https://kobold-wizard.livejournal.com/891778.html

Эта книга открыла для меня третьего Чехова. Первый писал мещанскую Россию конца XIX века с забавными маленькими людьми. Второго весь мир знает как великого русского драматурга. Третий рванул сквозь всю Россию, от Волги через Сибирь на гиблый остров Сахалин. Поехал в кредит, сбережений не хватило. Из документов с собой только корреспондентский билет и паспорт.

«И зачем я сюда поехал? — спрашиваю я себя, и мое путешествие представляется мне крайне легкомысленным. И мысль, что каторга уже близка, что через несколько дней я высажусь на сахалинскую почву, не имея с собой ни одного рекомендательного письма, что меня могут попросить уехать обратно, — эта мысль неприятно волнует меня».

Это «Зачем?» знакомо многим путешественникам, шагнувшим чуть дальше коллекционирования галочек в путеводителе. Настоящая цель путешествия — опыт. Именно за ним ехал Чехов, автор нескольких сотен рассказов, мечтающий создать роман. Ему было необходимо потрясение, дарующее внутреннюю свободу. Импульсом должен был стать опыт пребывания на Сахалине, рукотворном аду российской системы правосудия.

«Все наше внимание к преступнику сосредоточено на нем только до момента произнесения над ним приговора; а как сошлют его на каторгу, так о нем все и позабудут. А что делается на каторге! Воображаю!..»(Отсюда)

Профессия врача интересно приломилась в деятельности Чехова на острове и в получившейся книге. Автор бесстрастно провел физиологическое исследование Острова — устроил перепись населения. Вспоминил всех поименно. Систематически проезжал по деревням, входил в бараки, общался с нивхами и айнами. В результате заполнено около 10 000 карточек с данными о поселенцах: каторжных, ссыльных и свободного состояния. На кусочках бумаги запечатлелись маленькие люди, невидимые из остальной России. Вместе они сложились в беспристрастный взгляд на общество, созданное нашей Империей на одном маленьком клочке суши.

Роман Чехов так и не создал. «Остров Сахалин» — это текст, противоположный роману по форме. В 23 очерках мало отдельных судеб, потому что людские потоки здесь такой же фактор, как погода. Лишь иногда Чехов фокусируется на личности, словно вытаскивает рыбку из садка, рассматривает ее и бросает обратно так, чтобы через мгновение уже не отличить от остальных. Вместо романа получилась статистика, показывающая неудачу сахалинского каторжного эксперимента. Годы бессмысленности и страданий оставляли у отбывших каторгу стариков лишь желание как можно скорее покинуть это место. Представьте себе нынешних семидесятилетних, мечтающих сбежать куда глаза глядят.

«Как-то, гуляя в Александровске на пристани, я зашел в катерный сарай и увидел там старика 60-70 лет и старуху с узлами и с мешками, очевидно собравшихся в дорогу. Разговорились. Старик недавно получил крестьянские права и теперь уезжал с женою на материк, сначала во Владивосток, а потом «куда бог даст». Денег, по их словам, у них не было. Пароход должен был отойти через сутки, но они уже прибрели на пристань и теперь со своим скарбом прятались в катерном сарае в ожидании парохода, будто боялись, чтобы их не вернули назад. О материке они говорили с любовью, с благоговением и с уверенностью, что там-то и есть настоящая счастливая жизнь».

Итого: Сначала мне было страшно браться за эту книгу. После Солженицына и сериалов канала НТВ кажется, что любой текст про тюрьму должен быть полон ненависти. Чеховские очерки ее напрочь лишены. Находясь в своей отстраненной позиции, он никогда не погружается чувствами в преступления тех людей, которые окружали его на Сахалине. Местные грабители и убийцы не становятся монстрами, живущими лишь ради преступления. Что уж тут спасает: врачебная бесчувственность или христианская вера в свободу воли — я так и не понял.

Мастодонтально — железобетонное основание массы философИческих конструкций «про суть человеческого естества». Сегодня прочёл три совершенно разнородных ФантТекста — и по объёму и по тематике и по иным прочим качествам. Но в каждом из оных текстов — есть «ментальные отсылки» к неким «первоисточникам». И самый очевидный из оных первоисточников — вот эта Палата. Как некий «концентрат смыслов», «фильтр направлений осмысления» и «формализатор концепций».

Приятно осознавать, что в бесконечном океане возможных реализаций Реальности есть некие базовые узловые точки, которые вполне могут быть использованы для упорядочивания и систематизации массы возможных вариантов. Но сама «приятность» определяется прежде всего тем обстоятельством, что оные «базовые узловые» были «преподаны» в своё время когортой Учителей, и ныне, в отрыве уже от того счастливого Времени, они — несомненно — все более «базовые» и все более «узловые».

Мозгам есть на что опереться

У Жванецкого есть сборник миниатюр, который называется «Женщины». Это, по сути, коллекция типажей, каждый из которых представляет собой какой-то красочный и интересный женский персонаж. Чехов без проблем тоже мог бы издать такую книгу. Причем, как и Жванецкому, ему не пришлось бы писать что-то для этого сборника целенаправленно. Достаточно было бы просто отобрать из уже имеющихся произведений. И тут у нас одно из произведений для такого сборника.

Сюжетно мы имеем недороман со стремной и лукавой бабой, которая еще до начала каких-то отношений начинает рассказывать своему мужчине, что он должен, а чего не должен. В результате чего объект ее домогательств хочет застрелиться, но берет себя в руки и всего лишь сбегает на Кавказ. Cто лет назад мужчине со «сложною духовною организацией» тоже было непросто рядом с такими персонажами. Такой вот у нас рассказчик. Считает, что «отсутствие в любви нравственного и поэтического элемента третируется уже, как явление атавизма». Два героя определенно друг друга стоят.

«Каждый из нас – деликатес на любителя. Просто не все признаются. Легче убиваться по универсальному человечку. Мыслить дорогих людей паззлами – грустно. И опыта требует. И цинизма, кстати». Но рассказчик пока еще молод. Опыт и цинизм – это не про него.

Морали в этой истории нет. Как и определенной концовки. Тут рассказ-иллюстрация.

Лучшее у Чехова. Красивый язык, выпуклые персонажи, глубокая философия. Если читать у автора что-то одно, то либо это, либо «Даму с собачкой».

Чехов отличный писатель. На русском языке по пальцам можно пересчитать тех, кто бы с ним потягался. Но вот к «Каштанке» есть вопросы. Вроде бы хорошо, что собачка вернулась к хозяину. А с другой стороны ее там и били, и по-всякому обижали. Такой ли это жизнеутверждающий финал? Кажется, у животного в этой истории вообще не было хорошего варианта.

Блуд, убийство/самоубийство, бахвальство – будни российской деревни конца XIXв. Почему будни — ну написано так, как будто это совершенно обычное дело. Никто из тех, кому рассказывалась эта история, особо не удивился. Ну вот случилось так, да. Бывает. После выхода рассказа, он был запрещен для изучения в школах и публичных библиотеках.

Классическая критика «Вишневого сада» не соглашается с мнением автора о том, что пьеса является комедией. Принято считать, что это «трагическая история упадка русского дворянства». Я так не думаю. ИМХО после Толстого и «Анны Карениной», которая вышла в 1878 году, пережевывать в 1903 году тему о том, что «дворянство уже не то», как-то несерьезно. Просто потому, что после Толстого на эту тему уже и добавить нечего.

Я считаю, что Чехов в заголовке (подзаголовке) ничуть не погрешил против истины. «Вишневый сад» — это действительно комедия. Но шутка в том, что Чехов, как большой юморист, пропустил одно слово. «Вишневый сад» — это черная комедия.

Сюжет пьесы – продажа вишневого сада за долги. Про тему напишу ниже. Первый трагический образ в «Вишневом саду» — это «комната, которая до сих пор называется детскою». Вау! Драма. В тексте прочитать можно, а как показать визуально? На самом деле можно и визуально.

Объектом продажи является вишневый сад. Не усадьба с вишневым садом, а только сад. Т.е. с точки зрения банка, который распоряжается недвижимостью как залогом, дома на этом участке как бы не существует. Причина такой забывчивости может быть только одна: дом на участке годится только под слом, поэтому банк дипломатично не упоминает о наличии дома и том факте, что покупателю объекта придется потратиться на его утилизацию.

«Комната, которая до сих пор называется детскою» судя по всему находится в «развалюхе, которая до сих пор называется домом». Намек от автора – гостящий Трофимов Петр Сергеевич почему-то живет не в доме, а в бане. Вроде как «боится стеснить». Но с учетом упоминания в тексте того, что ночью температура падает до минус трех, есть у меня мнение, что баня по жилым характеристикам будет получше «дома». Лопахин того же мнения. Считает, что нужно снести дом и «остальные старые постройки». С местом действия разобрались.

Ключевых героев в тексте как бы два. Купец Лопахин и помещица Раневская. Но последняя настолько пассивна, что рассматривать ее в качестве ключевого героя нет смысла. Она просто представитель той старой элиты, которая уже всё.

Лопахин… В прошлом крепостной. Но он ни коим образом не простак и не дурак. Дурак не возвышается в большие предприниматели (упоминается, что он вот-вот станет миллионщиком). Намек от автора – впервые появляясь на сцене Лопахин держит книгу в руке. Он не друг семьи Раневских и не благодетель. У него с этой семьей совершенно другие взаимоотношения.

Он озвучивает для Раневской свой план выхода из кризиса. Он в курсе про бум дачников. Он хочет пустить участок на дачи. Новым собственником будет он. Иначе караулить среди ночи даму из Парижа и излагать ей свой план и конкретную сумму (50 тысяч) ему никакого резона нет. Снос (ни в коем случае не ремонт) усадьбы и гарантирует, что тут будут только дачники и он + нужно вырубить лишние деревья. Про деловую пассивность Раневской он в курсе. Поэтому выкладывает все детали и ничего не боится. План разумный и разумный купец считает, что нет причин, по которым его отвергнет разумный помещик. Но Раневская и разумный помещик – это два разных человека. Она не хочет вырубать лишние деревья. Она вообще не хочет думать про свои долги. Бедный Лопахин думал, что Раневская тоже прагматик, а наткнулся на придурь бабы, которая сидит на неназванных лекарствах. Знал бы, что так выйдет, то не сообщал бы Раневской никаких планов. Просто предложил бы выкупить участок и назвал бы сумму. Вдруг бы повезло?

Большую часть текста окружающие вообще тупят и не хотят говорить о деле. Среди вариантов решения проблемы упоминаются помощь Бога, выигрыш в лотерею и внезапное наследство от непонятно кого. Уже за одно это пьесу можно назвать комедией. Лопахина реально жалко. Он попал в дурдом.

Отношение Лопахина к Раневской довольно интересное. Это не личная неприязнь. Лопахин всей головой четко понимает, что есть господа и есть мужики. Это устоявшийся порядок мира, а на порядок мира он не покушается. Но ему не нравится его место в этом мире. Будучи активным человеком, он этот факт меняет.

Вишневый сад для обоих героев – это статусный объект недвижимости. Для Раневской это источник сентиментальных воспоминаний. Для Лопахина это место, где его отец и дед были рабами (его слова). Покупка/продажа имения – символ окончательного разрыва с былой жизнью для обоих главных героев. Это есть тема пьесы.

Мечта Лопахина сбывается. Он делает свою статусную покупку, истратив значительно больше денег, чем изначально планировал. И тут же начинает заниматься «девелоперской деятельностью». До сентиментальных чувств Раневской ему дела нет. У него по поводу усадьбы свои сентиментальные чувства. Но только с противоположным знаком.

Серьезно относится к «трагической истории упадка русского дворянства» не выходит. Да, тут вроде как есть больше одного героя, который продает свое мировоззрение. Но дело то в том, что моральное право на такие мировоззренческие речи есть только у Лопахина, а он как раз таких речей не держит.

Почему же пьеса — это все-таки комедия? Пусть даже черная? Возможно потому, что трагедией это было при Толстом. А спустя четверть века остался уже только чистый фарс. Трагедией можно было бы назвать, если бы Чехов подразумевал, что старая элита достойна жалости. Но убедительных намеков на такую позицию автора я в тексте не увидел.

Рассказы, повести и пьесы Антона Павловича Чехова — это огромная бакалейная лавка или базар эмоциональных тонов и сюжетных вариаций. Хочешь мистический рассказ с элементами сюрреализма и психоделики? Необычную и пародийную любовную историю? Миниатюрную комедию о провинциальном быте? Красивые описания кушаний и яств, чтоб нагнать аппетиту перед бедным рядом с чеховскими творениями ужином? На любой возраст и про любую жизнь, годы, чувства и состояния — все есть у самого великого короля малой прозы в истории русского языка. Например, «Скучная история» среди «прилавков» мыслей и чувств может привлечь автора, который желает заглянуть за пелену годов. Осмотреть одним глазком, но основательно неизбежную и, казалось бы, почтенную, именитую и счастливую старость. Но с особенными и специфическими проблемами, которые выпадают на участь Николая Степановича, который и профессор, и тайный советник, но в полугоде от неизбежного ухода из всех званий и титулов. В дневниках, в своем потоке мыслей главный герой пытается понять черты надоевшего ему быта и причины этого надоедания, описывает усталость от своего бренного тела, но с сохранившейся тягой к жизни, воспоминания о счастливой, но короткой молодости и любовь к науке. Но за всем этим он, как настоящий философ, пусть к «любви к мудрости» он несколько скептичен, ищет Основание, Целое внутри себя. То, что делает его, Николая Степановича, им самим и позволяет ему жить. Что сращивает его воспоминания, ментальные состояния, осколки сознания и чресла вместе. И на последних страницах книги он, называя это «общей идеей», ее самую и не обнаруживает. Страдает, плачет, но неожиданно для себя и скрытно для читателя обнаруживает ее. Совсем ненадолго и теряет на всегда, обрывая повествование дневниковой повести. А все его разнообразные мысли и длинную жизнь с идолом-храмом в виде науки скрепляла, неосознанно для него, трагическая девица по имени Катя. Приемная дочка, источавшая из глаз в детстве любопытство и любовь-согласие к устройству мира ко всем вещам и людям в нем, но после житейских неудач утратившая его. Но даже после разлуки и страдальческих испытаний их с Николаем Степановичем связывало нечто особенное, такое, что нельзя передать человеческими, поэтическими ли, наукообразными ли, речениями. Правда, именно это неописуемое и делает нас нами. До самого конца.

Так что читаем в любом возрасте своеобразного Марка Аврелия на русской почве и в седых летах. Не даром ведь стоики посетили чеховские строки этой повести.

Очень рада за Зиночку, у которой все-таки неплохо сложилась судьба. Единственное — этот маленький интриган, которым был рассказчик, не стоил такой ненависти.

Да, было время. 130 лет назад все чиновники оказывается сдавали экзамен на профпригодность, причём сдавали школьные предметы (арифметика, диктант, география), если конечно Чехов этот факт не выдумал. Но как видно даже тогда чины получали разные маразматики и слабоумные. Так сказать за выслугу лет. Вот бы сейчас в нашей думе экзамен провести хотя бы школьной программе за 5 класс. Половина небось не справится..

Шикарная юмореска с таким...экзистенциальным философским юмором. По сути это не рассказ, а просто набор хохм, словно слушаешь выступление stand-up комика. Вот это особенно понравилось: «Физиономия есть зеркало души, которое так же легко разбивается, как и всякое другое зеркало»)))

Забавный рассказ. Я почему-то с первого раза недотумкал, на что этот портной намекает. Аннотация подсказывает, что вроде как репортёр у портного в долг взял. Тогда всё становится понятно и всё сходится. Экий хитрый господин Змирлов, нашёл способ должок вернуть.

Какой мерзкий тип. Нализался, понимаешь ли, и на своей семье эмоции срывает. Тут правда стоит задуматься, а не веду ли Я себя таким паскудным образом? Да, наверное бывало. Но не часто и в состоянии усталости после работы. А потом стыдно и идёшь просить прощенье за свои эмоции...

Чехов уже в 1885 году подкалывал церковных работников, которым в принципе было по барабану кого отпевать, а кого за здравие. Главное монетку за сервис взять. Самый смешной момент с солдатом Захаром, которого вписали в оба списка, на всякий случай:)

Что-то захотелось классику почитать.

Отец трёх детей, устав от семейной бытовухи, едет на морской курорт, чтоб клеить местных цыпочек, да и не только местных. После недели плотских утех его глаз ловит некую таинственную особу, которая неприкаянно бродит со своей собакой. Наш казанова решает склонить эту дамочку к сексу во что бы то ни стало...

Тут прям драма, ни капли юмора. Спойлерить развязку не буду, но мораль как мне видится такая: остерегайтесь изменять своей жене, ибо можно ненароком втянуться в это занятие, а то и вообще влюбиться, тогда вообще абзац.

Я не так много читала Чехова, но даже его юмористические рассказы частенько наводили на мысли о том, как же мерзок этот мир людей. Для меня от Чехова веет каким-то беспросветным пессимизмом.

Вот и в этой повести трудно найти положительного персонажа, который бы подавал надежду на то, что есть и что-то светлое в этом мире.

Не очень-то и понятно в наше время, зачем жена отправляет мужа совершать новогодние визиты ОДНОГО. Почему не вдвоем?

Ну, и как часто бывает у Чехова, женщина плохая, но и мужчина своего не упустит. Забавный развлекательный рассказ.

Больше всего меня в таких историях удивляет некоторое противоречие между абсолютной бездушностью в мыслях и поступках и неизвестно откуда вдруг берущейся душой, которую человек выражает в музыке. Ведь Якова вроде бы кроме убытков, ничего не интересовало (даже гроб для родной жены — и то убыток!). Но почему-то настолько его за всю жизнь что-то заело, что ничего не осталось в его душе, кроме этого внутреннего яда — «убытки-убытки-убытки». Даже свою жену ни разу за всю совместную жизнь не приласкал, о чем впервые Яков подумал, когда Марфа умерла. Но так ли уж за всю и ни разу? Ведь вспомнила Марфа и вербу, и песни, и младенчика. Так почему же Яков забыл обо всем этом? А вот на скрипке Яков играл так, что талант его все отмечали, и только по причине его вредного характера по возможности не звали играть в оркестр. И сам он скрипкой успокаивался, когда ему совсем невмоготу становилось от внутреннего яда (бездушности). Как же так, почему же не талант (душа) взял верх в человеке? И вот ирония: перед смертью яд и талант пришли к согласию — нельзя было любимой скрипке просто так пропасть, нужно было передать ее в достойные руки.

Очень грустный рассказ. Любовь к отечеству у него... С одного талера все и начинается: я не люблю русских, но приехал жить в Россию. Мораль: нечего подавать им талеры.

Бывает, много лет знаешь о каком-то явлении, и вдруг полностью его ОСОЗНАЕШЬ. Осознаешь, что подлость — это подлость, жестокость — это жестокость. И надо что-то делать, как-то менять свою жизнь после этого осознания. Так и студент-юрист Васильев вдруг понял, всей душой понял, что проституция — это когда «пятьсот мужчин убивают одну глупую, голодную женщину». Увы, осознание это в тот же день обернулось для него нервным срывом (Чехов — профессиональный медик — умел описывать болезни). Ни одной женщине этот нервный срыв не помог! Интересно, что сам Чехов думал о проституции...

Читать тем, кого интересуют московские нравы 1880-х годов, и тем, кого интересуют описания нервных болезней.

Не всегда замечательный писатель оказывается и замечательным человеком. Чехов, проведший перепись на Сахалине, боровшийся с холерой, строивший школы — едва ли не самый замечательный человек из наших писателей. Одно из немногих пятен на совести Чехова — рассказ «Тина»(все-таки только рассказ). Написать антисемитский и мизогинный рассказ после отказа красавицы-еврейки — поступок некрасивый и недостойный мужчины.

Сусанна Моисеевна в рассказе подобна ядовитому цветку, соблазняет добрых православных, а потом, притянув их к себе своим болезненным очарованием, не брезгует прямой уголовщиной. Да и производит она водку, а не что-нибудь более полезное для народа (древний образ спаивающих жидов).

Чехов, конечно, не мог знать, что в 1943 году восьмидесятилетняя Евдокия Коновицер-Эфрос погибнет в Треблинке, да и мало кто в блаженном XIX веке мог предвидеть Треблинку.

Как Чехов хорош в экранизациях, постановках и даже в отрывках, читающихся со сцены. И как он скучен на бумаге. Имхо, естественно. То, что мне не смешно и не горько на книжных страницах, в произнесённом слове обретает краску и глубину.

Этот рассказ не стал исключением. Сюжет, уверена, известен многим:

Вздорная жена. Муж-подкаблучник. Предпраздничные хлопоты.

Но как бы не жаль мне было мужа, раньше, когда ещё читала, то теперь — не жаль никого. Жена сама получила результат, который хотела. А муж, что ж, муж выполнил все, что поручили и еще и развеялся при этом. В конце концов, если уж страдать от истерик, то хоть за дело.

Рассказ категорически прекрасно прочитан Алексеем Диком специально для проекта Глубина. Новогоднее погружение.

Какое счастье, что в школе я была знакома с Чеховым лишь отчасти. В средней школе писали сочинения по коротким рассказам, в старших классах был литературный вечер, посвящённый его творчеству. Мне нравились произведения Чехова, но особой любви не питала. Но всё, что не делается, к лучшему, потому что сейчас я полноценно и по достоинству могу оценить прочитанное.

Чехов — мастер слова. В своих произведениях он искусно расставляет всё по местам. Сюжет, герои, рассуждения, — продуманы до мельчайших подробностей и в тоже время выглядят кратко и лаконично. Самое главное, у Чехова нет идеализации. Если перед нами главный герой, то это вовсе не означает, что он будет прекрасен во всех отношениях.

Читав сборник “Драма на охоте. Дуэль”, я словно жила в усадьбе Корнеева и видела своими глазами недалёкость графа, низость и тщеславие Оленьки, холодную расчётливость Камышева. Значит ли это, что повесть насквозь пропитана отрицательными качествами? Вряд ли. Всё-таки Ольга не назвала судебному следователю имени преступника…

А вот цитата из повести “Дуэль”.

“Лодку бросает назад, — думал он, — делает она два шага вперёд и шаг назад, но гребцы упрямы, машут неутомимо веслами и не боятся высоких волн. Лодка идёт всё вперёд и вперёд, вот уже её и не видно, а пройдет с полчаса, и гребцы ясно увидят пароходные огни, а через час будут уже у пароходного трапа. Так и в жизни... В поисках за правдой люди делают два шага вперёд, шаг назад. Страдания, ошибки и скука жизни бросают их назад, но жажда правды и упрямая воля гонят вперёд и вперёд. И кто знает? Быть может, доплывут до настоящей правды…”

После этого, кажется, добавить больше и нечего.

Да-да, я люблю писать на русскую классику объемные, «чуточку» графоманские отзывы-рецензии под углом политико-исторической интерпретации (в основном левого толка), приправленные собственной субъективщиной. Вон, даже целую линейку отзывов по революционной литературе выдал, да еще и выдаю... Но сейчас всего лишь одна фраза по поводу «Спать хочется» Чехова. Представьте, что эта девочка может быть не просто трагической героиней или среднестатистической фигурой холодной выборки. Представьте, что эта девочка, не спавшая уже три ночи и дошедшая до самого финала есть нечто большее. К примеру, почему бы и нет, метафора всего могучего многомиллионного крестьянства. Народных русских орд, которым тоже очень хотелось спать, а также есть, пить, свободно и нормально жить. И для того, чтобы заснуть, им потребовалось проснуться и заставить уснуть навечно кого-то другого... Или сон этого «кого-то другого» не оказался столь бесконечным?..

Этот рассказ трудно переводить на иностранные языки. Дело в том, что слова, от которых произошли фамилии, переводятся, а сами фамилии не переводятся. Как объяснить читателю на иностранном языке, что Кобылин, Уздечкин, Овсов — это именно лошадиные фамилии? При том, что слова «кобыла», «уздечка», «овёс» переводятся.

«На него старуха не взглянула, лишь с очей прогнать его велела»

«Дурачина ты, простофиля...»

Пушкин «Сказка о рыбаке и рыбке»

Ни один рассказ Чехова не ставил передо мной такого количества загадок. Самая из них загадочная — это мгновенное изменение человеческого характера. Аня всегда бывшая примерной, заботливой дочерью и сестрой, а превратившись в жену, стеснявшаяся попросить у мужа денег даже на маленькую шоколадку, буквально в одночасье становится способной хамить мужу. «Подите прочь, болван!» — говорит она Модесту Алексеичу с презрением и восторгом едва только убедившись в том, что произошедшая в её жизни перемена декораций это не сон и не сказка. Но в жизни так не бывает, хамство не может стать чертой характера с такой скоростью, если его доселе и следов не наблюдалось. Даже у пушкинской старухи, вознесённой Золотой Рыбкой из грязи в князи, этот «отёк Квинке» не развивался так пугающе быстро. Поэтому рассказ «Анна на шее» кажется мне в не меньшей степени притчей, чем «Сказка о рыбаке и рыбке».

Ну, уж коль скоро, это не совсем реализм, как принято считать, то может быть вторая загадка рассказа вообще не заслуживает внимания? Но ведь Чехов легко мог и не загадывать её, какой в этом смысл? Речь идёт о том абсолютно очевидном обстоятельстве, что муж Ани, мечтающий получить золотой крест ордена св. Анны 2-й степени, который носился на шее (на ленте шириной 4,5 см.), уже носит на шее какой-то орден. Этот орден он снимает, переодеваясь в купе поезда, и его же надевает отправляясь на бал, так сильно изменивший жизнь его самого и его жены. Никаких комментариев по этому неназванному ордену в книге нет (у меня т.9 ПСС в 18 томах), но можно предположить, что Модест Алексеич имеет 2-ю степень ордена св. Станислава, также носившегося на шее (этот орден рангом ниже Анны). Но, поскольку с первой степенью св. Станислава жаловалось потомственное дворянство (с 1855 года, до этого п. д. давалось с третьей степенью), можно сделать и дальнейшее предположение — Модест Алексеич в этой привилегии не нуждается, потому и не стремится получить этот орден*. Не объясняет Чехов и другое немаловажное обстоятельство — что заставляет Модеста Алексеича так страстно мечтать об ордене Анны. Снова остаётся только предполагать — из-за прибавки к пенсии, положенной кавалерам Анны 2-й степени. Вероятно, эта прибавка была достаточно ощутимой. Всё это мне кажется недостатком рассказа, другими словами — он был бы намного интереснее, если бы читатель смог представить себе не только подоплёку поведения Ани, но и мотивы, руководящие действиями её мужа. Да кому интересны (могут меня спросить) жизненные установки, моральные принципы (которых, может быть, и вовсе нет) всяких старых козлов (именно так выглядит Модест Алексеич в глазах нашей молодой современницы)? Главное в рассказе то, что касается Ани, разве нет? Нет, отвечу я. Каждый человек мне дорог, каждый человек мне интересен. Посвяти Чехов чуточку больше места мужу, я лучше понял бы и поведение молодой вертихвостки, а понять её до конца, мне, как говорилось выше, так и не удалось.

Третья загадка рассказа вообще не имеет шансов на решение. Здесь, скорее всего, Чехов просто ошибся, слегка перекаламбурил. Но в рассказе этому моменту придаётся очень большое значение, и я не могу не остановиться на нём. Когда Анну 2-й степени получал некий Косоротов, у которого была сварливая и легкомысленная жена (тоже Анна), его сиятельство изволил сострить: «Значит, у вас теперь три Анны: одна в петлице, две на шее.» Вспомнив об этом, Модест Алексеич говорит жене: «Надеюсь, что когда я получу Анну второй степени, то его сиятельство не будет иметь повода сказать мне то же самое.» Надежда оказалась напрасной, его сиятельство повторил свою шутку слово в слово. Вот только оснований к этому не было на этот раз ни малейших. Анюта уже висела на шее любовника, куда более богатого, чем её муж. Его сиятельство был не в курсе? Крайне наивное предположение. Остаётся также необъяснённым, на что, собственно говоря, надеялся бедный (!) Модест Алексеич, ясно только, что не на то, что произошло в действительности.

Создатели очень даже неплохого фильма 1954 г. по этому рассказу (режиссёр Исидор Анненский, в роли Анюты двадцатитрёхлетняя красавица Алла Ларионова) одну из загадок решили, не мудрствуя лукаво, простейшим способом — никакого ордена на шее муж Анюты не носит. Только Анну третьей степени в петлице. Первая из перечисленных мной загадок в фильме не разгадана — хамские слова Анны, обращённые к мужу, звучат совершенно неестественно. Каламбур же о трёх Аннах в исполнении его сиятельства (Александр Вертинский) звучит настолько двусмысленно, что по прежнему остаётся неясным, знает или не знает князь, кто оплачивает мелкие счета новоявленной вертихвостки. Насчёт того, кто платит по крупному, фильм сомнений не оставляет.

*) В поведении и манерах Модеста Алексеича в рассказе (а в фильме тем более) нет ничего общего с дворянином. Он стопроцентный плебей. Тем не менее, почему бы Модесту Алексеичу не подумать о дворянстве для своих потомков? Для чего он вообще женился? Только для обзаведения красивой игрушкой?

Современникам наверняка было понятно, какой орден носил на шее Модест Алексеич, но всё-таки для более полной характеристики персонажа авторский комментарий, органично вставленный в рассказ по этому поводу, был бы не лишним.

На последнем ФЛР узнал для себя вещь поистине удивительную. Оказывается, гений русской классики, отец литературного абсурда, мастер ироничных историй и проч., и проч. (в том числе и мой кумир, пример для подражания) — Антон Павлович Чехов был антисемитом! Знаменитым великоросским, знаете, махровым таким, ненавистником племени иудейского. И я еще понимаю, как такие теории можно строить вокруг Достоевского. И то, простите, но у него была своеобразная — не лучшая, ан все-таки, система деления «еврей — хороший, жид — плохой». И вообще эта тема отдельного разговора.

Так вот, даже «вездесущая» Википедия чего-то молчит о чеховском антисемитизме. А уж глобальные поиски по Сети, вот же забавно, в ответ на запрос «Чехов антисемит» выдают на первое место некий украинский информационный ресурс (к СМИ что российским, что украинским, по-моему, ясно, как относится — «желтизна» статей углядывается в обоих источниках), на второе — статью с проза.ру. И только третье место занимает специализированный портал, посвященный жизни и творчеству Антона Павловича. Статья этого последнего сайта даже называется «Антон Чехов и евреи» (автор Борис Хандрос), и в ней приводится исчерпывающий список «примет жидоненавистнических чувств» писателя — дружа с десятками отдельных евреев и целых семей, необычайно обильное количество еврейских героев в его рассказах и разрыв отношений с одним редактором-антисемитом. Да, вот уж и омерзительный подонок! Ну, и чтобы до конца разобраться, а что же за доказательства-таки имеются в пользу ненависти и презрения к евреям. Статья некоего Опендрика на прозе.ру, название которой даже лень писать, представляет, по сути, набор субъективности. «Автор» приводит несколько евреев-героев Чехова, говорит, что «никакого сочувствия к ним испытывать невозможно, они отвратительны и вспоминать их образы невозможно» (не совсем прямая цитата). И я вспоминаю упомянутого им Осипа Дымова из «Попрыгуньи», которого данный персонаж «даже вспоминать не хочет». Вы видите в этом герое убогого и мерзкого существа, недостойного сочувствия, далекого от всего человеческого? Недочеловека?! Мы все разные, личности, индивидуальности, но так посмотреть на Дымова — это иметь умственную болезнь. Серьезно, я даже не подумал, что этот герой — еврей! А уж сколько я сочувствия к нему испытал... Да и презрительно ли относится к нему сам писатель? По-моему, все в рассказе и повествовании говорит о том, как сочувствует Чехов Дымову, который человек больший, нежели вся тамошняя богема.

А теперь, простите за столь долгое вступление, к описанию самого рассказа. Да, и «Скрипка Ротшильда» попала в «доказательства обвинения» одного уникума. Прекрасное произведение, где смешалось столько оттенков смысла и эмоций, где есть и грусть, и юмор, и слезы, и смех, для сторонников теории «Чехова-антисемита» есть прямое доказательство в этом. Ведь там же есть жид Ротшильд, которого главный герой, Яков, ненавидит! Только вот в конце он понимает, насколько глупо это презрение (и впрямь глупо начать ненавидеть нищих евреев-музыкантов за то, что они любую мелодию играют как-то слишком тоскливо). Даже дарит перед смертью свою скрипку этому жиду! Да и как не сочувствовать ни в чем не повинному Ротшильду, который ничего плохо не сделал, да и не сказал гробовщику Якову? Да еврейский персонаж этот даже не богач. Черт, и не конкурент «нашему» мужику. Он тоскливо играет, а дети гоняют его вместе с собаками за то, что, собс-на, он еврей. Про смысловые значения слова «жид» просто промолчу. Ребят, ну, надо понимать, что сейчас это безусловное оскорбление, а раньше, в веке так 19, все несколько иначе обстояло.

Итак, что в итоге остается кроме «антисемитизма» в «Скрипке...»? Многогранный главный герой, который постоянно считает свои «сплошные убытки», даже когда умирает его собственная жена. Жизнь в подсчетах даже выветрила из его головы воспоминания о давно умершей дочери. Но тем не менее, несмотря на «ростовщическо-жидовскую» натуру Якова, этому чеховскому (анти)герою невозможно не сопереживать. Он раскаивается в своем отношении к жене, которое мягко говоря стоит обозвать скверным. Яков понимает, что зря он так долго презирал бедного жида Ротшильда. Уж про сцены посещения фельдшера лучше умолчать — слезу там трудно не пустить. Но и без забавных или трагикомических зарисовок тоже не обходится! Одним словом, наравне с «Черным монахом» и «Попрыгуньей» — моими любимыми работами мастера.

Читайте «антисемита» Чехова!

Чехов показал отношение Тонкого с Толстому сначала как старых друзей,а в дальнейшем это отношение изменилось,когда Тонкий узнал о высоком положение Толстого и сменился тон общения.

Очень добрый и интересный рассказ. Понравится как взрослым, так и детям. Повествование тут ведется от лица (от морды, если быть точнее) собачки по кличке Каштанка. Однажды отстав от хозяина, Каштанка оказывается в другом необычном для нее доме, где у нее появляется новый хозяин и друзья. Примечательно, что животным в этом рассказе присущи более человеческие черты — у них есть мысли, чувства, характеры, показаны их страхи, волнения и мысли об окружающем мире, которые подчас вызывают улыбку. Подан и описан этот «животный» мир очень по-человечески, даром, что и имена-то у зверей людские. Но рассказ лишен какой-либо инфантильности и иронии, несмотря на некую сказочность, все выглядит очень серьезно. Чехов дает шанс не только стать ближе к своему домашнему питомцу, но и побывать на его месте. Очень гуманная история про дом, преданность, друзей и утрату.

P.S. Все-таки не от морды, а от лица...

Когда я был ещё довольно молодым и вовсю учился в некоей специфической Академии, то во время изучения курса лекций «История полиции и тюрем царской России» (да-да, был такой) в списке литературы, рекомендованной для дополнительного изучения темы, вместе с достоевскими «Записками из мёртвого дома» стояла рядышком и эта книга. «Записки...» были с интересом прочитаны, а вот до «Острова Сахалин» руки не дотянулись — то ли в библиотеке не было бумажного экземпляра, то ли просто забил на это дело, теперь уже и не вспомню. Но, видимо, должок крепко засел в памяти, потому что едва речь зашла о том, что бы этакое прочитать у Чехова, как мой речевой аппарат самостоятельно выпалил «Остров Сахалин» и мне осталось только подчиниться.

Книга имеет несколько совершенно чётких определяющих и характеризующих признаков.

Это дневники писателя. Литературно обработанные и изложенные им в соответствии с совершенно определённым внутренним ритмом, разбитые на смысловые главы, но всё-таки именно дневники. Записи делались автором во время его поездки на каторжный остров Сахалин и имели чёткую конкретную цель — быть опубликованными.

Это сборник совершенно конкретных структурированных по определённым признакам фактических сведений об острове и его населении на момент пребывания там Чехова. Во время поездки Чехов лично производил опросы ссыльно-каторжных и службу надзора, и все интересующие его сведения по каждому (!) опрошенному заносил в специальную разработанную им самим персональную статистическую карточку. Причём основную работу по опросу всего населения острова Чехов осуществлял самостоятельно, лишь частично доверив заполнение незначительно количества своих карточек другим людям.

Т.е. мы уверенно можем говорить о совершенно научном подходе писателя Чехова к изучению им социально-демографического положения на этом необычном острове.

Эта книга содержит в себе целый ряд замечательных по точности и полноте личных наблюдений Чехова над совершенно разными людьми, с которыми он сталкивался во время своей поездки. Тут вам и высшие государственные чиновники (начиная от губернатора и спускаясь вниз по иерархической лестнице), тут же многочисленные чиновники, осуществляющие надзор над каторжными и ссыльными, тут некоторые личности из местного населения, и конечно же, довольно много наблюдений непосредственно за каторжанами — всё это с фамилиями и именами, с кличками и прозвищами.

Помимо всех этих наблюдений значительную по важности часть очерка составляют прогнозы и рассуждения Чехова о вариантах развития ситуации в дальнейшем: это касается как судеб отдельных конкретных людей, так и целых малых народов (айно, нивхи и гольды). И конечно же это мысли и высказывания Чехова о сложившейся форме ссыльно-каторжной жизни на острове и о необходимости перемен в отношении исправительной политики и практики в России.

И значительный интерес представляет чтение многочисленного и объёмного приложения, в котором разъясняются смысловые ссылки и отдельные моменты в тексте очерка. В электронном виде всё это читать не очень удобно (слишком много этих ссылок в тексте очерка и просто устанешь туда-сюда перекидывать себя), а вот в бумажной книге наверняка будет интересно сразу получить разъяснение по мере чтения того или иного эпизода.

В итоге эта не особо интересная с худлитовской точки зрения книга наполнена интересом совсем другого толка. Мы как будто изучаем разносторонний портрет. Составленный из сотен портретиков разных человеческих лиц-судеб. С портретиками местных островных сюжетно-жанровых картинок-зарисовок. И с своеобразным портретом ссыльно-каторжной системы того времени. Вот такое художество получилось у Антона Павловича...

Эта женщина не даст главному герою НИЧЕГО, кроме иллюзий. Он влюбился в иллюзию. И кроме радости, что он обошел соперника, она не в силах предложить ему ничего.

Пустота. Абсолютно гениальная концовка.

Есть в этом произведении что то Толстовское: Когда знатный по роду человек пытается влиться в среду мужиков. Впрочем, у него то получается (хотя конечно знать его не поймет).

Впрочем в повести много чего ещё интересного: ведь главный герой не только идёт против течения, но ещё и находит людей понимающих, любопытствующих и даже завидующих его выбору.

Очень интересная «позитивная» концовка. Хотя жаль, что у Анны не хватило таки решимости...

Мне это рекомендовали как смешной рассказ классика. А оказалось почти и не смешно. То ли рекомендовавшие читали его слишком давно, то ли я слишком давно читал Жюля Верна. Как-то не уловил особого юмора, показалось сыровато, что ли... Единственное, что действительно позабавило и запомнилось — это мнимые пропуски длинных описаний из этого якобы перевода. Ещё названия сочинений одного из героев напоминают о нынешних лжеучёных. Также пришлось задуматься, как один человек может быть проглочен сразу тремя крокодилами. И чего я точно не ожидал от рассказа, так это такого названия, которое до сих пор у меня прочно ассоциировалось с Бушковым. Но хоть ты тресни, несмотря на все эти забавные мелочи, я не уверен, что рассказ в целом заслуживает внимания.

Рассказ, который собственно горек, но не удивляет — в жизни всегда есть место и чувствам и расчёту. Могу лишь не согласится с автором, когда он называет героиню гадиной — её несколько оправдывает то, что она не стала морочить голову третьему из кандидатов, да и пыталась всё же бороться за свои чувства. В общем жизнь как есть: у кого-то радость, у кого-то разочарование, у кого-то расчёт, а у кого-то смесь этих общечеловеческих недостатков (ну или достоинств).

Текст не удивил, но лёг штрихом в общую систему мира — мало что меняется в отношениях, но для всех они могут быть разными. И каждый пусть выберет свой путь — читай и понимай.

А судьи кто?

На работе выдалась свободная минутка и я решила расправиться с рассказами. Выбор пал на Чехова, я все основательнее углубляюсь в его творчество. Жалобная книга удивила своим объемом,но могу сказать, что мне понравился такой необычный формат рассказа. Чехов высмеивает глупость людей, которые используют книгу не по назначению обращая внимание на недостатки других людей и обвиняя в своих бедах окружающих. Если разобраться в каждой строке из этой книги, станет понятно, что из себя представляет каждая личность, сделавшая запись. Проблема, поднятая в рассказе актуальна и на сегодняшний день (вспомните социальные сети, комментарии и сообщения в профилях). Искрометно, остроумно.Непревзойденное мастерство Чехова.

Браво, маэстро!)

замечательный шарж о том, как часто мы впопыхах судим человека «по обложке», ничего о нем не зная.

Чехов — мастер короткой прозы. Мне кажется замечательным то, то ситуации, обыгранные Антоном Павловичем более века назад в своих рассказах — актуальны до сих пор. И так же актуальна и та сатира,с которой автор высмеивает и подчеркивает негативное в человеческой природе.

Так мы видим человека, который встретив старого знакомого спешит поделиться с ним своей маленькой гордостью — о ремесле, о жене с интересным (а может и знатным) происхождением, об ордене и сыне. Говорит все это для того, чтоб за счет этих вещей поднять себе цену в глазах старого знакомого....Но стоит узнать о статусе этого самого знакомого, как вся гордость и чувство собственного достоинства улетучиваются и на поверхность всплывает настоящая натура — неискренний закомплексованный человечек, для которого лесть и подхалимство являются единственно возможной формой общения с вышестоящим по статусу в обществе.

И вроде и смешно читать было,а с другой стороны — сколько раз я видел что то подобное своими глазами..

Как рад может быть человек, получив хоть какую то известность, хоть какое то упоминание своей персоны в хорошем ключе где то в внешнем мире — будь то газета или репортаж телеканала, радио или фотоснимок...

Но кому то, в его скудоумии, может быть достаточно для счастья любой известности — даже если это и такой себе своеобразный мягкий вариант «Геростратовой славы».

Начало истории — за пределами текста. Но мы видим, что любви между детьми и отцом нет. Главное — отец их не любит. Они-то хотели бы его любить. Но он не дал им тепла и внимания. По своей человеческой бездарности он считал, что они обязаны поступать так-то и так-то. И все, точка.

А они? Они тоже бездарны. Какие у них таланты? Увлечения? Личные достоинства, обаяние? Что есть из того, что могло бы им помочь прожить жизнь счастливо без помощи отца? Его любви, поддержки?

И все же, если б не ядовитые либеральные идеи, витавшие тогда в воздухе, они, вероятно, прожили бы свои жизни спокойно и не стали бы изгоями.

Чехов говорит нам: господа, любовь родителей очень важна, имеющий ее счастлив; но если ее нет, то человеку может помочь талант, ум... А когда и этого нет, то незыблемость социальных и религиозных устоев дает человеку опору, которая не даст ему потерять себя!

Отец очень несчастлив. Он страдалец! Ему не позавидуешь. Он одинок, ему стыдно, он опозорен и сыном, и дочерью. И причины его бед тоже отсюда: личная бездарность — именно отцовская бездарность. Неумение любить своих детей, тупость... И социальные веяния, которые сделали возможным этот нелепый протест его детей против него. Дети считали ЕГО причиной своих бед. А причины были НЕ ТОЛЬКО В НЕМ.

Мисаилу нравилась только одна работа: маляра. Но не потому, что он это хотел, любил или хотел создавать материальные блага. А потому что эта работа давала возможность не думать, получать гроши и что-то есть. Отец ОТКАЗАЛСЯ ЕГО КОРМИТЬ. Люди презирали его за то, что он, будучи рожден в дворянском сословии, отказался от того, на что давало право его происхождение. Простые люди трудом, образованием, службой поднимались по социальной лестнице, а он брякнулся вниз. Стремление вверх — нормально, если честными способами, то почетно и достойно уважения; а наоборот — это деградация, упадок.

В общем, тут еще есть три персонажа, которые сыграли свои роли, весьма неблаговидные в отношении брата и сестры. Это инженер, Маша и В. Благово. Они представляли либеральные взгляды. Мол, сословия не важны, брак не свят и пр. Но они в это сами не верили! Играли в либеральные идейки, чтобы тешить свое самолюбие, прослыть передовыми...

Очень красивый и очень трогательный рассказ. Великолепно переданы восторг и суета пасхальной ночи в крупном монастыре.

Чехов в детстве пел в церкви, хорошо разбирался в церковном пении, и в рассказе видна ученость Чехова. Мы много можем узнать о правилах сложения акафистов.

Больно, что Николай умер, не дожив до сорока, больно, что акафисты его не были нужны в монастыре и, скорее всего, вскоре затеряются, обидно, что Иероним не смог присутствовать на пасхальной службе.

Мужа раздражает жена и семейная жизнь. И совсем не важно был ли обед плох... Мы этого не знаем, но, скорее всего, какие-то недостатки были, может быть, что-то оказалось просто не по вкусу супругу. Во всяком случае, в его поведении мы не наблюдаем ни снисхождения к малому опыту жены, ни силы характера, которая бы позволила это снисхождение проявить.

Так как муж служащий, имеет свой кабинет и, если брать во внимание, что ему «стоило только женится...», то в доме, кроме жены есть еще кухарка. Отсюда вывод: он недоволен собственной жизнью. А не только браком. Недовольный жизнью внешне преуспевающий человек.

В данном случае, вероятно, муж был не в духе, придя со службы. Скорее всего потому, что получил нагоняй от начальства. И, как это обычно бывает, транслировал свое унижение на того, кто, по его мнению, обязан был это терпеть — то есть, на жену, которая должна была прийти как всегда, поскольку это было «в порядке вещей». Но не пришла. Значит, изменила свое отношение к его выходкам в этот день. А муж, который был уверен, что это она ему дышит в затылок, должен сделать следующий вывод: эти концерты она слушать больше не намерена. Она выразила протест и в дальнейшем велика вероятность, что протест будет усиливаться. Именно это он должен понять. Он ведет себя капризно, позволяет себе так себя вести, потому что уверен: это должно сойти ему с рук.

Теперь о собаке. Она тут почти главный персонаж. Собака — это (прежде всего!) преданность! Безусловная преданность и лояльность хозяину независимо от того: какой он, как себя ведёт, в том числе, по отношению к ней. Ей не нужно его благородство, манеры, ум, достижения по службе, справедливость. Она любит его и предана безусловно.

В этом и глубинная суть юмористического эффекта этого рассказа: человек перепутал жену с собакой. Вел себя с женой, как с собакой, и ожидал, что жена будет тоже себя вести с ним, как собака. А она человек! Он получил ровно то, чего был достоин.

Теперь, учитывая то, что брак заключался на всю жизнь, то мужу надо хорошо подумать, как вести себя впредь, чтобы его жизнь не обратилась в ад.

Больше всего меня прикололо то, что деревня называется Блины-Съедены. В реальности ни одна деревня не может так называться. Ещё меня прикололо доказательство того, что человек не произошёл от обезьяны: во-первых, от человека не пахнет обезьяной, а во-вторых, люди не показывают друг друга в зверинцах, хотя показывают в зверинцах обезьян. Также меня прикололо доказательство невозможности жизни на Луне: если бы на Луне жили люди, оттуда на Землю сливались бы помои и нечистоты, а раз ничего такого не сливается, значит, там никто и не живёт. А вот доказательств отсутствия пятен на Солнце я так и не увидел. Только и сказано, что «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».

Эта пьеса замечательного русского писателя Антона Павловича Чехова изначально позиционировалась как комедия, но по сути, комедийного тут нет ничего. Нам показывают финал истории одного имения, а вместе с ним и, возможно, финал семейства Раневских, которые потеряли практически все из-за неумения воспринимать современную действительность, и живя в плену каких-то призрачных иллюзий и надежд.

Читая пьесу невольно проводишь параллели с современным обществом и понимаешь, что и у нас достаточно «Раневских», «Лопахиных», «Петей», «Гаевых». По сути пьеса не потеряла своей актуальности и в наши дни. Возможно поэтому к ней так часто обращаются современные режиссёр и постановщики.

Рассказ о нелёгком выборе мужа молодой девушки и душевных муках в этой связи. С одной стороны человек, предлагающий светлое, счастливое, в достатке, будущее. С другой, прошлое с явным намёком на «тяжёлый багаж», вынуждающий делать шаг назад и настоящее-полное светлых чувств, но отягощённое неизвестных гипотетических страданий и отказа общества от неё.

«Каплун, которого давит лишний жир, тоже несчастен». «Несчастные эгоистичны, злы, несправедливы, жестоки и, менее, чем глупцы способны понимать друг друга».

Все согласны, что каждый по-настоящему несчастный заслуживает сочувствия, заслуживает, чтобы его не добивали. Многие свято уверены, что те, кто носится с мелкими страдашками, как с писаной торбой, заслуживает лишь презрения. Вопрос — что в таком случае считать настоящим страданием, заслуживающим милосердия окружающих? О смерти ребенка у нас еще горевать однозначно дозволено. С меньшими драмами — сложный вопрос. А иногда бывает так, что страдающий чем-то неприятен, и оказывать милосердие к нему совсем трудно. Абогин в рассказе слишком богат, слишком изящно одет, слишком красиво говорит, в советских работах о Чехове его осуждали однозначно. Теперь, пожалуй, можно поверить, что богатые и изящно одетые «тоже плачут» (с), тоже любят своих жен и боятся их смерти.

Еще для нынешнего читателя странно, что в 35 уже поздно думать о детях. Выходит, женщины тогда старели раньше...

P.S. Птицы способны испытывать боль, и в этой боли ничего хорошего нет!

В русской литературе имеются всего две эпопеи, в которых можно увидеть судьбы многих людей, да на важных этапах истории. Это «Война и мир» и «Жизнь Клима Самгина». Да, есть много книг о важных событиях. Но ракурс и масштаб все-таки не дотягивают до эпопеи.

«Степь» — это повесть, имеющая емкость эпопеи.

Если обозначать тему, то я бы сказал, что это повесть о России, о русских людях всех сословий, их мироощущении, о чувстве родины, о его зарождении и формировании в душе ребёнка. Чехов точно аппелировал к нашему знанию предмета. К нашему чувству родства со всем, что там описано. Характер русских людей заключен в их терпении и стойкости, в надежде на Бога и в любви к своей родине. И все это в таком будничном проявлении, в таком скромном виде...

Тут надо брать текст и пояснять каждую строчку. Ибо каждое слово там имеет длиннейшие аллюзии вширь и вглубь.

Для примера поясню только один момент. Вдовая мать, её брат и мальчик. История этой семьи — уже немалая часть эпопеи, потому что тут все типично, согласуется с нашим менталитетом. Вот и вся история семьи, как на ладони. Мать вышла за дворянина. Почему? Потому что купечество, особенно женская его часть, стремилась к благородству, к тому, чтобы муж служил, а не в лабазе сидел. Чтоб по-благородному все было. А когда муж умер, то кто имеет влияние на вдову? Брат, конечно. Возьмите книгу и прочтите, как он пытался её увещевать насчет образования сына.

О. Христофор на стороне матери был. Мол, в гимназию правильно отдать. Чтоб классическое образование получил мальчик. Благородство! А не на счетах всю жизнь щелкал бы — дебет- кредит.

Это ведь основная коллизия русского общества: что важнее — благородство или чистоган Другой вопрос, что частенько дворянин был не слишком благороден, а купец не слишком подл... Но купеческие дочки не очень разбирались... Судили по номиналу, как и вообще недалекие люди судят.

Степь разом отсылает нас и к Гоголевским «благородным», и к Федотовскому «Сватовству майора», и много еще к чему...

Чехову нет смысла все это описывать в деталях: мы это все сами знаем. Но в Степи эти сословия уже смешиваются, различия сглаживаются постепенно. Недаром дядя не очень похож на купца, а больше на чиновника. Похож.

А какую роль играет тут о. Христофор? Он стоит за чистую ученость, благородство, за дух... А сам едет не просто за компашку — тоже свой коммерческий интерес имеет в этой поездке.

Это ли не поворотный момент в истории? В сословном государстве сословия смешиваются, сливаются друг с другом, приобретают черты друг друга... Это признаки будущих, может быть, грозных перемен.

Год написания рассказа 1884, а направлен рассказ против сегодняшней либерастики и толерантности. Жутковатенько читать, словно вчера написан рассказ. Думается, Антон Павлович не шибко радовался бы, узнай он, что его рассказ останется злободневным через сто тридцать лет. Сатирики — единственные авторы, которые радуются, видя, что их произведения устарели.

Кто кого считает дикарём, понятно. Обоюдное презрение так и брызжет. А вот кто тут на самом деле дикарь, ещё надо подумать. Боюсь, что и тут всё обоюдно. Меткий рассказ, и, по-Чеховски, злой.

О-хо-хо... были же когда-то времена, когда учитель мог выставить оболтусу годовую двойку и оставить его в третьем классе на третий год. Сынишке-то идёт пятнадцатый годок, в первый класс в ту благословенную эпоху отправлялись в восемь лет. То есть, три класса дуралей преодолевал семь лет. И РОНО не вмешивалось. Платят родители за обучение, и пусть их платят. А великовозрастный болван будет сидеть в третьем классе до седой бороды. Идилия...

Как упоительны в России вечера!

Любовь, шампанское, закаты, переулки...

Ах, лето красное, забавы и прогулки...

Как упоительны в России вечера.

Балы, красавицы, лакеи, юнкера

И вальсы Шуберта, и хруст французской булки.

Любовь, шампанское, закаты, переулки...

Как упоительны в России вечера.

Виктор Пеленягрэ

С одной стороны «...пошлость и пошлость. Скучные, ничтожные люди...», т.е. ужас обывательской пошлости, который осознаётся учителем Никитиным в конце рассказа. С другой — написанное об этом рассказе Чеховым в письме к Суворину: «Несерьёзный пустячок из жизни провинциальных морских свинок. Простите моё баловство...». Об ужасе пошлости — это сейчас так воспринимается «Учитель...». Но мнение самого Автора определённо такому восприятию противоречит. Не мог же Чехов не понимать, о чём рассказ. Так, как живут его герои, жила тогда вся Россия. «Прелестная бытовая картинка» — писал Плещеев Чехову и добавлял: «Всё это живые лица, которых встречал, видел, знал». Разумеется, вся российская провинциальная жизнь не могла быть и не была такой насквозь пропитанной пошлостью. Надо посмотреть, в какое время приходит в голову Никитину та чушь, которую он записывает в дневник (это последние фразы рассказа, заставляющие вспомнить знаменитую реплику Чацкого «карету мне! карету!», тоже последнюю в пьесе). А происходит это примерно через девять месяцев после свадьбы, весной следующего года. А что было до свадьбы? «Никитину с тех пор, как он влюбился в Манюсю, всё нравилось у Шелестовых: и дом, и сад при доме, и вечерний чай,* и плетёные стулья...». Всё, в общем, нравилось, кроме собак и кошек, да и тех в новом, полученном в приданое, доме оказалось не так уж много. Кстати, о приданом. Никитин даже и не поинтересовался, каково оно, Машино приданое, так он был влюблён. Во всяком случае до свадьбы такого разговора не было; в противном случае Чехов обязательно упомянул бы об этом, т. к. этот вопрос был тогда одним из жизненно важных при помолвке. Вот, стало быть, до какой степени учитель потерял голову.

Возвращаясь к сроку, прошедшему со дня свадьбы, невозможно не заметить, что о беременности Маши, не говоря уже о ребёнке, речь не заходит. Может быть, это обстоятельство (а, скорее всего, целая совокупность различных, но близких к этому обстоятельств**) так воздействует на сознание Никитина? Не поэтому ли куда-то улетучивается его любовь к молодой и очень красивой жене? Он как-то очень быстро забыл, что совсем недавно жил на съёмной квартире, а позволить себе проиграть в карты 12 рублей — да Боже упаси! Но не потому же она улетучивается, что жена не позволяет ему даже стакана парного молока (от трёх-то коров!), оставляя всё до капли на сметану и масло? Его это только забавляет. Да ведь Маша ему завтрак в школу присылала в белой салфеточке, каждый день к большой перемене, а это свидетельствует о том, что Никитин был просто окружён заботой и любовью. А что до молока, так этому верить нельзя. Каким бы гением Чехов ни был, а выросшая в очень гостеприимном, открытом для многих доме девушка не могла пожалеть любимому человеку двухсот граммов молока из получаемых каждый день, как минимум, пятидесяти литров. Здесь писатель слегка переборщил.

Так или иначе, никакого тлетворного влияния пошлости в рассказе нет, поскольку нет и самой пошлости, как таковой. Даже офицеры совсем не пошлые, а просто ограниченные и туповатые люди. А рассказ на самом-то деле о любви. Чехов собирался написать какой-то совсем уж плохой конец (сбежал бы Никитин от Маши?), да родственники упросили этого не делать, пощадить героев рассказа. Он и пощадил. Возникает ощущение, что за пределы дневника мысли Никитина не выйдут, он привыкнет к семейной жизни, станет больше обращать внимание на свою работу в гимназии, на учеников. Вспомнит, наконец, что он Учитель. Да ещё и Русской Словесности. Ведь в России всё, как писал сам же Чехов, зависит от отдельных людей.***

*) Интересная подробность — к чаю подавали варенье и сухари с маслом. Кто сейчас намазывает масло на сухари?

**) В связи с этим, очень большую роль может играть то, что Никитин сирота и детство у него было незавидное.

***) Необходимые уточнения: когда был написан «Учитель словесности», Чехову ещё не исполнилось тридцати, а слова об интеллигенции и «отдельных личностях» были им написаны почти десять лет спустя (см. письмо И. И. Орлову от 22 февраля 1899 г. из Ялты).