Аркадий и Борис Стругацкие «Гадкие лебеди»

Странная книга. По качеству изложения, по нагнетанию атмосферы — шедевр!

По сути мало что понятно, концовка меня лично вообще сломала — кто это, что это, зачем, откуда и собственно куда. :confused:

Для себя я выяснил точно, в подобной ситуации, в которой оказался Банев, я лично был бы ПРОТИВ. Не из-за того что я за фашизм, капканы на людей, за полицмейстера и члена парламента, который любит играть в лошадку. А из-за того что я против ежедневного искусственного дождя, против людей со сползающими на подбородок глазами, против того что бы кто-то решал что мне пить — виски или воду, и против того что бы детей кто-то куда-то уводил, пусть даже с благими намерениями.

Автор «Короля Матиуша» тоже был бы против, я в этом уверен...

Совершенно гениальная вещь. Я, пожалуй, больше не знаю так мастерски созданной атмосферы. (Вспомните описание дождя, это постоянное ощущение сырости, тумана, ветра, промозглой мги!). И города в целом, и ресторана, и санатория, и проходной лепрозория...

Потрясающе выписанные герои. Все. Включая «несовместимую» пару за соседним столиком, разновозрастных детишек, рядового Джуру все на той же проходной... Абсолютно живые!

И мокрецы. Безукоризненно корректные, пугающе умные... Опасные? Или просто непонятные? Изгои? Или пренебрегшие обществом? Больные? Или — Иные?..

Как должно относиться обществу к такой «бархатной» революции: радоваться, что дети создают Новый Мир или бороться за возвращение к ним их чад? Какой мир могут создать эти не по годам развитые, умненькие, отчужденные от своих семей дети? Перешагнувшие... нет, скорее, отодвинувшие в сторону своих родителей и учителей, взращенные странными существами с их непостижимыми интеллектом и возможностями? Был ли у них выбор, у этих детей, или они были обречены идти за трубочкой этих Гаммельнцев?

Ох, как все не просто... И вот еще что, не забыть бы вернуться.

Помню, в юности я не смог дочитать эту книгу, хотя очень любил АБС. Сейчас читаю и понимаю, что меня оттолкнуло. Любимые мной повести Мира Полудня – фантазии о трудном, но прекрасном будущем и о прекрасных людях будущего. «Лебеди» — глубоко кризисная вещь переживающих тяжелый внутренний конфликт авторов.

Что бы Стругацкие не писали в поздних мемуарах о советской «Стране Дураков», они были воспитаны в духе советской морали и пропаганды: трусить, лгать и нападать – подло; нужно всегда идти вперед ради великой цели в будущем, и при необходимости жертвовать собой; нет в мире ничего хуже фашистов. В их первых книгах герои строят Мир Полудня по этим принципам, под присмотром мудрых и всегда правых Учителей и Мирового Совета. Учителям нужно полностью доверять («лжешь учителю — солжешь кому угодно»). Тут нужно отметить, что собственного отца писатели видели не так уж часто, он много разъезжал по стране, и воспитывала братьев мать. БН признавался в «Комментариях к пройденному», что отца почти не помнит. В такой ситуации для детей особое значение приобретают авторитетные фигуры учителей. Тем тяжелее, думается, им было осознать к середине 60-х годов, что впитанные в детстве принципы часто входят в противоречие с реалиями жизни в стране. Честным и правильным ребятам приходилось воевать с представителями власти и государственных издательств, которые жестко цензурировали их творчество, заставляли говорить не то, что они считали правильным и честным. Сперва тихий бунт выражался традиционным для советского автора способом, в сатире на бюрократов и дураков («Понедельник», «Сказка о Тройке»), потом, когда нажим цензуры стал сильней, в печать не пустили «Улитку на склоне» – назрел кризис, излитый в «Гадких Лебедях».

Кризис выражается в раздвоенности авторской позиции.

С одной стороны, «Лебеди» — это работа, вышедшая из-под пера все еще правильных советских ребят. Наверное, нет ни одной книги у АБС, где бы еще так настойчиво указывали на принадлежность положительного героя (Голема) к коммунистической партии. Он делает все для того, чтобы будущее было светлым. Морально гнилое общество — неприкрыто фашистское, с «красными» в этой стране воевали, а еще здесь все называют друг друга «господа». Порой, когда речь заходит о политике, стиль начинает напоминать политинформацию. «Посмотрите, обращаются авторы к «Учителям» — мы же свои, свои, мы хорошие. Мы против разврата, лени и пьянства, белогвардейщины фашистской, мы за светлое будущее! Вот и ссылки на Шпенглера, и протагонист левых убеждений, честный гуманист, хоть и пьянь!» Так несправедливо обиженный ребенок доказывает учителю, что тот просто ошибается, не одобряя его добрые и искренние фантастические сочинения.

С другой стороны, в тексте уже видна и новая часть творческой индивидуальности: авторы заранее знают, что и эту работу жестко атакует цензура, и книга ее не пройдет. Это их угнетает, но трусить и лгать они не умеют. Послание «эта мрачная страна в чем-то похожа и на нашу» слишком очевидно. По именам и названиям не Франция или Британия, а скорее страна Восточной Европы, в нашей версии реальности они все входили в социалистический блок. Имя протагониста почти русское – Виктор Банев. Но главное – идеи. Например, по выражению покорных мокрецам детей «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем – мы наш мы новый мир построим» — принцип ошибочный. Намек: нужно было строить социализм, не разрушая старый мир. Конечно, подобную книгу в СССР никогда бы не выпустили в печать.

Будущее, о котором столько лет мечтали АБС, в «Лебедях» подвергается пересмотру. Оно долго рисовалось оптимистически-прекрасным, а теперь стало неопределенным, непонятным. В советском варианте Мира Полудня разочаровались, но что вместо него? Мокрецы пришли из будущего в настоящее, исправили ошибки предков и затем исчезли. Ушли в знак того, что будущее перестало быть кошмаром — то есть авторы по-прежнему верят в возможность оптимистического варианта, опять-таки не без жертвенности и путем возвращения на рельсы морали. Но как будущее будет выглядеть – лишь неясные намеки.

Характерно, что Банев – писатель. При работе над такими текстами авторы сильнее ассоциируют себя с протагонистом. АБС редко делали своими героями писателей и вообще творческих людей. Еще более характерны метания героя – он разрывается пополам, не зная какую сторону принять: мокрецов или властей. Его мысли и поступки кажутся нелогичными, импульсивными, он не знает, что делать и как быть дальше. Мокрец (воплощение неизвестного будущего) предписывает Баневу быть наблюдателем. Все персонажи в повести вертятся вокруг Банева, по очереди навещают его, что-то предлагают, требуют, награждают, подкупают, чего-то хотят от него. Даже дети, которым наш мир вроде бы уже малоинтересен, зачем-то зовут его на встречу – где опять же происходит раздвоение: взглядам Банева дети выносят жесткий приговор, но потом каждый просит подписать для себя экземпляр его книг. Центрирование мира на герое означает вторичность реальности по отношению к авторам.

Я уверен, что именно из-за авторского кризиса книга вышла настолько мрачной, с атмосферой сырости, гнилости, болезней, грязи, разврата, хамства, с ощущением тупика. У АБС хватает книг «обличительного», критического содержания, но они не такие выстраданные и мрачные.

Скажу немного о недостатках, что, к сожалению, мешают восприятию истории. Первый. Герои книги все время пьют — чтобы не видеть грязи, в которой живут. Но ведут себя не как пьяные, речь их вполне осмысленна, пьяные провалы приходят внезапно. В провалах начинаются достоверные дебоши и прочий срам, но до провала герои ведут себя неправдоподобно трезво. Приняв алкоголь, человек становится веселым, свободным от запретов и страхов – по крайней мере, на время. Пьянство в искусстве часто сопутствует комедийным сценам. В нашем случае никакого веселья не наблюдается. Второй недостаток: дети ведут себя совершенно неестественно. Допустим, их мозги уже хорошо прочистили мокрецы, и они стали похожими на говорящие компьютеры, но инстинктивную любовь к родителям куда дели? Должны были остаться хотя бы ее отголоски. Это самый сильный детский инстинкт. Кстати, родители в романе по отношению к детям все неоправданно жестоки и тупы, им-то кто стер инстинкт любви? Если тут метафорическое отражение конфликта творца и цензора в СССР, то брать для него вообще всех детей и родителей в социуме – перегиб. Какой новый мир дети построят без любви? Третий недостаток: неправдоподобный образ Дианы. АБС остроумно сделали ее меняющейся, даже дали разные имена в разных сценах, но это только наводит на мысль: братья толком не знали, как изобразить героиню в пару к Баневу. Женские образы в творчестве АБС вообще заслуживают отдельного изучения — чаще всего они сугубо функциональны и одномерны. Предположу, что глубинная причина этого в трепетном отношении авторов к своей матери. Рука не поднималась создавать по-настоящему драматических и сложных героинь.

Разумеется, вскоре братья вышли из кризиса: принялись писать «в стол» для себя (философское), и отдельно для публики (развлекательное). Но до старости осталась горькая детская обида на «Страну Дураков» и ее когда-то почитаемых, а потом – презираемых авторами Неизвестных Отцов.

Тяжелая книга. Не для всех. И это я не выпендриваюсь. И не пытаюсь казаться умнее, чем есть (типа — мне читать можно, а вам — не рекомендуется, ибо передняя часть лица у вас не той формы). Я вовсе об ином. О неисповедимости путей первичного осознания Сути (произведения). Ибо вдумчивый, заинтересованный читатель — на абсолютно законных основаниях — СоТворец этой самой Сути, в известном смысле — СоАвтор.

Ни одна книга на свете не есть некая сумма неких мыслеформ, которые неким формальным образом «вкладываются» автором в книгу. Если бы это было так, то книги уже давно сочиняли бы машины — поверь, уважаемый потенциальный читатель, все необходимые технологические предпосылки для этого уже созданы. В том-то и дело. Уже довольно давно, в принципе, известны ответы на вопрос «как». Увы, но вопрос «что конкретно» — как оказалось — ответа не имеет, опять-таки, в принципе.

Технически любое произведение базируется на единстве трёх основных элементов — Тема, Идея, Антураж. Абсолютно любое, даже абсолютно бездарное. В последнем случае это просто будут — штампованная идея, корявая тема и жалкий антураж. Но вся эта триединая конструкция, все эти авторские задумки, и реализованные, и не очень — все это всего лишь набор неких узловых точек, содержащих некие механизмы активизации твоего собственного Подсознания, уважаемый потенциальный читатель. С этой точки зрения вот эти три «Тема + Идея + Антураж» — всего лишь спусковой крючок. А что уж там будет стрелять, и куда конкретно, да с какими последствиями — ооо, это сугубо индивидуально.

Так вот, вернёмся к нашей книжке. Я знаю многих людей, которые сравнивали ощущения от прочтения «Гадких лебедей» — с тяжелым похмельем, с активной фазой депрессии, и даже — с внезапным рецидивом СХУ (синдрома хронической усталости). На самом же деле у всего этого есть одно обобщенное название — «муки непроявленной совести». Это когда ты уже чего-то понял, но ещё не шибко осознал, чего же конкретно, а «общий фон» понимания, так сказать — сугубо негативный.

Книга настолько ГЛУБОКА, что в ней можно запросто утонуть.

Посему — не заплывай за буйки, уважаемый потенциальный читатель

Давайте заменим «господина президента» на «товарища генерального секретаря» — и мы увидим Советский Союз времен брежневского застоя. Творческая интеллигенция либо скупается на корню, либо искореняется навовсе. «Продаваться надо легко и дорого» — а иначе — «Перестаньте бренчать«! Масса эпохальных проектов типа «обрыбления Китчиганских водоемов» — это ли не повсеместная кукуруизация или поворот сибирских рек на юг?

»- О ком вы пишете? — О читателях. Больше они ни о ком не хотят читать». Это братья Стругацкие задали вопрос не Баневу, они задали вопрос себе — и сами на него ответили.

Неудивительно, что «Лебеди» попали в список советски нежелательной литературы и в излюбленный материал для Самиздата. Лет тридцать с лишком назад я заправил в пишущую машинку стопку листов — и перепечатал «Лебедей» в шести экземплярах. Для себя, для человека, давшего мне на неделю этот текст (как у собачников — владелец кобеля получает одного щенка из помета), и для своих друзей, которые перепечатывали «Улитку на склоне», «Трудно быть богом»...

А чуть позже я оказался в одном из советских аэропортов с командировочным удостоверением на руках и четвертьтонной «дурой», которую сгрузили прямо в снег (прецизионное оборудование!) у ворот грузового терминала. Но билетов в необходимом направлении не было на три недели вперед. Я достаточно легко проник к какому-то решающему чину в кабинет, и после получасового разговора мне на ум пришла цитата

«Словом, собственно, обстановка создалась такая, что еще бы пару глотков, и полицейский сказал бы: «Ладно, парень, бог с тобой. Я тебя не видел, и ты меня не видел».

Но у меня с собой было, аэрофлотовский чин закрыл дверь в кабинет, достал из холодильника закуску, а чуть попозже — из того же холодильника — вторую бутылку коньяка.

Словом, меня и «дуру» погрузили в один самолет и благополучно сгрузили в точке назначения.

Братья Стругацкие — это великая энциклопедия советской жизни.

Одно из моих Любимейших произведений в фантастике. Причём, ещё с подросткового возраста. С тех пор мнение по многим вопросам, затрагиваемым в повести, менялось, но Любимой повесть так и осталась.

Впервые я прочитал эту повесть в самом начале 1990-х, точно помню — в альманахе «НФ выпуск 34» за 1991г. И на тот момент, вероятно, более всего впечатлило отличие произведения от большинства прочитанного ранее. Я ведь вырос на серии «зарубежная фантастика» издательства «МИР». Да наши — Снегов, Булычёв, Крапивин и прочие зубры классики жанра в СССР. А тут вдруг — «гадкие лебеди». Как обухом по голове. Общая мракота атмосферы. Шикарные диалоги. Мокрецы, «уведённые» дети. Шаг в будущее одним рывком, а не тяжкой эволюцией социума.

С каждым перечитыванием открывалось что-то новое. Прямо сам себе казался умнее и взрослее, когда полученный жизненный опыт и знания позволяли увидеть в повести новые грани, родить собственные интерпретации и прочие мысли. Высказывать не буду. В отзывах и критике всё есть, нового всё-равно не добавлю. Я лучше и дальше о личном. Отзыв, всё-таки.

Так вот, в процессе познания этой повести, став уже совсем взрослым, я увидел то, чего ВООБЩЕ не заметил (не понял) когда читал книгу подростком. А ведь против этих детей совершено страшнейшее преступление. У них украли детство. И это не искупить ни чем. Да, «Будущее создаётся тобой, но не для тебя.», и Баневу там не место. Но и те, для кого там место, многое теряют. Пусть и не осознавая этого.

Интересно. Сложно для чтения и восприятия. Требует как видно чтения в кресле, а не в метро. Очень многоплановая вещь. Один из планов это противопоставления воды и алкоголя. Всю повесть льет дождь и всю повесть главные герои, которые люди, а не мокрецы и дети, пьют спиртное. И когда исчезает спиртное выглядывает солнце. Есть ощущение,что нас подводят к мысли, что город плохой и злой. И жители его ничего не стоят. Вот только город находится в осаде. Несколько лет льет дождь. Кошки и те сбежали. Дети, те которые как видно были хорошие и послушные, потеряли со взрослыми общий язык. Дети, которые были двоечниками, стали оплотом нации и господина президента, но мозги потеряли окончательно. И практически очевидно, что все связанно с лепрозорием. Но город остается относительно терпимым.

Между прочим обещание строить мир не разрушая было нарушено. Город уничтожен, люди, которым обещали свидание с детьми, изгнаны. Какие бы люди плохие не были с ними обошлись жестоко и не справедливо. Что оставляет сомнение, в том что новый мир будет лучше.

Одним из лучших эпизодов мне показался момент, когда Банев превратился в мокреца.

Убийственный бред – вроде нОнешних фантастических бесконечных американских сериалов, где авторы, в процессе написания очередной серии, не имеют ни малейшего представления о том, как сюжет будет развиваться через серий, скажем, пять, а посему все серии изобилуют многозначительными паузами, намеками, якобы скрывающими страшную тайну, но на самом деле только готовящие почву для последующих сезонов (если рейтинг не упадет).

Ненавижу многозначительные пустые полунамеки, за которыми ничего не стоит. Может быть, я примитивна, но считаю, что ружья должны стрелять в конце, а не просто быть вывешены для интерьера или антуража.

Это не значит, что надо все разжевывать. Но когда все изобилует намеками именно по СЮЖЕТУ, а не по филосовско-психологической линии, хочется настоятельно попросить перестать говорить красиво. Ибо вызывает зевоту и раздражение.

Есть старый аннекдот: «У России 2 варианта развития — фантастический и реалистический. Первый — Россия сама построит светлое будущее; второй — прилетят марсиане, и все устроят». Гадкие лебеди — вариации на тему реалистического (в терминологии указанного аннекдота) пути развития человечества. Следовательно, это антиутопия. А если серьезно — это утопия чистой воды. Но красивая. Очень бы хотелось увидеть в такой ситуации мамаш и папаш, которые: жрут пиво и матерятся в присутствии ребенка; посылают его на три буквы в ответ на просьбу объяснить, почему трава зеленая; зацикленных на том, чтобы их чадо было одето по последней моде и имело навороченный мобильник; умиляющихся при виде того, как их отпрысок бъет палкой кощку или кроет матом прохожих; уверенных, что их ребенок самый-самый, даже когда его задерживают за воровство, и т.п.

Ничего удивительного нет, что повесть не допускали к публикации 20 лет. Ведь это обличительное произведение, подбивающее к революции и созданию нового строя. Бедного Банева стало жаль — в писательском мозгу, готовом к любой фантазии, никак не умещалась текущая реальность, а самое главное — непонятные взрослые дети, которым не интересен старый мир и совершенно не нужна история. Они чувствуют себя винтиками в новом будущем, в которой нет места прежнему. Примечательно, что сама повесть начинается с жестоких слов Ирмы своим родителям, о сути которых читатель лишь может догадаться, и то — к концу книги.

Страшная повесть. Страшная именно своим подталкивающим действием к размышлению о мироустройстве. Живет себе средний обыватель и живет. И ни о чем не задумывается. Учит детей так, как его учил отец, а отца — дед. Не интересуется ни властью, ни политикой, ни закулисными играми. И всю жизнь бы так прожил, если бы не дождь, которому ни конца, ни края. Если бы не взбунтовавшиеся дети и горькое чувство собственной бесполезности. Если бы не страх за свой маленький, но уютный мирок. Всему пришел конец, и даже дождю. О, дождь — это отдельный герой в данной повести — со своим унылым занудным характером, портящий не только настроение горожан, но и облик всего города — расползающаяся плесень, грязь и сырость. Беспросветность во всех смысловых проявлениях.

Надо признать, что книга читается тяжело. Это не бульварное чтиво с шаблонным сюжетом и целью вызвать у читателя чувственные эмоции. Если ее проглядеть поверхностно, то не уловишь суть. А если вдумчиво и неоднократно перечитывать рассуждения героев, можно до такого додуматься! (что лучше не думать совсем)

Столько цитат «натырила» — загляденье!

Просто удивительно – эта книга стоит у меня на полке уже лет 8, но хромая моя судьба до октября 2014 водила меня кругами, водила да проводила мимо нее. Но вот настал и час «Гадких лебедей». Правда, не прочел, — прослушал аудиокнигу. Прослушал с восторгом, с неослабевающим вниманием, с радостью предвкушения от того, что я ее еще непременно прочту, и, скорее всего, прочту не один раз. И, обязательно, один из этих раз прочту ее в электронном виде. Ведь в электронной книжке так удобно делать заметки! А эта фантастическая повесть – образец прекрасной литературы. Братья Стругацкие подошли к ее написанию без дураков, оттачивая и отбирая каждое слово. Если вспомнить В.В. Маяковского «Поэзия – та же добыча радия./ В грамм добыча, в годы труды./ Изводишь единого слова ради / Тысячи тонн словесной руды.» то эта повесть – чистая поэзия.

Книга очень атмосферная. Причем – сразу в нескольких смыслах. И в переносном – авторам удалось создать очень четкий и непротиворечивый литературный мир (При всем при том, что детально прорисованным его не назовешь). И в прямом – атмосфере, точнее – атмосферным осадкам, в книге отведена немаловажная роль.

Размышляя об этой повести, понимаю, что не запретить ее, в той стране (СССР), в том времени (1967г) – просто-напросто не могли. В аннотации сказано: «действие происходит в неназванной европейской стране». Вот и примерял эту страну на нашу въедливый советский цензор (ведь мы же европейцы!). Примерял и ужасался: блин, да ведь это о нас! Да еще с критикой-сатирой! Не пущать! И это действительно – о нас. О нас о всех – о нас — родителях, о нас – детях, о нас – подчиненных, о нас – президентах, о нас – людях творческих, о нас – барменах, о нас – мокрецах…

И вот мне подумалось – ну что стоило братьям Стругацким поместить действие этой повести в США? О, думаю, тогда бы с радостью ее напечатали – как критику чудовищного оскала капиталистической действительности. Ведь издан же был парой-тройкой лет ранее «Незнайка на Луне». Но, видимо, авторам было очень нужно как можно ближе придвинуть текст этой повести к нам, к нашей действительности, к нашим мозгам, к нашему сердцу. Не остается никакого сомнения, что авторы писали о себе, обо всех нас. Отношения с детьми, отношения с алкоголем, отношения с властью – тот опыт, который, я думаю, авторы знали не по-наслышке. С чужих слов такое вряд ли можно написать.

Если кто вдруг не читал – к обязательному прочтению. Только изучите вопрос (сам я еще не знаю ответа) – может, вместо этой повести следует сразу читать «Хромая судьба», — роман, который инкапсулировал в себя «Гадких лебедей».

Книга вызывает огромное количество вопросов и оставляет ощущение недосказанности. Положительных героев в романе вообще нет: писатель Банев — рефлексирующий интеллегент, неторопливо спивающийся в компании таких же как он, любитель пустых разговоров, мнящий себя свободным человеком . Городская элита погрязла в распутстве и вызывает самое малое — чувство брезгливости и отвращения. Остаются дети — надежда на спасение, но вот почему — то с каждой страницей романа они все больше напоминают бесчувственных обученных роботов, которыми управляют мокрецы. Нет, они, конечно, грамотные, воспитанные на литературе, знающие чего они хотят и добивающиеся этого, но цена как-то уж слишком высока. Дети уходят от родных и выбирают мокрецов. А мокрецы не промах, не даром говорится «кто управляет детьми, тот управляет будущим». В общем, страшное будущее, из которого невозможно найти выход, а тот выход, которые предложили авторы, вряд ли возможен, слишком уж он невписывается в созданную картину. Слишком уж он оптимистичен.

«Гадких лебедей» я читал на рубеже 70-х и 80-х в виде машинописной копии (в СССР роман тогда еще издан не был, хотя на Западе распространялся уже более 10 лет). Мне трудно рассказать словами, какое впечатление произвела на меня книга. Про некую из книг классиком было сказано: «Она меня всего перепахала». Так вот, меня перепахали три книги: «Маленький принц» Экзюпери, «Мастер и Маргарита» Булгакова и «Гадкие лебеди» Стругацких.

Мысли о прогрессе из ГЛ вошли в меня тогда раз и навсегда. Навсегда запомнились цитаты, такие как: «Будущее создается тобой, но не для тебя», «Высшее счастье человека состоит в том, чтобы отдать все силы на построение нового мира, но при этом умереть в старом» и так далее. Навсегда запомнились, но не стали по-попугайски затверженными, они по-разному играют в различных исторических ситуациях :wink:

Нужно заметить, что ГЛ вовсе не был для меня первым романом Стругацких с мыслями о прогрессе. Я уже читал к тому времени и «Малыша», и «Улитку на склоне», и многие другие романы. Но они лишь подготовили почву. А во время чтения ГЛ мне казалось, что авторы навели на меня полевую пушку и выпускают заряженные мыслями снаряды прямой наводкой, целясь даже не в мозг, а куда-то глубже... в душу, наверное...

Удивительное дело — всю книгу меня сопровождало ощущение дождя. Дождя, после которого прояснится небо и, возможно, даже засветит солнце. А пока идёт дождь — морось и ливень, прямой и косой. Идёт борьба, а на горизонте затаилось светлое будущее, оно неотвратимо.

Тяжело осознавать, что ты не у дел. И приходится выбирать — пожертвовать собой, ради светлого будущего, либо бороться за своё мерзкое, облипшее грязью существование.

Очень сильно.

Все больше убеждаюсь, что Аркадий и Борис Стругацкие являются симулякрами. Они имеют несколько неплохих вещей — обезображенный Федей «Обитаемый остров», «Пикник на обочине», «Искушение Б», «Отель «У погибшего альпиниста», еще несколько. Это книги более или менее читабельные, некоторые лучшие, некоторые хуже, в всех есть идеология, но в безвредных, малозаметных дозах. Остальные — туманные, подчас заидеологизированные произведения ни о чем, не ставящие своей целью увлечь читателя. Да, попропагандировать кое-что.

Вот хотя бы «Гадкие лебеди», в 1967 году написанные, — очередной занудный и параноидальный протест против «сорочечников», мещанства, тоталитарщины, подавляющей непризнанных и пьющих гениев-бардов и других изрядно диссидентствующих личностей, построенный, очевидно, на учении Каббалы о нисхождении небесной мудрости и благодати и препятствия этому.

Действие происходит в неназванном европейском государстве — некоем дождливом Израиле в Центральной Европе, судя по многочисленным Муничкам, Бол-Кунацам, Големам и Сумманам. Главная идея – полное уничтожение существующего «некошерного» общества.

Мол, надежда на деток, которые принципиально будут мыслить СОВЕРШЕННО не так, как родители, — главное, чтобы их правильные личности, оторванные от мира сего, что погряз в грехе, — этакие желтолицы и крючконосые «мокрецы», нечто среднее между мудрецами и мокрицами, интеллектуально и морально превосходящие обычных людей, — на путь истинный наставили. Тогда они предотвратят ужасное будущее. Подростки «мокрецов» обожают, а злые взрослые держат их в лепрозории, не давая им, страшно и сказать, читать...

Плагиат с рассказа «Огненная вода» хорошего фантаста Уильяма Тенна, где тоже измененные появляются в одном городе, начинают забирать детей и обучать их экстрасенсорным способностям, поднимать эволюцию человека на новый уровень и т.д.

Только изменены плюсы на минусы и наоборот.

В произведение заложено просто брезгливое мнение, что учить ребенка думать так же, как родители, — это прямо-таки, ПРЕСТУПНО. Не больше и не меньше.

«Потому что волчица говорит своим волчатам: «Кусайте как я» и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: «Удирайте как я», и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: «Думай, как я», а это уже преступление...»

В детстве мерзость подобных установок не ощущается. Все эти красиво сформулированные мысли застревают в мозгах. Не задумываешься, так ли уж хорошо изменение сознания детей, которые не имеют жизненного опыта и неспособны понять, что истинно из внушаемого, а что нет. И мы после тонн подобной «мокрецовской» макулатуры еще удивляемся, откуда у нас берется левачье, мечтающее испоганить существующий мир, разрушить институт семьи, мораль, этику...