В 1957 году художник-анималист Георгий Никольский нарисовал для Государственного издательства детской литературы* серию иллюстраций к сказке Феликса Зальтена "Бемби". Книга вышла большого размера, 22 х 17 см., и в цветной суперобложке того же иллюстратора. Комплект рисунков оказался удачным, оживлял повесть и был по всему тексту уместен и органичен. Такое случается редко, и эта книга, как единство текста и иллюстраций, заняла свою достойную нишу у книголюбов. Однако ж за 15 лет издание как и положено детскому чтения, износилось, была сделана допечатка. Уже без супера, картинка сразу на картонных крышках. Прошло еще поколение, с опять ровно через 15 лет эту уже книгу (как совокупность обложка — текст — картинки) переиздали.
Три рядом они похожи что называется "до степени смешения", но отличаются — шрифтами заголовков. Шрифт — это скоротечная примета своего времени, мы не замечаем и не задумываемся о шрифтах, однако в их начертании — схвачен самый дух времени.
Издательство "Книга", Москва 1974, 160 стр, тираж 10 т.э.
Сергей Ерофеевич Поливановский (23 сентября 1907, село Аннино Рязанской губернии — 15 октября 1983, Москва) — книговед, деятель книжной торговли. Возглавлял книжную торговлю Москвы более 40 лет (1942-1982). После рождения сына семья переехали из рязанской губернии аж в Хабаровск, там он рос и учился, и два года работал в книжном магазине. Из этого магазина его послали в 1927 году на курсы повышения квалификации в Москву, да так там и остался, пошел работать по московским книготорговым организациям. Написал десятки статей и пособий для товароведов, разрабатывал систему классификации товаров, а данную книжку можно рассматривать как неформальные, живые мемуары с поправкой на неминуемый формализм эпохи застоя. Тем не менее некоторые интересные вещи удается выцедить из этого потока здравиц.
"В октябре 1918 г. Президиум Московского Совета вынес решение о муниципализации книжной торговли и книгоиздательств. Все имеющиеся в Москве частные книгоиздательства, книжные склады, магазины,
лавки и библиотеки общественного пользования со всеми запасами книг и бумаги объявлялись собственностью Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов. Помещения частных книгоиздательств, складов, магазинов, лавок и библиотек со всем оборудованием, а также их капиталы переходили в распоряжение Московского Совета". (стр. 26-27).
Всего было конфисковано 152 магазина и примерно 10 млн. экз. книг.
Однако московские бюрократы за целый год не смогли наладить работу, и поддерживали на плаву только 26 магазинов, причем у них была специализация по тематикам: медицинская книга, техническая литературы, военная, иностранная, сельскохозяйственная. Естественно для огромного города это было странное решение — ограничить распространение книг таким узким каналом с единственными точками выдачи.
Через два года выяснилось что в первой волне национализации не удалось забрать все книги и товары, поэтому в апреле 1920 года выходит указ о национализации всех книжных запасов.
В ноябре 1917 была установлена государственная монополия на издание русской классики — частные и кооперативные издательства не могли их печатать, следовательно не имели в своем активе пусть и не бестселлеров, но — материалов, на которых можно делать стабильный доход для поддержания профильного бизнеса. Отсюда низкие гонорары писателям и переводчикам в период НЭПа, начавшегося в 1922 году. Период НЭПа Поливановский проскакивает, но упоминает что в конце 1930 года, через несколько месяцев после экономического кризиса и начавшейся гиперинфляции, в Москве всё еще оставалось 20 частных книжных магазинов и книжный рынок у Китайгородской стены, которые снова были национализированы и переданы в Могиз. (стр. 46)
Перейдем к 1960-70-м гг.
Поливановский описывает меры и способы обеспечения читателей интересной им литературой. В магазинах собирают предварительные заказы, распространяют буклеты и тематические планы издательств, проводят собрания с редакциями чтобы определить необходимый тираж книги. А потом на каком-то этапе всё рушится и все книги издают типичным тиражом в 10, 30, 45, 65 или 100 тыс. штук. Никакого учета заказов покупателей. За сорок лет так и не смогли наладить эту систему.
Москнига не только занимается продажей через магазины, но и комплектует государственные библиотеки через коллекторы. Любопытная деталь проскочила:
"Почти все книги, выпускаемые в мягких переплетах, в коллекторе переплетаются". (стр. 95)
На страницах 76-93 автор перечисляет основные книжные магазины Москвы и их специализацию, везде отмечает наличие отдела "Книга-почтой", однако только при описании магазина "Техника" проговаривается:
"Как правило, предварительные заказы на техническую литературу выполняются полностью" (стр. 87).
В магазинах, занятых распространением художественной литературы, такие заказы не выполняются.
В книге нет ничего про ночные очереди на подписные издания, про лотереи и розыгрыш дефицитных книг.
Нет ни слова про систему продажи товаров повышенного спроса в обязательной связке с неликвидами — практика, называвшаяся в те годы "эта книга идет в нагрузку".
"Подсчитано, что примерно около трети купленных и прочитанных книг возвращается покупателями обратно в магазин, чтобы на вырученные деньги купить новые книги" (стр. 99).
Поэтому расширяли сеть букинистических магазинов, хотели довести их число до 30% от общего числа магазинов. Однако там же описывает и административные меры, которые погубили букинистическую торговлю
"Чтобы устранить разнобой в оценке книг, в 1948 г. Мосбуккнига составила каталоги-прейскуранты по покупке и продаже букинистических и антикварных книг.
В 1961 г. Союзкнига издала новые каталоги-прейскуранты в 3-х выпусках: I — художественная литература, II — научная литература, словари, справочники и энциклопедии, III — книговедение, литературоведение, фольклор, искусство. По сравнению с каталогами 1948 г., они были значительно полнее: охватывали новые разделы литературы, давали более полные сведения о книгах. В них были пересмотрены и упорядочены цены на покупку-продажу книг" (стр. 105).
У Поливановского кстати есть осознание того обстоятельства, что чрезмерная зарегулированность административыми циркулярами торговли приводит к дефициту, и что частники не будут сдавать в перепродажу свои личные книги по ценам, установленным десятилетия назад. Он пишет что нужно открывать букинисты нового типа — где книги будут принимать на комиссию по ценам, установленным сдатчиком, а не приёмщиком.
Когда обычная торговля начинает буксовать, продавцы идут на разные ухищрения для увеличения сбыта. Устраивают выездную торговлю в места проведения массовых мероприятий, автолавки выезжают в деревни, и есть еще один хитрый способ:
"Для некоторых книг прошлых лет издания с невыразительным переплетом печатаются цветные суперобложки, что способствует быстрой реализации этих книг и полностью оправдывает затраты" (стр. 129).
К сожалению автор не указывает какие именно книги были так обновлены, однако этот эпизод объясняет почему некоторые книги 1960-1970-х гг. издания встречаются в суперобложках (выполненных типографским способом и имеющих признаки старения), но в самих книгах нет упоминания об их наличии. Подозреваю что часть Лит.Памятников была обёрнута именно этими стараниями Москниги. А уже в самом начале 1990-х практика переоборачивать залежалый товар новым супером была повсеместной — у нас на сайте целая условная серия под эти неродные супера выделена https://fantlab.ru/series331
Практиковали эту перелицовку и сами издательства, например недоизданный и недораспроданный пятнадцатитомник Хайнлайна от "Терры Фантастики" https://fantlab.ru/series294 получил суперобложки в меньшем количестве, чем было отпечатано книг:
цитата
Книги выпускались без суперобложек. Часть тиража, поступавшая в розницу а не по подписке, комплектовалась суперобложками (художник Андрей Нечаев), причем обложки не имели точной привязки к конкретному тому и могли использоваться в произвольном порядке, в связи с чем в разных библиографических базах можно наблюдать некоторую путаницу.
В главе с описаниями отдельных магазинов есть интересные данные:
"Московский Дом книги (магазин № 200) открылся в сентябре 1967 г. в специально построенном, оборудованном по последнему слову книготорговой техники, двухэтажном здании на проспекте Калинина. Это самое крупное книготорговое предприятие в стране. Общая площадь магазина — 4500 кв. м, а торговых залов, рассчитанных на 120 рабочих мест,— 3600 кв. м. В штате магазина около 340 человек, из них — 280 квалифицированных книжников. Остальные — обслуживающий персонал, в том числе работники профессий, ранее не встречавшихся в книжной торговле: радиотехники, художники-декораторы, лифтеры. Это единственный в столице магазин, работающий без выходных дней и без обеденного перерыва. На полках Дома книги — длина их превышает три километра — размещено свыше 40 000 названий книг по всем отраслям знаний, а также изобразительная и филателистическая продукция, школьнописьменные принадлежности, сувениры, грампластинки, диапозитивы. Букинистический отдел производит покупку и продажу книг. За год магазин продает больше 8 млн. экз. книг. Ежедневно его посещают в среднем 30 тыс. человек. 11 касс в течение дня получают от покупателей 25-30 тыс. руб. Товарные запасы — около 2 млн. экз. книг, что составляет в денежном выражении свыше 1 млн. руб. С книготорговой базы в Дом книги ежедневно завозится в среднем 500 пачек книг" (стр. 78).
С позиции 2024 года мы видим жутко низку эффективность труда: 60 человек технической обслуги для такой площади не лезут ни в какие ворота, а огромное число продавцов объясняется наверное прилавочной формой размещения книг: закуток на 5 стеллажей отгорожен от покупателей витриной, в закутке стоит продавец и достает книгу по требованию посетителя. И так 120 раз на весь магазин, никакого свободного доступа к товарам.
Один из экслибрисов Поливановского. У него была огромная библиотека по книговедению, например сотни каталогов букинистических лавочек XIX века. Порядковый номер намекает на солидное число единиц хранения:
Одной из изюминок современного малотиражного книгоиздания уходящей весны оказалась книжка "Тарзан жив" Филипа Хосе Фармера, переведенная и откомментированная Ярославом Стрыковым, большим фанатом писателя и знатоком его творчества. Ярослав переводил роман Фармера "Дело первобытного пэра", юмористические проиллюстрированный замечательным Дмитрием Никулушкиным, и составлял сборник фармеровских пародий на масскультуру и свободных сиквелов к блокбастерам — книжку "Шерлок Холмс с Ньютоновой Пустоши", разудало украшенную талантливым Евгением Мельниковым. В свежем томике собраны произведения о Тарзане — заглавный роман "Тарзан жив" (сатирическая и псевдонаучная «правдивая история жизни» знаменитого героя, снабженная развесистыми генеалогическими деревьями, связывающими его с такими известными личностями, как Джеймс Бонд и Джек-Потрошитель), интервью и статьи, дополнения и комментарии о мире Берроуза.
На суперобложке мы видим обложку романа в том виде как он был выпущен издательством Playboy в 1981 году и рекламные лозунги: "Правдивая история человека-обезьяны" и "Подлинная биография лорда Грейстока"
Под супером строгий красный переплет с тиснением фольгой
титульный лист на двух языках повторяет титул американского издания
Раздел Первый — включает собственно роман "Тарзан жив" (Tarzan Alive, 1972)
с непременными атрибутами приключенческой прозы — картами
а сопроводительный научный аппарат издания включает в себя схему генеалогического древа героя
именной указатель
в котором даже нашлось место Пушкину, но не нашлось упоминаний Стругацких и Лема
Дополняет роман множество приложений, статей, квазинаучных исследований и псевдоинтервью, написанных и сочиненных Фармером в период с 1956 по 2006 годы, и описывающих его видение места Тарзана в мировой культуре.
При подготовке тома использованы сборники "Pearls From Peoria" изданный Subterranean Press в 2006 году тиражом 216 экземпляров и "The Man Who Met Tarzan" изданный Meteor House в 2022 году тиражом 250 экземпляров.
Вот например интервью, взятое Фармером у Тарзана:
А это описание герба Тарзана
и сам герб
еще статьи о Берроузе и его книгах
Список источников
и Содержание
Книжка получилась ладной и удобной, у нее блок прошит потетрадно и круглен
Норман Линдси (Норман Линдсей, Norman Lindsay) — австралийский художник и писатель.
Родился 22 февраля 1879, и, прожив девяносто лет разносторонней творческой жизни, умер 21 ноября 1969.
Линдси был пятым ребенком в семье англо-ирландского хирурга Роберта Чарльза Уильяма Александра Линдси (1843–1915) и Джейн Элизабет Линдси (1848–1932), дочери миссионера Уэслиена из Кресвика, всего в семье было десять детей.
В 1895 году Линдси переехал в Мельбурн, чтобы работать в журнале со своим старшим братом Лайонелом.
В 1901 году он и Лайонел присоединились к сотрудникам Sydney Bulletin, еженедельной газеты. С этим изданием Линдси сотрудничал 50 лет — рисовал карикатуры и иллюстрации.
В 1900 году Линдси женится, через несколько лет появляются два сына, в 1909 году семья отправляется в Европу. В Италии он создает цикл иллюстраций к "Сатирикону" Петрония, изучает искусство, ходит по галереям. В одном из музеев он увлекся моделями кораблей, и сам начал заниматься судомоделированием (это хобби продолжалось всю его жизнь, некоторые модели сохранились в его частном музее). В 1911 году Линдси вернулись в Австралию. Первый брак Нормана Линдси продлился с 1900 по 1918 гг., и оставил ему двух сыновей. В том же году выходит вторая художественная книжка Линдси — "Волшебный пудинг" (The Magic Pudding, 1918, рус. пер. Юрия Хазанова). (первой книгой был роман о молодом священнике, 1913)
Эта сказка — похоже, единственное произведение, что выходило русском языке, причем в издании 1995 года, не смотря на мягкую обложку и дешевизну, намного качественнее отпечатаны иллюстрации, нежели в свежем переиздании 2021 года. Парадокс, объяснимый либо бездумной экономией краски, или переходом на плохие печатные станки наверное.
Второй брак Линдси заключил с Роуз Соуди (Rose Soady), которая работала у него моделью еще до поездки в Италию; в браке у них появилось две дочери.
Линдси был связан с рядом поэтов, таких как Кеннет Слессор, Фрэнсис Уэбб и Хью МакКрэй, оказывая на них влияние отчасти через философскую систему, изложенную в его книге «Творческое усилие». Сын Линдси, Джек Линдси, эмигрировал в Англию, где основал издательство Fanfrolico Press, выпускавшее в том числе и книги с иллюстрациями отца.
Стиль Линдси менялся от холодной утонченности a la Бердслей серебряного века английской эстетики конца 1890-х гг. — к фонтанирующему жизнью бурлеску пышного модерна первой половины XX века.
Линдси то ли шутил, то ли всерьёз говорил что раньше жил в Атлантиде, и может быть был там царем, мирным царем, который ни с кем не воевал, поэтому так мало сведений осталось об этой чудесной стране в истории, ведь история человечества является просто записью людских преступлений, а не списком достижений разума.
Линдси оказал влияние на многих художников, в частности, на иллюстраторов фантастики второй половины двадцатого века, Роя Кренкеля и Фрэнка Фразетту. Паззл сложился, это наконец-то объясняет откуда у Фразетты появились, по меткому выражению Пола Ди Филиппо, его гиперэротичные женщины-фразеттоиды.
Немного разных иллюстраций:
========================
Фильм "Сирены" (Sirens, 1994, 98 минут, Австралия, реж. Джон Дайган).
1930 год, май месяц. Молодой пастор (Хью Грант) едет из Англии в свой приход в районе идиллических Голубых гор, что в Новом Южном Уэльсе, Австралия.
По пути епископ Сиднея поручает ему деликатное дело: заехать в гости на ферму к художнику Норману Линдси (Сэм Нилл) и уговорить его забрать несколько своих эротических картин с общественной выставки. В фильме показаны эти три скандальные картины:
(это картина 1912 года под названием "Антихрист", в фильме ее называют "Распятая Венера")
Похоже что съёмки кинофильма проходили в настоящей усадьбе художника (сейчас там устроен музей) — например видны авторские фонтаны и скульптуры
а вот пастор рассматривает модель корабля
И в буклете, путеводителе по музею Нормана Линдси 1982 года издания, есть аналогичные артефакты:
это кораблики:
а это фонтан, и сам Норман Линдси в 1950-е:
Дом Линдси в 1970-е гг.:
Художника в фильме играет Сэм Нилл
За время пребывания в гостях у Нормана Линдси жена пастора прониклась уважением к искусству, и художник взял да и запечатлел ее на одном из своих полотен:
===
Романы и повести Нормана Линдси:
• A Curate in Bohemia (1913)
• The Magic Pudding 1918 — детская повесть "Волшебный пудинг"
• Redheap (1930) — любовный роман про жизнь в провинциальном австралийском городке в 1890 году. Книга вызвала бурный интерес, куплены права на экранизацию, но последовал цензурный запрет, фильм отменили, и роман не переиздавался 28 лет.
• Miracles by Arrangement (1932) (published in the U.S. as Mr. Gresham and Olympus)
• Saturdee (1933)
• Pan in the Parlour (1933)
• The Cautious Amorist, 1934 — юмористическая робинзонада про девушку и парней, оказавшихся на необитаемом острове. Книжка как водится у Линдси, обильно иллюстрирована. В 1953 году по книге сняли фильм, в Англии он прокатывался как "Наша девушка Пятница" (Our Girl Friday), в США — как "Приключения Сэди" (Adventures of Sadie).
суперобложка книги
афиша фильма
• The Flyaway Highway 1936 — еще одна детская повесть
• Age of Consent (1938) — художник уезжает в отпуск из города на маленький островок в Большом Барьерном Рифе, на природу отдохнуть и порисовать, встречается в девушкой, влюбляется, и всё завертелось. Есть экранизация 1969 года.
• The Cousin from Fiji (1945)
• Halfway to Anywhere (1947)
• Dust or Polish? (1950)
• Rooms and Houses (1968) — про свою работу в газете
=============================================
Литература:
Lin Bloomfield. Noman Lindsay. 80 Years of Pencil Drawing. 2008, ISBN 978-0-908154-55-5, 336 стр.
Суперобложка первого издания романа, август 1972 года
В середине 1980-х гг. в Англии издательство Xanadu была затеяна серия книг "100 лучших..." фильмов, книг, пьес, балетов, и т.п.. Специалисты в области искусства отбирали лучшие по их мнению произведения искусства, и писали об этом справочники. Часть книг имеет непосредственное отношение к фантастике, часть — лишь косвенное, как справочник по фэнтези и справочник по хоррору, некоторые эти справочники внесены в библиографическую базу данных "Лаборатории Фантастики". Данные книги можно рассматривать как рекомендательные списки, адресованные не только новым читателям, но и читателям искушенным, ибо как правило из ста книг в каждом списке — некоторая часть труднонаходима, а четверть даже не переведена на русский язык, но тем не менее это весьма важные (по мысли составителей) книги, составляющие основу жанра.
Джон Браннер
"Взглянули агнцы горе" (1972)
В 1980-х мир задыхается от собственных экскрементов. Остин Трэйн, ученый, который резко высказывался по экологическим вопросам, вынужден уйти в подполье из-за репрессий американского правительства, и «Трэйнеры» совершают террористические акты от его имени или прячутся в потенциально самостоятельных коммунах. Загадочный отравленный груз продовольствия, отправленный в рамках программы помощи в африканскую страну, вызывает вспышку смертоносного психоза и немалую смуту в США. Колорадо, где живут многие из героев романа, страдает от лавин, землетрясений, загрязнений, болезней, анархии, червей-мутантов и других угроз, непосредственно связанных с разрушением окружающей среды. Америка подходит все ближе к военному положению, когда возрастает сопротивление убийству планеты. Последний том в суровой трилогии антиутопических видений — после «Всем стоять на Занзибаре» (1968) и «Зазубренной орбиты» (1969) — роман «Взглянули агнцы горе» остается одним из самых пугающих, реальных и жестоких из многочисленных научно-фантастических предсказаний адского будущего.
***
Мрут его овцы от парши и глада.
Стоит у них в загоне затхлый дух,
И по ночам оттуда за ограду,
Которую забыл закрыть пастух,
Уносит жадный волк ягнят из стада,
И некому, увы, разбой пресечь…
Мильтон. «Люсидас»
Ради тех, кого вы любите — ради всех, кого вы любите — прошу, представьте это.
Вверху: небо бледного и безжизненного синего цвета. Никаких облаков. Никаких птиц. Никакого движения.
Внизу: опаленная и безжизненная равнина, которая простирается в бесконечность. Выжженный песок, гладкий, коричневый и хрупкий. Никакого движения. Никакой надежды на движение.
Никакой надежды.
Все, что осталось от Земли.
На переднем плане стоит он: мертвец, почти голый, его тело прозрачно, из-под ребер сочится кровь. Он держит в руке выбеленный солнцем череп. Череп овцы с усмехающимся профилем: черные впадины глазниц, шутка давно подошла к концу. Еще есть цветы: зеленые стебли склонились, красные лепестки увядали. Вот и вся красота.
У мертвеца нет лица. Только противогаз. Роботоподобный. Ужасающий. Зияющие отверстия на месте глаз аккуратно разделены пополам плоским горизонтом, где безжизненная земля встречается с безжизненным небом позади безжизненного призрака...
Я только что описал обложку кошмарного видения Джона Браннера «Взглянули агнцы горе»; книгу в мягкой обложке выпустило издательство «Дель Рэй». Несомненно, это самый ужасающий роман, который я когда-либо читал.
Я хотел бы объяснить вам почему.
Давайте взглянем на него. Здесь в бормочущем хаосе конца ХХ века у нас есть чего бояться. Вдобавок к исконным страхам, которые мы вытащили с собой из первобытной слизи — страх смерти, болезни и уродства; неуверенность в том положении, которое мы занимаем в пищевой цепи; страха о судьбе души / я / искры Божьей, когда мешок костей расстанется со своим призрачным гостем — и на вершине всего этого стоит современный Homo sapiens, который теперь столкнулся с Большой Картиной и Положением вещей.
И положение это чертовски страшное, мальчики и девочки (как будто вы не знали). Слова пришли из глобального безумия Маклюэна, и особой бодрости они не внушают. Особенно тем из нас, кто вырос на теории систем, описаниях Всей Земли и интегральном мировоззрении, которое воспринимает все вещи в связи с другими: с такой точки зрения, похоже, наступают трудные времена для ярко-синего вращающегося грязного шара, на котором мы живем.
Именно такое общее представление создает Браннер в романе «Взглянули агнцы горе», мучительно фокусируя взгляд. Как и в книге «Всем стоять на Занзибаре», которая принесла автору премию «Хьюго», главный герой — не столько отдельный человек, сколько весь мир, рассматриваемый с множества отдельных человеческих точек зрения.
Многие из этих точек зрения явно неинтересны: у нас есть свои бюрократические тупицы и корпоративные жлобы, буйствующие фанатики и крикливые оппозиционеры, одержимые нигилисты и дрожащее и постоянно увеличивающееся стадо блеющих агнцев, готовых сделать все, что им скажут. У нас даже есть персонаж по имени Прекси, которая, клянусь Богом, совершенно отчетливо увидела в хрустальном шаре президентство Рональда Рейгана, описанное примерно за восемь лет до его реального избрания (а вы еще думали, что это не романом ужасов!)
Но удивительное, даже пугающее множество персонажей — сострадательных, искренних, мудрых, интеллектуальных и (о небеса!) даже благородных.
В конечном итоге все это не имеет значения.
Все они, подобно земле, обречены.
И в этом скрыт истинный ужас романа «Взглянули агнцы горе». Он связан с чувством совершенной беспомощности, которое Браннер пробуждает в воображении — если мы зайдем слишком далеко, все, что мы делали раньше, уже будет, черт побери, совершенно не важно.
Возьмите, к примеру, Остина Трэйна, явного героя романа. Он — прекрасный человек, которому понадобилось слишком много времени, чтобы ясно оценить степень наших затруднений: отравленная вода, отравленный воздух, яды, которыми пропитались наши посевы и животные и которые, в свою очередь, возвращаются в наши тела; оружие, которое наши правительства создали для химической, биологической и ядерной войны — короче говоря, анатомические детали строения машин, влекущих нас к уничтожению.
Большая ошибка, казалось бы… Неужели Трэйн просто дезертирует? Он скрывается под землей, за ним охотятся люди правительства, считающие его предателем, и повстанцы, которые объединились вокруг его имени. Да, действительно, Трэйнеры существуют — они сильны и безумны как сам ад. Их девиз — «СТОЙТЕ! ВЫ УБИВАЕТЕ МЕНЯ!» И они проводят время, прячась в укромных местах, взрывая фабрики, уничтожая автомобили, а прежде всего собирая последние горькие экологические урожаи, прежде чем машина сможет смолоть их всех в гамбургер.
Отличный план. К сожалению, уже слишком поздно. В книге Браннера все кончено, кроме крика, и герои романа присутствуют при последних поворотах колеса. Эти последние повороты тщательно, мучительно и обстоятельно описаны; Браннер создает масштабную панораму, но каждую отдельную трагедию рассматривает с душераздирающим вниманием.
И здесь НФ-эпопея Браннера вступает на территорию хоррора, несмотря на отсутствие сверхъестественных кулачных поединков Добра и Зла; мы боимся за этих людей и тревожимся о них — и не можем не испытывать ужаса. И роман выходит за пределы жанровой сферы.
Ведь в романе нам не остается никакого выхода. Хорошие парни в итоге так же виноваты, как и плохие, потому что слишком долго сидели, держась за свои задницы и подталкивая мир к краю. Нет никакой Ужасной Фигуры Извне, на которую можно было бы все свалить; нет никакого доброго бородатого Отца Небесного, который мог бы остановить время в одиннадцатый час. Извините, ребята. И горячие, и холодные, и теплые — все сгинут одинаково.
В книге «Взглянули агнцы горе» монстры — это мы, переполненные нашей трусостью, жадностью и нелепой ограниченностью. Мы и машины, которые мы построили по нашему подобию.
В точности точно так же, как в реальной жизни.
Миленькая история, да?
Позвольте мне снять ненадолго снять перчатки и просто сказать: эта книга чертовски меня бесит и пугает до полусмерти. Так и должно быть. Страх, гнев и боль Браннера достаточно ясны и исключительно заразительны, их затмевает только блестящее понимание мелочей, включенных в его макроанализ.
Сейчас, на исходе ХХ века, мы достаточно близки к тому, чтобы попробовать на вкус Лучшее Завтра. Мы могли бы накормить, одеть, защитить и обучить мир. Мы могли бы отправиться в космос. Мы могли бы задействовать все серые клетки и насладиться квантовыми скачками человеческого знания и потенциала. Мы могли бы пробудиться как вид и оставить эту проклятую юдоль слез, не уничтожая смертную оболочку, которая казалась неразрывно связанной с земным существованием.
(Мы могли бы даже научиться ладить с родственниками, хотя это уже перебор. Но какого черта! Попытаться стоит.)
Но перефразируя Дэвида Ф. Фридмана, короля эксплуатационного кино: «Мы сидим здесь с гусыней, которая несет золотые яйца, и вместо того чтобы просто гладить ее каждую ночь, мы ее душим и суем руки ей в задницу, пытаясь вытянуть следующее яйцо».
Если мы действительно слишком глупы, чтобы выжить как вид, я просто надеюсь, что кто-то додумается вырезать это на нашем общем надгробии.
И положит рядом книгу «Взглянули агнцы горе».
Это история-предупреждение. Прямо сейчас нам может пригодиться хорошее предупреждение. Единственное, что отделяет нас от ям с кипящей смолой — то опасное знание, которое Браннер так тщательно собрал. Если эту книгу перестанут переиздавать, то всех ответственных за это людей следует поставить к стенке и расстрелять.
Так что пойдите и купите книгу. Прочитайте. Поплачьте.
И потом скажите мне, что это не роман ужаса.
Джон Скипп
Немного об авторе:
Джон Скипп (родился 20 мая 1957 г.) — автор сплаттерпанковых фильмов ужасов и фэнтези, редактор антологий, а также автор песен, сценарист, кинорежиссер и кинопродюсер. Сотрудничал с Крейгом Спектором в написании нескольких романов, а также сотрудничал с Марком Левинталем и Коди Гудфеллоу. Работал главным редактором Fungasm Press и Ravenous Shadows. https://fantlab.ru/autor7990/alleditions
Перевод печатается с любезного разрешения А. Сорочана
Источник: Ким Ньюман, Стивен Джонс "Хоррор: 100 лучших книг" (Horror: 100 Best Books, 1998)
облако тэгов
