Тед Чан «Омфал»

Вот ради таких вещей я читаю Теда Чана. Роскошная и радикальная альтернативка, рассказывающая о женщине-археологе (время определить сложно, какая-то смесь викторианских порядков и современных технологий), популяризирующей науку и веру с помощью раскопанных артефактов. Артефакты не простые — мумии без пупков, спилы окаменевших деревьев без годовых колец в середине — и как дважды два доказывают факт Творения и даже конкретную дату Божьего промысла. Уже сами по себе декорации выглядят изумительно, хочется побольше у знать о мире, потрогать, пощупать, понюхать, а Чан еще и добавляет сложнейшую драму, бросая героиню в экзистенциальный кризис веры, ломая ее принципы и заставляя переосмыслить все ее представления о жизни, ее смысле и целях человечества.

Все это подано в крутой концентрации, которую бы разбавить и был бы фейерверк, но специальность Чана — атомная бомба, на заряд он не смотрит, не влезай — убьет. Вообще, кажется, читатель- это последний, о ком Чан думает, когда ваяет свои экзистенциальные драмы.

Интересный мир, в котором факт божественного творения доказан наукой, артефакты в виде древесных стволов без колец или мумий людей без пупков доступны для обозрения в музеях и на выставках. Мир, который с точки зрения физики очень похож на наш, но все же отличается изменчивой скоростью солнечного света и наблюдаемым эффектом эфирного ветра. Мир, в котором основа нынешней человеческой цивилизации зиждется на вере в свое божественное предназначение.

Одного этого мира достаточно для интересного рассказа. Но автор идет дальше и ставит во главу сюжета конфликт, кризис веры, вызванный новым научным открытием. Каково такому религиозному обществу услышать и принять тот факт, что скорее всего их планета и они сами — отнюдь не центр мироздания, каково предположить, что для них нет никакого высшего предназначения. Вопросы, актуальные не только для этого придуманного мира. Вопросы, на которые каждый должен ответить сам.

Философский рассказ, бесспорно.

Во втором сборнике полного собрания художественных произведений Теда Чана (на сегодня это две книжки формата пакет-бук, но зато какие!!!) мне осталось прочитать ещё одну повесть («Тревожность...»), однако полный мозговынос, который я получил от «Омфала», позволяет предположить, что этот рассказ — самый лучший в активе автора на данный момент. Очень хочется, чтобы Тед Чан на этом не останавливался, искренне надеюсь, что всё ещё только начинается, но в то же время отдаю себе отчёт в том, что следующий сборник выйдет, наверное и к сожалению, не раньше, чем лет эдак через 8-10. Бывают, конечно, ещё неофициальные переводы...

Впрочем, я отвлёкся. Поживём — увидим.

Итак, что же мы видим в этом рассказе?

А видим мы как всегда мастерски смоделированный автором непротиворечивый, гармоничный мир, построенный на этот раз на допущении, что вселенная была сотворена Господом Богом. Имеются даже не вызывающие сомнений выкладки учёных с точной — до года — датировкой акта творения — 8 912 лет назад. Все научные данные неопровержимо свидетельствуют о том, так оно и было, и автор тут не скупится на доказательства, словно бы сам искренне во всё это верит.

Здорово, правда? Но и это ещё не всё! — с интонацией матёрого продавальщика из «Магазина на диване» зазывает Тед Чан и, в отличие от телепродавца, выдаёт-таки действительно реально стоящую вещь, а именно — научное открытие, которое переворачивает в описываемом мире всё с ног на голову. Нет, это вовсе не доказательство несостоятельности креационизма, как вы уже подумали, нет, всё тут намного сложнее, и дабы не спойлерить, продолжать не буду.

А заострю-ка я лучше внимание на одном аспекте, который меня заинтересовал, пожалуй, больше других. Речь идёт о научной теофилософии описанного мира.

Если я всё правильно понимаю, в нашем мире первичной наукой была философия, которая с ростом дифференциации научных знаний вынуждена была ветвиться на специфические дисциплины: биологию, физику, астрономию и т. д. В ту пору религия ещё занимала весомые позиции, поэтому главную скрипку в философии играла теология. Однако со временем картина мира принялась стремительно меняться в сторону научности: Ньютону ещё пришлось помучиться с теологическими изысканиями, а вот во времена Дарвина на кострах за это уже не жгли.

Вопрос, занимался ли Ньютон религией из-под палки, из соображений лояльности существующему строю или же по собственному, глубоко внутреннему и искреннему убеждению, в нашем мире является дискуссионным. Однако в мире «Омфала» он не вызвал бы сомнений. Ведь имея неопровержимые научные доказательства акта божественного творения, каждый учёный в этом мире занимается не только сугубо специфическими научными изысканиями, но и должен все эти изыскания, а особенно — их результаты, как-то увязывать с теологической картиной природы. Главная героиня рассказа формулирует суть такого подхода в двух ключевых принципах: кроме привычного нам вопроса «как это устроено?», она в обязательном порядке ставит перед собой вопрос «почему это устроено именно так?» Какова роль данного процесса или явления в божественном замысле?

«Тяготение» — сказал бы Ньютон, «эволюция» — сказал бы Дарвин, «относительность» — сказал бы Эйнштейн. Но в мире «Омфала» этого мало. К любому понятию вроде тяготения, эволюции и относительности главная героиня рассказа должна добавить ответ на вопрос «в чём смысл?» — императив мира, в котором естествознание является частью научной теологии.

Так уж вышло, что к моменту выхода на русском языке второго сборника Теда Чана «Выдох», я не читал из него всего два произведения.

Но книги этого автора из той категории, которые рано или поздно окажутся у меня на полке автоматически, по умолчанию, поэтому и «Выдох» был приобретён практически сразу же после выхода, а вот прочитан рассказ «Омфал» был только сегодня. Тед Чан, известный тем, что в его активе больше наград, чем написанных фантастических произведений, и с этим произведением может похвастаться как завидным списком номинаций (Хьюго, Сэйун, мемориальная Старджона), так и получением «Локуса» в текущем году. Но вот что самое удивительное — во времена, когда в фантастике стала чрезвычайно важна тема страданий угнетённых и недооценённых обществом геев, лесбиянок, негров, иммигрантов и т.д. (нужное подчеркнуть), Тед Чан умудряется год за годом создавать произведения, которые остаются фантастичными по максимуму. Нет, разумеется, автору приходится как-то считаться с актуальными тенденциями («Прости меня, Господи, за то, что я была резка с мужчиной, который всего лишь желал мне помочь. Я прошу у Тебя терпения по отношению к тем, кто считает женщин беспомощными»), но это нисколько не мешает создавать ему совершенно непредставимые миры, в которых фантдопущение играет решающую роль, потому как именно оно является основой сюжета.

Представьте мир, в котором наука имеет чёткие доказательства того, что он был создан Творцом не так давно, а главное — единовременно: наука способна предъявить в качестве доказательств мумии первобытных людей без пупков, деревья без годовых колец, части тел животных, которые никогда не были детёнышами и так далее. Представьте себе общество, которое чётко осознаёт, что вся история окружающего их мира — хорошо, если десятки тысяч лет. («Я попросила их представить, что мы столкнулись с доказательством прошлого, которое уходит настолько далеко назад, что числа теряют всякий смысл: сто тысяч лет, миллион, десять миллионов. Затем я спросила: не ощущают ли они себя потерянными, потерпевшими крушение, беспомощно дрейфующими в океане времени? Единственной разумной реакцией может быть только отчаяние...») Представьте женщину-археолога, которая получает чёткое научное (!) доказательство того, что человечество не является тем самым омфалом, «пупом земли», на звание которого оно претендует, и что актов Творения могло быть и больше одного...

И напоследок представьте, что всё это не разжёвывается на сотнях страниц, и не превращено в роман с побегушками/пострелушками в угоду чаяниям публики, а спрессовано всего лишь в без малого три десятка страниц.

Всё это — «Омфал». Роскошная фантастика от одного из самых интересных авторов современности!

А ещё это очень жизнеутверждающее произведение, что творчеству Чана вообще-то не свойственно.

Одним словом, однозначная 10-ка произведению, и огромное спасибо мистеру Чану за то что он — один из очень немногих современных авторов, сохраняющих во мне веру в американскую научную фантастику!

Этот отзыв в моей авторской колонке проиллюстрирован фотографией. На ней ракушка галиотис, она же абалон, она же пауа, она же морское ушко. Почему там фото? Потому что для героини рассказа «Омфал», Доротеи Моррелл, именно раковина морского ушка послужила одним из указателей на пути к интригующему и пугающему знанию. По крайней мере, в переводе это именно морское ушко, а если кто-то подскажет, что за раковина в оригинале, можно будет внести уточнение. Кстати, эта раковина из Северной Калифорнии, а именно Университет Верхней Калифорниии (опять же, что бы это ни значило) упомянут в тексте.

Не знаю, был ли Чан так же очарован галиотисом, как автор этого отзыва (желающие могут посмотреть другие фото раковин или почитать о необычных жемчужинах), или взял ракушку в рассказ из-за её свойств, но для сюжета определяющими стали именно свойства. Дело в том, что писатель нарисовал весьма своеобразный мир, поместив в него предметы, несущие на себе печать Творения. На самых древних ракушках это средняя часть, не имеющая полосок, подобных годовым кольцам на деревьях. Творец этого мира не стал заниматься ерундой, подделывая миллионы лет эволюции – все первые животные, растения, моллюски, люди (совсем не двое, нет, заметно больше) созданы взрослыми, у них нет не только пупков, но и швов на черепе и костях. Останков, окаменелостей, мумий и изделий достаточно, чтобы не только наука могла подтвердить сотворение, но и обычные люди при желании купили себе какую-нибудь археологическую находку вроде косточки первого оленя.

Да, так при чём здесь морское ушко? А оно, во-первых, прячет свои «годовые кольца» одно под другим, то есть сотворённость не наглядна, а видна только на разрезе, под микроскопом; во-вторых же, этой находке место не на распродаже для «простого народа», а в университетских музеях, ведь только университет проводил раскопки. И вдруг героиня рассказа видит раковины среди других, более привычных, именно на распродаже!

В чём же дело? Пропущу часть событий, потому что это второстепенный, но спойлер, скажу только, что раковины оказались там из-за мнения одного человека, что людям скоро понадобятся все возможные подтверждения их веры, которая рискует не устоять перед астрономическим открытием и связанной с ним теорией. Теория и составит основную суть сюжета, и хотя спойлерить такую красивую придумку было бы безответственно, не утерплю и скажу вывод, который из неё следует. Так вот. Есть огромная вероятность, что сдержанные, но искренние молитвы, которыми героиня начинает и заканчивает каждую главу, кроме предпоследней, были совершенно безразличны тому, к кому они обращены.

Тут ещё стоит отметить, что и по астрономическим характеристикам мир рассказа отличается от нашего. Звёзды там давно посчитаны – их 5872 штуки, вписаны в каталог, их свойства изучены, и космос на первый взгляд настолько не таит никаких загадок, что археолог имеет некоторые основания считать астрономию наукой скучной, заурядной и не идущей в сравнение с «науками о жизни», подтверждающими изобретательность Творца. О, какая это горькая ошибка.

Ну а рассказ действительно подтверждает изобретательность творца – его автора, Теда Чана. Следующий фильм по его произведениям можно снимать именно по «Омфалу», хотя возьмётся ли кто, трудно сказать.

Но среди поднятых проблем моё внимание привлекла одна, не впервые встречающаяся у Чана. Есть ли у нас, человечества в целом и каждого в отдельности, цель, заданная извне, место в придуманной кем-то расстановке, высокое предназначение, оправдывающее наше существование – или каждому придётся отвечать за себя, свои действия, выбирать себе цель и не жаловаться на совершённые ошибки, пережитую боль и бессмысленность, точнее безвысшесмысленность, бытия? Для кого-то именно потрясения, в частности смерть близких, становятся определяющими в их отношении к вере: пока казалось, что потери не напрасны, что они даны по некоему замыслу, стоило жить дальше, ведь и своё предопределение нужно оправдать; но если дорогого человека не вернуть, а дело всей жизни не имеет никакого значения – то ради чего всё?

Схожими вопросами задаются многие герои Чана, причём иногда с противоположной стороны, но с тем же результатом. Если наши действия предопределены, зачем вообще что-то делать? – говорят жертвы Предсказателя («Чего же от нас ожидают?»). Если в математике обнаружится изъян, показывающий её неполноту – как перенести крах всего, чему посвятила жизнь? – спрашивает математик, совершившая попытку суицида («Деление на ноль»). Даже первокурснице из рассказа «Тебе нравится, что ты видишь?» не даёт покоя выбор: видеть ли красоту и некрасивость других людей, показывать ли свою, и какой из вариантов общественно полезнее, следовательно, приятнее для себя – да, там как-то так получается, что люди готовы пожертвовать воприятием внешней красоты ради более справедливого мира. Ну а ответ у всех примерно один: я буду делать то, что делаю, не ради высшей цели, а потому, что это имеет смысл лично для меня. Вывод кажется незамысловатым, и будь он единственной составляющей произведений, они не стали бы так популярны, но герои Теда Чана приходят к самоутверждению, проанализировав общество, науку, смысл жизни и иногда мироздание целиком, и проводят нас теми же сложными путями – и этой многогранностью и ценны его книги.

Кстати, в конце апреля прошла информация о том, что одна из физических констант могла иметь другое значение на раннем этапе жизни Вселенной, и что скорость расширения Вселенной может отличаться в разных её участках. То есть, в конце концов – физические законы могут оказаться неодинаковы для нас и обитателей далёких систем... Что некоторым образом перекликается с идеями «Омфала».

Сделаю отступление, не совсем относящееся к предмету отзыва. Смотрю первый сезон «Оставленных», где многие персонажи столкнулись с похожим кризисом, только более глобальным: кроме того, что многие потеряли близких, людям кажется, что теперь от них отвернулись и высшие силы. Конец всему, зачем дальше жить, что же с нами будет? К сожалению, слишком многие видят выход в том, чтобы объединяться и вместе докапываться до других, о чём-то там «напоминая», призывая к некой «ответственности» перед всеми сразу, отбывшими и оставшимися, от чего-то «спасая» и вообще всячески назначая себе новые смыслы жизни... за счёт других людей. Которые, может быть, совершенно не собираются оправдывать чужое существование – но кто их спрашивал? В сериале этого так много, что печалит едва ли не больше, чем собственно трагедия отбытия.

Ах да, и именно ответственностью за других, конкретно – за твёрдость их веры и рассудка перед лицом будущих испытаний, оправдывает свои неоднозначные действия девушка по имени Вильгельмина из «Омфала». Этакий общественно-полезный терроризм...

Всем приятного чтения.

«Омфал» («пупок» с греч.) — первоначально это книга Генри Госсе, которую тот опубликовал за пару лет до «Происхождения видов» Дарвина. В этом произведении Госсе изменил гипотезу, согласно которой Бог создал мир в какой-то конкретный момент несколько тысяч лет назад, добавив к ней идею о том, что мир в момент создания выглядел так, как будто ему уже миллиарды лет — и Бог сам разместил тут и там ископаемые, дал Адаму и Еве пупки и т.д. Тед Чан же эту гипотезу чуть-чуть повернул, и создал альтернативный мир, в котором ученые легко могут отыскать доказательства, что мира не существовало еще десять тысяч лет назад — как раз благодаря тому, что они нашли те самые ископаемые деревьев без временных кругов в середине, или мумии людей без пупков.

История в форме дневника-обращения к Богу рассказана от лица Доротеи Моррелл, археолога, которая занимается поиском артефактов времен сотворения. Получается довольно любопытная смесь рассказа, и философского эссе, где раскрыто с разных сторон мышление Доротеи, которое более свойственно ее миру — как, например, невозможность насладиться природными красотами (ведь она знает, что это лишь фасад для украшения, а отнюдь не чудо природы), или восприятие астрономии как второстепенной науки (вплоть до того момента, как один из астрономов совершает довольно важное теологическое открытие). В итоге вышло отличное размышление на тему роли религии в формировании смысла и подхода к жизни.

Единственная деталь, которая чуть-чуть не дотянула до идеала в рассказе это драматическая составляющая. Здесь нет пронзительности, которая получилась у Чана в «Истории твоей жизни», когда персонаж сталкивается с новой реальностью, и проходит через эмоциональный катарсис — точнее, столкновение есть, а вот пронзительности не хватает. Возможно, потому, что через потерю близкого человека проходит не главный герой, а второстепенный.