Последний шанс, или Нездоровая любовь к мухам
И сказал Гоб: да будет свет! И стал свет. Правда, ненадолго, пока горела спичка. Несколько десятков секунд, когда танцующий огонек освещал маленький закуток штольни, Гоб оценивал ситуацию. Пламя описало замысловатый зигзаг и погасло. В непроницаемой тьме остались только звуки борьбы, перемежаемые время от времени, на удивление, интеллигентными ругательствами. Достаточно быстро, но не быстрее, чем позволял груз прожитых 70 лет, Гоб на ощупь вернулся по знакомому наизусть туннелю до ближайшего пересечения подземных ходов. Потратив еще одну спичку, он отыскал и зажег старый шахтерский фонарь со следами ржавчины на ручке и поспешил обратно. Пару секунд старик смотрел на барахтающихся на земляном полу Сергея и Еромасова, как будто о чем-то размышляя. Свободной рукой он схватил Сергея за шиворот и с силой потянул на себя, последний особо не сопротивлялся, о затеянной драке он пожалел через несколько секунд после начала и только ждал удобного повода ее прекратить.
– Ты с ума сошел, Сергей! От тебя я подобного никак не ожидал, – с оттенком легкого раздражения в голосе произнес Гоб. В последнее время драки случались все чаще, к ним уже начали привыкать.
– И что же такого я сделал. Сказал правду, и всего-то. Что такого. Не понимаю, не понимаю, – быстро затараторив, вклинился в разговор Еромасов. – Рано или поздно. Уже совсем скоро. Лучше смириться. Мошкара! Мошкара! Всюду эта мерзкая мошкара! Хахаха!!! Еромасов зашелся в приступе истеричного смеха. В полутьме едва освещаемого подземелья его горящие безумным торжеством глаза смотрелись, мягко говоря, жутковато. Однако к подобным выходкам тоже привыкли. Он тронулся умом почти два месяца назад. Не выдержал груза всего произошедшего как решили остальные.
– Опять про мошкару заладил, -- глядя куда-то в сторону пробурчал Гоб. - Сергей, он сумасшедший, с него спросу нет, но тебе-то стыдно затевать драки, да еще с юродивым.
Гоб понимал бессмысленность и очевидность своих слов, но по старческой привычке не мог удержаться от подобных нравоучений. Негласно все обитатели штольни признали его кем-то вроде неформального лидера, и он чувствовал определенную ответственность.
– Простите, Гоб, я, действительно, виноват. Не было сил слушать бред этого ненормального. Вот и вспылил. Хотя меня это, конечно же, не оправдывает, – повинился Сергей.
– Ахахахаха!!! – вновь визгливо расхохотался Еромасов и неожиданно подскочил с места. Его товарищи инстинктивно отшатнулись, но, поняв, что угрозы нет, успокоились. Гоб взглянул на часы.
– Идемте, пора будить остальных и завтракать... Гоб взял Еромасова за рукав, и троица отправилась в жилую часть катакомб.
Началось обычное для небольшой группы жителей подземелья утро. В условиях отсутствия солнечного света деление на утро, день и вечер становится условным. Так же, как условно, например, называть коридоры и небольшие тупики катакомб столовой, или спальнями. Но для всех так было проще, это напоминало о прежней жизни.
За столом собрались восемь из девяти подземных жителей, как они сами себя незамысловато называли. Молодой переводчик Озеров не смог встать с постели из-за сильного жара, который никак не могли сбить. Ели молча, хмуро погрузившись в свои мысли. Только Еромасов постоянно улыбался, временами подхихикивая над чем-то понятным только ему.
– Сколько? – нарушил молчание Сальников, здоровенный мужичина средних лет. Все, кроме Еромасова, вопросительно на него посмотрели.
– Сколько мы здесь сидим? – пояснил Сальников.
– Сегодня 94-й день, – ответил Гоб.
– И сколько мы еще здесь протянем? – тщательно прожевывая кусок вяленого мяса, тут же задал Сальников заранее заготовленный вопрос.
– Ну это вопрос риторический, – вступил в разговор пожилой профессор Седов. – Все зависит от бесконечного количества факторов. Самое главное, что запасов еды и воды даже при не самом экономном использовании хватит надолго.
– Да, – подхватил Гоб. – Группа партизан, планировавшая здесь засесть, основательно успела все подготовить. Прежде... Прежде чем ее обнаружили.
– Вот именно! Где гарантия, что нас также не обнаружат и не уничтожат? Не эти твари, так мародеры из числа людей. За столом повисла продолжительная пауза. Этот вопрос каждый задавал себе с самого первого дня в катакомбах, его часто обсуждали в подобных беседах. Только вот ответа ни у кого не было.
– Да нет никакой гарантии! – прервал всеобщее молчание Свиридов. – Только вот и выбора особого нет. Потому что другие подходящие убежища в окрестностях попросту отсутствуют. Поэтому партизаны и выбрали эти штольни. На поверхности же гарантированная смерть. Здесь ужели искали, есть шанс, что какое-то время больше не сунутся.
– В этих словах есть логика, – вставил Гоб. – Не все так мрачно. Партизаны успели подорвать основной вход в штольни. Небольшой находящийся чуть севернее туннель, через который мы прошли, не так-то просто найти, он хорошо замаскирован. К тому же осталось оружие. Можно попытаться дать отпор, когда... То есть, если нас найдут.
– Какой отпор?! Какой отпор может дать группка людей, состоящая из четырех туристов и пяти ученых? Нам от этого оружия толку, что от окна в сортире. Кто мы такие? Кучка интеллигентов. Чудо, что смогли добраться до этого укрытия. А если вход в штольни смогли отыскать мы, то эти твари и подавно найдут.
– Чего вы добиваетесь, Сальников? Вам приятно угнетать окружающих? – срывающимся голосом спросила Багрянцева.
– Совсем нет, – другим тоном ответил Сальников. – Просто я не понимаю вашего стремления уйти от проблемы. Надо быть реалистами.
– Все-таки, как ни крути, всем нам очень-очень скоро придет конец. Спасения нет. Только тьма и безысходность. Все смотрели на Еромасова, удивила не сама фраза, а относительная логичность ее построения. Он какое-то время рассматривал окружающих трезвым и вдумчивым взглядом, но вдруг, словно спохватившись, пригнул голову к плечу и, закатив глаза, издал серию невнятных звуков.
И без того мрачная и тоскливая атмосфера усугубилась еще сильнее. Доедали в полной тишине. После завтрака все разбрелись по своим комнатам, право на уединенность в катакомбах признавалось за всеми, и практически каждый им постоянно пользовался.
...
После завтрака Гоб и туристический гид Матеус, не принимавший участия в утреннем разговоре, по уже сложившейся традиции собрались для беседы. Они сидели в закутке у Гоба в полной темноте (фонарь не зажгли из экономии).
– Вы знаете, Гоб, я все думаю, как это кучке фанатиков удалось перевернуть жизнь целой планеты? – начал Матеус с едва уловимым акцентом.
– А что вас удивляет? – тяжело вздохнув, ответил Гоб. – В истории множество примеров, когда харизматичный лидер с группой сподвижников влиял на судьбу мира. Список имен этих самых лидеров можно составить весьма внушительный.
– Ну да, я предполагал, что вы скажете что-то в этом роде. Но раньше в подобных случаях перемены были не столь глобальны. Вы вдумайтесь, группа каких-то сектантов, управляемая полоумным ученым, сумела организовать глобальный эксперимент по превращению планеты в один большой дендрариум. Они вывели виды очень устойчивых к внешним воздействиям растений и заразили людей вирусом, который меняет геном человека и, по сути, превращает его в тупое животное. Инстинкты преобладают, интеллект падает.
– Некоторые люди по сравнению с прежним своим состоянием особой разницы и не заметили. Лично меня опять же ничего не удивляет. Бесчисленное количество самых разных факторов сошлись так, что Вильям Браун, или, как он себя называет, Предтеча первый, сумел добиться поставленной цели. И заняло у него это не год, не два, а почти 40 лет. Вспомните, сначала он организовал нечто вроде секты, где проповедовал свое учение о единении с природой и копил послушников. Год от года количество адептов увеличивалось. К тому моменту, когда были готовы споры растений и вирус, изменяющий геном, недостатка желающих добровольно заразиться им не было. Ну а остальных начали заражать, не спрашивая их мнения. Когда мир спохватился, было уже поздно.
– Да, и теперь оставшиеся 7 процентов людей, на которых не подействовал вирус, ютятся по пещерам. А биоморфы Брауна ищут их. То есть нас. Кошмар, – произнес Матеус.
– А что кошмарного, чем его идеология отличается от религии столь рьяным приверженцем, которой вы являетесь? Религиозные концессии веками насаждали свой порядок, он насаждает свой...
– Вы фаталист.
– Да, и ничего не могу с этим поделать. Сейчас уже поздно меняться.
– Кстати, почему вас зовут Гоб? Весьма странное имя, – сменил тему Матеус после непродолжительного молчания.
– Старое университетское прозвище, уже и не помню, кем и когда придуманное, – тихо рассмеялся Гоб.
...
Прошло еще 6 дней. Дней, которые ничуть не отличались от предыдущих 94. Все старались жить, не думая о том, что будет завтра, и радовались самым простым благам. Закончилось все на седьмые сутки. Соблюдение режима дня оказало обитателям подземелья плохую услугу. На них напали в 4 утра и застали спящими. Часовых они никогда не выставляли, да это ничего бы не изменило. Гоб, живущий в самом отдаленном закутке, успел проснуться от шума непонятной возни, встал с лежанки и зажег фонарь. Он увидел, как что-то мелькнуло в проходе, и почти мгновенно почувствовал крепкую хватку на своем горле. Все погрузилось во тьму.
...
Очнувшись, Гоб не стал открывать глаза и вообще старался не подавать признаков жизни. Он почувствовал дуновение ветра, от которого так отвык за несколько месяцев в подземельях. Гоб полной грудью вдохнул свежий воздух, напоенный непередаваемой гаммой ароматов. Только тут он понял, что невольно выдал себя, и, раз скрываться теперь было бессмысленно, открыл глаза. В блеклом свете молодого дня он увидел лес, покрывавший теперь практически все мало-мальски пригодные для растительности части суши за исключением пустынь. Тропические деревья переплетались с хвойными, повсюду виднелись причудливые цветы всевозможных размеров и оттенков. Что ни говори, а лес был красив, Вильям Браун создавал его как произведение искусства.
Гоб повернул голову и встретился с любопытным взглядом двух мутно-желтых глаз. Он впервые видел подобный тип мутировавшего человека. По телосложению биоморф мало чем отличался от него, пропорции человеческого тела сохранились практически без изменений. Отличия заключались в антрацитово-черном цвете кожи и больших чуть заостренных ушах.
– Очнулся, старичок? – произнес биоморф гортанным клокочущим голосом и, одной рукой подхватив Гоба, поставил его на ноги. У Гоба сильно закружилась голова, но он устоял. Чуть поодаль кучкой стояли шестеро других обитателей катакомб, рядом с ними ничком лежал Сальников, на затылке которого зияла большая рваная рана. Багрянцева заметно дрожала и периодически всхлипывала. Всем пленным сковали руки за спиной хитроумно устроенными наручниками (никто из пленников таких раньше не видел), которые соединили между собой тонким прочным тросом. Ничего не объясняя пленным их повели в неизвестном направлении. Вопросы конвоиры игнорировали.
– Где Озеров? – обратился Гоб к шедшему вперед Свиридову.
– Его оставили, видимо, не захотели возиться с больным.
– Сальников начал сопротивляться?
– Да, он вырвался и пытался бежать.
– Хватит разговаривать, – прикрикнул на людей «знакомый» Гоба. Только тут старик заметил, что это биоморф женского пола.
Шедшие позади процессии конвоиры, изредка подгоняя пленных, лениво переговаривались.
– Давно обратили в биоморфа? – спросил один другого.
– Месяц назад. Еще два месяца до обратной биотрансформации.
– Смотри, не злоупотребляй с этим. А то рассказывают про одного, оставался биоморфом почти полгода. В итоге совсем одичал и убежал из стаи. Когда его нашли и вернули в человеческое состояние, он много рассказывал о том, насколько ему нравилась та пища, которой он питался, будучи биоморфом. Особенно хвалил мух, в которых, по его словам, научился неплохо разбираться. И рассказчик расхохотался над этой казавшейся ему невероятно забавной историей.
...
Бог немигающим взглядом наблюдал за происходящим на экране. Через пару минут он, казалось, потерял к этому всякий интерес и его взгляд ушел куда-то мимо спроецированного в воздухе, изредка чуть подрагивающего изображения. Существу несведущему, случайно оказавшемуся в этой комнате, могло показаться, что Бога хватил паралич. Но это было не так. Изредка буро-зеленые веки наползали на бледно-голубые глаза и столь же неторопливо возвращались в исходное положение. Приглядевшись, можно было заметить, что пара десятков чешуек, находящихся у основания переходящей в массивную голову шеи, слегка подрагивали. Существо, сведущее и разбиравшееся в анатомии древней расы, к которой принадлежал Бог, безошибочно бы определило, что он находится в крайней степени раздражения. У этой расы есть название, однако ни на одном из человеческих языков его не произнести, назовем их демиургами. В принципе, и звали это существо совсем не Богом, а куда более замысловато, но так его называли его питомцы, и он любил это имя.
Внезапно неуловимая дрожь прошла по телу инопланетянина, и он вышел из оцепенения. По легкому движению здоровенных украшенных массивными, но ухоженными когтями пальцев экран растворился и материализовался в нескольких десятках сантиметров от морды Бога. Непонятный, похожий на бурчание звук, и через несколько секунд на экране возникла еще менее привлекательная, чем у Бога, желтушная физиономия (это по человеческим меркам, а у представителей своей расы оба существа считались если не красавцами, то вполне симпатичными особями). Слегка вытянутая пасть Бога расплылась в улыбке, обнажая два ряда приплюснутых аккуратных зубов. Существо с экрана в ответ начало всячески выказывать признаки беспокойства, так как знало, что так демиурги проявляют агрессию. Но Бог взял себя в лапы и начал предельно вежливо говорить. Этот разговор в оригинале представлял бы для землян малый интерес, так как понять его, не зная основ межгалактической лингвистики, весьма проблематично. Приведем примерное содержание.
– Нет, нет, – воскликнул Бог, – я совсем не это имел в виду! Что он имел в виду, существо с экрана представляло смутно, но Бог сам пришел на выручку.
– Я крайне недоволен работой вашей организации. Вы обещали адекватную цивилизацию, за несколько тысячелетий способную освоить космические полеты, а вместо этого вы мне уже в третий раз подсунули что? Вопрос, несомненно, был риторическим, но существо (давайте называть его Желтый), но Желтый, собрав всю свою изобретательность и приправив ее подобострастием, хотел все же ответить, однако Бог сделал это за него.
– Фуфло вы мне подсовываете. Сначала вы мне прислали расу без противопоставленных пальцев. Она не смогла освоить орудий труда и осталась на уровне весьма примитивном...
– Но она же забралась на вершину пищевой цепочки, – позволил себе вставить Желтый.
– Мне нет дела, куда они там забрались. Цели совсем другие. Продаваемая вашей шарашкой раса должна выйти в космос и встретить там клиента (меня в данном случае). Эта встреча дает толчок формированию нового культа. И в итоге большая (ну или хотя бы очень значительная) часть населения планеты воспринимает меня как божество. Заслуживаю я того, чтобы на склоне лет побыть не рядовым представителем обыкновенной расы (пусть весьма древней и высокоразвитой), а Богом, как выразились бы земляне.
– Безусловно, заслуживаете, и вы уже Бог. Не правда ли, мистер Бог? – подобострастно вновь вклинился Желтый.
– Только номинально, как некое абстрактное создание, в которое, кстати, и верят не все. И прекрати меня перебивать, желтушное ничтожество. На чем я остановился? Этот вопрос поставил Желтого в тупик, ибо в свете последнего ультиматума отвечать ему было нельзя. Но Бог сам нашелся.
– Ах да. У второй предоставленной вами расы по ошибке на подсознательном уровне был заложен запрет на насилие, ложь и прочие дурные качества. И что же, эти идиоты построили общество гармонии и всеобщего блага. Они полностью отказались от технического прогресса, только не учли, что без войн их количество быстро начнет увеличиваться. А когда такое произошло, они придумали целую философию, и те, кто старше, начали приносить себя в жертву ради более молодых. Я чуть не проблевался, глядя на этих манерных добреньких придурков, беспрестанно клянущихся друг другу в искреннейшей любви. Но это еще ничего, я хоть получил удовольствие, уничтожая их никчемную планетишку и глядя, как они носятся в агонии, не понимая, что происходит.
– Простите, а, – забылся Желтый.
– Я сказал не перебивай! – рявкнул Бог и снова усилием воли взял себя в лапы. – Повторюсь, это еще ничего, ибо в третий раз вы заверили, что осечек не будет. Я как наивный демиург искренне поверил. И что же? Я получаю от вас так называемых людей, живущих на так называемой Земле. И теперь я спрашиваю, вы что, издеваетесь? Отвечайте!!!
– Совсем нет, мы считаем, что на этот раз все удалось. Раса в меру агрессивная и довольно быстро вышла в космос, и...
– И уничтожила сама себя.
– Но, позвольте, это же только в первый раз...
– Ну да, а во второй раз сложная эволюция этого вида зашла в тупик на этапе сахелантропов, а значит, не было и homo sapiens, стало быть, прощайте высшая нервная деятельность и абстрактное мышление и помашите лапой полетам в космос. Любому терпению придет конец. У меня не так много времени осталось. Еще несколько десятков тысячелетий, и все, привет. Поминай, как звали. А я трачу время на ваши некомпетентные услуги. Желтый основательно задумался.
– Да, жесткие нормы межгалактического права, к сожалению, распространяются и на искусственно выведенные цивилизации, – нарушил молчание он. – Это сильно усложняет нашу работу, так как исключается возможность первым вступать в непосредственный контакт с расой, не владеющей полетами в космос.
– Кому вы это рассказываете?
– Ах, это мысли вслух, не более того.
– Вы мне надоели, Желтый. Вы и вся ваша никчемная контора.
– Последний шанс! Дайте нам последний шанс. Мы возродим эту расу, внедрим туда специально выращенных в лаборатории индивидуумов, подкинем им технологии терреформации, и они уже через пару сотен лет...
– Нет.
– Простите?
– Нет, так не пойдет. Раса должна развиваться сама, иначе пропадает всякий интерес.
– Тогда давайте перезапустим проект, одно небольшое вмешательство на последнем этапе, и я уверен, вы не пожалеете.
Бог задумался.
– Последний шанс, уважаемый демиург, – с надеждой повторил Желтый.
После непродолжительного молчания Бог вновь неожиданно вышел из состояния оцепенения, издал пару гортанных звуков, и перед ним материализовалась прозрачная сфера. Одного неуловимого движения пальцем или едва слышного звука было достаточно для того, чтобы уничтожить Землю.
– Хм, последний шанс говоришь? А достойны ли они того, чтобы получить этот самый последний шанс?
...
Желтому сегодня спалось крайне паршиво. Он постоянно ворочался с боку на бок, и уже в третий раз просыпался из-за того, что расплескал практически всю жидкость из спальной ложи. Незадачливый инопланетянин встал, старательно все убрал, наполнил овальное продолговатое углубление ярко-оранжевой субстанцией и погрузившись в нее, снова почти мгновенно отправился в мир грез и мечтаний.
Наконец-то Желтый сам стал божеством. Ему уже так надоел этот представитель высокоразвитой расы с его глобальными проблемами, высокомерием и любовью командовать, что самому побыть, пусть и во сне, выше остальных было крайне приятно. И вот прекраснейшие желтолицые девы собрались в храме Бога единого для традиционной церемонии инициации. Желтый величественно и неторопливо спускался по черным с красными прожилками ступеням…
- Желтый!!! Какого черта ты так долго не выходишь на связь?! Поблекли и растворились как пар прекрасные дамы, рассыпался в прах величественный храм, разбились на тысячи осколков тщеславные мечты. Красивейшие декорации погрузились во тьму. Вызывало начальство.
- Приветствую вас, Гоб. То есть Бог. То есть.., - запинаясь начал тараторить бедолага Желтый.
- Не Гоб, и не Бог, а ОБГ! Что означает Ортодоксально-бесконечный господь. Это максимально упрощенная характеристика моей сущности, предельно адаптированная к примитивнейшему языку твоей убогой расы. Но ты так туп, что не можешь разобраться даже в этом.
Только сейчас темнота начала постепенно отступать. Прорисовались очертания моря, берег с галькой всевозможных цветов и лиловое небо. Позади раскинулся диковинный лес. Как всегда хозяин спроецировал в сознании Желтого пейзаж своей планеты-колыбели на которой некогда обитала его раса, десятки тысячелетий назад шагнувшая на новую ступень эволюции. Желтый сел прямо на радужную гальку, на фоне которой смотрелся очень колоритно. ОБГ представший в виде роя беспрестанно хаотично кружащихся мошек расположился напротив него.
- Тебе не кажется желтый ты, мой идиот, что ситуация выходит из под контроля?! – начал он. Желтый никак не мог привыкнуть, что мысли проецируются ему прямо в мозг. Еще труднее было в ответ думать, а не говорить. Но уже через несколько минут после начала беседы он как всегда пообвыкся.
- Понимаете…
- Я понимаю только то, что весь эксперимент в пятый раз висит на волоске, и его главная цель… Кстати, в чем его главная цель? Даже несмотря на ментальный характер общения в вопросе чувствовались ядовитые нотки.
- Создать внутри подопытной расы конфронтацию между двумя культами. Один из них возглавит миссия из числа людей (в данном случае), другой – представитель иной расы, - по заученному отчеканил Желтый.
- Правильно. На словах. А на деле получается, что индивидуум которого генетически из поколения в поколение выводили как идеального миссию скоро будет убит при попытке к бегству из заключения (я просчитал вероятности). Но это не важно, потому, что будущий второй миссия в любой момент может уничтожить всю планету, а значит и весь эксперимент. На хрена ты сделал для него систему уничтожения Земли?
- Но вы же сами приказали.
- Нет, нет, – воскликнул ОБГ, – я совсем не это имел в виду! Необходимо было создать муляж, иллюзию безграничной власти для Бога, и внимательно следить, чтобы у него и мысли не возникло ею воспользоваться. А ты, что сделал, кретин?! Сначала два раза не мог создать нормальную расу, потом два раза напортачил с людьми. Наконец получилось, но ты снова все портишь. О чем ты думал вообще?
- Я думал, что представитель высшей бестелесной расы должен быть более интеллигентным и не столь агрессивным, - выпалил Желтый, и тут же сам изумился своей дерзости. Однако дерзновенный ответ отнюдь не произвел негативного эффекта. По-началу.
- Хехехе. Неплохо-неплохо. Почувствовал почву под ногами? – спросил ОБГ.
- Простите, вырвалось.
- У тебя скоро душа из тела вырвется если ты не изменишь ситуацию! Цель эксперимента отработать способы вмешательства в жизнь примитивных рас…
- Но, межгалактическое право…
- Да нет никакого межгалактического права! У тебя в башке все перепуталось, это байка для Бога и прочих подопытных. Всем наплевать кто и как будет контактировать с другими расами. Мы можем порабощать их сотнями. Однако это в прошлом. Теперь нам интереснее внедряться постепенно, и добиваться, чтобы нас принимали добровольно.
- Допустим. Но чем вас не устраивает Вильям Браун? Он тоже может сыграть роль миссии из числа людей.
- Отличный миссия выйдет из полоумного идиота одержимого лишь собственными мелочными идейками. Блин! Я оставил тебя на каких-то 70 земных лет сразу после рождения Гоба. Все было идеально. Мы даже просчитали линии вероятности так, чтобы родившейся одновременно с ним человек поступил в будущем в тот же университет и в итоге придумал нелепое прозвище. Кличку, которая по прошествии лет приобрела бы на нескольких языках дополнительный смысл.
Тебе оставалось только спланировать и организовать глобальные но управляемые перемены на планете, например очередную мировую войну или катаклизм. Они должны были встряхнуть человечество и вывести на арену Гоба. А ты вместо этого привел к власти Брауна и превратил планету в дендрариум. Я в ужас пришел когда со мной связались информаторы.
- Я творчески подошел к делу. И все.
- Твою расу выбрали не из-за творческого подхода, а по причине исполнительности и умения подчиняться. А ты нарушив оба правила упорно не выходил со мной на связь. На то, чтобы пробиться к тебе ушло почти два месяца. Опять же по человеческим меркам.
Я побывал на Земле, но они там все полоумные. Браун принял меня за дьявола, который хочет его искусить. Толковой беседы не вышло. Как и с тупым биоморфом, который сожрал всех мошек в округе. Что за нездоровая любовь к мухам? Без материального воплощения, как ты знаешь, я могу вступать в контакт только с теми с кем налажена ментальная связь. Как же все-таки хреново, что наша проекция так ограничена в возможностях на больших расстояниях.
- Зачем вы выбрали такое никчемное обличие как рой мошек, стали бы слоном, например?
- И как бы я передвигался по планете оставаясь незамеченным, умник? Как бы я, например, пробрался слоном в подземелье к Гобу?
- Вы были и у него?
- Да, намучившись с биоморфом отправился к Гобу. Попытался вступить в контакт с одним из его спутников, но переборщил со вмешательством в сознание и тот, кажется, сошел с ума. Ладно, главное, что наконец-то удалось связаться с тобой. Давай разберемся, что мы имеем. Ты своими несвязными байками сумел убедить Бога и он передумал уничтожать Землю. Гоб в заключении, сподвижники Брауна заметили его потенциал и пытаются завербовать для своих целей.
Теперь выведи систему уничтожения из строя и следи, чтобы Бог больше не захотел к ней прибегнуть. Параллельно контролируй Гоба, он попытается бежать через 7 часов и 14 минут (обычного времени, не земного). Не допусти этого. Как ты планируешь возрождать прежнее человечество? Желтый основательно задумался, и ОБГ не стал его тревожить.
- Действие инъекции обратимо, - продолжил разговор Желтый. - Выжившее люди не знают, что Браун и его сподвижники периодически распыляют реагенты над лесом, чтобы процесс биотрансформации не пошел в обратном направлении. Можно изменить химический состав реагентов и они перестанут действовать. Довольно быстро Homo sapiens обретут первозданный вид.
- Хм, а ты прогрессируешь прямо на глазах. Которых, к слову, у мня нет. Потом Гоб, который будет внутри шайки Брауна (за этим тоже проследи) организует восстание и эксперимент спасен.
Оставлю тебя на какое-то время, мне нужно проверить еще пару десятков надзирателей. Имей ввиду еще одного шанса у тебя не будет. И ОБГ исчез не прощаясь.
Желтый очнулся в практически сухом ложе. Голова как и обычно после контактов с босом сильно болела, но он знал, что скоро это пройдет.
Со стороны Желтого было бы логично моментально приступить к исполнению приказов ОБГ. Однако, его снова захватила уже давно никак не дававшая покоя мысль. А, что если он сам, ОБГ и весь их мир тоже поле чьего-то эксперимента? Желтому вдруг стало казаться, что за ним кто-то наблюдает и читает его мысли как открытую книгу. Вот прямо сейчас…
От параноидальных мыслей незадачливого инопланетянина отвлек вспыхнувший посреди комнаты экран интеркома. Вызывает Бог, пора снова приниматься за работу.