fantlab ru

Сергей Пономарёв «Болезнь Соннер-Вилля»

Рейтинг
Средняя оценка:
6.44
Оценок:
43
Моя оценка:
-

подробнее

Болезнь Соннер-Вилля

Рассказ, год (сетевая публикация); цикл «10-я фантЛабораторная работа»

Жанрово-тематический классификатор:
Всего проголосовало: 7

Входит в:


Номинации на премии:


номинант
ФантЛабораторная работа, 10-я фантЛабораторная работа // Лучший фантастический рассказ



 


Отзывы читателей

Рейтинг отзыва


– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Болезнь Соннер-Вилля

цитата

Если мы не смогли понять друг друга просто без слов – стоит ли оно того?

Это решает. Все остальное в рассказе просто антураж и обойденные острые углы. Интересно, конечно, чтобы там было если б синематограф в том мире уже изобрели. Первые-то фильмы были как раз немые, и зрители их прекрасно понимали тем не менее. Тпру... Стоп. Мы тут не о пяти чувствах. Иначе не было б призраков. Поэтому только граммофоны, только хардкор. У нас тут аллегория. И стена оттуда же.

Что я из этого вынес? Люди перестают понимать друг друга. Певец с женой. Родители ГГ. Сам ГГ и Наська. Все похожи. Граммофоны — это типа слушатели не понимают авторов. Именно слух выбран для краткости, удобства и пафоса. Постепенно те, кого герои затрудняются понимать и представлять без определенной черты, пропадают из их мира (Соннер-Вилля). Превращаясь в призраков (нечто вроде мороков собранных частично памятью, частично воображением). Уходя за стену. На примере родителей ГГ видно, что есть те кому болезнь в принципе не помеха. А есть те, кому разрывает шаблон то, что в Наське что-то кроме тромбона имеется (сама Наська здесь идет 1-я в списке, ну плохо ей без тромбона-то). Она не может объяснится, он не может понять и, наоборот (круто было бы если бы с двух сторон показывали и такое раздвоение городов с перекрестьем в районе стены). Но. Есть типа любовь, и ГГ лезет на стену при помощи товарища и обращается к Наське с вершины стены, и она кивает ему. Так любовь побеждает. Я надеюсь. Потому что кивок в ином мире может значить что угодно.

Спросите, зачем вот это?

цитата

Потом правительственные войска окружили Соннер-Вилль, а вокруг города начала вырастать стена. Помните те дни? Когда жители ещё пытались говорить, но лишь открывали рты и напоминали рыб. Тысячи, а если быть точнее, двенадцать с чем-то тысяч рыб, которых выбросили на берег, отгородили стеной и заставили беззвучно глотать воздух. Бросили барахтаться в страхе от того, что тишина напомнила о смерти.

Ну, есть вероятность, что их всех там газом перетравили. А вышеописанная история лишь предсмертный бред ГГ. Но не комильфо придираться к мелочам, если читаешь притчу.

P.S. Да-да, «Perfect Sence», хоть и не о том. А вы чего ждали, что автор будет напрягаться и выражать свою идею непроторенными тропинками? Его ж не поймут тогда! И рассказ выкинут как сломанный граммофон.

P.P.S. Да-да-да-да

цитата

Я пишу на листке: “Слышишь?”

Без слов они-таки не обошлись. Нечестно? Да. Ибо любовь это тебе не геометрия. Можно и сжульничать. Если текст требует — бумага (Word) стерпит.

Оценка: 6
– [  1  ] +

Ссылка на сообщение ,

Хороший сеттинг, тихий и немногословный. Читатель даже растерялся, когда в рассказе на время появился звук! Это эпизод где: « – Мам, ты видишь?», а в ответ мама оборачивается… Написано гладко, сюжет ровный и убедительный. А вот в любовь ГГ почему-то верится слабо. Скорее, тут влюблённость. Хотя там же ещё Витька есть, а он свою маму любит сильно, в этом никаких сомнений…

Оценка: 7
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Стилистика и авторская техника. Хорошие, а часто – отличные. Если вернуться к каноническим подходам, то тут классический пример. Вторым же предложением автор два очка в моих глазах заработал. Достаточно жёстко погрузил меня в эмоции перса («бесит»), и буквально парой слов закинул удочку интриги. По соотношению полезности сказанного на затраченные знаки – максимальное значение из возможных. Респект. Не могу не отметить концовки каждой подглавы – почти во всех «стреляющее» последнее предложение. Это хорошо и круто.

Ритм укороченный, телеграфный. Таким образом, автор немного искусственно увеличивает интересность текста. Естественно она бы повышалась, если бы автор ставил на остросюжетность, извращённую эмоциональность или первичность фантастической ситуации. Искусственно – это когда за счёт сокращения знаков, потраченных на донесение мысли. Это не плохо, но ход не самый изящный работает в ущерб эмоциональности. Да, автор время от времени подбрасывает нам фразы, которые работают на понимание героя и эмоциональное сопереживание ему, но это холодное сопереживание. Если вы хотите увидеть, как читатель резонирует с рассказом – нужно длиннее и глубже.

Я не могу глубже, я могу чаще(с). В смысле, сцены коротковаты. Чем ближе к кульминации, тем больше знаков нужно тратить на сцену, как на момент эмоционального единения читателя с рассказом. Ну, это если вы хотите, чтобы на ваших бумажных самолётиках читатель размяк до состояния тёплого пластилина.

Опять-таки, неплохая композиция рассказа и играет автору на руку — переплетение сцен работающих на действие и работающих на объяснение. Очевидно, что автор не первый раз на конкурсе. Далеко не. Единственное, что могу сказать, это что слегка заскучала на ангарах и проблемах с лестницей. Возможно, стоило бы некоторые интересные подробности о фантситуации перебросить из 5 подглавы в 4-ю.

Обращение на «вы» меня не выбивало, я не против поиграть, на себя ситуацию применяла с удовольствием. Все разы, кроме последнего, самого важного для рассказа. Но об этом позже.

Фантдоп – самая печальная часть моего отзыва. Фантдоп автор не вытягивает по двум причинам. Первая: фантдоп не развивается. То есть как я в первом предложении получила мир без звука, так эта ситуация до конца никак не прояснилась, только съехала в сюрреализм. Была мысль, что болезнь развивалась постепенно, были какие-то бытовые примеры, как люди реагировали на болезнь, но как болезнь изменила общество/город/ячейку общества/главного героя – такого изменения нет. Распад родительской семьи изменением не считается.

В принципе, антуражность фантдопа – зверь известный, и не сказать, что большая проблема. Тем более, на нашей теме, где сам бог велел говорить о разумном-добром-вечном-слегка извращенном-и-очень-личном. Но. Но проблема в том, что вам фантдоп мешает. Вы достаточно крепко ведёте читателя в нужную вам сторону, слегка потягивая поводья вбрасыванием обращения на «вы». Вы развиваете героя, добавляя ему проблем и углубляя их. Формально, вы доводите до всё решающего противостояния, момента выбора. И тут в последний раз добиваете читателя фразой «а что бы вы выбрали?» с целью довести единение до абсолюта, а оно не работает. Потому что я-читатель в этот момент чешу репу и бегаю перечитывать куски с целью разобраться в логике вашего фантдопа. Я не понимаю, между чем и чем мне выбирать потому, что не знаю, по какому признаку люди становятся призраками. Те, которых не любят? Нет, главгер любит Наську. Те, которые не любят? Нет, из двух матерей хоть одна должна любить своего ребенка. Вообще все? Так что тогда выбирать, сиди на стене, жди пока и папка с мамкой тут же дематериализуются.

А без понимания принципа деления нет осознания, между какими двумя мирами выбирает ваш мальчик. А без этого осознания весь выбор главного героя сводится к выбору между любимой девочкой и родителями. А такой выбор мальчишки совершают сплошь и рядом, когда женятся. Скорблю вместе с вами, но всерьёз переживать за исход не получается.

Это была грустная история о том, как непродуманность фантдопа загубила идеологию рассказа, сопереживаемость и мораль до кучи. Почему это важные категории? Хотя бы потому, что идея рассказа отвечает читателю на вопрос, в чём его смысл.

Оценка: нет
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Читала с интересом — написано хорошо. Правда, к концу рассказа автор столько назадавал вопросов! — мне уже казалось, что меня трясут за лацканы: «Да поняла я, всё поняла!», но автор мне не верит и продолжает убеждать и наталкивать на мысль ))) В целом, заход авторской фантазии интересен, но направить весь сюжет в финальное морализаторство? Это меня несколько разочаровало.

Мелкая придирка: тромбон очень легкий. Не мог пошатнуться 12-летний (или около того) мальчик, если только чехол не из листовой стали.

Оценка: 6
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Честно перечитала рассказ повторно, потому что он почти не запомнился после первого раза. И снова так же, как в первый раз, он — вот же ирония! — воспринимается действительно каким-то беззвучным, но не от атмосферности содеражания, а от полной неэмоциональности всей истории. Не получилось сопереживания жителям города, да и самим героям. Не резанула по сердцу смерть матери или подруги. Совершенно не ощущалось чувств героев — о них было написано, но и только. Текст меня в этом не убедил. И это, наверное, главный недостаток рассказа.

Оценка: 5
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Рассказ не для всех. Я бы даже сказал — для немногих. Критерий четко прописан Бродским:

«Нет деленья на чуждых.

Есть граница стыда

В виде разницы в чувствах

При словце «никогда».

Не понимаете, о чем это он? Тогда рассказ вам читать не стоит. Не услышите. И обращение автора к вам будет вас только раздражать.

Кроме «Строф», своим настроением рассказ заставил вспомнить еще «Малую Глушу». Мне кажется, все три произведения рождены одном и тем же желанием: придушить этого гребаного ворона с его гребаным рефреном. Если у вас такого желания никогда не возникало... вам можно только позавидовать. Живите счастливо! И не надо читать всякую муть!

Автор, я промолчу в ответ на твои вопросы. Но я тебя услышал. Спасибо!

Оценка: 7
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Повернуть миру регулятор громкости на ноль. И вот так, не побоявшись, сделать удивительную историю.

Меня всегда поражало, как люди находят столь простые и при этом такие неожиданные идеи. Ведь, казалось бы, на поверхности лежит... Но мы слишком привыкли, ходим и не замечаем. А тут – взять и использовать. Вот так появилась и эта история: простая и красивая, о вечных темах, но в неожиданном мире – таком, какой бы мы не представили, но который лежит где-то рядом. Мир-аллегория: перестать слышать музыку, обыденные вещи, друг друга – это не просто потерять одно из чувств. Это – перестать ощущать.

Мы оцениваем внешность глазами. Но когда договариваемся о чём-то, передаём друг другу мысли, соглашаемся с собеседником – говорим ему: «я тебя услышал», «я поняла, что ты хотел сказать». Мы видим картины художников, которыми они говорят с нами, и читаем образы, как речь. Мы не просто слушаем, но слышим, и слух бывает порой куда важнее, чем зрение. Лишить людей слуха – значит, запретить им понимать друг друга, отобрать у них возможность быть вместе.

Вот что случилось с Соннер-Виллем.

Необъяснимым образом в городе начали пропадать звуки. Они гаснут, теряются, и мир словно замирает, глохнет: он становится страшным и совершенно нежизнеспособным. Он крутится по инерции: люди всё ещё взаимодействуют друг с другом, но и они утрачивают возможность говорить и слышать, а значит, теряют возможность понять друг друга. Лишь общность беды, потери сплачивает тех немногих, кто ещё не забыл родных и близких, ушедших за границу города. Кажется, что люди, не выдерживающие тишины, растворяются, умирают и вновь возникают за границей, но мне почему-то думалось, что на самом деле это Соннер-Вилль погрузился в смерть: покойники всегда тихи и молчаливы. Вокруг города – тишина и чёрное поле, и лишь призраки родных стоят за стенами: это ли не образ Чистилища? И это не ушедшие мертвы, а оставшиеся жители города вычеркнуты из живых. Может быть, я и не прав, но точно знаю одно: чтобы вырваться из города – пусть даже это будет означать конец – нужно преодолеть себя и пойти вслед за своей любовью.

И пусть мир не высказан, наполнен мистикой и необъяснимыми загадками, на которые нам никто ответа не даст, но история состоялась.

На этом уровне придираться к стилю, языку и т.п. уже бессмысленно, да и не к чему там придираться, если уж на то пошло.

Оценка: нет
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

душевный рассказ. думаю, в финал пройдет. но хочу сказать. о плохоньких-то текстах что говорить? а здесь есть о чем. сначала пустяки. «цеппелин» — два раза с ошибкой, один раз верно; «ться-тся» — один раз с ошибкой: «начинала становится». разговор с матерью, где она слышит и говорит, волосы и уха рядом (это уже моя брезгливость, извините)... — все это мелочи. Имена — Саня, Витька, Наська, Антоша русские, а кое-какие интернациональные : Мэри, Винтер, Лорей. И я бы эти мелочи легко простил, но с ними рифмуется название рассказа! сначала я его прочитал: Болезнь Сонной деревушки. вроде как смесь французского с нижегородским. но когда дело дошло до потери звуков, я перевел иначе: Болезнь Звучной деревни. и вот отсюда пустяки становятся чем-то большим, чем мелочи. где происходит действие? по именам — вроде в России,по названию — вроде в Америке, по цеппелинам — вроде в Германии. Или в параллельном мире? на другой планете? название рассказа и смесь имен выбивают почву из-под ног читателя. ведь если это происходит здесь и сейчас — это чудо, а потому интересно. исчезновение звука и переход людей в мир призраков нарушают законы физики, это загадочно, это шокирует. Но это — если действие в нашем мире. а если неведомо где — там могут быть другие законы физики. в параллельном мире могут жить глухие люди, могут существовать привидения. весь фантдопуск летит к черту, потому что не определено четкое место действия. где-то болезнь Соннер-Вилля может быть обычной неприятностью, а не чудом. потому и отступились так легко правительственные войска, нет связи со столицей, с учеными...планета не встала на уши. вроде чумы или тифа у нас. рассказ становится простой историей трудной любви подростков на фоне эпидемии. однако наши влюбленные — не Ромео и Джульетта, они не вытягивают текст до кондиции. автор и сам, думаю, легко уберет досадные мелочи, четко устаканит место действия и наведет порядок в жизни привидений, придаст ему смысл, чтобы поднять трагедийность сюжета.

Оценка: нет
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Грустный рассказ про что мне не совсем понятно. Тема любви слабо раскрыта: любовь Сашки к Настьке описана в рассказе может парой предложений. Вот они встретились и вот он её любит и всё. Любовь Витьки к матери выразилась в том что Витька ходил «потерявшимся», это както слабо. Зачем они залезли по «балкам» на стену непонятно. Ну так то у лестницы перекладины вроде или ступеньки а не балки, хотя рассказ фантастический, может это какаянибудь особенная лестница с «балками», ведь они её вдвоём еле подняли. Ну залезли они, Витька спрыгнул, тоесть самоубился, для этого обязательно на стену с другом залазить было? Хотя да, сейчас самоубийцы группами спрыгивают, но опять зачем на стену лезть, убился где-нибудь и иди себе духом через эту стену. А может они и вовсе не самоубийцы были? Тогда я не совсем понимаю метафизических особенностей данной вселенной. Автору надо было бы разъяснить читателю это более подробно, некоторые читатели конечно могут сразу всё понять, но я не такой, я тупой, и не понимаю что тут автор имеет ввиду. Видимо я не ваш читатель.

В целом рассказ читабельный, меня даже не раздражало панибратское обращение автора к читателю с вопросами, хотя если бы объем произведения был бы больше то со временем это стало бы раздражать.

Оценка: 5
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Отзыв из группы:

Тема: попытка удержать ускользающую любовь.

Идея: человек не может быть один, ему нужны другие люди.

Меня история не увлекла. Совсем.

Претензий к языку как таковому нет, какие-то ошибки или нарочитые фразы в глаза не бросились. Но сильно мешали обращения к читателю. Каждое из них эмоционально отбрасывало от рассказа. На каждое возникал ответ: нет. Я не в курсе, что у Витьки умерла мама, я даже не знаю, кто такой Витька, рассказ только начался. Я не помню день, когда Соннер-Вилль заболел, это не мой город, меня там не было. Я не ходила к дяде Винтеру, когда граммофон сломался, у меня вообще нет граммофона. И так на каждое обращение.

Мне кажется, интерес к повествованию не возник именно из-за этих неуместных «вы» в адрес читателя. Я всего лишь читаю Ваш рассказ, уважаемый автор, и ничего не знаю о городе и людях, которых Вы придумали. И мне не нравится, что Вы пытаетесь придумать меня и втянуть в качестве соучастника в сюжет. Это Ваш рассказ, а не мой.

Очень понравилась метафора, на которой построен сюжет: если один человек теряет способность слышать, понимать и замечать другого, в глазах друг друга они становятся тенью. Вербальные коммуникации — основной способ общения людей. Отключи звук, и мир почти исчезнет. Кто привык слышать голоса и звуки, не может жить в тишине. Если ты не глух от рождения, тишина дезориентирует и лишает способности воспринимать информацию визуально. Сосредоточиться на строках невозможно, если мир вокруг нем. Когда в состоянии тишины оказывается много людей, это действительно болезнь. Ведь они как бы исчезают друг для друга, превращаются в тени.

Витька и Саня не просто полезли через стену, чтобы вырваться из зараженного города. Они предприняли попытку достучаться до теней, заставить их заметить себя. Заметить — это же первый шаг к тому, чтобы услышать. А если удастся еще и задержать взгляд друг на друге, увидеть, то можно понять друг друга даже в тишине, она наполнится мыслями, словами, картинками. С этим уже можно жить. Это уплотняет тень.

И финал хорош. Достучался Саня до своей Наськи. Заметила его девушка и почти поняла. Если сможет удержать концентрацию, обратный процесс перехода из тени в плотный мир можно считать запущенным. Парень сделал первый шаг, выбрался из-за стены, докричался, прошел свою половину пути. Теперь все зависит от девушки. Понимание друг друга — процесс двусторонний, в одиночку его не осуществишь.

Содержательная, глубокая, даже мудрая вещь. Если убрать из текста прямые обращения к читателю, будет прекрасный рассказ. ИМХО.

Оценка: 6
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

[в рамках конкурса «10-я фантЛабораторная работа»]

Я всегда счастлива, когда на конкурсе попадается рассказ, который хотя бы можно читать, поэтому я очень благодарна за это автору. Да, местами читать не очень интересно, да, где-то что-то провисает, да, от прыжков между прошлым и будущим здорово устаешь, но когда ты скользишь взглядом по строчкам и у тебя не болит голова, это огромный плюс. Венок ромашек этому столику.

И — начнем ругаться.

Моя главная претензия — рассказ может держать интерес читателя, но он этого не делает. Причем «почему вот этот фрагмент неинтересный» — видно невооруженным взглядом. К примеру, двое пацанов возятся со стеной и с лестницей. Они вот-вот сбегут из города, это Важное Событие (звучит пафосная музыка, которую никто не слышит), но эмоциональное состояние у них абсолютно ровное, словно они пошли в магазин за кефиром. Сцена — набор механических действий. Более того, чтобы сопереживать этим детям, мы должны знать, почему они бегут, а мы — к этому моменту — не знаем об этом ничего, и я, к примеру, просто моргаю, потому что герои тут существуют отдельно от меня.

А уж когда автор говорит за героя, что можно сбежать на цеппелинах (в тексте «цепеллинах» — тут ошибка, по-моему), но они пойдут другим путем (с), я и вовсе пожимаю плечами: ОК, есть два способа, но я-то не понимаю, в чем тут разница, я и про первый ничего не знаю, и про второй, и про мотивацию. Зачем оно все?

А вот если бы мне объяснииииили!

Дальше. Герой. Мы знаем, что у его папы грустные глаза, а ему самому одиноко, и до чертиков надоело хозяйственное мыло. Тут он встречает Настю, которая свет в окошке. Клево. Вроде бы идеальная ниточка для сопереживания. Но все равно режет, потому что это вот «Я был не молчаливым, а замкнутым, не отчужденным, а одиноким.» и «Если одиночество было бы звуком.» (АХ!) — оно все-таки до невозможности пафосное для мальчика из средней школы. Я бы еще не ругалась, если бы к пафосу были живые сцены — мама, папа, почему и как и откуда пришло одиночество. Помните Гарри Поттера? Утро, он вылезает из кладовки и идет помогать по хозяйству, на нем старая одежда, которая ему велика, тетка его шпыняет, брат издевается, и мы сразу понимаем, что этот мальчик одинок. И верим.

А вот тут... да не очень-то я верю в его Пафосное Одиночество, если честно. Обычный школьник, ну, пенка для умывания кончилась, так кому сейчас легко.

И вот это неверие очень сильно давит на рассказ.

С именами, по-моему, точно прокол. Тетушка Мэри точно лишняя в мире Витьки и Наськи. И какой тут вообще Соннер-Вилль (город, стал быть, по-хранцузски), если тут русскоязычные дети с русскими именами?

Дальше у нас наконец-то — ура — объясняется сюжет, красивая очередь змеей (сколько раз мы уже видели это сравнение? много, но мне не жалко!), в городе начинают пропадать звуки, город окружают правительственные войска (ну, в то, что в мир не веришь совершенно, я уже писала, но ладно, откуда у нас тут достоверный мир, давайте хоть по сюжету пройдемся), и —

- И в рассказ перестаешь верить совершенно. Потому что мальчик-подросток совершенно не боится, что потерял слух, что слух потеряла его мама, друзья, все вокруг, что из города они не выберутся, что вокруг кончаются припасы, нет работы, и разворачивается самый натуральный кризис — нет, у него все в порядке, ведь рядом с ним его оглохшая первая любовь!

Нет, парень. Если ты любишь — если ты по-настоящему любишь — ты будешь очень бояться. За нее. И ты уж точно не будешь закрывать глаза на перемены, потому что ТАКИЕ перемены не замечать нельзя. Особенно когда вот-вот будет нечего есть.

Так что мы тут пишем «авторский произвол» и «не верю!» и радостно подчеркиваем красным маркером два раза. Нет, три.

Ладно, с этим покончили, идем дальше.

А вот дальше мир рассказа, увы, начинает рассыпаться, как Соннер-Вилль, потому что автор, на мой взгляд, таки добавил туда шоколадный бассейн. (Ну, как в детском анекдоте: «Мой папа — самый богатый банкир! И у нас дом в три этажа, двадцать машин, и свой вертолет! И яхта! А перед домом — шоколадный бассейн!»)

То есть пока у нас дом в три этажа и двадцать машин — то бишь глохнущий город, перепуганный певец и влюбленная девочка — я еще верю. Но когда оказывается, что люди начинают исчезать, плакаты — крошиться и так далее, это уже выводит рассказ за рамки реальности и помещает его куда-нибудь к сюру и абсурду.

А это уже невозможно, потому что у нас есть очень жизненное и реальное начало с девочкой, тромбоном, лестницей и набившим всем оскомину хозяйственным мылом. Так что путь в сюр нам закрыт.

И очень уж непонятно про эти тени. Мало того, что в них не веришь, так еще и логику не поймешь. Они живут? Существуют? Но как, если все, что они могут — стоять у подножия стены в одной кучке? Они не могут читать, слушать музыку, они, похоже, не могут говорить, а писать им нечем — призрачной бумаги не изобрели, а обычной — пара листков, и те, похоже, скукожатся в этом ровном черном поле, как начали исчезать вещи в городе. Единственный вопрос — это как эти призраки не сходят с ума (потому что это почти неизбежно), и ответ выходит довольно страшненький — а никак. Это загробный мир, они больше не растут, не меняются. Это скорее слепок с человека, чем его душа.

(Душа? Настоящая Наська? Которая будет десять лет подряд стоять возле стены, и ничего не делать? И страдать — от скуки, от невозможности нормально пообщаться, заняться хоть чем-нибудь? И останется в здравом уме? Ой ли?)

В общем, получается что-то абстрактное, и как-то в тягу юноши к девушке-ставшей-призраком начинаешь очень и очень сомневаться — то есть абстрактно-то веришь, что уж, но очень уж абстрактна сама девушка.

И, наверное, самое важное. То есть САМОЕ-САМОЕ важное.

Герой. Он эмоционально — никакой, словно у него классическая картина перманентной депрессии, или он просто очень малоэмоционален. Его девушка кричит, испытвает эмоции, тромбон в окно — а он по нулям. Они с другом лезут через стену, чтобы снова встретить эту девушку, а он — по нулям. Вот это — по мне — очень тревожно, потому что это лишает эмоций весь текст и превращает героя в ходячую камеру.

А вам интересно провести двадцать тысяч лье под водой наедине с ходячей камерой? Или все-таки лучше с капитаном Немо?

(мне лучше бы вообще остаться дома. Но я бы тоже выбрала второе. По крайней мере, на капитана Немо можно было положиться)

Дальше. Лестница. Господи ты боже мой, они три фрагмента возятся с этой стеной и лестницей, и все три фрагмента — ничего, ни малейшего проблеска интереса или эмоций. Я бы, честно говоря, выбросила бы тут почти весь текст про лестницу к чертям. Потому что линию дружбы оно, увы, не подчеркивает, Витька остается бессловесным роботом-инструментом, который используется, чтобы устроить герою побег, и кусочки, право, получаются скорее слабые, чем наоборот.

Ох. Я была бы рада, если бы герои вели себя достоверно, если бы они ожили, если бы герой вел себя не как коллекция пафосных цитат, а как обычный пятнадцатилетний мальчишка, который храбрится и держит себя в руках, хотя ему больно и страшно.

И если бы мама вела себя как человек. Ведь она знает, что люди начали исчезать — тогда что за «какая Наська»? Я так совершенно не верю, что наш юноша, влюбленный и прекрасный, эту девушку помнит, а мама, которая готовила ей обед каждый день — взяла да забыла.

Ладно. И финал. Мне нравится момент, который выбрал автор, и я бы рада умилиться, порадоваться, вытереть слезу и так далее — честно сказать, я ужасно сентиментальна. Но я опять же возвращаюсь к мысли «стал он призраком в чистом поле, и что?» Музыка им недоступна; голос, кажется, тоже. Что еще остается? Я ж говорю, тут ни загробной жизни, ни обычной, ни вообще ничего. А в сам момент, длящийся вечно, как, скажем, в конце «Долины Совести», тоже особо не веришь, потому что пафосом «Соннер-Вилль» все-таки пересолен, увы, очень здорово.

И на этом мы заканчиваем анализ содержания рассказа (если это можно, конечно, назвать анализом, а не обычной конкурсной рецкой) и переходим к стилю.

Здравствуй, телеграфный стиль, как без тебя было здорово. (И как бы без тебя было здорово рассказу, бормочу я).

Серьезно, количество коротких предложений тут зашкаливает, и если в вылизанном начале оно почти не мешает, то потом начинает здорово тормозить восприятие. Не верите? Смотрите.

Наська играла на тромбоне.

Так я её впервые заметил.

Она выходила из класса.

На левом плече висел огромный рюкзак.

В правой руке она держала чехол с тромбоном.

Я тогда подумал – муравейчик.

Маленький, безопасный и трудолюбивый.

И все это счастье — подряд, в одном абзаце. Я тут в соседнем отзыве писала про ритм текста и чередование коротких, средних и длинных предложений, так вот, тут оно нужно втройне. Не буду вставлять сюда умные цитаты из классиков и разных классных пособий, думаю, гуглится оно достаточно легко.

Я не буду спрашивать, что девочка с тромбоном делает в суровом обществе, где дети изучают паровые машины, и чего они эти машины изучают в классе, а не на практике, если мир такой суровый, и вокруг одно хозяйственное мыло. Логика мира тут явно совершенно не прописана, дунешь — развеется, и чем меньше, кстати, автор ее прописывает, тем лучше для рассказа.

Опечатки: «смотрел неприкрытым уважением»

Итого. TL;DR — самое слабое место — безэмоциональность героя, очень много «мертвых» кусочков, не вызывающих никакого сопереживания (как вот с Витькой и лестницей), и очень... ммм... абстрактный концепт призраков, в который слабо веришь. Ну, и конец — не безнадежный, нет, просто недостоверный. За окном полный ад, а голос лирического героя рисует его, как утерянный рай. Впрочем, ему там жить и сходить с ума.

И, кстати, почему люди исчезают до призрачного состояния, но не исчезают дальше — совсем? Закон сохранения энергии как бы говорит, что для поддержания этой штуки нужно много всякой энергии — откуда она берется-то, для вечной Наськи?

Оценка: нет
– [  0  ] +

Ссылка на сообщение ,

Довольно простенький рассказ. О непонимании. Чего тут развели дискуссию, не ясно мне. И звуки пропадают, и цвет, и вещественность. Особо и фантдопа нет, это скорее сказочно-сюрреалистический момент, притчевый, чем фантастический. Мне бы читалось намного лучше, если бы не постоянные вопросы к «вам». Думал, в конце как-то разъяснится, к кому главгер все эти вопросы адресует. Но нет, ничего такого не нашёл. Типа, для интимности сделано. Для большей, якобы, близости читателя и ГГ. Мне такое не нравится, поэтому и читалось с трудом.

Оценка: 5


Написать отзыв:
Писать отзывы могут только зарегистрированные посетители!Регистрация




⇑ Наверх