Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей»

Впервые взяв в руки эту книгу, я и не догадывалась насколько мое сознание было «замусорено» расхожими киноштампами, мало соответствующими действительности.

От истории о Викторе Франкенштейне и его монстре я ждала следующего:

1) Франкенштейн — так зовут монстра, а не его создателя;

2) у ученого есть горбатый помощник-уродец по имени Игорь;

3) В момент оживления монстра обязательно должна была идти гроза, от удара молнии которой он и оживет;

4) Ученый уже достаточно стар, честно говоря, я свято верила, что он — настоящий сумасшедший злобный ученый;

5) Жертва истории — не монстр, и не Виктор, а окружающие люди, которых чудовище и убивает;

6) Наконец, что в конце истории местные крестьяне приходят с вилами и факелами к замку Франкенштейна, замок поджигают, ученого убивают. Монстра тоже убивают, когда он пытается защитить Франкенштейна.

Как же я рада, что мои ожидания в итоге не оправдались.

«Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли — филигранно выписанная трагедия, мрачная и запоминающаяся история о человеческой жажде славы и признания.

Говоря о Викторе Франкенштейне, на ум сразу приходят заезженные, но от этого не теряющие своей актуальности истины, о том что благими намерениями выложена дорога в ад, о том, что у каждого поступка есть свои, часто не предсказуемые последствия.

Стремление в одночасье заслужить славу и признание на научном поприще, привело молодого ученого к величайшей драме в его жизни.

Аналогия с Прометеем, я думаю, тут не уместна. Франкенштейн взялся за оживление монстра исключительно в своих интересах, что в общем-то в 20 лет вполне объяснимо..., ну да не о том речь.

Виктор вложил много сил в воплощение в жизнь своей идеи, но вот что делать дальше, когда монстр уже ожил, он не представлял. Вряд ли Франкенштейн вообще надеялся на успех эксперимента.

В итоге опасное существо, не имеющее представления о окружающей действительности, было предоставлено самому себе.

Легкомыслие Виктора Франкенштейна стало маленьким камушком, который привел к фатальному камнепаду всей его жизни, под лавиной которой исчезли все, кто ему был дорог и он сам.

А монстр... В конце концов он главная жертва, жертва людской жестокости и враждебности к иным, не похожим на основную массу. Люди не умеют принять даже своих собратьев, чем либо отличающихся от них, не важно в худшую или лучшую сторону. Так что у создания Франкенштейна не была и грамма шанса.

Прежде чем ругать «Франкенштейна», люди часто забывают о том, что роман написан почти двести лет назад восемнадцатилетней девушкой. Не проходит и десяти лет, как Бонапарт терпит крах в Российской Империи, а на свет уже появляется роман. Еще не родился Герберт Уэллс, а Мери Шелли сидит у камина со своим мужем, лордом Байроном и Джоном Полидори: рассказывают друг другу страшные истории, от которых стынет в жилах кровь в то холодное лето. В порыве беседы они начинают обсуждать возможности воскрешения мёртвых, а ночью нашей юной девушке снится сон про оживлённое чудовище.

По моему, «Франкенштейн» самая настоящая классика научной фантастики с яркими, словно вспышки молнии холодной летней ночью, элементами хоррора. Пусть эта фантастика «очень мягкая», но, как мне кажется, основная цель и средство писательницы были не в этом. Эмоциональная насыщенность романа поражает своей колоритностью и разносторонностью. Благодаря этому, роман насыщен чувствами, герои объёмны и живы для читателя. Страхи и переживания Виктора Франкенштейна начинают немного уступать страхам и переживаниям... монстра.

До прочтения, основываясь на отрывочных знаниях об этой вселенной, я думал, что чудовище — некая тупая машина для убийств. Однако писательница, вдохнув в него жизнь, не забыла вдохнуть качества совсем не чуждые развитому человеку и личности.

Печалит, что произведение не совсем популярно сейчас (не хотелось бы перечислять причины такой немилости), но роман, мне кажется, должен читать каждый поклонник не только фантастики, но и литературы в целом.

Посмотрим правде в глаза: более беспомощного, пафосного и поверхностного текста из тех, что чудом остались известны, я сразу и не вспомню. Не говоря уж о том, что он написан целиком и полностью штампами: все «положительные» герои там как один отличаются исключительной красотой и душевными качествами, «нежным сердцем», благородством, мужеством, одаренностью и тд, все отрицательные — исключительно злобные уроды. Причем за громкими эпитетами по отношению и к тем, и к другим не стоит никаких реальных фактов, которые бы их оправдывали. Единственное *исключительное* качество, которое действительно подтверждается поведением положительных героев — это их исключительная умственная неполноценность. И если «Мадам Бовари» — это «роман про дуру». то «Франкенштейн» — это роман про имбецила. Потому что даже до полного идиота раза с третьего (то есть после очередной жертвы его безымянного существа) должно было дойти, что пора, наверное, в консерватории что-то поменять — но до Виктора не дошло до последнего, и он умер, пафосно ощущая себя несчастной жертвой.

Вообще из мужских персонажей в мировой литературе Виктор Франкенштейн — какой-то исключительный образчик полного отсутствия всех тех качеств, которые традиционно являются достоинством мужчины, как то: решимость, смелость, способность принимать на себя ответственность. Полнейший слюнтяй и рохля, в общем, до последнего так и не признавший даже самому себе никакой вины. Я так и представляю, как он, найдя очередной труп члена своего семейства, ложится на тахту и заявляет: «Уруру, ах я, несчастная жертва!» Убить хочется, в общем))

Забавно, на самом деле, как совершенно слабые и проходные по сути своей вещи внезапно становятся базисом для целого культурного пласта (и очень неплохого). «Франкенштейн» Мэри Шелли, как и, скажем, «Дракула» Стокера — вещи более чем посредственные, даже на фоне литературы своей эпохи. Но зато сколько всего прекрасного создано с использованием их первоначальных идей!

Я, в общем-то, ничего особенного от этого текста и не ждала и послушала его исключительно для общего образования. С одной стороны, я понимаю, что пафос и штампы — это в какой-то степени примета эпохи, такой общепринятый способ заполнять пустоты в тексте — но беда в том, что этот текст почти полностью состоит из подобных пустот.

Пожалуй, единственное интересное направление, в котором можно было бы рассматривать этот текст — это то, как «милые, сердечные, добрые люди» травят белых ворон. Но про это написано много гораздо более стоящего и серьезного.

«Франкенштейн, или Современный Прометей» — самый известный роман Мэри Шелли. В узких умах широких масс название произведения укладывается в слово, а в микроскопических — выступает именем пресловутого чудовища.

Заядлый киноман не найдёт в книге ни тени Карлоффа, ни воскрешающей молнии, ни Нефертитиобразной невесты Франкенштейна — на что, наверняка, люто возмутится: «Где же ужасы, экшн, Де Ниро?». Но роман врастал в культуру неравномерно, и ныне выпирающие его скрюченные ветви в оригинале — лишь три побега да пол-аппендикса. Отдельные драматические сучья вовсе отсохли: их обтесали творцы экранизаций и фанфиков.

Прежде чем говорить о самом произведении — пара слов об истории создания. Известный английский кутила и развратник Лорд Байрон, попортивший орду лондонских леди, колесил по Европе, выискивая место позлачнее. Удар пал на тихую виллу Диодати в Женеве. Поскребя по сусекам, новый жилец решил сэкономить на освящении дома и пригласил в гости Мэтью Грегори Льюиса — мастера ужаса той эпохи, визит коего разом распугал всех местных призраков в радиусе трёх километров, а аура мэтра кошмаров осела в здании ещё на несколько десятилетий.

И вот однажды к Байрону наведалась назревающая чета Шелли: поэт-вольнодумец Перси с 19-летней супругой Мэри. За разгулом весёлой троицы героически присматривал личный доктор лорда Джон Полидори.

Долгий ливень загнал квартет под крышу, где страдающие от безделья аристократы за неимением привычных английскому духу привидений взялись соревноваться в выдумывании мистических историй. Наиболее интересная интерпретация тех событий — в романе Федерико Андахази «Милосердные».

Надышавшись флюидов Льюиса, Мэри занемогла. В горячке девушка наблюдала, как некий мужчина копошится над простёртым на койке чудовищем. С её слов, этот образ дал толчок к написанию сперва рассказа, а затем — полноценного романа. Черновая версия текста на ближайшем вечернем капустнике пришлась по нутру слушателям, сочинившим весьма посредственные вещи, знакомые сегодня лишь литературным некрофилам.

Трудно оценить, каков настоящий вклад в итоговое произведение самой Мэри; не исключено, что пока она нежилась на супружеском ложе, талантливый муж плакал при свече, правя бредни возлюбленной, — но тайну эту Перси Шелли, утонув, унёс на дно Средиземного моря.

Из работ того времени «Франкеншейн, или Современный Прометей» выделяется фантастическим элементом — его нестандартностью, поскольку мертвецы, зомби, призраки, демоны и вампиры уже отметились в чьём-либо творчестве, и даже инопланетяне побывали на страницах великого Вольтера, но чудовище, созданное наукой, — большой прорыв, заслуживающий уважения. Наверное, невозможно пересчитать всех тех безумных учёных, чья утроба — сочинение Мэри Шелли.

Безусловно, научная фантастика, как и литература ужаса, обязана львиной долей мотивов роману английской писательницы, присматривающему за ней доктору Полидори и флюидам Льюиса, увы, не заставшего издание «Франкеншейна, или Современного Прометея», ибо долг призвал на тот свет, где прозябали непуганые души.

И всё же роман Мэри Шелли — не ужасы в современном их понимании. На момент публикации уже печатали Уолпола, Льюиса, Радклифф, Ли — но преобладающая часть литературы той эпохи пользуется готическим антуражем лишь как сценой для спектаклей иного калибра. Вот и «Франкеншейн, или Современный Прометей» — вовсе не страшилка, а притча о… — и здесь безграничный потенциал для интерпретации: Боге и человеке, создателе и творимом, природном и научном, относительности добра и зла. Ткань произведения хорошо сидит на любой идее, а уж какую из них предусмотрела юная писательница — вопрос открытый, но второстепенный, ибо великие книги любят за получаемые эмоции, а не за нравоучения и проповеди.

Нельзя отрицать — произведение Шелли вобрало множество черт своей эпохи, что отразилось и на персонажах, и на стиле, и на подаче. Модный тогда эпистолярный стиль даёт обрамление роману: всё начинается с письма некого путешественника и заканчивается тем же, отчего на первый взгляд кажется, будто книга состоит из писем, кои неистово, упряжками белых медведей, шлёт рассказчик сестрице в Лондон — но с пятого заголовка повествование меняет форму, раскрываясь по принципу шкатулочной литературы, — и перед читателем уже история, излагаемая главным героем, учёным Виктором Франкеншейном, в юности вознамерившимся укротить смерть.

Изнеженного торопливой беллетристикой любителя хорроров введёт в ступор длинная биографическая экскурсия в прошлое протагониста — но это именно то, что издавалось во времена Шелли, а потому только так и никак иначе мог выглядеть «Франкеншейн, или Современный Прометей», заимствующий отдельные пассажи и приёмы у предшествующих и современных себе произведений.

Настоящая демоническая жилка проступает в описаниях опытов молодого исследователя: автор подробно, с отличной художественной силой, вырисовывает болезненное, почти одержимое состояние главного героя. Роман движется к кульминации — явлению чудовища, полного вопросов о своём месте в этом мире. Зыбка и неоднозначна грань плохого и хорошего: практически невозможно сказать, кто из главных героев злодей, а кто — жертва, роли меняются, каждый хоть раз ошибся.

Неожиданно вид собственного творения не вызывает у Франкенштейна отцовского трепета, и он, не попытавшись оценить широту души монстра, даёт стрекача в родные угодья. Но чудовище выслеживает незадачливого учёного с просьбой о конструктивной беседе. Отказать кладбищенскому ассорти с габаритами 2x2 метра — дело опасное, чем страшилище и пользуется, приседая на уши, судя по количеству страниц, на очень продолжительное время.

От лица монстра излагается самая интересная и интригующая часть романа, способная похвастать даже юмористическим эпизодом со стариком, бродившим по лесу. Ход с обучением чудовища — изящное решение, отличающее произведение от многих линейных и неизобретательных работ любой эпохи. Нарастает драма, изгой вызывает сострадание, Шелли входит в кураж, а на смену вопроса о человеке в роли Творца приходит трагедия «чужого» в мире людей — речь, конечно, не о любимце Гигера.

Увы, писательница совершает непростительный промах: чудовище просит Франкенштейна сделать ему пассию, но тот в последний момент отказывается, опасаясь, что тварюги начнут размножаться, — нелепым и неубедительным выглядит учёный, не подумавший создать бесплодную женщину.

Конфликт сказывается на близких Виктора: чудовище проводит фатально-воспитательные работы с невежливым юнцом, братом учёного, одаривает лебединой шеей его невесту, но, когда родственники заканчиваются, полагает за лучшее, по доброй русской традиции, отправиться в ссылку под ледяную шапку планеты.

«Надо гнать, раз бежит», — думает Франкенштейн и мчит по следу беглеца. Так они и петляют в снегах, до инфаркта пугая белых медведей, пока учёный не отдаёт концы на экспедиционном судне, а чудовище, раздосадованное такой оказией, сообщает путешественнику, чьи письма открывали роман, что намерено уйти дальше в северные земли, чтобы умереть, как подобает мужчине.

Этот сюжет нельзя назвать захватывающим по современным меркам. В своё время он тоже не служил эталоном, но тематическая новизна, открытость для трактовок, ряд сильных эпизодов и пара архетипичных образов заложили пласт мрачных мотивов, откуда уже более полутора веков мастера разных мастей выкапывают всё более глубокие идеи и образы.

«Франкенштейн, или Современный Прометей» — роман, не интересный современному читателю. Лучший эффект произведёт опосредованное знакомство через производные работы режиссёров и поздних писателей. Но огрехи и несовременность — то, что нужно простить молодой писательнице, подарившей миру культовую историю, ознакомиться с которой стоит хотя бы, чтобы узнать её оригинальную версию.

«Франкенштейн или современный Прометей» Мэри Шелли часто называют классикой ужасов, однако по большей части это относится к фильмам. Первоисточник же драма, даже трагедия о человеке и его творении. Когда-то 18-летняя девушка решила доказать своему мужу и их общему приятелю, что не стоит судить о людях по внешним качествам, что девушка способна написать великое произведение, а созданное ею чудовище (я сейчас о персонаже) может быть далеко не чудовищным внутри. Я рад, что у нее все получилось, иначе мировой фонд литературы не получил бы это великое произведение.

Сюжет повествует нам о молодом ученом Викторе Франкенштейне. Будучи человеком немного не от мира сего и имея острый от природы ум, Виктор создает человека из различных мертвых тел и «вдыхает» в него жизнь. Однако получившееся создание настолько уродливо и пугающе, что наш главный герой не видит в нем человека, а только чудовище, и потому отрекается от своего творения. В дальнейшем нам показано развитие этих сложных взаимоотношений творца и создания, родителя и ребенка.

Роман местами наивен, но, тем не менее, очень рекомендуем мною для прочтения, все-таки редкая книга остается популярной на протяжении 200 лет и переживает несколько десятков экранизаций. Про литературные переосмысления и домысливания я уж лучше и вовсе промолчу.

Это книга где каждая страничка оставляет после себя впечатление! А как Мэри Шелли орудует Высоким Слогом! В двух словах не передать свое восхищение. Роман Ужасов? Нет! На самом деле это история глубокой печали, история безмерного одиночества и безграничного страдания.

До этого я думал, что Франкенштейн (чудовище, на самом деле, в книге у него нет имени) ужасный монстр а-ля Пеннивайза Стивена Кинга. Я не знал о чем пойдет речь и равнодушно открыл «темную» книгу, и тут же был озарен светом. История захватила меня целиком, и я не смог оторваться, пока не дочитал ее до конца. Я возненавидел Виктора и полюбил Чудовище, хотя, когда приступал к книге, думал о противоположных чувствах.

Безжалостный, бессердечный создатель! Он наделил Чудовище чувствами и страстями, а потом бросил, сделав его предметом всеобщего презрения и отвращения. Он создал гиганта с доброй, кроткой и отзывчивой душой, и в момент первого вдоха отрекся от своего творения.

Одержимый потрясающими идеями, Виктор долгие годы с иступленной страстью шел к поставленной перед собой цели, а достигнув ее, потерял интерес, испугался своего творения, и убежал в порыве безумия – будь он проклят!

Франкенштейн с первых дней стал несчастным, погружен в тупое отчаяние, безмерно одинок и беспомощен. ЗАЧЕМ ВИКТОР СОЗДАЛ ЧУДОВИЩЕ, ОТ КОТОРОГО САМ ОТВЕРНУЛСЯ С ОМЕРЗЕНИЕМ? Бог в своем милосердии создал человека прекрасным, по своему образу и подобию, творение же Виктора являлось изуродованным подобием его самого, еще более отвратительным из-за этого сходства.

У сатаны были собратья; в их глазах он был прекрасен. А Франкенштейн был одинок и всем ненавистен. Он сам познавал мир и его жестокие законы. Он пытался делать добро, но все его попытки были тщетны… Он нигде не видел сочувствия и ему казалось, что даже холодные звезды смотрят на него с отвращением. На всем свете не нашлось ни одного человека, кто смог бы его понять и помочь. ЕСЛИ БЫ КТО-ТО ОТНЕССЯ К НЕМУ С ЛАСКОЙ, он отплатил бы стократно.

ЭТО ОЧЕНЬ СИЛЬНЫЙ РОМАН ПОСТРОЕННЫЙ НА САМЫХ ГЛУБОКИХ ЧУВСТВАХ!

Прежде всего «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818) не «образец» и не «пример» литературы XIX века, а совершенно новаторская, революционная вещь, далеко опередившая своё время.

Не буду повторять, что многие считают его первым научно-фантастическим произведением в мировой литературе. Но, разумеется, его не ограничишь рамками сайенс фикшн, готики и тому подобного. Роман сам по себе принадлежит прежде всего Большой Литературе. Многие жалуются на медлительность действия, скучность описаний — это свидетельство собственной «клиповости» мышления таких читателей. Кому действительно интересна подлинная жизнь того времени, так не скажет, Разумеется, в романе живая жизнь начала позапрошлого века отражена как в зеркале, что свидетельствует об уровне литературного произведения. Чисто стилистически и композиционно произведение — продукт своего времени, с оговоркой: один из лучших. Одновременно он намного живее и динамичнее написан, чем большинство прочей литературы начала XIX века.

В нём заключён огромный философский потенциал, который не до конца осмыслен до сих пор. Возможно, полностью осознать его смогут, лишь когда человечество окажется перед очередным реальным Апокалипсисом, выпущенным из научных лабораторий продажными или безумными учёными.

И всё же самое главное для меня — это то, что автором оказалась женщина, вернее девушка в возрасте 21 года, да ещё в Викторианской Англии! Даже самые образованные современные ей авторы-мужчины выглядят довольно бледно и мелко на фоне собранных в её романе научных, философских и этических проблем. Если кто ещё носит шляпу, то перед Мэри Шелли её надо непременно немедленно снять!

Легко понять, почему современные читатели так часто жалеют монстра, созданного Виктором Франкенштейном. Я и сама его пожалела. Вместо жуткого чудища я неожиданно увидела нечто вроде руссоистского дикаря, который жил себе спокойно, пытался быть для симпатичной семьи Де Лэси этаким добрым домовым и стал убийцей только в ответ на человеческую агрессию.

Труднее понять самого «современного Прометея». Его ужас и ненависть при первом взгляде на свое творение совершенно иррациональны. «А-а-а!!! У него кожа сухая!!! Чудовище!!!» После чего бедняга сваливается в нервной горячке. И в дальнейшем свято убежден, что «монстр» мечтает не меньше, чем уничтожить все человечество, и никакие аргументы уже не действуют. Впрочем, семейство Де Лэси реагирует на «демона» точно так же, и это еще менее понятно: ну, бродяга, грязный, уродливый, неужели это повод сразу кидаться с дрекольем?

Кажется, что в этом одном из первых научно-фантастических произведений заложен мощный заряд страха перед наукой. «Они приобрели новую и почти безграничную власть; они повелевают небесным громом, могут воспроизвести землетрясение и даже бросают вызов невидимому миру», — говорит об ученых Франкенштейн с дрожью ужаса. Для него ученый — все еще «адепт тайных знаний», вроде средневековых алхимиков-некромантов, занятый чем-то жутким и, наверное, греховным. Каким бы ни было создание Франкенштейна, добрым или жестоким, оно пугает своего творца (и, похоже, Мэри Шелли) самим фактом своего существования. Как сознается сама писательница, «что может быть ужаснее человеческих попыток подражать несравненным творениям создателя?» Поскольку я этого страха не разделяю, то кровь в жилах не стыла, и нервной дрожи тоже не было. Однако (не говоря о том, что всегда полезно знакомиться с истоками жанра) чтение доставило удовольствие. Книга Мэри Шелли — прекрасный образец классической прозы.

Роман «Франкенштейн» не о чудовище-убийце. Он о Викторе Франкенштейне — учёном-гении, постигшем тайну зарождения жизни. Однако вдохнуть в тело жизнь ещё не всё. А вот чего стоило главному герою оживление мёртвой материи, создание человека, как раз и составляет суть произведения. Поступок и его последствия. Творение и ответственность создателя за него. Романтика и реальность.

И пусть в романе не все детали прописаны так, как хочется искушённому читателю. И ход событий порой утомителен. Однако весь ужас происходящего вполне понятен, реально ощутим.

Добро должно править в обществе людей. Добро безусловное и не зависящее от красоты того, кому оно предназначено. И об этом роман. Добру надо учить, передавая друг от друга добрые дела. Тогда чудовищ будет на порядок меньше. Ведь их появление отнюдь не завист от результатов учёной деятельности.

Родители заботятся о воспитании своих детей. Хозяева учат своих собак командам. И даже за растениями люди ухаживают. А вот Виктор Франкенштейн, тонкий эстет, когда понял, что его творение уж слишком не соответствует его представлением о красоте, враз отворачивается от него. При этом презрел ту неимолимую жажду творения, которой он страдал пока создавал гомункулуса. И только на основании уродства гомункулуса наградил его эпитетами «монстр», «чудовище», «демон». А потом ещё и негодовал, что творение предъявляет претензии в стиле «Ты чего, создатель? Куда ты делся? Я ж нормальный, хоть и урод». В общем, не дожил Виктор до времён Сент-Экзюпери, не в курсе, что «мы в ответе за тех, кого приручили».

Как только «монстр» поведал свою историю, мои симпатии оказались на его стороне. Гениальный же Франкенштейн оказался «достоин» всех тех прекрасных и не очень людей, которые судили о его творении исключительно по внешнему виду. Да, жалко бедных Вильяма, Клерваля и Элизабет, павших от гнева монстра. Но кто виноват в том, что существо, тянувшееся к добру и свету, стало гонимым изгоем? Кто мешал Виктору приручить «монстра», сделать из него человека? Да он мог даже заработать на нём, выступая с номерами в цирке! Да сам факт оживления плоти — большая научная заслуга, но много ли чести в дальнейшем поведении того, кто вдохнул жизнь в мёртвую плоть?

Как по мне, ужас в произведении не в трагической судьбе несчастного Франкенштейна. (Ах, видите ли, он мучился! Но спокойно плевал на душевные мучения живого создания, им созданного. Ну а что, некрещёный, да ещё и отвратителен с виду. Зачем такого жалеть? Кому такой нужен?) Ужас в том, что все люди оказываются подобны Франкенштейну: благородны по происхождению (или на словах), но эгоистичны и слепы к чужому горю, к терзаниям чужой души. Особенно, когда та сокрыта за безобразной личиной. Симптоматично, что единственный персонаж, сумевший наладить диалог с «демоном», был слепым.

Если Мэри Шелли не подразумевала жалости к «чудовищу», а реально прописывала его главным злодеем романа, то получилось это неубедительно. Либо же она жёстко обличала человечество за его неспособность заглянуть дальше внешней оболочки, за которой может скрываться нежная и ранимая душа. И сколько таких реальных «уродов», отвергнутых и несправедливо обиженных, ходит по миру, тянущихся к свету, но понукаемых к тьме?

Однозначно неоднозначное произведение. С куда большей глубиной, чем может показаться. Да, есть вопросы по некоторым моментам сюжета. Но рассматривать роман только в плоскости технических деталей — слишком однобоко. Это как судить о творении Франкенштейна по его внешнему виду.

На первый взгляд — роман необычный. Начиная с автора и времени написания, заканчивая содержанием и стилем повествования.

Во-первых, этой книге около двухсот лет. Во-вторых, её написала женщина в юном (18 лет) возрасте. В-третьих, она про Франкенштейна (не удивительно из названия). В-четвертых, это отчасти эпистолярный роман.

Собственно, по началу читать было тяжело. Я думал, вся книга будет написана эпистолярным стилем (я его не переношу). Но всё же Мэри Шэлли только зачин оформила в этом стиле. И как только мы знакомимся с Виктором Франкенштейном, начинается самое интересное. Хотя до самого интересного автор предлагает познакомиться с причинами, которые побудили в ученом такое…увлечение гальванизмом. Пожалуй, это очень удачный ход, особенно на фоне современных реалий (всё знают набивший оскомину штамп, когда злодей в конце фильма держит пистолет у виска протагониста и начинает рассказывать, что же стало причиной его действий).

О плюсах. Драма создателя и существа – выписана хорошо. Вот только существо уж слишком…подростковое что ли. Гиперчувство собственной значимости и превосходства (читай – эгоцентризм в кубе). Создатель, наоборот, зациклен на чувствах вины. Но если убрать все эти острые углы – очень добротно выходит. На этом плюсы закончились. К минусам.

Сами персонажи – картон прочный. Язык повествования – обычный, даже безвкусный. Интрига держится, но не так уж слишком. И если честно, сейчас эта книга устарела морально и стилистически. Нет атмосферы, нет драйва, нет тонкого психологизма. Её стоит читать только для того, чтобы знать оригинал (если вы прочитали книгу и видели фильмы о Франкенштейне, то поймете о чем речь). Если же ставить целью получить удовольствие от чтения, то шансов претворить это в жизнь у вас мало.

А лучше посмотрите фильм «Виктор Франкенштейн» (с МакЭвоем). Вот там действительно раскрыта сущность создателя. МакЭвой играет гениально. Он один своей игрой обставил «Современного Прометея», если брать роман относительно современной литературы.

Это произведение можно смело и без каких-либо оговорок включить в список выдающихся книг на все времена. Многие вообще считают его первым научно-фантастическим произведением, с которого началась фантастика, как таковая, которая исследует не только научное открытие, не только самого ученого, но и социальные последствия таких изменений, не забывая при этом обычных человеческих чувств от самых высоких проявлений характера, до самых низких побуждений. Книга, которую читали, читают и будут читать всегда. Не вижу причин для обсуждения каких-то деталей, это абсолютно излишняя вещь, читатель должен получать удовольствие от текста, наслаждение от эмоций, удовлетворение от работы собственного мозга по мере осмысления информации. А потому рекомендую читать, перечитывать и почаще сравнивать эталон с тем, что издают сейчас.

Со времен античности миф о Прометее переосмыслялся десятки раз. Менялись сюжеты и декорации, действующие лица и характеры, стиль изложения и преследуемые цели, и вместе с ними менялся сам образ Прометея. В изящной фантастической истории Франкенштейна Мэри Шелли выбрала мрачный гнетущий образ, противоположный светлому торжеству духа, воспетому Байроном в стихотворении «Прометей» и Перси Шелли в лирической драме «Освобожденный Прометей».

Виктор Франкенштейн следует прогрессу и науке, отвергая ценность души. Опьяненный приобретенными знаниями и могуществом, новый Прометей оказывается способен вылепить лишь уродливого голема. Нет, монстр ужасен не внешним обликом. Франкенштейна отвращает низость своих же самых высоких мечтаний. Предел достигнут, но он обернулся не восхождением, а падением.

Франкенштейн и Создание, каждый сравнивает себя с падшим ангелом Люцифером. Как Прометей прикован к скале и терзаем орлом, как Сатана скован льдом в глубинах ада, так Создание и его создатель заточены в жалящих цепях своей гордыни. Они оба обречены на страдание, которое не найдет освобождения. Лишь смерть последнего, прометеевым огнем опаляющее льды Арктики, последнего их прибежища, будто бы выводит Франкенштейна и его творение за границы книги, языка, культурного контекста.

В двух нераздельно связанных между собой образах сошлось множество точек смыслов. Фантастичность романа служит посредником между повседневной реальностью и миром страхов, фантазий и чаяний. Монстр, привидевшийся Мэри Шелли на грани сна и реальности и выпущенный в мир, продолжает шествовать по экранам кинотеатров и пространствам читательского воображения.

Современный читатель, не особенно терпимо относящийся к недостаткам очень старой фантастики, по-моему, едва ли оценит этот роман, потому что придется сделать слишком много скидок на «возраст» произведения. К тому же к растиражированным Голливудом образам, созданным по мотивам данного произведения, реальные персонажи романа имеют мало отношения. Кстати говоря, в окружении литературы того времени я бы не сказала, что роман тоже смотрится очень уж выгодно (да чего таить — жиденько), потому что поверхностный: вялые характеры, мало фактических деталей, избыток эмоций, никакой атмосферности, формальные отношения между персонажами, непродуманные сюжетные ходы. Меня больше всего разочаровало поведение Франкенштейна, который столько времени работал над своим творением, а потом вдруг просто испугался его и банально сбежал, не подумав о последствиях, видимо, ожидая, что проблема сама как-то рассосется... Собственно, проблема не рассосалась, а герой так и не повзрослел, продолжая рефлексировать по любому поводу. Железное терпение к нему так называемого монстра заслуживает всяческих похвал, т. к. любой другой, кто потемпераментнее, уже стер бы плаксивого недотепу в порошок.

Тем не менее, надо учесть, что автор — восемнадцатилетняя девушка, так что влияние романтической литературы, в частности ее шедевра — Страданий Юного Вертера (прямо упомянутого в тексте), не удивляет. Франкенштейн фактически с Вертера и списан, разве что причина страданий у него иная.

Честно говоря, не стала бы и браться за этот роман, если бы не обнаружила его в списках лучших книг всех времен и народов по мнению нескольких солидных зарубежных изданий (к слову сказать, Вертера в них не было). Не то чтобы для меня много значил их авторитет — просто решила воспользоваться их мнением для выбора очередной книги. По степени воздействия на некий пласт искусства (в частности кино, комиксы, комп. игры), наверное, этот роман можно отнести к чему-то там... но списка лучших книг всех времен и народов (тем более первых 100-200) он явно не достоин по своему уровню. Да — любопытно было узнать, что это вроде как первый научно-фантастический роман в литературе (1818г.), но вот насчет его вклада в фантастическую литературу в принципе очень сомневаюсь. Все же мне думается, что лучшая НФ в том виде, в каком мы теперь ее знаем, больше сформировалась под влиянием научного прогресса и добротной классической литературы, а не литературной пробы восемнадцатилетней девушки.

Очень печальная история о том, как тяжко быть ученым и идиотом в одном лице. Можно пытаться сделать скидку на дату написания романа, но, будем откровенны, кое-что в ученых неизменно ещё с Античности: значение эстетической составляющей для них просто ничтожно по сравнению с самим открытием. Да даже создав разумную соплю на паучьих лапках, едва ли какие-то эмоции, кроме восторга и отеческой любви, могли пробудиться в творце, особенно столь одержимым своей идеей. Ну а наш несчастный Франкенштейн, по всей видимости слишком изнеженный своими мерзкими экспериментами с человеческой плотью, не смог выдержать зрелища натянувшейся на кости кожи и впал в продолжительную горячку. Переживания молодого генетика описаны очень красочно и убедительно, но все его поступки настолько идиотские, что любая попытка сопереживать ему встречает колоссальное сопротивление здравого смысла.

Например, его решающий аргумент, из-за которого он отказался от затеи с созданием жены, был таков: монстры начнут скрещиваться и создадут расу супермутантов, которая решит истребить всех человеков. Возникает резонный вопрос, неужели ученому, создавшему разумное существо, не хватит ума сделать его стерильным? Почему, когда монстр вполне конкретно сказал, мол, на твою брачную ночь свершится месть, многострадальный Франкенштейн не сумел сложить два плюс два и прикинуть, что раз он лишил монстра жены, то наиболее очевидным будет решение монстра отнять у Франкенштейна невесту? Вместо этого страдалец уверил себя в том, что именно он станет мишенью чудовища и оставил возлюбленную одну в комнате. Хорошо хоть не к дереву привязал, чтобы уж точно ей ничего не угрожало. Что, в конце концов, мешало ему, после потери всех родных и отказа констебля в помощи, продать своё имение, нанять профессиональных следопытов, за деньги готовых охотиться хоть за драконом, и организовать полноценный план «Перехват»? В общем, вопросов много, но больше всего меня волнует один единственный: почему в северных селениях все боялись чудовище Франкенштейна, он же настоящая находка — сколько дров может за раз носить, кабана голыми руками заборет, бабу на скаку остановит, а в ответ требует всего-лишь немного любви...