Эд Горман «Долг»

Сильный рассказ о сильном человеке. Автор не открывает занавес разом, он медленно его приподнимает, заставляя читателя томиться от любопытства, заглядывая в щелочку. На протяжении чтения не дают покоя вопросы. За что же все так ненавидят Келлера — этого милого человека? Что стало с его семьей? О какой такой перемене, перевернувшей всё вокруг, идет речь? Даже пока ответов у меня еще не было, главный герой вызывал уважение и восхищение: его понимание окружающих, принятие их презрения, и то, чем он занимался, его долг (это выясняется под конец) — долг, требующий внутренней силы, достаточной для того, чтобы смотреть правде в глаза. Долг, требующий устойчивой веры в то, он делает правое дело, дарит освобождение. Многие ли смогут убить своих близких, даже зная, что так будет лучше для всех? Перед нами, несомненно, настоящая Личность, не то, что соседи Келлера, предпочитающие тешить себя иллюзиями и обрушивать свой гнев на того, кто разительно от них отличается. Слабость коварна, так как ее носитель слишком слаб, чтобы эту слабость признать.

Как и следовало ожидать от рассказа из этой антологии, причиной всех бед оказываются вампиры... Они в рассказе представлены жестко, вызывающими отвращение созданиями. Никакой вам загробной романтики (которую я, кстати, очень люблю). Особенно меня тронули эпизод прощания родителей с маленьким ребенком и сцена, где нам предоставляется возможность воочию увидеть, чем же занимается Келлер, прочувствовать тяжесть и драматизм его долга...

По настоящему жуткий рассказ об одиноком человеке, который должен выполнять гнусную работу в гнусном перевернувшемся мире.

Его боятся и ненавидят, но его работа совершенно необходима.

Тяжелая, гнетущая атмосфера.

И тем не менее, герой вызывает симпатию и искреннее сочувствие

Одна из жутчайших историй сборника. Жуткая во многом из-за своей безысходности и тяжести очевидного выбора, который когда-то сделал Главный Герой и которому ему приходится постоянно следовать. А тут ещё и недалёкое общество, вымещающее на «санитаре» свою слабость и беспомощность. Терзания героя показаны хоть и кратко, но очень ярко, а постапокалипсис хоть и описыватся буквально в пределах одной страницы, но умудряется быть крайне убедительным. Ну и, чего уж там, автор очень удачно и цинично играет на чувствах, буквально заставляя жалеть несчастных детей и то, что довелось пережить ГГ.

Рассказ поднимает в принципе важную, но со стороны очевидную тему псевдовыбора: что делать, если любимый человек перестает быть человеком, жить ему или умереть. Как мне кажется, выбор здесь надуманный, поскольку любимый человек уже исчез, вместо него есть нечто, им не являющееся. И речь идет не о его жизни, не существующей по факту, а о защите от того, во что он превратился. Самообман или самосохранение — что сильнее. Интересно в этом рассказе другое.

Основной выбор всем понятен. Инстинкт самосохранения исправно работает, несмотря на заходящиеся болью сердца. А вот исполнителя приговора все дружно ненавидят. У самих характера не хватает привести в исполнение приговор судьбы. А тот единственный, у кого характера хватает, становится парией. Точь-в-точь как палачи в Средневековье, которым даже жить предписывалось за пределами поселений. Когда нужно ликвидировать зло, его зовут. когда зло ликвидировано, от него отворачиваются. И время от времени испытывают желание его убить. Убить того, кто сумел переступить через страх и боль, потому что выбора нет.

Ненависть к палачу (или врачу, границу здесь провести невозможно) показывает скрытое в нас ханжество, нежелание пачкать руки, если грязную работу можно поручить кому-то другому. Ханжество это затмевает даже здравый смысл. И это так понятно. Ведь пока неизбежный приговор исполняет кто-то другой, его можно ненавидеть и забыть о потере любимых, о страхе потерять тех, кто еще рядом. Только ненависть и может преодолеть такого рода страх. Поэтому палач всегда изгой. Даже если его сами зовут, как врача.

Наверное, это сильная вещь. Но мне в ней чего-то не хватило. Не получилось сопереживания. Ключевую роль в отчуждении от героев сыграло описание детской комнаты.

На первый взгляд все в порядке. А когда выясняется, что малышке всего семь месяцев, возникает недоумение: зачем в этой комнате глобус и детские энциклопедии? Такому маленькому ребенку сначала понадобятся игрушки. Действие сразу превращается в дурной спектакль со случайным реквизитом. Центральная идея значимости не теряет, но воспринимается уже только умозрительно, как не связанная с судьбами конкретных людей абстракция.

Такое вот неровное впечатление оставил во мне этот рассказ. Но прочитать его было интересно.