Джонатан Литтелл «Благоволительницы»

Вы должны противостоять искушению проявить человечность

Незаурядная книга, и прежде всего тем, что сочетает в себе вещи казалось бы несочетаемые. С одной стороны, перед нами роман с претензией на историческую достоверность, с другой стороны, история уж слишком литературна, очень многое предстает перед нами нарочито гипертрофированным и надуманным. Пытаясь воссоздать внутренний мир офицера СС, Литтелл вступает на очень скользкую дорожку: про банальное слепо выполняющее приказы зло написали достаточно и до него, а вывести героя сложной и детально разработанной личность чревато обвинениями в оправдании. Действительно, фашизм с человеческим лицом мало кому нужен, хотя бы потому, что холокост не имеет с человечностью ничего общего. Но это не избавляет нас от простого вопроса: как всё это могло произойти? Ни звериное ожесточение палачей, ни слепое равнодушие исполнителей не кажутся достаточным объяснением. Герой романа Максимилиан Ауэ считает случившееся чем-то вроде массового исступления, помешательства целого народа, свойственного вообще-то вовсе не одним только немцам. Притом такое массовое обвинение вовсе не нивелирует вину каждого отдельного человека. Так, сам Ауэ весь роман мучается осознанием содеянного, хотя и не раскаивается. И в сущности, он прав, говоря, что раскаяние — это для детей. Есть вещи, которые никакому раскаянию искупить не под силу.

С другой стороны, такое коллективное представление о вине можно расширить и дальше. Простое знание о происходящем превращает бездействие в соучастие, значит, военные преступления, совершённые во имя национальной идеи, ложатся на плечи целой нации. Но судьями, утверждает Ауэ, всегда становятся победители. В романе есть момент, когда один из немецких офицеров, узнав о бомбардировках немецких же городов, предлагает после победы призвать союзников к ответу. И действительно, ответить есть за что — тут и Дрезден, и Берлин, и Хиросима с Нагасаки. Немало зверств и на счету советских солдат. Говорить о последнем особенно неприлично, того и гляди, сочтут национал-предателем. Очень многие совершенно разумные и адекватные во всех прочих отношениях люди начинают звереть, когда речь заходит о военных преступлениях сталинского режима. Фашисты заведомо бесчеловечные ублюдки, а целый ряд событий и произведений искусства понемногу утверждают представление о деяниях союзников. Все помнят историю про бумажных журавликов, все читали Воннегута. Но вот мы, а точнее, наши предки, выше обвинений. Мы-то никого не бомбили, не расстреливали и не морили голодом, а если что и было, так только против тех самых бесчеловечных ублюдков, а значит, вполне простительно. Такие люди, они прямо как помянутый выше немецкий офицер, для которого убитые немцы люди, а убитые евреи — недочеловеки.

Так вот, бесчеловечности не существует, заявляет Ауэ, а всё, что есть — человеческое и ещё раз человеческое. Объявив евреев недочеловеками, фашисты и создали то самое противоречие, которое Литтелл так ярко демонстрирует в описаниях Аушвица. И психические отклонения, и жестокость надзирателей объясняются именно тем, что они прекрасно осознавали — человекоподобные животные, которых им поручили сторожить, на самом деле никакие не животные, а ровно такие же люди. Об этом же бредит и поправляющийся от сотрясения мозга Ауэ. А примечательней всего тут то, что офицеры СС это вовсе не вышедшие из народа дикари, а чуть ли не через одного доктора наук, цитирующие в оригинале греческих философов, интеллектуальная элита нации. Сам Ауэ с удовольствием слушает классическую музыку, говорит на нескольких языках, восторженно читает Флобера. Ровно так же, как Эйхман в иной ситуации мог бы стать талантливым чиновником-управленцем, Ауэ был бы интеллектуалом, исследователем, кем угодно, только не офицером айнзатцгруппы. Он и сам не хотел бы участвовать в этом, рад бы найти тихую бумажную работу в тылу. Но когда обстоятельства складываются соответствующим образом, он, прикрываясь долгом перед нацией, берёт в руки пистолет и идёт добивать умирающих евреев.

Видимо, Литтелл ясно понимал, насколько близко он подошёл к опасной истине — совершенно обычный, образованный и добрый человек под влиянием обстоятельств может стать и станет кровожадным чудовищем. Фашизм с человеческим лицом, литературность, становящаяся попыткой если не оправдания, то объяснения штука опасная. Даже завуалированное утверждение, что и сами мы в случае чего запросто начнем сжигать в печах геев/инородцев/интеллектуалов/космополитов, способно поставить на судьбе романа крест — такого люди не любят. Именно поэтому Литтелл и решает добавить в свою книгу галлюцинаций, травм детства и прочего психодела. Парадоксальным образом получается так: чем больше внутренних переживаний героя демонстрируется читателю, тем менее живым он кажется. Постепенно Ауэ из личности становится ходячей реминисценцией. Тут и достоевщина с топором, и мифологические сюжеты об Оресте и Эдипе, и эротические фантазиий, и Лермонтов в Пятигорске, и мазохистское гей-порно в СС-совском антураже. И глобальный злодей и демиург максимилиановой судьбы в лице заплывшего жиром воняющего Мандельброда с десятком котов. Это уже такой B-movie трэш, что многолетняя авторская работа по уточнению исторических деталей меркнет и кажется таким же балаганом. Трудно воспринимать всерьёз книгу, главный герой которой в лучшие свои годы считал себя богом-кальмаром, а потом ему прострелили голову, и парень пошёл вразнос окончательно. Плавно перетекающие в реальность и обратно галлюцинации героя хороши, но в погоне за стилем Литтелл впадает в противоречие, возможно, вполне осознанное. Имея такого карикатурного психопата в качестве главного героя, очень легко отбиться от обвинений в оправдании фашизма. И даже когда мы вживаемся в шкуру Ауэ и понимаем, что видения и кошмары героя вполне оправданы, а сам Ауэ вовсе не карикатурен, исходная идея всё равно гибнет. Почти весь роман Литтелл подводил читателя к мысли о том, что бесчеловечности и вправду не существует, но подобный выбор главного героя мешает все карты. Смысл в том, чтобы показать — совершенно нормальный человек способен на такое, что и в страшном сне-то не приснится, но сам Ауэ был нормален дай бог лет до пяти.

А в заключение ещё одно маленькое наблюдение о нормальности, зле, палачах и героях. Вы же добросовестно прочитали роман и хорошо представляете себе, что на самом деле нужно было сделать для того, чтобы стать шатндартенфюрером СС и считаться истинным национал-социалистом. Приемлема ли для гипотетического Отто фон Штирлица причастность к массовым расстрелам и пыткам, если истинная его цель — выживание и величие его страны? И приемлема ли такая же причастность для гипотетического Максимилиана Ауэ, если он так же твёрдо полагает своей целью выживание и величие своей страны?

Книга не может не вызывать уважения как минимум в одном аспекте — объём проделанной работы гигантский: чтобы с таким знанием дела писать о том, чего ты не видел и не знал, нужно было проработать огромное количество первоисточников — мемуаров, документов, книг. Читая книгу, постоянно сталкиваешься с такими подробностями, которые вообще не понятно, откуда автор мог выкопать — и это при том, что я, например, довольно много чего читал про войну и про Третий Рейх. Однако, как утверждает г-н Зенкин в послесловии 2011 года, с момента выхода книги в 2006-м историки смогли найти в ней лишь некоторые мелкие недочёты в части изложенной фактуры.

Автор, конечно, весьма вмастил европейской, прежде всего французской публике своим главным выводом — о том, что ВСЕ немцы виноваты, потому что: а) все всё знали, б) никто не протестовал. Публика съела, порадовалась и сделала автора героем.

Но это то, что на поверхности. А глубоко внутрь своего текста автор упрятал другой свой вывод: чтобы эффективно воевать, нужно перестать считать врага человеком. Первые два года войны, которые ГГ провёл на территории СССР, очень хорошо иллюстрируют данный тезис: такое впечатление, что описывается скорее процесс механической бойни на какой-нибудь скотоферме, чем процесс живой, сложной и грязной во всех смыслах войны. И вся эффективность первых лет германского нашествия довольно просто этим объясняется: если ты не считаешь врага человеком, его намного проще убивать. То же самое можно сказать и про «окончательное решение»: за проволокой — не люди, и какая разница, что с ними будет!? Именно поэтому вторая часть «карьеры» ГГ отдаёт таким абсурдом: даже если тебе нужны для каких-то надобностей «нелюди», их всё равно не жалко, и спасать их никто не будет.

И в этом смысле автор если и не оправдывает, то и не осуждает ту «обратку», которую получили немцы от союзников. Тотальная демонизация Германии в процессе войны привела к практически полному расчеловечиванию немцев в глазах англосаксов, после чего стирать с лица земли немецкие города им было совершенно не западло. Что касается т.н. «зверств» со стороны наших, то там хоть и не было речи о демонизации (наши правители всё время разделяли в своих публичных выступлениях «немецкий народ» и «нацистский режим»), но потери нашего народа были столь велики и столь вопиющи, что в душах у огромного количества тех солдат и офицеров, которые потеряли родных и близких в ходе этой т.н. войны (которая со стороны Германии, повторюсь, носила скорее характер бессмысленной бойни, «зачистки территории», нежели войны), расчеловечивание врага произошло само собой: они больше не считали немцев людьми. И не надо тешить себя иллюзиями — отчасти и поэтому мы победили в той войне. Если бы власти СССР продолжали играть в благородство за счёт своих же граждан, что сплошь и рядом случалось в российской истории, мы бы тут с вами не обсуждали итоги Второй Мировой, а в лучшем случае сидели бы за Уралом и сосали лапу, а Объединённая Европа от Атлантики до Урала продолжала бы учить нас жизни — только не с позиций победивших англосаксов, а с позиций победившего Третьего Рейха.

Упрятав эти довольно важные смыслы внутрь, автор тем не менее в итоге сказал — пусть не прямо, но довольно ясно, — то, что так понравилось европейцам вообще и французам в частности: если немцы не считали евреев людьми (про остальных, прежде всего про славян и цыган, можно не говорить, п.ч. на них Европе начхать), то и немцев можно людьми не считать. А следовательно, таки да, МЫ (т.е. все остальные европейцы) — жертвы, нас немцы, которые НЕ люди, поработили и заставили на какое-то время поступать не очень хорошо. И поэтому можно забыть про — кстати, упомянутых в романе, — французов, бельгийцев, венгров, румын, итальянцев, хорватов и прочих европейцев, — которые вообще-то делали на территории СССР ровно то же, что и немцы: бессмысленно убивали людей, которых за людей не считали.

В этом смысле можно назвать роман г-на Литтела большим сеансом психоанализа с красочным и крайне лестным оправданием в конце всего того, что успела наворотить европейская цивилизация в 20-м веке. Это не мы, это они — немцы, — а мы тут потерпевшие.

С нашей точки зрения, с точки зрения страны, в которой с войны не вернулся каждый третий взрослый мужчина, не говоря уже о многочисленных погибших женщинах и детях, всё это не более чем очередная попытка замазать тональным кремом язвы на разлагающемся трупе. И тем не менее вынужден признать, что это одна из самых интересных и хорошо написанных книг, прочитанных мной за последние несколько лет, — оторваться было просто невозможно, даже ужасы и мерзости автор умеет подать в читабельном виде. Таки Литтел — очень хороший писатель в смысле нарративном: он навязывает свою точку зрения незаметно, но неумолимо. Да, Европа не виновата, виновата Германия. Германия — часть Европы, причём важнейшая, но Европа не виновата. Наиболее показательно в этом смысле окончание истории: наш бездушный ГГ, садист и матереубийца, интеллектуал и предатель, тем не менее прекрасно находит себе место в послевоенной Европе и продолжает жить, в общем-то, припеваючи. Потому что является плотью от плоти этой Европы — Европы, которая «поднялась» на том, что не считала представителей других народов (несть им числа — начиная от индейцев обеих Америк и заканчивая несчастными африканцами, истреблявшимися подобно животным вплоть до начала 20 века) людьми. Это уже проговорочка по Фрейду — никто, как мне кажется, и не заметил, но автор сказал: ничего не изменилось, Европа даже после Освенцима осталась той Европой, которой была до него, — Европой, которая готова стереть в порошок любого, кого не считает человеком, и забыть об этом на следующий день.

Великолепная книга. Сразу хотелось бы пояснить про «бредни», галлюцинации, и другие странные, и даже трешовые элементы, которые в книге в приличном количестве присутствуют. Многие вот и говорят, что их слишком много, они не нужны, бред какой-то. Да, часто кажется, что действительно не нужны. Но в конце книги было послесловие Сергея Зенкина. Многие фантасмагоричные вещи лично для меня стали более понятны, все эти странные образы с явным похотливым подтекстом уже не казались такими не нужными и отвращающими. Почитайте, пожалуйста, этот отзыв, Фантлабовцы, чтобы мои реплики не казались бездоказательными).

А теперь про уже непосредственно историческую, военную часть книги. Тема Великой Отечетсвенной меня всегда очень интересовала. И только благодаря этой книге я увидел лучшее описание непосредственно жизни Рейха, не фронтовые записки, каких много, а политическое основание и истоки всего того, что натворила Германия. И нудность повествования здесь совсем не нудность (тавтология, извините). Такой сплошной, монотонный рассказ пугает даже больше, чем яркие и эмоциональные описания зверств: ты ужасаешься того равнодушия, с которой одна раса перемалывает миллионы «унтерменшей», относясь к этому как к работе, на которую мы с вами ходим каждый день — это действительно страшно. И прекрасно передан вся картина гибели Германии. Очень мало таких правдоподобных вещей (одна вот тоже понравилась: Бункер, правда, это фильм, но очень уж он хорошо иллюстрирует последние главы книги).

Думаю, еще не раз перечитаю.Очень она цепляет возможностью увидеть самую изнанку нацизма, даже не глазами солдат противника: в окопах по разную сторону все равны, а именно политику, интриги. Еще книга эта — хорошая прививка от возникающего последнее время романтически-арийского флёра СС, такими бюрократами, корысто-и сластолюбцами их показали.

В общем, чтобы не утомлять, коль книгу оценивали гораздо лучшие критики, чем я, закругляюсь.: однозначно десять.

Чтобы выйти из некоторой читательской спячки, решил взять быка за рога и принялся за роман, о котором столько говорят в последнее время. Отзывы, по-моему, в основном позитивные; сравнивают с «Семнадцатью мгновениями весны» (что обоснованно) и даже с «Войной и миром» (совершенно безосновательно!). Сравнивают с кирпичом — по объёму и силе воздействия.

Начало далось мне однако с трудом — раздражала чисто французская, на мой взгляд, трескучая риторика, в духе полного нравственного релятивизма. Но как только пошла повествовательная часть, я вчитался, книга захватила меня.

Главным героем и рассказчиком романа является Макс (Максимилиан) Ауэ, во время Второй Мировой войны — офицер СС (вот я и отвергаю какие-либо уподобления эпопее Толстого — уже только потому, что у классика — несколько равных по значению героев; и потом, главный интерес в их столь различных судьбах составляют нравственные искания). Герой же романа Литтелла всего лишь продвигается по службе; выносит тяготы и лишения её... причем не всегда одинаково стойко; попадает в ситуации, казалось бы, безвыходные; однажды даже получает ранение, на первый взгляд, несовместимое с жизнью, но благодаря ему избегает беды, возможно, ещё более худшей. И — что очень заметно, мимо чего никак нельзя пройти мимо! — страдает от тяжёлых сексуальных комплексов.

Этот момент неожиданно напомнил роман «Каменный мост» Терехова. У того главный герой — тоже «мучается». Но как я уже не раз заявлял, мучается как-то надуманно. На фоне главной темы «Моста» сексуальная озабоченность Александра Васильевича, героя-рассказчика, выглядит необязательным довеском. Не таков Макс Ауэ. Его комплексы вполне логично вписываются в общую картину происходящего. Ведь он — один из участников так называемого Окончательного решения еврейского вопроса.

В данном случае, мне представляется, Литтелл идет вполне в русле западной традиции. Иными словами, такой интеллектуал как Макс, столь тонко чувствующий человек мог примкнуть к нацизму только имея серьёзнейшую червоточину в душе...

Литтелл умело манипулирует служебной карьерой своего героя — помещает его то на только что оккупированную Украину, где проводятся массовые расстрелы; то — на Кавказ, место некоего «эксперимента» нацистов, заигрывания с местным населением; то — в уже вполне определившийся сталинградский котёл; то — в дебри бюрократической машины лагерей смерти. Чтобы лучше показать разные стороны процесса, как мне кажется...

Показалось, что Литтелл всё же лукавит, утверждая, что прочитал роман Юлиана Семёнова уже по завершению работы над собственной книгой. Насторожили два момента: портрет пресловутого шефа гестапо Мюллера, удивительно смахивающий на Леонида Броневого, и его же поиски советского «крота» в высших эшелонах СС (Штирлица, что ли?). Поскольку нам-то давным-давно разъяснили, что: а) настоящий Мюллер не только не был похож на сыгравшего его советского актёра, а напротив — скорее был близок к телевизионному образу Штирлица б) никаких советских агентов в таких высоких чинах в Третьем Рейхе на самом деле не имелось...

Из книги Литтелла кстати становится очевидным, что такого рафинированного Штирлица просто не могло быть. Все так или иначе были грязными убийцами... Вовсе не бездушными роботами, как долгое время внушали нам, наоборот — людьми, порой с тяжёлыми психологическими переживаниями, и тем не менее — участниками массовых убийств. В этом один из уроков романа: насилие не проходит бесследно и для тех, кто его практикует.

Потому не приходится удивляться, что и возмездие было жестоким... но ведь и его вершили люди с травмированной психикой! Вообще картина постепенного разрушения Германии, её столицы Берлина, задолго до окончания войны, впечатляет (это ещё один минус Семёнову, у которого бомбёжки, даже не смотря на ключевой момент сюжета, с ними связанный, присутствуют только как некий фон, лишь чуть-чуть приперчивающий в общем-то вполне сносное существование персонажей «Семнадцати мгновений»)

Очень интересным показалось изображение войны — с другой стороны, Сталинград глазами немцев и т.д. Менее всего впечатлили бредовые видения главного героя — весьма складные, конечно, но на фоне уже достигнутых в мировой литературе образцов в целом предсказуемо-банальные...

Как ни странно, хорошая книга. Длинная, слишком длинная, перегруженная лишними подробностями, неприятными описаниями извращений героя — но всё равно хорошая, настоящая. Взгляд на Вторую мировую с непривычной стороны, изнутри другого общества, взгляд на еврейский вопрос и его окончательное решение — глазами офицера СС, глазами образованного человека, который думает и рассуждает — и понимает причины безумия. Вообще, после этой книги понимаешь, какое огромное количество сил и средств тратила Германия, ещё далеко не гарантировавшая себе победу, на какие-то удивительные глупости, на пустое уничтожение, на решение вопросов, которые не требовали решения. Местами книгу можно цитировать, потому что постулаты Литтелла сильны. Местами книгу хочется пролистать, потому что выглядит всё гадко. Местами героя жаль, местами он омерзителен. И при этом роман выглядит ровно, он лишён провалов. Это просто годы войны, просто несколько лет.

Давно не было такого, что не хочется откладывать книгу, а отложив, ждёшь – не дождёшься, когда же снова её откроешь.

Любая война это не битва добра со злом. Это битва двух миров с разнонаправленными векторами. Каждый из них со своей идеологией, системой и верой. В итоге победивший мир признаётся добром, а побеждённый – злом. Эта книга – попытка описать идеологию, систему и веру того мира, который ещё не побеждён и ещё не признан злом. Без желания этот мир оправдать.

Многие мысли и идеи, о которых никогда не задумывался, убийственны в своей строгой логичности. Иные мысли, которые всегда чувствовал, но не знал, как сформулировать, легко изложены и прилеплены буквами к бумаге, будто неуловимая жар-птица наконец-то поймана за хвост. И всё это, повторяюсь и делаю на этом ударение, без попытки оправдать нацизм. В конце концов, мы, действительно, можем только радоваться, что живём в мире, в котором нам не нужно убивать. А если два соседа любят свою страну, верят мудрости её руководства и желают служить ей, тот, кого направили охранником в лагерь не преступнее того, кого определили водителем трамвая.

Потрясающий охват. В советских книгах очень многое намеренно или нет умалчивалось. Не было идеологических споров – идеология не ставилась под сомнение; не было естественных потребностей и отправлений человеческого организма – не комильфо упоминать о поносе при героическом описании; не было многих элементарных бытовых описаний – что их описывать, если они по умолчанию должны были быть понятны всем русским современникам. Но материальная культура имеет свойство меняться со временем и страной – иностранцы или те же русские 70 лет после победы впервые только в этой книге увидели многие аспекты войны.

Обижает, конечно, что все русские – пьяницы, насильники и убийцы, вечно спящие в караулах. Но немцы не лучше (видимо, в понимании автора, для достоверности, насилие должно исходить от обеих сторон). Но радует уже то, что немцев разбили и взяли Берлин именно русские (хотя и при неоценимой помощи союзников).

Портят книгу сексуальные извращения ГГ. Причём не реальные (и гомосексуализм и инцест до определённой степени вполне безобидны и даже соответствуют замыслу), а именно фантазии, описываемые слишком часто, лишком глубоко, сами по себе всегда грязные и не всегда здоровые. Убрать ненависть к матери, проявлявшуюся почему-то в мастурбации на её фотографию, убрать поедание фекалий и желание быть женщиной, и получился бы герой, образцово влюблённый в сестру, и не боящийся признать, что мужское тело его заводит больше женского. В итоге вышел бы шикарный конфликт: истинный ариец и идеальный СС-овец на службе, порядочнейший человек в быту, но гей в гомофобной системе. Ну и под конец можно было бы ввести пару эпизодов «за гранью», что бы показать, как сломали человека служба и ранение. Но герой ещё до войны был явно не здоров психически, и война лишь обострила его проблемы.

Действительно, жаль. Что психоз героя убил книгу. Только из-за него никому ее не порекомендуешь, а очень хотелось бы – она того заслуживает.

Одна из самых важных книг последнего десятилетия, помогающая взглянуть на немецкий национал-социализм глазами рядового участника этого сумасшествия.

Книга вмещает в себя все ключевые события второй мировой — от оккупации ближайших республик Германией, до взятия Берлина в 1945. Максимилиан Ауэ, главный герой романа, молодой и убежденный сотрудник СД отправляется в составе группы исполнителей в завоеванные территории, с целью осуществления программы «окончательного решения еврейского вопроса». Именно массовые расстрелы, а также сопутствующие детали, помогают выбраться нашему герою из идейного морока.

Книга крайне детализирована и людям впечатлительным она противопоказана. Сцены массовых убийств, изнасилований, морального разложения солдат всех воюющих сторон — читать это иногда становилось невыносимо.

С другой стороны, книга полна бюрократических деталей, отчетов и цифр, а так же описания быта на фронте и в тылу, нудно расписанного на 10 страниц. Автор делает все от себя зависящее, чтобы передать атмосферу безнадежного падения, всеобщей истерии. Волей-неволей тоже начинаешь думать — у немцев не было другого выбора. Мысль эта не раз придет вам в голову, когда Ауэ начинает изливать свои философские мысли на этот счет. Вот их читать — самое интересное.

История же самого Ауэ крайне неординарна, что мешает роману. Даже присутствует некий мистицизм в паре моментах, что конечно круто, но правдоподобность страдает. Как итог — это книга, которую должен прочесть всякий, интересующийся историей, а именно второй мировой войной, ее истоками и философией агрессора.

Очень хорошая вещь. Написана непривычно, по современным меркам, крупными текстовыми блоками, но автор владеет языком так, что это нисколько чтению не мешает. Перевод хороший, тоже хочется отметить легкость изложения, замечательно переданную, так что, все великолепно.

Воспоминания старого эсэсовца — прием, конечно, не новый, но вкупе с дотошной документальностью позволяет взглянуть на Третий Рейх как бы изнутри, что является довольно непривчным для меня, русскоязычного читателя, выросшего на Сыне полка, Семнадцати мгновениях весны, Горячем снеге и прочих советских Молодых гвардиях. Это история человека достаточно слабого и безвольного, плывущего по течению, приспосабливающегося к обстановке. Мало ли таких среди нас теперь? И кто виноват в том, что то, к чему ему пришлось приспособится, было чудовищной машиной убийства?

В общем, роман заставляет думать, анализировать, сопоставлять. А его нарочитая документальность добавляет шарма и аутентичности атмосфере. Девять баллов из десяти. Почему не десять?

Одно из лучших художественных произведений посвящённых Второй Мировой войне. Автор нас как бы втаскивает в «шкуру» ССовца, заставляет взглянуть на мир его глазами. Мы видим причины по которым обычные немцы шли на войну, не фанатики, а именно обычные. Кто — то просто выполнял свои обязанности налагаемые должностью, как хорошая немецкая машина. Кто-то как Ауэ боялся попасться по «веселому делу». У Кого-то был еврейский дедушка или же брат коммунист... и эти люди боялись за свою жизнь и зачастую строили из себя самых преданных сторонников режима. Словом, показан искренний фанатизм одних, бесчувственное исполнение инструкций другими и собственно тех кто был нацистом «на кротком поводке».

Так же удивлён хорошей детализацией бытовой жизни тех лет, при чём на всех фронтах и в тылу. Описание казней, лагерей, убийств очень точные, леденящие душу. Вообще книга очень эмоциональная. Порой тебя просто тошнит от прочитанного, от всей этой жестокости и мерзости. Из-за этого я часто прерывал чтение, читал всего по 20-30 страниц в день. Оставался очень тяжёлый осадок.

Сам же герой заставляет, то сопереживать, то наоборот заставляет его ненавидеть. Ауэ местами жертва обстоятельств, местами холоднокровный палач. Его конечно жалко ибо видишь человека со сломанной ещё в детстве психикой. Однако это обстоятельство не в коей мере его не оправдывает. Так как он большую часть времени понимает что делает, он теряет контроль над собой лишь в отдельных моментах. Он преступник и точка!

Во-первых, практический совет для скачивающих: Fb2 формат сильно сокращен и порезан, не знаю почему, но это показал опыт неоднократных скачек. rdf моя книга почему-то не смогла открыть, наверное — слишком большой файл. Я разбил его на 3 приблизительно равные части, в таком виде и читаю.

Книга хорошая. Действительно, взгляд с ТОЙ стороны барикад. Меня давно интересовал вопос — привычный образ зверя-фашиста, но ведь это обычный «призывник» — бюргер, там, или землепашец... Как они могут соответствовать? Вот и почитал — как. На пальцах разложена человеческая психология.

Книга читается как документальная. Даже удивительно, что автор довольно молод, и к тому же француз.

Цитата с самых первых страниц, на тот момент я еще колебался, читать или нет:

«Средние показатели для рассматриваемых мной групп в сумме дадут следующие цифры: 572 043 смерти в месяц, 131 410 смертей в неделю, 18 772 смерти в день, 782 смерти в час и 13,04 смерти в минуту — каждую минуту каждого часа каждого дня каждой недели каждого месяца каждого года на протяжении рассматриваемого периода, длившегося — напоминаю — три года, десять месяцев, шестнадцать дней, двадцать часов и одну минуту. И пусть те, кого смешила та самая дополнительная минута, которую я и в самом деле учел из педантизма, примут во внимание, что речь идет о 13,04 погибших (и это усредненный показатель), пусть представят себе, если смогут, как тринадцать близких им людей погибают разом за одну минуту. Кроме того, можно вычислить временной интервал между каждой смертью. Тогда получится, что один немец погибал каждые 40,8 секунды, один еврей — каждые 24 секунды, один большевик (в том числе еврей, являющийся гражданином Советского Союза) — каждые 6,12 секунды. Если суммировать эти показатели, окажется, что в течение всего обозначенного выше периода каждые 4,6 секунды погибал один человек. Теперь, опираясь на эти цифры, вы легко можете пустить в ход воображение. Вооружитесь для наглядности часами и отсчитывайте одну, две, три смерти и т. д. каждые 4,6 секунды (или каждые 6,12 секунды, или каждые 24 секунды, или каждые 40,8 секунды, если у вас есть определенные предпочтения). Постарайтесь представить себе, как они падают рядами у ваших ног — первый, второй, третий убитый. Кстати, отличное упражнение для медитации»

Емкие, грамотные описания мест, деталей быта, эффект присутствия потрясающий, но периодически автор становится зануден — многостраничные исследования истоков языка малых народностей кавказа, путешествия по «лермонтовским местам», и т.п. Конечно, неловко, что француз (а в его интерпретации — эсэсовец) занет мою страну и мою историю, а так же класисческую литературу, лучше меня, но читать это все невозможно. А затем следует фраза, типа: «Объемы расстрелов уменьшились. Сегодня расстреляли только пятнадцать евреев». Дико извиняюсь, но книга позиционируется как об «окончательном решении еврейского вопроса», а не как путеводитель по Минеральным Водам. Редкие детализации акций вызывают жуть и оторопь.

8 за нудность (плюс солидарен с Алексом). Повторно книгу прочту вряд ли, но один раз прочитать ее нужно.

Книга страшная и мерзкая, и все в книге сделано так, чтобы читателю было плохо, страшно и неуютно, а вот прекратить чтение не получалось. Повествование идет от лица чудовища, эсэсовца, рассуждающего о своем прошлом. Сам он большую часть романа не делает ничего ужасного, но он беспрерывно смотрин на ужасное и не противостоит ужасному. Он задает особую оптику бесстрастного участия в великом зле и это кажется куда страшнее, чем если бы герой верил в нацистские идеалы (а другие нацисты на его фоне выглядят совершающими страшные вещи людьми, но людьми). Герой роман работает живой иллюстрацией к тезису Ханны Арендт о банальности зла.

А еще Литтелл блестяще знает русскую литературу и делает путешествие своего героя еще и путешествием по русской литературе.

Взгляд на Вторую Мировую глазами эсэсовца и военного преступника. При чтении ты понимаешь, что главный герой не фанатик и не сумасшедший, а вполне симпатичный и адекватный парень с понятным взглядом на мир. Лично я бы с удовольствием с ним пообщался.

Тем не менее, невероятно тяжелая, страшная и мерзкая книга. Стоит сказать, что это один из двух романов, при чтении которых меня чуть не стошнило (первым был «Призраки» Паланика). Вообще книга наводит на мысли о природе человека, добре и зле и многом другом. Заставляет даже пересмотреть некоторые свои взгляды на жизнь. И в общем это чтение для тех, кто любит подумать. По началу не совсем ясно, кто такие эти Благоволительницы и причем здесь греческая мифология. А к чему были видения и сексуальные фантазии главного героя, я так до конца и не понял.

Благоволительницы — двоякое чувство сложилось после прочтения этой книги, с одной стороны еврейский вопрос идущий по пути наступления немецких войск, в которых участвует гг, со всеми сопровождающимися картинами унижения, истребления, разными способами уничтожения народа еврейского, благо был ранее подготовлен чтением книги HHhH, и уже был знаком со всеми теми способами умерщвления массового количества людей, в основном евреев, а с другой тут же вкрапления воспоминания нетрадиционгого секса, факты гонения геев от фюрера до полицаев, из памяти куски прошлого, как рос, где был опыт с какими мужчинами, какие ходили слухи, как нелегко гею фашисту находится в СС команде борющихся как раз таки с этими нетрадиционными ценностями, как он избежал огласки и вообще смерти, находясь внутри системы уничтожения, и в прошлом, и тогда во время войны, и сейчас спустя несколько десятков лет, когда пишется сей роман, вот поэтому отношение и двоякое, вроде как кровь, боль, война, и тут же геи, секс и мысли бравого солдата в высшем чине,... стиль подачи текста лёгкий, в виде бесконечного монолога со вставками диалогов с такими воспоминаниями, ощущения не тяжёлые, легко и непринуждённо идёт сюжет,... не успеваешь шокироваться, тк данный взгляд на проблему геноцида показан с другой для нас стороны в период ВОВ, эмоции положительного героя, его наблюдения выжившего офицера и избежавшего наказания, герой положительный, хоть и учавствовавший во многих акциях, в основном статист и наблюдатель,... много подробных дат, военных действий, со стороны той стороны фронта, мысли, сложности, тяготы будней немецкого офицера ,... с одной стороны очень тяжёлое чтение , с другой не оторваться, лёгкий монолог одиночки, читается монотонно и увлекательно,... отдельным и большим для меня удивлением было узнать, что Берлин оказывается бомбили уже с 1943года ежедневно французы и американцы, увидел как происходило сопротивление и распад фашизма вблизи опять таки с той стороны, как работали и куда планировалось развитие концлагерей с рабочей силой после, ... или например некоторые факты неожиданно открылись для меня по причине, что даже не задумывался об этом, например момент, что когда санитары разрезали одёжку на раненых или убитых немецких солдатах, под низом оказывалось женское бельё, хм, однако , удивительно но факт , ... а если уж коротко охарактеризовать данную книгу, то она о похождениях похотливого СС-совца во время второй мировой войны, и борьбу фашистов с еврейским вопросом, тяжёлая и одновременно развратная,... для меня будет лучшая книга того года в списке прочитанных за 2021г., тем более я кушал этого ежа около двух месяцев!!!

... коротенькая статья в конце книги максимально объясняет и расставляет все точки над Й, становится ясно понятно почему, как и что происходило в сюжете, каков характер героя, и где какие схожести сюжета с иными известными произведениями!... советую однозначно

Тот кошмар, что вытворяют фашисты на станицах романа невероятен и чудовищен!

Порою не вериться, что такое могло происходить в таком культурном и продвинутом германском обществе и к тому же чуть меньше 70 лет назад. Еще сильнее поражает, что эти преступления совершают обычные, люди выполняющие свою работу. У большинства из них нет ненависти или злости к врагу, они не злодеи и убийцы — они просто делают свою работу. В какой то момент ,после очередного расстрела врагов, начинаешь чувствовать себя смертельно уставшим убивать немецким солдатом , считать и перерабатывать трупы. Для него уничтожение врага превратилось в адовы муки, бесконечное и мучительное наказание.

Однако главный герой пытается оправдать себя и таких же как он преступников, он говорит, что каждый на их и его месте так же убивал по приказу ,потому что это работа, приказ и никто не пойдет против руководства общества, лидера страны. С одной стороны очень правдоподобное утверждение, кто готов не выполнить приказ или отказаться выполнять поручения руководства? Кто выступит против действий своей компании, страны, общественного мнения, пропаганды, сми, руководства и не побоится санкций, расправы, репрессий, преследований и ненависти общества. Кто готов добровольно стать врагом народа? кто сможет выстрелить в своего командира убившего новорожденного ребенка врага? Система фашисткой Германии и коммунистического СССР работают по похожим принципам и методам. Вознесение расы или класса и уничтожение иных народов или классов. Однако во время дискуссии главного героя с пленным коммунистом выясняется, что коммунизм все же гуманнее, так как у человека есть шанс выжить, поменяв, свой класс –исправившись , отработав на исправительных работах во благо своему классу, а при фашизме у человека нет возможности поменять расу.

Роман как исторический памятник великолепен. В нем масса фактов, он максимально детализирован и реалистичен. С литературной точки зрения ему трудно давать оценку. Здесь есть литературные отсылки русской литературе (например Лермонтову),библейские, греческие и скандинавские темы . Психологизм в романе мощно продуман. Раздвоение психики героя закономерно, так как здоровому человеку невозможно смотреть на столько смертей и оставаться равнодушным к этому.

Этот роман о зле. О том как оно появляется, растет, уничтожая все вокруг, оправдывает себя, уничтожает носителя и самоуничтожается.

Книга однозначно не для всех, она психологически тяжела, даже для подготовленного читателя и может показаться оправдывающей зло-что не так.

Написано уже столько много об этом романе, что нового слова и не скажу. Из критического попадался отзыв Данишевского, что, дескать, это аттракцион на сакральную тему, ну да это ничтожная аргументация, бо формалисты уже давно изложили все относительно повторяемости литературности приемов, ну а роман в общем с вполне себе однозначным моральным посылом и релятивизма в нем нет вовсе. Конечно, задав планку в первой части сценами уничтожения евреев, Литтелл дальше идет в эмоциональном плане по нисходящей, а включение сюрреалистических сцен пафос снижает еще больше. Из великого богатства источников книжка Арендт может считаться идейным стержнем. а роман, если не художественной иллюстрацией, то зависимым не в меньшей степени, чем Пруст от Бергсона. Многословность, избыточность подробностей канцелярских фойн в рамках окончательного решения создает удивительный эффект какого-то комизма ситуаций, который даже и не укладывается в рамки черного юмора — прежде всего история про еврейское племя на Кавказе и попытки урегулировать его статус. Воля автора избирать структуру сюжета, но она не самая сильная сторона — перемещения и ангел-хранитель в роли рояла из куста. У Литтелла очень хороший слог и ритм изложения. Если в ранних рецензиях речь все о том, что читать очень тяжело, иногда физически тошно и все такое, то в поздних каждый да выскажется относительно цензурирования со стороны издательства, которое имело место. Выскажусь и я. Как понял, урезанию подверглись страницы одиночества и галлюцинаций Ауэ накануне вторжения советских войск, где он тоскует по сестре, мается один на брошенной вилле и, скажем так, чудит. Проводя аналогию с правонарушением, издатели его бесспорно совершили, однако надо к смягчающим обстоятельствам отнести, что оно отчасти ( только отчасти) обусловлено хорошим вкусом, бо эти сокращенные страницы ни художественно, ни содержательно ничего к и без того объемной книжке не добавляют, являются малоинтересными и худшими во вкусовом плане. Для меня эти сцены книгу не испортили и существенного влияния на ее восприятие не оказали, но издатели, вероятно, достоинства книги восприняли так близко к сердцу, что желание подправить и улучшить в эстетическом ключе оказалось сильнее этических императивов. Книга выдающаяся, не пошла с первого раза, но прочитал с интересом и удовольствием.