fantlab ru

Аркадий и Борис Стругацкие «Гадкие лебеди»

Рейтинг
Средняя оценка:
8.57
Оценок:
3110
Моя оценка:
-

подробнее

Гадкие лебеди

Другие названия: Время дождя; Прекрасный утёнок

Повесть, год (год написания: 1967)

Жанрово-тематический классификатор:
Всего проголосовало: 181
Аннотация:

События этой книги происходят в захолустном городке, в безымянном государстве, в неопределённом времени действия. Несколько лет без передышки льют дожди. На отшибе, в резервации, которая называется лепрозорием, живут люди, поражённые некоей генетической болезнью. Их называют и мокрецами, и очкариками. Этих людей ненавидят, боятся и пытаются искоренить, или хотя бы отгородиться. Но со временем становится непонятно, кто от кого старается отгородиться. Писатель Виктор Банев постарается найти ответы на эти вопросы.

С этим произведением связаны термины:
Примечание:

Машинопись из папки «Чистовики». Написано в 1966–1967 гг.

Первые публикации: книжная за рубежом — Гадкие лебеди. — Frankfurt am Main: Possev, 1972; журнальная, под заглавием «Время дождя» — Даугава (Рига). — 1987. — №№ 1–7; книжная в СССР, в составе «Хромой судьбы» — Волны гасят ветер. — Л.: Сов. писатель, 1989.



В произведение входит:


7.94 (18)
-

Обозначения:   циклы (сворачиваемые)   циклы, сборники, антологии   романы   повести
рассказы   графические произведения   + примыкающие, не основные части


Входит в:

— журнал «Изобретатель и рационализатор № 10, 1986», 1986 г.

— журнал «Изобретатель и рационализатор № 9, 1986», 1986 г.

— журнал «Даугава 1987' 1», 1987 г.

— журнал «Даугава 1987' 2», 1987 г.

— журнал «Даугава 1987' 3», 1987 г.

— журнал «Даугава 1987' 4», 1987 г.

— журнал «Даугава 1987' 5», 1987 г.

— журнал «Даугава 1987' 6», 1987 г.

— журнал «Даугава 1987' 7», 1987 г.

— журнал «Природа и человек 1988'09», 1988 г.

— журнал «Природа и человек 1988'10», 1988 г.

— журнал «Природа и человек 1988'12», 1988 г.

— журнал «Fantastyka 1989`1», 1989 г.

— журнал «Fantastyka 1989`2», 1989 г.

— журнал «Fantastyka 1989`3», 1989 г.

— журнал «Fantastyka 1989`4», 1989 г.

— журнал «Природа и человек 1989'01», 1989 г.

— журнал «Природа и человек 1989'02», 1989 г.

— журнал «Природа и человек 1989'03», 1989 г.

— журнал «Природа и человек 1989'04», 1989 г.

— журнал «Природа и человек 1989'05», 1989 г.

— журнал «Природа и человек 1989'06», 1989 г.

— роман «Хромая судьба», 1989 г.

— антологию «НФ: Сборник научной фантастики. Выпуск 34», 1990 г.

«Словесность. Тексты», 2004 г.

«Театр FM», 2004 г.


Лингвистический анализ текста:


Приблизительно страниц: 184

Активный словарный запас: чуть ниже среднего (2663 уникальных слова на 10000 слов текста)

Средняя длина предложения: 57 знаков — на редкость ниже среднего (81)!

Доля диалогов в тексте: 50%, что гораздо выше среднего (37%)

подробные результаты анализа >>


Награды и премии:


лауреат
Великое Кольцо, 1987 // Крупная форма

Номинации на премии:


номинант
"Сталкер" / Stalker, 1998 // Parima ulmeraamatu kategooria. 5-е место (СССР; повесть)

Экранизации:

«Гадкие лебеди» 2006, Россия, Франция, Швейцария, реж: Константин Лопушанский

«Ugly Swans» 2011, США, реж: Эрик Питерсон



Похожие произведения:

 

 


Гадкие лебеди
1972 г.
Гадкие лебеди
1987 г.
Сборник научной фантастики. Выпуск 34
1990 г.
Гадкие лебеди
1991 г.
Гадкие лебеди
1993 г.
За миллиард лет до конца света. Гадкие лебеди. Пикник на обочине
1993 г.
Отягощенные Злом. За миллиард лет до конца света. Гадкие лебеди
1997 г.
Гадкие лебеди
2000 г.
Отягощенные злом
2006 г.
Отягощенные злом
2006 г.
Желание странного
2007 г.
Желание странного
2007 г.
Желание странного
2012 г.
Полное собрание сочинений в одной книге
2013 г.
Гадкие лебеди
2016 г.
Попытка к бегству. Хищные вещи века. Гадкие лебеди. За миллиард лет до конца света
2017 г.
Полное собрание сочинений в тридцати трех томах. Том 11. 1967/1
2018 г.
Полное собрание сочинений в тридцати трех томах. Том 11. 1967/1
2018 г.
Полное собрание сочинений в тридцати трех томах. Том 11. 1967/1
2018 г.

Периодика:

Изобретатель и рационализатор № 9, сентябрь 1986
1986 г.
Изобретатель и рационализатор № 10, 1986
1986 г.
Даугава 1987' 1
1987 г.
Даугава 1987' 2
1987 г.
Даугава 1987' 3
1987 г.
Даугава 1987' 5
1987 г.
Даугава 1987' 6
1987 г.
Даугава 1987' 7
1987 г.
Природа и человек 1988'09
1988 г.
Природа и человек 1988'10
1988 г.
Природа и человек № 12, декабрь 1988 г.
1988 г.
Fantastyka 1989`1
1989 г.
(польский)
Fantastyka 1989`2
1989 г.
(польский)
Fantastyka 1989`3
1989 г.
(польский)
Fantastyka 1989`4
1989 г.
(польский)
Природа и человек № 1, январь 1989 г.
1989 г.
Природа и человек № 2, февраль 1989 г.
1989 г.
Природа и человек № 3, март 1989 г.
1989 г.
Природа и человек № 4, апрель 1989 г.
1989 г.
Природа и человек № 5, май 1989 г.
1989 г.
Природа и человек № 6, июнь 1989 г.
1989 г.

Аудиокниги:

Гадкие лебеди
2006 г.
Гадкие лебеди
2008 г.
Гадкие лебеди
2009 г.

Электронные издания:

Полное собрание сочинений. Том одиннадцатый. 1967, часть I
2016 г.
Гадкие лебеди
2017 г.

Издания на иностранных языках:

Les mutants du brouillard
1975 г.
(французский)
The Ugly Swans
1979 г.
(английский)
The Ugly Swans
1980 г.
(английский)
Die häßlichen Schwäne
1982 г.
(немецкий)
Die häßlichen Schwäne
1986 г.
(немецкий)
Milijardu godina do kraja sveta. Ružni labudovi
1988 г.
(сербохорватский )
みにく い白鳥
1989 г.
(японский)
Дори насън не виждаме покой
1990 г.
(болгарский)
I vålnadernas tid
1991 г.
(шведский)
Inetud luiged
1997 г.
(эстонский)
Pora deszczów
1997 г.
(польский)
Гидкі лебеді
2020 г.
(украинский)




 


Отзывы читателей

Рейтинг отзыва


– [  9  ] +

Ссылка на сообщение ,

Все больше убеждаюсь, что Аркадий и Борис Стругацкие являются симулякрами. Они имеют несколько неплохих вещей — обезображенный Федей «Обитаемый остров», «Пикник на обочине», «Искушение Б», «Отель «У погибшего альпиниста», еще несколько. Это книги более или менее читабельные, некоторые лучшие, некоторые хуже, в всех есть идеология, но в безвредных, малозаметных дозах. Остальные — туманные, подчас заидеологизированные произведения ни о чем, не ставящие своей целью увлечь читателя. Да, попропагандировать кое-что.

Вот хотя бы «Гадкие лебеди», в 1967 году написанные, — очередной занудный и параноидальный протест против «сорочечников», мещанства, тоталитарщины, подавляющей непризнанных и пьющих гениев-бардов и других изрядно диссидентствующих личностей, построенный, очевидно, на учении Каббалы о нисхождении небесной мудрости и благодати и препятствия этому.

Действие происходит в неназванном европейском государстве — некоем дождливом Израиле в Центральной Европе, судя по многочисленным Муничкам, Бол-Кунацам, Големам и Сумманам. Главная идея – полное уничтожение существующего «некошерного» общества.

Мол, надежда на деток, которые принципиально будут мыслить СОВЕРШЕННО не так, как родители, — главное, чтобы их правильные личности, оторванные от мира сего, что погряз в грехе, — этакие желтолицы и крючконосые «мокрецы», нечто среднее между мудрецами и мокрицами, интеллектуально и морально превосходящие обычных людей, — на путь истинный наставили. Тогда они предотвратят ужасное будущее. Подростки «мокрецов» обожают, а злые взрослые держат их в лепрозории, не давая им, страшно и сказать, читать...

Плагиат с рассказа «Огненная вода» хорошего фантаста Уильяма Тенна, где тоже измененные появляются в одном городе, начинают забирать детей и обучать их экстрасенсорным способностям, поднимать эволюцию человека на новый уровень и т.д.

Только изменены плюсы на минусы и наоборот.

В произведение заложено просто брезгливое мнение, что учить ребенка думать так же, как родители, — это прямо-таки, ПРЕСТУПНО. Не больше и не меньше.

«Потому что волчица говорит своим волчатам: «Кусайте как я» и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: «Удирайте как я», и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: «Думай, как я», а это уже преступление...»

В детстве мерзость подобных установок не ощущается. Все эти красиво сформулированные мысли застревают в мозгах. Не задумываешься, так ли уж хорошо изменение сознания детей, которые не имеют жизненного опыта и неспособны понять, что истинно из внушаемого, а что нет. И мы после тонн подобной «мокрецовской» макулатуры еще удивляемся, откуда у нас берется левачье, мечтающее испоганить существующий мир, разрушить институт семьи, мораль, этику...

Оценка: 1
– [  3  ] +

Ссылка на сообщение ,

Книжка в целом интересная, прежде всего тем, что в ней нет прямых ответов, и даже концепт сам по себе не особо-то и ясен. Как я понял, самое распространенное понимание в том, что мокрецы прибыли из будущего, чтобы направить человечество по другому пути, для чего перепрошили детям мозги. Непонятно, правда, как дети одного города смогли изменить судьбу всего мира, но допустим. И даже в этом случае мокрецы ничем не отличаются от своих противников, потому что точно так же используют детей для своих целей: одни для продолжения старого мира, вторые — для создания нового. Хрен редьки не слаще, короче.

Именно вот эта неоднозначность, амбивлентность интерпретаций — самое лучшее в романе.

Еще понравился антураж: мокрецы льют воду, герои пьют водку (условно) и метафор такого уровня тут полно. Речи различных героев, кои составляют более половины романа, по сути своей практически не впечатлили, не считая пары моментов. Все это я уже или слышал, или думал. Сама фактура описания, конечно, несет оттенок легкой психотичности, которую авторы как бы выводят из тоталитаризма. Но даже этот тоталитаризм, инспирированный поздним СССР, кмк, очень ванилен по сегодняшним меркам, заметьте ;)

С другой стороны, впечатляет стилистика и глубина понимания человеческой натуры. Но все равно, культурно это уже совсем другой слой, ибо недостаточно мематично: слишком велеречиво, слишком рефлексивно.. Рефлексии вообще перебор, я бы сказал, но для той эпохи это нормально, а вот нынешнему поколению, например, уже не зайдет чисто стилистически.

Оценка: нет
– [  5  ] +

Ссылка на сообщение ,

Поразила идея «лепрозория», абстрактности его изоляции. Вначале казалось, что он «тюрьма», но в процессе повествования приходит осознание, что всё, что находится за его пределами и есть «тюрьма».

И очень долго после прочтения книги не покидала одна мысль из нашей реальности. Когда все мы стремимся к «новому обществу будущего», в котором не будет «всего старого и плохого из настоящего»… значит ли это, что там не будет места нам (из настоящего)? И для кого же тогда будет это общество?

Стругацкие мастерски приводят читателей к состоянию размышления о себе самих, а абстрактность, неоднозначность, глубина их миров лишь усиливают это состояние.

Оценка: 7
– [  6  ] +

Ссылка на сообщение ,

Лучший роман Стругацких с -увы — неудачной судьбой. Отчасти из-за изначальной публикации в Посеве. Человек просоветский морду воротит. Человек антисоветский — бросается читать и не находит там того, что ожидал. Отчасти — по другой причине, о чём — ниже.

Читать его надо в оригинальном варианте. Ни в коем случае не «Время дождей» и не вариант с идиотскими вставками между главами. И ни в коем случае не смотреть одноименный бездарный фильм.

Этот роман обогнал своё время. Сильно. Как в «Хищных вещах века» Стругацкие почувствовали БУДУЩУЮ городскую субкультуру замешанную на бездумной тряске и наркотиках, так в «Лебедях» они почувствовали опасность того, что советские люди ещё толком и не видели, и жаждали всем сердцем: потребительской культуры.

Вопрос, обсуждаемый Баневым со школьниками — об обществе где наконец можно потреблять «quantum satis» — центральный:

» А вы можете представить себе людей, не желающих жить в таком обществе?» — спрашивает его мальчишка.

Ну и если бы сюжет был попроще (как в «Трудно быть Богом»), да роман был издан в своё время для «широкого советского читателя», то разорвали бы его на цитаты, благо там масса отменных фраз для цитирования.

Оценка: 10
– [  7  ] +

Ссылка на сообщение ,

Пожалуй самое необычное из того, что написали братья Стругацкие. Причём необычно в этой повести практически всё — от идеи и сюжета до главного героя и собственно текста. Идея — рождение нового мира из недр существующего — для фантастики отнюдь не нова. Но так, как её интерпретировали братья, какие акценты расставили, да ещё понимая, что это писалось во времена Советского Союза — это было и неожиданно, и необычно, и несколько рискованно.

Содержание, сюжет — они необычны хотя бы потому, что включают в себя элементы то ли мистики, то ли символизма, то ли просто некой условности, совершенно не характерные для братьев и не приветствуемые властями в советское время. Ну а мокрецы... они уже сами по себе большая неожиданность :). Главный герой — мятущийся интеллигент, заливающий свою неудовлетворенность вином (джином — на самом деле ведь такая гадость :)) — он для советской фантастики вообще, особенно в конце 60-х, даже не необычен, а просто немыслим. А получилось так, что он читателю оказался даже чем-то симпатичен. Наверное потому, что большинство остальных персонажей ещё хуже :).

И, наконец, сам текст — очень умный и очень увлекательный. И тут опять непонятно и необычно: сюжет скорее камерный, действия в нём не так, чтобы и много, в основном это описания того, как сидит главный герой где-нибудь, выпивает и размышляет — а читать интересно, даже очень интересно. Кстати, и хорошего юмора в этой повести необычно много — пожалуй побольше, чем в других произведениях Стругацких.

Ну а самая большая необычность — это то, как братья вдруг взяли и написали эту странную для советской фантастики вещь. И неожиданно сделали такой замечательный подарок всем любителям фантастики. Потому, что вещь получилась просто замечательной — необычной, увлекательной и умной.

Оценка: 9
– [  4  ] +

Ссылка на сообщение ,

Впервые читал ещё в 80-е в журнале каком-то. На мой взгляд, явно не относится к самым лучшим произведениям АБС. И занимает в структуре таковых произведений несколько двойственное — или даже тройственное — положение. Во-первых, не совсем понятно, почему в СССР это произведение так долго не публиковали. Ведь в нем нет ничего антисоветского, напротив, даётся некий собирательный образ западноевропейской страны (или даже Западной Европы в целом). Вплоть до спасительной «американской тушёнки» в голодное время послевоенной разрухи. Даже «славянские«фамилии отдельных персонажей (а большинство их там совсем не таковы) могут трактоваться как довольно изящный намёк на некоторых русских (бело)эмигрантов, достигших на Западе (в частности, во Франции) значительного успеха и известности (Кожев, например).

По сути, это некая параллельная реальность или (условно-хронологически более ранняя) зарисовка из мира ХВВ. Во-вторых, примыкая к ХВВ, этот роман относится к той части творчества АБС, которая тяготеет по смыслу (и отчасти по стилю) к лучшим произведениям (т.е. раннего периода) Филипа Дика (в «Граде обреченном» это еще заметнее). В-третьих, намечается столь любимая АБС впоследствии проблема возникновения в среде обычных людей неких «суперменов». Наконец, сама идея воспитать детей совершенно отличными от родителей совершенно не нова. Её проповедовал, например, и воплощал практически (а возможности были) известный екатерининский деятель И. Бецкой, считавший (и не без основания), что ничему хорошему дети в семье не научатся, а потому лучше изолировать их лет эдак на 10-15 в закрытых воспитательных заведениях. Как и водится у АБС, сами персонажи, их мотивация, а также и общая канва и детали намечены лишь пунктирно, ну да это далеко не всегда идет в минус — зачастую как раз наоборот. Кто именно были мокрецы, в чём смысл их экспериментов — ответа не даётся, да,вероятно, и сами персонажи (людские) этого в точности не знали. И ещё маленькая чёрточка. После ужасной разрушительной войны прошло едва 20 лет. Тем не менее, страна, судя по всему, смогла восстановить свою экономику, люди явно не голодают и и не бедствуют. Значит,не таким уж плохим оказалось их государство и общество. Неужели ж только это препятствовало свободной публикации романа в СССР? (шутка). В целом весьма добротное и занимательное творение, но явно не из шедевров.

Оценка: 8
– [  10  ] +

Ссылка на сообщение ,

Ничего удивительного нет, что повесть не допускали к публикации 20 лет. Ведь это обличительное произведение, подбивающее к революции и созданию нового строя. Бедного Банева стало жаль — в писательском мозгу, готовом к любой фантазии, никак не умещалась текущая реальность, а самое главное — непонятные взрослые дети, которым не интересен старый мир и совершенно не нужна история. Они чувствуют себя винтиками в новом будущем, в которой нет места прежнему. Примечательно, что сама повесть начинается с жестоких слов Ирмы своим родителям, о сути которых читатель лишь может догадаться, и то — к концу книги.

Страшная повесть. Страшная именно своим подталкивающим действием к размышлению о мироустройстве. Живет себе средний обыватель и живет. И ни о чем не задумывается. Учит детей так, как его учил отец, а отца — дед. Не интересуется ни властью, ни политикой, ни закулисными играми. И всю жизнь бы так прожил, если бы не дождь, которому ни конца, ни края. Если бы не взбунтовавшиеся дети и горькое чувство собственной бесполезности. Если бы не страх за свой маленький, но уютный мирок. Всему пришел конец, и даже дождю. О, дождь — это отдельный герой в данной повести — со своим унылым занудным характером, портящий не только настроение горожан, но и облик всего города — расползающаяся плесень, грязь и сырость. Беспросветность во всех смысловых проявлениях.

Надо признать, что книга читается тяжело. Это не бульварное чтиво с шаблонным сюжетом и целью вызвать у читателя чувственные эмоции. Если ее проглядеть поверхностно, то не уловишь суть. А если вдумчиво и неоднократно перечитывать рассуждения героев, можно до такого додуматься! (что лучше не думать совсем)

Столько цитат «натырила» — загляденье!

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Давайте говорить просто, как добрые сыновья нации. Давайте не будем говорить, о чем мы не будем говорить, и будем – о чем будем.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Но уж бургомистра и его банду я знаю хорошо – жир и сало нации, президентские холуи, черносотенцы… Нет, раз вы против мокрецов, значит, в мокрецах что-то есть…

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Это что-то вроде демократических выборов: большинство всегда за сволочь…

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Это же чиновник, не забывай. У него по определению не может быть идейных соображений – начальство приказало, вот он и работает на компот.

Оценка: 9
– [  13  ] +

Ссылка на сообщение ,

Помню, в юности я не смог дочитать эту книгу, хотя очень любил АБС. Сейчас читаю и понимаю, что меня оттолкнуло. Любимые мной повести Мира Полудня – фантазии о трудном, но прекрасном будущем и о прекрасных людях будущего. «Лебеди» — глубоко кризисная вещь переживающих тяжелый внутренний конфликт авторов.

Что бы Стругацкие не писали в поздних мемуарах о советской «Стране Дураков», они были воспитаны в духе советской морали и пропаганды: трусить, лгать и нападать – подло; нужно всегда идти вперед ради великой цели в будущем, и при необходимости жертвовать собой; нет в мире ничего хуже фашистов. В их первых книгах герои строят Мир Полудня по этим принципам, под присмотром мудрых и всегда правых Учителей и Мирового Совета. Учителям нужно полностью доверять («лжешь учителю — солжешь кому угодно»). Тут нужно отметить, что собственного отца писатели видели не так уж часто, он много разъезжал по стране, и воспитывала братьев мать. БН признавался в «Комментариях к пройденному», что отца почти не помнит. В такой ситуации для детей особое значение приобретают авторитетные фигуры учителей. Тем тяжелее, думается, им было осознать к середине 60-х годов, что впитанные в детстве принципы часто входят в противоречие с реалиями жизни в стране. Честным и правильным ребятам приходилось воевать с представителями власти и государственных издательств, которые жестко цензурировали их творчество, заставляли говорить не то, что они считали правильным и честным. Сперва тихий бунт выражался традиционным для советского автора способом, в сатире на бюрократов и дураков («Понедельник», «Сказка о Тройке»), потом, когда нажим цензуры стал сильней, в печать не пустили «Улитку на склоне» – назрел кризис, излитый в «Гадких Лебедях».

Кризис выражается в раздвоенности авторской позиции.

С одной стороны, «Лебеди» — это работа, вышедшая из-под пера все еще правильных советских ребят. Наверное, нет ни одной книги у АБС, где бы еще так настойчиво указывали на принадлежность положительного героя (Голема) к коммунистической партии. Он делает все для того, чтобы будущее было светлым. Морально гнилое общество — неприкрыто фашистское, с «красными» в этой стране воевали, а еще здесь все называют друг друга «господа». Порой, когда речь заходит о политике, стиль начинает напоминать политинформацию. «Посмотрите, обращаются авторы к «Учителям» — мы же свои, свои, мы хорошие. Мы против разврата, лени и пьянства, белогвардейщины фашистской, мы за светлое будущее! Вот и ссылки на Шпенглера, и протагонист левых убеждений, честный гуманист, хоть и пьянь!» Так несправедливо обиженный ребенок доказывает учителю, что тот просто ошибается, не одобряя его добрые и искренние фантастические сочинения.

С другой стороны, в тексте уже видна и новая часть творческой индивидуальности: авторы заранее знают, что и эту работу жестко атакует цензура, и книга ее не пройдет. Это их угнетает, но трусить и лгать они не умеют. Послание «эта мрачная страна в чем-то похожа и на нашу» слишком очевидно. По именам и названиям не Франция или Британия, а скорее страна Восточной Европы, в нашей версии реальности они все входили в социалистический блок. Имя протагониста почти русское – Виктор Банев. Но главное – идеи. Например, по выражению покорных мокрецам детей «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем – мы наш мы новый мир построим» — принцип ошибочный. Намек: нужно было строить социализм, не разрушая старый мир. Конечно, подобную книгу в СССР никогда бы не выпустили в печать.

Будущее, о котором столько лет мечтали АБС, в «Лебедях» подвергается пересмотру. Оно долго рисовалось оптимистически-прекрасным, а теперь стало неопределенным, непонятным. В советском варианте Мира Полудня разочаровались, но что вместо него? Мокрецы пришли из будущего в настоящее, исправили ошибки предков и затем исчезли. Ушли в знак того, что будущее перестало быть кошмаром — то есть авторы по-прежнему верят в возможность оптимистического варианта, опять-таки не без жертвенности и путем возвращения на рельсы морали. Но как будущее будет выглядеть – лишь неясные намеки.

Характерно, что Банев – писатель. При работе над такими текстами авторы сильнее ассоциируют себя с протагонистом. АБС редко делали своими героями писателей и вообще творческих людей. Еще более характерны метания героя – он разрывается пополам, не зная какую сторону принять: мокрецов или властей. Его мысли и поступки кажутся нелогичными, импульсивными, он не знает, что делать и как быть дальше. Мокрец (воплощение неизвестного будущего) предписывает Баневу быть наблюдателем. Все персонажи в повести вертятся вокруг Банева, по очереди навещают его, что-то предлагают, требуют, награждают, подкупают, чего-то хотят от него. Даже дети, которым наш мир вроде бы уже малоинтересен, зачем-то зовут его на встречу – где опять же происходит раздвоение: взглядам Банева дети выносят жесткий приговор, но потом каждый просит подписать для себя экземпляр его книг. Центрирование мира на герое означает вторичность реальности по отношению к авторам.

Я уверен, что именно из-за авторского кризиса книга вышла настолько мрачной, с атмосферой сырости, гнилости, болезней, грязи, разврата, хамства, с ощущением тупика. У АБС хватает книг «обличительного», критического содержания, но они не такие выстраданные и мрачные.

Скажу немного о недостатках, что, к сожалению, мешают восприятию истории. Первый. Герои книги все время пьют — чтобы не видеть грязи, в которой живут. Но ведут себя не как пьяные, речь их вполне осмысленна, пьяные провалы приходят внезапно. В провалах начинаются достоверные дебоши и прочий срам, но до провала герои ведут себя неправдоподобно трезво. Приняв алкоголь, человек становится веселым, свободным от запретов и страхов – по крайней мере, на время. Пьянство в искусстве часто сопутствует комедийным сценам. В нашем случае никакого веселья не наблюдается. Второй недостаток: дети ведут себя совершенно неестественно. Допустим, их мозги уже хорошо прочистили мокрецы, и они стали похожими на говорящие компьютеры, но инстинктивную любовь к родителям куда дели? Должны были остаться хотя бы ее отголоски. Это самый сильный детский инстинкт. Кстати, родители в романе по отношению к детям все неоправданно жестоки и тупы, им-то кто стер инстинкт любви? Если тут метафорическое отражение конфликта творца и цензора в СССР, то брать для него вообще всех детей и родителей в социуме – перегиб. Какой новый мир дети построят без любви? Третий недостаток: неправдоподобный образ Дианы. АБС остроумно сделали ее меняющейся, даже дали разные имена в разных сценах, но это только наводит на мысль: братья толком не знали, как изобразить героиню в пару к Баневу. Женские образы в творчестве АБС вообще заслуживают отдельного изучения — чаще всего они сугубо функциональны и одномерны. Предположу, что глубинная причина этого в трепетном отношении авторов к своей матери. Рука не поднималась создавать по-настоящему драматических и сложных героинь.

Разумеется, вскоре братья вышли из кризиса: принялись писать «в стол» для себя (философское), и отдельно для публики (развлекательное). Но до старости осталась горькая детская обида на «Страну Дураков» и ее когда-то почитаемых, а потом – презираемых авторами Неизвестных Отцов.

Оценка: 8
– [  12  ] +

Ссылка на сообщение ,

Тяжелая книга. Не для всех. И это я не выпендриваюсь. И не пытаюсь казаться умнее, чем есть (типа — мне читать можно, а вам — не рекомендуется, ибо передняя часть лица у вас не той формы). Я вовсе об ином. О неисповедимости путей первичного осознания Сути (произведения). Ибо вдумчивый, заинтересованный читатель — на абсолютно законных основаниях — СоТворец этой самой Сути, в известном смысле — СоАвтор.

Ни одна книга на свете не есть некая сумма неких мыслеформ, которые неким формальным образом «вкладываются» автором в книгу. Если бы это было так, то книги уже давно сочиняли бы машины — поверь, уважаемый потенциальный читатель, все необходимые технологические предпосылки для этого уже созданы. В том-то и дело. Уже довольно давно, в принципе, известны ответы на вопрос «как». Увы, но вопрос «что конкретно» — как оказалось — ответа не имеет, опять-таки, в принципе.

Технически любое произведение базируется на единстве трёх основных элементов — Тема, Идея, Антураж. Абсолютно любое, даже абсолютно бездарное. В последнем случае это просто будут — штампованная идея, корявая тема и жалкий антураж. Но вся эта триединая конструкция, все эти авторские задумки, и реализованные, и не очень — все это всего лишь набор неких узловых точек, содержащих некие механизмы активизации твоего собственного Подсознания, уважаемый потенциальный читатель. С этой точки зрения вот эти три «Тема + Идея + Антураж» — всего лишь спусковой крючок. А что уж там будет стрелять, и куда конкретно, да с какими последствиями — ооо, это сугубо индивидуально.

Так вот, вернёмся к нашей книжке. Я знаю многих людей, которые сравнивали ощущения от прочтения «Гадких лебедей» — с тяжелым похмельем, с активной фазой депрессии, и даже — с внезапным рецидивом СХУ (синдрома хронической усталости). На самом же деле у всего этого есть одно обобщенное название — «муки непроявленной совести». Это когда ты уже чего-то понял, но ещё не шибко осознал, чего же конкретно, а «общий фон» понимания, так сказать — сугубо негативный.

Книга настолько ГЛУБОКА, что в ней можно запросто утонуть.

Посему — не заплывай за буйки, уважаемый потенциальный читатель

Оценка: 10
– [  16  ] +

Ссылка на сообщение ,

Сильное и многогранное произведение, наполненное множеством смыслов, едких таких, направленных в сторону критики довольно обширного списка окружающих вещей, из всех мною прочитанных из творчества братьев наиболее смелое и откровенное, с мощнейшей моралью в конце. Стругацкие снова рассуждают о будущем, при этом, осознанно, а может быть и нет, критикуя и вскрывая всю подноготную нашего настоящего, отталкиваясь от непринятия которого, рисуют довольно спорную ситуацию, позиционируя себя в которой нужно, даже необходимо, находится всегда на «своей» стороне. Тем не менее в данной повести существует несколько важных контрольных точек, на которые хочется заострить свое внимание и порассуждать.

1. Понимание времени\истории. Наверное, для осмысления происходящих процессов, а так же для формирования собственного отношения к назревающей проблеме необходимо для начала обозначить и сформулировать свое отношение к собственному прошлому, настоящему и будущему. По версии Голема, одного из ключевых персонажей повести, люди делятся на три категории, а вернее на две больших и одну маленькую: одни живут прошлым, потрясая ржавыми медалями и вспоминая всю мощь былой державы, отрицая любые возможные изменения положительные или отрицательные; другие живут настоящим (одним днем), не задумываясь о прошлом, а самое главное о будущем, которое очень сложно, либо невозможно спрогнозировать; ну а третьи (меньшинство) хотят жить только будущим, находясь в отрыве от прошлого, а так же не воспринимая настоящее, потому что и то и другое является тормозом для дальнейшего развития. Виктор Банев — главный герой повести олицетворяет в своих мыслях, желаниях и поступках, на мой взгляд, сразу все три мировоззрения, метаясь между ними, пытаясь поставить на весы одновременно всё сразу.

2. Проблема поколений. На мой взгляд это основная проблематика повести, которая постепенно раскрывается на протяжении сюжета, следуя про пути всех пяти стадий принятия неизбежного. Казалось бы, проблема отцов и детей, стандартная смена прерогатив общества, менталитета или мировоззрения. Но ведь это не просто констатация фактов или разжевывание последствий. Авторы попытались объяснить, в чем эта самая причина разобщенности поколений и почему для решения этого важнейшего вопроса необходимы настолько радикальные действия.

Перед нами неидеальный мир, а скорее упадочный, со множеством проблем, начиная от бюрократии, заканчивая коррупцией и халатностью правящей верхушки. Санаторий, где обитает эта так называемая верхушка, — это просто какой-то апофеоз всей порочности, разгильдяйства, пьянства и распутности. Власть развращена, население зомбировано, вокруг все почитают безымянного президента, расписываясь одновременно в холуйстве и конформизме, по улицам ходят нац. гвардия аля «золотые курточки», пропагандируя веру в незыблемость и силу правящего режима. Народ тоже развращен, тонет в пьянстве, лени и праздности, и главный герой на этот раз не исключение. Он довольно охотно и с наслаждением предается всем этим порокам, пока будущее в лице его собственной дочери не щелкает его по носу.

И вот в таком мире упадка, разврата и низких моральный приоритетов должно как-то существовать и развиваться будущее поколение. В стандартной ситуации всё просто пошло бы по пути деградации, и проблема «отцов и детей» осталась бы на уровне проблем переходного возраста, порванных презервативов и клубных дискотек до пяти утра в неблагополучной компании. В данном же случае все совершенно наоборот, так как проблема уже не «отцов и детей», а детей и их несостоятельных родителей. Дети умны, — они вундеркинды, которые хотят строить собственное будущее, отторгая и отрешаясь от такого прошлого, в котором они наверняка бы просто погибли.

3. Учителя из будущего. Авторы поднимают планку, как бы предлагая на суд читателя дилемму: а что, если бы будущее захотел кто-то спасти? И как бы это спасение выглядело бы в глазах прошлого и настоящего, в глазах родителей и очевидцев, в глазах правящего режима в конце концов — в глазах тех, кто воспринимает происходящую идиократию этого режима за норму.

Уже, наверное, не секрет, что мокрецы — это люди из будущего, из того будущего, где существуют страшные болезни и голод, где мир в своем только зарождающемся в настоящем времени упадке пришёл к своей чудовищной кульминации (и это отражается непосредственным образом на поведении и внешности мокрецов). Это люди, которые знают, что ждет будущее поколение дальше, поэтому принимают решение его спасти, став учителями. Черпая силу в знаниях, они выступают в роли воспитательной силы, обходясь без насилия и идолопоклонничества, позволяя детям самим принимать решения. Дети выбирают свой путь: без насилия и без войн, путь прогресса и развития в отрыве от своего прошлого, присутствовавшего в том губительном виде, в каком видел его пьяница Банев, коммунист Голем или страдающий от маразма художник Р. Квадрига.

В глазах же основной массы всё выглядит совершенно иначе, в глазах властей и того хуже. Естественно для любого родителя — это катастрофа, в которой он видит только одну сторону монеты, в глазах власти — это какие-то подковерные игры со шпионами и чекистами, полковниками и подполковниками, секретными папками и липовыми медалями за отвагу, где во главу угла никогда не ставились интересы народа. В любом случае понимания не достигают ни те, ни другие, исключением является лишь главный герой Банев, в своих поступках проходя стадии от полного равнодушия до активных попыток во всем разобраться.

4. Художник на «своей» стороне. По версии тех же мокрецов художник должен быть нейтральным по отношению ко всему происходящему, занимать позицию наблюдателя, быть инструментом передачи информации, иметь свое уникальное мнение, с помощью которого будет способен проявить свой талант на все 100%. Виктор Банев имел именно такую судьбу, но все равно остался пережитком прошлого. «Будущее, которое ты строишь не для себя, а когда построишь, не будешь ему больше нужен» — довольно жестокая, но справедливая с точки зрения эволюции парадигма, которую Банев доказывает собственным примером. Находясь в мире упадка и пороков, Виктор остается тем же пьяницей и разгильдяем, продолжая находить смысл удовольствия в выпивке и праздности. При этом он понимает неизбежность будущего, осознает в конечном итоге истинные поступки мокрецов избежать будущей катастрофы, понимает и то, что не то чтобы он этому миру будущего не нужен, а он сам — писатель-беллетрист, свободный художник Виктор Банев — в этом мире с его вундеркиндами и гениями вообще не нуждается, ибо мир этот слишком скушен и лишен смысла (по версии пьяницы Банева). Тем самым главный герой формирует свой угол зрения, «свою» сторону, становясь этаким наблюдателем, лакмусовой бумажкой, через которую проходят и остальные действующие лица, раскрывая себя, свои пороки, мотивы и желания. Банев — это такой ленивый до безобразия мыслитель и философ, которого потом начинают цитировать за его житейскую гениальность и вывернутую наизнанку душу. «Лечь бы на дно, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать» — что-то в нем определенно есть и от Высоцкого, чей репертуар и талант был так любим братьями.

В конечном итоге повесть кончается на мажорной ноте громко звучащего аккорда победившего будущего, странного будущего, которое не ждёт к себе твоих симпатий, которое буквально прогоняет прошлое со двора, как побитую драную кошку, тем самым оставляя читателя одного наедине со своим внутренним спором о том, какую же сторону занять, или, как Виктор Банев, остаться всё таки на «своей»..

Оценка: 10
– [  15  ] +

Ссылка на сообщение ,

Основной message повести прост: вы не имеете права воспитывать своих детей, отдайте их нам, интеллигентам, мы сами их научим. Первое, чему мы научим — это то, что традиция и история — ничто, а ваше прошлое и настоящее — это скверна на скверне. Абстрактно с этим можно было бы где-то согласиться, благо, поводов предостаточно в любой исторический момент, но реализация именно такой программы была осуществлена в Перестройку и далее в постсоветской России, что привело к гибели и духовному обнищанию миллионов. Прошлое было отвергнуто, но никакого нового мира не построено.

Ветхозаветность Стругацких позволяла им легко игнорировать любые христианские ценности (только с пренебрежением христианством можно написать другой роман, где новозаветный пророк будет совокупляться с козлом), следование духу этой повести — любые ценности вообще, кроме некоего абстрактного любопытства и любви к чтению, от недостатка которого гибнет один из мокрецов.

Хоть дети и говорят, что не будут уничтожать старый мир, по факту любой взрослый понимает, что это невозможно. Какими бы ни задумывали Стругацкие мокрецов и детей, если перенести повесть на жизнь, из них вырастут разрушители. Тот факт, что энное число поклонников Стругацких (поправьте меня, если я ошибаюсь) поддержало либеральные реформы в постсоветской России говорит о том, что нам ещё предстоит исследовать феномен, когда люди говорят очень много правильных слов о добре и интеллекте, а потом спокойно пожимают плечами, когда рушится мир вокруг, а под обломками погибает много людей.

Стиль Стругацких мне никогда не нравился: мир небрежно набросан крупными мазками, отсутствие деталей быта и т. п. — для меня всегда был минусом. Даже не знаю, как оценить повесть. С одной стороны — отличная задумка, с другой — сомнительные идеи и суховатость текста и бытовая недосказанность. Пусть будет середина: 5.

Оценка: 5
– [  6  ] +

Ссылка на сообщение ,

С одной стороны — вариация на тему «отцы и дети» (какие странные, высокомудрые дети, озабоченные своими научными изысканиями вместо того, чтобы погонять в футбол или попрыгать через скакалочку; и ох-уж эти душевные, философично-прямолинейные папаши, стремящиеся наладить общий язык с подхватившими вражью идеологическую заразу чадами...), с другой — попытка разгадать сюжет рождения нового мира, разглядеть процесс прорастания сквозь ржавый каркас привычного миропорядка ростков пугающего будущего. И вне зависимости от степени твоей озабоченности (или пугливости) — будущее наступит непременно и будет именно таким, каким ты менее всего ожидаешь его увидеть.

Оценка: 10
– [  14  ] +

Ссылка на сообщение ,

Даже не знаю, с чего начать. Наверное с того, что это первая прочитанная повесть АБС. Почему руки потянулись к ней, уже и не вспомню. Кажется, меня жутко заинтриговала фабула о детях, мокрецах, вечно дождливом мрачном городе и конфликте поколений. Всё так. Всё чудесно, сильно, толково, быстро по сюжету и массивно по глубине. Хочется брать каждый отдельный момент и его разбирать. Я очень скоро понял, что выписывать цитаты из книги будет слишком долго, их очень много, и зачастую они уводили меня в загруз. Не знаю, как другие книги АБС, но в этой атмосфера повествования, назовем ее так, весьма определенная, что мне напомнило «Трех товарищей» Ремарка: там тоже герои пили, философствовали, довольно ловко играя словами, и иногда прерывались на быстродействие. Но дело, конечно же, не только в разговорах.

Дело в идее историзма. Аркадий и Борис Стругацкие максимально наглядно показали историческую смену. Перемен требуют наши сердца — пел Цой. Не дай вам бог жить в эпоху перемен — говорил Конфуций. Всё это прекрасно, но вот что, не забыть бы мне вернуться — думает Банев... И эта фраза, раз уж начинать разбор с конца книги, настолько выбивается из общего потока счастья и солнечного тепла финала последней главы, что читательский шок обеспечен. Сдается мне, часто так бывает в книгах Стругацких, что хочется строчить абстрактные восхваления в духе «как же это глубоко сказано» или «здесь заложено столько смысла». И впервые за годы мне не хочется далеко уходить от этих пустых восхвалений, ведь любой разбор будет смотреться мелко и ограниченно. Да, будущее прекрасно и беспощадно. Да, поколение двух мировых войн дискредитировало себя полностью. И да, черт побери, каждому свою среду, к которой он привык и иначе себя не мыслит. Я даже прослезился в конце. Вот самый-самый финал сделан сверхмастерски, задействовав инструментарий типа наконец-таки Дианы Счастливой, контраста вечного дождя с туманом и финального солнца с травой и деревьями, ии... вот такой вот последней оговорки. Блестяще, ничего не скажешь.

Дети интересны в крайней степени. Они холодны, молчаливы, умны, эффективны, лишены вредных привычек и предрассудков. Их глаза — это глаза холодного будущего. Они смотрят на мир взрослых — пропитый, сломленный, пустой, дикарский, бессмысленный — и они не хотят в нем оказаться. И правильно делают, что не хотят. Считается, что вставать на сторону детей в повести инфантильно, ведь есть нейтральный Банев, человек мудрый и срединный между такими разными мирами. Но дело-то всё в том, что нам привычней всего вставать на сторону Банева, потому что от его лица ведется повествование, а про детей довольно мало говорится напрямую. Но если отбросить личности и взглянуть со стороны, то в мире взрослых нет абсолютно ничего хорошего, только плохое. И дело уже совсем другое, объективное дело, что перемены ломают, что перемены болезненны. Я на стороне детей.

С позиции Банева наиболее удобно наблюдать за взглядами других жителей города, самых разных жителей. Банев действительно пограничен между двумя полярностями. Есть одна забавность... как-то давно мне друг дал прочесть несколько цитат из книг Стругацких, которые он выписывал, в числе них из «Гадких лебедей» была о том, что «для них вы и по Гегелю дерьмо, дерьмо по определению». Да, цитата кричащая. Да вот только не знал я тогда, что эту фразу в повести произносит контрразведчик Павор... А это уже совсем другой окрас. Еще один момент заключается в том, что наиболее симпатичные персонажи на стороне детей и мокрецов, а наименее симпатичные — на стороне взрослых и господина президента. И вопреки всему этому Виктор Банев думает «но не забыть бы мне вернуться». Следующая проблема в том, что претензии самого Банева к детям довольно сомнительны. Во-первых, Банев больше всего говорит гадостей про мокрецов и детей в тот момент, когда он вдрызг пьян, а это лично у меня доверия априори не вызывает. Во-вторых, он произносит топ-фразу книги №2 «Ирония и жалость», когда сам мнётся и не может ответить перед детьми на четко поставленные вопросы морального и философского характера. Хотя... я обязан оговориться вот о чем... Встречался я с очень молодой девушкой, было ей 18, и она любила задавать мне вопросы о том, что я думаю, почему я так считаю и всякие такие прочие. Я отлично помню, как миллион раз пытался достучаться и объяснить, что всё в мире гораздо сложнее, чем полярные категоричные позиции, что, мол, в принципе, как правило, да, но в данной ситуации нет. Это было чрезвычайно трудно объяснить. И зачастую я сталкивался с непониманием... И вот здесь я отлично понял ощущение Банева, когда его пригласили в лепрозорий. С одной стороны, детям нужны четкие ориентиры, строгие однозначные ответы, что невозможно при наличии хоть сколько-либо богатого жизненного опыта. А с другой стороны, я честно осознаю, что и я, и Банев, возможно, давали заднюю, вовсе не исключено. Слишком уж много оговорок присутствует в нашей жизни, и все они только усложняют и замыливают глаза.

Таковы мои обрывочные мысли по поводу этой прекрасной повести.

Оценка: 10
– [  7  ] +

Ссылка на сообщение ,

Вот честно признаюсь: меня книга не впечатлила. С первых страниц интригует, а потом, словно накатанный снежный ком: все меньше я понимаю и грустно мне от пьющих персонажей. Да, есть в произведении интересные моменты и мысли, но мое отношение к роману это все не меняет.

Или книга не моя, или я — какой-то неправильный)

Оценка: 6
– [  9  ] +

Ссылка на сообщение ,

Первое, что хотелось бы отметить — это очень плотный, насыщенный текст. Здесь нет лишних диалогов и пустословия, ни одного лишнего слова. И очень много смыслов для такой небольшой повести.

Где-то я читала, что, возможно, идея — это не главное в художественном произведении, но все же она должна быть, и лучше, если она будет не одна. В этой повести их много.

Идея, которая меня поразила сильнее всего — вторжение будущего в настоящее и легкий шок от этого столкновения. Здесь показано будущее, которое и привлекательно, и одновременно пугает.

Показателен страх Банева перед детьми на встрече в гимназии:

«Тут он содрогнулся, представив себе, какую страшную неблагодарную работу должны были проделать эти юнцы, чтобы совершенно самостоятельно прийти к выводам, к которым взрослые приходят, содрав с себя всю шкуру, обратив душу в развалины, исковеркав свою жизнь и несколько соседних жизней… да и то не все, только некоторые, а большинство и до сих пор считает, что все было правильно и очень здорово, и, если понадобится – готовы начать все сначала… Неужели все-таки настали новые времена? Он глядел в зал почти со страхом. Кажется, будущему удалось все-таки запустить щупальца в самое сердце настоящего, и это будущее было холодным, безжалостным, ему было наплевать на все заслуги прошлого – истинные или мнимые…»

Показателен его страх, когда он вообразил, что сам теперь должен будет переселиться к «мокрецам» за колючую проволоку: сначала — шок от открывшихся возможностей, потом — горечь и ужас. Эпизод с Дианой и последующая сцена в ресторане изображены, мне кажется, даже с юмором, вернее, с сарказмом.

«Будущее создается тобою но не для тебя. Ишь, как я взвился, когда меня покрыло пятнами будущего! Как запросился назад, к миногам, к водке… Вспоминать противно, а ведь так и должно было быть… Да, ненавижу старый мир. Глупость его ненавижу, равнодушие, коварство, фашизм… А что я без всего этого? Это хлеб мой и вода моя. Очистите вокруг меня мир, сделайте его таким, каким я хочу его видеть, и мне конец. Восхвалять я не умею, ненавижу восхваление, а ругать будет нечего, ненавидеть будет нечего – тоска, смерть. Новый мир – строгий справедливый, умный, стерильно чистый – я ему не нужен, я в нем нуль. Я был ему нужен, когда боролся за него… А раз я ему не нужен, то и он мне не нужен, но если он мне не нужен, то зачем я за него дерусь? Эх, старые добрые времена, когда можно было отдать свою жизнь за построение нового мира, а умереть в старом.»

Главный герой, который тяготится жизнью в современном обществе, требующей постоянного «напряжения совести», вроде бы и хочет, чтобы на смену пришло что-то новое, и боится этого. Почему? Боится, что там его не оценят, что он станет ненужным, что «настоящее для них – это только материал для построения будущего, сырье…»?

Кстати, любопытно, как на самом деле «мокрецы», страшно зависимые от книг, относятся к писателю Баневу. Ведь в повести мы видим только точку зрения рассказчика.

Одним словом, после прочтения остается масса вопросов, на которые нет однозначных ответов.

Прекрасная вещь )

Оценка: 9


Написать отзыв:
Писать отзывы могут только зарегистрированные посетители!Регистрация




⇑ Наверх