Джим Батчер «Летний рыцарь»

«Летнего рыцаря» (что в оригинале звучит до йоты как «Летняя Ночь», что уже отметила aldanare — отсюда и отсылки к Шекспиру, в том числе и прямые) я прочитал после Дрездена №1, т.е. после «Грозы из преисподней». Впрочем, в оригинальном названии никакой «преисподней» не было, а был «Грозовой фронт» (Storm Front). В Дрездене №4 даже юные волки просекли фишку насчет «Сна в летнюю ночь». Билли-оборотень в самом конце книги:

– А знаешь, что меня, типа, разочаровало? – спросил меня Билли чуть позже.

– Нет, а что?

– Все эти феи, и дуэли, и сбрендившие королевы, и все такое, и никто из них не цитировал старину Билли Шекспира. Ни разу!

Но к сути. На сей раз, взявшись за чтение, я располагал и английским текстом, и условно русским. Назвать перевод просто русским текстом язык у меня не поворачивается. И – может быть, из чистого мазохизма – читал я именно условно русский текст, временами всхлипывая и обращаясь к оригиналу, чтобы уже поржать от души. Об условно русском чуть ниже. Пока о Бутчере и 4-м романе его саги.

Читабельно. Там и сям разбросаны намеки и аллюзии на американские реалии (до мультсериала «Флинтстоуны» включительно) и аллюзии литературные, до того же «замаха на старика нашего Вильяма, т-сзть, Шекспира. (с) «Берегись автомобиля».

Что сказать? Драчки и стычки, которые в первом романе были зубодробительно скучными, здесь расписаны поактивнее и поярче. Порой всё превращалось в тотальное побоище, не затеряться в котором становилось сложновато. И т.д. Тут-то и возникала главная проблема. ЖАНР. Если автор пишет серию, и первой книгой, как полагается, задает жанр (Urban fantasy в данном случае), то уж на этой лошадке надо бы и ехать. А не менять лошадок на каждой переправе, превращая «городское фэнтези» в фэнтези ЭПИЧЕСКОЕ. Это немножко шулерство, и иной читатель может и обидеться: мне не на то кино билет всучили! И будет прав.

Как литератор (в части композиции, языка и стиля – внимание! к переводу это никаким боком не относится!) Бутчер действительно подрос и окреп. Ну, давай Бог здоровья. Теперь остается усвоить, что жанр – штука обязывающая. Сам обжигался, знаю.

В целом книга занятная и потраченного на нее времени не жаль. Уже хорошо. Жаль читателя, у которого под рукой текста, написанного самим Бутчером (т.е. на английском) нет, а есть тот самый, условно русский перевод. aldanare немного написала об этом, писал и я о толмаче в своей рецензии на «Грозу из преисподней». Здесь, однако, перелопатчик самого себя переплюнул на все 200%. Что обнадеживает, ибо Дрезден-романов еще много, так что будет где развернуться.

Что озадачило, так это вопрос: какой язык переводчик знает хуже? Английский или русский? Товарищ Сталин давно дал точнейший ответ на этот квесчен: «Оба хуже», — сказал вождь, попыхивая трубкой.

Знание реалий американской жизни порой пугающее. Ладно, не бывал, ни живал, а Интернет нахрена вкупе с Гуглой и Вики придумали? То-то. Раз –надцать в романе странный универсам «Уолл-Март», вместо которого в Чикаго, как и повсюду в США, наличествует сеть очень недорогих универсамов Walmart (Уолмарт). Ну, ладно, может попутал человек Уолмарт с Уолл-стрит, с кем не бывает.

Язык (знание оного, т.е. English'а) тоже подводит. Нередко приводя в тотальный восторг. Перевод: « Пара старых армейских бутсов» (подумалось: а почему не «пара старых футбольных ботинок»?)

Но чистый нокаут случился при встрече с очень ходовым сленгом — в том месте, где Аврора приказывает укокошить Гарри, спрашивает его о чем-то и слышит в ответ:

– А ты укуси меня, штучка фруктовая!

Кто и что понял? Я, подумав немного, догадался. А догадавшись, едва не вывалился из кресла. Полез в английский текст проверить, угадал ли я, как оно было на самом деле. Таки угадал. Итак, voila, оригинал:

«Bite me, faerie fruitcake.»

«Bite me» – популярный эвфемизм, заменяющий гораздо более жесткое «blow me» (нет-нет, мистер толмач, это не значит «надуй меня», это значит «отсоси»). В целом «bite me» – «пошла на все три или четыре буквы». А «fruitcake» – вовсе не фруктовое пирожное, и уж тем паче не фруктовая штучка (??? а что это за штучка такая?). Этим словом на сленге припечатывают тотальных идиотов и дебилов. В итоге, как вариант, перевести стоило хотя бы так:

- Пошла отсюда, фейри шизанутая. Или:

- Пошла ты нахрен, шиза феерическая. Т.е. что угодно – но БЕЗ «фруктовых штучек» и «кусаний».

Впрочем иногда переводить, видимо, надоедает, и тогда возникает такое:

– Олл райт, – сказал я.

Что, Промпт all right не в силах перевести? С бутсами-то справился?

Но это английский, не очень родной язык. С русским еще веселее. Без комментариев, насыплю то, что подчеркнуть было не лень:

...Я откопал в шкафу каких-то чистых шмоток...

...Я... ощущал на себе все больше глаз...

...здесь было в изобилии скульптур...

...я сунул в рот еще вилку... (Кгм... всё лучше, чем в глаз.)

...Мать Лето бросила на меня разочарованный вздох...

...Она обратила на меня взгляд своих оглушительно прекрасных зеленых глаз...

...Ты еще не знакома с печально знаменитым Гарри Дрезденом?

...ей имело бы смысл поручить это кому-нибудь, менее опытному и настойчивому. Уж во всяком случае, не такого упрямого осла, как ты.

(Так «поручить ослу» – или «поручить осла»?)

...я сообразил протереть залепленные грязью глаза... («Догадался» слышать не доводилось?)

...Я хотел видеть, как развеваются ее волосы под водой, хотел ощущать на своей коже ее обнаженные члены...

Я понимаю, что и руки и ноги тоже называются членами человеческого тела, но вчитайтесь в последнее предложение еще раз. Картинка – невольно! – возникает очень пугающая. Волосы развеваются, все члены веером – обнаженные! ОЧЕНЬ жесткое порно. Или вот, кусочек порно-диалога:

– Это я уже слышал. Как правило, перед тем, как меня дрючили.

Мэйв облизнула губы кончиком языка.

– Ну, не все же сразу, мистер Дрезден. (В смысле «не хором же»? Или?..)

... оказаться в постели и заниматься делами имевшими отношение не столько к науке, сколько к гормонам, до боли совсем в других местах… гм. (А это кто возьмется на русский перевести?)

Не знаю, как Дрездена, но кого-то дрючили явно недостаточно. И если бы только языком порадовал печально знаменитый толмач. Но нас подкарауливали еще и открытия в астрономии-геофизике!

...Сегодня летнее равноденствие. (Летним бывает СОЛНЦЕСТОЯНИЕ. Равноденствие имеет быть весной и осенью. У Бутчера этого бреда нет и в помине. Все, как положено. Это уже специально для нашего брата – знания, так сказать, в народ.) Еще?

...По сравнению с этим извержение Эль Ниньо покажется легким весенним ветерком...

Эль Ниньо сложновато извергнуться, поскольку это не вулкан, а серьезная аномалия атмосферной циркуляции. Учитывая легкую склонность переводчика к порно-аллюзиям, стоило шандарахнуть что-нибудь вроде «семяизвержение Эль Ниньо».

А сколько народу у него визжит! Все, смертные, полусмертные, бессмертные. Если есть электронная копия книги, наберите в поиске «визг» – удовольствие гарантирую. Порой визжат сразу несколько и тут же, в том же самом абзаце. Порой – в одном и том же предложении.

Чувство языка, чувство языка... Оно, похоже, как чувство юмора – либо есть, либо нет. Вот мини-фраза, фрагмент из того, что было выше: «до БОЛИ СОВСЕМ в других местах». А как насчет «до боли в совсем других местах»? И таких мини-миди-макро-извержений в книге не счесть. Ну нет чувства языка. Бывает, нет у человека слуха. Так он и не рвется в Спиваковы-Башметы. Да и на сцену кто ж его выпустит. В отличие от печально знаменитого переводилы. Вот ведь «блин-тарарам» (это изобретение в ответ на бутчеровско-дрезденское « Hell's Bells» т.е. «адовы колокола, адов звон») – так вот, этот блин уже комом в горле у нормального читателя стоять должен. Хватит. Много уже, много о нем, печально знаменитом.

А и не трогать эту тему тоже не получается. Как еще русскоязычный читатель, не знающий английского, будет оценивать Бутчера, Дункана, Асприна... Только потребив вот такой малосъедобный продукт. Адекватной оценки не получится. Остается только радоваться, что всякие Хемингуэи, Фолкнеры, Дойлы, Киплинги и Уэллсы были переведены тогда, когда к переводам допускали мастеров, или как минимум крепких профессионалов.

В УК статья за изнасилование имеется. Но нет, увы, статьи за изнасилование русского языка с непременной посадкой... всех изведенных на создание безграмотной макулатуры деревьев. А жаль. И на обложке читателя все-таки предупредить неплохо: «С оригиналом общего мало. Включая фамилию автора».

Судя по «Летнему рыцарю» серия про детектива Батчера окончательно деградирует. А Батчер опять в одиночку спасает мир...

Все было очень мило, пока не начались воспоминания об еще одной ученице нехорошего учителя. Когда начинают быстро дописывать прошлое своего героя, очень редко выходит что — то путное.

Читала в оригинале, и оказалось, что это хорошо. Перевода я не вынесла: переводчик (и редактор с корректором за компанию), путающий «одеть» и «надеть» — это, по-моему, за гранью добра и зла.

В переводе, конечно, напрочь ушла игра слов в названии: это, безусловно, «Летний рыцарь», но по звучанию — еще и большой привет «Сну в летнюю ночь». Ну да, про феечек. Только батчеровские фейри (да и фейри легенд, не эта крылатая мелочь постшекспировской эпохи) совсем не белопушистые. Но и не злые тоже. Летний и Зимний Дворы фейри (это Благой и Неблагой Дворы, в привычной терминологии) просто другие, с нечеловеческой логикой и психологией, со странными играми и запутанными отношениями соперничества-сотрудничества, направленного ни много ни мало на поддержание вселенского равновесия.

Но убийство Летнего Рыцаря (человека, выполняющего некоторые... скажем так, щекотливые поручения Летнего Двора) ставит это равновесие под угрозу. И расследовать это дело, а заодно спасать мир, приходится чикагскому волшебнику-раздолбаю Гарри Дрездену. У него нет выхода — и у Зимнего Двора фейри, и у Конклава магов есть чем припереть его к стенке...

В общем, это довольно лихой триллер в антураже городского фэнтези, в меру черноюморной, в меру пафосный, не без постмодернистских шуточек, приятно читающийся. И не очень связанный с предыдущими книгами о Гарри Дрездене — что особенно приятно, потому что их до «Летнего рыцаря» аж четыре штуки. Если бы еще не банальнейшая до зубовного скрежета коллизия с очередным Армагеддецом и спасением мира — все было бы еще лучше.