У пациента психиатрического отделения наблюдается обсессивно-компульсивное расстройство, потеря возможности ясно мыслить: пациент не назвал дату и собственное имя;

У пациента чувство постоянного беспокойства и тревоги связанное с устойчивым бредовым расстройством.

На протяжении всего рассказа выраженная немотивированная агрессивность к воображаемым объектам.

В детстве страдал нарушением восприятия и познания окружающей реальности.

Опасен для общества.

P.S. Вокруг нас живут люди, истово верящие в инопланетян которые внедрили чипы в головной мозг и бдительно следят за землянами, люди верящие в рептилоидов, и в прочих «маленьких человечков».

Спасибо за совет IW-GDK

Стахановское движение в представлении американца, никогда не бывавшего в Советском Союзе.

Главный герой — совершенно картонный, характеры остальных героев отсутствуют напрочь. С сюжетом тоже не ахти. Отсюда, литературное ценность данного рассказа, на мой взгляд, близка к нулю.

Ну как он так умеет? К середине рассказа атмосфера обволакивает мозг, образы играют, а сюжет и не важен. Просто лавка мясника напротив, просто бредовая жизнь продавца аптекаря, просто чудовище из другого мира, посещение, не первое, ещё не последнее.

Это талант тлетворной чернильной тьмы.

Прежде творчество Томаса Лиготти (одного из моих современных фаворитов в жанре хоррора, за несущественным исключением небольшого числа произведений) было знакомо мне в форме малой прозы (рассказы и короткие повести). Теперь пришла пора прочесть роман под довольно экстравагантным названием «Пока мой труд не завершен».

В общем, роман мне понравился, хотя не обошлось без некоторых огрехов, о которых нужно обязательно сказать. Но сначала укажу, что посчитал наиболее ценным. Это, безусловно, фигура главного героя по имени Фрэнк Винсент Доминио. Персона незначительная (относительно мелкая конторская сошка), но меня как читателя сразу заинтересовала неординарным и весьма показательным хобби (любит фотографировать упадочные места, коих полно в его городе, прототипом которого послужил, несомненно, родной для Лиготти Детройт). И есть у Доминио паранормальная восприимчивость к загадочному феномену Тьмы, которая в творческой философии Лиготти, на мой взгляд, является своеобразным «черным» парафразом Дао. «Черная» философия вообще пронизывает роман (для ценителей книг Лиготти в том нет ничего удивительного), и это его несомненное достоинство.

Что в романе не вполне соответствует моему литературному вкусу, так это жестокость. «Чернушная» жестокость, с которой Доминио мстит группе менеджеров компании, и которой его уволили, для меня, как поклонника более «академичного» хоррора, чрезмерна.

Внимание стоит обратить на структуру романа (кстати, небольшого объема: около 220 страниц). Концовка стала для меня довольно неожиданной, хотя, полагаю, для более искушенных знатоков жанра современного психологического хоррора она более или менее предсказуема. Но мне, во-первых, эта концовка показалась слишком скомканной, а, во-вторых (и это главное), она на самом деле не является окончанием книги. Дело в том, что после основного «тела» романа следуют два приложения, которые в совокупности занимают около (или чуть больше) 10%, причем я не могу сказать, что ясно понял их связь с основным содержанием произведения (честно говоря, практически совсем не понял, ограничившись лишь весьма смутными догадками). Эти приложения заслуживают особой оценки. Первое (твердая десятка) — блистательный шедевр психоделического хоррора в антураже города-деграданта, где неуловимо искажается Бытие и совершаются многочисленные таинственные преступления. Второе (ближе к нулю) — какой-то сумбурный (не видно логики и смысла) набор сцен в стиле видеоклипов. Несколько раз, прочитав фрагмент, я уже толком не мог вспомнить предыдущий. Здесь лично в моих глазах все авторские попытки заинтересовать и произвести впечатление потерпели крах.

Резюме: роман Томаса Лиготти «Пока мой труд не завершен» — произведение, хотя и неровное, но обязательно к включению в мою библиотеку любителя weird fiction.

Рассказ относится к суб-жанру хоррор-триллера, сюжет которого состоит из практически непрерывных шьямалановских «твистов» (в кино подобной конструкции подчинены, например, такие фильмы как «Мученицы», «Совершенство», «Ничего хорошего в отеле Эль-Рояль», «Смертельная ловушка», многие корейские триллеры). Как и в большинство произведений подобного рода, к непрерывному ощущению удивления и шока добавляется большая доля юмора, пародии и деконструкции жанра. Заканчивается рассказ, опять же в полном соответствии с правилами жанра, продуманным «панчлайном», к которому подводит начиная с самого первого абзаца. В общем этот рассказ имеет максимальный массовый потенциал (и в том числе потенциал кино-экранизации в умелых руках) и зайдёт даже многим из тех, кому менее развлекательное, более депрессивное и безнадёжное творчество, типичное для Лиготти, покажется слишком тяжёлым для восприятия.

Один из самых знаковых и удачных рассказов Лиготти, своеобразная хоррор-фэнтези-версия «Книги песка» и «Алефа» Борхеса про книгу, являющуюся порталом в другую реальность. Стоит читать всем наряду с такими его классическими рассказами, как «Нифескюрьял», «Церковь Бога-Идиота», «Шут-марионетка» и «Утерянное искусство сумерек».

Чуть ли не вообще самый-самый по-настоящему пугающий (по крайней мере в конце) рассказ во всей библиографии Лиготти, использующий довольно клишированные и наивные, и потому вызывающие скорее иронию и скуку, чем страх, примеры конструирования ужастиков, приводимые рассказчиком в начале, как

Поздние рассказы Лиготти «Metaphysica Morum» и «Маленькие человечки» оставили ощущение, максимально приближенное к чтению записок реального пациента дурдома.

Они менее филигранно выстроены, чем, например, его же тематически схожий рассказ «Чистота», повествование от первого лица более хаотично-бредово-горячечное, перенасыщенное маниакальными повторами и прямолинейно-исповедальное (включая мысли автора про эвтаназию), чем в более ранних произведениях.

Начинать знакомство с этих рассказов я бы скорее не рекомендовал, по-моему их легче оценить после знакомства с более ранними этапами развития стиля Лиготти.

Они — не вершина мастерства, оригинальности или доступности Лиготти, а если чем-то и выделились лично для меня, то именно наиболее ярко передаваемым в них ощущением медицинской патологии.

Поздние рассказы Лиготти «Metaphysica Morum» и «Маленькие человечки» оставили ощущение, максимально приближенное к чтению записок реального пациента дурдома.

Они менее филигранно выстроены, чем, например, его же тематически схожий рассказ «Чистота», повествование от первого лица более хаотично-бредово-горячечное, перенасыщенное маниакальными повторами и прямолинейно-исповедальное (включая мысли автора про эвтаназию), чем в более ранних произведениях.

Начинать знакомство с этих рассказов я бы скорее не рекомендовал, по-моему их легче оценить после знакомства с более ранними этапами развития стиля Лиготти.

Они — не вершина мастерства, оригинальности или доступности Лиготти, а если чем-то и выделились лично для меня, то именно наиболее ярко передаваемым в них ощущением медицинской патологии.

Его смерть соответствовала его жизни. Овидий.

Все как всегда — просто жирный паук расставил свои сети и разложил приманки. И вот два светляка уже летят в тенета. Наивные! Они уходят один раз, второй... Но нет, не удалось. И вот остался только один, и он (или она) уже в трауре, это ведьма. А может и паук — ведьма? Со своим пряничным домиком, но где-то же есть и метла, старая грязная уродливая, подходящая для наказания метла. И кого-то накажут, но слишком поздно.

Из года в год все идет к худшему, погода и отношения между людьми портятся. И можно не беспокоиться как ты отправишься в ничто. Ты уже где-то ту-у-у-у-ут...

Рассказ Томаса Лиготти из его серии рассказов про арт-богему (в которую также входят «Teatro Grotesco», «Бензозаправочные ярмарки», «Северини» и «Эта тень, эта тьма») сочетает юмор, дар обнаруживать удивительное и пугающее в окружающей всех нас банальной повседневности (сам Лиготти родом из депрессивного Детройта, поэтому в описываемых им пейзажах запустения и упадка крайне много знакомого найдут жители России) типа малобюджетных арт-галерей, пустых библиотек, автобусных остановок ранним утром — и исследует грань между ценителем искусства и маньяком/сумасшедшим.

Рассказ обладает довольно внятным сюжетом и понятной наиболее вероятной трактовкой произошедших событий, хотя в нём, как в фильмах Линча или «Сиянии» Кубрика остаётся элемент недосказанности и некоторый простор для разных трактовок.

Любопытным образом по приёмам и описываемым феноменам рассказ перекликается с «Чёрным монахом» Чехова.

Один из самых ярких примеров хоррора, построенного на предельной недосказанности, встречающегося не так уж часто даже у самого Лиготти.

Рассказ максимально близок к фильмам в жанре абстрактного триллера типа «Побудь в моей шкуре» Джонатана Глейзера или «Скрытое» Михаэля Ханеке (забавно, что последний крайне не понравился самому Лиготти), где мы можем только смутно догадываться о причинах и механизмах многих изображаемых событий, подробностях взаимоотношений и мотиваций персонажей.

Из недостатков рассказа могу отметить только то, что его как будто можно было развить чуть больше и снабдить более ярким «панчлайном».

Первый рассказ Лиготти, с которым я познакомился — и в целом хороший рассказ, чтоб начать знакомство с его творчеством: одновременно довольно доступный и очень мощный.

Берём демиурга из мифологии Лавкрафта, добавляем анонимную вневременную реальность в духе Борхеса, приправляем чужими технологиями и телесным хоррором в духе серии игр Half-life и фильма «Района №9» (которые, в свою очередь, сами наследуют эстетике и мифологии Лавкрафта, а возможно заимствовали и напрямую у Лиготти — появились они сильно позже данного рассказа).

На мой взгляд из остального творчества Лиготти данный рассказ выделяет какое-то спилберговское ощущение чуда, пусть и максимально зловещего.

P.S.: Для понимающих английский могу от души порекомендовать вот такую отличную «аудио-экранизацию» данного рассказа, с музыкой и атмосферными звуковыми эффектами — https://podcasts.apple.com/ru/podcast/the-oddcast-tales-of-the-occult-weird-and-arcane/id894362709?i=1000438191769

Для меня этот рассказ — одно из тех произведений, которые вызывают скепсис в процессе, но восторг в конце.

Повествование от первого лица, несколько затянутое, изобилующее повторами, риторикой и деталями, вызывающими вопросы о своей необходимости — но концовка,

Читать данный рассказ лучше не отдельно, а именно как завершающий рассказ сборника — тогда, опять же, многие предыдущие рассказы сделают подготовительную работу, которая усилит его эффект.

Гениальный рассказ.

Ненадёжный и отрицательный рассказчик в духе «Лолиты» Набокова, «Американского психопата» Эллиса, «Ты» Кэролайн Кепнес, «Поцелуя перед смертью» Айры Левина и романтического арт-слэшера от первого лица «Маньяк» с Элайджей Вудом повествует о своих романтических и криминально-сверхъестественных похождениях.

Страх и напряжение, как и в упомянутых произведениях, строятся на взгляде на наивную и неинформированную потенциальную жертву через глаза опасного злодея.

Один из лучших и наиболее доступных рассказов Лиготти, который стоит прочитать всем.

Соглашусь с предыдущим автором отзыва: в этом рассказе Лиготти блестяще справляется с непростой задачей сделать таких ставших на сегодняшний день довольно попсовыми, избитыми и скучными монстров как вампиры снова свежими, интересными и по-настоящему пугающими.

Рассказ использует литературные приёмы в духе Набокова, поднимает хоррор до уровня высокого искусства, а работа в знакомом всем суб-жанре делает его доступным в том числе для тех, кому более эзотерические произведения Лиготти могут не зайти — это один из лучших рассказов, чтоб начать знакомство с его творчеством.

P.S.: Как ещё один удачный современный вампирский рассказ, но с большим элементом чёрного юмора, могу порекомендовать «Секреты лета» Брета Истона Эллиса из сборника «Информаторы».

Эта книга была для меня весьма желанной для прочтения, потому что отзывы на Лиготти весьма специфические — от полного восторга до крайнего разочарования. А я как раз такие книги люблю, потому что они вряд ли оставят меня равнодушным — либо полюблю. либо отправлю в утиль. В любом случае получу эмоции.

Томаса Лиготти сравнивают в рецензиях с По и Лавкрафтом. С первым пока не знаком, второй любим, но все его минусы прекрасно понимаю. Чего мне не хотелось бы получить от Лиготти — это вязкую мешанину высокопарных слов про «неописуемый ужас и бесконечные потери рассудка». Данная книга состоит из огромного количества не связанных между собой рассказов. И мне кажется, все они написаны в едином стиле. Можно прочитать парочку и составить представление о том, как пишет автор и стоит ли читать его дальше. После нескольких рассказов я пришел к выводу, что можно смело книгу бросать, но все же решил добить ее до конца, чтобы со спокойной душой потом выставить на продажу (удивительно, Лиготти сейчас нигде не купить).

Томас Лиготти не пугает откровенным ужасом, которого я бы хотел увидеть. Его рассказы полны страхов, переживаний, сомнамбулических путешествий. Как будто человек запутывается между мирами и уже не осознает, где он находится. Все его герои — это потерянные для об0щества люди, которые слоняются по городу просто потому что делать больше нечего. Порой я поражался, зачем герой идет туда, куда его направляет странный человек. Где темно и страшно, где бегают крысы, где свет бьет в глаза стробоскопом. Что ищет этот человек? В плане атмосферы у Лиготти все в порядке. Если бы по его рассказам снимали бы корометражки, думаю, было бы страшно. Но при чтении у меня не было этого чувства. В рассказах нет прямого появления того, от чего можно было испугаться, все намеки и иллюзии. Да, иногда оживают куклы и манекены (причем встречаются они часто), но дальше что? А дальше человек просто теряется в прострации. Может быть это сон, может сон о сне. Может перед героем и двери в преисподнюю, а может и пролитый на обои борщ.

По настоящему мне понравился лишь один рассказ — «Утерянное искусство сумерек». В нем рассказывается действительно мрачная история о появлении монстра и его встреча с родственниками. В «Тени на дне вселенной» интересный сюжет об ожившем пугале. В «Куколках» пугают таблетками, которые скорее калечат, чем лечат. «Последний пир Арлекина» — мне показалось, один из самых «лавкрафтовских» рассказов про странный город и его зимний праздник, о котором не принято говорить.

Остальное — серая масса дохлых шестерок и пятерок. Автор оказался не мой, и я обрадовался, что не покупал вторую его книгу «Ноктуарий». Оценки у книги в целом довольно неплохие, но мне кажется, что скорее всего те, кто мог бы написать и поставить что-то плохое, просто бросили чтение, не дойдя и до середины.

Пока что это для меня самая слабая серии «Мастера ужаса».

Вот эта миниатюра мне понравилась. Есть что-то очень привлекательное в предсмертном сне рассказчика. Весь этот мрачный, такой милый воображению готический пейзаж за окном: туманное кладбище, кресты надгробий, призрачные огни. И комната без дверей. Попытка отсрочить смерть похожа на дегенеративный недуг. Вот краски становятся блеклыми, предметы — тенями, а тени густыми и бесформенными. Мгла поглощает схлопнувшийся до размеров комнатки мирок, тьма окружает одинокую лампу на письменном столе. Вокруг забвение, безызвестность и, конечно же, страх. Атмосферно вышло.

Болотно-зелеными чернилами

Начертанная в манускрипте тайна

За нашими за спинами

Скрывает лик Нагайна.

Иду по парку серому

Вдали смех Пучинелли

Быть может, мы в последний раз

От ужаса прозрели.

Небольшой занятный рассказец, но не самый лучший у Лиготти, прямо скажем.

Сюжета в этой истории нет, а есть странная жуткая байка, помесь городской легенды и кошмарного сна о некоем заброшенном здании типа фабрики без подъездов и дверей, что стоит посреди серой пустоши и зовется Красной цитаделью.

Если верить рассказчику, некогда Цитадель с помощью непонятных механизмов и технологий производила товары: «ошеломительные новинки» и так называемые «гиперорганизмы», чья суть и внешний вид могли явиться творцу их не иначе как в горячечном бреду, настолько они были странными и гротескными. Для их описания я процитирую Лиготти. Так будет проще.

Что касается новинок:

Примеры новинок:

Что касается гиперорганизмов:

Наверное, этот рассказ можно назвать метафоричным. Скажем, новинки — это первые странные формы жизни, гиперорганизмы — люди, которые «вряд ли до конца осознавали, с какой целью были созданы, зачем покинули свои гробницы-инкубаторы и каков был замысел «Цитадели» в их отношении» (надо сказать, фраза, очень соответствующая общему настроению философских взглядов Лиготти), серая пустошь — Космос, Красная цитадель — Земля/Природа/Бог и т.д. Или это просто очередная фантазия автора на тему бессмысленности человеческого бытия, на сущность разума как чего-то противоестественного и противного природе общего.

Подобные толкования лежат на поверхности. Но я во время чтения явственно представил Красную цитадель как некий воспаленный прыщ на теле человека.

В своих рассказах Томас Лиготти помещает читателя в ситуацию, предшествующую тому, что мы называем хоррором. Предлагает вам зачастую с боем продираться сквозь «тяжёлую, перегруженную метафорами», «вязкую и переваривающую саму себя» манеру письма. И каждый раз лукаво обрывает историю на полуслове, тем самым бросая тебе вызов. Стиль американца имеет гораздо больше сходства с Набоковым, или даже Джойсом, чем с пресловутым Лавкрафтом, подражателем которого его упрямо величают.

Мое мнение – именно в этом и кроется причина прохладного отношения к прозе декадента ужасов с одной стороны и восторженного с другой. И плевать, кто бы что ни сказал, но я отношусь к последним.

В рассказе с очень поэтичным и столь же странным названием «Испей же в честь меня одними лишь глазами лабиринтными» автор щедро разбрасывает очевидные намеки, кем же является на самом деле ассистентка гипнотизера, представляющегося именами видных итальянских художников и скульпторов (тоже своего рода намек!):

Вы – серое ничто, или то же чванливое ничтожество. Вы спите, грезите, вас окутал дурман, и не видите вещи в их истинном свете.

Но с каждым шагом туман рассеивается. И вот, в конце представления гипнотизер вдруг обнаруживает мальчика, наблюдавшего за представлением сверху, со второго этажа:

В конце концов, следует щелчок пальцем. Фразой, если не ошибаюсь, Лао Цзы о том, что смерть — это великое пробуждение, выход из мистификаций жизни, Лиготти выводит вас из гипноза.

Конечно, многие скажут: скучно. Понимает это и сам автор – кульминация представления, устроенного гипнотизером, излишне претенциозна и вызывает у зрителей зевоту. Лиготти, как и всякий замкнутый в себе индивидуалист, беспощаден: если и у вас это вызывает зевоту, бросьте читать. Уходите. И многие пройдут мимо. Но проникнувшись текстом, уже отставив книгу в сторону, можно почувствовать, как в вас медленно проникает тот самый страх, которого в рассказе вроде бы и нет. Страх, который живет в душе автора.

Я просто обожаю подобную игру слов, подтексты, намеки и отсылки. Каждое слово в этом рассказе следует строго отведенной роли. Я ценю честность, пусть даже она груба и неприглядна. Только вникнув, начинаешь понимать, что Лиготти пишет не просто страшные рассказики. Лиготти исповедуется.

Шедеврально.

«Очки в футляре» Томаса Лиготти представляет собой еще одну попытку автора исследовать темные уголки человеческой психики и мира неизведанного. Однако, рассказ не достигает желаемого эффекта и оставляет читателя равнодушным.

Лиготти, известный своими мрачными и атмосферными рассказами, в «Очках в футляре» пытается создать напряженную и неоднозначную историю, но, по вашему мнению, она кажется скорее плоской и недостаточно увлекательной. Вместо ожидаемого погружения в мир ужаса и интриги, читатель сталкивается с произведением, которое не вызывает ни страха, ни сильных эмоций.

Оценка в 5 из 10 подчеркивает этот разрыв между потенциалом и реализацией идеи. Хотя Лиготти и стремится к созданию необычных и загадочных сюжетов, в этом конкретном случае его рассказ не удается захватить внимание и вызвать те чувства, которые обычно ожидаются от хорошего ужаса или мистической прозы.

В итоге, «Очки в футляре» оставляют после себя ощущение недостижения цели: вместо увлекательного и глубокого повествования читатель получает историю, которая, несмотря на свои амбиции, кажется скорее поверхностной и незавершенной.

«Последний пир Арлекина» Томаса Лиготти — это рассказ, который делает попытку описать древние ритуалы и обычаи через призму ученого, но, к сожалению, оказывается скорее поверхностным, чем глубоким и убедительным. В сравнении с детальной и интеллектуальной прозой Умберто Эко или Артуро Перес-Реверте, произведение Лиготти выглядит несколько упрощенным и недоработанным.

Эко и Реверте известны своими доскональными описаниями и способностью глубоко погружаться в исторические и культурные контексты своих романов, создавая убедительную и интеллектуально насыщенную литературу. В «Последнем пире Арлекина» Лиготти пытается следовать подобному пути, но его описания кажутся скорее набросками, чем полноценным изучением.

Концовка рассказа, которая должна была стать кульминацией и разгадкой тайн, оказывается неожиданно комичной и лишенной той глубины и напряжения, которые читатель ожидал. Это создаёт контраст между амбициями рассказа и его реальным исполнением.

Оценка в 6 из 10 отражает этот контраст: есть понимание того, что автор стремился к чему-то большему, но не смог добиться нужной убедительности и глубины. В итоге, «Последний пир Арлекина» остаётся рассказом, который не смог в полной мере реализовать свой потенциал и оставить значимый след в жанре.

«Последнее приключение Алисы» Томаса Лиготти — это не просто ещё один рассказ из сборника автора, это завершающая точка в попытке найти в его произведениях ту же мрачную магию, что и в «Настоящем детективе». Однако, когда ожидания сталкиваются с реальностью, они редко совпадают.

Сериал «Настоящий детектив», вдохновлённый творчеством Лиготти, создал уникальное пространство, где мрачный реализм и глубокий психологизм переплетаются, создавая неповторимую атмосферу. Это вдохновило на погружение в мир рассказов Лиготти, но, увы, они не оправдали ожиданий. «Последнее приключение Алисы» стало последним аккордом в этом знакомстве, оставив после себя чувство недосказанности и разочарования.

Лиготти, без сомнения, обладает уникальным стилем, но его неопределенные, мрачные истории, лишенные четких сюжетных линий, не смогли затронуть и вовлечь. Вместо ожидаемой атмосферы навеянной «Настоящим детективом», читатель сталкивается с бесконечным туманом абстракций и метафор, которые, скорее, утомляют, чем увлекают.

Оценка в 5 из 10 отражает этот разрыв между ожиданием и восприятием. Читая Лиготти, можно уважать его мастерство и уникальный подход к литературе ужасов, но для тех, кто искал чего-то большего, что-то ближе к напряженному сюжету и ощутимой атмосфере «Настоящего детектива», его рассказы могут показаться слишком непонятными и отстраненными.

В итоге, «Последнее приключение Алисы» и другие рассказы Лиготти остаются для читателя лишь туманными отголосками того, что могло быть, но так и не смогло полностью проявить себя.

«Les Fleurs» Томаса Лиготти — это рассказ, который погружает нас в мир таинственности и неопределенности. Главный герой, чья сущность остается загадкой, встречается с рядом женщин, и каждая из этих встреч оборачивается исчезновением. Рассказ, словно паутина, переплетает реальность и фантазию, не оставляя читателю ни одной уверенной точки опоры.

Лиготти создает атмосферу, насыщенную неопределенностью и амбивалентностью. Его персонажи словно тени, скользят по страницам, оставляя за собой лишь ощущение чего-то невыразимого и таинственного. Но вместе с тем, читатель ощущает недостаток ясности и конкретики. Встречи главного героя с женщинами, их исчезновения, открытия тайн — все это окутано дымкой мистицизма, не давая четких ответов.

В этом рассказе Лиготти, возможно, пытается провести параллель между творческим процессом и процессом самопознания, где художник и его модель находятся в постоянном поиске и изменении. Однако, несмотря на философские подтексты и попытку глубоко проникнуть в тему творчества и самоидентификации, рассказ кажется недостаточно захватывающим и убедительным.

Оценка в 5 из 10 отражает эту двойственность: с одной стороны, есть попытка создать что-то глубокое и многогранное, с другой — читатель остается слишком многими неразрешенными вопросами и недосказанностью. «Les Fleurs» оставляет после себя ощущение недопонимания и незавершенности, не позволяя полностью раствориться в повествовании.

В итоге, рассказ Лиготти ставит перед читателем больше вопросов, чем даёт ответов, создавая своеобразный лабиринт, из которого так и не удаётся найти выход.

В рассказе «Проказник» Томаса Лиготти перед нами предстаёт мир, где границы между явью и сном, реальностью и бредом размываются до неузнаваемости. Лиготти, словно маэстро мрачных сновидений, рисует картину мира, где страх и паранойя становятся повседневными спутниками.

«Проказник» — это не столько рассказ об ужасах в традиционном понимании, сколько психологический портрет человека, оказавшегося на грани реальности. Лиготти играет с читателем, словно кукольник с марионетками, подталкивая к размышлениям о собственных страхах и тревогах.

Сюжет, крутящийся вокруг исчезновения дочери доктора Мунка, становится лишь отправной точкой для погружения в мир, где каждый поворот сюжета — это ещё один шаг в неизвестность. Однако, несмотря на все его усилия, Лиготти не достигает той степени ужаса, которую, возможно, ожидал читатель. Рассказ воспринимается скорее как умело сотканная ткань атмосферного беспокойства, нежели как источник острого страха.

Оценка в 7 из 10 кажется справедливой. «Проказник» увлекает, заставляет задуматься, но не доходит до той глубины и интенсивности чувств, которая была бы возможна. Это произведение для тех, кто ищет в литературе не столько острых ощущений, сколько тонкой игры с психологией и реальностью.

В итоге, «Проказник» — это скорее интеллектуальный вызов, нежели традиционный рассказ ужасов. Лиготти предлагает нам зеркало, в котором мы можем увидеть отражение собственных страхов и сомнений, но оставляет нас с вопросом: достаточно ли этого для истинного ужаса?

не знаю для кого как, а для меня «Песни мертвого сновидца» совершенно не предстали как сборник рассказов, мне реально казалось что вот-вот выскочит болванчик и соединит все эти разрозненные, и тем не менее похожие сны, воедино в заключительный такой финал,... на протяжении всей книги чувство такое , будто кто-то засыпал и наоборот не мог заснуть, и видения один за одним рассказом нахлынули с головой в омут знакомства с ними, и поэтому я хотел не останавливаться, и поэтому проглатывал один за одним вкусные, дрожащие и пугающие истории,... очень сильно торкнуло в память «Заметки о том, как писать ужасы», причем ладно бы просто рассказать как их писать ,а тут превратить из вариаций финалов и стилей написания в действительности ужасный в итоге рассказ, браво, теперь неожиданно для себя, провожу параллель с этой статьей и проецирую на каждый следующий роман или рассказ те советы, вот она завязка ага, а вот он стиль да да, а вот изюминка ГГ и всей истории точно...)))

Отдельная благодарность переводчику за мастерски переведенную и четко повторенную атмосферу писателя, неожиданное знакомство с которым для меня порадовало и удивило, очень качественный хоррор,... облога идеально передает атмосферу начинки книги, настрой именно такой, в каком состоянии мучается от бессонницы распятый образ, в короне, и на кресте, и во снах, мертвых снах, мертвого сновидца, ах...

второй сборник в книге не менее вкусный, сплю и вижу сны наяву, страшные сны, живые сны, чем то похожие на восставших из ада, чем то на Лавкравта с его ктулху, в целом ну очень красиво и интересно получилось,... хочется перечитать снова...

Можно сказать, классическая лавкрафтовская история, в которой есть что-то от Сновидческого цикла, что-то от более привычных «мифов Ктулху». Она вполне могла произойти в Аркхэме, но хорошо, что произошла не там (должно же хоть что-то происходить в других городах!). Лиготти, как всегда, мастерски нагнетает атмосферу и размывает грань между сном и явью. Но, в отличие от многих других рассказов, здесь, помимо сновидческой атмосферы, есть ещё и довольно чёткий (по меркам автора) сюжет, что хорошо.

На мой взгляд, один из лучших рассказов в «песнях мёртвого сновидца» и отличный образец классической, но не банальной «нео-лавкрафтианы».

Истрия о живущем в уединении вампире-полукровке. Его жизнь однообразна, но она его устраивает.

Однако скоро всё изменится...

В наше время написать необычный рассказ о вампирах — довольно тяжело.

Ещё тяжелее создать такой образ вампиров, который будет пробирать.

Лиготти, на мой взгляд, удалось.

Главный твист о том, что

я разгадал раньше, чем, наверное, предполагалось, но описание «детей ночи», и особенно их языка — весьмя красочно!

Как я понял, на этот раз Лиготти изобразил альтернативную землю, где государства и людей постепенно побеждает корпоратократия. Люди работают и работают, не догадываясь о предназначении своих трудов, особым образом компания повышает их работоспособность и увеличивает рабочее время, они не смеют думать о чем-то другом и даже не могут уволиться. Какой там! Им даже запретили умирать...

Лиготти отличный визионер. До сих пор помню бабку с глазами- фонарями. Атмосферное произведение, в духе Лавкрафта. Ужас таится, но прямо себя не проявляет.

У меня есть предположение, что в рассказе Лиготти «Бензозаправочные ярмарки» есть два смысловых слоя. Один — типичный и характерный для авторов и мыслителей из круга «гносеологических и экзистенциальных пессимистов» (названные мной ранее, в отзыве на рассказ «Вастариен», Шопенгауэр, Цапффе, Лавкрафт, Бенатар и т. д.), другой — стоящий чуть в стороне от их основных идейных и тематических областей, но входящий в более широкий дискурс условных «правых».

Да-да, без политизации и «философизации» в отзыве на произведения я — никуда.

Итак, история, рассказанная неким писателем рассказов «странных хорроров», о встрече с его приятелем-искусствоведом, Стюартом Куиссером. Последний сообщает ему в откровенной беседе, что того мучают воспоминания о странных бензозаправочных ярмарках и жутких цирковых номерах там. Особенно друга автора-рассказчика пугала фигура Конферансье. Правда, у повествователя есть более-менее «нормальное», «здравомысленное» для жутко-странного мира этого рассказа объяснение происходящему: никаких ярмарок не было, никто друга не преследует, а все это магическое наваждение от оскорбленной искусствоведческим комментарием Куиссера алой старухи. Но потом все становится несколько сложнее...

И вполне ожидаемая еще более странная, но, как и ранее, не особо-то и пугающая концовка позволяет найти два смысла, запрятанных в «...ярмарках».

Первый — социальный:

«Но никто не станет слушать даже самые искренние мои извинения, тем более Конферансье, который может поджидать меня теперь за любой дверью, даже за той, что ведет в уборную Алого Кабаре. Любая комната, в которую я вхожу, может вдруг обернуться нутром ярмарочного шатра, где я должен занять свое место на ненадежной старой лавке. Вот и сейчас Конферансье стоит у меня перед глазами – его рыжеволосая голова то и дело едва заметно склонятся набок, ведя бесконечную игру отвратительного страха. Мне остается только сидеть и ждать, зная, что однажды он все-таки обернется и посмотрит на меня, спустится со сцены и утащит в бездну, которой я всегда страшился. Быть может, тогда я узнаю, чем заслужил – чем мы все заслужили – такую судьбу» (цитата из рассказа).

Этот заключительный отрывок и некоторые другие места, сам факт фигуры оскорбленной художницы, магической травли нерадивого критика-мужчины, в виду общих идейных установок Томаса Лиготти, вынуждает меня сделать такое предположение: рассказ-то есть скрытая критика репрессивной толерантности и общества отмены. Обиженные художницы, всякие цветные движения и т. д., и т. п. — опять же, учитывая общий право-политический крен автора позволяет некоторые места рассказа именно так трактовать. Мы, нормальные люди, никогда не узнаем, за что, за какой «твит», «пост» или высказывание вне контекста нас могут осудить, затравить и изолировать куполом глумления.

Второй смысл — метафизический / экзистенциальный.

Ну, собственно, здесь уже типичный Лиготти. «Типичный» — без какой-то негативной оценки. Фортуна — девушка изменчивая. Сейчас ты ею излюблен, потом надоешь и тебя покарает какая-то алая старуха за не пойми что. Еще и непонятно, говорил ли ты это. А может, и не ты. Все равно пострадаешь. Все тлен, все плохо, «темный экзистенциализм» и т. д. Ну и самое главное, человек никогда не поймет, «чем мы все заслужили такую судьбу» (с). Тут наш когнитивный горизонт. А вообще он везде и черт с два мы что-то поймем о себе и мире.

Может быть, другие отзывисты и комментаторы найдут здесь и побольше смыслов. А может, скажут, что никаких смыслов и нет тут, а так, попытка создать концептуалистский ужас.

Наверное, некоторым мои попытки читать Лавкрафта, а теперь и Лиготти покажутся своеобразным мазохизмом.

Ну правда, есть же не только литературоведение, социологический, философский, биографический и прочий анализ(ы) художественных произведений. Есть область чистого субъективизма. Вкусовщины, говоря начистоту. И зачем, в таком случае, подверстывать свое «нравится» / «не нравится» к каким-то сложным концептуальным подходам, детализирующим обзорам и т. д. Если не нравится способ письма и ценностные ряды того же Томаса Лиготти — то именно что этот автор и его творчество просто не нравятся. Нечего тут додумывать. Живем в мире постмодерна, где все жанры, виды искусства, школы мысли и далее по списку полностью уравнены и включены в единый рынок потребления. Потребляй, в данном случае читай, что угодно, пиши отзывы об этом да и все. Не усложняй.

Но я все-таки чуть усложню.

Почему мне нравятся авторы по типу Лафкрафта или Лиготти? Потому что они, по идее, пишут ужасы. Да, в стилистике «странного реализма», «новых странных», «необычного хоррора» и т. д. Но их произведения ведь НЕ ПУГАЮТ. Тут, конечно, можно ответить — «угомонись, мы испорчены тучей фильмов ужасов, развращены скримерами, позабыли саспенс Хичкока». Не спорю. Потому и в последнее полугодие почти не смотрю современные фильмы. Переключился на того же Хичкока. И даже могу сказать, что в некоторых эпизодах большая проза Кинга может пугать. Да и экранизации по его произведениям, такие как «Сияние» или «Мизери», тоже. Но ни Лавкрафт, ни Лиготти не пугают. Не страшат. Не наводят мурашек или хотя бы эффект омерзения. Почему?

Одна из проблем — выбор повествовательной конструкции. Это, преимущественно, доминирование описаний, а не диалогов, эпистолярность вместо обычного живого повествования. Даже в чем-то преобладание публицистического над художественным в тексте. На мой взгляд, такой подход не позволяет создать ощущение ужаса у читателя. Действия, общение, обсуждения, внутренние монологи, а не голые описания — вот ключ к ужасному и пугающему. Конечно, это сложно осуществить что на экране, что в книге. На бумаге, разумеется, еще сложнее. Об этом и Быков в интервью Гордону когда-то очень верно заметил. И с помощью эпистолярных и иже с ними техник повествования ну не получается, и все тут, и у лавкрафтианца Лиготти всеми этими вихрями фраз по типу «то было неописуемо» напугать меня.

А ведь еще важнее — удивить. Ведь ставка в таких произведениях делается и на упомянутую выше странность, чуждость, ирреальность, непонятность. И гораздо лучше с этим справлялся, по пути пугая, а также используя, казалось бы, совершенно неприменимые для этого и неповоротливые для этого описательно-публицистическо-эпистолярные инструменты, кто бы вы думали? Правильно, Хорхе Луис Борхес.

А ведь правда, сравните с лиготтивским рассказом «Вастариен» такие три полу-эссе, полу-художественные миниатюры, как: «Бессмертный», «Тлён, Укбар, Орбис Терциус» и «Книга песка». Все три эти вещи создают не просто эффект странности указанными литературными приемами, но и даже что-то вроде легкого саспенса. Ужаса. Удивления. Специфического катарсиса, чтобы это слово не означало у Аристотеля. Так, например, как и в «Вастариене» (кстати, наиболее походящие друг на друга тексты), в «Книге песка» герой сталкивается с необычной, бесконечной, оттого пугающей книгой. Очень текстоцентричная книга, необычная, в лучшем духе выполненное Борхесом полу-эссе, полу-рассказ. Но эффект, реакция и ощущение после его прочтения (прослушивания) куда сильнее, чем от работы Лиготти. И понимание безумие героя более обоснованное от контакта с книгой. «Тлен...» и «Бессмертный» также эксплуатируют сюжет с найденными книгами, которые стирают грань между реальностью и написанным миром, привнося в первый второй. И опять же, несмотря на неплохую «монтажную склейку» у Томаса Лиготти в рассказе между пребыванием героя в книжно-странном мире и его в финале попаданием (видением со стороны) в мире обычном, все-таки переходы между реальным и полу-иллюзорным круче сделаны именно у Борхеса.

Так что да простят меня фанаты Лиготти, Лавкрафта и компании, но Борхес своими жизнелюбивыми и изящными историями показывает и больший эффект странности, и больший саспенс. Притом при помощи тех же литературных практик.

Но вопрос ваш ко мне может быть такой — «ну окей, тот же Борхес техничнее, больший мастер, и что? Зачем ты читаешь субъективно не впечатляющих тебя Лиготти и т. д. и в чем нас пытаешься убедить или разубедить?». А в очень простой вещи. Почему, помимо техничности и таланта (вполне предполагаю, что и Лиготти очень даже талантливый писатель) ощущение странного в «Книге песка» лучше чувствуется при прочтении, чем в «Вастариене»? По-моему, тут все просто. Борхес — гносеологический оптимист. Он, хоть и несколько консервативен, но верит, признает, убежден в ценности знания, в красоте познания, в счастье от прикосновения к глубинам бытия. Ребята же по типу самого Лиготти (не забываем про его «Заговор против человеческой расы»), Цапффе, Шопенгауэра в некотором смысле, Лавкрафта, Бенатара принадлежат к направлению культивирования ущербности человека и его культуры, нашей изначальной дефектности, и все в этом духе. И вся суть «Вастариена» в гераклитовском «многознание уму не научает», а точнее, в контексте рассказа, «процесс познания делает человеку больно». А дилемма дикобраза от Артура Шопенгауэра у Лиготти преобразуется в «без познания человек не может, но при его осуществлении он познает свою бренность, ничтожность и оттого страдает». Я с этим кардинально не согласен, стараюсь откапывать эту литературно-философско-идеологическую линию и бороться с ней. Как бы пафосно это не звучало.

Скучный рассказ с претензиями на типо философию. Наверное уирд как жанр мне далек, а этот писатель- в особенности.

Вдобавок отвратительный перевод, глупый ГГ и его странные инфантильные мысли о личности во сне. Может для свехэтетов рассказ будет находкой. Мне же нравится больше традиционный хоррор и мокруха

Оставлю отзыв только потому, что это титульный рассказ одноименного сборника. Совершенно не впечатлил — какой-то сумбур, обрывки, смазанное нечто, что автор предлагает читателю собрать как ему будет удобнее. Откровенная халтура, и вряд ли можно в первую очередь обвинить в этом переводчика.

Лучшее, что я пока читал у Лиготти! Действительно глубокая и неординарная вещь.

С творчеством Лиготти знаком слабо, но могу отметить одну очень яркую особенность его мистических произведений — их иллюзорность. Это похоже на ощущение, когда после пробуждения пытаешься вспомнить, что же тебе приснилось? А в этом рассказе мало того, что ощущение воспоминания чего-то ранее увиденного сильно, как никогда, так оно и, собственно, о самих снах.

Итак, мама одного мальчика, которого совершенно измучали яркие сны, обратилась к миссис Ринальди — пожилой ведьме, чтобы та избавила мальчика от его болезни. Миссис Ринальди вылечила ребёнка с помощью слуги-демона. Но, как и бывает в подобных историях, что-то пошло не так...

Да, сюжет на первый взгляд совершено ясен: перед нами мистическая история с необходимыми атрибутами. Но непередаваемый авторский стиль Лиготти украшает повествование потрясающе густой атмосферой чего-то неуловимо сновидческого: с ускользающими формами и текстурой, чего-то подвижного, видимого только лишь боковым зрением.

Рассказ, ярко демонстрирующий литературный талант Лиготти, ведь чего-то подобного я больше ни у кого из авторов не встречал. А мысль о том, что сны — это болезнь, которую нужно лечить, в некоторых случаях действительно соответствует истине, хоть мы и не задумываемся об этом.

После «Песен мёртвого сновидца», который мне не понравился (но я дочитал!) браться за «Тератограф» было боязно. Но какие-то надежды у меня были, особенно после первого, весьма неплохого рассказа.

Увы — все остальные рассказы выглядят как вычурная копипаста первого. Главный герой, АЛКАЮЩИЙ (господи, как же я устал от этого слова!) знаний, тёмный наставник, нечто ЖУТКОЕ за гранью ПОНИМАНИЯ, гроб, гроб, кладбище или психушка. Там, где у Лавкрафта — медленное погружение в безумие у Лиготти — тупорылые герои, которые бредят и непонятно куда лезут. Там где у Лавкрафта ёмкие, тонкие метафоры — у Лиготти словоблудие. Там где у Лавкрафта невероятная атмосфера Новой Англии начала XX века у Лиготти — безвременная и беспространственная отписка. Дальнейших сравнений избегу — Лиготти до Лавкрафта как мне до балерины.

На пятом рассказе читать дальше у меня просто не осталось сил. В своё время залпом одолел шесть томов Лавкрафта и не испытал подобной усталости, а здесь меня высушили и удручили буквально 100 страниц.

Извините, крайне не рекомендую примерно никому, кроме любителей бравурной и псевдовинтажной литературы.

Млеюще алкая сверхъествественного и причудливого хоррора я тщетно пытался найти что-то интересное на полке в местном книжном магазине. «Песни мёртвого сновидца. Тератограф. Томас Лиготти» — значилось на солидном сером фолианте с удручающе мрачной обложкой, который манил с верхней пыльной полки. Беглый запрос в гугле выдал, что господина Лиготти трепетно обожают критики, интеллектуальная публика и литературоведы, называя его истинным наследником великих Лавкрафта и По.

Полная чушь, уважаемые друзья!

Первый из двух сборников дался мне с превеликим трудом — давно я не держал в руках такого вычурного внешне, но абсолютно дурного и безвкусного содержательно барахла.

За витиеватой фантасмагорией, набором красочных фраз и натянутым до ушей пафосом скрываются невероятно глупые, предельно размазанные, ниочёмные и совершенно нестрашные потоки воспаленного сознания. О концовках большинства рассказов говорить и вовсе стыдно — даже самые длинные произведения на десятки страниц обрываются на убогих, примитивных и открытых отписках. Кому-то это высоколитературное словоблудие может показаться интересным за счёт атмосферы, философских и психологических отсылок, но мне это всё показалось настоящим парадом тщеславия автора. «Гля, смари как могу!» — говорит Лиготти читателю, облекая простое симпатичное предложение парой двухэтажных метафор и горой прилагательных.

И вовсе не надо смотреть на Г.Ф. Лавкрафта — тот стоит на совершенно ином уровне от мистера Лиготти. Говард Филлипсович мог в крошечном рассказике на пять страничек нагнать такую бездну безумия, такой непознаваемый и неописуемый ужас и привести героя к настолько жуткой развязке, что где-то внутри растекался склизкий холод. Маэстро хтони тоже нельзя назвать идеалом и он любил повторяться, в его рассказах тоже было полно сомнамбулических имматериальных описаний и дичи на стыке реальности и воображения, но он делал это мастерски, осторожно подводя читателя к непередаваемой тёмной бездне.

«Тератограф», конечно, попробую почитать, но после такого я лучше ещё раз одолею всю антологию ГФЛ, чем ещё раз загляну сюда.

Оценка исключительно за литературное мастерство и несколько по-настоящему хороших работ — трилогию никталопов и «лечебницу доктора Локриана», которая как раз весьма напоминает хорошие творения Лавкрафта. Остальное — барахло от «неплохо» до «омерзительно».

В художественной галерее внимание протагониста привлекает произведение, передающее чувства грусти и одиночества от созерцания лиминальных пространств и «ледяной мрачности вещей». Но как художник смог так точно передать чувство, которое, как думал протагонист, испытывал только он?

Рассказ воспевает уникальность искусства и неповторимость человеческого опыта. Он показывает, что weird fiction может быть «серьезной литературой», достойной включения в различные списки достояния человечества.

У Томаса Лиготти во всех произведениях проскальзывает одна тема — «мы все умрём!». Данный рассказ, это зарисовка о смерти и тщетности бытия. Можно назвать одним из лучших в его мрачном творчестве. 7/10

Прочел сборник «Ноктуарий. Театр гротеска» Томаса Лиготти и нахожусь в некотором смятении.

Это не литература. Лиготти хорош, как автор идей, источник вдохновения и прочее. В его прозе легко искать образы, вдохновляться, может даже восхищаться. Но Лиготти не писатель. Он публицист, эссеист, философ — возможно. Но его стиль неповоротлив и тяжеловесен, громоздкие бесконечные абзацы идут один за одним, наполненные сплошным потоком сознания, и когда добираешься до конца одного, забываешь, что было в начале. В его текстах не просто много воды, ее там целые океаны. В итоге рассказ, сюжета в котором на короткую миниатюру, растягивается до неприличного объема только за счет авторского многословия и занудства. Читал, что время от времени он преподает в университетах. Что ж, мне жаль его студентов.

Такое чувство, что Лиготти загорается идеей при написании рассказа, но потом сам вязнет в собственной скуке и монотонности, не в силах его закончить. Вот взять к примеру рассказ «Чистота». Заброшенные кварталы, странная негритянка, живущая в доме с бездонным подвалом, сектанты и религиозные фанатики, неплохой сюжетный финт в конце. Какой-нибудь Нэвилл или Баррон сделали бы из таких вводных данных конфетку, но Лиготти хватает только на бесконечное повторение одного и того же из абзаца в абзац, из страницы в страницу, из рассказа в рассказ. В результате я не чувствую не то, что атмосферы или ощущения ужаса, а банального интереса или желания читать дальше. Когда у меня появятся дети, буду читать им Лиготти вместо сказок, чтобы они поскорее засыпали.

Вдвойне странно, что многие сравнивают Лиготти с По и Лавкрафтом. Согласиться не могу. Как в плане влияния, так и литературного мастерства он проигрывает обоим по всем фронтам. А его популярность и культовость остается для меня загадкой.

Вдвойне печально, что мне нравятся некоторые его рассказы — «Сон манекена» и «Последний пир Арлекина» из прошлого сборника или «Тсалал» из этого. Теперь я точно спишу этот факт на случайность

Наконец-то добрался до «вашего хвалёного» Лиготти, ну или до «мазни свихнувшегося эпилептика», тут уж кому как. По прочтении «Песен мёртвого сновидца» сделал первые выводы. Особо хвалить автора пока не берусь, рано, но и ругать его не за что. Когда Майкл Суэнвик сказал «поставьте этот том на полку между Лавкрафтом и По, там его место...», он явно имел в виду «...по алфавиту». Так то его можно ставить куда угодно — хоть рядом со сборниками Кинга (почему бы и нет?), хоть с «Книгами крови» Баркера (да, я вижу некоторое сходство, с той лишь разницей, что там, где Баркер подкинет мяса да кровищи, Лиготти предпочтёт кукол с манекенами да гниль с тленом). И в серии «Мастера ужасов» он вполне уместен, пусть и не все с этим согласны. Лиготти отнюдь не «хуже Кинга» или «лучше Баркера», он просто другой.

Вспомнился анекдот. Муж говорит жене:

— Биологи доказали, что тараканы могут жить без головы!

Жена:

— Могут. Но в голове им уютнее.

Тараканам в голове у Лиготти явно уютно: он их холит, лелеет и выпускает погулять на бумагу, откуда они иногда перебираются в головы читателей. А уж там... В некоторых читательских головах (моей, к примеру) им тоже уютно, из других их гонят (с тапками, с дустом и мелками «Машенька», с криками «нечитабельный мусор», «шизоидная макулатура» и «Лиготти — наркоман!»). Бедные тараканы, бедный Лиготти...

Ну а тем временем мы (я и тараканы) читаем «Тератограф» (полёт нормальный!) и всерьёз подумываем о покупке второго омнибуса Томаса Лиготти в серии «Мастера ужасов».

P.s. Большинство закавыченных цитат взято из сообщений в теме ««Мастера ужасов» и «Легенды хоррора» — серии...» Авторы — разные.

Дело Лавкрафта живет и процветает. Возможно и не умер он вовсе, а продолжает вещать в наш мир чужими устами и руками. Оказывается есть еще на земле странные, увядающие, погруженные в морок города, стоящие на пограничье миров, где ткань реальности истончается. Оказывается, не перевелись еще адепты ужасающих культов, редких и неслыханных. Культов, через жуткие ритуалы взывающих не к древним богам в глубинах, но к самой Тьме — бессмысленной и безразличной, способной осквернить и разрушить дарованную людям иллюзию реальности. Сможет ли человек понять суть себя, своего мира и той Тьмы, к которой он взывает? Сможет ли побороть искушение обрести смертоносное знание во славу пустоты и вечности?

Конечно же Лавкрафт давно умер. И вертится сейчас в своем гробу. От счастья, что дело его живет и что борьба с Тьмой продолжается.

Браво, Лиготти!

Лучше всего этот сборник можно охарактеризовать словами же самого Лиготти (из одного его рассказа), а именно — «мазня свихнувшегося эпилептика».

Подавляющее большинство рассказов в этом сборнике — абсолютно бессмысленное нагромождение слов, какая-то безумная мешанина словосочетаний, бред сознания, перенесенный на бумагу. Не стоит здесь искать смысла, содержания, нити повествования. Концентрированный бред шизофреника. И не более того.

Обложка к этой «книжке» — это лучшее, что в ней есть.

2 из 10.

Первое, что нужно знать об этом рассказе — это очень красиво! На моей памяти это самый стилистически выверенный рассказ Лиготти.

Второе, данное произведение — дань уважения классикам викторианской готики. Если Кинг сочиняя Жребий Салема играл в пинг-понг со Стокером, то Лиготти — с По и Лавкрафтом. Читая, меня не покидало ощущение, что они оба стоят за моей спиной. Чистейшая готика с присущей ей антуражем одиноких поместий, увядающей природой, предчувствием скорой смерти а-ля Эшер перемежается с лавкрафтианской атмосферой жутких предзнаменований, культов божеств и чувством обреченности.

Третье — красивый язык, объемный, изящный и чёрт побери просто вкусный!

Итог: Лиготти показал, не побоюсь этого слова, практически эталон готического рассказа!

Восторг!

“Мы можем спрятаться от ужаса только в его сердце”

Некий ученый-философ одержим поисками проявлений и следов по всему миру Медузы. Медуза здесь как некий абстрактный символ — она может оказаться чем угодно, говорит приятель главного героя. Тут еще нужно вспомнить, чем или кем была та самая мифологическая Горгона Медуза — символ неземной красоты, превращенный из зависти в ужасное чудище, стал символом невообразимого страха. Далее с течением времени её отрубленная голова превратилась в оберег от злых сил. Несомненно, автор использует Медузу как символ страха, иррационального и всеобъемлющего, страха бессмысленности и никчемности себя и всего перед собой и всем. Обуянный этими тяжелыми мыслями герой в итоге отдается в лапы своих кошмаров и становится их живым окаменевшим воплощением. Медуза везде, Медуза — в нас самих.

Лиготти как он есть. Рассказ очень мутный, неочевидный и крайне тревожный. Удивительный стиль.

В новелле Томаса Лиготти «Последнее пиршество Арлекина» присутствует очевидная аллюзия (можно говорить о генезисе) на рассказ Г.Ф. Лавкрафта «Праздник». В том рассказе образ обретших человекоподобие (не только форму, но и — главное — сознание) червей в свое время так поразил меня, что с тех пор он уже много лет является одним из моих любимых в творчестве ГФЛ. Кстати, Лиготти напрямую сослался в своей новелле на знаменитое стиховтворение Эдгара По «Червь-победитель». В целом эта связь и эта отсылка являются несомненным достоинством «Последнего пиршества».

Но генетическая связь не означает тесной общности и схожести. В «Пиршестве», как это ясно и из названия, Лиготти активно использовал один из своих излюбленных мотивов — клоунов (шутов, арлекинов). Сам я не имею пристрастия к этой теме, и никогда не понимал ее распространенности в современной культуре жанра weird — распространенности в том искаженном преломлении, что некоторых доводит до коурофобии.

Сюжет «Пиршества» вкупе с клоунским антуражем не произвел на меня большого впечатления; к тому же он показался мне слишком предсказуемым.

Но в этом произведении есть два весьма интересных для меня аспекта.

Во-первых, это примечательные философские рассуждения о противоречивой природе празднества сатурналий: ведь в боге Сатурне (греческом Кроносе) совмещаются как плодородие, так и истребление (пожирание) своих плодов.

Во-вторых, меня увлекло описание места действия новеллы. Это городок Мирокав где-то на Среднем Западе США. Меня заворожил облик этого города с его причудливыми строениями, хаотичными улицами, нарушенной визуальной перспективой, странными пейзажами и неестественными тенями. Пожалуй, ради нахождения в этом городе я посчитал прочтение новеллы для себя ценным событием.

Кстати, о названии Мирокав. Позволю себе немного пофантазировать в интерпретации его этимологии. Первая часть — это итальянское (вспомним историческую родину Томаса Лиготти) слово miro, что означает «чудо». Второе (caw) я трактую как деформированное слово cava, которое в итальянском языке означает «яма / пещера» (этот объект играет важную роль в новелле), а в переносном смысле — «источник / изобилие». Все вместе можно интегрировать как «яма изобилия чудес». Чудес, конечно, в духе weird.

В замечательном рассказе Томаса Лиготти «Дом с верандой» я выделил два компонента.

Первый — визионерские вставки-повествования (точнее, полноценная вставка одна, прочие упоминаются вкратце и являются приложением) о неких мрачных уединенных местах, где царят мертвенный покой и гипнотическая тишина. Этот компонент я оцениваю как великолепный и поистине волшебный.

Второй — собственно действие, показанное от лица главного героя-рассказчика. Он прослушивает аудиокассеты, на которых записаны вышеуказанные повествования, и излагает свои мысли и впечатления. В действии нельзя не отметить некоторый сумбур и недостаточную ясность, и вдобавок слишком много мелких деталей, необходимость которых вызывала у меня сомнение (например, зачем автор несколько раз говорит об огромных наушниках — какая для сюжета разница, какого они размера?).

Но некоторые погрешности второго компонента полностью растворились в важности соображений главного героя. Одно из них, как суть крайне значимой для меня концепции, я считаю нужным процитировать:

« <…> что он был анахоретом, исследующим мрак существования сквозь призму трех суровых положений: никуда не ходить, ни с кем не знаться, ничем не заниматься».

Мне достоверно неведомо, знаком ли Томас Лиготти с учением даосизма. По моему убеждению, в своем творчестве он не раз высказывал принципы того, что я определяю как «черный даосизм» (т.е. философия Пути мрака). И разве может быть случайной такая близкая аналогия приведенной мной цитаты с одной из ключевых идей в даосском трактате «Чжуан-цзы» (глава XXII)?

«Не задумывайся, не размышляй — и ты познаешь Путь. Нигде не находись, ни в чем не усердствуй — и ты претворишь Путь. Ничему не следуй, никуда не стремись — и ты обретешь Путь».

Рассказ выглядит, как посвящение творчеству одному из родоначальников тёмного жанра — Эдгару По, о чём красноречиво свидетельствует эпиграф вначале произведения. Та же мрачная поэтичность, та же игра с полунамёками на ужас и та же обречённость, сквозящая в каждом предложении.

Сюжет красив и рассказывает о разнополых близнецах — людях, у которых на двоих одна душа. Поэтому ужас, мучающий одного, будет мучать и другого, так же как и сильная эмпатическая связь обостряет и другие чувства, в том числе и любовь. Сильная мистическая составляющая, а именно не описанные, но вселяющие ужас демонические звери, заключённые в подвале большого дома, в котором живут Алан (ещё одна отсылка к именитому автору) и Аделаида, будет будоражить читательское воображение своим непроявленным ужасом.

А что может быть трагичнее для людей с одной душой? Конечно же, исчезновение одной её половины, что и происходит в рассказе. Не знаю у кого как, но у меня возникли ассоциации с древнегреческой легендой об Орфее и Эвридике, за которой влюбленный отправляется в подземное царство Аида. Безусловно, что этот сюжетный ход повышает литературную ценность рассказа.

Произведение наполнено вдохновением, а потому эта удачная готическая стилизация под авторский стиль Эдгара По имеет высокую художественную ценность и является показателем того, что значит литературный талант.

Огромное удовольствие — открывать для себя таких авторов, как Лиготти. Это практически как в куче разноцветых, но по структуре одинаковых камешков найти чистый золотой самородок. Очень точно подметил некто из глубин комментариев в Интернете — Лиготти подхватил литературу с того места, на котором остановился Лавкрафт. Никто, вообще никто кроме него так живо и убедительно не передает в своих работах космический ужас столкновения обывателя с неизвестным злом, притаившимся по ту сторону тонкой вуали понимаемой нами реальности. Эрудиция автора восхищает — он в одном тексте может сослаться на философию неоплатонизма, в другом вспомнить мифологию, в третьем рассуждать о литературных стилях и правилах, а потом резким жестом эти правила нарушить. После такого мастер-класса читать других хоррор-авторов просто смешно — даже самые мастистые из них не смогут передать тот ужас бытия, который живопишет Лиготти. Отмечу особо впечатлившие меня рассказы: «Последнее приключение Алисы», «Заметки о том, как писать хоррор», «Лечебница доктора Локриана» и вторую зарисовку в трилогии Никталопов. Браво, маэстро!

Люциан Дреглер большую часть сознательной жизни ищет Медузу. Он не знает что или кто это, он не может лаконично и логично объяснить свои поиски, но он четко понимает, что найти Медузу очень важно. Люциан много размышляет и философствует, собирает газетные вырезки, где хотя бы упоминается объект его поисков, пусть и в переносном значении. Но кто ищет – тот всегда найдет. Вопрос только в том, что именно?

Я большую часть чтения «Медузы» Лиготти искал смысл рассказа. Я не знал, в чем он заключался, не мог отделить его от чувства иррационального страха и напряжения, которыми пронизан текст, но четко понимал, что найти смысл очень важно. Я продирался через размышления и философствования главного героя, внимательно следил за его поисками, и все равно остался с чувством, что упустил что-то важное. Вопрос только в том, что именно?

Лиготти как он есть: мрачный, гнетущий, странный, непонятный.

«Вастариен» — один из моих любимых рассказов в творчестве Томаса Лиготти. Он органично аккумулирует в себе и темную атмосферу, и психоделичность, и завораживающую странность (в том смысле, что характеризует жанр weird fiction). В центре произведения находится Вастариен — фантомный иллюзорный город (кстати, описанный просто изумительно), который как магнит притягивает сознание главного героя. Концовка вполне предсказуема, и ее даже можно признать тривиальной (не вижу резона скрывать под спойлером то, что ей является безумие героя), но это никак не портит качество драматургии рассказа.

Не знаю, что вкладывал Лиготти в название «Вастариен», но лично для себя я интерпретировал его следующим образом. Vast по-английски означает «обширный»; rien по-французски означает «ничто». Получается гибрид, который неизбежно должен привести главного героя к ментальной катастрофе.

Лиготти — писатель иррационального, писатель сокровенного, писатель с огромным космосом внутри и проживающим мир сквозь призму этого космоса. Это как Герман Гессе, схожий по глубине, но с большим креном в сферу иррационального, мистического, психологического.

Рассказ описывает опыт посвящения Другого во внутренний мир. Повествование крайне рефлексивно, полно аллюзий и недосказанности. Лиготти пренебрегает буквализмом и впаданием в бытовые подробности в пользу символа и метафоры.

В рассказе описываются романтические, как кажется, отношения с новой знакомой, но романтизм — ничего не стоит без встречи на глубине. Завершается рассказ описанием пустоты, связанной с несостоявшейся встречей.

Лиготти — автор не для всех, но ценитель оценит.

Удивительным образом однообразный сборник. Ситуация отчасти схожая с Песнями мертвого сновидца этого же автора. Но там при общей схожести мотивов все же было определенное разнообразие форм, сюжетов и способов построения истории. Здесь же за редким исключением все истории похожи одна на другую. Лирический герой чувствует тягу к неким тайным знаниям, по ходу сюжета зачастую встречает некоего наставника или просто знающего человека, сталкивается с проявлением скрытых от обывательского взора чудовищных сил, отчего и гибнет. Главные мотивы: за тканью привычной нам реальности скрыты некие чудовищные силы, непознаваемые человеческим разумом, столкновение с ними притягательно для отравленного поисками тайн ума, но как правило фатально.

На каком-то из очередных однотипных рассказов создаваемая атмосфера дает трещины, и становится просто скучно. Ничего удивительного, что хоть какой-то отклик оставили рассказы, в чем-то отступающие от озвученной схемы (будь то относительно положительный финал или что еще).

Сами по себе рассказы весьма среднего уровня (как и в предыдущем сборнике, но там это нивелировалось общей атмосферой). Здесь же — не получилось.

Сны, тени, марионетки. Кошмары в реальности и в грезах. Тягучая атмосфера сна — притягательного, но безусловно страшного.

Автор на удивление последователен в рисуемых образах и декорациях, меняются лишь отдельные детали. Это может быть утомительным и однообразным. Но нельзя не признать, что именно благодаря такой утомительной приверженности образам у сборника вырисовывается единая атмосфера. Такая же тягучая и насыщенная, как и у отдельных, наиболее удачных рассказов. В какой-то момент ты просто начинаешь читать каждый новый рассказ не как отдельную историю, а как очередную грань «общей» истории, «общего сна». И именно это в итоге создает впечатление от сборника.

Здесь действительно атмосфера главенствует над событиями, а логика сна — над обычной логикой.

Надо признать, что сами по себе рассказы не производят особого впечатления — хороший уровень, не более. Чуть ярче для меня блеснул «Маскарад мёртвого мечника», но и то только потому, что автор ненадолго ушел от привычных декораций в сторону фэнтези. В остальном же — все рассказы по сути об одном и том же. И работают они не на себя, а на общую атмосферу.

Интересный сборник и интересный опыт чтения. Не совсем моё, но все же впечатление определенно производит.

Рассказ в форме неоконченного письма, умело нагнетающий жутковатое чувство нереальности происходящего. Редкий случай, когда пугают не чудовища, а сны и размышления о реальности.

Письмо, а следовательно и рассказ, многословны, со множеством отступлений и ремарок, что играет на раскрытие внутреннего мира героя (и его переживаний).

Красивый ход с окончанием письма, позволяющий трактовать события в меру своей вовлеченности в идеи рассказа.

При всем при этом, помимо жутковатой атмосферы эта история по ходу создает и некоторый намеренный дискомфорт, что мешает по-настоящему проникнуться.

«Песнь самоудовлетворяющегося литератора».

Ужас? Или может напряжение, нагнетание неопределённой и пугающей паранои?

Нет. Чуток По, немного Лавкрафта. И огромные объёмы «смотри как я могу обматывать прилагательные причастиями».

основные ощущения от прочтения — экзальтация и дикое переигрывание всех участников рассказов и самого автора.

Рассказ-страшилка с философским подтекстом.

Некий Трессор, страдающий инсомнией, прогуливаясь по ночному городу, ищет нестандартные развлечения: «В отсутствие снов, что хранят равновесие привычного мира, человек ищет им любую фантастическую замену… и порой находит ее.» Однажды ему вручили приглашение на сомнительную вечеринку, на которую он идти не планировал, но все же попал...

Вот тут, пожалуй, самое время спросить: обладаете ли вы чувством прекрасного? Смогли бы оценить незаурядную игру неизвестных исполнителей, потенциально опасных для вашей жизни? Что перевесит в вас: чувство самосохранения или желание нескончаемо слушать волшебную мелодию? Думаю, немногие будут солидарны с героем, однако, наличие таких фанатиков — бесспорно

Вторая часть «Песен Тьмы...» ох простите, это я про одну английскую музыкальную группу вспомнил (;-) ), а не про творчество Томаса Лиготти, получилась попроще и наверное даже слабее, чем «Песни мёртвого сновидца». Но несколько хороших рассказов в «Тератографе конечно присутствует, а именно: Последний пир Арлекина, Нифескюрьял, Сновидцы в Нортауне и понравившаяся мне «Тень на дне вселенной». Вот знаете мне лично весьма импонирует, как Лиготти мастерски погружает читателей в свое сумрачное инобытие, в свой мир Мрака, поэтому я как то даже автоматом ставил всем прочим рассказам сборника 7 баллов. Ну они и правда неплохи, как минимум интересны и очень стильно написаны...

Итак «Тератографу» я ставлю крепкую семёрочку, а вот книге-сборнику в целом очень твердые 8 баллов. И закончить свой отзыв мне бы хотелось вот такими «Словами Света»: «Неясно вырисовывается тихим силуэтом Замок Авенд,и я туда спешу, минуя очи леса,минуя ужасы ночные...» Читайте же Лиготти под музыку великих My Dying Bride!

«Школа тьмы» относится к тем рассказам, что наиболее ярко передают мировоззрение и философские взгляды Томаса Лиготти. В его творчестве Тьма (ввиду огромной значимости этого понятия я пишу его с заглавной буквы) являет собой, как я понимаю и воспринимаю, всеобъемлющую онтологическую бессмысленность. Можно добавить эпитеты — зловещая, ужасающая и т.п., ибо художественными средствами Тьма выражается во многих рассказах Лиготти (в том числе в «Школе») как деградация, дегенерация, отвратительный гротеск, трансцендентный хаос.

Сильное впечатление, которое произвела на меня «Школа тьмы», обусловило резкий эмоционально-интеллектуальный отклик в моем сознании. Оказались в этом отклике и согласие с такой философией, и возражение ей, причем эти противоположные друг другу реакции были вызваны одними и теми же вещами.

Необходимо также прокомментировать вышеуказанные художественные образы — уродливые люди, мерзкий антураж. По совокупности моего знакомства с литературой Лиготти я сделал вывод, что это его наиболее типичный прием. Мне, в общем-то, нравится этот мрачный стиль, но все же думаю, что автору не следует чрезмерно увлекаться им, ибо это выглядит слишком явным проявлением двойственности. А в силу двойственности напрашивающаяся полемика с выражаемым этим рассказом мировоззрением неизбежно будет апеллировать к тому, что в мире полно красивых успешных людей и великолепных благополучных мест.

По моему же убежденному мнению, если уродливые образы характерны для школы Тьмы, то Ее академия очень часто имеет фасад респектабельности.

Долго читался это сборник, достаточно долго. Прежде всего, из-за весьма «интеллигентного стиля» повествования автора. То есть, Томас Лиготти конечно, интеллектуал и это хорошо, но читать хоррор для «высоколобых» знаете ли ой как не просто! Да и рассказов аж целых 19 штук. ;-) Так, ну а теперь поподробнее...

Очередное открытие (естественно, помимо Адама Нэвила) в темной литературе (и литературе хоррора) — Томас Лиготти. Сборник рассказов «Песни мертвого сновидца», серия «Мастера ужаса»...Надо признать, Лиготти знает Тьму, видит Ее наверное ежедневно(!) после наступления сумерек, ну и рассказывает нам об Ее обитателях. Делает он это... стильно! Вот ключевое слово его историй — стильное(то есть сине-черное скольжение) погружение в темноту за гранью бытия. О, сколь много существ обитает там и какие истории они вам могут порассказать! Вот самые впечатившие меня рассказы: Проказник, Утерянное искусство сумерек, Лечебница доктора Локриана, Лунная соната и Вастариен. Все прочие также неслабо нагнетают тягучую атмосферу инобытия и мрака по ту сторону, может быть не всегда понятную для обывателя...

Оцениваю «Песни мервого сновидца» на твердые 8 баллов. Очень атмосферно, хотя и далеко не всегда доступно...Интеллигентный хоррор.

Рассказ The Clown Puppet стал для меня определяющим при оценке таланта писателя Томаса Лиготти. До того я прочитал около дюжины его произведений, и что-то мне понравилось, а что-то не особо; но в любом случае не возникло ясного понимания, считаю ли я Лиготти тем писателем, чей творческий талант действительно соответствует моему интересу и вкусу.

«Бледный клоун» я выделил не за сюжет (который, как в большинстве произведений Лиготти, не является сильной стороной) и даже не за выразительную психоделическую атмосферу. Выделил я его фактически всего за одну фразу из первого абзаца, часть которой я приведу в отзыве:

«Давно уже кажется, будто все мое существование представляет собой сплошной — и надо сказать, нелепейший — бред. Сколько себя помню, каждое событие, каждое стремление в моей жизни оказывалось на поверку лишь очередной, ярко выраженной бессмыслицей, совершенной в своей бессмысленности.»

Есть поговорка про то, как ложка дегтя портит бочку меда. Здесь же эта фраза в моем восприятии сыграла противоположную роль — она оказалась той ложкой меда, что спасла бочку дегтя (насчет бочки дегтя я, конечно, утрирую — рассказ в общем вполне сносный).

На основании своего достаточно богатого читательского опыта я могу уверенно утверждать, что если фраза такого содержания не произвела в моем восприятии ни тени впечатления фальши, пошлости и пустой претенциозности, то автор ее — воистину талантливый писатель. И это мое мнение не изменилось, даже несмотря на невысокое мнение о некоторых других книгах Лиготти, что я прочитал после «Бледного клоуна».

Рассказ Томаса Лиготти «Эта тень, эта тьма» я оценил высоко не за его художественные достоинства. Таковых тут мало (назову умело созданную гнетущую психологическую атмосферу и образ депрессивной локации), да и назвать это произведение художественным можно лишь с большой натяжкой. Но это обстоятельство в моих глазах является как раз положительным аспектом, так как в результате достаточно глубокого знакомства с творчеством Лиготти я убедился в том, что в большинстве случаев, чем больше этот автор вносит художественных элементов (в особенности активного действия и диалогов), тем хуже для моего восприятия.

«Эта тень, эта тьма» — по сути своеобразное философское эссе, в котором в более или менее компактной форме выражены некоторые ключевые моменты мировоззрения Томаса Лиготти. О компактности я говорю не просто так; дело в том, что Лиготти написал философский трактат «Заговор против человека», который имеет объем раз в 7-8 больше, чем «Эта тень», и при этом читается тяжело и нудно. Кстати, забавно то, что в рассказе «Эта тень, эта тьма» Лиготти иронично ввел в качестве одного из второстепенных персонажей самого себя как автора книги «Исследование заговора против человечества» — прием, мне весьма понравившийся.

На самом деле, философия (или мировоззрение) едва ли подлежит объективной оценке; ее можно понимать и, возможно, разделять. В этом случае она может произвести сильное и глубокое впечатление — собственно, в этом причина того, что я оценил рассказ высоко. Описывать подробно это мировоззрение я, конечно, не стану. Скажу лишь, что оно выражено здесь посредством прозрения, или просветления, главного героя, которое можно совершенно четко определить и противоположным термином — помрачение. Главный герой избавляется (во всяком случае, так он считает) от иллюзий в понимании и восприятии мира. И его понимание декларируется следующей фразой-манифестом:

«Наши тела ведь всего лишь одно из проявлений энергии той активизирующей силы, которая приводит в движение все предметы, все тела в этом мире и позволяющей им существовать так, как они существуют. Эта активизирующая сила несколько подобна тени, находящейся снаружи всех тел этого мира, но внутри, пронизывая их все насквозь, — вседвижущая тьма, которая сама по себе не имеет субстанции, однако движет все предметы в этом мире, включая и предметы, которые мы называем нашими телами».

Возьму на себя смелость назвать эту философию «черным даосизмом».

У второго сборника рассказов Лиготти есть сразу несколько проблем, основные из которых – отсутствие разнообразия в жанрах и темах и наличие «Песен мёртвого сновидца». Проблемы исключительно субъективные, но я никак не могу не сравнивать эти два сборника, особенно еще и потому, что они вышли в одной книге. Что я видел и что меня покорило в «Песнях…»: зарождающийся и довольно уникальный цеплючий стиль, любопытные психологические игрища подсознания, странная, но все же отдаленно понятная логика, множество разных жанров и форматов, от мистики и сюрреализма до псевдонаучных эссе и лавкрафтианского хоррора.

А что же я увидел в «Тератографе»? В первую очередь, жанрово все стало очень однобоко, практически все рассказы – лавкрафтианские ужасы с густым налетом не очень качественно вплетенной мистики. И это было бы полбеды, если бы не одно серьезное «но»: большая часть хорроров резко потеряла в психологичности и стала каким-то невнятным подражанием Лиготти то ли самому себе раннему, то ли Лавкрафту, и я даже не знаю, что из этого получилось хуже. Теперь события некоторых историй разворачиваются напрямую во вселенной с Древними, и это как-то обескураживает, хотелось больше оригинальности, а не хождения по уже знакомым тропам. И да, забудьте об экспериментальных форматах «Песен…». В «Тератографе» нет ни одного рассказа, чье повествование будет значительно отличаться от десятка других. Никаких тебе дневников и записок, никаких сугубо диалоговых построений сюжета, смутные сны только по праздникам в честь проснувшегося Ктулху, а необычными, разряжающими мутную атмосферу, ироническими формами вроде эссе здесь даже не пахнет. Да и общее качество, включая стилистику и обволакивающий туман слога, кажется, немного ухудшилось, во всяком случае, интерес к историям и чтению у меня был снижен.

А может, просто приелось. Уж очень сытным, просто на убой сделанным блюдом были «Песни…», после них второй сборник уже банально мог не «лезть». Поэтому рискну дать совет: если будете читать оба сборника – сделайте паузу между ними, переварите «Песни…» или примите на десерт что-нибудь изрядно облегченное. Передышка точно не повредит.

С Томасом Лиготти до двух его авторских сборников рассказов, вышедших в одной книге в серии «Мастера ужасов», не был знаком, но слышал, что у него форма изрядно главенствует над содержанием. Собственно, первый сборник таким и оказался. И меня это нисколько не расстроило, потому что форма, хоть и явно на любителя, но это именно что узнаваемая форма – обволакивающая одежда для миниисторий, в которых даже сюжет не всегда можно вычленить, ибо он намеренно «скрывается» от глаз пыльной пеленой велеречивости. Визитной карточкой автора, иными словами. Сквозь постоянную череду сложных предложений приходилось иногда продираться, но чаще везло: с попаданием ритма и стилистики большинства рассказов в мое настроение и с удивительно волшебным чувством погружения именно за счет такой подачи, когда Лиготти будто намеренно выпендривается, мол, смотрите, как я умею лихо завернуть. Но и пресыщение быстро наступало – больше пяти-шести рассказов в день было трудно выдержать, особенно учитывая, что большая их часть на 90 процентов состоит из одних стен текста с напыщенными описаниями и с самым минимумом диалогов. Но, повторюсь, тексты меня захватывали, обволакивали туманом, и из некоего подобия дремоты было не всегда легко вынырнуть. Передача навевающей сон и глухую апатию атмосферы близка к идеальной. А всякие психологические хитрости и крючки только добавляли историям шарма.

Что касается содержания, то здесь, увы, не все так гладко – оно заметно проигрывает стилю и местами представляет собой жуткую кашицу из обрывков и клочков. В большинстве рассказов совершенно неясно, что именно мы наблюдаем: сон, психоделический экспромт подсознания, выплеснутый в форме похождений непонятно кого, мистический поворот или просто историю-хоррор с густым налетом качественного психологизма. Можно по пальцам одной руки перечесть рассказы, в которых к концу не остается ровно никаких вопросов, причем, не к сути истории, это было бы совсем наглостью с читательской стороны, а банально к разворачивающемуся ходу событий.

Рассказы очень разные по содержанию, жанрам, есть истории о привидениях, демонах, вампире (но не банальные пугашки, разумеется, а с изрядной долей психологической канвы!), есть качественные для такого формата философские вещи вроде сна манекена (аллюзия к электроовцам, само собой) или шикарные дневниковые описания каких-то странных событий, заставляющие предполагать, что их писал не совсем здоровый человек (и человек ли?). Есть даже парочка «псевдонаучных» эссе, в которых Лиготтти с иронией размышляет, как создавать хорроры по штамповкам. Для 1980-х годов, когда были написаны все рассказы, подобные заигрывания с публикой должны были восприниматься на ура, неудивительно, что Лиготти так почитаем в жанре хоррора, за одни только стиль и мозголомность подачи можно многое простить! Впрочем, в некоторых историях он откровенно перебарщивает с сюрреализмом или закосами под обычную мистику, сводя психологизм к минимуму, именно такие рассказы мне меньше всего и понравились. А есть и просто средненькие содержательно, не очень интересные изначально вещи, которые еще и устарели за тридцать-то лет.

На очереди «Тератограф», второй авторский сборник.

Мое первое знакомство с творчеством Т. Лиготти.

Искренне пытался понять этот рассказ. Прочитал внимательно и вдумчиво два раза. Нет, не смог я ни за что «зацепиться». Сюжет? На мой взгляд, целостная картина так и не складывается. Философия? Да где она?! Набор мыслей вслух. Но они никак не укладываются в какую-нибудь гармоничную идею. Реальность и иллюзии, отражение в зеркале, страх своего второго «я». Все это — много раз используемые до этого в литературе образы, символы и афоризмы. Культ несуществующего создания, или существующего только в своём воображении? Всего куча, а точно про что этот рассказ сформулировать сложно.

Бывает, в такого рода произведениях меня привлекает необычный и красивый стиль изложения. Своего рода стихи в прозе, красивые метафоры. Здесь я этого тоже не увидел. Очень сухое, сжатое изложение.

Нет, я не могу сказать, что рассказ плох. Просто я не понял, «в чем здесь фишка». А без этого даже невозможно объективно оценить произведение.

Сложно и как-то бессмысленно. Может, это и грубо сказано, но когда человеку трудно сформулировать свои мысли, то он прибегает и «заумным» фразам и громоздким логическим построениям. Иначе говоря, гениальность в простоте.

Можно было бы, тоже сделать умное лицо, сказав, какие глубокие мысли я почерпнул в этом рассказе. А те, кто не понял гениальности писателя просто ещё не доросли до серьезной литературы. Но, не буду.

Для меня ничего интересного в данном произведении не обнаружилось. Жаль, наверное, Лиготти просто не мой писатель.

Прочтение сборника «Песни мертвого сновидца» вызвало у меня разочарование от творчества автора. Отзывы на тот сборник написал ранее. Что же касается сборника «Тератограф» — ничего не изменилось. Можно повторить предыдущий отзыв.

Занудство, скука, бессмысленные словесные конструкции, сложночитаемый текст, форма важнее содержания.

Редко какой книги удавалось вызвать у меня раздражение при прочтении. Лиготти это удалось с лихвой.

В принципе, сюжеты рассказов неплохие. Для меня только осталось загадкой — зачем автору нужно было все облекать в такую безумную (по-другому и не скажешь) форму?

После прочтения можно вздохнуть с облегчением и отправить эту книгу в мусорку.

PS понравилось несколько рассказов — «Последний пир Арлекина», «Нефескюрьял» и «Шарм».

До выхода в свет сборника в серии «Мастера ужасов» у Лиготти читал только рассказ «Последний пир Арлекина». Рассказ мне понравился, по стилю показался близким к Лавкрафтовским произведениям. Поэтому после анонса АСТ двух сборников в вышеуказанной серии ждал их выхода с нетерпением. Тем более, что «знающие люди» на форуме стали нахваливать творчество этого автора. Так или иначе до Лиготти руки (и глаза) у меня дошли только сейчас. До этого читал отзывы, которые были весьма неоднозначными. Что ж, мои опасения подтвердились. Прочитал первый сборник («Песни мертвого сновидца»). Если кратко — разочарование.

1. Это не ужасы, по крайней мере, в моем понимании. Я понимаю, что вкусы у всех разные. Но пока в серии «Мастера ужасов» только две книги смогли меня в какой-то мере напугать — это Нэвилл. Лиготти — это не ужасы.

2. Лиготти — это далеко не Лавкрафт, даже рядом не стоял.

3. У Лиготти, в его рассказах, очень много жонглирования словесными формами к месту и к не месту, авторского нарциссизма. Для него художественная форма и многоэтажные громоздкие литературные конструкции на первом месте, нежели содержание.

4. Через повествование приходится продираться, как через философский трактат. Никакой легкости в написании у автора нет, все очень тяжеловесно и неуклюже.

5. Никакой атмосферы ужаса и страха, упоминаемой в некоторых отзывах, я не увидел. Занудство и скука — этого с избытком.

Несколько рассказов понравилось — «Утерянное искусство сумерек», «Церковь бога-идиота», «Лунная соната» и пара-тройка других. Остальное — безумная макулатура из разряда «посмотри, читатель, как я умею».

Рассказ, открывающий сборник Песни мертвого сновидца служит ему хорошим лейтмотивом. На первый взгляд, в нем не происходит ничего сверхъестественного или необычного, нам предстает семейная, бытовая сцена — диалог супругов. Но с первых строк через рассказ тянется шлейф мистики, все глубже в читателя проникает чувство тревоги. Яркий пример того, что не все может казаться тем, что мы привыкли видеть и чувствовать. Грань между привычной картиной мира и ужасным потусторонним оказывается необычайно тонка, реальность гораздо шире нашего восприятия. И пусть финал легко предсказуем, ведь главное здесь не финал рассказа, а то, как подана сама история. Автор, словно безумный стрелочник, пускает несущийся состав в обрыв. Остановить этот состав у читателя нет никакой возможности. Enter the unknown.

Случалось ли вам видеть кошмарные сны? Наверняка. Некоторые, но реже, возможно испытывали более глубокое чувство – в какой-то момент ты уже понимаешь, что это сон, что это неправда, но не можешь остановить его, не можешь найти выход из сна и продолжаешь быть его непосредственным участником или наблюдателем, нравится тебе это или нет…

Сборник малой прозы Лиготти в полной мере соответствует этому явлению. Сон наяву. Кошмарное наваждение. Сюрреализм. Страх. Подобный эффект достигается несколькими способами. Во-первых, это стиль написания. Я бы сказал, что это изысканное, перегруженное словоблудие, которое ты читаешь с придыханием и удовольствием, но в конце обнаруживаешь, что практически не понял, о чем говорилось и что произошло в этом предложении или абзаце. Иной раз кажется, что автор намеренно накручивает описания непонятных, жутких и поражающих явлений, чтобы еще больше усилить эффект, направленный именно на внутренне воздействие, на подсознание. Получается очень впечатляюще. Но все краски на этом потрескавшемся полотне болезненно-мрачные. Здесь же открывается и второе – минимум сюжета. Тут нет ярких персонажей или интриг, поворотов сюжета. А если такие признаки есть, то они покорно и отрешенно тонут в потоках сюрреализма, обращаясь в перетекаемые друг в друга туманные формы.

Идеальным саундтреком для сборника может служить целый музыкальный стиль – funeral doom metal. Такой же медленный, мучительный, направленный в себя и одновременно с этим отрицающий себя в окружающем, рисующий иную реальность бытия. Как и funeral doom, рассматриваемые Песни рекомендую принимать дозировано, дабы не увязнуть в пучине апатии надолго, а в промежутках все-таки не забывать обращаться к свету.

Песни мёртвого сновидца в принципе это мастрид для всех интересующихся хоррором в литературе. Это не означает, что сборник шикарен и 10 из 10. Мне вот не понравился, вспомнить могу 2-3 рассказа, которые зашли, остальное мимо. Но автор привнес нечто новое в избитую тему Древних, порой очень хорошо протянул ощущение сна, оправдывая название сборника, местами смог вызвать чувство нарастающей жути даже (Испей же в честь меня одними лишь глазами лабиринтными, Лунная соната). В рассказах уйма интересных и ярких образов в жанровом плане. А незаконченность многих из них (или открытая концовка), даже если подобный прием раздражает, все же создает чувство беспокойства и тревоги. Это отлично.

Но происходит обрывками, по кускам. Вот момент в рассказе нравится, и он весь такой замечательный, а вот развязка, и она убога. Тут понравится предложение, хорошо передающее кошмар сна, тут образ, умело выписанный автором, но все вместе работает плохо.

Портит картину размышления в духе: «О, хтонический ужас, скрывающийся под тонкой кожей объективной реальности гнилостным кровотоком, что будет, если ты прорвешься в наш хрупкий мир? Что я предприму, встретившись с тобой?». В 15 лет я бы всерьез пустился в подобные размышления и пел бы дифирамбы автору, но сейчас выглядит все это нелепо.

И весь этот глупый пафос натянут на сюжетно слабый скелет. Откровения лишь в атмосфере рассказов, сам сюжет банален, можно даже сказать — примитивен. Все это читано и видано сотни раз.

В целом, для жанра, Песни мертвого сновидца все таки отличный сборник, вызвать чувство жути и нарастающего беспокойства многого стоит, наверное, 8 из 10. Для себя же я выставил оценку меньше. 6 из 10.

А вот второй сборник, Тератограф, это уже птица совсем иного полета.

Какофоничный хохот, спектральные чудовища, звезды средь огромных теней, тленные причуды гнилостных твердей и прочий шлак стандартного Лавкрафто-подражателя протянут через весь сборник. Тератограф это, по сути — Древние, Древние, Древние... о, смотрите-ка, кто это, не Древние ли? Древние!

В Песнях все эти атрибуты тоже были, и в избытке, но атмосфера тащила тяжеловесный ворох до нелепости вычурных речевых оборотов и реверансов Ктулху к свету.

В Тератографе атмосферы нет. Вместо нее скучное изложение очередного унылого героя, встретившего древний ужас, пребывающий во тьме, обгадившегося от данной встречи и канувшего неведомо куда и больше его никто не видел. Повторить 13 раз и сборник ужасов готов, рецепт от Лиготти. Хотя нет, 12 раз, Последний пир Арлекина продолжает идеи первого сборника, да и связан с ним.

Зачем-то Лиготти скопировал из Песен рассказ Лунная соната и вставил в Тератограф, но уже под названием Шарм. Ну, слегка подретушировал, но так, для виду. Переместил место действия в кинотеатр, да к паутине волосы добавил. Суть осталась та же. Как и метод написания. Все гениальное просто, вот ведь и правда.

Второй сборник можно смело пропускать, по сути, это мусор. 4 из 10.

“Странные рассказы” иногда без явного завершения истории. Читаются немного тяжело. Только для интеллигентных людей. Читатель Стивена Кинга останется разочарован. Скорее это книга для вас если Степной Волк Гессе пришёлся вам по вкусу.

Томас Лиготти для меня один из тех авторов, к которым я испытал любовь с первых строк. Первые рассказы, которые появились на русском — «Вастариен», «Сон манекена», «Бледный клоун», — заставили меня жить в ожидании — когда же отечественные издательства возьмутся за этого автора вплотную. И вот, первые два авторских сборника опубликованы на русском.

Лиготти отличается от большинства современных популярных писателей ужасов, которые известны в России. Не Кинг, не Баркер, не Лаймон, не Маккамон, спасибо Господи — не Кунц... Я бы не сказал, что Лиготти — это некое суперсложное и гиперинтеллектуальное чтиво — до Умберто Эко и Сарамаго, заставляющих своих почитателей напрягать эрудицию, Томасу Лиготти далеко. К тому же автор, кажется, плевать хотел на читателя — развлечь последнего страшилкой Лиготти не стремится.

Лиготти — интроверт, страдающий от приступов депрессии и некоторых фобий. У него есть определенный взгляд на жизнь, мировоззрение, которое накладывает отпечаток на его прозу. Во всех рассказах авторское Я легко узнаваемо и задает свои правила.

Ужас здесь того самого — глобального характера. Даже в рассказе, где присутствуют вампиры, акцент смещен на экзистенциальный ужас главного героя. А в самом первом рассказе, «Проказник», в котором фигурирует маньяк-детоубийца, над читателем довлеет ощущение, что настоящий ужас скрыт и он шире нашей объективной реальности.

Да, если очистить рассказы Лиготти от множества размышлений, которые он ведет, то сюжеты абсолютно всех не только просты, но даже и типичны для литературы ужасов. Но литература эта, опять же, не для развлечения. Для размышления, для обдумывания после прочтения, для того, чтобы потом задавать себе вопросы — «Кто мы? И что мы знаем о действительности? И что скрывается в областях, скрытых от нашего ведома? И что будет, если это скрытое однажды ворвется к нам — в наш мир?»

Никаких ярлыков навешивать не буду. Пусть кто угодно обзывает это лавкрафтовскими ужасами, или интеллектуальными ужасами, или философскими ужасами. Это просто качественная литература — в первую и последнюю очередь.

Если вам близки по духу такие авторы, как Мэтью Фипс Шил, Бруно Шульц, Валерий Брюсов, Леонид Андреев, Владимир Набоков или Федор Сологуб, то и Лиготти займет свое место в вашем сердце.

Сборник рассказов Томаса Лиготти ждали многие и ждали долго. Люди спрашивали о нем так часто, что у меня создалось впечатление, что его книга крайне неординарна. Однако, когда я приступил к чтению, то быстро понял, что Лиготти – не мой автор, а я на этом празднике жизни лишний. Поэтому буду краток.

Вам стоит прочитать «Песни мертвого сновидца. Тератограф» если:

• вы любите очень тягучие и отчасти фантасмагоричные ужасы;

• атмосфера для вас важнее сюжета;

• вы любите рассказы с двойным и тройным дном;

• вы легко принимаете логику сна;

• вы не переживаете из-за недостатка объяснений;

• ощущения, которые может подарить сборник, для вас важнее пищи для ума;

• вам не обязательно видеть что-то жуткое, чтобы испытывать страх и напряжение.

Вам не стоит читать «Песни мертвого сновидца. Тератограф» если:

• вы предпочитаете прямолинейные ужасы с маньяками, монстрами, кровищей;

• для вас сюжет важнее атмосферы;

• вам хочется понимать, что именно происходит в рассказе;

• вы с подозрением относитесь ко всему необычному.

Сборник не пришелся мне по душе, но я отдаю ему должное и признаю, что опыт прочтения был интересным. Следующая книга серии называется «Клан», автор Килан Патрик Берк. Вот этот роман я жду уже несколько лет и возлагаю на него большие надежды.

Существуют места доступные лишь сознанию. Места, настолько отличающиеся от реального мира, что невозможно даже вообразить. Проникнув туда, уже невозможно никогда забыть о них. И единственной целью станет найти способ вновь попасть туда. Вастариен – одно из таких мест, что лежит за гранью всего привычного человеку. Это место, которое отнимет тебя навсегда…

Рассказ написан в традиционном стиле Лиготти, всем поклонникам его творчества придется непременно по вкусу.

Этот рассказ очень четко демонстрирует основное направление творчества Лиготти – показать воображению читателя ужас таким, чтобы он смог ощутить восхищение и страх одновременно. Завеса, за которой таится запредельное зло поднимается ровно настолько, чтобы это стало возможным. Но ведь за ней еще столько всего… И оно манит, гипнотизирует, затягивает, как бездна и итог будет соответствующим. Это дорога без возврата.

Читая рассказ создается впечатление, что еще немного и ты увидишь, узнаешь, почувствуешь больше, чем способен вынести, осмыслить, осознать.

За переданную атмосферу непостижимого ужаса и за победу над ним – высший бал.

Рассказ о том, как во время маскарада, происходящего на слиянии границ реальности, человек столкнулся с запредельным. Основное внимание в нем уделяется маскам, которые заменяют людям лица, а для нечто потустороннего – лицами являются. Рассказ напомнил праздник Хэллоуин, когда, согласно легенде, также стираются границы между мирами и люди надевают маски, чтобы потусторонние сущности их не узнали и приняли за своих.

Не нова гипотеза, что душевнобольные люди – это те, кто переходит границы бытия, проникая в иные сферы или измерения и видящие то, что человеческий разум не в силах вынести. Этот рассказ именно о таких людях и о докторе Локриане, разделяющем эту гипотезу и желающим лично заглянуть за эту завесу. Это всегда путь в никуда.

Поначалу у меня создается впечатление, что стираются границы бытия. Этот процесс описывается довольно насыщенно и ярко и, пусть я не поклонник подобного жанра, это, в какой-то степени, меня затрагивает. Но в итоге все происходящее сводится к запредельным сущностям, абсолютно непостижимым человеческому разуму, что, по моему мнению, уводит рассказ в сторону от оригинальной (не банальной) интересной идеи.

Почему-то как не засяду за зарубежные рассказы ужасов, так встречаю невнятную мешанину, помноженную на некачественный перевод. Этот рассказ не стал исключением. Совсем не заметил что-либо новое или интересное в нем.

Тот же современный русский хоррор на порядок мощнее.

(моря, где обитает офисный планктон, небезопасны)

Открывая сборник хоррора, вы найдёте внутри кровь, выпущенные кишки, смерть, боль и страдания, всевозможных упырей и монстров, получите выброс адреналина... Ответ неправильный, хотя подобное не исключается. Порой на территорию тьмы совершают вылазки вполне респектабельные авторы (например, Дж. К. Оутс), и тогда вы обнаруживаете просто мрачную и депрессивную литературу почти достоевского размаха и масштаба — о той тьме, что находится внутри нас.

Поклонники экшна в жанре «мясного фарша» скорее всего будут разочарованы: при всех признаках хоррора, Лиготти более тяготеет к изящной литературе, большое внимание уделяется языку, проводится эксперимент с формой и способом подачи.

Это небольшой, но вполне показательный сборник.

Заглавная повесть — «Я ещё не закончил» — скорее триллер, хотя и с элементами ужасов и отчасти производственного жанра, насколько это уместно по отношению к бумажной работе. Это наиболее традиционное и доступное из трёх представленных произведений.

Написано неплохо, хотя поначалу и суховато — скучные будни, утренние деловые собрания «семерых гномов», сытость, заурядность, серость, тоска, тоска, тоска; автор имитирует расщеплённое сознание пострадавшего от интриг лузера (по крайней мере, сам он считает именно так) вкраплением делового стиля бизнес-проектов: подразделами и пунктами — но ко 2й части понемногу раскачивается, суховатый стиль сменяется действием, иногда даже с вкраплением поэзии — о дантовых кругах ада и чёрных небесах, где полыхают молнии и льёт не переставая дождь.

Последовательность изложения не вполне обычна: сначала обыденное, даже скучноватое линейное повествование, затем резкий обрыв, и далее мы уже имеем дело с последствиями некоего события Икс, когда всезнающий, всеведающий преступник комментирует действия следствия и поведение своих будущих жертв.

Логики и правдоподобия здесь не больше, чем в «Кошмарах на улице Вязов», суперспособности (помимо всеведения, рассказчик может становиться невидимым, входить в чужие тела или проникать в иные миры и тд) проявляются неожиданно и вдруг, без объяснения — но мы любим хоррор совершенно не за это.

После первого кульбита становится очевидно, что у автора припрятаны козыри, в ход пойдут и Чёрный и Белый детективы, но не торопитесь хвататься за канделябр: всё может оказаться даже не так, как представляется главному герою — который в настоящий момент может лежать прикрученным к кровати заботливыми санитарами. Если принять за основу версию сумасшествия: всё происходит только в больном воображении рассказчика, месть которого напоминает дурной сон, то всё становится на свои места.

Его месть напоминает сон.

Возможно, как ужастик повесть Лиготти не представляет собой ничего особенного, но технически она исполнена прекрасно.

В небольшой истории мести из трёх частей — «Убить Дика-Раз», «Убить Дика-Два» и «Убить Дика-Контрольный выстрел» герой понемногу скатывается в состояние обволакивающего безумия, но это только разминка.

Последующие вещи написаны более плотно и тягуче, практически без прямой речи, в ещё большем отдалении от жанра, но все они слишком предсказуемы с точки развития сюжета. Весь эффект необычности последней новеллы возникает от клипового монтажа и использования формы киносценария (с описанием сцены, движением камеры, etc).

В небесах гармония и покой, равнодушное светило по-прежнему палит с небес. Спят моря. Ктулху спит...

...но я ещё не закончил.

в фильмах ужасов это обычно занимает не больше секунды — бяка-монстр выскакивает из тени, а впечатлительный зритель хватается за валидол

Одна из основных тем книги — философия антинатализма, т.е. отказа от размножения по моральным причинам. Лично мне доводы автора в пользу этой философии показались убедительными, но браться за эту книгу в хорошем настроении точно не стоит — Лиготти не любит жизнь, не любит людей, и ему очень хорошо удается «заразить» этой мизантропией читателя.

Название романа Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах» неоднократно всплывало в мозгу при чтении этого очень странного и завораживающего рассказа.

Вроде бы простая история, изложенная в письме психоаналитика, сначала кажется ничего не значащей, затем начинает вызывать тревогу, затем не то чтобы пугать, но создавать дискомфорт.

Вязкий текст, будто сам оказался в кошмарах персонажей.

Автор не дает однозначной трактовки как происходящего, так и личности персонажа. Каждый читатель может сам решить, кто же автор письма и что же там случилось

Жутковатая мистика. Тонкая и психологичная. С одной стороны — нет никаких щупалец и чудовищ. С другой — пробирает и завораживает посильней подавляющего большинства лавкрафтианских рассказов.

Действительно «лавкрафтианская» проза, в хорошем смысле этого слова. Не по букве, но скорее по духу, что пожалуй и лучше. Очень атмосферный, «густой» рассказ. Читал с удовольствием.

Пожалуй, лучший из примерно десяти прочитанных у Лиготти рассказов, здесь нет банальных жанровых штампов, как в концовке «Последнего пира Арлекина» или чрезмерной философии ради философии, как в «Эта тень, эта тьма». Это хорошо написанная история на стыке Кафки и Эйкмана, с интересной идеей, тщательным узакониванием абсурдности и ненавязчивым, почти незаметным чувством юмора. Удивился, что на английском проза Лиготти вполне плавная и элегантная, непонятно откуда же берется такая тяжеловесность и неповоротливость в его русских переводах? Возможно ли вообще адекватно перевести столь тонко выверенный язык автора с его особой мелодикой на совсем другую мелодику русского языка? Остается только ждать и надеяться...

Как минимум — не увлекает. Скучно, и тяжело читается. Это, на мой взгляд, не философская сложность, но искусственное мудрствование. Мне показалось, что этот рассказ — неудачная концовка сборника.

Все рассказы из сборника довольно мрачные, но этот, пожалуй, самый тоскливый. История одиночки, жизнь которого испортил вампир, терроризирующий окрестности, буквально сочится унынием и безысходностью, и самое страшное в том, что и в жизни полно таких вот хрупких людей, которых может свести в могилу даже слух о смертельной эпидемии.

Cтранные ощущения у меня все-таки от Лиготти, его заметки и культурно-философские размышления в стиле Лотмана или, как здесь, Бахтина читать хоть и сложно, но интересно, в них присутствует образность и оригинальность мысли, но когда дело касается проявления сверхъественного, то тут образы и сюжеты Лиготти не выдерживают никакой критики, какой бы мифологией они не прикрывались, они все равно остаются трешем или бессмыслицей. Никакой гармонии в этих переходах также не замечено. Но конечно манера повествования, по сравнению с остальными представленными в сборнике произведениями (кроме может «Первого раза») выделяется как диссертация выделяется на фоне школьного сочинения, отсюда и такая высокая оценка.

Читал сначала в составе «Teatro Grottesco» и не особенно впечатлился. Подумалось тогда, что именно эта, с позволения сказать, тетралогия представляет собой квинтэссенцию всего плохого, что есть в творчестве Лиготти. Она абсолютно отстранена, даже бесцельна. Эдакое ассоциативное письмо в прозе. Но потом я все-таки раздобыл вышеупомянутый альбом «Current 93» и сделал так, как было рекомендовано на его обложке — прочел рассказы, слушая музыку. Совсем иное впечатление — все сразу встало на свои места. Это был именно эксперимент, попытка воздействовать на объект (читателя/слушателя) сразу с нескольких сторон. И эксперимент удался. При прослушивании музыки текст сливается с ней, перестает быть источником неких смыслов — остаются только образы, настроения, атмосфера. И вот тогда-то — пробирает до костей.

Действительно жуткий рассказ о том, что мрачные тайны могут подстерегать нас в соседней деревне.

Ученый-антрополог заинтересовался странными обычаями маленького городка, и попал в непрекращающийся кошмар.

Стиль у Лиготти своеобразный, но написанно интересно

Лиготти пишет в жанре хоррор. Это совершенно точно — и никакие аннотации такого мнения не навязывают, это объективная реальность. Более того, сам он себя категорически относит именно к авторам «ужасов», хорроррайтерам, и ни к кому более (см. интервью с ним). А то, что вещи экзистенциальные — так что, хоррор не может быть экзистенциальным, философским, глубоким? Вполне может, как и любой другой жанр литературы — и Лиготти вполне себе тому подтверждение.

Шедевр! Читал всего переведенного Лиготти — самобытнейший человечище! Хочется, чтоб почаще его переводили. Складывается впечатление, что в аннотациях навязывается мнение, что Лиготти пешет в жанре хоррор. Это не совсем точно. Вещи скорее экзистенциальные, их не нужно понимать дословно. Яркий пример — рассказ «Медуза». Там медуза — это страх, которому дано имя.

Философский рассказ на тему одержимости. Философ Люциан Дрэглер одержим Медузой, а его работы создают ее культ.

Вот только хочет ли он встретиться с предметом обожания?

Для Лиготти рассказ довольно динамичен и интересен. Но такие «приключения мысли» понравятся далеко не всем. Мне понравилось гораздо больше других произведений этого автора. Следует учесть, что, несмотря на растянутость во времени, в рассказе очень мало событий.

Странный рассказ, превращающийся в философский трактат. Временами просто утрачиваешь нить происходящего. Хотя временами интерес и пробуждается. Но в целом, не понравилось.

Безвестный художник Райнер Гроссфогель попал в больницу, пользующуюся дурной репутацией. После выхода из больницы он прозрел (в философском плане) и создал собственную философию и новый подход к творчеству, который обеспечил ему успех.

Вкратце я бы охарактеризовал этот рассказ как «невнятное нечто с потугами на философию».

Весь этот философский культ вокруг Медузы (почему именно Медуза? почему не Ехидна, Гидра или Цербер?) смотрится откровенно диковато, тем более что всякие умные выписки из книг, посвященных ей (коих в тексте немало), ни в чем не убеждают и смотрятся откровенно скучно. Нет, змеи, заползающие в рот — это эффектно, но все равно рассказ вызывает скорее недоумение, чем что-либо еще.

Философское размышление в оболочке мистического декаданса. Почему я не люблю большинство философов — эти товарищи обожают превращать простые вещи в занудно-сложные конструкции, повторяемые бесконечно. Почти всегда это словоблудие ради словоблудия. Лиготти за всей этой витееватостью забыл о смысловой сути, о сюжетной конструкции, о героях хотя бы. Гениальное художественное произведение, на мой взгляд, не может быть основано только на языковом, стилистическом мастерстве. Необходимо также умение талантливо придумать и рассказать историю. Когда эти умения объединяются, мы получаем шедевры Франца Кафки, Владимира Набокова, а если брать территорию хоррора, то шедевры По, Бирса, Эйкмана, Кэмпбелла. К сожалению, у Лиготти получился лишь одноногий рассказ, но за попытку внести в беллетристику высокую прозу рука не поднимается поставить отрицательный балл автору.

Очень неоднозначный рассказ. Написан очень сложным языком и порой ловишь себя на мысли, что не успеваешь за автором и его повествованием. Изначально язык автора и рассказ вызывали тоску и казались занудством. Но прочитав рассказ до конца (надо признаться с трудом), я понял что это далеко не мистическое произведение, жанр в данном случае играет вторичную роль. На первом месте здесь именно его философская составляющая. Причем автору удалось затронуть далеко не одну философскую проблему. Однозначно рассказ подлежит внимательному и вдумчивому перечитыванию тем, кто интересуется философией.

«What a surprise!

A look of terminal shock in your eyes.

Now things are really what they seem.

No, this is not a bad dream»

Вырванные из социального контекста известной песни Pink Floyd эти слова как нельзя более точно передают один из главных мотивов творчества Томаса Лиготти и основную, на мой взгляд, тему рассказа «Медуза». Лиготти пишет о причудливых философских теориях и визионерских откровениях, которые приоткрывают завесу над некими злыми и чуждыми человеку силами, которые скрываются за привычными вещами, или даже над истинной природой реальности, которая сама по себе глубоко враждебна человеку и попросту опасна для его разума.

Лавкрафт в свое время описывал силы настолько недоступные человеческому восприятию, что один их вид мог бы свести человека с ума. Но для Лавкрафта эти силы всегда были неким внешним злом, олицетворением безжалостных к человеку сил природы или космического холода. У Лиготти ужас исходит из привычных, обыденных вещей, в том числе и из самого человека, и это всегда вопрос личного восприятия, а не внешнего воздействия.

Метафизическая одиссея героя «Медузы» философа Люциана Дреглера в поисках истинной природы повседневности приходит к финалу, который оставляет больше вопросов, чем дает ответов. Разобраться в происшедшем в финале «Медузы» (точнее в значении происшедшего) не намного легче, чем в хитросплетениях «Внутренней империи» Линча. Что представляет из себя тот образ реальности, который доступен человеческому восприятию? Иллюзию? Кривое отражение? Какова реальность на самом деле? и стоит ли вообще человеку об этом знать? И может ли человек в принципе увидеть и осознать эту истинную реальность или за собственные рамки не выйти, и Медуза пресечет все попытки это сделать?.. Но, как известно, правильно поставленный вопрос уже своего рода ответ...

P.S. Обратил внимание, что из прочитанных мной рассказов этого автора, можно сделать определенный вывод. Поздние рассказы («Эта тень, эта тьма» и «Чистота») просто жутко не понравились, скучно, нудно, довольно неприятно и совсем неоригинально, а вот ранние вещи, написанные в 80-х и первой половине 90-х, произвели сильное впечатление (лаконично, поэтично, оригинально и действительно страшно).

Прекрасным литературным языком?

Ой, не знаю. Нагромождение угловатых фраз, обилие оборотов, смысловых метаний по предложению из начала в конец. Очень на любителя.

С По я бы точно не сравнивал. Аналогии с Лавкрафтом ближе.

Идея, как мне кажется, тоже не нова. Скучно. Нудно.

Сложный, серьезный, философский рассказ – как и многое у Лиготти. И написано это как раз прекрасным литературным языком, в стиле с минимумом диалогов, что роднит его со старыми классиками вроде По или Лавкрафта… И кому-то разумеется будет скучно...

Несмотря на 10 – есть у автора и более поэтичные, более врезавшиеся в меня тексты.

Хороший рассказ, в котором параллельно показаны сразу несколько событий. Несмотря на то, что рассказ не является, на мой взгляд, «ужастиком», нервы потрепать он может...

Хороший рассказ. Томас Лиготти — писатель высочайшего класса, только лишь маскирующийся под хоррор. Специфический, но оригинальный и талантливый.

Жаль, что почти не переводят его...

Шикарные идеи автора были просто перечеркнуты бездарным повествованием. Читалось очень долго и нудно. Но автора постараюсь не выпускать из виду, надеюсь, что другие вещи у него получше.