имхо), из-за этого у меня не проходит назойливое ощущение ,что книга не писалась,а делалась какая-то хитрая лабораторная работа. Не зацепило именно из-за этого.

А после прочтения этой книги я пришел в полнейший восторг! Имхо, «Кысь» Татьяны Толстой-это такой постапокалиптический лубок. Типа- «юмористическое фентези» на ядерных руинах мира. Но слог! Перечитывал неоднократно, слушал «фирменную» аудиоверсию с блистательным Алексеем Дубровским. К сожалению, больше ничего подобного я у Толстой не встречал...

Очень обычный, обыденный даже роман. Авторский слог действительно неплох. Избранная манера изложения самобытна, глаз не режет, смотрится, я бы сказал, мило. Сюжет несколько невнятен, но тут главное не сюжет, главное — нарисовавшаяся в авторском мозгу картинка. На бумагу она перенесена довольно увлекательно, местами забавно, пару раз даже смешно. Тихая грусть и сентиментальное сочувствие к отдельным персонажам в отдельные моменты также присутствуют, то есть авторская палитра довольно разнообразна. Над некоторыми страницами при желании можно задуматься. А можно и не задумываться. В общем, ничего чрезмерного. Бури восторга, которую «Кысь» вызвала при появлении, я не понимаю, но прочитал неожиданно для самого себя не без приятности. Неожиданно, потому что обычно всё вызывающее одобрение у «прогрессивной общественности» нехорошо весьма. А тут — вполне приличная книга. Не выдающаяся, не блестящая и не восхитительная, но и не плохая и даже не посредственная. На полбалла, может, даже на целый балл возвышающаяся над добротным середнячком. К тому же, мне как книгочею всё же импонирует та пламенная страсть к литературе, которую питают герои Толстой, вне зависимости от того, каковы эти герои и куда их эта страсть приводит. И еще два момента хотелось бы отметить. Во-первых, особой антиутопии в «Кыси» я не заметил. Да, описываемое общество неблагополучно, но его неблагополучие весьма далеко от антиутопической завершенности и безвыходности. Львиная доля проблем голубчиков — от того, что живут они в мире, разрушенном глобальной катастрофой, и весьма бедном. Тем, кто видит антиутопию в том, что герои червей за лакомство почитают, хочется напомнить, что современном мире кое-где за лакомство почитают лягушатину, собачатину, термитов и гусениц. Да и что на людях ездят не беда — рикшу разве никто никогда не видел? В общем, по мере развития производительных сил и иной транспорт появится, и, может, даже парламент, хе-хе... А антиутопия — это когда жизнь беспросветна не от того, что где-то там бабахнуло и электричество, телефон и канализация кончились, а от того, что она такой специально задумана, сконструирована, выстроена и никакой другой быть не может во веки веков, аминь. Второе касается времени написания. Несмотря на проставленные автором на последней странице даты, мне кажется, что «Кысь» целиком написана никак не позже Перестройки. Например, непоименованная в романе глобальная катастрофа, породившая мир голубчиков — это явно атомная война. Как раз для позднесоветского общества эта тема была актуальна, а ельцинская Россия жила другими проблемами. Или вот хромированный смеситель, о котором один из героев вспоминает. Ну кто стал бы смесителем хвастаться после пережитого в 90-е потребительского бума? И еще какие-то детали, которые, может, я и не помню уже, но ощущение было однозначное — написан роман лет за десять до публикации, а потом может быть лишь немного отредактирован.

Меня хватило ровно на одну главу этой, с позволения сказать антиутопии. Такой тупой, унылой, графоманской дряни мне до этого читать ещё не доводилось. Поставил произведению оценку «единица», но думаю что всё-равно сильно переоценил.

Кысь — невероятный роман. Именно не верится в его события, что-то: перерожденцы, прежние, дубельт, огнецы... Но ведь зачем «верить»? Роман-то ирония на нас поди ж. Смущает только прозрачные аллюзии к «1984», возможно неосознанно. Санитары, Болезнь, Напервейший Мурза — знакомо что-то, из-за этих «штампов» жанровых и поставил 9 из 10. Читать, непременно читать!

Читал я эту книгу и думал, что ведь действительно, могли назвать Москву Леонид Ильичском, а потом переименовать в Юрий Владимировичск. Кто бы им смог воспрепятствовать? Набольшие мурзы, шутка сказать. Но нет, для переименования были выбраны города скромных размеров – Набережные Челны, Рыбинск, да и то только после смерти выдающихся деятелей. Значит, все-таки опасаются власть имущие людей с таким талантом, как у Татьяны Толстой, боятся, что их выставят на посмешище, есть какая-то польза от сатирической литературы.

Некоторые жалуются, что конец у этой книги не очень внятный. Возможно. Но какой может быть конец у такого произведения? Ведь безобразия, которые там описаны, творятся и сейчас, хоть и не в такой гротескной форме. И никакого конца этим безобразиям не видно.

С одной стороны — есть язык, есть повествование, продуманы герои.

С другой — все сделано, чтобы от книги тошнило. Коцентрат депрессухи. 96 градусов.

Человечество деградирует, а культура еще осталась — и постлюди, которые уже мутировали до почти животного состояния — от этой культуры отслаиваются, как высохшая краска от стенки. Постапокалипсис литературы — её смыслы уже никому не нужны, хлотя взгляды шарят по строчкам.

Казалось бы — успех? Чего еще желать автору фантастики, если достигнут серьезный эффект?

Но уж больно длинные политические уши торчат из текста.

Такая вещь, имхо, на «ура» издалась бы в третьем рейхе. Потому как оплевывание людей в ней — искренне. Сделать из человека — быдло.

Многие в рецензиях вспоминали 451 по Фаренгейту. А я вспомнил советский мультик о злом волшебнике, скучающем падишахе и порошке, который позволял превратиться в кого угодно.

«Мутабор».

И автор превращает людей — в животных. Достаточно умело.

Знаю, что моя оценка — 4 — кажется заниженой. Но тут уж не за хореографию снижалось, но за артистизм.

Тут, голубчики, чего удумали. Сидит мужик на табурете, в окно глядит. А здесь, значит, срез сознания. Фелософия, да. Ну это не то чтобы срезать сознание, а как будто заглядываем к нему в голову да смотрим на мир его глазами. Да мысленно смотрим, куда полезли резать голову! Вот. Мысленно. Где это у нас было? Имя Розы, да. Вот вам и пожалте. Срез сознания жителя неолита. После Взрыва.

Но а и то сказать. Окажись вы, голубчики, на месте Бенедикта. У вас-то еще вон сколько книг впереди. А если б так — кончились книги? Все читал. Читать уже нечего. Нет, нет, нет! Читать, читать, читать! Да вам бы, голубчики, крюк-то сам в руки и прыгнул. Аль нет? Кого бы из горящего дома? То-то и оно.

Ну местами, конешно, язык перестоял будто. И кислым попахивает. Но ничего. Да еще своемыслие — когда читал, будто казалась между строк ехидная улыбка Татьяны Ильинишны. Не сказать — злобная, ан едкая ухмылочка такая. Да какие ухваты с фамилиями авторов. Да какие цитаты. Разлюли мои. А концовочка-то того... ржавью покрылась.

«Сколько книг прочитал — столько жизней прожил». Вот оно ладно бы с сужетом да боботютюкалками. Ну насчот идей абы претензии на классику оно, конечно, может быть. Тут думать надо. Но за одно вот только воспевание книги уже 5 баллов ставим.

«Ты, Книга, чистое мое, светлое мое, золото певучее, обещание, мечта, зов дальний! Книга! сокровище мое несказанное! жизнь, дорога, просторы морские, ветром овеянные, золотое облако, синяя волна!»

Эх... Да, так-то!