Г. К. Честертон «Ортодоксия»

Ах, Честертон, Честертон... В этой книге его ум, как сам он написал об уме сумасшедшего, «движется по совершенному, но малому кругу», ограниченному христианским мировоззрением. Учения, противостоящие христианству, прежде всего детерминизм и материализм, он умаляет и не понимает — потому, что не хочет понять? Затем он бросается в бой с этими ослабленными копиями великих идей и, конечно же, без труда побеждает — но лишь на страницах «Ортодоксии».

Христианству же, напротив, он безбожно подыгрывает: говоря о его критике, он недоумевает, как оно может сочетать те недостатки, на которые указывают разные его обличители: «мне все сильнее казалось, что христианство — в высшей степени странная штука. Мало того, что его пороки были один хуже другого — они еще и противоречили друг другу. На христианство нападали со всех сторон и по самым несовместимым причинам. Не успевал один рационалист доказать, что оно слишком восточное, как другой не менее убедительно доказывал, что оно слишком западное. Не успевал я возмутиться его вопиющей угловатостью, как мне приходилось удивляться его гнусной, сытой округлости». Вывод Честертона таков: «Быть может, и христианство нормально, а критики его — безумны каждый на свой лад?» Однако, по мнению Честертона, не могущее сочетать противоположные изъяны христианство прекрасно объединяет противоположные добродетели: «Наша церковь действительно довела до предела и девственность, и семью — они сверкают рядом, как белизна и багрец на щите святого Георгия».

Ах, Честертон, Честертон, избравший трибуной «детскую Господа Бога»... Он нелогичен, и, может быть, слегка фанатичен, защищая свою веру. Но он всё тот же мастер слова, сравнения, символа, так же ироничен, и его всё так же хочется цитировать. Гений блистателен даже в своих ошибках.