Эрнст Т. А. Гофман «Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца»

Гофман, как и многие другие авторы, создаёт определённое творческое пространство, связывая меж собой свои произведения. «Крейслериана» – это понятно. Но вот, например, в «Щелкунчике» упоминаются отпрыски из рода кота Мурра (ведь «Житейские воззрения…» непосредственно связаны с «Крейслерианой»). А эта повесть так и вовсе – часть цикла про Крейслера. Крейслер тут не просто упоминается, а даже немного действует – он известен (понаслышке) рассказчику, а на другого рассказчика (Берганца) так и вовсе производит важнейшее впечатление. И можно даже вспомнить, что в «Житейских воззрениях…» Крейслер припоминает свою умную собаку, впрочем, известную ему под другим именем.

Кстати, между этой повестью и «Житейскими воззрениями…» есть что-то общее. Их роднит то, что главные лица в них – мыслящие животные. Вот только Мурр сам объёкт иронии автора, тогда как Берганца это скорее единомышленник, практически альтер-эго героя (сколько у него альтер-эго!). Оттого это и немножко скучнее, ибо повесть – это диалог двух субъектов полностью согласных друг с другом.

Для меня лично повесть становится интереснее, когда Берганца описывает события, будь они страшны (как ведьмовской шабаш), анекдотичны (как эпизод со «сфинксами») или трагичны (как, например, первая брачная ночь Цицелии). Именно в них, по-моему, психология и философия проявляются живее и острее. Но беда в том, что событий как таковых тут мало. Основная же часть – рассуждения, диалог между согласными об искусстве. А они, на мой взгляд, да, остры, справедливы, но, во-первых, прочитав значительную часть произведений Гофмана, уже угадывается, о чём они будут говорить и как. А во-вторых, они многословны, и – прости Господи! – временами становятся откровенно скучными, даже мозг начинает от них утомляться и уходит в дрёму. А ещё тут есть и беда первых шести глав «Крейслерианы» – иногда разговор упирается в конкретные примеры поэтов (да ещё не называя их имени – угадывайте, мол!), конкретных пьес, которых я не читал и не видел; рассчитанные в первую очередь на публику своего времени. Да и, кстати, я например, не читал историю Сервантеса, на которую изначально оперяется Гофман – хотя это тут и не столь важно. Наверное, вряд ли автор предполагал, что когда-нибудь появится читатель незнакомый с известными ему произведениями, поэтами, актёрами…

Стараниями Гофмана перед нами размышляют то кот, то собака. Но если в «Коте Мурре» кошачье начало достаточно ощутимо, то здесь практически весь разговор происходит с существом, которое вполне может быть человеком. для чего автору понадобилось собачье обличье героя — не очень понятно. Та часть истории, где Берганца говорит о своей собачьей жизни — абсолютно непринципиальна и не слишком интересна. (И что это за бульдог, способный на спине своей везти взрослую девушку?!). А все размышления о личностях, об искусстве и т.п. — никакого «собачьего» взгляда.