Аркадий и Борис Стругацкие «Град обреченный»

«Град обреченный» — книга, которую копать — не перекопать. Но, засучив рукава, поплевав на ладони, предлагаю начать. Как говорится, глаза боятся — руки делают.

Эксперимент есть эксперимент.

Экспериме́нт (от лат. experimentum — проба, опыт), также о́пыт, в научном методе — метод исследования некоторого явления в управляемых наблюдателем условиях. О каком явлении идет речь? Здесь пока всё просто. С одной стороны, речь о мире, глобальном непознаваемом состоянии материи в общем, и окружающем человека в частности. С другой стороны, это явление — сама жизнь. Исходя из антропного принципа и литературы, и познания как такового, можно соединить два варианта в один: эксперимент исследует жизнь человека в мире. Эксперимент запущен, дабы наблюдать, как же человек будет в нем жить. Далее идет «в управляемых наблюдателем условиях». Кто же наблюдатель? Кто исследователь? Здесь версий можно выдвинуть поболее. Возможно, это некие скрытые от нашего конспирологического взгляда Экспериментаторы. Возможно, это сам Бог как главный Экспериментатор, который создал условия, явил миру человека и смотрит за ним, как за самым дорогим своим творением, помогает ему, наказывает его, сочувствует ему. Однако здесь следует помнить, что Братья Стругацкие — атеисты, от начала и до конца. Поэтому смею предположить, что наблюдателем является сам человек. Да вот только управляемых условий не существует. Есть просто условия, никто их не создал, они просто наличествуют. Никакого сознательного, осознанного эксперимента нет, есть лишь наблюдаемый ход событий. Ход истории. И человечество обязано, вынуждено пытаться создать такой социум, в котором жить станет комфортно всем (та же мысль про «счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженный», только в социологическом ключе). Но Град обреченный, неприступный загадочный древний город всё больше убеждает читателя, что построить общество, идеальное для всех людей, невозможно. Споры не утихают с самого начала, со времен Андрея-мусорщика, до самой нулевой точки, когда Андрей и Изя спорят о природе элиты. И здесь Эксперимент (авторы) решил посмеяться над героями: казалось бы, все говорят на одном языке, можно запускать строительство Вавилонской башни... но люди не могут ни о чем договориться! Мусорщики обгоняют друг друга на предельной скорости, занимая место в очереди на вывоз. Свидетели не идут навстречу следствию, говоря неохотно, мутно. Экспедиция проваливается из-за вечного спора ее участников между опасным дальнейшим следованием цели и безопасным поворотом назад. И даже технократия Фрица Гейгера не работает! Братья Стругацкие, уж кто-кто, а они должны были верить в мощь и возможности технократии. Но нет. Не всем по нраву общество «сытых рабов», общество профессионалов с индексом профессионализма, общество тоталитарного благоденствия. И здесь находятся индивиды, которые взрывают себя на площадях (это мы видим и сейчас). Казалось бы, что вам еще надо? Всё уютно, сытно и индексировано. Но ведь и сам Андрей Воронин оказывается против строгого подхода к подбору своих сотрудников, например, привлекательной секретарши. Строгая система, реализованная идея Порядка, не учитывает человеческих нюансов. Которых всегда, абсолютно всегда, вагон и маленькая тележка.

Эксперимент — это метод опытный, то есть проверенный на практике. Корень слова — «опыт». Град обреченный — это хронология мировоззренческого опыта самих Авторов. От ярых коммунистов-сталинистов до черной, мрачной, не видящей выхода и целей интеллигенции. Заметно меняется в течение всего романа главный герой, Андрей Воронин, звездный астроном. Сначала он готов бороться, искать и искоренять несправедливость, спорить со всеми. Он уверен, что участников Эксперимента собрали здесь, чтобы последние построили в городе коммунизм. Позже он начинает всё больше разбираться в городе, в людях. Часть населения города уже видится ему отребьем, скотами. И впоследствии он становится политической элитой, сытой, пузатой, которую даже экспедиция не интересует, ведь это нужно ехать самому, видите ли, я только начал обустраиваться, пришел к спокойной нормальной жизни, начал собирать антикварное оружие... в общем, все атрибуты сытого, омерзительного, элитарного уклада. АБС — молодцы, что рефлексируют, доходя до таких высот самокритики. Кто в молодости не был радикалом — у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума. Парадоксально, странно, противоречиво признавать этот афоризм. Странным кажется сейчас, что позже у тебя же будут какие-то иные взгляды на построение общества, а в будущем стыдно будет вспоминать, как яростно ты кричал о праведных ценностях, достигаемых лишь революционным/радикальным путем. Эта книга — одновременно и жирная философская точка во всей социологии, и фантастическая автобиография двух гениальных авторов. Нет, не событийная автобиография, мировоззренческая.

Право на разнообразный труд.

В молодости перед нами открыты все дороги, впереди куча развилок и ответвлений, мы можем пробовать и то, и это. Что, кстати говоря, очень полезно для расширения кругозора и получения того самого опыта. Но с возрастом жизнь устаканивается. Всё гуще и всё плотнее. Опыт — он в то же время и якорь. Но не в опыте дело. А дело в том, что в типичном обществе профессионалов — кот наплакал. Все просто стремятся выжить и заработать денег. Поэтому в городе такой бардак, законы издаются идиотские (касательно павианов), никто ничего не умеет, не разбирается. Противопоставлением этому выступает технократия Гейгера. Но мы увидели, к чему она приводит: к застою. Есть еще Ван. Добрый, славный Ван. Прекрасный вечный мусорщик. Сознательно занявший низшую ступень в социальной иерархии. Но нам жалко на него смотреть. Да, он молодец, но жалость и юродивость всё равно разбирают. Получается, как Ван тоже нельзя. А как нужно?

Красное здание.

Сначала я подумал, что это аллегория идеи власти. Но увидев в тексте красное здание уже во второй раз, я понял, что это аллегория идеи борьбы. Молодой Андрей Воронин, будучи следователем, работником по поиску истины и пресечению преступности, будучи еще вполне себе коммунистом идеологически, входит в Красное Здание и садится играть в игру с Великим Стратегом. По внешнему виду мы примерно понимаем, кто это такой. Конечно, борьба рисуется прежде всего политическая. Мы видим, каким трудным, фантасмагоричным путем она достигается. Да, нужно навязать свои правила, а потом поменять их в удобный момент. Да, нужно жертвовать и своими фигурами, рушить стройный порядок, вносить в свои ряды панику — то есть быть настоящим Игроком. А жертвы в такой Великой Игре — всегда живые люди, всегда те, кто тебе дорог, те, кем придется пожертвовать. Игра страшная. И Андрей отказывается от игры. Но что же происходит с Красным зданием во второй раз? Оно сгнило, обветшало, обезлюдело, в нем так же страшно находиться. СССР 20-х и СССР 70-х. И что же лучше?

Пантеон.

Собственно, зачем мы живем? В историческом плане. Бытует миф, что перед началом Троянской войны Ахиллу сказали, что если он не пойдет на войну, он спокойно вырастит детей, внуков, правнуков, обретет покой, но вскоре его правнуки о нем забудут, и имя его исчезнет из памяти. А если он пойдет на войну, он умрет, но обретет славу, о нем будут воспевать легенды, и имя его останется в веках. Что он выбрал, мы знаем. Так что же делать с желанием выжить, пусть не биологически, пусть личностно? Любой хочет оставить свой след в истории. История сшита конкретными именами и фактами. Но здесь прав Андрей, говоря о ничтожности такого возвышения конкретных личностей. Он кричит статуям об идее Величия как таковой. О массовом катке истории, назову его так. Мол, главное — не величие конкретного человека, главное — величие человечества в целом. Мысль правильная. Полностью поддерживаю. Но мы видим, как статуи поворачиваются к Андрею затылком и слушают человека в тумане, который шепчет им, какие они «самые величайшие». Да плевать все эти великие люди хотели на великий ход истории, если в нем нет их имен. Кому нужен великий ход истории? Только массе, но не выдающимся личностям. И, как забавно, в Пантеоне целая масса, толпа выдающихся личностей, такой парадокс.

Экспедиция на север.

Снова возвращаемся к технократии Фрица Гейгера. Когда все потребительские цели более-менее достигнуты, Фриц приходит к очень важному выводу: обществу нужна сверхцель. (Об этом, кстати, писал Михаил Веллер в своей публицистике, и очевидно, много кто еще). Ирригационные работы, пирамиды, создание империи, построение коммунизма... на сколько хватит фантазии. Экспедиция, пожалуй, самая логичная и нужная сверхцель. Этот мир опасен, необъясним, и нам нужно расширять свои знания о нем, как минимум, чтобы быть готовыми ко всему, и как максимум, для получения новых знаний. Но в чем же беда здесь? Казалось, взяли добровольцев, никто не говорил, что будет легко, задачи и план сформулированы еще до старта. Но что мы видим? Половина команды не хочет достигать сверхцели, они хотят домой. У каждого своя жизнь, и плевать он хотел на какие-то грандиозные цели общества. Не стоит ни одна общественная сверхцель моей, единственной у меня жизни. И как быть, с необходимостью великой цели и нежеланием к ней стремиться?

Наставник.

Дмитрий Быков говорит, что наставник — это недремлющая совесть, которая призывает во всех ситуациях быть спокойнее. Я должен внести поправки в эту трактовку, опираясь на текст романа. Уже при втором появлении наставника я заметил, что наставник как-то слишком много поддакивает Андрею, во всем с ним согласен. Даже когда Фриц тащит бедного Изю, Изю(!) в подвал, наставник позже соглашается, мол, ну да, а как можно было иначе, ну да, никак. Мои подозрения подтвердились встречей Андрея с наставником в пустыне. Андрей не ведется на поводу у наставника и говорит ему: «Да что ты мне постоянно поддакиваешь?» Я был счастлив, что предугадал сей тонкий момент, и готов дать свое объяснение. Наставник — не совесть. Наставники есть и у убийц, и у прочих моральных уродов города. И я уверен, что им наставники говорят именно то, что люди хотят слышать. Итого: наставник — это внутренняя убежденность, что ты всё делаешь правильно. Ни больше, ни меньше. Сколько же я перевидал людей, в основном быдловатого склада, которые даже если не правы, продолжают стоять на своем. Я даже слышал от них самих, что они никогда не признают, что они не правы. Якобы мужская черта такая. Вот вам и наставник. Совесть... да это антисовесть. Андрей Воронин, запутавшийся в конец, потерявший какую бы то ни было ценностную почву под ногами, прерывает надоедливого наставника, убеждающего Андрея, что всё нормально, всё ты делаешь правильно. Да ни хрена не правильно, и всё вместе с этим правильно одновременно. Но это теряет смысл. К слову о придуманных себе ангелах-хранителях, Боге (Золотом Шаре!) и прочих вселенских сущностях, которые помогают не утонуть в бездне пустоты. А надо быть смелее и независимее. Так я считаю.

Нулевая точка.

Аркадий и Борис Стругацкие пережили опыт Великой отечественной войны, они видели смерть в большом количестве. Видели и чувствовали, как одни люди убивают других людей. Слышали предсмертные вопли. Знали о сгорающих заживо тысячах случайных, но всегда живых людей. В романе есть пара эпизодов подобного ужаса. (Я не беру воспоминание Андрея о блокаде и сравнении его с экспедицией). Это момент со сжиганием павианов на площади и эпизод, когда Фриц ведет Изю в подвал для допросов. В оба раза мне было довольно страшно. И в обоих эпизодах фигурирует воля Фрица, как главного сторонника идеи Порядка во всем Граде. Но что же получается. Все вариации построения идеального общества исчерпаны. Все идеалы рухнули, все надежды обречены. И в какой-то момент, самый последний момент, ты обращаешь взор к самому себе. И понимаешь, что и тебя-то как такового нет. Тебе незачем вообще что-то делать, волноваться, бороться, стремиться. Нет смысла. И нет выхода. Град человечества обречен. И ты либо стреляешься натурально, как Дональд в начале, либо ментально, как Андрей в конце. Итог один.

Последняя страница.

Возвращаемся в реальный мир и видим, что вокруг нас — всё тот же Эксперимент. И ничего не изменилось, коли солнце перестало выключаться, как лампочка, а звезды перестали падать. Всё тот же Эксперимент. И жить в нем тошно. И нет никакого светлого облачка. И нет никакого Второго шанса, не выдумывайте себе ничего такого, не поддавайтесь уговорам внутреннего наставника. Ведь в тексте прямо говорится, цитирую: «Черный колодец двора, слабо освещенный желтыми прямоугольниками окон, был под ним и над ним, а где-то далеко наверху, в совсем уже потемневшем небе горела Вега. Совершенно невозможно было покинуть все это снова, и совершенно — еще более! — невозможно было остаться среди всего этого. Теперь. После всего.» Братья словно проносят через финальную страницу романа следующую мысль. Вот, читатель, закрыл ты книгу. Покопался в философии, поразмышлял о человеке, об обществе... но скажи, когда ты вернешься в реальный мир, ты останешься прежним? Или нет? Сможешь ли ты жить, как жил раньше? Ничего не меняется. Мы сидим на работе, спорим о взглядах в интернете, как раньше спорили на кухнях. И продолжаем хотеть того же. Счастья. Для всех. Но никогда не достигаем его.

П.с. Осталась еще куча неразрешенных вопросов. Например – Что означает нашествие павианов? Что было в папке у Изи Кацмана? Каким образом и по какому принципу участники изначально попадали в Град? И многие, многие другие. Как раз повод поскорее перечитать.

Книга была прослушана Вконтакте за работой. Это был первый опыт такого ознакомления с текстом. Мне повезло, что «читатель» попался хороший, и на слух все воспринималось.

Творчество АБС распалось для меня на две части. Первая — тексты, где герои отстаивают свои позиции, столкнувшись с неведомым(«Парень из преисподней», «Малыш», «Понедельник»), вторая — произведения, исполненные рефлексии и бормотания(«Трудно быть богом»). Последние вызывали у меня тяжкое впечатление. «Град» стал вершиной заунывья.

Роман о том, как личность мечется под ударами судьбы, извивается червяком и скатывается не пойми куда. Каждая попытка сделать человека общество лучше будет сравнена с Экспериментом. «Открытая конспирология» данного мира отравляет сознание жителей. Каждая крепкая идея медленно разлагается, а убеждения уходят.

По всем тексту разбросаны подколки по поводу советской действительности. Фигура Сталина почему-то не давала авторам покоя. Мне кажется, нельзя было настолько разжевывать, что им не нравится советский Эксперимент. Впрочем, роман наполнен борьбой кухонного толка, а на фашистский переворот большинство персонажей смотрят отрешенно и с легкостью принимают новый порядок, лишь изредка бросая взгляд на тени погибших.

Итого: Роман уж слишком исполнен метаний и душевных переломов. Главный герой, по-моему, сам того не понимая, четко обозначил себя: «Вот и получается, что с

точки зрения любого класса интеллигенция -- это дерьмо. -- Он скрипнул зубами. -- Ненавижу... Терпеть не могу этих бессильных очкариков, болтунов, дармоедов. Ни внутренней силы у них нет, ни веры, ни морали...» В отличие от того же бывшего унтера, который строит свое жестокое государство, или скрытого масона, который готов на многое ради познания, Воронин по мере развития сюжета падает все ниже и ниже, предавая свои убеждения. Даже финал истории, по-моему, ничего не меняет. Интеллигенция сначала с фанатизмом упивается идеей любого эксперимента, но их сомнения разрушают все и начинается замысел нового «скорректированного» эксперимента. Здесь нет веры в общество и человеческую силу.

Впервые прочитал «Град» году в 1990-м. Вы помните это время? «Запад нам поможет», «За социализм с человеческим лицом», и прочая бредятина, которая обернулась страшной трагедией для многих миллионов жителей бывшего СССР. Яростная критика «культа личности», «привилегий», «репрессий». Людей старались убедить, что до сих пор они жили плохо и неправильно, а окружающий СССР капиталистический мир — белый, добрый и пушистый. Хотят помочь нам всеми силами. Кое-где в это и по сей день верят, несмотря на.

Так вот, в то время эта книга читалась удивительно хорошо. Почва для неё была подготовлена, и время первой публикации (в журнале «Нева», если не ошибаюсь) было выбрано удивительно удачно. «Град» удачно вписался в бурный поток антисоветской (=антирусской) литературы, был принят и обласкан многими т.н. «интеллигентами». Я сам на тот момент считал, что книга наполнена некими глубокими смыслами, квинтэссенцией мудрости непогрешимых АБС.

Прошло время. Сейчас я воспринимаю «Град» не иначе, как диссидентскую антисоветчину, которая действительно писалась «в стол». Вероятно, какие-то правки в «духе времени» были сделаны уже в перестроечное время, но мы об этом уже никогда не узнаем. Морали в этой книге нет никакой, глубинных смыслов тоже. Монолог Изи в финале, когда-то казавшийся полным потаённых смыслов, на самом деле представляет собой пустышку, переливание из пустого в порожнее.

Книга уже сейчас безнадежно устарела, нынешняя молодежь (20-25) её не понимает вовсе. Не вышло из неё Синей Папки, как ни крути, слишком привязана она к своему времени позднего застоя — начала перестройки. А цитаты из Галича были непонятны уже поколению 1990-х.

Напоследок хочу добавить, что некоторые сюжетные моменты, по всей видимости, представляют собой прямой плагиат из западной НФ, к которой Аркадий Стругацкий имел доступ, будучи переводчиком. Ради интереса проверил даты публикаций — это вполне возможно.

Зря они полезли в политику. Из этого никогда ничего хорошего не выходило, и уж тем более шедевров на все времена. Настоящему художнику это не нужно.

P.S. Умнейший Станислав Лем считал, что у АБС было одно по-настоящему самобытное, яркое произведение — «Пикник». Постепенно всё больше склоняюсь к его мнению.

Возможно, не все со мной согласятся, но эта книга -- не только шедевр Стругацких, не только шедевр в жанре фантастики, это шедевр всей мировой литературы. Из тех книг, что взял бы с собой на необитаемый остров...

При большинстве положительных отзывов, здесь, на сайте, можно найти и отрицательные. Мне представляется, что те, кто не понял эту книгу, просто по иному понимают назначение литературного произведения. Дескать, автор предлагает некую идею, и он обязан донести её до читателя, разжевав и разложив всё по полочкам. Читатели этого типа, к примеру, любят детективы, и если им сообщить заранее, кто убийца -- всё, чтение можно считать испорченным...

Я отношу себя к другому типу читателей. Если мне доводилось читать детективы (не самый мой любимый жанр, но и в нём немало мастеров), то первое, что я делал -- по диагонали прочитывал последние страницы, чтобы сразу узнать, чем закончилось (кто убийца). А затем с удовольствием читал сам текст, и, в случае, если это действительно талантливое произведение -- получал удовольствие от того, как мастерски автор выстроил сюжет, насколько автору удалось раскрыть психологию героев, и так далее... А соревноваться в уровне дедукции со следователем никогда не было интересно.

Есть такой слегка пошловатый анекдот:

-- Вы любите детей?

-- Нет. Но сам процесс...

Можно долго и безуспешно спорить, в чём суть Эксперимента, описанного в «Граде обреченном». Но я бы нисколько не удивился, если бы узнал, что и у самих АБС нет ответа на этот вопрос (как и на ряд других, возникающих в процессе чтения «ГО»). И именно поэтому в книге нет на них ответов. Потому что «ГО» -- не детектив. И если читатель надеется, что на последней странице всё разъяснится -- это просто книга не для него...

Неважно: ад это или чистилище, понятно, что фраза о «круге» наводит на аналогию с Данте, но это нечто большее, это Эксперимент над человеком, над его сущностью, над тем, что принято называть внутренним миром, мировоззрением, даже душой, если хотите. Читается с упоением каждой деталью, просто полное восхищение каждой строчкой, каждым оборотом речи. Персонажи книги реально живые и биологические объекты.. Просто чувствуется покорная смиренность Вана, то, как он кланяется «обарчившемуся» Воронину, показывает всю сущность восточного народа; при каждом появлении дяди Юры в нос шибает луком, потом и самогоном, живые запахи реального трудяги, так и представишь военного, который вновь вернулся к сохе; строгие и подтянутые Фриц и Рильке, противоположность ему такой же немец Отто — просто Торопунька и Штепсель по-фашистски, но отвращения к ним как к нацистам почему-то нет (может быть только для меня), ведь они былы жертвами режима. Блуждания по пустыне разведывательного отряда сделают честь любому «безумному Максу», и Стругацкие не были бы собой здесь, если бы не отправили своего героя в опасный последний поход, возможно ведущий никуда или к какому-то источнику счастья: пусть-то Шар или Хрустальный дворец. В конце концов суть всего — возвышение человека над собой, понимание большего и применение этого понимания. Мы все время ищем, и становимся выше себя, если понимаем, но при этом не издеваемся над теми, кто еще не понял, не возвышаемся над ними с высокомерием аристократа.

Ну вот, я и прочитал первый для себя роман классиков советской фантастики.

Отличная атмосфера и неплохой сюжет наглухо испорчены позднесоветскими псевдоинтеллигентскими размышлениями. Все эти стенания о схожести НКВД-Гестапо и СССР-Третьего Рейха, демагогия о страданиях интеллигентов среди «быдла-пролетариата» и их оторванности друг от друга, бессмысленности и абсурдности строя и прочее были тогда мейнстримом и не говорил о них только ленивый «творец». С трудом могу поверить, что даже тридцать лет назад это могло сойти за какую-то сатиру (разве что очень уж топорную и прямолинейную).

Философский подтекст? Ну, он есть. Просто ради самого себя. Только он предельно оторван от реальности и истории и царил, опять же, в основном в умах диссидентствующей интеллигенции. Повествование в то же время просто сквозит снобизмом — презрение к «быдлу», к серой массе, да и в целом к советскому строю-обществу, тут даже не прикрываются ничем толком. Я подобной прелести начитался ещё на истфаке по долгу учёбы, изучая перестроечные журналы вроде «Огонька».

Ну и вот всё это здорово портит удовольствие от книги. Герои любопытны и необычны, сюжет интригует, Эксперимент — тем более. Особое почтение — ко второй части романа, когда начинается экспедиция. Но без здоровенного идейного ковша с дёгтем всё же не обошлось. Это не является недостатком само по себе, в конце концов, странно запрещать писателю собственное видение мира, но и читатель имеет полное право на своё неприятие.

«Эксперимент есть эксперимент» Для нас это не ново. Россия — вообще сплошной великий эксперимент.

У нас то Мамай, то Сталин, то Ельцин — и все по- живому.

Ленин обещал землю крестьянам и воду матросам, Хрущов обещал коммунизм, а Ельцин — великую демократию.

И где оно все? Эксперимент каждый раз с треском проваливается, растворяясь в миражах и мороках.

Изя Кацман — этот странный еврей — вот кто истинный герой этого романа, человек нашедший дорогу к храму

и несущий его в себе, а вовсе не Андрей Воронин — прошедший только первый круг ада.

Очень сложный и насыщенный роман. Даже сходу затрудняюсь привести пример другого чего-либо подобного по смысловой нагрузке и запутанности подтекста. Первое, что приходит в голову — почему-то Мастер и Маргарита. Но, имхо, до Булгакова Град ощутимо не дотягивает, хотя, что их безусловно роднит, так это то, что можно сколь угодно долго ломать копья в попытке определить, а что же хотели сказать, донести до читателя авторы. То что это не чтиво ради чтива — факт, и за собственно верхней нарядной оберткой сюжета, как и у МиМ скрывается подтекст и основной смысл произведения, правда, в отличии от МиМ, его еще сложней постичь (настолько, что порой впору вообще задаться вопросом — а есть ли он действительно вообще? или это авторы настолько перемудрили...) и нет той многослойности.

Тем не менее, несмотря на достаточно высокую оценку, ловлю себя на мысли, что у Стругацких мне безусловно нравятся лишь некоторые произведения и то к большинству остаются вопросы, и сами авторы для меня достаточно спорны. Единственное, что можно занести им в безусловный актив, это то, что их произведения побуждают мыслить, спорить, соглашаться, но редко оставляют равнодушными. К этой категории относится и Град обреченный, хотя после него, я как бы затрудняюсь отнести авторов к «своим».

Теперь что касается самого произведения. Авторы придумали некий «эксперимент», который вообще-то сюжетообразующий и именно вокруг него вертится все действие на протяжении книги, но его смысл, условия и цели так и остаются неясными на протяжении всего повествования. С самого начала читатель с головой погружается в театр хаоса и абсурда, который на ясную голову и представить себе трудно: профессии которые вместо вас вам определяет некая программа и которые каждый житель обязан периодически менять по ее дурной прихоти, милиция которой запрещено носить оружие дабы таким образом не вооружать распоясавшуюся преступность и не провоцировать нападения на служителей порядка и другой подобный бред и хаос с явным сползанием в сторону полнейшего упадка и одичания. Даже в подобной обстановке молодой и рьяный комсомолец Андрей (а именно таким он мне воспринимается) напрочь отученный советской системой пользоваться собственным мозгом склонен бездумно и безапелляционно доверять власти, кориться и превозносить систему.

Участниками этого «эксперимента»(непостижимым для меня способом), а по совместительству еще и жителями данного города, становятся люди самых разных национальностей, взглядов, профессий и даже года ХХ-го века с которого были взяты, тем самым дополняя создавшуюся кашу. Так, кроме рьяно идейного Андрея, здесь с самого начала есть его друзья: интеллектуал Дональд, которого Андрей хотел сдать, за то, что тот достал себе для самозащиты пистолет и пытался доказывать, что «эксперимент» несколько бредоват; еврей Изя, которого с прямой подачи Андрея покалечили; «бывшая» проститутка — жена и любовь Андрея (несколько странно, что программа ей иной роботы, я так понял, и не предлагала, поэтому она и дальше работала чем умела и Андрей ей в этом был не помеха) и даже бывший солдат вермахта Фриц — по сути фашист во времена второй мировой воевавший против СССР и т.д. и т.п.

И так, с точки зрения поиска смысла, заложенного авторами в произведение, выглядит весьма символично, что во всей этой пестрой компании, наиболее подходящим Андрею по духу приходится именно Фриц. Более того, авторы фактически ставят знак равенства между идейным комсомольцем и матерым фашистом: нет, ну конечно Андрея на первых порах несколько коробит от методов работы гестапо, но он вынужден признать их эффективность и, хотя сам Андрей никого не пытал и не избивал, но вот на пытку подписывал легко. В частности в руки Фрица Андрей отдает и Изю, которого до этого называл своим другом и в месте с которым неоднократно пьянствовал. В результате Изя был избит, ему поломали руку и он остался калекой, из-за того, что не была оказана надлежащая медицинская помощь. Кроме того он беспочвенно попал в тюрьму, а вот причина его задержания, в руки власти, о которой так радел Андрей, так и не попала, вместо этого ею воспользовался Фриц, чтобы в результате свергнуть существующий строй и самому возглавить город. Но Андрею хуже от этого не стало, и если раньше Фриц выполнял по просьбе Андрея грязную работу, то теперь уже Андрей стал у Фрица в услужении. Естественно Андрей тоже остался не в проигрыше и теперь он уже второе лицо города (после Фрица, естественно), теперь уже ему не нравится одна и та же душевая с представителями народа, он собирает коллекцию, кроме бывшей шлюхи имеет любовницу и т.п. — как говорится выводы делайте сами, какая между ними теперь разница. (На данный момент, по моему мнению, это тем более актуально и символично, что в связи с последними событиями на Украине, наиболее громко кричат о фашизме и наиболее активно требуют остановить фашизм именно те, чьи поступки и дела, на взгляд отстраненного наблюдателя, наиболее точно и подходят под определение фашизма. А прочитав, этот безусловно значительный и символичный роман Стругацких, я теперь задаюсь вопросом — неужели россияне не читают более своих великих соотечественников или под действием пропаганды не в состоянии узреть очевидное? Так перечитайте его еще раз...).

Еще одно символичное наблюдение: поломав веру, взорвав храмы и преследуя религию, коммунизм сам захотел занять место религии. Свято место пусто не бывает, человек испытывает необходимость религии, веры (по факту — иначе она бы не возникала) и на освободившееся место православия, были поставлены новые истуканы, которые еще до сих пор стоят на площадях многих городов. Так и здесь вместо религии, чтобы занять пустующую нишу, пресытившись материальными достатками и властью, герои придумывают себе веру в некий «храм» построение которого и служение которому и есть целью существования не только данного «Града» но и всего человечества в целом.

Ну и концовка. Если принять за основу одну из озвученных в романе версий, а что же такое «эксперимент», то что это жизнь после смерти (в романе названо адом), то концовка — верх логичности и продуманности — ну как еще более изысканно все это можно было закончить? Получается некая петля Мебиуса — отправившись в начало — попадаешь в конец, и наоборот. Кстати, налицо и другой вывод: а будь человек не столь жестоким, алчным, будь он добрее и имей он веру в добро, а не суди лишь по себе и не жди лишь выстрела — все могло бы быть по другому, но, подозреваю, что по убеждению авторов, человечество еще не доросло до того этапа, чтоб разорвать этот порочный круг, отображенный в концовке. А события в реальном мире (и в том числе не столь отдаленные и даже географически близкие), к сожалению, лишь подтверждают этот вывод.

Теперь стилистика романа. Повествование рваное, причинно-следственные связи авторы раскрывают далеко не всегда, позитивных героев в основе нет, язык брутальный — в связи с чем оценка такая какая есть и не выше, хотя безусловная заслуга произведения в том, что оно побуждает думать, а не является модной тупой жвачкой. Мда, отзыв вышел не маленький, но что поделать — и роман не простой:).

Ну не знаю..............

По мне так довольно средненькая вещь!

Позорная книга Стругацких написанная на волне перестроечного хайпа в 1989 году. Скорей всего заготовка книги была (с 1975 как они и говорят). Стиль «Перестроечная Чернуха» с потугами на философские умствования... чего только стоят сопливая история про фронтовика который встречался с некрасивыми девушками, и представление Сталина как тирана который играл людьми как пешками и для которого жизнь человека ничего не стоила... хуже только «Жиды города Питера» — полный отстой ... правильно сказал Алексей Балабанов что после 50 ни один режиссер ничего путного не снял ... у писателей наверное есть тоже предельный возраст ... но участие Стругацких в написании «перестроечной чернухи» — сильно смазывает впечатление о них.

Странно писать рецензию на книгу, которую понимаешь как-то интуитивно, как будто нащупываешь нужный путь в темноте. Хотя, мы ведь и живем в некотором роде именно так — понемногу нащупывая свой, верный путь. Итак, великий Эксперимент, ради которого в Город переносятся люди. Разных возрастов, национальностей, мировоззрений. Все они попали сюда по разным причинам — кто-то просто бежал от голода, страха и смерти, кто-то искренне хочет участвовать в Эксперименте, кого-то завело сюда исключительно любопытство, а кого-то и поиски покоя. В любом случае, плыть им теперь в одной лодке этого Города, вот только куда несет их река, и плыть ли по течению или нужно бороться со стихией — не известно. Эксперимент есть Эксперимент. Сравнивать Город с Союзом можно сколько угодно, не неинтересно. Потому что слишком просто, слишком очевидно. Даже мне, никогда там не жившей, не говоря уже о маме, которая по одной, особо мне понравившейся, зачитанной вслух цитате, тут же спросила: «Это что, СССР имеется ввиду?». И было бы обидно, если бы все свелось именно к аналогии с Союзом, потому что от Стругацких все время ждешь чего-то более тонкого, более сложного, что бы чувствовать себя учеником и учиться — постоянно искать и открывать новое: новые смыслы, новые идеи. Так что все-таки есть Эксперимент? Вопрос о его целях и смысле задавался в романе неоднократно, и ответ всегда один и тот же: Эксперимент есть Эксперимент. А не сказать ли проще: Эксперимент есть жизнь? Жизнь каждого отдельного человека и всего человечества. И не ответит Наставник на вопрос о смысле Эксперимента, ибо в чем смысл Жизни? Построить светлое будущее? Пройдено и никого уже не вдохновляет. Сожрать что-нибудь еще не жратое? Скучно станет. Тем, кто способен на что-то большее, кроме как жрать. А не есть ли весь смысл Эксперимента, сиречь Жизни, в том, чтобы своё место найти в этой самой Жизни? Не даром же тасуют всех героев это Города с одного места на другое. И так, и так их поворачивают, чтобы со всех сторон себя рассмотрели, чтобы ужаснулись, чтобы догадались. Вот только каждому ли суждено это самое место найти? Или кому-то одной жизни для этого мал окажется?

Просматривая отзывы, вижу много полярных мнений — кто-то считает что понял эту книгу, кто-то нет, кто-то согласен с ней, кто-то не согласен. В этом и заключается ее прелесть — она заставляет человека задуматься. Она не дает однозначных ответов (потому что их не существует?), но побуждает читателя искать. Я, как и многие писавшие здесь, каждый раз переосмысливаю эту книгу, каждый раз открываю что-то новое, и совсем иначе воспринимаю как поступки героев, так и осознание себя самого в этом мире.

Эта книга — «главное» произведение братьев Стругацких, если можно так сказать. Масштабная и многоуровневая. Та, которую они писали без надежды на публикацию и не особо стеснялись в выражениях. Та самая, которая была содержимым Синей Папки. Та, которая весит побольше некоторых библиотек.

Несмотря на то, что писалась книга про Советский Союз и советских людей, она очень актуальна и сейчас. Очень легко ее переложить на нынешнее время, да и на любой политический и общественный строй.

Вся книга насыщена символизмом — все странные и непонятные вещи имеют особое значение, намекают нам на что-то. Но, не смотря на это, мир в котором происходят события книги очень реальный, в нем нет недосказанности. Даже без «понимания» этих намеков, книга очень и очень интересна. Как и всегда, АБС просто и увлекательно пишут о непростых вещах.

Рассказывать про мир, описанный в книге не имеет смысла, от этого только потеряется его очарование. Сюжет строится вокруг одного человека, и описывает особые, «ключевые» моменты его жизни. Собственно, вся книга и есть — о поиске смысла существования, о поиске себя, о том, как меняется человек под влиянием окружающей действительности.

Как и всегда, в произведениях АБС, здесь есть нечто, что скрыто от неблагодарного, поверхностного читателя. Сколько я не перечитывал эту книгу (А сколько? Точно больше десяти. Пятнадцать? Двадцать?), никогда не задумывался — что было в папке у Изи? Думал что это не имеет значения. И только в оффлайн-интервью Бориса Стругацкого узнал, там было нечто вполне определенное, и читателю даже предлагается угадать — что там было.

Ставлю 10, хоть и считаю, что эту книгу нельзя оценить цифрами. Десятибалльная шкала не подходит для нее. Это не просто история, и не просто книга. Не то, что выражает мысль, а то что порождает мысль. Какой-то осколок Мирового Духа, особой магией заключенный в бумаге.

Хорошая книга. Не фантастика, а скорее аллегорическая философия.

Многие читатели громко пытаются понять, о чем же написал автор? Заинтриговал и бросил на самом интересном месте. Кому-то это кажется хамством по отношению к читателю, а кто-то наоборот считает, что так и надо. Я не считаю, что финал замечательный, но все же склонен быть ближе ко вторым. Ведь могли же, конечно, и что-нибудь такое высокое замутить, как, например, в «Пикнике на обочине». Но не стали, молодцы. При той метафоричности, которая присутствует в книге, любое иное развитие событий было бы понижением планки. Потому что суть не в сюжете, а в процессе.

Затянувшаяся притча, ясное дело. Но что они хотели сказать? Да ничего они не хотели сказать. По-моему, наоборот они хотели спросить. На мой взгляд, это тот случай, когда авторы, мучаясь вопросом, не знают, как на него ответить. При этом они и не пытаются давать какого-либо своего варианта ответа, а лишь пробуют определить правильную постановку вопроса. С определенным уровнем опыта возникает (иногда) понимание, что правильным является не предложение ответа, а постановка вопроса, на который каждый сам себе должен отвечать. Судя по отзывам, люди перечитывают книгу через паузы в несколько лет и находят в ней что-то новое. Это не удивляет. Сегодня я могу понимать книгу лишь с точки зрения сегодня. Завтра мне придется ее понимать с точки зрения завтра. А вчера уже прошло, поэтому вчерашние ответы остались в прошлом. Варианты множатся, но о том ли я думаю, о чем думали авторы, неизвестно, да, в сущности, и не важно. Значение имеет лишь то, на правильный ли вопрос ищу я ответ.

Ну и по поводу трактовки. На сегодняшний день мне так думается, что речь идет об истории общества и месте в ней человека. О человеческой цивилизации и ее перспективности с проекцией на каждого человека. Зачем человеку цивилизация, есть ли в ней толк, если человек не ведает и тысячной доли от того, что натворил, от того объема накопленной информации, которой человечество оправдывает свое существование? Так организуем же (тот, кому это интересно) это бестолковое стадо и введем баранов к высокой цели… Но к какой?!

Понятно, что Эксперимент – это метафорический рисунок нашего общества в историческом разрезе. Революции так и совершаются, Денни Ли так и оправдывают свое самовзрывание, и много еще разных «так оно и бывает». И вместе с тем ничего нового не дает Эксперимент. Лишь подтверждает тщетность усилий.

Для меня, «Град обреченный» — это глубокое «погружение» в сознание человека, видевшего все черно-серые краски периода от советской индустриализации до послевоенного восстановления.

Cлова пана Ступальского, упоминания произведения Данте «Божественной комедии» и картин Иеронима Босха, навели на мысль, что герой пытается разобраться в себе находясь в ... аду, который авторы назвали «Экспериментом», вместе с гестаповцами, шлюхами, фронтовиками, немецкими и японскими солдатами, но все оказалось гораздо сложнее...это срез сознания главного героя, в котором отражается громадное переплетение событий, людей, жизнеописаний, отношения персонажей к морали и нравственности, попытка поиска различия между личностью (талантом, лидером) и обществом...

Произведение не имеет «дна», похоже на многоуровневую конструкцию, где на каждом ее новом уровне главный герой пытается подчинить хаос, с помощью своих убеждений, слов, мыслей, воображения…

Роман может служить источником для создания не одного шедевра…

Очень хорошая, но очень тяжелая книга. Тяжелая и в плане слога, и в плане восприятия, и в плане мыслей, вложенных в нее авторами. Но все же крепко цепляющая то ли на крючок любопытства, то ли на блестящий маятник гипноза. Об этом романе очень сложно писать. Он настолько совершенен, что какие бы слова ни подобрались для описания «Града обреченного», все равно они будут корявыми и пошлыми.

В «Граде обреченном» у Стругацких сплелось общественное и субъективное — город и люди. Каждое хорошо само по себе, но вместе, комплектом, они окончательно добивают наивного читателя, который рассчитывал на добрую сказочку, а вляпался в непонятный Эксперимент.

Во-первых — Город. Сложно не заметить, что Стругацкие едва ли не на каждой странице намекают на «великий и могучий» — то путешествующие по улицам памятники (чем не культ личности?), то Красное здание, а то и откровенно еретические размышления в последней главе о том, что мысль сделать всех равными — изначально самоубийственна. Но, несмотря на это, роман, написанный в 70-е годы прошлого века не отправился под сукно насовсем, а уже спустя 10 лет впервые был опубликован сперва на журнальных страницах, а потом уже и отдельным изданием. Но Город здесь не на первых ролях...

Во-вторых — Люди. Несмотря на то, какими восхитительными образами одарили нас писатели (одни только Изя, Сельма и Ван чего стоят), главный здесь Андрей. Именно на его примере авторы показывают, насколько гибкими могут оказаться человеческие идеалы и каким полярным может быть жизненное кредо у одного и того же человека в разное время.

Стругацкие не дают ответов. Они только ставят перед читателем нескончаемые вопросы и заставляют снова и снова возвращаться мыслями к последней черте. Что ждет нас на Севере? Что притаилось за последней чертой? А ведь это и отличает литературу от чтива — умение заставить думать, размышлять, открывать, создавать и рисовать в своем воображении миры, созданные писателями.