Вячеслав Рыбаков «Звезда Полынь»

Вот давненько я не оказывался перед столь серьёзной дилеммой. За прочтённый роман впору ставить любую оценку от 2 до 8. Ну, если разобраться хорошенько, то в вышеприведённой максиме преобладают эмоции. Если давить мозгом, то... попробую упорядочить.

До двухсотой с чем-то страницы я себя не дотащил даже — доволок. Доминантой моих раздумий в паузах меж чтением была нехитрая и некрасивая мысль: «Рыбаков забронзовел и позволяет себе слишком много». Чего много-то, спросите вы. Много своих собственных рефлексий, чуть припорошенных какой-никакой философией. Даже диалоги, нечастые, кстати, гости в начале романа, и те подёрнуты поволокой рыбаковской патриотической тоски по великой родине. Не всякий читатель превозможет себя в чтении такого почти публицистического текста, помещённого в обложку НФ-вещи. Фантастикой «Звезду Полынь» вообще назвать нельзя. Это типичный горький реализм, присущий автору уже изрядно давно, со времён симагинского цикла и «На будущий год в Москве». По сравнению с «Москвой» пессимизма лишь чуть поубавилось...

Вот добираюсь до беседы журналиста с мудрецом Шигабутдиновым. Мысли воцерковленного в православие бывшего мусульманина интересны. Не новы, но удивительно гладко причёсаны и побуждают к многослойным и многотрудным размышлениям. Это редко ныне и внушает уважение. Подобных побуждающих опусов в романе затем будет ещё несколько...

Затем на текст обрушивается изрядная доза драйва, которая постепенно сходит на нет и тонет всё в тех же рефлексиях...

Вот Бабцев этот, ясно, кем в реале являющийся. Ну, говорит Рыбаков, что это человек, в сущности, неплохой, просто заблудившийся в своей совести. А такой, как известно, вреда может принести, аки эскадрилья стратегических бомбардировщиков... да знаем мы это... Многовато бабцева в тексте.

Опять брошенный давным-давно киндер возникает у автора. Ну, что это такое? Зачем этот авторский психоанализ пополам с мазохизмом?

И стоило писать такую большую вещь из-за пары-тройки Хороших мыслей? Всё равно ведь народ-то в подавляющем своем количестве это до конца не осилил. Не проще ли было очерк крепкий засадить?

Семёрку ставлю ТОЛЬКО за пробуждение во мне, как в читателе, весьма неслабого трепета душевных струн упомянутыми выше редкими философскими пассажами.

В эссе «Что дали ему Византии орлы золотые?..», появившемся в журнале «Полдень. XXI век» (2005 год, № 3), Алан Кубатиев мимоходом бросил в адрес романа «Гравилёт «Цесаревич»» Вячеслава Рыбакова: «Сразу оговорюсь — эту книгу... я люблю, это последний стоящий роман Вячеслава Михайловича». Последний стоящий роман... Безапелляционность этой оценки вызывает естественное отторжение. Ну что вы, в самом деле: после «Гравилёта» были «Трудно стать богом», «Дёрни за верёвочку», «Человек напротив»... Однако всякий любопытствующий может выяснить, что повесть «Дёрни за верёвочку» была написана в 70-е годы и просто два десятка лет дожидалась публикации; что «Трудно стать богом» — талантливая, но весьма спорная попытка переосмыслить и развить идеи повести братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света», и известный афоризм Бернарда Шартского о плечах гигантов (но не о карликах!!!) здесь вполне к месту; что роман «Человек напротив» был изувечен нехарактерными для тогдашнего Рыбакова примерами лобовой публицистики, и это дало основания Д. Володихину говорить о романе как о некоей редвыборной агитке.

Дальше — больше. Появившийся в 2000-м году роман «На чужом пиру» уже имел к литературе весьма отдалённое отношение. Это была исповедь, прокламация, но только не художественное произведение. Для реализации замысла автору оказались не нужны едва ли не ярчайшие персонажи отечественной фантастики постсоветских лет Симагин и Ася, они были задвинуты на задний план повествования. Главным героем вместо них выступила «дискета Сошникова», представляющая из себя изложение политических воззрений и космогонических идей В. Рыбакова. Обмен неравноценный. Столь же неудачным оказался и следующий роман «На будущий год в Москве». Даже симпатизирующий писателю Дмитрий Быков вынужден был признать: «Эта книга нарочно написана в плакатной, грубой, лобовой технике. Она — простая. Наверное, от боли только и можно — кричать. ...до чего горько мне видеть, что плоское время и Рыбакова сплющило, заставив вместо романа писать плакат!».

Но рубежом, за которым писатель Вячеслав Рыбаков превратился в публициста, я бы назвал реалистическую повесть «Хроники гнусных времён», опубликованную в 1998-м году в журнале «Нева». Российская действительность 90-х годов была описана в таких депрессивно-беспросветных тонах, что превзошла, пожалуй, «чернуху» перестроечных времён. При том, что повесть была написана мастерски, а претензий в нагнетании негатива автор никак не заслуживал, нельзя было не заметить, что художник впервые взял в руки малярную кисть.

Таким образом оценка А. Кубатиева из скороспелой и несправедливой оказывается и обдуманной, и достаточно точной.

В 2007-м году, после четырёхлетнего перерыва, Рыбаков представил читателю новый роман «Звезда полынь». События происходят в современной России, где некая частная корпорация, заручившись поддержкой государства («государство большое... Сколько ведомств... Разве все знают про всех, кто что делает?»), создаёт фирму под знаковым названием «Полдень-22» и собирает под своё крыло разбросанных по всему свету специалистов в области космических технологий. Задача поставлена ни много ни мало восстановить космическую отрасль в стране, а потом, «ухватившись за это звенышко, и всю экономику помаленьку вытянуть». Наверное, это единственный фантастический момент в книге — вряд ли даже самая успешная и высокотехнологичная отрасль сумеет потащить оставшийся без топлива, карты и толковых машинистов российский состав.

Действие романа проходит под аккомпанемент всевластия ЦРУ, ведущего себя в России, словно в бананово-кофейной Нагонии. Китайская разведка американцам мало чем уступает — без проблем отправила своего соглядатая на Байконур (наверное, длительное сотрудничество с еврокитайским гуманистом Ван Зайчиком сказалось в том, что китайский шпион довольно симпатичен, чего не скажешь об американских). Сюжет, как и в романе «На чужом пиру», служит лишь фоном для изложения политических и философских воззрений автора, и, как то было и прежде, публицистика одеяло стянула на себя. Значительную часть идей об особом пути России автор, не мудрствуя лукаво, вложил в уста писателя Шибагутдинова, и этот приём недалеко ушёл от «дискеты Сошникова». Немало горьких, но справедливых упрёков в адрес России В. Рыбаков дал высказать выразителю либерального мировоззрения журналисту Бабцеву. Однако Бабцев нарочито карикатурен, и, как всякая карикатура, лишён полутонов. В его речах и внутренних монологах по поводу и без повода достаётся гнусной «этой стране», не умеющей ни унитаза сделать, ни дерьмо за собой прибрать, во всех этих бедах виноваты «они», т.е. идеологические противники Бабцева. Во всём этом утрированно-либеральном грохоте практически все дельные мысли выворачивались наизнанку и зачастую выглядели либо махровой русофобией, либо банальной глупостью. В итоге честной дискуссии идеологических оппонентов не получилось.

Когда грохот идеологических схваток стихал, а либералы, патриоты, русофашисты и шпионы лежали под лавкой, тяжело дыша и приходя в чувство, художник напоминал о себе. Он выписывал отличные метафоры, рисовал пейзажи, и благостные буколические, и скрежещущие индустриальные, грустно иронизировал, и вообще напоминал себя давнего — мастера лирических портретов и тончайших психологических нюансов. Однако не чувствовал художник себя хозяином в пространстве романа, и не было у него возможности углубляться в психологию персонажей. Поэтому некоторые действующие лица взяты напрокат из прежних книг Рыбакова: один из главных героев физик Константин Журанков является лишь копией Симагина, журналистка Наташа — Аси, а Бабцев — ухудшенный Вербицкий. Вглядываясь в знакомые черты незнакомых героев, понимаешь, что ни единого полнокровного образа с невообразимых пор писатель действительно не создал.

И всё-таки что-то заставляет следить за попытками Вячеслава Рыбакова осмыслить настоящее и в очередной раз огорчаться несостоятельности этих попыток. Это «что-то» — многолетнее нежелание представителей «высокой» прозы обратить внимание на происходящие в стране перемены. Почтенные авторы мейнстрима отгородились от действительности плексигласовым забором и предались самосозерцанию. Первые значимые попытки описать процесс первоначального накопления капитала («Небо падших» Ю. Полякова, «Охота на изюбря» Ю. Латыниной, «Generation «П»» В. Пелевина) запоздали лет на десять. Тема войны в Афганистане долгие годы была отдана на откуп литературной нежити, и едва ли не единственная достойная попытка осмыслить эту трагедию была предпринята в романе «Знак зверя» Олега Ермакова. Ещё меньше повезло другой трагедийной теме — войне в Чечне, ставшей лишь полигоном для приключений разнообразных Бешеных. Весьма несовершенный роман Захара Прилепина «Патологии» был так споро поднят на пьедестал потому, что едва ли не впервые чеченская война появилась в художественной литературе. «Хуррамабад» Андрея Волоса и более поздние пробы букеровского лауреата Дениса Гуцко — редкие попытки осмыслить произошедшее с людьми, вдруг волею политиков оказавшихся вместо родины на чужбине. Не минуло прискорбное равнодушие к действительности и отечественную фантастику. Многие лучшие образцы 90-х — откровенно игровая проза: «Эфиоп» и «Там, где нас нет», «Посмотри в глаза чудовищ» и «Катали мы ваше солнце». А ведь лучшая советская фантастика — это почти всегда и «литература больших идей», как бы не смеялся над этими словами лощёный классик. От вопроса «что же будет с родиной и с нами» не отмахнуться, особенно если не до конца ясно не только то, что будет, но и что было, и что есть. Вячеслав Рыбаков был одним из немногих, кто предложил читателям своё видение происходящих в стране перемен. И оказался втянут в публицистику, как в омут. «И не выплыл, совсем пропал».

Цена оказалась слишком высокой. Как справедливо заметил Д. Быков, с тех пор иные из публицистических статей Рыбакова «даже как-то более художественны», чем собственно художественные произведения. Слаженного дуэта писателя и публициста не получается, в итоге страдают оба. Однако публицистов в России много, даже слишком много, а Вячеслав Рыбаков — один. Истовость, с которой он вытравливает в себе писательский талант, вызывает сожаление.

Вячеслав Михайлович Рыбаков лет семь не радовал своих поклонников свежими произведениями. Нет-нет, цикл Хольм ван Зайчика про Ордусь продолжает выходить, но эта коллективная литературная игра в голландского затворника уже порядком истопталась на одном месте, превратившись в очередной издательский проект, в котором от былой оригинальной мирообразующей задумки ровным счётом ничего не осталось, а любопытный альтернативный мир не разрабатывается, а только используется как декорация для нехитрых детективных сюжетов.

Если рассматривать творчество Рыбакова ретроспективно, то, начиная с кинофильма “Письма мёртвого человека” (1986 год, реж. К.Лопушанский, гос.премия братьев Ваильевых), можно видеть планомерное изображение убийства Мечты. Именно Мечты с большой буквы, Мечты о прекрасном мире, где люди живут и поступают честно и по совести.

Если в первых рассказах, написанных в 1970-е, события происходят в далекие-далекие, мифически давние (“Художник”) или коммунистически недостижимые времена (“Великая сушь”), и проблемы волнуют героев глобальные (планеты спасают, о человечестве беспокоятся), то в рассказах восьмидесятых годов место действия – возможное завтра, засыпанное “радиоактивным песочком”, и целью персонажей становится выживание остатков человечества, спасение очагов Культуры после атомной бойни (“Сказка об убежище”, “Зима”).

Эпохи разнятся даже в описаниях окружающего ландшафта.

70-е:

“Медленно наступал вечер – прозрачный и тихий вечер Солы, наполненный медовым светом заката”

Далекие планеты, неизвестные миры. Всё ещё в наших руках, мы сильны и бодры, а ошибки (как бы они не были тяжелы) можно исправить в будущем; мы даже мечтаем допускать оплошностей вовсе – при освоении других, свежих планет.

80-е:

“Один раз где-то далеко – за городом, за мысом, в открытом море – полыхнула долгая голубая зарница. Что-то горело? Взорвалось? Или война еще шла?”

Вот бегали дети, цветочки цвели, и тут война. Самая последняя, окончательная Бомба. В том мире уже нет Будущего, некому даже мечтать о нем. Будущее всего лишь только-только перестало существовать, осколки Мечты стеклянной крошкой катаются по запустевшему асфальту под вой озлобленного ветра. Но у нас, читателей, еще есть возможность не допустить атомной войны. Звучит патетично, но ни один бункер не спасет от ядерной зимы.

90-е:

“Разгорается восход, яркий, кровяной, иссеченный лезвиями серых морозных облаков. Темными мертвыми коробками громоздятся на его фоне дома, какие-то промышленные трубы, над которыми наискось, кренясь по ветру, встают султаны то бурого, то белого дыма, ажурные, но уродливые опоры линии электропередач… С обвисшим хоботом чернеет перекошенный контур безжизненного экскаватора”.

Веерные отключения электричества, задержки зарплаты, тотальная безнадега… Сытый голодного не разумеет. Какая уж тут фантастика, отмечтались…

Период перехода от социализма к капитализму (если можно выразиться этим стереотипным клише марксистско-формационного подхода) самым негативнейшим образом отразился на всех произведениях В.Рыбакова, написанных в 1990-е. Годы девяностые сузили континуум до предела “здесь и сейчас”, практически не оставив фантастическому допущению ни единого шанса для появления в тексте (“Трудно стать Богом”, “Смерть Ивана Ильича”), но Рыбаков — воистину писатель Божьей милостью, для него всегда и при любых обстоятельствах важен человек и его судьба на переломе обстоятельств, а уж фантастическим антуражем далеких планет наполнено место действия, или трагедия происходит в полуголодной семье менеэса – не столь значимо. Важно, что Вячеслав Михайлович ставил вопросы, однозначного ответа на которые не существует. Это не простенькие задачки типа “солгать во спасение” или “несчастье одного ради блага других”, это почище тринитротолуола: пересказывать сюжеты тех рыбаковских книг – бессмысленное занятие, это надо прочесть собственной душой.

Однако с той поры прошло лет почти десять лет, и в новом романе “Зведза Полынь” мы видим нечто странное.

Америка враг России, Америка враг прогрессивного человечества, Америка шпионит за всеми учёными и скупает всех чиновников, Америка спонсирует шовинистические, фашистские и прочие деструктивные организации на территории России, все иностранные журналисты – шпионы. Если вдруг не шпионы — то в хороших отношениях с американской разведкой. Шпиономания – вот основной лейтмотив этого романа.

Лет двадцать назад, еще при СССР, в секретной лаборатории “Сапфир” гениальный учёный Константин Журанков разработал новый способ перемещения в космическом пространстве. Что это за способ, каким образом будут передвигаться корабли – никому не понятно, автор едва обмолвился, что это как-то связано с плазмой. Не секрет, что новый космолёт может быть использован и как транспортник при колонизации планет, и как неуязвимое средство доставки оружия. Неудивительно, что за изобретением идёт самая настоящая шпионская охота.

В предыдущем романе Вячеслава Рыбакова (“На чужом пиру”, 2000) эту роль “оружия возмездия” играла небольшая, размером с чемодан, приставка к космическому челноку “Буран”, позволяющая стотонному кораблю взлетать... без ракеты! Якобы этот прибор был сделан ещё в советское время и спрятан доброхотами до лучших времён. В романе “Звезда Полынь” оружие возмездия существует только в виде рукописи с расчётами, и лежит полтора десятка лет в земле в полиэтиленовом пакете, чтобы его не нашли ни демократы, ни иностранцы. Лучшие времена наступили только благодаря некоему олигарху, решившему на сэкономленные от уплаты налогов средства, в глубокой тайге и в тайне от общественности, разработать новое космическое транспортное средство. Про неуплаченные налоги вставлено не для красного словца, это именно так в романе и описано: на деньги, сворованные у государства, олигарх разрабатывает новые космические технологии. Ну, чего только не позволишь в фантазии для осуществления мечты! Чем олигарх так глянулся Журанкову, не совсем понятно. Ясно, что для овладения новой коммерческой технологией хитрый делец-нувориш всего лишь инсценирует на людях свою заинтересованность космосом.

Фантастические проекты В.Рыбакова великолепны в своём гигантизме и подслащены толикой патриотизма (видимо, с целью притупить критическое осмысление), но что хорошо в выдуманном мире фантазий, то разбивается вдребезги от соприкосновения с реальностью, и прожекты не перестают от этого быть нелепыми. Например, он предлагает восстановить систему “ГЛОНАСС”, чтоб не зависеть от иностранцев (с.179). Подозреваю, в следующем романе с таким же успехом будут обоснованы необходимость создания “Русской компьютерной Операционной Системы”, “Русского летоисчисления”, “Уникальной Русской Вилки” или даже “Русского Автомобиля”.

Жалкая детективная линия в романе строится по лекалам тридцатых годов, с обязательными циничными шпионами, мерзкими вредителями и кристально честными россиянами. Не стоит даже пересказывать сюжет, ибо он носит всего лишь подчинённое значение, обрамляя размышления автора о месте России в мировой политике и истории. На три четверти книга – чистая публицистика, и, чтобы не уподобиться Чернышевскому с его бессмертным “Что делать?”, автор вкладывает свои взгляды и свои размышления в уста журналистов, безработных учёных, успешных олигархов, китайских и американских шпионов. А потом увлекается и не замечает, что тринадцатилетняя девочка периодами пересказывает Достоевского, а фашиствующий болван как профессиональный историк рассуждает об историографии русско-польского вопроса. Ну, раз публицистика, то и разбирать книгу можно по законам публицистики.

Симпатии автора однозначно на стороне Советского Союза (не знаю, дошло ли до Санкт-Петербурга известие о его распаде): если фигурку стройной девушки обтягивает майка, то обязательно с надписью “СССР” на груди, если на скамейке стаканчики и окурки, то персонаж обязательно вспомнит советское время, когда мусора в парках не было, не говоря уж о изумрудной зелени травы образца 1976 года.

Любопытен пассаж про советские репрессии: “Коммуняки хоть и насиловали, когда им в их бреду это казалось необходимым, все же чуяли сами, что совершают нечто ужасное и отвратительное, — другой рукой тут же норовили как-то извиниться и подсластить произвол” (с.102). Интересно было бы озвучить эти оппозиционные пары, посмотреть на эти симметричные ответы, подержать в руках эти горькие и сладкие пилюли: на одной чаше весов расстрел Мейерхольда, на другой – массовое издание “Первого удара” Ник.Шпанова. Сначала загнать всех крестьян в колхозы, а потом одуматься, подсластить произвол, и ввести паспортный режим для горожан.

Среди персонажей романа, если человек придерживается вдруг либеральных взглядов – то он обязательно будет непримиримым, воинствующим и недальновидным, карикатурно нарисованным журналистом Бабцевым (прямолинейный намёк на радиожурналиста Бабицкого?).

Если человек придерживается патриотических взглядов, то ему и все девки дают, и в семье у него полный порядок. А если персонаж фашист – то он настолько милый и обаятельный, настолько умный и эрудированный, настолько дружелюбный, что кажется, что это не нацист, пристреливший инородца, а герой из крапивинской книжки про романтичных пионеров. Юному фашисту у Рыбакова дают пять лет условно за убийство по неосторожности — но это мелочи, это частности, мало ли, может, это олигарх потянул за какие надо ниточки, и мальцу дали такой срок, не новость, не концептуальная новость.. Но что же тогда Рыбаков так удивляется разгулу бандитизма, я не совсем понимаю.. Ведь когда это надо для своих (реальных родных ли, виртуальных персонажей ли) – это как бы и хорошо получается.

Даже едва не убитый нацистом персонаж книги, развалившись на больничной койке, лёжа под капельницей, настолько очарован фашистской сентиментальностью, что выдает такую примечательнейшую фразочку, выдающую какой-то глубинный мазохизм интеллигента (за который Ленин называл их всех скопом “говном”):

“– Я его минуту видел, ну, от силы две — не помню, сколько мы с тем вторым друг дружку валтузили, да и не в минутах дело... Ему с самого начала противно было Шигабутдинову говорить всякую чушь. Он говорил как робот — обязан сказать, вот и говорил. Без этой их фашистской истерики, понимаете... Такую идейную речь толкал — а себе под нос, с отвращением: бу-бу-бу... А потом за какую-то минуту он успел и изумиться тому, что его руками сотворили, и посочувствовал, дурачок, своему напарнику, потому что был уверен — тот случайно человека завалил и теперь будет угрызаться... и мне впердолил уже совершенно искренне, от души, потому что товарища выручал... Он мне понравился, ребята. Я бы такого сына хотел» (с.325).

Симпатия к фашистику выражается неоднократно, причём до того, как последний был изъят из нацистского сообщества сердобольным отцом и водворён под крыло олигарха и вынужден был раскаяться и осознать всю никчёмность и невыгодность данной неконструктивной парадигмы в новых жилищных условиях в таёжном городке “Королёв-16”. Намеренные антидемократические, антилиберальные инвективы в книге смотрятся как пришитый лисий хвост к чучелу утконоса. Апологеты либерпанка могут включать “Звезду Полынь” в хрестоматию шовинистической фантастики, наряду с какими-нибудь опусами С.Волкова (“Аксолотль”), А.Сивинских (“Формалинщик”), М.Харитонова (“Дракон”, “Разоритель”).

Рыбаков по прежнему находится в плену примитивной, упрощённой, безальтернативной модели мира, в которой почему-то обязательно должен быть только один верховный руководитель, одна идеология, один, единообразный образ мысли. Как пример, можно привести цитату о демократах и либералах: “Жуть представить, что было бы, если б и впрямь они пришли к власти, да не украдкой, вполсилы, как при Пьяном Хряке, а всерьёз. Они бы всех несогласных не то что пересажали, а просто в землю вогнали по ноздри, видно же: чуть им кто слово против – тот с ходу фашист, и весь сказ” (с.203). Практика – критерий истины. На земном шарике более двухсот государств с различным политическим устройством, и хотелось бы просто посмотреть на страну, в которой демократы и либералы пересажали бы всех несогласных. Пока же этого не произошло, эти гладкие рассужденья Рыбакова остаются всего лишь подтасовкой и обманом доверчивого читателя. Особо пикантно выглядит фраза “культура-взяточник” в адрес всего запада; наверное, автор давно не заглядывал в рейтинг коррупционности.

Предназначение России Рыбаков видит в военное время – в умиротворении всех воюющих и противоборствующих сторон по всему миру, а в мирное время — в открытии новых, негодных для проживания, земель (именно так в тексте). Примеров миротворческих операций Рыбаков приводить не стал, неужели он стесняется раздела Польши, событий в Венгрии и Чехословакии, ввода ограниченного контингента войск в Афганистан? Непоследовательно как-то..

Эпизод со сдачей новых космических разработок китайцам мне вообще в предложенной системе координат слабо понятен. То есть сначала эти инженеры-патриоты готовы свою печень продать за гроши, но не продать за миллион американцам свои разработки. А тут готовы китайцам просто отдать те же самые разработки – но с целью, чтобы, значит, не было монопольного использования сверхновой технологии. Китайцы же конечно они и мирные, и дружелюбные – они и атомных бомб Пакистану отродясь не продавали, и с Вьетнамом не воевали, и с русскими всегда дружили – на острове Даманском фестиваль был, помните?

Если отбросить политику, то основная идея романа – вовсе не в особой какой-то православной миссии России, конечно же.

Михаил Веллер ещё в “Кассандре” писал, что “для долгожительства цивилизации полезнее подтягивать ремни и бухать все силы в создание кораблей для экспедиции на Марс – чем в производство услуг друг другу”.

Рыбаков продолжает мечтать о космосе, строит логичные конструкции о том, как Мечта о полёте в космос заразит людей, они начнут двигать науку и технику в сторону колонизации Луны, Марса, спутников Юпитера…

Идея отличная, однако, будучи реализованной В.Рыбаковым в рамках патриотического высокопарного детектива и сдобренная типичными националистическими пропагандистскими клише из арсенала какого-нибудь махрового квасного патриота типа Макашова или М.Леонтьева, оказалась не такой уж и привлекательной, а даже в некоторых местах – отталкивающей. Что, естественно, лишь удаляет обитателей этой планеты от космической экспансии и мирного расселения в космосе.

Вот так форма (показавшаяся автору завлекательной обёрткой) меняет смысловое содержание.

“Хороших людей нет. Их выдумывают писатели, чтобы заработать хорошие деньги”.

“Я буду продолжать копаться в грязи, я буду выдумывать все новые и новые комбинации отчаяния и грусти”.

В.Шукшин “Точка зрения”

Это книга о Мечте, которая сможет вывести нас всех из позорной ямы последних лет. Я согласен с такой мечтой, во мне она и не умирала — жива-живёхонька с детских лет! Космос не может не манить тех, кто способен оторваться от корыта! Книга актуальная, да вот... недописанная настолько явно, что это просто огорчает. На мой взгляд, её либо придержать надо было (пока допишутся другие части), либо ужать и подать в виде маленькой повести. Не издатели тут подсиропили? Публицистики и впрямь многовато, отпугнёт часть целевой аудитории. Но тем, кто уже Мечтает, эта книга — добрый знак!

Начав читать, поймала себя на мысли, что не узнаю автора. Вроде бы, хорошо знакома с его стилем, — ан нет, не узнаю. Потом втянулась, увлеклась, дочитала. Но все же, конечно, работа черезчур идеологизирована. Абсолютно не обвиняю в этом автора (хотя литературно роман от этого явно пострадал): значит — назрело, значит — накопилась масса мыслей по этому поводу, значит — такова была гражданская потребность на тот момент. Не думаю, что это «заказ», потому что чувствую позицию автора, это все продумано и выстрадано, и высказано отнюдь не нравоучительно.

Несколько надуманы сюжетные сплетения, а уж спасение раненого журналиста от снайпера на чердаке — это уж совсем «как в кино». Зато человеческие отношения выписаны уже по-рыбаковски, — очень человечно, ярко и эмоционально. Это очень сильная сторона писателя.

Как только автор любого романа ставит во главе угла своего произведения некую идеологическую задачу (в данном случае, неважно какую — «государственническо-державную», как Рыбаков, «либеральную» или «нравственно-религиозную»), собственно литература на этом заканчивается. Начинается «мормонская проповедь». Многие писатели гораздо более высокого класса, чем Рыбаков, обжигались на подобной тенденциозности. Не разделяя общественных взглядов автора могу его по человечески понять — у него накипело, наболело, хочется высказаться... Но художественный роман — не газетная передовица, не публицистичееская статья... Получилось безжизненно, безвкусно. Просто скучно. «Мормонская проповедь», как было сказано выше.

Решил начать очередную попытку познакомится с творчеством Рыбакова с этого романа. Не впечатлен — герои интересные, но политическая и социальная пропаганда мне надоела быстро. С ней просто перебор — агитка, а не книга. Т.е. с автором вроде и согласен, но манера подачи всего удручает.

Первые пол книги просто продирался, дальше вошел во вкус, но всё равно — как-то слабо для автора, о котором я столько слышал хорошего.

Главным минусом последних книг Рыбакова было, пожалуй, то, что сюжет и персонажи для него служили поводом для пространных рассуждений на социально-политические и смежные с ними темы, для высказывания собственных идей по этому поводу. Минусом я это называю не потому, что эти идеи мне противны — как раз наоборот, с абсолютным их большинством я согласен — но потому, что в слишком уж явной форме они высказываются. Превращать художественное произведение в публицистическую статью — это не дело. Рыбаков здесь попытался вроде бы как-то завуалировать свои лекции (по сравнению с тем же «На чужом пиру»), но получилось не слишком. Впрочем, солидная часть книги «выделена» Бабцеву на высказывание его идей, так что как минимум в однобокости писателя точно не упрекнёшь.

Несмотря на этот минус, «Звезда Полынь» прочиталась буквально взахлёб и оставила единственную ноту разочарования — следующего романа ждать еще до-олго. По сути, вся эта книга воспринимается как расстановка фигур на шахматной доске перед будущей партией — все передвижения персонажей, явные и тайные, лишь служат прелюдией к тому, что будет впереди. Во всяком случае, такое складывается впечатление.

Итог: умная, достойная и нужная книга, пусть и не без недостатков.

В книгах Рыбакова всегда была публицистика в умеренных дозах, но здесь её стало очень много. Читалось без интереса. Были места, которые просто пролистывал. И продолжения, пожалуй, читать не стану. Даже не верится, что «Дёрни за верёвочку» и вот это создал один и тот же писатель.

О «морально-политически-общественно-социально-публицистической» составляющей книги предыдущие рецензенты уже высказались более чем подробно и обстоятельно, мне остается только присоединиться. Остановлюсь для разнообразия на составляющей эмоциональной. Рыбаков, кажется, чуть ли не единственный автор, кому удается создавать хоть и предельно «типических», но очень и очень настоящих и узнаваемых героев. Нет, не в том смысле, что именно такие люди живут в соседней квартире. Но... все равно как-то веришь в них что ли? И отчаянно сопереживаешь, хоть бы и как литературным героям. А уж то, что Рыбаков, как никто другой, читателю душу рвать умеет, это совсем не секрет...

Раньше Рыбаков писал хорошую фантастику, а теперь пишет посредственную публицистику.:weep:

Увы, вынужден согласиться с уважаемым kon28, мне книга напомнила некоторые произведения «фантастики ближнего прицела». И мастерство автора в писании — не помогло. По сути, художественного произведения не получилось. Много интересных мыслей, есть художественные находки, а художественного произведения — нет. Кому-нибудь можно было бы простить, а после Симагина — не хочется.

О «морально-политически-общественно-социальной» позиции писателя можно было бы поспорить, в чем-то согласиться, в чем-то решительно не согласиться. Но... не хочется! Высказался и высказался. Хочешь — принимай, хочешь нет. Но не подкрепленная убедительным художественным контекстом эта позиция осталась... как статья в общественно-политическом журнале. Спорить о ней нужно в совсем ином ракурсе, нежели путем оценки произведения.

«С первых же строк становится понятно, что прототипом персонажа был А.Бабицкий.» Я, например, фамилию Бабицкий слышу впервые в жизни, и кто это (как, подозреваю, 99% россиян) не знаю. Так что, не такой это большой минус.

НО! Несколько занудноватые проповеди прямым текстом — это не литература, а неуважение к читателю, тут kon28 абсолютно прав.

Кроме того, такой плакатный и ходульный Журанков-младший, который без внутреннего обоснования совершает очень резкие поступки, в том числе убийство (как он думает) — я представил себя на его месте, так с ума бы сошёл, а он гуляет, как ни в чём не бывало.

Сам Журанков — точная калька Мордехая Ванюшина из «Дела непогашенной луны». Конечно, нельзя исключить возможность того, что Рыбаков писал их с одного прототипа, но и в этом случае такое сходство — признак непрофессионализма писателя.

Вот из-за этого и срезал 2 балла с оценки отличной книги.

Книга хорошая, действительно со вкусом читаемая, на злобу дня, так сказать. В ней отражены , ИМХО, те общие идеи , которые сейчас бродят в нашем обществе, поэтому и интересна. Но будет ли она с таким же интересом читаться и через несколько лет — это пока вопрос...

И все-таки есть некоторая незаконченность в произведении, хотя может и правильно, что автор, кроме некоторой идеи ничего в конце не предполагает. Но в моих глазах — это минус, поэтому и оценка ниже, чем поставил бы за три четверти всего романа.

Рыбаков, это наверное, последний писатель в России герои которого четко ассоциируются с интеллигенцией. Это началось еще с Симагина, а дальнейшие книги только подтверждали правильность такого утверждения, даже в «Дерни за веревочку», читая кусочки про Наблюдателя, я понимал, что так болезненно может воспринимать подлость, несправедливость только человек с обостренным социальном чувством «неправды», которое особенно присуще нашей интеллигенции. Рыбаков так и не смог принять сердцем те изменения, которые начали происходить в России и которые получили логическое завершение после распада СССР. Он не оправдывает Советский Союз и не призывает к возвращению к нему, думаю, он четко осознает все его недостатки, его глаза режет другое — полная и совершенная потеря Россией и русскими своего места в жизни. Ему больно и обидно видеть уничтоженную науку, сотни людей, которые разменивают себя на деньги и более высокое социальное положение. Причем, на его взгляд, в отличии от СССР это стало преподноситься не как некое позорное деяние, а как высшая добродетель. «Продай себя подороже» — стало лозунгом последних 20 лет. Свою задачу он видит в попытке предложить какую то альтернативу.

«Звезда Полынь» стала логичным продолжением «На будущий год в Москве», в нем Рыбаков несколько переборщил с градусом сатиры и перешел незримую черту, отделяющую настоящую литературу от злобной сатиры, и поэтому возвращение к основному посылу той книги было неминуемым. Автор считает, и я с ним полностью согласен, что необходима какая та новая идея — Мечта, которая «заразит» большое количество количество людей в России как в свое время «коммунизм», что то что позволит забыть о чем то сиюминутном, что то что заставит вновь гордиться, а не ненавидеть самих себя. Такой идеей Рыбакову видится идея межзвезных перелетов. Здесь, сейчас кто то начинает собирать людей, которые сохранили способность верить во что то кроме своего кармана и пытается с их помощью совершить рывок в Космос. Этим начинается и заканчивается эта повесть. Чтобы понять будет ли реализован проект нам придется ждать две следующие книги, написание которых, судя по гостевой книге сайта автора, откладывается минимум на год.

Идея Мечты красной нитью проходит через всю книгу, помимо основной о Космосе, мы видим и более мелкие индивидуальные, которые позволяют автору четко показать диапазона современных российских мировозрений. Особенно хороша выписана линия журналиста- западника Бабцева, хотя ассоциации с Бабицким, возникают сразу, я бы не спешил ставить между литературным образом и реальной фигурой знак равенства. Бабцев не негодяй, это человек, который, совершенно серьезно верит в то, что своими публикациями он поможет России исправиться. Ради своих убеждений он готов даже претерпеть вполне реальные страдания, правда, надо отметить, что ради них же он готов пойти и на откровенное предательство. Отрывок, посвященный его радостному ожиданию, что вот-вот его наконец то арестуют, выписан просто мастерски. Как и в случае «На будущий год в Москве» основной претензией станет или вернее уже стало то, что многие свои политико-социальные мысли Рыбаков дает в лоб, никаким образом не завертывая их в ткань текста. Я бы не стал расценивать это однозначно как недостаток, все таки скорее эти мысли должны определенным образом настроить читателя на то, чтобы он лучше воспринял, то что реально вложил в книгу Рыбаков.

Если подводить какой то итог, то мастерская повесть, немного неудачна сюжетная линия, но как и в других произведениях Рыбакова это не мешает сопереживать происходящему, а в эмоциональной передаче Рыбакову равных просто нет, уменее писать так, как будто каждая строчка гвоздем по сердцу никуда не пропало.