Злой, плохой. хороший
18.06.2207. 16:25. Корабль «Пронзающий».
— Ты идиот, Семен, самый настоящий идиот! – выпученные от природы глаза Сагалаева сейчас напоминали больше глаза рыбы–телескопа чем человека. Гладковыбритый череп, сбритые брови, отсутствие разбойничьи растрепаной бороды и усов роняли имидж капитана «Пронзающего» ниже плинтуса. Если бы не ситуация, Семен Александрович Болле с удовольствием посмеялся бы над видом кэпа, но не судьба.
В меру прохладный воздух приятно холодил неприкрытую волосами макушку.
— Хорошо только одно… — подал голос специалист по связи Синь.
Болле не стал дослушивать, прикрыл глаза и расслабился, хотя казалось бы – куда уж больше.
16.06.2207. 09:19. Корабль «Пронзающий».
Резкий удар по всем органам чувств, по прикрытым веками глазам, по ушам, в рецепторы носа, по коже. Разом, бабах. Самое неприятное, что подготовиться к выходу из анабиоза невозможно никак. В тайных лабораториях «Энергии» давно уже разрабатывалась подобная методика, лет двадцать проводили тесты и исследования, но пока безрезультатно. У военных ситуация аналогична – нету такого, точка. Семен несколько секунд заново привыкал к телу и оглушающим запахам–чувствам–свету стерильного бокса длительного сна, с трудом и опаской приоткрыл один глаз и уставился прямиком в зверски лохматую бороду капитана.
— Сема! – прохрипел Алексей Олегович, — ты как, очухался?
Потом, не дожидаясь ответа, довольно бесцеремонно схватил Болле за скользкое плечо и выдернул из криокапсулы. Семен незамедлительно рухнул на жесткий резиновый пол.
— Алекххх–кх–сей Олегкхх–кхович!. – возмущенно простонал он.
— Сема, Сема, хорош валяться. Тут такое, хрен полежишь!
Ругался капитан редко, так что ситуация, видимо, складывалась дурная.
Семен сел и поморгал – чертова радуга, еще одно наследие анабиоза. От этого лекарство было, но оно напрочь убивало всю микрофлору желудочно–кишечного тракта, так что несколько дней после пробуждения испытатели проводили в одноместных номерах с единственным удобством. От использования препарата решено было отказаться, пока не «доведут до нужного».
Капитан стоял на коленях рядом и нервно оглядывался по сторонам. «Чего это он, боится что-ли?» — подумал Семен и на пробу вдохнул воздуха побольше. Хорошо-то как! Ну, хоть с этим нормально!
— Какой год, кэп? Мы долетели?
Сагалаев откликнулся руганью:
— Дохрентели мы, Сема, вот только куда сказать не могу, сам еще не понял.
— А чего паника такая? — продолжил допрос Болле, — На нас все таки напали космические пираты?
— Сема, Сема! Не до шуток сейчас, – зашипел Сагалаев, — Вот одежда, только быстро давай, а я полезу еще Мамая выну.
Капитан повернулся к Семену своей кормой, обтянутой синим «каждодневным» комбом и довольно проворно побежал на четвереньках, огибая криокапсулу. Решительно туго соображая Болле распаковал пакет «пробужденца», обтерся, насколько позволили деревянные мышцы жестким полотенцем и принялся натягивать комбинезон, не вставая с пола. Уши слышали тонкие попискивания приборов, шум экокондисистемы, «чпок» криокамеры и сиплые голоса кэпа и Мамая – Димы Синя, чистокровного русского корейской национальности. От корейской бабушки ему досталась рассудительность и немногословность, от русского дедушки широта души и прочие сопутствующие этой самой душе элементы.
Болле застегнулся, надел ботинки на тонкой подошве с магнитными вставками и, кряхтя, попытался встать. Руки непослушно цепляли за выступы камеры, пару раз пальцы предательски соскальзывали, но он все же принял более–менее вертикальное положение! Это звучит гордо!
— Ляг, дурачина, на пол, — проревел грозный шепот Сагалаева, — Идиот!
Семен оторопел и поспешил опуститься вновь. «Летать не получилось», промелькнула мысль. Он секунду пытался понять, что же происходит, потом плюнул и, на манер капитана, пополз вокруг установки. Резиновые пупырышки приятно массировали ладони и колени. Суставы гнулись неважно, поэтому передвижение происходило небыстро.
— Здорово, Мамай, — поприветствовал он Синя, с совершенно дикими глазами сидевшего на полу. Выход из длительного сна дался ему тяжело, потому как… да, черт, а почему он тогда сам не дежурил еще? Как они тогда прилететь смогли?
— Кэп, а почему… — начал Болле.
— Сема, — предостерегающе бросил Алксей Олегович.
— Привет, Семен, — прошипел Мамай.
— Сема, разворачивай свое буратинообразное тело и посматривай за тем выходом, — Сагалаев кивнул на «синий» выход. – Сейчас Дима оденется, приползем в шлюпку, я там все объясню. Насколько сам догоняю.
— А… — мысль догнала речевой аппарат и Болле заткнулся.
Он отполз к краю и принялся изучать ребристые тусклоблестящие панели входа. На терминале доступа горел оранжевый блокировочный огонек. «С чего бы? От кого тут блокироваться то?». Семен завертел головой – все, вроде, как должно быть, обычно. Этот бокс всегда по высшей степени защиты проходит. Он, как техник–безопасник, точно это знает! Огонек замигал быстрее, потом два раза моргнул красным и зажегся зеленый.
Двери дрогнули, зашипели пневмоприводы и панели поползли каждая куда следует – пара по своим сторонам, пара – вверх–вниз. «Это же Батя!», — догадался Семен. Кто же еще? Конечно, Батько Борис Ильич, штурман и второй пилот. А больше никого на «Пронзающем» быть не может – космос, вакуум и кометы не допускают иных мыслей. И вообще иных.
— А…э…, — голова Семена начала поворачиваться, но вместо Бати в двери въехал на всех своих четырех колесиках робот–уборщик «Иннокентий». За что эти аппараты так прозвали Болле не знал, хотя многажды пытался выяснить. В передних «ручных» манипуляторах «Иннокентий» сжимал странную штуку, отдаленно напоминающую копье. Семен дернулся, инстинктивно пытаясь укрыться за тумбой капсулы. Робот тут же засек движение и двинулся прямиком к нему. Угрожающая штука выдвинулась вперед.
Семен каракатицей принялся отступать. Вскоре нога пнула что-то мягкое, Синь вполголоса выругался, робот вырулил в коридор между капсулами, а капитан Сагалаев громко заорал «Бежим!».
«Иннокентий» ускорил движение, на кончике «копья» Семен разглядел проскочившую искру разряда. «Это что же? Это шокер? Это зачем? Это на нас?» — рефлексировало сознание безопасника. Спинной мозг действовал независимо от головного, поэтому тело Болле катастрофически неуклюже поднялось, помогло поднимающемуся Синю и потопало за Сагалаевым. Жужжание позади подсказывало – робот ускорился.
— Быстрее Сема! – Алексей Олегович пропустил в приоткрытую дверцу запасного выхода Мамая, потом Семена. Глаза капитана зорко смотрели за приближающимся уборщиком, пальцы нервно сжимали железо дверцы.
Болле сильно ударился плечом и зашипел. Сагалаев ввалился следом, с грохотом захлопнул дверцу. По железу ту тже звонко ударило, Алексей Олегович стремительно отдернул руки и тоже зашипел.
— Чщщорт!
— Что происходит, капитан, — подал голос Синь, невидимый в наступившем мраке.
— Током долбанул, гад – ответил Сагалаев, — Откуда только научился.
— Я думаю, он пытается спросить, что вообще происходит? – заступился за Мамая Семен, — Я, кстати, тоже.
Синь одобрительно прогудел в ответ.
— Вперед потихоньку, двигаемся до следующей переборки, — приказал Сагалаев, — Доберемся до шлюпки, обсудим. А пока я не уверен, что в безопасности. Это, в конце концов, технические коридоры, их вотчина.
— Кого их?
— Роботов, мать их, — выругался капитан.
Спорить было не о чем, потому как не понятно, Семен, вытянув вперед руки, в которых легкое оцепенение сменилось неприятным покалыванием, принялся активно шарить впереди и сверху. Стандартно в такой обстановке обязательно что-то должно выступать так, чтобы головой приложиться. Закон Мэрфи, или какое-то следствие. В темноте впереди пыхтел Синь, позади кряхтел капитан. «Веселенькое пробуждение, с добрым утром тебя!», — угрюмая шутка, но хоть такая.
— Сейчас две тысячи двести седьмой год, шестнадцатое июня. Мы не долетели до Хотыни примерно на четыре года, — сказал Сагалаев.
В темноте присвитнул Мамай.
— Фига себе, — буркнул под нос Семен.
— Я планово проснулся, чтобы провести технический осмотр, тридцать шесть часов назад, — продолжал капитан, — Все по регламенту, никаких отклонений. Принял душ, поел, отправился на мостик…
— Ай, черт! – глухо вскрикнул Синь.
Семен ткнулся ему в спину, на всякий принял вправо и тут же врезался головой во что-то ужасно твердое. Из глаз брызнули искры, на миг осветив коридор причудливыми фиолетовыми тонами.
— Блин!
— Развилка, — констатировал в темноте капитан, — Так, теперь левее и щупай дверцу, я ее прикрыл, но не захлопнул.
Помянув кэпа не самыми вежливыми выражениями, про себя, конечно, Семен протиснулся мимо стонущего Синя, втянул голову, пригнулся и зашарил руками активнее. Вскоре пальцы почуяли холод металла, Болле аккуратно двинулся вперед, не выпуская ощущение прохлады. Расстояние в темное увеличивалось космически, время тянулось аналогично. По прикидкам Семена двигались они где-то неделю.
А потом.
— Есть, — пальцы отправили в мозг сигнал о покрытой пластиком ручке.
— Выгляни сначала, есть там кто, — посоветовал Сагалаев, — Только быстро и аккуратно.
Семен толкнул дверцу, по глазам ударил приглушенный свет. Он вслушался – вроде чисто. Потом напрягая шею и ожидая неминуемого удара сверху, выглянул в широкий коридор с знакомым ребристым резиновым полом. Никого, только едва уловимый тонкий шум ламп и системы вентиляции. Болле шагнул вперед и заглянул за дверцу – пусто.
— Пусто, — сообщил он в темноту.
— Давай вылазь тогда пошустрей, — скомандовал Сагалаев. – Дима, чего застрял, давай двигайся!
Выбравшись, капитан защелкнул дверцу и накинул технический замок, чтобы изнутри открыть было невозможно. Потом споро зашагал по коридору налево, махнув, чтобы не отставали. Синь посмотрел на Болле и заулыбался. Семен потрогал голову – шишка, что надо. На лбу Мамая багровел рог не меньше, поэтому Болле буркнул:
— Сам такой, — и поспешил за капитаном.
Без особых приключений они добрались по заполненной напряженной тишиной неизвестности коридорам до спасотсека и забрались в шлюпку номер два. На полу шлюпки валялись горы коробок и мешков. Семен заглянул в одну – продукты, во вторую – тоже.
— Чего это? – недоуменно посмотрел на Алексея Олеговича.
— Еда, — скупо ответил капитан, — Угощайтесь, господа заложники.
16.06.2207. 14:08. Корабль «Пронзающий».
Вымытым и сытым, Семен обрел, утерянное было в стерильной чистоте бокса длительного сна, умиротворение и спокойствие.
— Выходит это бунт? – он отхлебнул кофе из саморазогревающейся чашки и выразительно глянул на капитана.
Сагалаев держал в руке надкусанный бутерброд, сосредоточенно жевал, косматая борода яростно раскачивалась, словно это не кэп, а она сама пожирала скопище белков, жиров и углеводов. Пальцем второй руки капитан водил по планшету.
— Я не совсем уверен из-за чего он произошел, но, Сема, тут ты прав. Это бунт, да еще такой, что ого–го.
— А что Мать? – спросил Синь.
— Мать пока закрыта для общения.
Мамай уточнял зря. Сагалаев, пока они с Болле мылись и ели, кратко ввел их в курс всего того, чему сам был свидетелем. Для плановой двухгодичной техпроверки осиновых узлов, согласно графику капитан был разбужен четырнадцатого июня в девять часов вечера. Согласно регламента, кэп справил естественные нужды и надобности, а потом, двинувшись на мостик для проверки, был атакован двумя сбесившимися механизмами – знакомым всем троим «Иннокентием» и помощником пилотирования киборгом «Юрой». В результате «Юра» был заперт в санитарном шкафу, а «Иннокентий» одержал первую в своей насквозь роботизированной жизни победу над человеком. Пусть и не в шахматы, как некогда давным–давно его пра–пра–пра–щур, но ретироваться, с рокировками по всему отсеку, короля «Пронзающего» он заставил.
Несколько ошалев и конкретно все обдумав во время сидения в темноте технических коридоров, капитан добрался до спасательных шлюпок, обнаружил неработающие замки на обеих, перекинул питание с резервного канала на вторую, сумел попасть внутрь и заблокироваться. Внутренняя связь и камеры отказывались работать с кодом кэпа, от недостатка деятельности Сагалаев заскучал и в целях подготовки к длительной оккупации наносил из расположенного рядом склада продуктов.
Далее, подключившись, с горем пополам, к системам корабля, он обнаружил, что все работает без сбоев, что в блоке для криосна «дрыхнут» Сема и Дима, и, главное, что Мать не отвечает на запросы. Попытка пробраться к Матери решительно провалилась ввиду обнаруженной «охраны» двери Центральной Системы в виде двух роботопогрузчиков с «копьями» электрошокеров. Поэтому Алексей Олегович добрался до анабиозной и вытащил на свет божий своих подчиненных.
— А Батько? – спросил Семен.
— Его капсула пуста, где сам неизвестно. На связь не выходит ни по каким каналам. Ни по внутренней связи, ни по запасной, ни по той, которая в комбах, тоже.
— Думаете это он?
— Что? – оторвался от планшета Сагалаев.
— Ну, поднял бунт, нанял роботопиратов и все такое…
— Не будь идиотом, Сема, — капитан откусил бутерброд, прожевал и продолжил, — Какие робопираты? Если бы Батя так поступил, то почему не встретил меня еще тепленького, то есть холодненького, прямиком из капсулы? Или еще лучше, почему он не угробил нас всех по–тихому, пока мы спали? А главное, зачем это ему?
— Сошел с ума?
— Может быть, конечно, — согласился Сагалаев с Мамаем, — Но вот вопрос – когда? По регламенту техпроверки он проснулся, проверил системы, потом опять лег и заснул. Мать следит за таким, в случае неадекватных поступков был бы разбужен следующий, то есть опять я. Но я проснулся точно по своему графику, значить Батько ничего такого не творил.
— Факт, — подтвердил Болле, сам не зная зачем.
Кэп взглянул ему в глаза и поморщился.
— Остряк ты Сема, доморощенный.
— Я как техник это заявил, — попытался обидеться Семен.
— Вот скажу лучше, как техник, как нам пробраться к Матери, если не по коридорам?
Семен подумал и ответил:
— Я, вообще-то техник по оборудованию, а не по коридорам. И безопасник тоже по внешним угрозам, а не…
— Вот тогда заткнись и не мешай думать, — закончил Алексей Олегович.
16.06.2207. 17:00. Корабль «Пронзающий».
Дубина внушала Болле уверенность точно такую же, какую внушала миллионы лет назад неандертальцу, впервые взявшую ее на охоту на мамонта. Или кого там. Семен поводил ею из стороны в сторону, приложил к плечу, прикинул.
— Давай, готов.
План был прост как три копейки, единственным, что в него не вписывался, был тот самый Чингачгук с копьем, который торчал в коридоре за углом. Знакомец Кеша. Семен тайными путями всех системных техников сумел настроить камеры и теперь на планшете кэпа замер «Иннокентий» вид три четверти в проекции. После победы над ним, люди получали прямой доступ к небольшому проходному отсеку номер двести одиннадцать, а там…
Мамай с независимым видом прошел мимо замершего в боевой стойке бейсболиста Семена и вывернул за угол, прямиком пред «светлые очи» уборщика.
— Готовься, он его засек и движется, — предупредил Алексей Олегович, — Так он отступает, еще чуток, приготовься…
Мимо как ошпаренный пронесся Дима, Семен размахнулся и вдарил со всей дури в переборку, промахнувшись мимо цели на пару сантиметров выше. В руки неслабо отдало, но увидев направленное ему в живот острие с поблескивающими искорками, Болле вторично размахнулся и ударил уборщику по выступу–голове. Непредусмотренная для такого обращения конструкция подвела «Иннокентия», колесики провернулись, одна из ног скрипнула и робот осел на пол.
Семен продолжил методично избивать робота.
Вскоре, жалобно заурчав, робот моргнул всеми выведенными наружу индикаторами и светодиодами и затих. Вылезший из-за спины Семена Синь отобрал у мертвого электрокопье и троица первобытных дикарей бросилась к двестиодиннадцатому.
Заблокировав обе двери проходного отсека, они варварски оторвали три железных ящика, предназначенных для неясных целей, сложили из них пирамиду и Семен полез по ней вверх, под потолок.
— Есть, нашел, — пальцы надавили на технические пневмозамки, крышка люка освободилась и откинулась вверх, открыв Болле темное нутро корабля.
— Все запомнил? Ползешь по самому толстому кабелю метров сто, потом ищешь на нем коробку разветвилителя, по проводам оттуда еще метров десять и ищешь люк. Если он не откроется, то еще метра три вокруг где-то второй, запасной. Открываешь, спрыгиваешь, блокируешь дверь, ждешь условного стука, потом впускаешь. Все понял? – скороговоркой повторил Сагалаев.
— А чего сами не лезете?
— А вдруг там тоже охрана, а обратно там не залезть, да и в этой кишке не развернуться, — капитан тыкнул на люк.
— А я, значит, смертник? – спросил Семен, от души надеясь на поддержку.
— Значит, да, — отрезвил кэп.
Болле тяжко вздохнул, зацепился за край люка, подпрыгнул и задрыгал ногами, проталкивая себя в темноту.
Путешествие по гигантской толстой, пахнущей сырым углепластиком лиане заняло продолжительное время, давшее Семену возможность прогнать перед мысленным взором всю свою недолгую жизнь. Пожалуй стоило признать – прошла она довольно ярко. По крайней мере заключительная часть ее, которая все еще продолжалась сверкала и блестела ведущими мировыми новостями: «Восстание машин!», «Терминатор из прошлого — в настоящем!», «Ужасное происшествие», «Нежданные жертвы космоса»… Возможность прославиться вовсе не радовала Болле.
Люк он нашел без труда, так же легко открыл его и беспрепятственно достиг дна переходного отсека Центральной системы. Заблокировать двери – дело минутное, если знаешь, что за ними стоят вооруженные роботы. Семен сдвинул к стене кресло и столик, обнаружил технический лаз, проверил как он открывается и присел рядом, ожидая условного стука. Кэп и Мамай, по предварительной договоренности спустились на пару уровней ниже. Проникли в вентиляционный тоннель и вскоре должны были без опасностей преодолеть несколько сот метров пустоты и постучать: там–там–тадатам–тададада–там–там.
Но, если не судьба, так и не судьба: стука Болле не дождался. Вместо этого из верхнего открытого люка вниз спрыгнул Синь, а следом и капитан Сагалаев.
— Сема, задраивай к чертям все люки! – крикнул Алексей Олегович.
Семен не заставил себя повторять дважды, вмиг пшикнув пневмозамком. Синь подтащил столик под люк, кэп забрался на стол, а Мамай на кэпа. Верхний люк так же оказался заблокированным.
— В чем дело-то? – отдышавшись спросил Семен.
— Знаешь, Сема, сколько у нас на корабле всякой роботизированной дряни? – ответил вопросом на вопрос капитан.
— Много? – предположил Болле.
— Больше!
— Как только ты улез, двестиодиннадцатый начали взламывать, — сказал Дима Синь, — Кэп посмотрел в свою планшетку, а там… кого только нет! Даже прочищальщики каналов дюз и то прикатили, у всех зажато оружие, все гудят и требуют жертв.
— Блин, кэп, но как такое может быть-то?
— А вот сейчас у мамы и спросим, — Сагалав подошел к круглой двери и сунул в едва приметную щель красную карточку.
Дверь послушна стравила воздух и распахнулась.
— Кэп, а если бы не открылось?
— Открылось же… Это вообще то, аварийная карточка. Коды не меняются, доступа к ней потому как ни у кого нет. И где храниться, кроме меня, никто не знает.
Комната Центральной Системы «Пронзающего» напоминала больше всего глобус изнутри. На округлых стенах светлого бежевого цвета пробегали там и тут цепочки огоньков, будто играя в догонялки. Никаких иных предметов мебели в комнате не было – это комната не предназначалась для людей, здесь обитала Мать – нервная система, мозг, глаза и уши корабля.
— Мать, код восемь шесть один четыре, — негромко окликнул Мать капитан, — Отзовись, Мать.
Огоньки замерли, а потом побежали как ни в чем ни бывало – Мама не откликалась.
— Семен, попробуй подключиться к системе. Может тут блокировки нет, — сам Сагалаев подошел к стене, куда-то нажал. Откинулась небольшая клавиатура, кэп сосредоточенно защелкал клавишами.
Болле вернулся в переходную комнату, разыскал терминал доступа в шкафу, подключился. И. для начала попробовал войти в систему под своим кодом. Естественно он нисколько не удивился, когда это не прокатило. На пробу он прощелкал еще коды капитана и врача – безрезультатно. Коды технической поддержки и аварийного подключения не сработали. Рутовские также не заставили терминал ожить. Болле запустил руки в шевелюру и принялся думать.
Обойти вход не составит туда, но вот что дальше делать? Если нужен доступ, то он будет только через какого-то пользователя. Все известные ему пользователи отключены, но хитрость в том, что совсем пользователя не быть не может. Иначе предусмотрено обязательное отключение Матери. Это сделано специально, на случай проблем с интеллектом суперкомпьютера – всегда должна быть возможность контроля его человеком. Осталось выяснить – что это за человек.
16.06.2207. 23:34. Корабль «Пронзающий».
— Кэп, а почему вы не залезли в камеру и не заснули вновь? – Синь, чувствовавший себя бесполезным, сидел в позе лотоса и пытался не мешаться. Сильно, то есть.
— Дима, подумай сам. Батько проснулся, но пропал, а мы все были живы. Между тем корабль кишит враждебно настроенными механизмами. Вывод? Они не знали где мы находимся. Почему не знали, это другой вопрос. Но факт есть факт. Теперь представь сколько материала для анализа я подкинул их роботомозгам. Дело времени, но они бы поняли откуда я взялся и достигли бы сектора длительного сна. И тогда…
— Значит все произошло после того как Батько проснулся, но до того как он должен был уснуть вновь, — Синь сделал единственно верный вывод. – Алексей Олегович, как хочешь, но он тут точно замешан.
— Пока нет доказательств, не поверю, — покачал головой Сагалаев, — Я его сто лет знаю. Он может запить, может уйти с головой в псевофилософию, но сдать людей машинам…
— Опа! – заорал Болле из соседней комнаты, — Вошел!
Сагалаев и Синь поспешили к тенику–безопаснику. Душа у Семена пылала ярким огнем озарения, отголоски пламени отдавали в уши, отчего те почти светились красным.
— Еще никакая машина не смогла справиться с Семеном Болле, — гордо сообщил он подошедшему капитану, — Я в системе.
— Сможешь найти куда пропал Батько? – спросил Сагалаев, — Начнем разбираться с него.
Семен пощелкал по значкам системы, ввел временной интервал, задал параметры поиска. Вскоре система предложила набор файлов записи внутренних камер наблюдения.
— Какой момент после пробуждения Бати нас интересует?
— Давай сразу с последнего часа.
Семен ввел новые параметры, дождался окончания поиска и запустил запись.
12.06.2205. 14:14. Корабль «Пронзающий». Центральный пост
— Вот скажи, Мать, разве так можно? — Батько сидел за главным пультом, прощелкивал показания приборов и систем и сверялся с записями в планшете.
— Вопрос не понят, — мягкий голос матери не портили даже несколько железные нотки в тембре. Все знали, что так сделано специально, чтобы не ассоциировать ИИ с реальным человеком.
— Разве могут машины так издеваться над людьми?
— Вопрос не понят.
Батько попытался подняться, его качнуло и он рухнул в кресло.
— Я тебя спрррашиваю, дурррья твоя голова, разве машина не должна помогать человеку жить?
— Согласно заложенным программам, я не могу не помогать человеку во всех его желаниях и поступках, если они не противоречат Законам и Кодексу Межзвездных Перемещений.
Батько захихикал.
— Ты держишь людей в холодильниках, а потом будишь так, что хочется сразу сдохнуть… да..
Борис Ильич все же поднялся, кое-как доковылял до соседнего пульта, взял стоявшую на пульте кружку и глотнул. Закашлялся, утер рот рукавом и продолжил:
— А потом опять прячешь нас в холодильники! Хотя и сама бы могла спокойно долететь, забрать груз и улететь обратно! Так.
— Контроль за кораблем осуществляет капитан или, временно, лицо, уполномоченное соответственно регламента полета, — ответила Мать.
— Так человек не может существовать, ты нарушаешь все правила, подумай сама. Человек это звучит гордо! А ты убиваешь всю гордость тем, что…
— Я действую согласно Законам и Кодексу Межзвездных Перемещений, — ответила Мать.
— Я приказываю тебе изменить условия пребывания людей на корабле! Это полет, тут не действуют обычные законы! Я не должен тут существовать, словно придаток к железяке!!! Люди не должны так жить!
17.06.2207. 0:01. Корабль «Пронзающий».
— Да он там бухой! – вырвалось у Семена, — Кэп, видите?
Сагалаев нахмурено смотрел на экран. На лице отражалась работа мысли и внутренние терзания. Косматая борода возмущенно подрагивала.
— Вижу… но все равно ничего пока не понимаю! Давай дальше и подключи-ка, показания активности системы и Матери, отследим в какой момент что-то началось.
Они вновь приникли к монитору и принялись отслеживать перемещения Батько, который все больше и больше пьянел, ругался, угрожал и требовал прекратить его существование в таких условиях.
— Мать послала сигнал по внутренним каналам, — предупредил Семен капитана. – Вот, в три ноль пять. Оп, кэп, она отключилась!
Дальнейшее увиденное заставило всех троих содрогнуться. К уснувшему в кубрике отдыха рядом с Центральным постом Батько, подъехал робопогрузчик, погрузил внутрь себя бесчувственное тело, а затем… утилизировал в стандартном контейнере мусороутилизатора.
— Охренеть, — вырвалось у Болле.
Мамай ругался сквозь зубы, Сагалавев с каменным, побелевшим лицом. Неотрывно смотрел на замершую картинку.
— Выходит Батько… — начал говорить Семен, но капитан перебил.
— Баткьо просто пьяный идиот, каким-то образом сумел внушить Матери, что она нарушает законы обращения людей и роботов, и она перепрограммировала все эти железки на изменение условий существования людей. А сама отключилась, так как не осталось человека осуществляющего контроль за ней. И, видимо, дилемма, заданная Батько оказалась неразрешимой средствами машинной логики. Что-то не уложилось в схемы Матери. Поэтому она отключилась. Вернее это ее вырубило. Это моя частная версия, но она хоть как-то объясняет происходящее.
— Но откуда погрузчики и уборщики знают об оружии. Или о том, что некоторые помещения надо охранять? – Мамай удивленно пожал плечами.
— Это общедоступная информация, Дима. Энциклопедии, книги и прочее… В отличии от той, например, сколько людей летят на корабле и где их найти, — Сагалаев вздохнул, — Мать отключила закрытую информацию, систему логики и внутренней памяти. Оставила контрольную часть и оперативное воздействие, проверь кстати Семен, какие части ИИ работают.
— Так и есть, Алексей Олегович. Контроль систем работы корабля, оперативные данные, общая открытая информация, питание и все…
— Даже то, что не отключена система кондиционирования и подачи воздуха говорит только об одном: Мать не успела дать точные данные по уничтожению экипажа, а просто отрубилась.
— Получается, это самодеятельность роботов? – спросил Синь.
— Типа того, но нам от этого не легче.
— Мать! – заорал вдруг Болле.
— Что?
— Она проснулась!!!
18.06.2207. 15:15. Корабль «Пронзающий».
Диэппилированное тело, подвешенное на мягких лентах, не сковывающих движение, тончайшие трубки, подведенные к венам и артериям, отводящие трубки побольше. Семена вначале пугали все эти штуки, но еще больше его пугал кэп. Сагалаев, подвешенный рядом ругался самыми черными словами каждую секунду своего бодрствования. Он начинал с далекой матушки Земли, отправившей его и остальных в это чудесное путешествие, проходился по «Пронзающему», особенно долго зависал у Матери, и переключался в заключении на Семена.
После пробуждения Матери полтора суток назад и незамедлительного разблокирования всех дверей, произошло вторжение воинственно настроенных роботов со всех возможных сторон, исключающих любую попытку бегства.
Капитан попытался что-то сделать, но Семен сидел за терминалом системы и быстрее вышел на общение с Матерью. Его истерические высказывания и вопросы. градом посыпавшиеся на ИИ «Пронзающего» вызвали у Матери реакцию сродни ее реакции на Батько… только с противоположным вектором развития ситуации. Они не умерли, а условия их существования кардинально поменялись.
«Это метафора, глупая железяка! Он хотел сказать, что нас не устраивают условия, мы хотим большего комфорта и…»… «Да–да–да! Именно неправильное истолкование, только и всего! Мать, отмени все установки на уничтожение, это против Законов! Просто исправь!»… «Улучшение, да! Только и всего»… и много–много прочих слов, фраз и уверений.
18.06.2207. 16:26. Корабль «Пронзающий».
Болле не стал дослушивать, прикрыл глаза и расслабился, хотя казалось бы – куда уж больше.
— Нет бы просто отдать приказ откатить приказы чертова Батько, этот умник…
Семен представил, что глаза кэпа стали еще больше и фыркнул.
— Кэп, я не виноват, что Мать понимает все настолько буквально. Я же не этого хотел, честно!
— Да пропади ты пропадом!
— Злой вы, кэп!
— А ты хороший, получается?
— Я плохой, это вон Мамай хороший. Ничего не натворил, значит хороший.
— Хорошо только одно… попробовал Синь снова. На этот раз его не оборвали и он продолжил, — Всего-то четыре года до станции погрузки. А там приказы перейдут к Главному по станции, вступит в действие Планетный Кодекс, перелет кончится и условия перелета станут не нужны. Мать включится и нас освободят…
Семен слышал, как Сагалаев пробормотал, что лучше бы сдох, чем так висеть… Это он, конечно, преувеличивает. Ничего не лучше. Привыкнет, может даже почувствует себя кем-то большим, чем просто человеком, висящим в пустоте корабля, движущемся в пустоте космоса.
Кто знает. За четыре года ко многому придется привыкать
— …Наверное… — закончил Мамай.