Артур Мейчен «Холм грёз»

В творчестве англо-валлийского писателя Артура Мейчена заметно выделяются две темы — черная мистика (фольклорно-мифологическая, смешанная с дьявольщиной) и весьма «плотная» (или «густая») религиозность (старое кельтское христианство). Роман «Холм грез» к моей читательской радости не впадает ни в одну из этих тем. Он написан в жанре, упрощенно формулируя, психологической драмы. Этот жанр всегда вызывает у меня настороженное отношение, но «Холм грез» считаю одним из лучших его образцов.

В этом романе Артуру Мейчену удалось главное — создать главного героя, которому я сочувствовал и сопереживал на всем протяжении книги. Этот герой — Луциан Тейлор (нарочито «говорящее» имя и банальная фамилия) — получился у Мейчена настолько выразительным и оригинальным, что я даже возьму на себя смелость поставить его (во всяком случае, в своем личном восприятии) в один ряд с такими выдающимися фигурами мировой литературы, как Гамлет и Печорин. И это при том, что Мейчен в образе Луциана не прибегает к каким-то экстраординарным художественным приемам: жизнь его героя внешне отнюдь не богата событиями.

Вообще, сюжет «Холма грез» (кстати говоря, прекрасно сконструированный, в отличие от некоторых других крупных произведений Мейчена) не отличается чрезмерной внешней экстравагантностью, но при этом совсем не прост. В нем есть место и низвержению мятущейся души в бездну, и полету элегической фантазии, и эросу (как возвышенному, так и макабрическому), и проницательным социальным наблюдениям, и острым антропологическим выводам. Здесь погруженная в дуализм Света и Тьмы творческая игра воображения (на грани и за гранью безумия) соседствует и неразрывно сплетается с т.н. «суровой правдой жизнью» (под этим термином на деле скрываются уродство и пошлость мира).

Сложность «Холма грез» усилена за счет использования Мейченом особого «шифра», который заключается, например, в символизме предметов и имен. О многом я понятия не имею, кое-что удалось узнать благодаря замечательному предисловию «Алхимическая тинктура Артура Мейчена» Ю.Н. Стефанова и А.В. Нестерова (в книге издательства «Энигма»). Яблоки, которыми угощает Луциана фермерская дочь Энни Морган — отсылка к яблокам Аваллона и Гесперид. Морган наводит на мысль о фее Моргане и ирландской богине Морриган (одной из ипостасей которой были сексуальность и плодовитость). Имя Энни — это богиня Анна из бретонских легенд, повелительница народа мертвых анаон (а у валлийцев потусторонний мир называется Аннон).

И еще хочу обратить внимание на значимость описаний природных и городских (лондонских) ландшафтов. Это не просто изобразительная удача Артура Мейчена (хотя и это тоже стóит высоко оценить), но принципиально важное сюжетное обстоятельство, один из ключей к восприятию читателем психологии главного героя.

«Холм грез» — роман медитативный, заставляющий не размышлять, но погружаться в созерцание вместе с главным его героем — Луцианом Тейлором. В моем случае книга пришлась как нельзя вовремя — ровно в тот период моей жизни, когда мое собственное творчество стагнировало, желание творить не удовлетворялось, а каждый новый замысел нового рассказа тут же подвергался критике с моей же стороны. Короче говоря, творческие муки Луциана мне как никогда оказались близки.

Неторопливое повествование — да что там, повествование будто вовсе никуда не движется! — ассоциировалось у меня с вечным путешествием из ниоткуда в никуда. А ведь в романе действительно есть этот замкнутый круг: вечная борьба людей творческих, нестандартных, аутсайдеров с узколобым большинством — и эта борьба всегда бессмысленна, ибо ведет к неизменному проигрышу. В каком-то смысле книга оказалась романом взросления — но не для героя, а для меня лично, ведь после прочтения какие-то вещи для себя я уяснил по-новому. Забавно было читать о попытках Луциана опубликовать свое нетленное произведение, его размышления о книжном рынке. Спустя сто лет мы имеем ровно всё то же самое: издательства штампуют второсортную макулатуру, которую с большим энтузиазмом и в больших количествах потребляют люди, мнящие себя приличными. Любое отклонение от нормы — это «неприлично», это «стыдно», это признак «душевной болезни». Уверен, что «Холм грез» достучится до небольшого числа людей — до тех, в ком присутствует живое воображение, кому знакома романтика, кто не успел покрыться коркой цинизма и всезнания жизни. «Холм грез» — это по-отечески доброе предупреждение всем мечтателям — мечты не должны вас сгубить!

В мощном оркестре британской мистической литературы, переживавшей на рубеже XIX-XX столетий подлинное возрождение, Артуру Мейчену принадлежит, вне всякого сомнения, голос флейты. В руках мастера звук этого инструмента обретает лёгкость и тонкость; стоит один раз услышать — и уже не спутаешь ни с чем другим: холодный, как лезвие, он прорезает своим звучанием любую гармонию, может вести нежную и стройную мелодию или же создавать вселяющие тревогу шумы. В отличие от других инструментов, флейта пугает исподволь, настраивая на свой лад и действуя на область воображаемого и бессознательного. Эта немного диковатая резкость напоминает — и справедливо — свирель Пана. Собственно, паническому ужасу в высоком смысле и посвящено, в том или ином смысле, всё творчество Артура Мейчена. «Холм грёз» — яркий тому пример. Перед нами жизнеописание альтер-эго автора, молодого писателя Луциана Тэйлора, правда, намеренно сгущающее мрачные краски. Но главное остаётся неизменным — власть фантазии над человеком, способная преобразить его мир. В романе, на первый взгляд, не происходит ничего сверхъестественного, а все чудесные (или кажущиеся таковыми) вещи «случаются» только в голове героя, но под их влиянием меняется вся его жизнь — и, увы, не к лучшему. «Двойной мир» ограничен здесь чёткими рамками обречённой на неудачу писательской карьеры Луциана: только творя, современный человек получает возможность освобождения, вот только какой ценой? С неизбывной грустью противопоставляются действительность и вымысел, в итоге оказывающийся всего лишь пустой иллюзией, разбивающей надеждой. Старина окрашена элегическими тонами, но в ней нет места простому домашнему теплу и уюту. Герой в буквальном смысле живёт историческим прошлым и в прошлом, он не знает, где и когда с ним произошло (и произошло ли вообще) то или иное событие, все они просто «были» с ним. Место всего волшебного уверенно занимает Античность — эпоха, в которой в древней Британии соседствовало возвышенное чувство прекрасного и христианская религия. Отсюда берёт начало тщательно выстроенная символика «Холма грёз», состоящая из элементов католицизма, готического искусства и христианских эзотерических учений (прежде всего — алхимии) и схожая своей архитектоникой со средневековым собором. Язычество представлено культом Природы, противостоящим современной цивилизации: на её лоне герой, сам того не зная, проходит ритуал инициации и вступает на тропу поиска. Что Луциан Тэйлор нашёл и потерял на ней, каждый читатель решает сам для себя, нам же остаётся только внимать чарующему пению флейты Артура Мейчена.

Начало этого рассказа вполне ничего... Даже интрига некая была. Но через несколько страниц начинается однообразная заунывная тягомотина, которая длится до финальных строк. И жаль, что эти строки находятся так далеко от начала. Резюме: рассказ для сильных духом. Я его читал месяц или полтора.

История человека, не нашедшего свое место в жизни и ушедшего в мир грез.

Это с одной стороны.

С другой — это история человека, который не захотел зарабатывать на жизнь, как обычные люди, и занимался тем, что бродил по улицам и пытался писать книгу.

Хорошие описания грез.

Скучный рассказ о жизни

Мистический роман Артура Мейчена «Сад Аваллона» («Холм грёз») повествует о молодом человеке Луциане, чью реальность постепенно разрывают образы несуществующих миров. Способность не только видеть, но и осязать фантастические видения всё сильнее отстраняет мальчика от реальной жизни, с каждым днём он всё более погружается в мир грёз и мечтаний.

Тема эскапизма, на которой и основан роман, довольно часто затрагивается в искусстве, и особенно в литературе. Так в романе Патрика Зюскинда «Парфюмер» главный герой, Жан-Батист Гренуй, в течение семи лет живёт в пещере, погрузившись в мир своих иллюзий, в рассказе Роберта Э. Говарда «Ползучая тень» главный герой Конан находит город грёз, Луциан же начинает придаваться мечтаниям, не имея финансовых возможностей на то, чтобы обустроить мир реальный. Автор выбрал тему стремления человека уйти от действительности не просто, он знал, о чём пишет – ещё Х.Л. Борхес отмечал, что «Мейчен никогда не писал для того, чтобы кого-то поразить, он писал потому, что жил в странном мире и прекрасно это чувствовал и осознавал». Может именно поэтому Луциану сложно не верить, сложно не видеть то, что видит он, не чувствовать то он чувствует. Да и согласитесь сами, возможность видеть то, что не видят другие, подкупает, поэтому главный герой и не боится своих иллюзий, он жаждит их. Искусство осознавать и осязать мечты отличает его от других, ведь «Тот, кого коснулось дыхание муз, навсегда становится чужаком в этом мире.» (Сад Аваллона)

Прогулки героя по воображаемому миру одиноки, потому что одинок и сам Луциан. Он непонят, отстранён, реальный мир бросил, обидел его.

Книга Артура Мейчана «Холм грёз» когда-то была признана самой декадентской книгой в английской литературе. Этот роман для очень узкого круга читателей. Чтобы прочувствовать его атмосферу, чтобы верно слышать и видеть внутреннюю картину души главного героя, необходимо обладать тончайшей духовной организацией. Чтобы ощущать переживания Луциана непосредственно на себе, надо знать что такое тоска по духовным ценностям и идеалам, нужно уметь грезить, нужно уметь мечтать и фантазировать. Надо быть романтиком. Надо не просто быть одиноким, но и уметь уважать и ценить одиночество.

Брался за этот роман с опасением, но к счастью, оно не оправдалось. Роман мне понравился. Понравился своими красками, хрупкостью и вьющимся орнаментом грез и образов. Более того, мне он понравился еще и тем, что главный герой во многом похож на меня самого. Та же отчужденность, тоска по миру грез, бесплодные пробы пера, та же любовь не к конкретной женщине, а к образу женщины. Мне кажется, у меня даже есть свой «сад Аваллона». Да и сам Луциан — мечтательный человек с несколько болезненной, хрупкой душой, которого не понимают окружающие, предпочитающие насмехаться над ним — весьма трогательный персонаж. Не зря Мейчен увлекался алхимией — сам этот роман является своего рода философским камнем, преображающим реальность.

Сначала предостережение для тех, кто ждёт динамики, декаданса и непременной фантастики. Ничего этого здесь нет. Хотя роман достаточно странный, и в нём встречаются анахронизмы и вкрапления фантазии, навеянные вратами из кости слоновой, это скорее реалистический роман взросления писателя, живущего в мире грёз.

* Начнём, для разнообразия, за упокой.

Главное впечатление: жизнь идёт, а герой проходит мимо.

Викторианская проза (не её стилизация!) находит сейчас немного ценителей, поскольку требует времени для неторопливого чтения и советской привычки читать между строк. Если всё знакомство с ВП ограничено Конан Дойлем или Стивенсоном, трижды подумайте, стоит ли браться за эту книгу? Ведь это именно викторианская проза, к тому же отягощенная эзотерикой и велеречивым авторским стилем. Не все вещи называются своими именами, а за множеством намёков и архаических оборотов легко утерять нить повествования. Возможно, получив роман, в котором практически ничего не происходит, вы потеряете интерес уже на первых страницах.

Это моя вторая попытка прочтения Мейчена. Первая была в начале 90-х, в сборнике «Локон медузы» — тогда автор практически затерялся на фоне Эйч-Пи-Эля и не произвёл впечатления. На этот раз — может, Мейчен и не столь интересен, но определённый шарм в некоторых произведениях всё же имеется, хотя ценителей творчества наберется очень немного.

Наиболее популярное произведение — «Бог Пан» — показалось всего лишь отражением неприятия перед эмансипацией женщин. «Три самозванца» произвели впечатление эзотерики, перегруженной символизмом «Золотой зари» — который к тому же преподносится слишком прямолинейно — стоило появиться имени Тиберия, как стало очевидно, что без распятия здесь не обойдётся.

Ужасов как таковых практически нет — показывается в основном не страшное, не ужасное — но чуждое и чужое, не укладывающееся в рамки привычных представлений.

Главный недостаток Мейчена — его чрезмерная пафосность и перенасыщенность эзотерическими символами, мало что дающими непосвященным (и 90% что не дающими ничего). Однако, если вам пришлись по вкусу Ч. Уильямс или Г. Майринк, имеется вероятность, что сможет заинтересовать и Мейчен.

* Кончим за здравие.

По признанию автора, это робинзонада не тела, но духа — книга об одиночестве. И в этом плане «Холм грёз» — вполне успешная реализация идеи. Если человек питается иллюзиями, он обречён на поражение.

Думается, это произведение послужит ушатом отрезвляющей воды для тех, кто собирается стать писателем и рисует себе небывалую славу и потоки денег. Некоторые вещи с 19 века почти не изменились. По всей видимости, часть событий может носить автобиографический характер — например, сцена убийства щеночка и попытка публикации первой книги слишком эмоциональны, чтобы быть выдумкой.

Из других достоинств — не слишком большой объём, «дыхание времени», законченность истории.

Из прочитанных на сегодня произведений Мейчена «Холм грёз» понравился более всего (правда, прочитан пока только «гудьяловский» томик). Практически «хорошо» — немного не дотягивает до этого уровня из-за чрезмерной пафосности, но чтение совсем не бесполезное — необходим только правильный настрой и наличие свободного времени.