Гайто Газданов «Полёт»

В свое время критики часто сравнивали Газданова и Набокова (Сирина), выделяя этих двух писателей как наиболее талантливых и перспективных молодых авторов русского зарубежья. Действительно, с точки зрения литературного мастерства, владения языковыми средствами можно, пожалуй, говорить о конгениальности этих двух художников. Однако, глубинная суть и источник творчества этих писателей, конечно, совершенно различны, если не прямо противоположны. Сильно упрощая, можно сказать, что Набоков видит, прежде всего, «темную» сторону жизни. Газданов же пытается найти точку опоры в «шуме и ярости» бытия. Интересно, что наиболее отчетливо это осознается при чтении третьего (после «Вечера у Клэр» и «Истории одного путешествия») романа Газданова «Полёт», который, в некотором смысле, можно назвать самым «набоковским» из его романов. (Также как «Дар», хотя и в меньшей степени, — самый «газдановский» из романов Набокова). В самом деле, имеется даже сюжетная параллель – самоубийство молодого человека. Только герой Газданова остается жив, а Яша Чернышевский в «Даре» действительно застрелился. Роман «Полёт» сложен, не по форме, но по сути.

Герои романов Газданова всегда сконцентрированы на своем внутреннем мире, но в «Полёте» этот принцип, пожалуй, доведен до высшей степени. Здесь, кроме рефлексий немногочисленных героев вообще, кажется, ничего нет. Внешний мир существует лишь в виде ненавязчивого фона. Париж, Лондон воспринимаются как чисто формальные места действия. Этому впечатлению и этой ситуации в немалой степени способствует образ Сергея Сергеевича, одного из главных героев, возможно, «самого главного». Для остальных персонажей романа он играет роль, своего рода, «божества», ограждая их от всех материальных забот или, по крайней мере, оказывая значительную (не обязательно денежную) помощь и ничего не требуя взамен. Он сам, как будто, следует в своей жизни стоической философии, что ему, впрочем, не так уж трудно делать по причине богатства. Он кажется спокойнее, «умнее и рассудительнее» всех прочих, он «супермен», но истинный его характер остается, во многом, скрытым от читателя. На самом деле Сергея Сергеевича, с некоторой долей условности можно назвать авторским alter ego, ибо только он и обладает здесь способностью к наблюдению, способностью делать общие выводы из происходящего. Остальные герои более подчинены эмоциям, чем интеллекту. Даже Людмила, стараясь охмурить богатого англичанина, действует, в сущности, инстинктивно, а не расчетливо. (Кстати, образы Людмилы и её мужа очень «набоковские».)

«Полёт» — роман о любви и одиночестве. Все люди страдают от реального, либо экзистенциального одиночества и ищут любви. Пусть эта любовь будет даже вымыслом, как это и происходит, в конце концов, с Лолой Энэ, которая, узнав о смерти ненавистного мужа, испытывает огромное облегчение, но через некоторое время сама начинает верить в их прежнюю взаимную нежную привязанность. Очень экзальтированными оказываются поиски любви и Ольгой Александровной, матерью Сережи, и Федором Борисовичем Слетовым. У Ольги Александровны, кроме того, есть ещё и материнская любовь. Однако центральное место в этой теме занимают, безусловно, противоестественные отношения Сережи с его родной теткой Лизой. Здесь-то ироничный, всеведущий и всемогущий Сергей Сергеевич что-то недоглядел и это уже горькая авторская «ирония». Кто виноват в этой истории? Конечно, любой здравомыслящий человек скажет, что виноват взрослый, т.е. Лиза. Но ведь не в этом дело, а в том, что Сережа и Лиза действительно любят друг друга, любят так, как умеют. Мне очень легко себе представить, что написала бы о «Полёте» пресловутая «советская критика». Как буржуазная мораль приводит к омерзительной аморальности. И в этом, надо признать, тоже есть доля правды. И вообще, вся эта картина взаимоотношений в тесном мирке выглядит даже несколько «фантастической». Но истинный смысл и значение этого романа, очевидно, не в этом. Ведь Газданов никогда не судит своих героев. Он, как мне представляется, не снимая с них ответственности за свою жизнь, обращается всё же не к человеку социальному, но к человеку вообще, к человеку мыслящему и осознающему свою конечность и даже мимолетность. Существует ли какой-нибудь смысл, помимо животных удовольствий, жизни перед лицом очевидного и близкого (иногда, неожиданно близкого) конца. Этот далеко не новый и традиционно остающийся без ответа вопрос своеобразно звучит, как мне кажется, в «Полёте». Да и в целом, он в большой степени определяет все творчество Газданова (особенно явно в более позднем его романе «Пилигримы»). (Набоков же такой постановки вопроса избегал. Под его пером она могла бы превратиться в сентиментальную банальность.) Мне запомнилась еще одна мысль, тоже, конечно, не оригинальная, но от того не менее верная, которую Сергей Сергеевич говорит своему сыну — о том, что некоторые вещи невозможно понять, не приобретя соответствующего душевного опыта. В свете прочтения «Полёта» важно подчеркнуть эту существенную разницу между опытом душевным и духовным. Духовный опыт индивидуален, душевный же — немыслим без коммуникации с другими людьми. У действующих лиц «Полёта» эта коммуникация оказывается ущербной, патологической. Почему? На этот вопрос ответит, если захочет, читатель.

В книгах Набокова можно найти очень многое из того, что обычно ищут в книгах читатели – изощренное воображение, разнообразную пищу для искушенного интеллекта, литературную игру, тонкую психологию и еще более тонкую иронию, но только не утешение. Конечно, речь не идет об эскапизме и «психотерапии». Но то утешение, которое вообще возможно получить от литературы, можно встретить у Газданова и, в частности, в романе «Полёт». Оно сродни истинам Будды о страдании и его причинах, хотя Газданов вовсе не призывает считать весь окружающий мир иллюзорным, ибо другого нам не дано.

Так вышло, что до недавнего времени вообще не подозревала о существовании этого автора, и как выяснилось, очень зря. Газданов — это такое идеальное сочетание Улицкой и Пруста, у которого есть все лучшее из этих авторов, но без их недостатков (юродивости, растянутости, чрезмерного пафоса). С одной стороны, он пишет об отношениях и только о них — такая очень женская по тематике проза, никаких тебе социальных драм, никакого сюжета, кроме развития этих отношений между различными участниками текста. С другой стороны, его взгляд — неожиданно трезв и циничен.

В центре романа — некая весьма странная семья, муж, жена, сестра жены, ребенок. Жена давным давно изменяет, вся в своих романчиках. Мужу наплевать. Ребенок, мальчик, неожиданно подрастает и открывает для себя прелести общения с противоположным полом. В окрестностях этой истории — еще несколько историй отдельных людей и их пассий, которые так или иначе пересекаются с основными героями. При этом основное тяготение каждой истории — на устройстве личной жизни соответствующего персонажа. Простых историй, когда люди взаимно любят, счастливы, ну вот и все, здесь нет, у каждого по-своему, как любят писать вконтакте, «все сложно с...» Все остальные жизненные вопросы, будь то работа, деньги, семейные обязанности, отношения с другими людьми, не имеющие романтического подтекста, существуют ровно постольку, поскольку они как-то связаны с любовными вопросами. Даже извечные денежные вопросы решаются только путем удачного устройства личной жизни — другого способа для этих героев просто не существует. В реальности я, честно говоря, никогда не видела людей, настолько увлеченных своей личной жизнью, чтобы перед ней отступало все остальное — по крайней мере, больше, чем на пару месяцев подряд. Обычно бурный романтический период у нормальных людей за какое-то время проходит, и они возвращаются обратно, в семью, в работу, в коллектив, но не таковы герои Газданова: у них, кажется, романтический ресурс воистину бесконечен. Единственный герой, который более ли менее искупает безумства и глупости всех остальных — собственно, муж, Сергей Сергеевич, единственный, не поддающийся любовным безумствам от слова вообще, зато содержащий остальную ораву. Признаться, он-то и кажется мне единственным нормальным и наиболее приятным человеком, несмотря на то, что все остальные хором величают его бездушным автоматом.

Читать про все эти бесконечные любовные метания, равно глупые, несмотря на то, что они происходят с различными героями, было бы ужасно скучно, если бы не специфический авторский взгляд. Циничный, саркастичный и очень наблюдательный. Газданова называют русским Прустом и, наверное, не зря. Он тоже препарирует чувства, но делает это без погружения в них, без прустовского безумия. Когда читаешь про любовь Свана, начинаешь и сам испытывать нечто похожее — эта бесконечная тревога, волнение и тд, постепенно утрачивая способность анализировать происходящее как совокупность слов и поступков, замыкаясь на одних эмоциях. У Газданова, наоборот, все происходящее с героями дается через призму реальности, взглядом независимого и, скажем так, незаинтересованного наблюдателя. Пруст, как бы это сказать, «подыгрывает» героям, подстраиваясь под их эмоции, погружаясь очень глубоко в какой-то один характер. Газданов описывает каждый из характеров отдельно и, возможно, за счет этого снижается производимый на читателя эмоциональный эффект. Погружаясь в характер и эмоции только одного героя — к примеру, Свана — начинаешь считать его точку зрения единственно верной и естественной. Но когда видишь множество разных точек зрения, сразу становится очевидно, насколько различны и мотивы, и сила эмоций, и вообще отношение к происходящему у отдельных персонажей, даже если для каждого из пары это выглядит как «слияние душ», по факту очевидно, что оно таковым не является. Вообще умение вставать на разные точки зрения и описывать совершенно различные внутренние миры и отношения персонажей удивительно и достойно всяческого восхищения. К тому же эмоциональной сфере уделяется в романе все-таки меньшее внимание, основное же — это поступки и события, и за счет этого двигается сюжет. Восхитительно, как Газданов постепенно собирает всех так сложно связанных между собой героев, как бы подтягивая их друг к другу, чтобы свести под конец в одной точке. Эффект интереса, схожий с хорошим детективным романом. Что тем более подтверждается внезапной, но очень логичной (и угадываемой незадолго до) развязкой; вместо того, чтобы тягостно распутывать созданный им Гордиев узел из отношений (что в этой сфере практически невозможно и было бы крайне ненатуральным), автор ловко разрубает его, и получается очень изящно и правильно.