Владимир Хлумов «Старая дева Мария»
Марии скоро тридцать. Она хороша собой, обаятельна, образована, умна... Но обстоятельства, подкреплённые слишком строгим воспитанием, сложились так, что в свои тридцать лет Мария всё ещё девственница, и никаких шансов завести семью у неё нет. И вот старая дева Мария получает письмо, из которого следует, что через девять месяцев состоится второе пришествие, и именно она, избрана для того, чтобы родить мессию. Сначала Мария решила, что это глупая шутка, но постепенно события начали разворачиваться вполне серьёзно.
1997 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 1 ]
erik.lv, 10 сентября 2018 г.
Атипичный случай. Нестандартный. Аномальный. Бывает 1 раз на миллион зачатий.
И главное — а что же делать Героине?
На этом , увы, рассказик обрывается.
Попытаюсь я сам ( erik.lv ) дофантазировать-додумать то, что могло бы быть если бы Героиня
ЗАРАНЕЕ нашла бы материалы по обучению ДО рождения новых ПолуБогов.
Ей хорошо — её заранее известили, что её ребёнок будет Аномальным .
До рождения.
И значит Она может до рождения его обучать всяческим знаниям просто давая слушать музыку и
обучая музыке и языкам.
До рождения.
Естественно, она не может обратиться на форумы мамочек с вопросом —
какие есть методики обучения ДО рождения новых Полубогов.
99 процентов мам никогда не столкнутся с такой проблематикой.
Они — обычные.
Стандартные.
А наша героиня Нестандартная, Необычная и вообще-то Избранная.
[ 2 ]
chupasov, 20 июня 2009 г.
Главное в этой повести? Наверное, основанный на стилизации язык — здесь и сказовые интонации Гоголя, и Достоевский, а временами, как ни странно, и Хлумов (правда, эта буйная смесь временами немного слишком корява). А еще чертовщина и фантасмагория современности, сменяемые спокойной правдой вечной истории.
Вообще странное время – начало второй полвины 1990-х. Много интересной фантастики выходило, но многим читателям было совсем не до чтения. Хорошо, что можно наверстать. Начало повести:
«Она спит и бодрствует одновременно, ибо слышит, как тихо и спокойно бьется ее сердечко, как осторожно-внимательно к ней проплывают вверху стерильно белые облака, сейчас уже больше похожие на птиц-голубей, но не обычных, не почтовых, а других, огромных, несущих не вести, но жизни. И еще ей чудится какой-то странный звук, не-то звонкий, как медный колокольчик, не-то скрипучий, как старая пружина, но, определенно, тревожащий и, как будто, что-то обещающий».