Йозеф Аугуста «Исчезнувший мир»

*** Исчезнувший жанр

Какому жанру или направлению принадлежит роман Йозефа Аугусты «Исчезнувший мир» 1948-го года? Это научно-популярная литература, историческая, приключенческая или фантастическая? Науке сие неизвестно. Вот «Плутонию» Владимира Обручева, «Аллана и ледяных богов…» Генри Хаггарда и серию «Пеллюсидар» Эдгара Берроуза можно разложить по полочкам. Чуть ближе творчеству чешского профессора цикл «Дикие времена» Жозефа-Анри Рони-старшего и роман «Когда человека не было» Димитра Ангелова, но они рассказывают преимущественно о людях. Современные представители – Сергей Щепетов и прочие «попаданцы», «Чёрная кровь» Ника Перумова и Святослава Логинова, а также их подражатели – откровенно другая, «героическая» литература. Йозеф Аугуста уникален тем, что его персонажами становятся ископаемые существа и даже пейзажи. Он реконструирует сценки, воссоздаёт всё, вплоть до ландшафта и погоды, основываясь сначала на данных вскрытого палеонтологами слоя, и лишь потом на собственной фантазии. Ещё одно неоспоримое преимущество книг этого автора – иллюстрации Буриана Зденека, сотрудничавшего с ним чешского художника и реконструктора, чьи работы, помимо утилитарной достоверности науке того времени, имеют и самостоятельную художественную ценность.

Роман «Исчезнувший мир» составлен из шести рассказов про ископаемых животных и одной повести о человеке позднего палеолита в пропорции примерно два к одному. Рассказы описательны, они каждый раз воссоздают события, послужившие причиной возникновения той или иной окаменелости, и хронологически выстроены по порядку от позднего карбона палеозойской эры до плейстоценовой эпохи третичного периода. Проще говоря, это сценки с участием вымерших существ от членистоногих, амфибий и примитивных рептилий через динозавров и предков млекопитающих к мамонтовой фауне. Сюжеты рассказов усложняются, наглядно демонстрируя развитие самой жизни. Сначала сидят себе «лягушки» в болоте, не чешутся даже, и тут подул ветер и всех «деревом» придавило. Дальше становится интересней, динамичней и драматичней, как в передачах «В мире животных» с Николаем Дроздовым и «Диалоги о животных» с Иваном Затевахиным. Ещё один нюанс: чем древнее описываемое время, тем больше используется терминов и тем они «многоэтажней», тем сложнее воспринимать текст как художественный. Наконец, то ли переводчики устали, то ли сам Йозеф Аугуста испытывает неодолимое пристрастие к глазам зелёного цвета, — но это уже забавные мелочи.

Повесть о человеке не только занимает треть объёма романа, она читается, как приключения индейцев, и, в отличие от предшествующих рассказов, пытается объяснить уже нематериальное – возникновение религии. Молодые и сильные мужчина и женщина с тремя детьми решили уйти из племени и жить отдельно. Поначалу всё у них хорошо: пещеру нашли, дичь кругом непуганая, все здоровы. Ближе к зиме они поняли, что вдвоём всего не сделать, но было уже поздно… Автору удалось не просто показать условия, в которых могло появиться первое наскальное изображение бизона, но сделать это так, что героям начинаешь сопереживать буквально до слёз. Это больно читать именно из-за жестокой реальности происходящего, которая только усиливается случайным, но всё же возможным чудом. При этом интересно примечать развенчанные штампы «бронзовокожести» и аллюзии на произведения других авторов о каменном веке, включённые в текст на правах детской сказки. Получается, Йозеф Аугуста ещё и полемизирует со своими предшественниками и современниками! Действительно, после натуралистической повести «Таинственный идол» этого романа все остальные писатели кажутся восторженными романтиками.

Самое главное в прочитанных мной документально-художественных произведениях Йозефа Аугусты — сцементированное намертво их сочетание с выдающимися иллюстрациями Зденека Буриана. Я не очень слежу за новейшими разработками учёных и палеонтологов в исследованиях развития жизни и человека, не знаю, насколько изданные 40-50 лет назад книги Аугусты устарели в научном плане, важнее другое.

Когда я читаю очерк о первобытной обезьяне, а на следующей странице вижу её вживую, то моя спрятанная внутри детская душа приходит в восторг. С таким оформителем даже сточкера любого можно вытянуть, не говоря уж о других жанрах. Это не мазня большинства современных «художников», это не лубок и не кинообложка с утрированным героем фильма.

Это — настоящее классическое искусство, кропотливо и достоверно рисующее книжный мир. Это настоящий талант.

Нашёл пока на русском 5 совместных книг Аугусты-Буриана, плюс ещё его альбом с пояснениями. Лучше в этом меняющемся жанре и быть не может.