Юрий Буйда «Дон Домино»

Почему: после «Пятого Рима», мистического экшна времён Годунова, решил почитать и другие произведения понравившегося автора

В итоге: очень качественно написанная повесть про жизнь и любовь простого советского человека, через судьбу которого струной проходит загадочный нулевой поезд.

И сейчас, спустя 25 лет после написания, книга читается замечательно, но я представляю, какое впечатление она производила в 93-м, с по-взрослому детализированным сексом, рассуждениями о том, что «Родина — это чужие» и мистическим нулевым поездом.

Бездушная Система, сублимированное богоискательство, неразделённая любовь. Культ личности, водка, бабы и домино.

Как и ожидалось, повесть оказалась метафорой жизни простого советского человека. Очень хорошо написанной метафорой. Рекомендую всем, кто не боится чернухи-бытовухи.

Очень хорошо написано!

У Юрия Буйды совершенно точно свой собственный литературный стиль. Отточенный, выверенный, зашлифованный и точный как лазерный прицел. Стиль этот на непривычный взгляд и первую пробу может показаться и странным и непонятным — нечто странное, полумистическое, ирреальное, постмодернистское и сюрреалистическое, ниоткудное и кудыкинское (если попытаться перефразировать в его же, буйдовском стиле ответ на вопрос «откуда и куда?»).

Какой-то разъезд/станция с большим станционным хозяйством и вспомогательными службами, и какой-то странный «нулевой» стовагоный четырёхпаровозный поезд, единственный за сутки и регулярный как восход солнца и крик петуха. И вся жизнь обитателей этой станции/разъезда под номером 9 и состоит только вот в этом служении и обеспечении бесперебойности и неукоснительности соблюдения графика движения этого молчаливого грохочущего чудища-поезда. Странная задача, и никак не объясняемая автором, ни что за поезд, ни что за грузы, ни прочие околопоездные нюансы, ибо основной груз поезда — Тайна! А основная задача всех живуще/существующих — служение этой Тайне, этой Задаче и этой Команде и Цели.

Чушь? Может быть. Но ведь это только поверхность смысла, только лёгкая рябь на поверхности глубокого полуфилософского Смысла этого небольшого по объёму, но ёмкого и глубокого романа. И совсем не хочется навязывать никому своё собственное вИдение смысловых слоёв этого повествования, пытаться раскрывать глубинные тени и образы и вынимать из глубин Сути и Идеи — и потому, что сложно перевести на язык слов то, что теснится в голове, и вдруг другой читатель откроет какие-то свои собственные, непонятые и непочувствованные мной нюансы...

Только опять встаёт передо мной образ Зеркала, в котором отражаются наша явь и наша суть и наша жизнь и наши чаяния и реалии, отражаемся мы сами... И мчится куда-то и откуда-то поезд Россия, и едут в нём мы туданезнаюкудаки, и обеспечивают прохождение этого поезда тоже мысамикоекакие — самими собой непознанные и непонятые неоткуды и никудаки...

Роман о Великой Магистральной Линии, заменившей, заменявшей и заменяющей национальную идею, — какая есть совсем не парадокс, а закон, присущий самой идее государственного обустройства, собирающий, сбивающий народ, населяющий эти территории в историческую общность – «орду», с её «ясаком», в Родину…

Советско-социалистическая ментальность?... – но, поскреби любой народ, даже «очень цивилизованной национальности», и тебя ослепит мощным прожектором локомотива и оглушит сумасшедшим грохотом сотня опломбированных вагонов, ожесточенно лупцующих своими круглыми бесконечными пятками колес о бесчисленные стыки магистральной Линии. Несётся «нулевой»…

Роман не только о жизни — (секс, насилие, любовь) — Ивана Ардабьева (прозванного Дон Домино не только за отчаянное вколачивание костяшек домино в столешницу, но и за …), не только о жизни Родины (вернее о любви Родины, которая любит странно: жестокий и насильственный «секс», размазанный по табуированному пространству и времени, и о любви к Родине6 сквозь, вернее вопреки, «капустный» запах и женщин, и самой Родины…), но и роман о Девятой Станции. И совсем не странно, что «Роман о Девятой Станции» так чудно рифмуется теорией Льва Гумилева о рождении, расцвете и гибели стран и цивилизаций (со всеми их ксениями ,химерами, сломами и «достоевскими» надрывами) – как срисованная калька. Это отличительная черта прозы Юрия Буйды, у которого даже сквозь текст короткого рассказа проступает эпос (текст уже вне времени и пространства, вернее не вне, а применимый к уже любому времени и пространству).

Это «Роман о Родине», нашей Родине и её «винтиках», о нашей Родине, которая (если кощунственно перефразировать, переврать Андрея Платонова) «без КАЖДОГО винтика неполна…»

А Андрея Платонова и Юрия Буйду связывает не только «паровозная тема» (которая совсем не дань стим-панку, а нечто более глубинное, по-чеховски «степное»: когда дрога-просто-направление перековывается в направление железное), но и отношение – только свое, узнаваемое и сугубо личное – к языку. Свой стиль . Среди массы, тьмы легионов, нынешних безликих текстов, текст Юрия Буйды узнаваем, также узнаваем, как сразу узнаем текст Андрея Платонова.

Роман, как и вся проза Юрия Буйды, для многократного прочтения.