Алексей Иванов «Ненастье»

Очень депрессивная, очень тоскливая книга. Фамилия главного героя — Неволин, населённого пункта — Ненастье, разумеется это не просто так.

Три временные линии — афганская война, 90-е и 2000-е. Армия — банда — коммерческая компания. Главный герой везде, вроде бы, при деле, но везде чужой. Он не принимал судьбоносных решений, не нажил богатства, он просто плыл по течению, пока не решил что-то поменять в своей жизни.

Книга о лидерах и жертвах, о больших делах и маленьких людях, о переменах и стабильности. Цепочка «война-адаптация-мир» не работает, есть «война-война-война». В центре книги, и хронологически, и по смыслу — 90-е, весёлые и лихие, время перемен и первоначального накопления капитала, но только всё это без особой романтики, буднично и просто — глазами рядового бойца.

Динамичный сюжет не даёт скучать, но книга буквально пропитана тоской, вот этим самым ненастьем из названия. Сильный роман, но перечитывать его совершенно не тянет.

Мне сложно объективно оценить эту книгу, уж слишком она многослойная и многоплановая.

Начало мощное, многообещающее — крутой криминальный детектив. Герой грабит машину инкассации. И, разумеется, деньги принадлежат городскому авторитету, будет объявлена охота на преступника. Классика. Сюжет, как во многих детективах и фильмах.

А вот дальше, начинается совсем другая история.

Действие переносится в начало 90х. Город Батуев. Война преступных группировок. Раздел сфер влияния. Союз афганцев. Борьба за лидерство.

Всего и не описать. Это, целый «срез эпохи». Множество персонажей, от лидеров ОПГ, до простых девушек-подростков. Детальное описание судеб, характеров. Бандиты и менты. КГБшники и алкаши. Спортсмены и бывшие солдаты. Торгаши и банкиры. Молодежь и старики.

Но, это не только Россия. Автор включил в книгу ещё и события 80х, происходящие в Афгане. Потом — Пакистане. И, к финалу — жизнь в курортных городках Индии. Сделал обзорную экскурсию по кругам ада и рая.

Сложно, психологически глубоко и реалистично. Правдиво.

Но, три четверти книги, это социальная драма. Про историю с ограблением инкассаторской машины можно позабыть.

Многим это придётся не по вкусу. Такое динамичное начало, а потом — подробное описание «лихих» 90х. А это — специфическая тема.

А вот в финале, автор вновь возвращается к экшену. Перестрелки, погони, горящие дома. Круг замкнулся.

Написан роман, по-моему, отлично. Живые герои, разные характеры, судьбы. Хватает (и с избытком) и драматизма. И романтических и лиричных моментов. Для многих читателей — произведение ностальгическое.

Просто, как я говорил, очень многогранная книга. Мне, например, были интересны страницы, изложенные от лица Немца-Германа. А вот, немалая часть романа, описывающая судьбу другой главной героини, Танюши, честно говоря, показалась скучной. История про акции «афганцев» — впечатлили. А, про бандитские разборки, читал нехотя, слишком избитая тема. Но, это я. А другим читателям, наоборот, понравятся иные герои и моменты.

И, вместе с такой разносторонностью и многогранностью, роман вышел целостный и законченный. Мозаика отлично сложилась.

Немного разочаровал финал. Нет, не тем, как все закончилось, нет. Просто, после реалистичного жанра, в конце — «голливудский боевик».

Не скажу, что я в восторге (для меня, у А. Иванова есть и более интересные и сильные вещи), но, книгу прочесть стоит.

А какое оно, твоё Ненастье?

***

«Ненастье» – знаковый роман Алексея Иванова. Его смело можно ставить на одну ступень с «Географом». И чем-то они даже перекликаются.

…водитель инкассаторской машины Герман Неволин – обычный мужчина, прошедший Афганистан. За ним никогда не замечалось чего-то необычного, он спокоен и уравновешен. Но однажды городок Батуев потрясен новостью – Неволин ограбил своего же работодателя, нагрев его на крупную сумму. В прессу цифры не просачиваются, но речь о десятках миллионов.

«Ненастье» выполнено в фирменном стиле Иванова – длинные главы, каждая из которых – это кусочек пазла. Автор не пытается играть в интригу, зачастую он спойлерит заранее, чем закончится тот или иной эпизод. В целом же, в романе есть два крупных пласта – лихие девяностые и 2008 год. Причём оба пласта занимают примерно равный объём. Поначалу может показаться, что Иванов буксует по части динамики, но это отнюдь не так. Автор действительно даёт читателю возможность сложить пазл по кусочкам. Часто писателям этот приём не удается – они не заманивают читателя какими-то фишками. Иванову же это удаётся легко, даже изящно.

А всё почему? Автор подкупает героями. Нет, они ни разу не добрые-светлые-ясные. Даже Герман Неволин (фамилия говорящая) – главный герой – не вызывает беспрекословной симпатии. Безусловно, «Немец» – интересный персонаж, ему сопереживаешь. Но он не идеальный, о чём Иванов не забывает напоминать. Лихолетов из той же пустыни, ой, простите, оперы. Говорящая фамилия, лёгкий на подъём, рубаха-парень, готов рвать за своих. Но можно ли симпатизировать ему без вопросов? Нет. Как и Тане Куделиной. И так можно сказать обо всех персонажах. Иванов не стал рисовать идеалы, но он не скатился в героев из картона и бумаги. Они действительно живые.

Второй важный плюс романа – вопросы, которые поднимает Иванов. Во-первых, это «афганский» вопрос. Тема тяжелая, всеми забытая. Или же, со стыдливыми отводами глаз, думайте сами. Во-вторых, ОПГ. Это не жалкий детектив в мягкой обложке, где странные русские авторы пишут про пиу-пау, феню и так далее. Нет, Иванов написал чётко, ясно и в меру злобно. В-третьих, вопрос Ненастья. Снова говорящее название. Автор броско раскрывает тему душевного Ненастья – у каждого оно своё. У Неволина – такое-то, у Тани – другое. И так касаемо всех главных героев.

Заключение: «Ненастье» – очень интересный роман на непростые темы. Иванов написал объёмную книгу, но это не тонны воды или ненужных описаний. Это ситуации, это тяжёлый выбор, это жажда денег, славы, признания или уважения, это «афганская идея» Лихолета, это «Сердце-обличитель» По, но только с кушем вместо сердца. Ну, или если сравнивать с более современными текстами, то тогда это «Текст» Глуховского (отчасти!). «Ненастье» читается легко. А вот осадок оставляет тяжёлый.

ПС: есть у романа и экранизация. Великолепная, к слову.

9 градусов Ненастья из 10.

Алексей Иванов начинает свой роман с лихого криминального замеса, как бы настраивая читателя на бандитский боевик, но это «обманка». Дальше будет по-другому. Я тоже начну с противоположного, с того, что мне не понравилось, чтобы больше к этому не возвращаться.

Так получилось, что незадолго до Ненастья я прочитал роман Шаргунова 1993. Срез жизни семьи и срез эпохи. Самым потрясающим в романе были люди. Они не были персонажами, они были абсолютно живыми: перед тобой просто сидел мужик, устало рассказывая свою жизнь. В Ненастье Иванов замахнулся на большее, чем срез одного года – он практически разбирает эволюцию постперестроечной России. Но об этом чуть позже, сейчас же я хочу сказать о героях. Нет, они отнюдь не шаблонные, не картонные, не плоские. Характеры проработаны, они глубокие и запоминающиеся. Но в каждом своем герое Иванов выделил какую-то черту и усилено акцентирует ее, я бы даже сказал – педалирует. И сердце отказывается сопереживать, воспринимает их все-таки персонажами, собирательными образами, архетипами. И все эти архитипы неприятны – либо сволочи, либо слюнтяи. Ни с кем из них не хочется иметь отношений.

Совсем другое дело, когда эти персонажи начинают взаимодействовать – вот здесь уже мастерство на высоте. Сцены психологически достоверны, наполнены живыми эмоциями, драматизмом и зрелищностью. Книгу и читаешь от сцены к сцене, упиваясь не людьми, а их танцем.

И второе – та самая динамика эпохи, живой, дышащей, зримой. Иванов чудесно показал именно эволюцию социального дискурса. До прочтения этой книги я даже не задумывался, насколько динамичной была смена общественных отношений и общественного самосознания, окон Овертона, если хотите.

Уважаемый Ank привел пример встречи двух поколений, я же хочу привести другую цитату, с середины 90-х.

«Серёга очутился в другой эпохе, где даже деньги были другие — дойчмарки и баксы, а не купюры СССР. Серёга никогда не видел супермаркет, не умел пользоваться банкоматом, не играл в компьютерные игры, даже йогурт не пробовал. Сняв проститутку, он не понял, что за тесёмочки на ней надеты.

(…) Охренеть: круче всех стала братва — отряды бандюков на огромных и чёрных импортных тачках! Бандюки для Серёги всегда были злыми тварями, не способными к умственной деятельности, а сейчас они овладели навыками, которыми Серёга не владел, и ориентировались в жизни лучше Серёги. Им завидовали. У них был стиль, была организация; они определяли понты. И деньги сейчас зарабатывали совсем не так, как думал Серёга. Точнее, не зарабатывали, а добывали.

(…) Раньше Серёга надеялся, что слава афганской войны будет крепчать, но шиш: страна получила новую ненавистную войну в горах, и животный страх перед Чечнёй не позволял уважать Афган. «Афганцы» стали выглядеть как то двусмысленно; им завидовали, типа как они отвоевали влёгкую — при нормальной власти и в нормальной армии; короче, везунчики. Лихолетов не ожидал, что Афган окажется неважной темой. Афган — он уже в прошлом, он далеко, и зацепил он не каждого. А здесь и сейчас все ненавидят чеченов.

В Чечне (censured) всю республику. Бородатые боевики (а ведь когда то они были советскими пионерами!) отрезали головы русским парням — так же, как в Панджшере это делали моджахеды, которые в жизни знали только опиум и Коран. Город Грозный напоминал Сталинград. Генерал Дудаев — кстати, «афганец» — озверел, и его грохнули. Россия боялась террористов.»

Очень тонко показана лавина и глубина изменений, и насколько кукольным и заботливым кажется общество, где самым страшным был Афган – партизанская войнушка в маленькой периферийной средневековой стране. Добро пожаловать в капитализм. Воодушевление и братства начала девяностых сменяются бандитским беспределом, осознанием перспектив «честной» экономики и, в конце концов, безусловным лидерством одиночек. И это показано не только на примере города, но и конкретно в динамике развития афганского Коминтерна. Разумеется, расчетливые своекорыстные подонки были во все времена, но даже в начале 90-х им приходилось мимикрировать, ибо советское наследие (окно Овертона «человек человеку друг, товарищ и брат») еще доминировало в сознании общества, и по-другому было стыдно, но уже в нулевых они не только не скрываются, но презрительно демонстрируют свое эволюционное превосходство. Социал-дарвинизм во всей красе.

В 80-х Лихолет высказывает идею, что война – это соперничество среди своих. Но еще даже в начале 90-х это соперничество какое-то спортивно-соревновательное, братское, а в нулевых — это схватка бойцовых собак, ни на жизнь, а насмерть. И проигрывает в ней тот, кто еще не перестроится, кто бьется по старым правилам, кто еще верит в какое-то «братство», в каких-то «своих».

Иванов в аннотации пишет, что роман о поиске причин, почему один человек может доверять другому, мне же показалось, что роман о том, как этих причин не остается. Это больно, печально и это настоящая трагедия.

Это мое первое прочитанное произведение у Иванова, поэтому в отличие от многих комментаторов, я не могу сказать сильнее этот роман, или слабее прочих других у автора. Но это первая книга, мнением о которой я захотел поделиться.

Мне понравился язык повествования. Он не состоит из унылого описания действий персонажей, которыми грешит добрая честь фантастической беллетристики, что я читал некоторое время назад, да и сейчас периодически почитываю. Но в то же время автор не попадает в другую крайность, когда при чтении приходиться продираться сквозь множество бессмысленных и безвкусных речевых оборотов. Читать легко и в тоже время интересно.

Приступая к чтению, я хотел увидеть криминальный триллер про девяностые. Я думал, что не увижу ничего оригинального, но учитывая репутацию Иванова, рассчитывал на интересное повествование написанное хорошим языком. И если с языком, как уже писал выше, я не ошибся, то рассказанная история зацепила меня куда сильнее, чем я мог предположить.

Не буду сильно останавливаться на сюжете. Он основан на реальных историях и поэтому в происходящее веришь сразу и без оговорок. Логика поступков персонажей тоже не вызывает вопросов. А сами персонажи это как раз то, ради чего я и решил написать этот отзыв.

Все люди в романе – живые. Их поступки, ход мыслей, отношение к окружающим – я словно видел реальных людей из своей жизни, которым почему-то поменяли имена. Я читал книгу о вымышленных людях, а видел перед собой знакомые типажи из своего прошлого и настоящего. Знакомые истории, мотивы, переживание, отношение к жизни и друг к другу разбудили давно забытые образы из детства, которое пришлись на описываемое в романе время. Некоторые моменты из книги заставили пересмотреть многие моменты, которые ранее в силу возраста не понимались, понять людей, которых встречал ранее.

Я не знаю, как относятся к этому роману те, кто застал 90-е будучи уже взрослыми. Не знаю, как воспримут его те, кто родился сильно позже. Но могу сказать своим сверстникам: если описываемое в романе время пришлось на ваше детство и юность, обязательно прочитайте его. Он позволит многое переосмыслить, на воспоминания ребенка заставит взглянуть глазами уже взрослого человека. Правда не могу сказать, к лучшему это, или все же нет.

Нынешний Зоил российской словесности Кузьменков поставил автору книги в вину то, что он всего лишь идёт по стопам Андрея Константинова, автора многосерийного эпоса про бандитский Петербург.

Новый роман Иванова и впрямь открывается спланированным ограблением микроавтобуса, перевозящего большую сумму денег, потому, каюсь, у меня тоже возникло такое чувство, причем совершенно независимо от «филиппик и анафем» Кузьменкова.

Однако только поначалу.

На самом деле «Ненастье» никакое не эпигонство, а книга именно в ключе и стиле Иванова. На этот раз — очень серьёзный разговор о недавнем прошлом страны. Начав с технологии крупного ограбления инкассаторской машины (а ведь подобные преступления в последние годы перестали быть «экзотикой» в России), Иванов постепенно переходит к предыстории случившегося.

Главный герой бывший «афганец» Герман Неволин, к началу повествования (а это ноябрь 2008-го года) всего лишь водитель — лучший водитель — некой коммерческой структуры, которая в начале 90-х сформировалась как объединение военнослужащих, прошедших Афганистан. Люди, которым он себя противопоставил, кстати, тоже «афганцы», все — члены того изначального союза, так называемого «Коминтерна» («Комитет интернационалистов»). Особо хочется отметить имена. Как всегда у Иванова, имена нестёртые, врезающиеся в память (достаточно вспомнить Служкина в «Географе», Моржова в «Блуде»). Причем не только у главного героя.

Но имена это только поверхностный слой повествования, если можно так сказать. Не следуя строго хронологии событий, автор воссоздает впечатляющую картину того, как создавался союз, основанный на «афганской идее», как вообще эта идея возникла, как объединение «афганцев» постепенно трансформировалось и перерождалось.

Да, перед нами вновь предстают картины бандитских разборок 90-х, но — как бы под другим, непривычным углом и в ином свете. Но и эпизоды войны в Афганистане предстают неожиданно ярко, зримо, по-ивановски. Хотя сам автор и не был «интернационалистом», кажется, вообще не служил в армии. Возможно, что-то переврано, возможно, сгущено. Но я заметил некие мотивы общие и для других книг Иванова — «Сердца Пармы», «Золота бунта». Война у Иванова не просто война. Это опять прежде всего — отношение героев к другим людям, к самим себе. На войне мы соперничаем со своими сослуживцами, — так утверждает прапорщик Лихолетов, который по возвращении в Союз создаст «Коминтерн», объединяющий «афганцев».

И уже в 2008 году, когда от былого братства солдат, прошедших войну, останутся лишь воспоминания, один из участников этого союза назовёт Лихолета героем — из тех, кто прокладывают новые пути, а само это объединение, «Коминтерн», воплощением желания жить по справедливости...

Но, увы, справедливости трудно достичь... «Ненастье» — книга по-ивановски жёсткая. И в изображении людей, персонажей; и в отсутствии утешительности для читателей.

Про имена я уже сказал. Но также многомерна и психология героев. А ещё хотелось бы похвалить и сюжет. Он совершенно лишён какого-либо неправдоподобия, в нём нет и никакой мистики (кроме разве ощущения того, что мир, хотя и огромен, однако неожиданно тесен, и годы спустя сводит людей, расставшихся, потерявших друг друга, казалось бы, навсегда). Но при этом повествование обладает напряжённостью полноценного триллера, и кинематографической зримостью тоже.

В общем, вот так... Увы, несколько сумбурно, не очень стройно...

Эта история о многом, но прежде всего, это анализ жизни в России за период с начала 90-х и практически до наших дней. Конечно, за прошедшие двадцать лет после развала СССР и последовавшие за этим времена первичного накопления капитала, изменилось очень многое, но реально особых изменений не произошло. Автор попытается дать ответ, почему была сломана жизнь у целого поколения.

Книга правдивая, жестокая, но именно этим и подкупает автор, потому что описанное в его романе, это небольшой эпизод из жизни людей, которые не смогли найти себя в обычной жизни. А сколько подобных историй было на самом деле? Сотни, тысячи? Вся страна ощутила на себе последствия Афганской войны. У кого-то погиб родственник, у кого-то сосед или одноклассник, а сколько инвалидов мы могли видеть по подземным переходам и в метро. Страна бросила их на произвол судьбы и они искали свое применение в обычной жизни, используя опыт войны и выживания там. Можно ли этим оправдать их желание жить «красиво»? Автор дает возможность увидеть их жизнь в разных ситуациях, ни в коем случае не пытается хоть как-то ее приукрасить или сделать всех ответственными за их судьбу. В каждом городе были свои ОПГ, в которых не последнюю роль играли участники военных действий в Афгане. Алкоголь, наркотики, тюрьма, эти неприятные вещи стали для многих «афганцев» очень близкими и заменили собой все остальное.

Сергей Иванов не стесняется показывать всю грязь и изнанку жизни в криминальном мире, он не героизирует никого из своих персонажей, так как ни один из героев не может быть объектом для подражания. В книге есть место и мату, и сексу, и другим вещам, которые написаны исключительно для взрослой аудитории. Вообще, это произведение можно рассматривать, как своеобразный тест на здравомыслие и взрослость, потому что некоторые аспекты можно расценивать по-разному.

Это своеобразное чтение, которое подойдет далеко не каждому. Подкупает честность писателя, его стремление описать все правдоподобно и понятно, чтобы у читателя сложилась полная картина происходящего в это время. Особенно интересно будет читать тем, кому пришлось жить в эти времена и на себе ощутить все прелести жизни в то время.

Тем не менее, роман замечательный. Слушал аудиокнигой. Получил много эмоций и переживаний. Большое спасибо за творчество.

Кстати, немного напомнило Ярморку Тщеславия.

Если бы меня попросили описать эту книгу одним словом, я бы не смог. Даже одним предложением.

Я сильно ошибся, когда решил прочитать аннотацию и по ней сделал вывод, что это будет что-то унылое про какого-то дуболома-афганца, который решил ограбить инкассаторский автомобиль. Однако после «Географа», «Пищеблока» и «Общаги на крови» я настолько полюбил книги Иванова, что несмотря ни на что открыл «Ненастье»... закрыл я эту книгу глубокой ночью, но только чтоб на следующий день, выкроив на работе хоть сколько-то минут, снова окунуться в неё.

В этой книге проработано всё. До самых кончиков. Харизматические персонажи, глубокая атмосфера во все времена и во всех местах. Однозначно одна из лучших книг о девяностых.

Книга начинается с того, что водитель-инкассатор грабит свой собственный фургон, неожиданно получая в качестве приза свыше 100 миллионов рублей. Он рассчитывал на сумму в три раза меньшую и это ломает его планы, вынуждая осесть в Ненастье — загородном поселке, предназначенном под снос. Теперь его ищут милиция, разгневанные сослуживцы, любящая жена, кто-то еще, а он, пережидая шухер, получает возможность поразмыслить о былых днях. О годах войны в Афганистане, где он приобрел знакомых, определивших всю его судьбу. О «бесславных 90-х», которые насытили его жизнь приключениями, но не принесли ни богатства, ни положения в обществе, а одни лишь горькие воспоминания.

Вообще структура сюжета мне понравилась: все довольно остро и занимательно. Повествование идет по разным планам: то о прошлом, то о настоящем, то от лица героя, то от лица других персонажей. Немного наивно выглядит это «влезание в голову» другим людям, в том числе и главному злодею, мыслящему в духе «как хорошо, что я подлец и мерзавец», но на безрыбье современной литературы... Главное, что это не идет в ущерб интриге и атмосферности. И если интрига вполне непритязательна, хоть до конца не вполне и ясно, чем все кончится, то атмосфера передана первоклассно. Прямо ощущаешь себя там, в провинциальном городе 94-го, где открылся первый супермаркет, где криминальных боссов отстреливают в их же вотчинах, а менты заняты скорее отжатием бандитских бизнесов, чем расследованием преступлений. Чувствуется, что автор сформировался в эту эпоху, и, несмотря на весь негатив, она ему дорога, и он может рассказывать о ней часами.

И вот эмоционально это работает на растормаживание нехороших воспоминаний, причем не только из 90-х, но и из всей жизни, заставляя остро чувствовать моральное состояние героя, находящегося в полном душевном раздрае. Мне слишком знакомо ощущение, когда в кризисной ситуации слепящая темнота тоски и бессмысленности происходящего засасывает в себя, лишая воли к сопротивлению. И только на каких-то бойцовских рефлексах (если они есть, конечно) можно попытаться как-то вырулить из этого мрака. Эта писательская задача Иванову безусловно удалась. Равно как и общий выбор манеры письма. Уныло-тревожный стиль повествования в тональности «от плохого к худшему» способен индуцировать депрессию и у оптимистичного человека. Чтобы расстроенный читатель не захлопнул книгу раньше времени, автор периодически подбрасывает дровишек в топку «духоподъемности»: совсем уж омерзительных гадов тут валят и это приятно.

С другими моментами — хуже. Во-первых, «афганская тема». Все в романе заключается в ее рамки. Главный герой приезжает в незнакомый город, чтобы получить работу от своих парней, объединившихся в ветеранскую организацию, последовательно прошедшую через стадии волонтерской ассоциации, бандитской шайки и акционерного общества, попавшего под контроль бывшего чекиста, а ныне олигарха (это его деньги похищает герой). Но даже когда память об Афганской войне оказывается заслонена более масштабными событиями и вытеснена из ментальности населения, она остается тем паролем, который позволяет даже незнакомым людям мгновенно принимать решение — кому можно довериться без оглядки. Приблизительно это писатель и хотел выразить, но свою идейную конструкцию не подкрепил достаточной обоснованностью. Мысль о том, что те, «кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив» и на гражданке окажутся достойными людьми, а другие, в мясорубку не попавшие или даже вовсе в тылах отсидевшиеся станут кадровым резервом для армии скотов и ублюдков настолько не нова и избита, что даже и не знаю, как Иванову хватило совести писать об этом на полном серьезе.

Другая проблема — Иванов не любит людей. И это видно не только по описаниям внешности и характера, больше напоминающим полицейские ориентировки, но и по беспомощным и искаженным мотивациям, придуманным для них автором. Чтобы женщина — не проститутка! — раздвинула перед посторонним человеком ноги, достаточно наобум пригрозить ей неприятностями для любимого человека. Заказать охраннику собственного босса? — легко, нужно только намекнуть, что ему придется отвечать за преступление, содеянное, но незамеченное несколько лет назад. Никто не будет ничего проверять и, тем более давать «обратку», а послушно выполнит все указания шантажиста, даже и не задумываясь, что такое «доение» может продолжаться бесконечно.

Проза Иванова поражала глухотой к русскому слову с самого начала: «Сердце Пармы» и «Золото бунта» можно было цитировать страницами для разбора студентами филфака на семинарах по стилистике. Однако 20 лет литературной карьеры сделали свое дело и писатель постепенно научился выдерживать некий баланс между разбегом мысли и внятностью текста. Но просто технично и гладко писать Иванову недостаточно, ему хочется то ли изысканности, то ли изощренности, поэтому в ход идут странно напыщенные метафоры: «старики с лицами недогоревших на костре фанатиков», «лес вокруг поляны от снега был толстолапым и толстопалым, как перебинтованный», «бледно покраснела», а лично мне больше всего нравится фееричное «Она состояла из округлостей, которые бесстыже выпукло отсвечивали в полумраке. Герман загребал их в ладони, словно собирал горячие плоды на тучных райских плантациях, словно отрясал отягощённые ветви сказочных яблонь, словно снимал фрукты в оранжерее, переполненной урожаем» — последний раз что-то такое читал то ли у А.Рыбакова, то ли у В.Астафьева, то ли у еще какого-то умученного спермотоксикозом советского динозавра, которому давали в последний раз еще при Хрущеве.

Примечательно, что эти завихрения рассудка соседствуют с литературными клише типа «летела в распахнутой шубке, будто всполошённая птица », «метала гневные взгляды», «с видом превосходства откинулся на спинку кресла», тоже, как будто позаимствованными из социалистических производственных романов. Диалоги, которые всегда были слабым местом Иванова, здесь значительно поправлены в сторону улучшения, но все равно нет-нет, да и проскользнет то канцелярит бухгалтерский (не бухгалтером совсем изреченный), то какая-то псевдо-феня из милицейских словарей 70-х годов.

Вообще, конечно, это спекулятивное чтиво. Когда щекастый лысоватый «ботаник» пишет от лица педагогических работников — это нормально и даже очень круто, но когда он начинает писать от лица солдат и бандитов, включить suspension of disbelief много сложнее. Как бы достоверно и убедительно все не было изображено, ясно, что эту фактуру он черпал где-то со стороны. И тут не избавиться от мысли, что можно с нею и самостоятельно ознакомиться, без чьего-то посредничества, без этой игры в «испорченный телефон».

И вот, даже не знаю, как суммировать мои впечатления. С одной стороны, я благодарен автору за пережитые мной в процессе чтения чувства. Пусть даже это была беспросветная ледяная печаль, все равно достучаться до меня в принципе непросто. С другой стороны, я слишком четко вижу многочисленные стилистические огрехи, небрежность в прорисовке персонажей и ситуаций, явно издевательский финал... Как бы и понятно, почему Алексей Иванов стабильно входит в Топ-5 самых продаваемых авторов, и что его книги, в отличие от макулатуры русофобской вонючки Акунина, действительно несут в себе некое здравое зерно. Но... если задуматься, становится немного грустно за общество, где такая проза определяет стандарты.

1991 год. Вернувшись из Афганистана, Герман Неволин, приезжает в город Батуев к сослуживцу Сереге Лихолетову, который организовал союз ветеранов войны в Афганистане «Коминтерн», полукриминальную структуру, строящуюся на «афганской» идее — «афганец» всегда поможет «афганцу».

2008 год, город Батуев. «Коминтерн» превратился в финансовую организацию, где всем правят деньги. Про «афганскую» идею практически никто не вспоминает. Герман Неволин, работает водителем в «Коминтерне», и он грабит спецфургон, перевозящий крупную сумму денег. Теперь за ним охотятся и милиция, и бывшие коллеги.

Алексея Иванова раньше не читал, но слышал про автора, в основном только хорошее. После просмотра одноименного сериала решил ознакомиться с творчеством автора и для первой книги выбрал «Ненастье». Несмотря на знание сюжета читать было интересно, книга подробнее раскрывает сюжет, он обрастает новыми деталями, которых не было в сериале. Очень понравился язык повествования, читается легко на одном дыхании. По поводу персонажей также ничего плохого сказать не могу. Их много. Очень много, но путаницы не возникает. Ты запоминаешь персонажей. Ты им сопереживаешь. Пусть даже кому-то отведено два слова, тебе его все равно жалко если с ними происходят неприятности.

Так как идеальных книг не бывает выделю два момента которые меня смущали во время чтения данного произведения. Первое. Автору очень нравится слова «перспектива». Оно встречается очень часто, и под конец оно начинало раздражать. Второе. Еще в сериале меня смущало, что Герман прячется в дачном поселке «Ненастье». Любой желающий мог со времен связать дачу с Германом, а также наткнутся на погреб при просмотре схем дачи. В книге это меньше бросалось в глаза, но все равно, раз уж главный герой все спланировал заранее, мог бы подыскать место не связанное с ним, чтобы ни у кого даже мысли не возникло его там искать.

Итог. Книга написана хорошим языком, с интересными персонажами, про «лихие 90-е», с привкусом ностальгии, а все замечания — это просто мои придирки.

Сейчас, когда я сижу наедине с самим собой, мучительно пытаюсь вспомнить лица, имена, фамилии, кто-то другой сверху шепчет: «Зачем? Зачем это всё?»

Какие имена? Какие фамилии?

Ничего не было, кроме однажды приснившегося сна. Горы. Дорога. Пули, свистящие, так сказать, у виска – а где им ещё свистеть? Разве это не маленькая фантасмагория, сочинённая ребёнком когда-то в детстве. Там, в советском детстве, нам так хотелось быть героями. Мы ведь к этому готовились, нас этому учили. И ничего удивительного в желании героизма. Вот посмотришь хороший фильм про Ту войну — «Горячий снег», скажем. Вот та самая война, какой хотел. И не получил. Что такое, по сути, Афганистан, и вся афганская кампания, как таковая, — не более, чем экзотическое, очень рискованное путешествие, ну, полетали вокруг пули, ну повзрывались рядом всяческие снаряды, ну погорели колонны, ну постреляли мы в ответ.

Стоп! Не торопитесь кидать в меня камни за крамолу и святотатство. Ведь не было же за нами последней пяди русской земли, не было. А потом ещё перестройщики всех мастей, как только мы вернулись, заголосили, ах, ненужная война, ах, что мы там делали, ах, сколько солдат потеряли. Причём каждый ахальщик ни словом, ни духом не был ни в Армии, ни в Афгане. Голосить об общечеловеческих ценностях – вот его кредо.

Так и вышло, что когда мы вернулись, мы, беззаветные, мы услышали среди людского, газетного и телевизионного многоголосья одну фразу, одну среднюю, одну так сказать интерференцию – «бабки надо делать, вашей Родины, парни, давно уже нет, бабки, только бабки сейчас всё решают». А ведь было нам по двадцать-двадцать пять.

Дети.

Ещё какие дети, т.к. мы пришли с войны, а оттуда возвращаешься вообще заново родившимся котёнком. И пришли мы, котята, и услышали, а кто плохо услышал – тому мордой по современной жизни провели, чувствуешь, падла, что такое жизнь – не брюлёчки твои, орденочки, не сказочки про невиданную страну, а жизнь в натуре, чуешь?

Мы почуяли, мы услышали, мы не хотели, но выхода не было другого – и мы превратились в двусмысленное слово «Афганец». И страшно стало людям от этого слова…

Мне книга понравилась. В отличие от «Географа», повествование здесь более насыщенное, глубже прописаны герои, события развиваются не внутрь, в вширь. Читать легко и интересно. Бывали некоторые провисания и нелогические поступки персонажей, но в целом отлично.

Что касается самого сюжета, то он не идеален. Минусов достаточно: «конченные» герои, не целиком раскрытые сюжетные линии, злоупотребление флешбэками, депрессивный настрой повествования.

Чувствуется, что автор хотел сказать что-то больше, чем на поверхности. Замахнулся на прелести «постмодернизма», но что-то не слишком удачно вышло. Какая-то ностальгия по союзу, но вместе с этим и иллюзорность его идеи, мечты об общественном единении, но вместе с этим и описания их несостоятельности и неосуществимости.

Я похвалил бы книгу не за идеи, а за то, что на поверхности. Залихватский боевичок, с вкраплением реальности и многослойности, который хорошо заходит, особенно если сравнивать с дешевыми, так называемыми, «русскими детективами». Но в классику «Ненастье», конечно же, не метит. Просто хорошее развлекательное чтиво и для кого-то, возможно, пробивающее на ностальгию.

P.S. Сериал Урсуляка просто отвратительный. Хорошо, что узнал о его существовании после прочтения книги.

Автор очень схож на Валерия Примоста в бытописании всякого садизма. Градус изуверств на ‘квадратный миллиметр’ текста достигает таких экстремумов, что происходящее вскоре начинает читаться как гротеск. Я понимаю – время было непростое, девяностые, и случалось, как известно, всякое. Но повторяющиеся тычки в одно и то же нервное сплетение не могут не вызвать раздражающего чувства, что меня пытаются ‘грузить’. То же было и у названного Примоста в ‘Мы Лоси’ – и если в Союзе каждый срочник проходил через описанное им, резонно хочется спросить: как вообще протягивали до дембеля? Буду честен: я СА не застал, но мой отец демобилизовался в 88-м в звании сержанта, и калекой, равно как и каким-нибудь ‘опущенным’, не остался. Позорных страниц в летописях СА [и любой другой] хватает [см. дело Сакалаускаса]. Но когда тьма бьёт фонтаном нефти с каждой строчки, чувство реальности происходящего стирается.

В ‘Ненастье’ *все* страдают — каждую реплику, каждую страницу. Когда у восьмиклассницы Танюши почти случается изломанная близость с неопытным Владиком Танцоровым [эти уменьшительно-ласкательные – я уверен – задуманы как издевательство], автор нарочно заостряет даже не беззащитность – жалкость – девочки, не забывая проговорить злое, хищническое, ободранное от любых тёплых чувств вожделение парня к несчастному ребенку:

И, казалось бы, поведение ивановских героев, что называется, обусловлено, однако неотступающие ни на секунду холод с безнадёгой не позволяют довериться написанному, быстро начиная раздражать. Даже у Маккарти, фаната ‘депрессивного повествования’, боль на страницы изливается дозированно. В ‘Ненастье’ же она сочится сквозь все поры – и беспардонно лезет в читательскую душу. Я смотрю на океан восторгов по ‘Ненастью’, и совершенно искренне не понимаю, как *это* может раз за разом ‘пронимать’. Меня такое неумение перелиться настроением, переключиться, раздражает. А ведь именно в лабильности заключено искусство настоящего художника, ибо жизнь неоднородна, а настоящее несчастье пронизывает на контрасте. Взгляните, сколь драматичны фильмы Олтмена [‘Short Cuts’] или Макдоны [‘Три билборда…’]. Тем же, что в ‘Ненастье’, я лично пресытился у [режиссёра] Быкова, который до недавнего времени терзал одну и ту же минорную скрипочную струнку, пока, наконец, не прозрел, честно признавшись, что подозревает: ‘той реальности, которую он годами показывал, просто нет’. Лет в 16 я посчитал бы такой отзыв малодушием, несмелостью заглянуть в колодезные воды реальности; но мне уже не шестнадцать, а текст Иванова кажется едва ли не perpetuum mobile ангста [равно как и одномерные картины Быкова].

В ‘Ненастье’ некому сопереживать. Танюша – инструмент слёзовыжимания. Лихолетов – моральный урод, бандит и педофил. Куделин – куколд, молча сносящий, как его малолетнюю дочь вафлит ‘авторитет’. Неволин? Но ведь он ‘солдат’ Лихолетова, даже в 2008-м называющей его чуть ли не братом. Да и чем он лучше, раз уж был с ним в одной упряжи? Герман стал бы таким же Лихолетовым, окажись чуть борзее. А для им подобным нелюдей я, обычный человек – скотина, и автор об этом прямо говорит. Что ж, я легко верю, что такие 'люди' есть. Я их даже видел. Но не в подобной концентрации. А разгадка одна – по авторской задумке, ‘чем дальше в текст’, тем по-ледяному больней. Спасибо, ощутил. Но верить в такой мрак, как выразился один персонаж, ‘никакой верилки не хватит’.

2008 год. Водила инкассаторской машины, ветеран-афганец, решил взять у судьбы долг… и грабанул коллег, взяв дневную выручку крупного рынка… Впрочем, это только современная завязка сюжета… практически вся книга посвящена тому пути, который прошел главный герой и другие герои, жители провинциального «миллионника», за последние 20-30 лет…

Социальная проза или криминальное чтиво о рождении и развитии организации, объединяющей бывших солдат, участников войны в Афганистане. Приготовьтесь, в повествовании много грубости и жёстокости, крови и унижений, геройства и разнузданности, разговорного мата и неромантичного траха. Но, несмотря на ненастье человеческих отношений, Иванов пытается пробить луч света – идеи братства, долга, толерантности.

Я люблю читать Иванова, со всеми его гиперболами и «тараканами». Наверное, мне нравится его умение создать атмосферу, в которой мне, как читателю, уже не так важна реалистичность и обоснованность поступков героев. Вот и в этом романе я погрузился в сумрак ненастья, который окутал нашу страну в эпоху перемен. Это время прошло перед моими глазами, и я рад, что мне не хватило 5-7 лет, чтобы стать таким персонажем, как «афганцы» у Иванова.

Кому читать? Книга не для массового читателя. Рекомендую тем, кто хочет покопаться в анатомии рождения новой России и кого не смущает бурелом поломанных судеб в лихое время масштабных перемен. Скорее всего, стоит попробовать почитать любителям Захара Прилепина. Крайне интересно мнение читателей-«афганцев» (пошёл гуглить).