Хулио Кортасар «Счастливчики»

Еще один удар, что на мгновение вышиб из колеи. Ничто, наверное, так не снимает с глаз привычную пленку повседневности, как произведения Кортасара. Читаешь и чувствуешь себя снова ребенком, завороженным взрослой, открывающей ему тайны книгой.

Персонажи. Каждый считает себя умнее и выше, осмеивая других. Каждый из них, на самом деле, чуть выше и умнее другого.Только чудак Персио выше их всех, но ему не дано научить и приблизить к разгадке. И еще Аттилио. Грубый, неотесанный, приговоренный к безвкусию Аттилио на деле оказывается самым положительным гером. Когда искушенные, интеллектуально изысканные герои подводят всех к черте, и тут уж нужно действовать не рассуждая, то именно Аттилио достается главная роль.

Первоначален в романе образ кормы. Только вот сложно понять, что же подразумевает автор под этим. Корма. Она никому не нужна, но именно из-за нее происходят все события: люди совращаются, влюбляются, продолжают существовать, демонстрируют свои мещанские сущности. Корма- это своеобразный индикатор, фактор, помогающий нам увидеть героев с разных сторон и понять, кто чего достоин.

«Выигрыши» — концентрация немыслимого абсурда, являющегося синонимом жизни. Почему и зачем? Что и когда? Кто ответит?.. Все мы рвемся увидеть корму... приблизиться к истине, которая может мало, кого сделать счастливым. Например, Медрано, которого за счастье заставляют тут же заплатить своей смертью... Так герои, подобно мотылькам, и кружат вокруг кормы, опаляя крылья. Так безумно несчастна Паула — ревнивая, подлая эгоистка. Так безнадежно несчастен Рауль, что болен своим пороком и неспособностью от него излечиться. Так заведомо несчастен Лопес, которого истерзает и выбросит за ненадобностью Паула. Так обречены на страдание Нора и Лусио — заурядные, пошлые и непривлекательные герои, обреченные на неспособность любить. Счастья не увидит никто, если только Аттилио, но его счастье- пиво, пицца и дружеские тычки таких же простых парней, как и он. Если только маленький Хорхе, который вырастет и сумеет все изменить.

Обвинения этого романа в искусственности и вторичности по меньшей мере неоправданны. Во-первых, Кортасар всегда метафоричен. Во-вторых, роман появился в русском переводе тогда, когда другие схожие образцы еще были недоступны. И вызвал вполне понятный ажиотаж. В нашей компании, жившей а-ля Squatting, роман стал настольной книгой и многим переформатировал сознание. Это был настоящий глоток свободы в 70-е.

Литературный прием «колбы», — когда персонажи, попав в закрытое пространство, начинают проявлять подлинную свою сущность, — далеко не нов. Но всегда интересен. У Кортасара он вдобавок оживляется интригами, тайнами, глубокими диалогами, нетрадиционными связями и пряной эротикой. Читать эту книгу «с холодным носом» невозможно, потому что за героев переживаешь, им сочувствуешь или их ненавидишь. Автор делает их близкими нам, несмотря на разность национальных менталитетов.

И неважно, чем заканчивается это странное путешествие. Важно феллиниевское — «И КОРАБЛЬ ПЛЫВЕТ«!..

Известно, что спорить с умным человеком интереснее, чем соглашаться с дураком. Но спорить с Кортасаром я не решаюсь. Не хватит интеллекта и философского багажа. Тем не менее, читать «Выигрыши» было безумно интересно. И перечитывать, не опасаясь, что станет скучно.

«Выигрыши» вышли в 1960. Обстановка ассоциируется скорее со временами полудиктатуры Перона. Кортасар покинул родину именно тогда и ориентировался, конечно, на свой тогдашний опыт. Хотя, когда Перона удалили, жить стало не легче и даже не свободней. Но в данном случае это не важно. Герои «Выигрышей» — аргентинцы середины XX века, но ситуация применима с небольшими модификациями для любой нации и любой эпохи.

Итак, несколько десятков случайно отобранных лиц отправляются в морской круиз. Но теплоход, едва покинув порт, стает на якорь. Но пассажиры получают весь набор круизных развлечений. Но часть судна для них закрыта, а капитан недоступен. Но офицеры уверяют, вежливо и почти аргументировано, что все в порядке. Но есть подозрение, что на судне эпидемия. Но только подозрение. Загадки остаются без разгадок. Завершающая версия — только версия, которую уже не проверить.

Интересна реакция разных людей на эту ситуацию. Тут высказывалось мнение, что их поведение обусловлено социальным положением. Наверное, все-таки не так. Почти все герои неоднозначны, их реакция не остается неизменной и не всегда может быть предсказана. В конечном счете, они разделяются на два лагеря, условно, бунтарей и конформистов. Бунтари возмущены не столько неудобствами и загадками, сколько самим фактом запрета и явным враньем. Но мотивы поведения у всех разные, и среди бунтарей оказываются не всегда те, от кого этого ждешь. Как и среди конформистов. Кто прав — с эмоциональной стороны, в общем, понятно. С рациональной — тоже вроде бы все ясно. Или не все?

В старших классах «Выигрыши» показались мне значительным и очень интересным романом. Перечитав же его сейчас я, к сожалению, увидел массу недостатков. Надо бы разобраться.

Завязка сюжета и основа для повествования просто ужасны и откровенно искусственны. Все это помещение определенной группы людей в замкнутые условия и их последущие мытарства так или иначе раскрывающие их «суть» — ведь это просто трафарет какой-то, этот трафарет писатели-экзистенциалисты использовали постоянно, хотя он попал в их загребущие руки уже изрядно потрепанным. Классический пример «Машенька» (1926) В. Набокова (хотя как раз у него этот прием использован довольно оригинально).

Второе, что раздражает аж так, что мозг чешется — персонажи. Конечно, можно предположить и учесть, что интелектуалы конца 50-х уже настолько пропитались философией экзистенциализма, что болтали о нем и вокруг него не переставая, можно сказать, что это фирменный «стиль» Кортасара — заставлять героев сходу нести всякую околофилософскую ерунду по любому поводу. Но в «Выигрышах» это уже черезчур — герои, те кто представлен как «интеллектуалы», конечно, — сразу начинают высказывать что-то такое «умное» о себе и об окружающем мире (в позднем романе Кортасара «Экзамен (1986) эти разговоры выглядят несколько более оправданными). Самое ужасное, конечно, что персонажи слишком похожи на картонных марионеток, полностью и совершенно обусловленных свои социальным положением. Они делают и говорят как и положено социальным стереотипам, а не людям. Семейство и окружение Пушка — конечно вульгарны и просты, семейство Трехо — пошлые мещане, профессора старый и молодой — просто обязаны соответствовать своему положению и возрасту, и богема, само собой, какой сюрприз!!!, — развратна и склонна к извращениям. Ни звуком, ни словом, ни действием никто не выходит за рамки навешенного на него социо-культурного ярлыка. Единственными более-менее живыми персонажами являются метафизик-Персио и мальчик Хорхе. Судя по всему, вообще только Персио и понимает или пытается понять что происходит, все остальные реагируют как и положенно на нарушение их свободы.

Кортасар явно перенасытил роман разговорами, если это не диалог, то внутренний монолог. Стиль такой знакомый, такой «экзистеницалисткий», с привычными паузами и беглыми описаниями.

К сожалению, очень обычный и вторичный экзистенциалистский роман.

Истинно трагический персонаж в романе – Паула. Она по-настоящему любит Рауля. Они как будто созданы друг для друга: оба принадлежат к высшему обществу, умны, образованны, начитанны, их вкусы совпадают, они понимают один другого с полуслова, с одного взгляда. Их совместное времяпрепровождения, откровенные разговоры о личной жизни, обсуждения книг, фильмов, выставок... – без этого они не представляют свое существование. Они так нужны друг другу... Но вместе быть не могут из-за нетрадиционной ориентации Рауля. Отсюда неуравновешенность Паулы, ее беспорядочная жизнь, случайные связи, «люминал».

По контрасту с парой Паула – Рауль «молодоженов» Нору и Лусио практически ничего не связывает, кроме физической близости. Привычки и вкусы одного раздражают другого. Они непрерывно ссорятся.

А смерти Медрано можно только позавидовать. Он умирает с оружием в руках, полагая, что этим спасает ребенка женщины, которая за прошедшие два дня стала для него светом в окошке. Он умирает просветленным, его чувства за пределами счастья. Перед смертью он выбросил за борт свое старое «я».

Между персонажами не чувствуется любви, она витает где то в воздухе, на словах. Разве что материнская любовь Клаудии к Хорхе, или чудаковатого друга Клаудии Персио к ее сыну. Вообще, неким светлым пятном в романе мальчик Хорхе и является, но опять же, в силу того, что это ребенок... Холодные, изощренные в мыслях «интеллектуалы», с одной стороны, и «мещане», поборники добродетели, не желающие никаких изменений, с другой.

Возникшая внезапно перед пассажирами «Малкольма» ситуация – запрет прохода на корму из-за заражения нескольких членов команды, включая капитана, тифом, порождает конфликт – представители прогрессивной молодежи стремятся попасть в запретную зону (как же, их права нарушены, они не желают мириться с запретами), люди старшего поколения и более умеренные стараются отговорить их от этого (раз говорят нельзя – значит, так надо). Результатом становится гибель одного из пассажиров, и круиз прерывается, к вящему неудовольствию «мещан».

Реакция участников на гибель Медрано мне совсем не пришлась по душе. Такое впечатление складывается, что для «интеллектуалов» это своего рода еще одно упражнение в остроумии и острословии, попытка посостязаться своими интеллектуальными навыками; а для «мещан» это все – еще одно доказательство, что нужно всегда исполнять данные сверху указания, потому что там виднее, лучше сидеть, и не высовываться.

За три дня путешествия открываются многие отрицательные черты персонажей. Нет, не у всех, конечно. Так, вызывают симпатию Медрано, который, благодаря встрече с Клаудией, переосмысливает свой уход от Беттины; странный и безобидный Персио; Пушок, всегда стремящийся быть в курсе всего, помочь, импульсивный, живой, искренний, веселый; мальчик Хорхе и его мама Клаудиа. Остальные же, коих можно упомянуть, чем дальше, тем более вызывают неприязнь: Паула, из респектабельного семейства, решившая «спуститься в низы», тонко играющая и забавляющаяся, Рауль, на поверку оказавшийся гомосексуалистом, Лопес, тоже с норовом и претензиями, Лусио, слова любви которого к Норе оказались просто ложью, направленной на то, чтобы сломить и добиться ее тела.

«Один Жан-Поль Сартра лелеет в кармане

И этим сознанием горд...»

БГ

Интеллектуал — это такой шибко начитанный бездельник, который свою начитанность почему-то полагает основанием для ЧСВ, вполне искренне ощущая ничем иным не обоснованное превосходство над прочими людьми, по тем или иным причинам менее начитанными (может, некогда им было читать, работать приходилось, выживать как-то, а?) Блин, ну если ты такой умный — так иди науку двигай, вместо того чтобы кофе с пивом распивать по барам с такими же бездельниками. Чем пальцы гнуть да трубки раскуривать, возьми да сделай хоть что-то конкретное, полезное для того самого человечества, о судьбах и пороках которого ты горазд столь пространно рассуждать... Впрочем, когда интеллигенты встают из-за захламленных пустословием столов и вправду принимаются свои идеалы пытаться воплощать — бывает еще хуже: революции всякие, кровь, смерть и глад...

О да, 30 лет назад я запоем прочел «Игру в классики». Но довольно быстро понял, что экзистенциализм есть философия бедных студентов, в лучшем случае «думающих, сделать бы жизнь с кого», а в худшем просто любящих побузить на пустом месте. Экзистенциализм же в зрелом возрасте — это чаще всего отражение жизненной несостоятельности и банального инфантилизма.

Кортасару, когда он писал эту нудятину, было уже 44 (sic!) года.

Единственный живой персонаж в романе — Пушок. Все остальные вызывают только какую-то слегка брезгливую жалость и отчетливо попахивают картоном. И фабула откровенно искусственна, и метафоры, включая глобальную кормы-несвободы, лишены той красоты, которая обязательна для хороших метафор. Ну как можно идейно опираться на Достоевского, не понимая самого главного в нем: «Красота спасет мир»? Красота, а не пустое умничанье, господа радетели за интеллект! В том числе и в первую очередь — красота человеческих чувств и поступков. В крайнем случае — красота слов.

Возможно, подкачал перевод. Наверное, если бы с помощью выверенной словесной вязи текст создавал соответствующую атмосферу — роман воспринимался бы по-другому. А постоянно спотыкаясь о кривоватости, нырнуть в него не получается, сюжет видится со стороны, и правильный нарратив не возникает, хоть убей. Остается ощущение дешевого кухонного трепа.

Вот недавно, развалясь в теплой ванне, я,

Почесав затылок, строй наших душ постиг,

Я подумал: как там существование?

Оказалось, что предшествует сущности!

А потом я осознал, пока уши мыл:

Мыслишь — значит существуешь (как следствие),

Кончил мыслить — значит, сущность обрушилась.

А святые те, чья тупость наследственна...

(1989)

Я еще тогда понял, в чем ваша беда, господа мыслители. В том, что вы очень серьезны! Не надо, не надо делать умные лица! Единственный из писателей, относимых к экзистенциализму, который и после 50-ти прожитых лет по-прежнему вызывает теплые чувства, местами переходящие в легкий восторг — это Воннегут. Ну и, пожалуй, Камю, чей литературный талант куда значимее философских убеждений.

Ко всему уже сказанному выше могу добавить, что данный роман заставил также посмотреть и на себя под таким же углом — неприкрыто честным, а значит, увидеть себя в различных ситуациях не всегда с самой лучшей стороны, что было бы полезно каждому. Думаю, что «проходное» произведение такого эффекта не производит...

Да, немного тяжело воспринимать экзистенциалистские монологи Персио, особенно вначале, но здесь они совершенно оправданы, так как показывают видение человека вне времени, его попытки выйти за грань пространства и часа, постичь величие Вечности. На мой взгляд, он здесь единственный, чьи усилия оправданы, так как усилия только такого прядка (опуская наши каждодневные обязанности) и дают нам право называться Человеком; его размышления совершенно лишены индивидуализма. Но — да, он не способен, как некий человек Возрождения, призвать других людей к своему любованию Вечностью, поэтому остаётся для других всего лишь непонятным и беспомощным человечком...

В результате поездки каждый персонаж выиграл что-то своё, с тем и остался. По моему ощущению, каждый из них уйдёт своей, уже проторенной дорожкой, только Медрано и Клаудия могли бы своим счастьем изменить не только свою апатию и себя, но и в каком-то смысле окружающий мир, — но автор немедленно пресекает это поползновение к свету. Почему? Вероятно, так Кортсар видит жизнь и признаёт её во всей её несправедливости, или Божественном равнодушии. Вероятно, что по-настоящему счастлив здесь лишь Персио да ребёнок, который всё ещё свободен от стереотипов, несчастий, — может быть так автор оставляет нам небольшую надежду на «светлое будущее» и право на веру в Человечество и Сильную личность...

Роман, безусловно, мне понравился. Почему-то (видимо, из привычки) хотелось верить в счастливую судьбу для всех персонажей, но именно потому что это хорошая литература, в ней отражена жизнь, которая и показала логически, кто что в результате «выиграл», как бы жестоко или несправедливо это в отдельных случаях не казалось... Оценка 9 только из-за надежды, что ещё не прочитанные произведения Кортасара окажутся не хуже, а даже лучше.

С трудом прочитал. Не ощутил как-то латиноамериканской магической реальности.

Закрытие половины корабля от посещений, как чтение с повязкой на одном глазу.

Это не выглядит интригующе загадочным, а смотрится как искусственный прием.