Михаил Елизаров «Библиотекарь»

Кроваво-красная, абсурдная на первый взгляд, из-за сочетания подъёмного крюка и надписи «Библиотекарь», обложка книги смотрела на меня куда бы я от неё не прятался. Я долго не мог решиться её взять, но в итоге подумал, что это было бы неуместной тавтологией. Я еле дождался пока на мой формуляр оформят другие издания, быстро расписался и вышел из библиотеки. Но обложка надолго отпечаталась у меня в памяти.

Произведение действительно не об обычном библиотекаре. Позволю себе согласиться с мнениями многочисленных критиков и рецензентов, что оно о «человеке, не вписавшемся в капитализм», о великом Мифе, об утерянных идеалах. Возможно, что это единственное, в чём я с ними согласен.

Сюжетные ходы, конечно, не блещут новаторством: ничего не подозревающий молодой человек становится наследником главаря подпольной организации, члены которой вводят его в новый мир, невидимый для обывателя, построенный на могуществе Книг советского писателя Громова. За недолгое время он успевает прикипеть к своим соклановцам, затем потерять их и наконец стать названным внуком одной из первооткрывательниц силы упомянутых выше Книг, попутно потеряв связь с близкими и став бессмертным.

Сила, Ярость, Память, Терпение, Власть, Радость и Смысл — вот на каких струнах играли свои партии громовские Книги. Но всё, что они дают на самом деле не более чем фантом, рождённый сознанием их читателя — человека, ищущего ориентир в этом зыбком мире.

«Беллетристический», как его принято называть, стиль Елизарова не даёт слабину, что также позволяет книге претендовать на принадлежность к лучшим образцам отечественной литературы.

Надо отметить, что как и любое качественное художественное произведение, этот роман проходится по всем порокам общества. Позволю себе реминисценцию, то ли клином, то ли свиньёй. Тут тебе и «ползучая коррупция», и аферы вперемешку с жестокими расправами, и даже само закрытое общество читателей Книг, таинственность которого будоражит сознание. Обвинения автора в «чернухе», конечно, небеспочвены, и читателю приходится буквально продираться сквозь описания битв, но стоит лишь взглянуть на ленту новостей, как вы поймёте, что Елизаров нарочно утрировал объективную действительность, доведя её до такого уровня абсурда, который служил бы ещё и цели показать отчаяние людей, доведённых до крайности. Все эти герои, по большей части маргиналы, демонстрируют срез современной России, состоящей из людей с простой, но смелой душой, которым для полного счастья нужна только вера. Пусть даже если это вера в несостоявшееся будущее, в Советский «Небесный Союз» каким он мог бы быть.

Резюмируя, хочется отметить, что Елизарову удалось создать такой роман, который также может влиять на читателя и в этом его заслуга. При всей пессимистичности стиля, сопряжённой с иронией, автору удаётся вселить доброе и светлое чувство ностальгии, а затем и надежды. Надежды на то, что в данный момент где-то в бункере ткёт над страною Покров бессмертный читатель.

Есть разница между хорошей книгой — написанной хорошим языком и плохой книгой — написанной хорошим языком.

Елизаров пишет очень хорошо, мастерский, отличный русский язык, образный. Но книга — совершенно беспомощная, во всех отношениях, от идеи, до построения.

***

Тупейшая первая часть — в которой подробнейше разжевывается фабула всей истории. Это прием используется только от полного бессилия, когда испуганный дебютант, не написавший до этого даже коротенького рассказика — изо всех сил боится, что его книга будет недопонята правильно, что выдуманный им мир будет слишком сложен и надо все чрезвычайно тщательно все описать и рассказать.

То есть, сделать самое главное: погрузить читателя в мир повествования — он не способен. это выглядит очень жалко. Написано все очень скучно.

***

Вторая часть, где еще более подробно рассказываются все мытарства героя — есть банальная автобиография, которая с реальной биографией совпадает до деталей. Какая у нее цель? Как эта биография, от детсада до второй вышки, влияет на повествование? Никак. То есть вообще и совсем не никак влияет. Его по ходу действия, только пару раз спрашивают про его прошлое и образование, мельком и походя. Так зачем же нужна была эта скучная и унылая экскурсия в прошлое автора? Только для одного — для создания образа протагониста, для объяснения его образа мышления и поступков, которые из этого следуют. Без всего этого — поступки героя повисают в пустоте, ни логики, ни смысла.

То есть, со второй по роли, но не последней по значимости задачей: создать полный и убедительный характер героя — он не справился.

Добавляет уныния типичнейший попаданческий прием «из грязи — в князи», жило такое бесполезное нечто, упиваясь водярой на берегу от собственной никчемности — и вот нате, царь зверей. Ко всему прочему — яркая озабоченность автора убогими и опущенными, видать — армия ему запомнилась очень хорошо, и на каких ролях он там прозябал — тоже совершенно очевидно. Все это еще более жалко и скучно.

***

Третья часть — это полный {вырезано цензурой}. Взять и раскрыть в самом начале, самой первой главы — весь итог книги! А что бы не попросить это сделать сразу в издательской аннотации?!

***

Сам сюжет — это просто караул, правдоподобия — полный ноль. Но это не гротеск Пелевина, это не эпатаж Сорокина — это его собственная неспособность придумать внятную историю. Книги эти — банальная и очевидная проекция наркотической зависимости. Если заменить книги на наркоту — дающую силу, эйфорическое воспоминание, нечувствительность к боли, готовность убивать за наркотики и т.п. — сюжет не изменится ни на каплю. Но фантазия про массовую наркотическую зависимость — уже не так интересна, на ней не построить фантастическую тоталитарную организацию — ибо это будет банальная наркомафия. Видать автор здорово пускал по вене, а может и не переставал никогда. Иначе откуда такие яркие и правдоподобные наркотические переживания?

И это не говоря о простой логической тупости — что действует только тиражный экземпляр из совковой типографии, и никакой больше. Идея примитивно шита толстыми белыми канатами. Эти невозможности переписать и скопировать — полная чушь, совершенно неправдоподобно даже в реалиях выдуманной автором истории, по его же правилам. Будто наборщики в типографиях никогда не ошибались, редакторы и цензоры не кромсали произведения вдоль и поперек, и т.д т.п. Была бы еще хоть какая-то логика, если бы только рукописи обладали наркотическим эффектом, но книги из типографского тиража?! Я вас таки умоляю...

Вдогонку — его наркотический приход про «счастливое» воспоминание, «ложную память» о том, чего в его серой и унылой жизни никогда не было.

Что это было? Обычные, вполне рядовые воспоминания, обычного советского ребенка. Потому что даже в семьях запойных алкашей — было практически все из перечисленного им в книге, все эти песни, хороводы в садике, катание на отцовских плечах, подарки на День Рождения, цветные карандаши, пруд с мальками — да вообще все, практически без исключений. Я даже теряюсь в догадках — где надо было жить, что бы все перечисленное в спойлере — было чем-то офигительно счастливым и невероятным. С рождения в детском доме, а затем в колонии для несовершеннолетних?

Но фигня то в том, что у главного героя, исходя из его длинной и подробнейшей биографии — в детстве все было вполне себе хорошо, родителя не наркоманы и не запойные алкаши, жил он не в деревне, в обычном городе, благополучно закончил школу, получил два высших и не похоже, что родители его держали в черном теле, дарили подарки раз в 10 лет, а каждый день избивали от скуки.

***

Зачем надо было устраивать эти длиннейшие экскурсии в выдуманный мир и взросление протагониста? Неужели у автора не хватило бы таланта, ввести читателя в курс дела — по ходу повествования? Представьте себе эту же книгу, но начинающуюся по другому:

- в первой же главе, приходит письмо от смерти дяди;

- со второго абзаца героя уезжает улаживать дела;

- в конце первой главы на его глазах убивают потенциальных покупателей.

Читатель ничего не знает о книгах, о дяде героя, о его детстве — совершенно ничего. Вроде обычный русский город — и такое творится! Интрига! Что будет дальше? Почему все так странно?!

По моему — замечательное начало. Все выясняется по ходу действия, читатель и герой в равных положениях, могут только мучиться догадками, а ошеломительная правда постепенно проступает перед ними, по частям...

Но книга выстрадана по другому — и в этом ее главная слабость. Ошибка характерная для полнейшего дилетанта, который сразу замахнулся на крупную форму и очень переживает, что его удивительный мир будет понятен не всем и каждому. Можно было поступить еще тупее — написать отдельный словарик в конце книги, перечисляя по очереди все термины, участвующих лиц и декорации.

***

Что в итоге остается от книги?

Смачное и подробное выворачивание кишок, размазывание дерьма по стенам и влагалищных выделений по лицу. Альтернативный совок — до правдоподобия грязный и мерзкий, но лживый до тошноты, что режет глаз любому, что хоть немного при нем пожил или даже просто наслушался от родителей. Все, что смог живо и красочно написать автор, вся книга — распадается на отдельные эпизоды из разряда кровь-кишки-рас***ило. все остальное — только скучные стежки, кое-как скрепляющие между собой сцены к-к-р, расползающиеся прямо в руках, как карманный покет на клею после первого же прочтения.

Хорошо еще, что автор не рискнул поднять (опустить) тему секса в этой книге. Но тут ему пришлось бы совершенно явно скопипастить Сорокина — ибо в общее настроение подойдет только трах старушечьего полутрупа через свежую дырку в черепе, но поскольку элетрорубанков в книге не задействовано — трахать пришлось бы в дыру пробитую железнодорожным кайлом, царапая член об острые края. А это уже настолько очевидно вторично — что его бы моментально уличили в плагиате.

Герои — мастерски наштампованные примитивы, но наштампованные действительно мастерски. Достаточно пары эпитетов, несколько деталей внешности и перед тобой стоит готовый персонаж, хоть и штампованный до картонной несгибаемости, обладающий только одной чертой характера и выполняющий только одну единственную функцию — но очень живой и образный. Беда в том, что автор плодит их со скоростью спроса и выпускает им кишки еще быстрее, чем читатель успевает их запомнить. Изощренное к-к-р этих одноразовых характеров — не вызывает ни малейшего сочувствия.

***

А венчает это все — совоквая богородица, спасающая великую империю от всегдашнего универсального врага. Еще один беспомощный реверанс советскому прошлому, и удачная находка для текущей политической ситуации.

И это заслужило Русский Букер?! Видать совсем плохи дела в современной русской литературе...

Занавес

Непримечательный писатель Дмитрий Александрович Громов (1910-1981) исчез из литературы бесследно, оставив после себя несколько невзрачных книжек с такими же блеклыми названиями: «Пролетарская», «Счастье, лети!», «Нарва», «Дорогами труда», «Серебряный плес», «Тихие травы». Однако в каждой его книжке заключен магический заряд: каждая его книга представляет собой незаархивированный нейролингвистический вирус, который, будучи помещен в мозг реципиента-читателя при особых условиях (непрерывное чтение без отвлечения на окружающую обстановку), пробуждает в человеке невиданные ощущения, сродни наркотическим трипам, только если В.Сорокин ограничился шуткой, М.Елизаров идёт дальше и вырабатывает жилу до подлегающей породы. Одна книга навевает яркие и сочные воспоминания детства, другая придает словам — силу убеждения, третья открывает скрытые резервы организма и тщедушная старушка способна сносить кирпичные стены. Магию громовского Слова невозможно повторить переписыванием или иным копированием книги: подделка не будет работать. По слухам, переписчик еще и оригинал лишает части мощности, поэтому нарушитель завета подлежит умерщвлению.

Вокруг случайно сохранившихся экземпляров книг Громова образуются кружки-читальни, объединения читателей сакральной Книги, скованные общностью интересов: чтение с последующим экстатическим каскадным оргазмом, поиск новых книг Громова, охрана своего караса от конкурентов.

Заведует книгами разумеется библиотекарь – не просто хранитель реликвий, но и глава этой подпольной организации, охраняющей артефакты от попыток читателей из других библиотек выкрасть Книгу. После нескольких лет смертельных боев между библиотеками количество сохранившихся книг Громова сократилось в десятки раз; не мудрено, что стоимость «лишнего» экземпляра Книги выросла до стоимости квартиры. Фанаты книг Громова образуют некое сообщество, эдакий подпольный, глубоко законспирированный Громовский Мир, со своими законами и понятиями, мир, не пересекающийся ни с миром воровским, ни с миром книголюбов, ни с филателистическим обществом, ни с толкиенистами и ролевиками – хотя и вбирающим от каждого определенные черты. От бедных ролевиков громовчане взяли привычку делать доспехи и оружие из подручного материала (кирасы из шин грузовиков, катаны из крестьянской косы, рыцарские шлемы, подозрительно напоминающие мотоциклетные), от филателистов переняли всеразоряющую страсть к коллекционированию, а от уголовников – иерархию и безусловное подчинение лидеру.

Елизаров рассказывает о судьбе одной небольшой читальни и злоключениях, выпавших на долю её Библиотекаря: козни конкурентов, битвы на ножах ради выяснения справедливости, вознесение до самых высот и низвержение в пропасть. Кодекс громовского мира не велит использовать огнестрельное оружие – читатели враждующих библиотек сходятся где-нибудь на поле под городом или в лесу, смертельно бьются шпагами, косами, ломами и кувалдами. Крюк подьёмного крана, изображенный на обложке – это оружие крановщицы Данкевич, прочитавшей Книгу Силы. Красный фон заливки – море крови, остающееся после каждой разборки читателей, поклоняющихся светлым книгам Громова. Не понятно, отчего никто не попытался отравить армию противника «циклоном Б» или еще каким зарином. Впрочем, и тех смертоубийств, подробно и с пристальным отвращением описанных Елизаровым, хватит не на один тазик блевотины. Это не единственная недоработка романа, скроенного наспех: неувязки выпирают уже с первых страниц книги. Например, описывается типичная «мамина дочка», студентка-зубрилка Мохова – учится кротко, поведение скромное, санитаркой в доме престарелых работает, парализованной бабке восьмидесяти лет книжку вслух читает – но под рукой у неё оказывается бандитская бита, обрезок высоковольтного кабеля. Откуда, зачем? На первый вопрос ответ «с потолка», а на второй — просто автору захотелось избить пару человек. И дерутся персонажи книги постоянно, потому что подраться они любят больше, чем почитать.

Человек, прочитавший книгу Громова, становится добрым, отзывчивым, мудрым и светлым, он готов изменять мир к лучшему – но в то же время он с легкостью вонзает шило в печень другого такого же читателя, прочитавшего светоносную книгу Громова в другой читальне. Это дикое противоречие, похоже, не особо заботит Михаила Елизарова, потому что роман «Библиотекарь» написан не о любви к чтению, не о ролевиках или исторических реконструкторах, не о коллекционерах редкостей, не о магии слова в конце концов. Роман «Библиотекарь» — это ксенфобская книга, подобно недавнему к/ф «Юленька», проталкивающему несложную мысль об идентичности человека читающего и сатаны: увидел человека с книгой – это враг, убей его сразу, пока он рта не раскрыл. Подобная быдлячье-гопническая позиция в отношении людей грамотных подспудно нарисована Елизаровым яркими художественными красками но явным образом не сформулирована – да это и понятно: будь у Елизарова возможность сформулировать претензии к «интеллихентам» чётче и яснее, он бы автоматически стал бы на их позицию хотя бы самим фактом наличия способности формулировать.

На четвертой стороне обложки издания написано, что «две эпохи выясняют отношения между собой», но это неправда. Нигде в книге не сталкивается мир соцреализма с миром капитализма. Есть старая протухшая эпоха Советского Союза (описываемая Елизавровым эпитетами с оттенками гнилости, упадка и разрухи, нищенства и бедноты), есть некроз СССР, есть геронтофильско-фетишисткие услады Елизарова, млеющего под песенки Пахмутовой и Добронравова, но столкновения с реальным современным миром нет и быть не может: читатели громовского мира добровольно заточили себя в скорлупу из старых плакатов и лозунгов.

Все отношения выясняются строго между группировками читателей, только между «просветленными» знатоками «громовского мира» идёт смертоубийственная война на выживание, в ходе которой читальни в буквальном смысле слова вырезаются под корень, а истекающие кровью выжившие счастливчики с вырванными наживую рёбрами завидуют своим мёртвым товарищам.

Начинается роман как интеллектуальное чтение о судьбе книг, о влиянии романов на души человеческие, но быстро (уже с тридцатой страницы) регрессирует в скандальную и эпатажную геронтофильскую боёвку с некрофильским уклоном и прочими парафилиями. Увы, автор как был описателем мерзостей, так и не смог полностью выйти из этого трэшевого амплуа. Персонажи романа (язык не поворачивается назвать их «героями») играют в жизнь, имея на руках после авторской раздачи сплошные козыри, и это произвольное авторское подсуживание еще больше убеждает меня в мысли о скучности и надуманности всей этой книги.

В самом финале, в заточении, в одиночной подземной камере, питаясь сухарями и объедками со стола дома престарелых, Библиотекарь пишет: «я любил Союз не за то, каким он был, а за то, каким он мог стать, если бы по-другому сложились обстоятельства». А нечего было их так складывать, эти обстоятельства — другим было ничуть не легче. Подобные речи смешны даже в устах адвокатов, оправдывающих преступников, выросших в неполных семьях неблагополучных районов. Евгением Шварцем ответ даден давно: « всех учили быть подлецами, но отчего же ты стал лучшим учеником?».

И тем не менее Библиотекарь продолжает беззаветно служить трупу государства, продолжает своим магическим ритуалом укреплять тоталитарное общество, ни во что не ценящее жизнь человека – да и жизнь самого Библиотекаря тоже.

Квинтэссенция мытарств и наград, происшествий и потерь явлена автором в последней, самой короткой части книги: в глубоком подвале дома престарелых, на скудном пищевом пайке и на воде, сочащейся из ржавой батареи отопления, безвылазно заперт Библиотекарь, который поочередно читает все книги Громова. Этим мистическим актом перечитывания советской галиматьи он спасет Россию от самого страшного, как ему кажется, врага – от Америки. Никакой более адекватной метафоры, никакого иного образа, ради которого человек принимает страдания, Елизаров и придумать не мог.

Воистину фантазии людей, которых пропагандистская машина обстоятельно имела в душу, представляют жалкое зрелище.

Мрачноватое «постсоветское фентези». Однако, не ждите развязного колорита пановского «Тайного города».

Мистическая проза Михаила Елизарова мрачна, кровава и жестока.

Литературные параметры романа, вышедшего в середине 2000-х автор мастерски удерживает в ностальгическом стиле советской литературы. Такие сюжет, сценизм, образы героев вполне могли бы встретится в романах советских классиков соцреализма. Однако, горькая ностальгическая тоска, и вызванная её беспощадная жестокость событий, это сейчас, сегодня...

Автор говорит устами одного из героев «Я тоскую не потому, каким был СССР, а по тому, каким бы он мог стать...» Именно такую беспростветную тоску, о несостоявшемся новом мире, я встречаю порой у окружающих меня людей, не важно, в России, Израиле или другой стране.

Именно эта тоска толкает героев романа на кровавую и беспощадную борьбу, даже не за идеи, а за краткую пямять о них.

Не смотря на чрезмерно кровавые сцены, и слабо оформленный финал, перед нами безусловно неординарное произведение, достойное внимания и высокой оценки.

Изумительно, ярко, живо, образно написанный отборный бред. Абсолютно бестолково выстроенный роман, весь слепленный из совершенно разноплановых фрагментов – фэнтези, мемуары, советская патриотическая проза и бог знает что еще. Будто надергали по главе из разных произведений и кое-как наспех склепали. Причем без некоторых прекрасно можно было б и обойтись – было б только лучше. На кой спрашивается нам пересказ содержания громовских книжек? А такая детальная биография главного героя? Только лишь для того, чтоб показать, каким он, в сущности, является бесхребетным, инертным, плывущим по течению неудачником без друзей, работы, семьи? Ну так можно было это сделать более кратко и менее нудно. К слову сказать, напрочь отсутствует становление героя, нет и в помине хоть какого-нибудь развития его, как личности. А ведь его «избранность» как раз и предполагает постепенную трансформацию слабого и неуверенного в себе человека в сильную личность с лидерскими качествами. Но нет! В нашем случае герой как был, так и остался бесхарактерным трусом, который до странного легко поддается чужому влиянию, противостоять людям или обстоятельствам не способен в принципе, а в нестандартных ситуациях теряется настолько, что его можно принять за неодушевленный предмет.

Но хуже всего какая-то прямо-таки патологическая любовь к Советскому союзу. Почему нужно жить прошлым? Зачем продолжать культивировать в себе веру в несуществующие идеалы? Может пора уже забыть, как страшный сон, все, чем нам отравляли мозги на протяжении семидесяти лет и посмотреть вокруг незашоренным пропагандой взглядом?

У Елизарова определенно есть «пунктик» — ностальгия по советскому детству и юности, и это отражается в тексте буквально на каждом шагу. Обращение друг к другу не иначе, как «товарищ», да и вообще вся манера общения читателей вызывает в воображении образ не человека нового тысячелетия, а скорее бравого председателя колхоза середины пятидесятых. «Эгей, товарищи! Ну-ка, поднажмем! Вместе мы непременно сдюжим!!» — не цитата, но очень в духе. Ватник и кирзачи в качестве демисезонного прикида – какому адекватному человеку это вообще в голову придет? Патриотические песни на пластинках. Священный долг перед родиной, которая нас вскормила-взрастила. Лично меня вскормили и взрастили мои родители, за что я им безмерно благодарна. А что касается надуманного патриотизма – не понимаю, как можно быть патриотом несуществующей страны. Не понимаю, как можно быть настолько зацикленным на прошлом, настолько законсервированным в нем. Может, и есть в книге некий тайный смысл или тонкая ирония, может, это просто я что-то не уловила. В таком случае, я просто недостаточно зрелый читатель. Ну что ж, будем зреть.

Не могу, конечно же, обойти стороной написанные с особым смаком сцены кровавых побоищ. Что это вообще такое, что за театр абсурда? Адекватные интеллигентные люди по щелчку превращаются в озверевших фанатиков и принимаются направо и налево мочить всех без разбору топорами, вилами и прочим хозинвентарем. И ладно б это была разовая бандитская разборка, нападение одной читальни на другую с целью положить всех скопом и завладеть книгой. Так нет. Подобное случается сплошь и рядом и называется это «цивилизованное разрешение конфликта». То есть, чтоб Вы понимали, у данных «мероприятий» есть регламент, есть наблюдатели – представители управляющего органа, которые следят за соблюдением этого регламента, есть люди, которые по окончании займутся утилизацией тех, кому не повезло… Все по правилам, чинно-благородно. А может, стоило-таки получше проработать регламент, внести поправку, скажем, что-то типа «кишки друг другу не выпускать»? Или когда за правое дело (то бишь, за книгу), то и рапирой (клинком, штыком, ножом) в живот ближнему потыкать не грех?

Кстати, а разве нельзя книгу банально украсть? Благо, умельцы, что способны любой сейф вскрыть и в любое хранилище проникнуть, никогда не переведутся. Или обязательно, чтоб с лопатой наперевес и кишками наружу? Или я опять чего-то недопонимаю? Похоже, мы с Елизаровым определенно не на одной волне. Очень жаль, потому что пишет он на самом деле великолепно. Просто не то.

В общем, рекомендовать «Библиотекаря» я не стану, разве что любителям черного юмора, причем весьма специфического, густо приправленного коммунистической пропагандой.

Да, полноте! Нет здесь ни особых стилистических изысков, ни каких-то философских экзерсисов, ни, тем более, литературных вершин. Красиво, конечно, иногда бывает: «Государство, празднуя грядущее самоубийство, высиживало бесноватую литературу разрушителей». Или «…голоса советских скальдов, летящие из черных дыр виниловых пластинок». Но это красивое редко и патетически стебно. В целом же, сюжетно – угарный трэш, подобный русскому бунту, а по сути – модерновый сюр, не менее бессмысленный, чем русский бунт. Сотни людей, безнаказанно режущих друг друга подручными средствами (молотками, отвертками, лопатами, не перечисляя совсем уж экзотику – куда там реальным символам 90-х – ТТ и бейсбольной бите) по всей России во имя обладания «смыслом». (Можно было бы расшифровать, о чем речь, но в таком виде это даже вернее, чем у автора – кто прочитает, согласится). Так вот, главное в «Библиотекаре», такое впечатление, именно «режут», а не «во имя». И хотя я просто приличий ради обязан допустить другие, боле э-э-э… просветленные, изысканные и богоискательские взгляды, одно из наиболее часто повторяющихся слов здесь – «бойня». Хватает и другого скотского натурализма, но главное – массовое кишкопускание. Или кишковыпускание…

Тем не менее, оценка – семь. Нормально. Почти «прилично». Все-таки, «крышесносящего сюра», как сказано одним из рецензентов ранее, да еще и такого объема, да еще и читабельного в отечественной литературной попсе крайне мало.

«Вначале было Слово, И Слово было у Бога, и Слово было Бог»

Евангелие от Иоанна

«Книга – учитель, книга — наставник.

Книга – близкий товарищ и друг.

Ум, как ручей, высыхает и старится,

Если выпустишь книгу из рук.

Книга – советчик, книга – разведчик,

Книга – активный борец и боец.

Книга — нетленная память и вечность,

Спутник планеты Земли, наконец»

В. Боков

Однажды, бесконечно далекие годы назад, меня ожидала очередная скучная ночная поездка на поезде. Чтобы хоть как то скрасить дорогу, я заглянул в книжный магазин, где среди книжных развалов макулатуры по скидке я наткнулся на совершенно для меня незнакомого автора Михаила Елизарова и его роман «Библиотекарь». Конечно, все дело в моем невежестве, автор и книга были имениты, на обложке значилось, что роман – победитель премии Русский Букер 2008, но в то время я был далек от того, чтобы внимательно следить за новинками литературы, а равно и знать каких-либо ее лауреатов. Эта поездка стала одной из самых запоминающихся для меня, дело в том, что я буквально провалился в мир этой книги – мир Широнинской читальни, громовское Семикнижие, ретросоветский универсум, в котором скучные, пыльные советские книги, прославляющие труд шахтеров и хлеборобов, породили ту гравитацию Смысла, тот Покров, который соединил, сохранил и защитил нашу Родину. Как это было удивительно открыть для себя, что книга с таким мощным посылом может быть такой легкой, веселой и по-хорошему бесшабашной. В общем, вы поняли, книга Елизарова подействовала на меня подобно громовской, осветила и перевернула что-то во мне, подарив искренние радость и счастье от буквального поедания текста. Дорога пролетела незаметно.

Говорить о достоинствах и недостатках книги даже не хочется – все это мне кажется мелочами, частностями на фоне поистине космологического замысла – увязать воедино великую православную и советскую историю и жизнь нашей страны с ее мелочным, рыночным, эгоистичным, бесславным настоящим. Бытие не ограничивается лишь физикой и материальными потребностями и какой бы ни была хаотичной наша жизнь, какие бы кризисы и неурядицы на нее не сваливались – теперь я знаю, где-то в бункере стойко несет свою вахту Библиотекарь, неустанно прядет он нить защитного Покрова, простертого над страной. От врагов видимых и невидимых. Он не умрет никогда. И зеленая лампа не погаснет.

Читаю и я! За книгу Счастья – только 10!

«Библиотекарь» книга Смысла.

Глубинного, подсознательного, всенародного Смысла существования человека, как личности, как индивидуума, как гражданина и как «винтика» вселенского механизма Бытия.

Гностическая секта стремится сохранить духовный покров над Родиной, не стесняясь в средствах и не жалея ни себя ни «винтика», ни «щепки» которые кровавыми брызгами летят во все стороны, когда «лес рубят».

Повествование о сути «духовных скреп России» без словоблудия и демагогии.

А главное без риска оскорбить, чьи бы то ни было «религиозные чувства»!

Красиво, динамично, талантливо написано.

Великолепная современная проза.

Страшный искус таит в себе обладание силой — пусть чужой, заемной, входящей в тебя на время. Этот искус может превратить обычных мирных людей в одержимых, готовых безжалостно убить любого конкурента, претендующего на источник их силы. Книга о дороге, вымощенной благими намерениями, о сомнительном счастье, цена которого — уничтожение твоей личности. Гротеск и черная ирония скрашивают реальный ужас происходящего, а лихо закрученный сюжет ведет через свихнувшуюся реальность.

Против ожидания — скорее понравилось. Хоть я уже и знаю, что от М. Елизарова не стоит ждать слишком многого; но и у него бывают несомненные удачи.

Сама идея (что любая, пусть даже хреново написанная, книга — если ее прочитать «под настроение» — может доставить кайф, который... не снился никакому наркоману) — конечно, спорная и парадоксальная, но именно этим интересна.

Много стеба (автор умудрился своим выстрелом задеть одновременно две «мишени»: разборки между библиотеками до ужаса напоминают сетевые баталии вокруг любимого и нелюбимого «чтива» (Олди в «Золотаре» тоже, помнится, затронули тему холис%@чей — но там они ее как бы «со стороны» видят, глазами сорокалетнего кухонного «интеллихента». А тут — прямо изнутри. Во всей, так сказать, «красе»).

...И одновременно — все эти сражения напоминают «махач» в духе юных <s>бандюков</s> ролевиков: самодельные доспехи и оружие, «из кривой эстонской лыжи вырезают меч эльфийский…». — все присутствует! Даже и не скажешь, что хоккейные каски «воинов» библиотекаря Шульги (а также пресловутый крюк бравой крановщицы!) хоть чем-то отличаются от снаряжения «толчков».

А еще в романе имеются шутки, понятные прежде всего землякам автора — то есть харьковчанам («Широнинская читальня», хе-хе...) Когда читаешь, например, у Олдей все эти отсылки-«пасхалки», связанные с их (и Михаила!) родным городом — почему-то не производит впечатления. А тут — действительно, было смешно.

(Кстати: имя писателя-соцреалиста, Дмитрий Громов — не очередная шутка Елизарова?.. Кто их знает, этих тусовщиков со «Звездного моста» ;))

Главный герой книги — «двадцатисемилетний перестарок», недо-интеллигент, получивший такое же недо-образование (ну, или что-то типа этого), и суетливо мечущийся по жизни в поисках своего места в обществе. Разумеется, он со своим «оченно богатым» внутренним миром никому вокруг не нужен.

«Я пил водку крохотными глотками, и раскаленные пьяные слезы текли по щекам. «Ну как же так, а? – бессильно вопрошал я. – В чем я провинился перед тобой, жизнь? Разве не ты сладкоголосым квартетом клялась много лет назад (...) пора-пора-порадовать меня веселыми друзьями, счастливым клинком и красавицей Икуку? Я же подпевал тебе, жизнь! Я же поверил! Как жестоко посмеялась ты надо мной! Близится к концу мой третий десяток, а верных друзей нет и не будет, слабая рука никогда не познает эфеса…»

И вдруг жизнь, пусть и запоздало, но все же расплатилась, вернула обещанное, только сделала это слишком неожиданно, из-за угла, так что я не успел разглядеть свое счастье...»

Идеал, ради которого живет Вязинцев, «вымышленное детство, настолько сердечное и радостное, что в него сразу верилось из-за ощущения полного проживания видений, по сравнению с которым реальные воспоминания были бескровным силуэтом», как вы уже поняли, откровенно высосан из пальца — и сам Библиотекарь это знает. Но полагает, что он не хуже любых других выдуманных идеалов, за которые жили и умирали многие поколения людей... Каждый из нас должен рано или поздно выбирать, т. ск., каким богам молиться. Елизаров предлагает такое решение; можно с ним не соглашаться — однако выбор автора (и героя) стоит уважать.

Ну, а финал (так не понравившийся уважаемому С. Соболеву)

Одним словом: в отличие от «Pasternak'а» и «Кубиков» (местами удачных, но в общем и целом — нелепых), эта вещь гораздо серьезнее. Написано прилично; послевкусие оставляет неплохое (во всяком случае — НЕ гадкое. А это уже плюс...)

Елизаров в «Библиотекаре» изящно и хитро пробрался в пространство мифа. От того и могут показаться неоригинальными сюжетные поворты. Как-никак, мифы существуют более десяти тысячелетий. А значит, ждать от такого повествования ВНЕЗАПНЫХ происшествий немного наивно. Здесь важен не сам нарратив, с архисюжетом, а его население — архетипы. Они, у автора, примерили неожиданные одежки (та же крановщица Данкевич). Так, совковые замусоленные типажи наполнились сияющей энергией древних смыслов. И Елизаров виртуозно провел их сквозь весь сюжет. И, ни разу, первобытное коллективное пламя не прорвало тщедушную оболочку персонажа – современного человека. Сам текст, от того, приобрел свойства эпического текста, но, что удивительно, не растерял авторского высказывания.

P.S.: Очень веселая книга. Ну, Вы уже поняли.

Книгой и кистенем

«У Книг не было Смысла, но был Замысел. Он представлял собой трехмерную панораму ожившего Палеха, хорошо памятную мне советскую иконопись на светлой лаковой подкладке.»

У книг разные судьбы, все как у людей. Одна входит поступью потенциального победителя, создает нужные завихрения в интеллектуальном пространстве, и бывает благополучно забыта через пару лет. Другая вспыхивает сверхновой, заметной не только читающим людям, но и условному соседу по подъезду — так было лет 20 назад с книгами Коэльо, которого Путин, еще не Дракон, а Ланцелот, принимал в Кремле (тогда все кинулись читать его притчи, теперь это зашквар). Абсолютное большинство рождается, живет и умирает незамеченным. Но бывают и рожденные дважды.

Когда в 2008 молодой писатель из Украины Михаил Елизаров взял своего «Русского Букера» за роман, написанный в Германии, его заметили. Не всенародная известность, но преданными поклонниками обзавелся, равно как и теми, кто плевался при его упоминании. В низовом сегменте книжного мира, к которому относимся мы, читатели, если и не бросились тотчас знакомиться, то пометку «надо бы при случае» сделали.

Случая пришлось ждать двенадцать лет, в 2020 «Землю» Елизарова читали все, отличный роман, на волне интереса к которому я прочла еще три его книги, убедилась, что язык превосходный, но кровожадность этой прозы и ее чересчур пристальный интерес к маргинальному не для меня, и главного елизаровского хита «Библиотекаря» тогда читать не стала. Прочла сейчас, когда книга обрела второе рождение в виде сериала. И таки да, завлечь читателя нетривиальной завязкой он умеет.

Примерно конец 90-х, выпускник политеха Алексей, грезящий творческой карьерой, едет с Украины в Россию, чтобы вступить в право наследства квартирой, доставшейся после смерти дяди. Городок небольшой, квартирка плохонькая и без ремонта, однако какие-то деньги выручить за нее можно — все помощь семье. Удивительно, но потенциальные покупатели появляются в вечер приезда, хотя больше интересуются не жильем, а мусорной книжонкой в картонной обложке, соцреалистическим хламом, который Алексей наверняка выбросил бы.

Читатель, уже подготовленный экспозицией, знает, что эта советская макулатура вовсе не так проста. Ничтожные в плане литературных достоинств, книги писателя Громова, если читать их, выполняя два условия, программируют на определенные психофизические состояния: ярость берсерка, силу и здоровье, усиление когнитивных навыков, способность терпеливо переносить трудности, умение управлять окружающими, эйфорическое счастье, ощущение обретенного смысла и сопричастности высокой цели. Такое, отчасти: «Солнце останавливали Словом. Словом разрушали города» Гумилева — развернутое в неопрятную, ерническую и кровавую историю в типично-елизаровском стиле.

Читатель подготовлен, потому, в отличие от героя, не удивляется, когда между «покупателями» и «жильцами» возле подъезда вспыхивает кровавая схватка, поражающая как изощренной жестокостью сторон, так и необычными орудиями убийства. А после победы условно своих из шароновской «читальни» — секты, сложившейся вокруг книг, ему ничего не остается, как заступить место дяди в этой конспирологической общине. Собственно, на этом все.

Дальше будут бесконечно-безобразные описания битв между «библиотеками», позволяющие автору блеснуть изощренностью в описании орудий убийства и калечения. Несколько уныло, скучновато и убого в плане мотивации, но явно порадует любителей детективов с расчлененкой. Сцены крови, кишок и прочей доброты перемежаются сентиментальными вставками про мороженое за 11 коп. и «как повяжешь галстук — береги его». Миф, который условно можно обозначить, как «Такую страну просрали!» Елизаров эксплуатирует не впервые и умело пользуется его кликбейтностью.

Завершается этот балаган ожидаемо невразумительно, но читатель должен понимать, что пока жив Алексей, не погибнет и Расеюшка. Вот такая вот музыка. Такая, блин. вечная молодость. Продолжу ли я смотреть сериал? Возможно.

#современная проза, Михаил Елизаров, невыносимая жестокость, поэтика распада, кровь-кишки-доброта, реставрация СССР, экранизация, РЕШ

Моё первое знакомство с Елизаровым. Впечатление — этакий Пелевин на минималках, «Омон-Ра», только сильно разбавленный водицей. Написано качественно, но всё о каких-то глупостях. Там есть персонаж, который носит перед собой фальшивые кишки, а на них сидят искусственные мухи. Вот весь роман как этот его персонаж.

Суровый постмодернистский триллер в жанре слэшер. Там, как в «Техасской резне бензопилой» и «Прочих «Кошмарах...» много и увлеченно убивают топорами, вилами, косами, дубинами, шампурами, шашками, тесакам, кистенями и даже вязальными спицами. А постмодернистский, потому что все эти ужасы происходят из-за книг третьесортного советского писателя... Начитавшись его военных повестей, производственных и деревенских романов все читатели приходят в некий транс, который становится смыслом и целью жизни. Книга Радости, книга Ярости, Книга Памяти, Книга Терпения и пр. Они организуют подпольные библиотеки и читальни, плетут интриги, совершают налеты, а конфликты разрешают в массовых побоищах, по сравнению с которыми битвы подростковых группировок в конце 1980-х — просто игры в песочнице.

Обсуждать сюжет и оценивать его правдоподобие смысла нет, это игровой дискурс. Здесь главная сюжетная идея — возведенная в абсолют постмодернистская концепция «мир есть текст», а книга — центр этого мира. Здесь ради книг легко и непринужденно убивают и умирают. Все, кто прочел без отрыва от начала до конца, лагерные «петухи», старухи в доме престарелых, инженеры, учителя и бывшие военные, все без исключения. Детей, правда, нет, и на том спасибо.

Помнится у У. Эко в «Имени розы» из-за книги сгорел монастырь и погибло десяток монахов. Так это ж был единственный экземпляр «Поэтики» Аристотеля, а убийцей был библиотекарь. Здесь убийц-маньяков сотни, практически все действующие лица, а качество книги роли не играет, текст настолько ужасен, насколько только можно себе представить. Но работает, в смысле разрушает и толкает на убийство. Как-то так.

По стилю это демо-версия Пелевина, достаточно абсурдно и технично, но без лишней зауми. Читается легко, но примерно с середины стало раздражать однообразным обилием трупов. Не жалею что прочел, но вряд ли когда-нибудь перечитаю.

http://kobold-wizard.livejournal.com/710300.html

В основе романа лежат книги безвестного советского писателя Громова. Не творчество, а именно книги, напечатанные на желтеющей бумаге и зашитые в переплеты из вторичного картона. По неведомым причинам их чтение действовало на людей как наркотик, дарующий мистическую Силу, Ярость или, например, прекрасные, но нереальные воспоминания. Разные читатели то тут, то там раскрывали тайну потертых книжек и образовывали клубы по интересам: читальни и библиотеки. Разрушение СССР и 90-е отозвались на этих людях со всем размахом эволюционной борьбы: желающих было слишком много, а книг — мало. В круговорот событий попадает молодой Алексей Вязинцев, по воле случая ставший хранителем Книги Памяти. Он вынужден принять под свое руководство незнакомых людей и с оружием в руках оберегать свою жизнь и новый статус.

Книга разделена на три части. Первая погружает читателя в основы «громовского универсума» с его апостолами, группировками и событиями. Вторая — мясистая биография Алексея Вязинцева. Третья — промежуточный итог с фантасмагорией прогнозов. Первая и последняя части понравились мне куда больше, чем наиболее длинная вторая. Биография Вязинцева тонет в бесконечных разборках с конкурентами. Глядя глазами главного героя на происходящее, сначала ужасаешься первым кровавым брызгам, а потом начинаешь отстраняться. Окружающие люди так и не становятся близкими, а потому их гибель сливается в сплошную кровавую полосу. После этого третья часть остужает накатывающим одиночеством в бункере, за стенами которого происходит непонятный потусторонний ужас, отделяющий Вязинцева от привычных уже нам нулевых.

Лучшим образом этого романа является дом престарелых. Встающие со смертного одра старухи, крепнущие на глазах и устанавливающие свой железный порядок. То, что сначала казалось маленьким хоррор-эпизодом, растягивается на десятилетия, становясь постепенно вечно находящейся поблизости изничтожающей силой — этаким Сталиным, которого в нашей реальности вечно «на вас нет». Это самая страшная сила, порожденная на костях титанической страны: страшнее опустившейся интеллигенции или обожженных зоной. Если и первые, и вторые по Елизарову как-то встраиваются своими библиотечками в эпоху 90-х, то старухам нет до них никакого дела, только они способны стать хтонической основой нового Небесного Советского Союза, вырыть новый котлован и положить туда человека, охраняющего новый старый миропорядок.

И да, как ни крути, я не назову этот роман ни просоветским, ни антисоветским. Не так уж много здесь сказано по этой теме, чтобы пытаться натянуть на текст подобные ярлыки. Также и назвать эту прозу нефантастикой язык не поворачивается. Иначе и лукъяненские «Осенние визиты» и успенско-лазаручковскую трилогию о чудовищах, чуме и марше можно выносить в нефантастику.

Итого: Глупо просить от автора того, чтобы он наполнил весь текст образами такой же мистической глубины и такого же ужаса, как этот вывернутый наизнанку дом вечно живых. Но к сожалению, образы лихих 90-х, из которых на 70% и состоит роман, постепенно утомляют и притупляют чувства. Введи Елизаров еще пару-тройку таких же промежуточных переломов, и текст бы заблистал в моих глазах. Сейчас же это гамбургер: кусок шкварчащего мяса между двумя сухими булками. И хлеб в данном случае вкуснее.