Владимир Покровский «Танцы мужчин»

Недалекое постиндустриальное будущее, мегаполис — развитой, обеспеченный и наглухо упакованный в намордник. Человечество накрыла эпидемия импато — рукотворного вируса, в короткое время превращающего человека в суперособь, которая умеет видеть будущее, менять внешность, проламывать стены, раздваиваться, летать — но быстро теряет сходство с человеком, впадает в спазмы безудержной ярости и убивает всех вокруг. Импатов отслеживают, отлавливают для исследований, но в основном отстреливают скафы — спецподразделение одиноких ранимых убийц, утомленных высокой смертностью, всеобщей ненавистью, внутренними интригами и абсолютным запретом на личную жизнь. Естественно, запрет устоять не способен — что и спускает пружину трагедии.

В конце 80-х особенно пытливые литературоведы впадали в некоторый ступор, пытаясь пристроить по полкам новых авторов вроде Виктора Пелевина, Андрея Лазарчука, Андрея Столярова или Эдуарда Геворкяна. А они, что твой Жихарка, в подогнанные полки не лезли. И тогда Владимир Покровский, московский научный журналист и везучий молодой (в сорок, как положено, лет) писатель, рассказы которого украшали половину чего-либо стоящих сборников фантастики, – так вот, тогда Покровский и придумал термин «турбореализм», забав с которым всем желающим хватило лет на пять.

Идея была такая: реализм имеет дело с реальностью, фантастика внедряет в эту реальность вымысел, а турбореализм исходит из того, что реальность и есть вымысел.

На самом деле смысл дискуссий был не совсем академическим: внедрение нового термина запросто трактовалось как не первая и далеко, конечно, не последняя попытка группы фантастов отряхнуть с ног цеховой прах и обратить на себя внимание широкой публики, числящей фантастику по разряду «популярные лекции об атомном тракторе».

Совсем успешной попытку назвать нельзя – рановато стартовали, до появления «Матрицы» и иных популярных пособий по солипсизму, снесших крышу благодарному человечеству, оставалось еще лет десять. Но отдельные удачи турбореалистам улыбались, и достаточно широко. Достаточно вспомнить творческий путь, а лучше тиражи Виктора Пелевина. Да и прочим авторам, причисленным к разряду, есть чем похвастаться. А вот везучий Покровский, «Танцы мужчин» и куаферский цикл которого, положа руку на сердце, легко убирали почти любой шедевр Пелевина (если не считать рассказов из гениального дебютного сборника «Синий фонарь»), – он вот печатается тиражом в 100 (прописью: сто) экземляров.

«Танцы мужчин» написаны в начале 80-х, тогда же стали тихой сенсацией малеевского семинара молодых фантастов, в конце 80-х были опубликованы в усеченном виде в «Химии и жизни», пару лет спустя полный вариант повести вышел в последнем советском альманахе «НФ», снес крышу многим читателям (включая меня) и писателям, породил кучу подражаний — и больше не переиздавался. Я уже писал про крутизну, историческое значение и вечную ценность творчества Владимира Покровского вообще и «Танцев мужчин» в особенности, рекомендовал повесть всем, до кого дотягивался — а сам перечитать боялся. Потому что вдруг получится как с «Тарантулом» или «Тайна-стоит-жизни», которые в детстве представлялись вершиной мировой литературы, а взрослое перечитывание вершинных факторов не обнаружило.

Перечитал.

Подтверждаю: «Танцы мужчин» — вершина. И ее подзабытость вместе с недосягаемостью — очень печальный и точный симптом.

В «Химии и жизни» было опубликовано примерно 60% текста, более полный вариант вышел в альманахе «НФ». Можно найти в библиотеке Мошкова. Истово рекомендую это сделать.

Танцы мужчин — точная и страшная по степени сопереживания вещь.

Точная : редко у кого из тогдашних фантастов найдешь текст, который вызывал бы у читателя столько ассоциаций с той — образца СССР-1980-х реальностью и при этом не казался бы отстраненным и холодным, бездушным отчетом, по стилю и авторскому отношению более всего напоминающим школьное сочинение на дежурную тему «Как я провел лето», ни уму, как говорится, ни сердцу.

Страшная : все по той же причине. Абсолютное проникновение автора в тему «не читки требует с актера, а полной гибели всерьез» (с). В ход идет абсолютно все — и зацикленность тогдашних меломанов на стереосистемах, лучшими и самыми перспективными тогда конечно были кассетные магнитофоны ( а к моменту первой публикации в ХиЖ — появились и лазерные проигрыватели, с виду точь-в точь вертушки для грампластинок ). Играет на тему и всеобщая страсть населения СССР к личным средствам передвижения, — кто ж в ту пору не маялся тюнингом любимой «копейки», вывинчивая где попало никелированные винты ради того только, чтобы вкрутить их в капот своей Лады — в романе это отражено всеобщей завистью населения к узурпированной организацией скафов возможностью летать, рядовым гражданам запрещенной.

Даже и социальные интриги в паре начальник-старший начальник идут в ход : Мальбейер-Свантхречи. И уж конечно, ну куда ж без кумиров ! — скопистыренная у Стругацких терминология в званиях для той же пары : грандкапитан-гофмайор.

Не знаю, как там насчет морали — читая это запоем четверть века тому, я особенно над моралью не задумывался ( и никому не советую — так недолго и до маразма докатиться :) ) — но вот с самоназванием и самоопределением романа, даденным, по слухам, самим же Покровским, все понятно.

Турбореализм — это когда автор делает текст настолько близким к отображаемой, служащей ему прототипом, реальности, что текст этот не в состоянии от нее оторваться. Не воспринимается он людьми, не знакомыми с той реальностью, и никакие интеллектуальные усилия тут не помогут. Срок жизни такого текста в литературе предельно краток и ограничен сроком жизни читателей, выросших в тогдашней реальности. Помрет последний читатель — забудется и текст. Прочно и надолго.

Такова цена договора, который, как известно, пишется кровью.

Самое невероятное, самое антиутопическое, самое не-советское отечественное произведение в жанре научной фантастики, которое мне довелось прочитать в детстве.

В «Химии и жизни» повесть публиковалась в нескольких выпусках, и первого из них у меня не было. Ни в одной доступной библиотеке нужного выпуска не было. Я буквально лезла на стену. Через несколько лет нашла полный текст в одной из сетевых библиотек, перечитала, распечатала, подшила и разместила на полке вместе с самыми любимыми и дорогими книгами.

До сих пор считаю, что и по форме, и по содержанию «Танцы мужчин» — один из лучших образчиков научной фантастики. Думаю, что многие эту повесть на дух не переносят именно в силу её авангардности и непохожести на классические произведения жанра.

А меня покорил город.

Перед нами город-страна Сантарес. Если смотреть сверху, то мы увидим блюдо с желтой каймой, причудливо расчерченное на районы. Каждый район уникален и неповторим. Город безумных архитекторов.

Мраморный район в псевдоисполинском стиле, где живут люди-искусства — продюсеры, артматематики.

Римский район, застроенный домами с экологическими технологиями, окруженные зелеными изгородям. Улицы, испещренные велосипедными дорожками и монорельсами. Где красуется аллея, сплетенных кронами дубоплатанов, именуемая Монтерра. И кругом газоны немнущейся черной травы.

Треугольный район с извилистыми улочками, увешанными картинами Делакруа, Изотто, Пикассо, Петров-Водкина, Маньери, исписанные нецензурными надписями.

В северной части города — аэропорт с ровными рядами атмосферников.

Сейчас весь город в гвоздях-волмерах. Небольшие маячки, выползшие из-под земли и обезобразившие город. Знаки приближающейся опасности импато.

Бороздят воздушное пространство пауки-машины. Это скафы. Эдакие крестоносцы Сантареса. Ярко-алым пылают кресты на их животах. Где-то затаился импат. Он предвидит свою смерть, и безумие его — его спасение.

Прочитайте, не пожалеете.

Севершенно случайно эта книга попала в руки и сразу заинтересовала. Очень небольшая по объёму она показывает события, охватывающие очень короткий промежуток времени – я поняла, что всего несколько часов. Но до чего же здорово Автор передал все грани ситуации, нарисовал интересный город, наделил своих персонажей особыми свойствами характера, действиями, жёсткостью в принятии решений – я бы сказала, что рассказано очень круто, если учесть когда это было написано. Некоторые фрагменты напоминали ,,Опоздавших к лету'' Лазарчука – повидимому Автор своей яркой историей вдохновил других и подкинул им классные идеи для последующих реализаций.

История показывет людей с паранормальными способностями и особенностями во внешнем виде – иначе говоря мутантов или импатов, которые ими стали волею случая и судьбы. Они составляют угрозу для общества и своим присутствием распространяют угрозу заражения. Им противостоит особый отряд – скафы – их задача выявление, отлов, а то и безоговорочное уничтожение импатов. Скафы – отряд мужчин жёстких, безапиляционных, безжалостных даже. Ведь пожалеть импата – значит своими руками понести эту заразу дальше. По этой же причине скафы не должны иметь никакой личной привязанности, потому что поднимется ли рука, если вирус коснётся кого–то из близких.

Скафов не любят, это грязное дело, ведь убивать невинных – последнее и хуже может быть только одно — решать, что с этими невинными делать. Ведь их можно сразу убить, а можно изолировать, а бывает, что и отпускают. И решать приходится скафам. Трудно представить себе , что такое быть скафом! Они с ума от этого сходят, а кто не сходит всё равно искалечен. А главное, злиться здесь не на кого. Самое скверное тут, что ни одного виноватого нет. С другой стороны быть скафом святое дело, можно всем для него пожертвовать – из текста чувствуется, что это чистая правда, а не просто слова и им так хочется выйти неискалеченным, пройти сквозь всё зажмурившись, чтобы остаться во всех отношениях. В их сердцах нет места сентиментальности. Их объединяет только взаимная дружба, хотя нет не дружба, а вынужденная привязанность – ведь только один скаф может понять и простить другого. И танец в конце истории очень символичен. Он на все сто показывает это единение, где нет места чужому, это танец солидарности, приверженности, силы, уверенности в том, что на сегодня они нужны и действуют правильно, несмотря ни на какое отношение к ним.

Автор классно рисует облавы: вырастающие из–под земли столбы с сигнальными огнями и диким воем сирены – в таком гомоне невозможно скрыться, погони за импатами – молниеносные, по земле и по воздуху и мгновенное принятие решения, как поступить с мутантом, гибель товарищей по отряду – всё быстро, стремительно, очень впечатляет.

Отличная книга. Мужская солидарность, политика, сферы влияния, стрельба – Автор всё очень классно сумел передать. Удивительно, как такое видение пришло ему в голову в конце восьмидесятых и он замечательно реализовал свою идею.

Типичный образец «раннего турбореализма». Многоплановость, многосюжетность, много-много...

Но в целом, очень и очень впечатляет.

Когда прочитал его впервые в 1989 году (первым в своем роде) был просто потрясен.

Потрясен, с какой легкостью, расправлением мысли, чтоб не комкалась, ни за что не цеплялась, играючи, нанося удары на выдохе, расслабленным плечом, автор казнит и торчит перстами из ран.

Дикое, больное, как животное, беспринципно свободное произведение, которому нечем мстить и незачем притворяться.

Герои дышат бойней и сиюминутностью, истерики, окаменелости и убийцы.

История хороша, но слепа, поэтому нащупывает читателя не сразу, а потом и душит, и целует, и измывается.

У автора есть Идея, он волен ее преподнести тем слогом и маневром, которым выводит эскадрилью в море поперек шторма. Он не боится. Герои и текст все снесут. Они же герои.

Удивительной свободы книга.

Сложнее было не выпустить ее из себя, чем писать как-то иначе.

Очень неожиданная вещь. Главное удивление — срок написания. Даже сейчас не показалась бы она вторичной, но четверть века назад...

Не скажу, что читалось легко. Хотя «проглотила» очень быстро. Несколько мешала инверсия, фразы казались слишком деланными, искусственно слепленными, потом это ощущение ослабло. Значит — вчиталась, приняла.

Интересное ощущение — что-то типа лёгкого изменения сознания. Когда читаешь — не отвлекаясь, залпом, текст затягивает, и создаётся этот ощущение. Иногда оно мешает — в тех частях текста, где хочется не эффекта присутствия, а такого отстранённого взгляда на ситуацию. Но всё очень кинематографично: автор всё время держит читателя внутри сюжета, не выпуская в зрительный зал. Наверное, в большом произведении это было бы натужно, а здесь — вполне допустимо. Во всяком случае, такое чтение запоминается. Так что однозначно возникает желание прочитать ещё...

Не знаю, какой уж это «турбореализм» — по мне, откровенно слабое в художественном смысле произведение: нагромождение нелепых и зачастую как будто нарочито непонятных эпизодов, какие-то совершенно идиотские даже не картонные герои, а наброски картонных героев (т.е. типа — «вот это примерно такой человек», «а этот — другой, не такой», «а этот — третий»; в результате все герои так похожи друг на друга — все «мужчины», все ведут себя одинаково, даже попытки прояснить мотивы хотя бы одного из героев не делается, — что отличить их можно только по именам), сюжет вообще непонятно о чём, не имеющий, по большому счёту, никакого отношения ни к реальности (той, советской, — ни одна реальная советская проблема в книге даже вскользь не затрагивается), ни к фантастике (ни одной, опять-таки, реальной проблемы возможного будущего не обсуждается — просто лепится что-то на основе высосанной из пальца конструкции НЕвозможного будущего) . Тот самый очень часто встречающийся случай (увы — часто!), когда автор одним произведением отвращает от себя раз и навсегда — ни за какие коврижки не стану читать тексты г-на Покровского когда-либо ещё: пустая трата времени.

P.S. Где-то вычитал, увы, не помню, где, что г-н Покровский — чуть ли не гений стиля, какой-то невероятный мастер слова. После ознакомления с данным опусом над такими словами можно только посмеяться: стилист из г-на Покровского — никакой. На протяжении всего опуса было стойкое ощущение, что читаю очередной текст Лазарчука — потом оказалось, что это один из любимых авторов г-на Покровского: как всё просто — понравился писатель, передрал стиль, — вот и вся работа со стилем!

Типичный образец плохой «хорошей» фантастики. Чисто головное построение образов, «литературность» языка, а в общем пустота.

С моей точки зрения — посредственная НФ повесть, выражающая кризис идей и множество страшных предчувствий родом из позднего СССР. Да, замысел достаточно оригинален, этакий анти-марвел. Но качество текста... Явственно желание автора создать ни к чему конкретному не привязанный мир – но в результате он получается попросту никакой. Нет примет страны, нет колорита, все обезличено, серо, мерзко...Сантарес — вроде бы по звучанию отсылает к Южной Америке... Кроме того, мой мозг читателя активно зуммерил от имен вроде «Свантхречи». Это ж как нужно своего ребеночка не любить, чтобы так его обозвать? Ведь привязки к какому-то экзотическому языку здесь тоже нет. По поводу основной темы повести. Да, выбор у спецслужбистов всегда тяжел. Жесткая карантинная служба зачищает носителей новой заразы и при этом страдает душой. «Палачам бывает тоже грустно. Пожалейте, люди, палачей!» Не ново, но актуально на все времена. В этом смысле исполнение тоже сильно хромает. Декорации примитивны, диалоги отрывочны, ни одна фраза не запоминается – кроме дурацкой дразнилки «Вонючий скаф, полезай под шкаф». Герои совершенно не отличаются друг от друга, судорожно пытаешься вспомнить, чем Хаяни отличается от Ниордана или кого-то там еще...И что в итоге? Сюжет путаный, никому не сочувствуешь, в этот мир даже на пару секунд заглянуть неохота. Подводя итоги — какой-то смутный резонанс в душе эта повесть вызывает, но мне категорически не понравилась. Так что в итоге рекомендую тем, у кого литературный вкус сильно отличается от моего

В 80е «Танцы Мужчин» Покровского читались как откровение, но это связано скорее с мастерством автора в изображении фантастических миров, чем с умением писать книги. Бессюжетная и отрывочная история про спецназ, отлавливающий опаснейших мутантов, которые получают на краткий миг гениальность, а потом гибнут , предварительно заразив тех, до кого могут дотянуться не цепляет. Аналогии с Холокостом тут есть, но описанная болезнь настолько смертоубийственна, что тут уже не до моральных страданий. По итогу — просто зомби-харрор с примесью наркотического трипа, описанного хорошо и со знанием дела. Запомнился образ города — автор имитирует технику Вэнса, который в любом удобном случае рисовал очередной мир, в котором много подробностей, красивостей и загадочной недосказанности. В ссср такое было в новинку, но сейчас только ради безупречно выписанного фона повествования и известной фанам 80х сексуально-шизофренической сцены мутации женщины и ее мужа в сверхлюдей читать это произведение я бы не стал. Это не второй Филлип Дик, а русский писатель, который имитирует его и Вэнса манеру писать фантастику. Ставлю 2 балла — один за образ Города, второй — за сексуально-шизоидный трип.

КАК-БУДТО Я ВСТРЕЧАЛ, ИМЕН ЕЩЕ НЕ ЗНАЯ, ВАС ГДЕ-ТО ТАМ, ТОГДА...

- Вы, в массе своей люди ограниченные, хотя и предпочитаете об этом молчать, призваны спасать людей, ограниченных куда меньше, от тех, кто, грубо говоря, всемогущ. Слабые защищают средних от сильных. Парадокс, противоречащий природе.

- Люди вообще противоречат природе!

Всех хороших писателей знать невозможно. А надо стремиться? В идеале — да. Не столько за тем, что хорошая книга доставляет удовольствие в процессе и дает пищу для ума после (продуктивнее, чем загоняться заведомо нерешаемыми вопросами). Сколько потому, что делает картину мира целостной. Не пустой звук для русскоязычного пространства. Не умеющие вспомнить предков дальше третьего колена, мы в массе лишены корней. А важно понимать, кто на ком стоял и что из чего произошло, такое себе: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова — мы так устроены.

Связная картина, которую можешь воспроизвести на уровне отдельного предмета, ввязывает недостающие волокна в ткань мироздания на всех уровнях, укрепляет тебя, дает ощущение. что ты не пыль на ветру. Это вступление к тому, что книг Владимира Покровского не знала совершенно, при том, что фантастикой всегда интересовалась, а он состоявшийся писатель много издавался, начинал в Союзе, но и в новой России выходили книги. Первое, о чем подумала после «Танцев мужчин»: в конце прошлого века у нас была классная фантастика, Второе: теперь знаю, из чего вышло раннее творчество Лазарчука, оказавшее влияние на дальнейшее развитие жанра. Преемственность, о которой говорила раньше.

Роман описывает день из жизни «пауков» — службы, призванной находить и обезвреживать мутантов. Мутация в мире книги обладает высокой степенью вирулентности, можно заразиться через прямой контакт с носителем или предметы обихода (знакомая ситуация, не правда ли?). Инкубационный период очень короткий, на первом этапе зараженный испытывает эйфорию, на втором его физическое тело претерпевает существенные изменения и начинают проявляться сверхспособности: многократное увеличение физической силы и ментальных возможностей, телепатия, левитация. Печально, но этим не заканчивается. На третьем этапе взрыв агрессии с разрушительными последствиями для окружающих.

Своевременная изоляция зараженного может замедлить или даже заморозить процесс, нахождение в контакте с другими мутантами, особенно на поздней стадии, служит катализатором взрывного развития. Результат — жертвы и разрушения. Вердикт: бороться доступными способами, с каковой целью создана скаф-служба, по принципу любой силовой структуры: призванные защищать население, этим населением презираемы и ненавидимы ( сленговое «пауки» оттуда). Постоянная необходимость решать нерешаемые, с точки зрения морали, задачи. Работа, по сути, палачей — но ведь другого варианта нет? Или есть?

Классная книга. Очень непростая и неожиданно актуальная во время перемен. С героями, поставленными перед невероятной сложности моральным выбором, когда добро не из чего сделать, кроме как из зла, потому что кроме зля ничего нет. По крайней мере, так кажется.

Их танец лишен был даже намека на радость, на хотя бы самое мрачное удовлетворение, их танец был тяжелой работой, приносящей тоску, убивающей самые смутные надежды. А музыка становилась все веселее...