Антон Чехов «В Париж!»

Какой несмешной рассказ! Какой страшный рассказ!!!

Тысячелетиями укус бешеной собаки означал для жертвы одно — несколько месяцев ожидания смерти, потом несколько дней или недель мучений в полном сознании (не в эйфории, как при чахотке; не в бреду, как в лихорадке; не в апатии, как при анемии или пеллагре — в полном сознании!), потом смерть. Осенью 1885 года Луи Пастер объявил об успешном опыте прививки от бешенства. Поскольку конец XIX века — это уже эра железных дорог, в Париж потянулись за шансом на спасение от жуткой смерти укушенные собаками из далеких стран, даже из России.

Кем надо быть чтобы вмешаться в собачью драку и дернуть бродячую собаку за ногу?!! И кем надо быть, чтобы упустить шанс на спасение от жуткой смерти, шанс, которого не было еще год назад, из-за желания выпить в трактире и поскандалить там?!!

«Не хочу я к пастору ехать» — фамилия Pasteur реально переводится и как «пастух» и как «пастор» (христианский священник). Современная пресса реально называла Пастера «Le Bon Pasteur» — «Добрый пастырь», потому что он, действительно, один из величайших благодетелей человечества (а еще два раза помог спасению французской экономики).

Впрочем, может быть Грязнову и Лампадкину сказочно повезло, может быть, собака и не была бешеной, может быть, и не угрожала им мучительная смерть, и не нужна была поездка в Париж...

Обсуждаются в рассказе и проблемы орфографии и недавно вышедшая книга филолога Грота. Сам Чехов считал нужным радикальное упрощение русской орфографии, отмену, среди прочего, букв «фита», «ять», «ижица».

И в этом рассказе — всё по-нашему, по-простому, по-провинциальному. Спровадили двух заштатных деятелей из не менее заштатного городишки в Париж на лечение, а им и не хочется ехать в эти ваши франции.

Разумеется, куда как приятнее в Курске при вокзале принять, как говорится, по 150 и загреметь под протокол.

Очень похоже на ставшее уже почти хрестоматийным «Нормально, говорю, Григорий! Отлично, Константин!»