Дмитрий Быков «Орфография. Опера в трёх действиях»
- Жанры/поджанры: Историческая проза | Постмодернизм
- Общие характеристики: Социальное | Философское | Психологическое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь )
- Время действия: 20 век
- Сюжетные ходы: Революция
- Линейность сюжета: Линейно-параллельный
- Возраст читателя: Для взрослых
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или... сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии...
Входит в:
— цикл «О-трилогия»
Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 629
Активный словарный запас: высокий (3092 уникальных слова на 10000 слов текста)
Средняя длина предложения: 79 знаков, что близко к среднему (81)
Доля диалогов в тексте: 43%, что немного выше среднего (37%)
Награды и премии:
лауреат |
АБС-премия, 2004 // Художественное произведение | |
лауреат |
Мраморный фавн, 2003 // Роман |
Номинации на премии:
номинант |
Национальный бестселлер, 2003 | |
номинант |
Бронзовая Улитка, 2004 // Крупная форма | |
номинант |
Интерпресскон, 2004 // Крупная форма (роман) |
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
nostradamvs, 9 ноября 2009 г.
Странный роман. Как все у Быкова — другой. Не такой, как остальные. Он и в самом деле похож на русскую орфографию. Тут есть сильные и чёткие моменты, как согласные «б», «р», «к» — когда Ять успокаивает мальчика Петечку, когда старик Борисоглебский разговаривает с матроснёй в кинотеатре, когда арестант избивает зарвавшегося доносчика и говорит: это я сделал, берите меня. И против этих страшных моментов выступают безумно красивые, но потерявшие смысл буквы ер, ять, фита – сложные и многословные, отвлечённые разговоры и размышления ни о чём, пустота нового искусства и поэзии конструктивизма. Самое интересное Быков выделяет полужирным шрифтом, то, что можно пропускать, и то, что слишком скучно, — курсивом, и самое смешное, что он совершенно прав в блестящей, сознательной оценке своего текста. Это страшный роман. Ни один другой роман Быкова так не скорбит о судьбах русской интеллигенции времён революции (в этом он несколько перекликается с «Чапаевым и Пустотой» Пелевина), ни один – не страшен и безнадёжен настолько. Потому что с русской орфографией умерло всё. Всё, чем жила русская интеллигенция, нищая, жалкая, но бессмертная.
mr. Randy, 9 мая 2017 г.
Я не знаю, что писать про эту книгу. Она сама про себя всё написала: много и долго, порой метко, а порой расплывчато.
Это хорошая книга со вкусом хорошей литературы. Больше поучающая, нежели развлекающая (хотя и комического там хватает).
Её нельзя читать запоем, потому что вяжет язык и путаются мысли. Её лучше в день по чуть-чуть: не как лекарство, но как некий деликатес, который может вызвать тошноту, если съесть его слишком много.
Эта книга соткана из противоречий, она про сами противоречия и есть.
Мы — это то, как мы говорим, как строим фразы, как выбираем слова, как «проживаем мысли».
Хотя кажется, что абсолютно понятно, что же именно хотел сказать автор, но меня не отпускает мысль, что он намеренно сделал так, чтобы каждый видел в этом что-то своё.
Как и главный герой книги, я не люблю выбирать из чёрного и белого, предпочитая искать третий вариант.
Я не уверен, что мне захочется перечитать «Орфографию», но уверен, что ничуть не пожалею, что я её прочитал.
Это сумбурные мысли, но других у меня нет.
art, 29 августа 2006 г.
Увлекательный сюжет, хороший язык. На память приходят Грин и «Алмазный венец» Катаева. Предполагает хорошее знакомство читателя с реалиями и персоналиями литературной среды первых лет революции. Осторожно — фантастикой является не более чем Грин или Гофман.
kerigma, 12 января 2012 г.
Несмотря на то, что роман необычен, интересен и очарователен в своей идее, не могу назвать его безупречным и разделить всеобщих восторгов. На протяжении трех четвертей текста у меня было стойкое впечатление, что мы с автором ходим кругами по одним и тем же забавным, но уже изрядно опостылевшим лабиринтам истории, мистики и словесности. Бывают такие тексты (очень редко), в которых вроде бы ничего судьбоносного не происходит, но от них не оторваться и в плавном потоке интересного повествования хочется плыть бесконечно, пусть не будет у них никакого логического финала, никакого сведения в одно сюжетных нитей. Пример из классики — скажем, «Трое в лодке», где конец как таковой не имеет особого значения, и текст доставил бы всем еще больше удовольствия, если бы продлился еще немного. Пример из современной русскоязычной литературы — «Дом, в котором».
Увы, «Орфография» в данном случае ни рыба, ни мясо. Ей слегка не хватает не то чтобы действия, но логичности и неотвратимости этого действия для того, чтобы стать романом, построенным на сюжете. Герои не сидят на месте, да, с ними все время что-то происходит, они куда-то бегут и едут, но это такое броуновское движение, которое ни в коей мере не предопределяет финальной точки, в которую они попадут. С другой же стороны, для чисто «настроенческого» текста, в котором сюжет не главное, не хватает как раз *правильного* настроения. Текст оставляет ощущение слегка болезненной тревоги и предвкушения, какое бывает ранней весной, когда еще снег, грязь и вообще мерзко, но что-то такое уже в воздухе чувствуется... Именно на таких эмоциях он написан, во всяком случае, мне так читается — и нет в нем ни Питера, ни Крыма (основные места действия), а есть некое подвешенное состояние, неопределенное место и время.
Вероятно, в том числе потому, что в романе нет одной темы или проблемы. Действие происходит в 18-19 годах в Петербурге, главный герой работает журналистом в одном из местных изданий. Разумеется, Внимание-Орфография — точнее, произведенная большевиками реформа русской орфографии — не тема романа, а только повод. Тем по большому счету две: любовь и революция. Но ни одну из них нельзя назвать главной, напротив, они обе происходят как-то на фоне всей остальной окружающей белиберды — писательской коммуны и ее склок, жизни петербургской интеллигенции в то время, мистических событий в жизни героев, шатаний, размышлений, откровенно странных вещей. Именно все эти «внетемные», не главные вещи и занимают основное пространство романа. В этом мне видится даже какой-то специальный шаг автора, сближение своего текста по архитектонике с личностью своего персонажа. Главный герой подписывается псевдонимом «Ять» и утверждает, что больше всего любит ненужные, необязательные вещи, без которых можно обойтись — как без буквы «ъ» в алфавите, к примеру. С точки зрения любовной истории героя и революции — основных тем — большая часть текста романа (описание дурацкой первомайской демонстрации, случайно встреченного героем ребенка, трагической любви пожилого писателя и юной роковой красавицы) — являются совершенно ненужными и необязательными. Мне искренне интересно, специально Быков так сделал или у него это вышло по наитию.
Другое дело, что все эти милые, ненужные и необязательные вещи, эпизоды, люди в целом создают настроение, атмосферу, но совершенно не создают сюжета. А любовь и революция прописаны не как основные темы, но даже слабее ненужных и необязательных, и сами по себе они на сюжет никак не потянут. Вот и получается, что оболочка прекрасна, но что-то неладно во внутренней конструкции, и неизбежное «что нам хотел сказать автор этим произведением» (давайте не будем вспоминать про «когда автор был жив...» и прочие неприличные подробности) не находит никакого ответа. Ощущение напряжения, ожидания, предвкушения, создаваемое текстом, так ни во что внятное и не вылилось, и революция таки состоялась без помех, и он уехал, а она осталась (а перед этим она уехала, а он остался), и вообще все пошло своим чередом. Невольно наводит на мысли: и раньше, и раньше шло своим чередом, а дело просто в своеобразном взгляде автора, через очки с цветными стеклами и искажающими линзами, и не было ничего, а даже если бы было, все было проще и страшнее, чем вам показалось.
baroni, 24 апреля 2007 г.
Попытка Д. Быкова разобраться с причинами и следствиями русской революции. Основная историософская идея Быкова — развитие русской истории по спирали т.е. сейчас мы находимся примерно на той же исторической точке, что и в 1918 г., только на более высоком уровне. В целом роман написан талантливо, хотя и грешит излишней многословностью. В революционный Петроград 1918 г. автором введены элементы «альтернативной истории», литературных игр и мистификаций в стиле «Серебряного века». Быков человек безусловно талантливый, но и поверхностный. Поверхностность объяснима — нельзя серьезному писателю «строгать» в год по увесистому кирпичу (не считая побочных продуктов литературной деятельности). Размышления на ту же тему Галковского и или Солженицына глубже, оригинальнее, интереснее.
d.bogdano, 22 января 2022 г.
Если с Быковым — человеком Культуры — для меня все очевидно ( безусловный авторитет, маяк и мой Вергилий в литературных архипелагах прошлого, настоящего и будущего), то с Быковым-романистом все неоднозначно. Очередная попытка полюбить его художественную прозу привела к тому же итогу: интересные события , яркий историко-культурный фон, захватывающие размышления и — увы, как всегда — рыхлая форма, картонные персонажи, длинноты и повторы на грани графоманских. В чем же дело? Очередной раз попробую для себя сформулировать. Прежде всего, Быков — человек культуры, редкой эрудиции. Плюс к этому, он действительно любит литературу; его искренняя убежденность, что это лучшее, чего достигло человечество, превращает литературоведческие исследования ( часто засушенные под пером иного специалиста) в настоящие детективы и романы- признания в любви к культуре. Действует это на читателя очень заразительно. Именно поэтому больше всего я люблю у него нон-фикшн: «Пастернак», «13-й апостол» и — шире — все его лекции. Парадоксально, но тот же культурный багаж при написании романов выходит ему боком: Быков слишком образован, слишком культурен, слишком обременён своими знаниями и — как следствие — слишком сдержан в творческой фантазии, стеснён в вольном творческом акте грузом авторитетов. В результате его романы- очень умные и насыщенные культурными аллюзиями, цитатами и метафорами — превращаются как-бы в пересказ несуществующего более совершенного мета- романа. Пересказ без цвета, вкуса и запаха, где все герои говорят одним языком- языком автора; где сюжетные ходы искусно цитируют любимые сюжеты других писателей, где описания пейзажей — замечательная стилизация Пастернака, Окуджавы, Белого и многих других- увы!- неразгаданных мной ввиду недостаточной начитанности. Наверно можно сказать, что романы Быкова — это коллажи на тему русской культуры ( назвать его старьевщиком, как персонажа Орфографии, собирающего в своей лавке все без разбору в неодолимой любви к истории и культуре — было бы несправедливо и грубо). Быков сам очень точно определил своё место в русской литературе, назвав себя реинкарнацией Мережковского: такого же как он блестящего эрудита и автора прекрасных эссе о писателях «Вечные спутники», и такого же правильного и скучного ( по отзывам современников) беллетриста. Но! Все сказанное не отменяет удовольствия от чтения романов Быкова, как текстов прежде всего умных и чутких ко времени, всегда актуальных, несмотря на исторический флёр. В 2022 году Орфография читается как пугающее предупреждение интеллигенции и неизбежности все тех же ошибок , которые с безнадежной цикличностью повторяются на каждом витке нашей истории . Прошло 20 лет, а мы так и не можем определиться с своём отношении к этому государству, хотя казалось бы сколько жестких уроков оно нам преподнесло. Так и остаёшься в недоумении — то ли на Руси такие писатели провидцы, то ли история пугающе- повторяемая.
Kons, 28 сентября 2010 г.
К сожалению не смог осилить всего огромного текста в своём сознании. Где-то смог понять о чём говорит автор, где-то нить его повествования ускользала от меня. Самое главное жутко запутался со всеми этими фамилиями второстепенных героев. И кроме того, опера иногда переходила в оперетку и не всегда было понятно зачем это автору. Наверное, в моём случае, можно было последовать совету автора и попробовать прочитать только основной текст, уж больно застревал я в описаниях и терял смысл написанного. Только под конец начал разбираться кто и что из литературы здесь представлены и поверьте мне это требует не школьного уровня знания литературы (его я знал неплохо), а необходимости пойти и поискать первоисточник.
Тяжелый текст требующий работы и многое зависит от настроения в момент прочтения. Возможно, что перечитав леть через десять, как всегда выявятся другие моменты и будет другая оценка написанного.
Ёла Пална, 30 мая 2017 г.
Это был месяц тщетных попыток выпутать сюжет из красноречия. Я сделала три подхода и всё-таки осилила, хотя мне так не стало интересно. Сочный образный язык, нетривиальный взгляд на вещи, описываемая эпоха, ракурс и, черт возьми, моё представление об авторе сулили мне нечто потрясающее. Я приступила к чтению с каким-то мистическим трепетом. И, надо сказать, я получила всё чего ожидала, поэтому первый раз продержалась почти пол книги. А потом мне надоело. Прекрасно описанные персонажи, ситуации, чувства и впечатления никак не складывались в единое целое. Более того, я поняла, что местами тот самый «сочный образный» отвлекает меня от сюжета, не дает сосредоточится. Знаете как трудно выбрать из нескольких великолепных вариантов? Вот что-то в этом роде. Тогда я решила сделать перерыв. По прошествии времени, вернувшись к чтению я с удивлением поняла, что не могу найти место, на котором остановилась. Нехоженый, на первый взгляд, кусок текста сменялся чем-то смутно знакомым. Я начала с начала, но кроме атмосферы и персонажей почти ничего и не узнала из ранее прочитанного. К концу книги меня стал раздражать так очаровавший в начале язык. Я крайне удивлена тем, что такой ёмкий и точный в поэзии Быков, оказался таким словоблудным прозаиком.
Я не жалею, что прочитала. В глубине души мне понравилось. Сильно расширило эрудицию и дало некоторое эстетическое удовлетворение. Но удовольствия от чтения я не получила совершенно. Вот ни капельки.
roypchel, 31 июля 2017 г.
Первым произведением для знакомства с Быковым я выбрал его второй по счёту роман. До этого я был знаком с Быковым-журналистом, Быковым-публицистом, лектором, радиоведущим. Но как оказалось, Быкова интереснее слушать, а не читать. Я не отчаиваюсь, прочитаю полностью как минимум о-трилогию и биографию Маяковского, недавно вышедшую, но осадочек от знакомства остался неприятный.
Действие происходит в Петрограде, вскоре после Октябрьской революции. Главный герой по кличке Ять озадачен своим будущим и России в целом. Он газетчик интеллигент, в нём угадывается сам автор конечно же. И всё бы шло постепенно по одному месту, пока герой не решил непроизвольно ускорить расправу над всем «думающим классом». Озаботившись судьбами питерской профессуры, творческой интеллигенции и обычными работниками словесности, он идёт к наркому и размышляет с ним о создании некоего пансиона, в котором эти благородные люди смогли бы спокойно жить и трудиться на благо Великой Революции. Разумеется за еду дрова и какую-нибудь плату — ведь университеты и газеты закрыты. Ять не большевик и не коммунист, да и сочувствующим подобным идеям его назвать трудно — он просто обеспокоен здоровьем и благополучием стариков и друзей — интеллигентов. Нарком же понимает это по-своему и создает творческую коммуну и переселяет этих несчастных, не спросив согласны они или нет.
События эти происходят на фоне реформы орфографии упраздняющей правила правописания как средство угнетение рабочего класса. Вся книга — это переживание Ятя и его приключения в голодном и безумном Петрограде и сытом, но не предсказуемом Крыму. Книга, в целом, неплохая если смотреть с одной стороны, с другой же видишь высокомерие и пренебрежение автора к победившему классу. Я имею представление о взглядах Быкова, но такой топорныой «правды» и я не ожидал. Бедные интеллигенты, неспособность себя обогреть и прокормить — это, конечно, жалко и смешно. Особенно смешна сцена, когда им в этом помогают Матросики, которых они так неистово ненавидят. Но автор их больше жалеет. А все эти прописные истины о предпосылках революции, намёки на будущий сталинский террор поистине смущают. Все эти промахи я списываю на молодость Быкова — ему тогда было чуть за 30, но популярность этой книги искренне не понимаю
Ламинарский, 15 ноября 2010 г.
К сожалению, а может и не к сожалению, не смог осилить этого текста, хотя с огромным удовольствием прочитал «Эвакуатор» и «Оправдание».