Чарльз Диккенс «Сверчок за очагом»

Как же все-таки приятно читать данную повесть. С какой добротой и любовью описывает автор любые действия и переживания, что сам проникаешься этими чувствами. Чарльз Диккенс создает через текст такую уютную атмосферу в общении с нами, читателями, какую порой сложно получить в живом общении с человеком, и я правда так думаю. Помимо описания действий и разговоров в тексте идет еще своя линия монолога автора с нами(в некоторых случаях, он превращается в диалог, когда вы отвечаете ему улыбкой или смешком), где он по делу и, очень часто, с юмором может добавить что-нибудь от себя, разукрасив, может быть, не самую интригующую ситуацию. С долей волшебства и огромной частью любви действия ведут нас к завершению, и всем понятно, что даже злой станет лучше, и все закончится так, как и должно в любой рождественской сказке.

Удивляла реакция некоторых героев на неоднозначное к ним отношение, но, возможно, когда-то люди и правда жили честно, в гармонии и любви, и решения их были более обдуманны.

Повесть состоит из трех связанных между собой песенок и входит в сборник «Рождественские повести» Чарльза Диккенса.

Либо Диккенс таки не мой писатель, либо в этом моем впечатлении повинен больше переводчик. Я почему-то склоняюсь, что оба варианта в целом дополняют друг-друга: и Диккенс на меня производит тяжёлое, изнуряющее впечатление и переводчик здесь усугублял это ощущение как мог. Всё серо тяжело и тягуче, беспросветно. Вроде бы счастливая семья, он и она, и ребёнок, но на услужении у них сирота, которая теперь не узнает материнской ласки, зато вынуждена глядеть чужого ребёнка вместо игр со сверстниками. Да, они пожалели бедную сиротку, которой так было бы хуже, но на самом деле они заимели няньку которая работает за еду и постоянно неуклюже калечит их ребёнка. Автор об этом рассказывал с умиротворением и теплотой, но мы то знаем каково будет девочке, если она постоянно будет ронять ребёнка, а он будет плакать, а мама всё это будет видеть и слышать и зла конечно ни на ком сгонять не будет...

Герои живут в счастливом браке с большой разницей в возрасте. Супруг смотрел за невестой, как она играла ещё в детские игры и ждал пока она подрастёт, чтобы взять её себе в жёны, свою Крошку, как он её называет. Теперь они счастливы, но лишь на горизонте замаячил вероятный юноша из её молодости — на идиллию находит тёмная туча. Тем не менее у них по сюжету всё таки идиллия, а вот торговцу игрушками Тэклтону в возможности такого счастья сразу отказывают, даже попробовать не дают, потому как всё таки разница в возрасте. Да, странно это всё, Тэклтон хоть и описывается грубым и чёрствым, всё же по сюжету показывается не таким и плохим человеком.

Эта семья приглядывает немного ещё и за Бэртой, слепой дочерью Калеба, старого мастера игрушек, который всю жизнь тяжело проработал на Тэклтона. И тут на читателя накатывает новая порция тоски и жалости. По тексту сытая жизнь и состояние Тэклтона во многом обязано мастеру Калебу, но последний влачит жалкое существование. Почему?? Калеб имел семью, дочь и сына, жены не стало, дочь ослепла и теперь помогает ему с игрушками вслепую, сын пропал где-то в дебрях Америки. Мастер пользуется слепотой дочери и, щадя её, рассказывает ей сказки о том как они хорошо живут, об их опрятном доме, о своём новом пальто и т.д., тогда как их жалкая лачуга вот-вот развалится, а он мёрзнет в мешковине.

Но повесть на самом деле то не об этом! Повесть, как оказывается ближе к концу, является то на самом деле дешёвой мелодрамой. Нет, нет, Берта не прозрела, ах если бы она прозрела, то это была бы просто рождественская сказка, а так всего лишь старый не сможет жениться на молодой, потому как является молодой, который был сначала старый и с бородой.. а подозрения супруга Крошки оказываются беспочвенны, хоть он и был твёрдо в них уверен, так как видел как его Крошка целует в губы другого, а... Ах, ах, ах какие страсти — это дешёвая мелодрама.. ну может, если бы переводчик всё это как-то профессионально скрасил, но увы...

А причём здесь Сверчок? Сверчок домашнего очага, спросите вы — а не причём, свободно можно было бы обойтись и без него. Вот как-то так.

Рассказанная нам в трёх песнях история носит слегка сказочный, чуть идеалистический и впрямь немного рождественский характер. Недаром в качестве одного из действующих персонажей автор выводит нам сверчка, живущего за печкой и вечерами поющего свои песенки. И оттого, что этот рассказ нам как бы рассказан не без помощи этого персонажа, вся история приобретает чуть зыбкий и немного нереальный оттенок — то ли всё это было на самом деле, но может быть и так, что сверчок всё это просто придумал и попросту навеял нам сон о происшедшем...

Но что же произошло? На самом деле вроде бы ничего особенного. Довольно простое и обыкновенное дело. Когда жених намного старше своей невесты. И когда муж намного старше своей молоденькой жены. И когда денег у героев, но правильнее будет назвать их героинями, не так уж и много для независимой жизни. Когда нужда буквально стучится в некоторые дома, а в другие ей и стучаться не надо, потому что она здесь и живёт.

Но ведь история-то рождественская. И значит непременно должно произойти какое-то рождественское чудо...

Очень милая добрая сказка. Самое подходящее название — «Сказка о семейном счастье». И хоть описываемые события происходят «В последний день первого месяца в году», вся история настолько пронизана таинством и волшебством, что по праву входит в цикл «Рождественские повести».

Великолепные образные сравнения создают чудеса даже на пустом месте. И вот уже самые заурядные предметы обретают свой характер и показывают норов: «А тут еще чайник упрямился и кобенился. Он не давал повесить себя на верхнюю перекладину; он и слышать не хотел о том, чтобы послушно усесться на груде угольков; он все время клевал носом, как пьяный, и заливал очаг, ну прямо болван, а не чайник! Он брюзжал, и шипел, и сердито плевал в огонь. В довершение всего и крышка, увильнув от пальчиков миссис Пирибингл, сначала перевернулась, а потом с удивительным упорством, достойным лучшего применения, боком нырнула в воду и ушла на самое дно чайника.» Возможно, искушенному читателю не захочется читать о всяких чайниках и сверчках, об ужасной нищете и обмане любящим отцом своей дочери, о хрупких отношениях в неравном браке, — но мне импонировал такой стиль, — накидывающий к и так запутанному делу дополнительный ореол загадочности.

Уютная сказка о семейных ценностях — о счастье, любви и доверии.