Марсель Пруст «Беглянка»

«Беглянка» — шестой, предпоследний том эпопеи «В поисках утраченного времени». Это самая короткая и наиболее сырая часть. Всё из-за того, что история Альбертины возникла сравнительно поздно и у Пруста просто не хватило жизни, чтобы как следует аранжировать пунктирно набросанные детали.

Хотя «Беглянка» — черновик, достоинств книги это не умаляет. Напротив — остаётся только восхищаться тем, что автор, написавший столь филигранный текст, рассматривал его лишь как основу, которую нужно будет исправлять, дополнять, улучшать.

Занятно, что между «Беглянкой» и «Обретённым временем» не проведена граница, а потому разные редакции жонглируют небольшим кусочком от «Я не рассказывал бы, впрочем, о своей жизни возле Комбре» до «…за которые я теперь виню себя больше всего», присобачивая его то к одной, то к другой части. А, например, в «Полном издании в двух томах» его и вовсе уронили мимо книги.

С точки зрения содержания, «Беглянка» — наиболее призрачный том «Поисков»: текст вроде бы есть, а пересказать практически нечего. При всём этом именно здесь присутствует главный «спойлер» романа-реки — причина невозвращения Альбертины к рассказчику. Дав дёру, девушка подарила главному герою щедрую почву для болезненных воспоминаний, ностальгии, отчаяния. Собственно, утрата у Пруста — двигатель творчества, катализатор идей.

Силясь преодолеть невыносимое горе, отчаявшийся влюблённый проводит основательную ревизию чувств и воспоминаний, приходя к неожиданным, но интересным выводам. Один из них — в том, что никто из людей не существует как постоянная данность. Все мы ежеминутно меняемся под воздействием опыта, возраста, настроения, окружения, местности и т.д. А потому нет некоторой конкретной Альбертины из палаты мер и весов. Зато есть множество её ипостасей, рассыпанных по эпизодам из жизней людей, взаимодействовавших с этой сердцеедкой. Рассказчику предстоит обнаружить в себе эти осколки и удалить из тех зон души, где они причиняют страдания. Ступая по воспоминаниям назад, главный герой позволяет прошлому рассосаться и усвоиться, стать фактом, а не источником боли.

Любовь умирает, развеивается, словно разматываемый моток ниток. За нею кроется всего лишь человек — девушка, обожаемая не сама по себе, а за счёт переживаемого воздыхателем чувства, которое, к слову, можно испытать и к кому-то другому. Так что красота — в глазах смотрящего, а вся поэзия, воспевающая дев, — лишь проекция чувств художника на живой объект, не более того.

Проза Пруста в «Беглянке» выглядит какой-то инопланетной. История без истории, длинный текст, не наполненный ничем материальным. Любой пересказ этого тома обречён быть уж слишком кратким, напоминая фокус, где в ящик влезает эротичная помощница факира, а удивлённый зритель, сунув за нею руку, огорчённо нащупывает всего-то какой-нибудь волосатый ананас. Лишь наш выдающийся французский модернист способен растянуть любое «ага» на двадцать четыре с половиной страницы, подобно тому, как виртуозный ложкарь в силах переиграть целый оркестр, раскрывая в малом красоту великого.

Ко всему прочему, «Беглянка» — это ещё и детектив. Герой здесь затевает эпистолярное расследование, а затем дополняет его опросом свидетелей. Цель одна — выяснить, изменяла ли Альбертина. Веет от этой одержимости чем-то нездоровым. Так и чудится, что ещё через полсотни страниц к сей некромантской инициативе привлекут медиумов, спиритов, Кашпировского, Вангу, Голдота Полумёртвого, Герберта Уэста-Реаниматора, Алистера Кроули, Амаяка Акопяна… Ляськи-масяськи, ахалай-махалай!

В книге присутствуют сюжетные баги, вызванные незавершённостью рукописи. Это лишь добавляет градус мистицизма, превращая «Беглянку» во что-то совершенно ирреальное, веющее уже кладбищенскими мотивами Ленор, воспетой По. Чего стоит один только оживший Бергот!

Под конец повествование начинает будто просыпаться: возвращаются персонажи, всё увереннее, всё больше, том наполняется событиями — столь стремительными, что не признать в них черновик невозможно. Особенно худ эпизод с описанием поездки в Венецию. Разговоров-то о ней велось! Такие чаяния имелись! А по сути получилось довольно смазано и невыразительно.

Однако украшает эти страницы встреча главного героя со старой бабушкиной подругой. Очень красиво выглядит образ, где престарелая аристократка сидит под древним орнаментом, практически стёртым — как и она сама, почти изглаженная из этого мира со своим поколением.

Это не единственные важные попадания Пруста. «Я забыл умершую бабушку и уже ничего не чувствую по отношению к ней», — способен признаться рассказчик. И за этим кроется жестокое, но точное откровение об устройстве человеческих эмоций. И таких поразительных наблюдений, редких для обычно всё романтизирующей литературы, в книге предостаточно.

На заключительных страницах «Поиски» всё ближе приобретают вид, присущий первым томам. Скоро финал. Здесь снова веет духом «Германтов». А какие интересные отношения возникнут у старых героев! История Альбертины, ставшая масштабным отступлением, подошла к концу. Былое чувство умерло, исчерпалось. Это неуклюжий ход с точки зрения композиции, но верный для отображения непредсказуемости жизни.

«Беглянка» — недоработанный, но очень глубокий том эпопеи. Его можно назвать инверсионным по отношению к «Любви Свана». Редкая тема и уникальный на неё взгляд делают эту книгу одним из самых интересных сочинений в мировой литературе.