Сергей Битюцкий «Когда расцветают бомбы»

У этого моего рассказа удивительная судьба. Он написан в 81 году, выходил в книгах Роджера Желязны под именем Желязны (сборники «Бог света 1992 г» и «Этот бессмертный 1993 г»). Я об этом тогда ничего не знал. Уникальный случай, такого больше не бывало в истории фэндома. В 2011 году рассказ вышел в сборнике Эксмо «Настоящая фантастика» под моим именем и с подробной историей удивительных приключений титульного рассказа моего цикла «атомные сказки». Я эту историю здесь опубликую.

Рассказ «Когда расцветают бомбы» был написан в 1981 году. Это – заглавный рассказ цикла «Атомные сказки». Поскольку тема рассказа – атомная война, в те годы опубликовать его было практически нереально. Я распечатывал его на пишмашинке, и дарил друзьям, когда ездил по конвентам. Гости из других клубов приезжали на наши ростовские коны, и им я тоже дарил текст.

Друзьям из пермского клуба удалось опубликовать рассказ в многотиражке Пермского политехнического института. Да и то с купюрами. Причем купюры, что самое обидное, были сделаны не по требованию цензуры, а над текстом надругался неизвестный редактор или наборщик в типографии. Пермяки услышали рассказ на нашем ростовском конвенте в 83 году и попросили текст, чтобы попробовать его опубликовать.

Поскольку большая часть рассказа написана белым стихом, я настаивал, чтобы вещь была либо опубликована так, как она есть, либо не опубликована вовсе. Они говорят: «Сергей, понимаешь, ЛИТО». Это страшное слово – ЛИТО! Я говорю: «Конечно, понимаю! Поэтому сделаем так: я даю текст и буду вам звонить. А вы мне скажете, какой вердикт вынесет ЛИТО. Если они пропустят, то печатаем, если потребуют что-то убрать, то я подумаю и, либо соглашусь с правкой, либо просто текст останется вам в подарок».

Звоню им через небольшое время. Пермяки сказали, что ЛИТО потребовало убрать название «аэродром в районе сопки Межевой». Я говорю: «Легко, убираем!», — потому что это название, естественно, высосано из пальца.

Через какое-то время мне бандеролью приходит некоторое количество экземпляров. Открываю пакет, и радужное настроение у меня мгновенно пропадает, потому что я вижу, что текст изуродован. Звоню в Пермь, задаю вопрос. Пермяки были тоже расстроены. Представьте – сложная вещь прошла ЛИТО, и была исковеркана неизвестным гением.

Потом ребята из Перми ещё звонили: «Мы опубликовали твою атомную сказку, и на нас такую бочку покатили, что мама дорогая. Обвиняют в том, что мы напечатали идеологически неправильное произведение, возмущённые читатели пишут, что рассказ противоречит коммунистической идеологии, показывает жестокости и ужасы атомной войны. Серый, помоги».

Я пошел в родной институт, в котором я тогда учился, на кафедру научного коммунизма. А я этот рассказ на кафедре сдавал, как реферат, в качестве литературной иллюстрации к теме «Борьба за мир». Я подошел к завкафедрой и говорю: «Вы знаете, эту мою вещь опубликовали, не могли бы вы дать коротенький отзыв от кафедры?». Он сказал: «Да конечно», — и написал отзыв на бланке кафедры. Я отправил ребятам, они возликовал. И в следующем номере газеты была заметка: «Рассказ Сергея Битюцкого вызвал разнообразные отклики, и мы их публикуем…». Сначала возмущённый отзыв о противоречии идеологии и т.п., за подписью Васи Пупкина. А под ним другой отзыв: «Рассказ был зачитан на заседании кафедры научного коммунизма РИСХМа, признан идеологически правильным и полезным в аспекте борьбы за мир. Профессор Негодаев, зав.кафедрой научного коммунизма». Было очень наглядное сопоставление, вопросов больше не было. Но рассказ так и остался изуродованным.

Позже его перепечатали в такой же многотиражной газете друзья из нефтеюганского клуба. В том же повреждённом виде. Они не знали, что текст рассказа был повреждён, иначе, конечно же, попросили бы у меня исходный вариант.

Потом началась эпоха самопальных переводов, как их называли ФЛП — фантастика любительских переводов. И вот кто-то (я так и не узнал кто и в каком городе) пошутил. Составляя самопальный сборник Роджера Желязны, вставил туда мою «Атомную сказку». Видимо, в качестве шутки. И отправил гулять по стране. Я об этом узнал, естественно, только постфактум. И что же делать? Шутка удалась, однозначно.

А потом началась эпоха пиратских книжных публикаций. Тогда издательства, не желая платить переводчикам, хитрили. Они посылали человека на книжный базар, покупали ФЛП. Слегка перерабатывали текст, как правило, коверкая несколько ключевых слов. Как будто это они сами перевели. Типа, «не докажете». Так «Основание» стало «Основателями», «Принцы Эмбера» – «Принцами Амбера» или вообще «Принцами Янтаря». Беспредел.

Так вот хитрецы из издательства «Транспорт» в 92 году купили тот самый самопальный сборник Желязны. И, не проверив источник, фуганули его в печать. Книга называется «Бог света». Серия «Монстры вселенной». На обложке картинки Бориса Валеджо (ему тоже гонорар явно не выплатили). Наверняка у многих есть. Последний в книге – мой рассказ. Через год у них скопировало издательство «Центрполиграф», напечатав этот же мой рассказ, снова под именем Желязны в сборнике «Этот бессмертный».

Мне очень хотелось с ним на эту тему связаться и познакомиться. А возможность связаться с ним у меня была, и я отчаянно жалею, что не успел ею воспользоваться. Боря Завгородний из Волгограда, наш «пропеллер фэндома», с ним переписывался.

Помню, я приехал к нему в гости. Он говорит: «Давай зайдем на почтамт, посмотрим, нет ли чего». Зашли на почтамт, и он получил посылку как раз от Желязны. Открывает – там только что вышедшая 7-я книга «Принцев Эмбера» с персональным автографом: «Диа Борис, ай эм глэд…» Взять у Бори адрес Желязны я мог совершенно спокойно. Но мне хотелось не просто написать: «Я к вам пишу…» Понятно, что дядюшке Роджеру писали тысячи людей. Мне хотелось написать ему о произошедшем казусе. «Мой рассказ опубликован в вашей книге под Вашим именем, давайте знакомиться – Вы Роджер Желязны, и я — Роджер Желязны…» Но к этому письму мне хотелось приложить перевод самого рассказа на английский. Дабы знакомство было полноценным. Я-то его читал и очень любил его творчество. А он меня, само собой, не читал. Пока я искал, кто мог бы перевести белые стихи моей «Атомной сказки» на английский, Роджер Желязны в 95 году от нас ушел. Ему было всего 58 лет. А такое весёлое знакомство — самая замечательная возможность, которую этот эпизод мог бы мне преподнести.

Мне многие говорили: «Битюцкий, давай судись с ними!» Я понимал, что это безнадежное занятие. Впрочем, я тогда ходил к ростовским адвокатам. Услышав суть вопроса, они очумело смотрели на меня и говорили: «Уходи, а? Не морочь голову!» Я им говорил, что у меня найдутся сотни свидетелей. Рассказ был написан в 81-м, а книжка вышла в 92-м. Весь фэндом знал, что это рассказ Битюцкого. У меня есть публикация в многотиражке, а эти люди при всем желании не смогут предъявить первоисточник на английском. Адвокаты отказывались.

Даже сейчас такой процесс было бы непросто выиграть. Нанимать адвоката, ездить в Москву на суды… А тогда это было безнадёжно.

Правовое поле интеллектуальной собственности в России до сих пор остаётся зыбкой тропинкой по болоту.

Но я был и остаюсь творческим наследником, «аватаром» Роджера Желязны.

Весь фэндом тогда знал, что это мой рассказ. Я был абсолютно спокоен и убеждён, что мне не надо доказывать, что я не верблюд. Но, как потом выяснилось, вне фэндома были люди, которые про меня нехорошо подумали, взяв в руки злополучную книгу. Прошло лет 20. В фэндоме выросло новое поколение, которое не знало этой истории. Молодые фэны удивлялись, узнав, что «Когда расцвтают бомбы» написал, оказывается, не Желязны, а Битюцкий.

Но в 2011 году в сборнике Эксмо «Настоящая фантастика» рассказ впервые был опубликован в книге под моим именем. И, чтобы читателям было всё понятно, с подробной историей приключений атомной сказки.

Я долго размышлял, править мне текст рассказа или оставить как есть.

Ведь рассказ написан 18-летним мальчишкой, с его видением мира. В художественной части, которая написана белым стихом, я — сегодняшний — не хотел бы ничего изменять.

А вот хронологическую мозаику — собственно, фактографию начала войны, я бы сейчас написал совсем иначе. Изменилась картина противоборствующих сил в мире. Изменилось и моё понимание закулисной механики развязывания военных действий. Хотя, конечно, мозаика там фоновая и по смыслу абсолютно взаимозаменяемая.

Самым слабым местом рассказа для меня самого был эпизод столкновения военного спутника, снаряжённого боеголовками, с другим спутником. Я считал этот эпизод не слишком правдоподобным. Но недавно я прочитал в «Ленте.ру» о столкновении на орбите русского и американского спутников. Слабость этого места рассказа существенно понизилась.

По счастью, ни один из орбитальных аппаратов не нёс боеголовок. Есть ли такие на орбите – а фиг его знает. Конечно, вероятность того, что механически повреждённый компьютер даст команду боевого пуска ракет, очень невелика. Но ведь теряли же в реальности самолёты атомные бомбы…

Так вот, можно переписать «мозаику» на сегодняшнем материале, сделав её более правдоподобной. Даже придумывать ничего не нужно. Иран, Бин Ладен… Да, сегодня порог возможности применения ядерного оружия в конфликте понижен за счёт «частных коллекционеров», террористов и стран-изгоев, рвущихся в атомный клуб.

Но тогда, в начале 80-х, противостояние двух сверхдержав было всё ещё острым, и страшная возможность глобального ядерного конфликта жила в мыслях каждого человека. А сейчас, при всей нестабильности международной обстановки, вероятность перехода конфликта в тотальный ядерный апокалипсис, невелика. Возможность гибели нескольких больших городов остаётся, но речь уже не идёт о полном исчезновении человечества и превращении планеты в радиоактивное кладбище. А «Атомная сказка» именно об этом.

Переписать хронику эпизодами того времени, но более реалистично? Мне друзья вчера со смехом напомнили, как Репина не пускали в Третьяковку, где он пытался дописывать свои выставленные картины. И я сам вспомнил, как Борис Натанович на собрании группы «Людены» отказывался включать в собрание сочинений «Страну багровых туч», уповая именно на наивность мировоззрения молодых Стругацких. Я понял, в какой роскошной компании я оказался и улыбнулся.

Пусть рассказ останется таким, каким его узнали на заре фэндома мои друзья и читатели.