Интервью с Гаем Гэвриелом ...


  Интервью с Гаем Гэвриелом Кеем

© Marion Zimmer Bradley Fantasy Magazine


Это интервью появилось в конце осени 1999 года в Журнале Фэнтези Мэрион Зиммер Брэдли. Интервью брал Чарлен Бруссо.

Гаи Гэвриел Кей — автор весьма нескольких известных романов фэнтези, включая оригинальную трилогию «Хроники Фьонавара». Его самая последняя книга — «Повелитель Императоров» («God of Imperor»), продолжение «Плавания в Сарантиум» («Sailing to Sarantium») и последняя в дилогии («Сарантинская мозаика») («The Sarantine Mosaic»). Он родился 7 ноября 1954 в Вейбурне, Саскачеван, в Канаде и в настоящее время живет в Торонто.

После переезда из Саскачевани в Онтарио, Вы наверное почувствовали изменение климата и людей. В каком возрасте Вы были, когда это произошло?

Это не совсем так Я родился в Вейбурне, но не помню о нём вообще ничего. Мы переехали в Виннипег, когда мне было 3 и я рос там до отъезда в Торонто, чтобы идти в Школу после года учёбы в Оксфорде.

Я читал обобщения, в которых было написано, что канадцы пишут по другому, сравнительно с авторами других стран. Вы думаете, что место жительства добавляет некоторый «аромат» вашему письму в терминах, темах и проблемах, которые Вы исследуете?

Я не покупаюсь на слова о «национальной идентичности» для беллетристики. Конечно есть общие нити, которые могут появляться, но они могут обнаруживаться и поперек границ или быть сформированы друзьями и коллегами — и сегодня для этого не обязательно жить в том же самом городе или стране. Я очень подозрительно отношусь ко всем категориям и ярлыкам, и это включает обсуждения о «Канадских голосах» или «Британских голосах».

Вы работаете, как автор фэнтези полную рабочую неделю, но ведь это не то кем Вы намеревались стать в жизни, не так ли?

Я учился на адвоката, но никогда им не был. Я также был много лет основным автором документального сериала в Канаде, называемого «Масштабы Правосудия.» (Я его закончил несколько лет назад. Мы ставили известные судебные заседания.)

Описать сцены, происходящие в зале суда это совсем не то же самое, что фэнтези — и все же, я вижу, что драматизирование тех «реальных мировых событий» не может сильно отличаться от использования истории как трамплина для фантазии.... Письмо для телевидения дало Вам какие-нибудь навыки, которые являются полезными в письме фэнтези?

Не особенно. Оглядываясь назад, я могу сказать что юридическое образование было полезным, по двум причинам, которые кажутся очевидными для меня,. Первая в том, что адвокат должен уметь работать с большим количеством информации при подготовке к суду (я учился уголовному праву). При сведении воедино всех нитей крупномасштабного романа, требуется часть той же самой способности жонглировать сразу многими шарами. Другая (несколько связанная с первой) — в том, что подготовка к суду вынуждает стать «мгновенным экспертом» в некоторых очень специализированных областях. Узнавая достаточно, скажем о, баллистике, чтобы быть способным подвергнуть перекрестному допросу эксперта по баллистике -тут нет большого различия от необходимости изучения информации о мозаике или колесницах, чтобы быть способным работать с этими мотивами. Вы учитесь, как получить как можно большее количество информации за как можно меньшее время .

Наряду со всем остальным в своём резюме, Вы можете написать о том, что помогали Кристоферу Толкиену, редактировать «Сильмариллион». Я готов держать пари, что за эту — возможность, многие авторы с удовольствием бы пожертвовали несколько лет своей жизни. Как случилось, что Вы получили эту работу?

Мои родители были хорошими друзья родителям второй жены Кристофера, она тоже Канадка. Мы с ним встречались до этого пару раз, а то время как они посещали ее семью в Канаде встретились в третий раз, а после того, как умер его отец, он пригласил меня прибыть в Оксфорд, чтобы помочь ему. Я думаю он пригласил меня потому что считал, что редактирование будет по существу «академической» работой по модели: академик и его аспирант- помощник. Фактически процесс протекал совсем по другому, но это слишком длинная история.

Действительно ли Вы были до этого большим поклонником Толкиена , или это означало для Вас только «хорошую возможность»?

Нет, я не был большим его поклонником, и уже «пристрастился» к другим писателям того времени... Эддисону, Дансени, Пику.

Одна из вещей, которая всегда меня поражала — это то, как далека ваша работа («Хроники Фьонавара») от мрачного Толкиенского настроения. Как автор фэнтези Вы выросли от самых корней жанра (поскольку «современная» фантазия, как считается начинается с Толкиена), однако создали свой собственный неподражаемый стиль письма — даже в том, на что хватило бы типичного способа написания «эпической фэнтези». Как Вы умели сделать такой творческий прыжок, который, кажется, не удаётся так многим другим авторам фэнтези?

Это большой вопрос, который является трудным для любого автора, говорящего о себе. Я предполагаю, что я могу сказать, просто, что я ужасно боялся повторить других писателей и это сделало более легким отклонение от шаблонов, и чтобы не написать бесконечно длинный сериал. Я также считаю, что фэнтези является серьезным жанром литературы, а не просто литературой «читаемой на пляже», чтобы спастись от скуки. Я пришёл в жанр как в форму литературы, не через фэндом, и я думаю, что это возможно воздействовало на мое восприятие жанра. «Хроники Фьонавара» были задуманы как роман «написанный в традициях Высокой Фэнтези с некоторыми добавленными элементами», а когда это было сделано, я захотел написать что-нибудь непохожее. «Тигана», с её темами культуры, языка и идентичности предложила мне переход к истории и конфликтам, «просчитанным человеком».

Вы когда-нибудь испытывали соблазн придерживаться (или возвращаться ) к «эпической фэнтези «, благодаря которой имеют возможность оплачивать счета многие другие авторы?

Нет, мне повезло и я могу сказать, что свои исторические книги я всегда делал также, как «Хроники Фьонавара». Не вопрос, что можно потерять некоторых читателей, которые хотят, чтобы Вы сделали снова тоже самое, что Вы делали прежде, но есть шанс получить также и новых читателей, если писать по другому.

«Древо жизни» Было вашей первой публикацией? (Не считая «Сильмариллион»)

Да, это так. Я написал еще раньше роман о туристах в Европе в 1970-ых (мой первый самостоятельный опыт, я тогда жил в Греции). Этот роман был отправлен всем издательствам, но мой агент не получил предложений, хотя многие были заинтересованы в моих следующих книгах, я и сделал -это было «Древо жизни».

Какого ответа Вы ожидали от читателей, когда появилось «Древо жизни»?

Честно сказать я совсем не думал об этом. И что меня чрезвычайно удивило, так это отзывы писателей, когда эти книги вышли. Я был удивлен великодушием и энтузиазмом, с которым писатели приветствовали трилогию.

И затем была издана «Тигана», и это был совсем другой вид истории. Это должно было удивило многих людей, которые ожидали что-то похожее на «Хроники Фьонавара». Вы волновались, что читатели не захотят Вас понять?

Как я сказал прежде, я знал, что это было отходом, и да, я волновался. Не так много о том, «последуют ли люди за мной в этом новом направлении, но «смогу ли осуществить это«! Амбиции «Тиганы» заставляет меня сомневаться даже сегодня.

Были ли какие-нибудь авторы около Вас, у которых Вы бы могли попросить совета, в то время как Вы работали над «Тиганой»? Или действительно ли Вы довольны, что никто не сказал Вам «это книга тяжелее чем Вы, думаете»?

Нет, я не работаю коллегиально. Когда я заканчиваю работу, мне помогают три или четыре читателя, чьи ответы я оцениваю и слушаю.

«Осуществление этого» становится немного более легким с каждой книгой, или они слишком различны в Вашем понимании, чтобы их сравнить?

Один мой мудрый друг определил разницу между ремеслом и искусством, сказав, что мастер знает, он может сделать стул этим утром, потому что он сделал его вчера. Художник не имеет такой же гарантии от прецедента. Так что нет никаких гарантий, что прошлая работа поможет мне преуспеть в настоящем. Хотя есть некоторый опыт, который облегчает мне работу

Одна из действительно приятный вещей в ваших книгах — то, что детали каждодневной жизни , подобно гоняющим колесницам (и их болельщикам), и искусство создания мозаик в «Плавании вСарантиум» («Sailing to Sarantium») — являются столь же свежими и правдоподобными как главные тематические проблемы. Как Вы приступаете к исследованию для своих книг?

Я полагаю, что бог находится в деталях. Ни у каждого это будет получатся хорошо, и иногда навязчивая идея с такими вещами может замедлить работу над книгой, но я люблю, когда я могу работать с такими маленькими деталями и гладко внедрять их, делая частью истории. Колесницы в Сарантиуме (и путь, которым мозаичник вычисляет тактику своей работы) — хороший пример кое-чего, что дало мне море удовольствия, как автору. Что касается методов исследования, то для каждой книги они различны . Для колесниц я вёл диалог, посылая по электронной почте письма различным академикам и даже множеству современных гонщиков! Было слишком много противоречий в текстах.

Действительно ли путешествие — важная часть исследования для Вас?

Путешествие было важно для меня время от времени, но — не абсолютно. Фактически, я обнаружил что жизнь в окружении, которое я хочу описать — наиболее полезная вещь, и это случилось в Италии и Провансе. Я писал книги в Греции (дважды), в Новой Зеландии, в Тоскане, и Провансе (три раза).

«Тигана» — это 15-ое столетие Италия. «Львы Аль-Рассана» («The Lions of All-Rassan») основаны на 12-ом столетии Испания. «Песня для Арбонна» («A Song for Arbonne») — средневековая Франция, и «Сарантинская мозаика» («The Sarantne Mosaic») имеет явные параллели с Византийской Империей. Когда Вы думаете о новой книге, что приходит первыми исторический период, или географическое место?

Хороший вопрос. Фактически они приходят главным образом вместе. Или во всяком случае пока. Незначительное исключение — Sarantium, когда я знал, что буду исследовать Византию, но не был уверен, какую часть тысячелетней истории империи, потому что к тому времени еще не очень хорошо изучил этот период.

Чем Вы были заинтригованы больше всего в Византии? Как Вы в конечном счете останавливались на структуре и времени для истории?

И в шутку и в всерьез можно сказать, что за эти годы наиболее точным прилагательным для описания моих книг было «византийские» в отношении сложности и интриги. Когда я закончил Львов, и понятия не имел, что я буду делать дальше, я только однажды решил, что я мог бы также выяснять кое-что о Византии — так как я, казалось, прилепил этот ярлык к себе. Я хотел исследовать персонажи, которые мы имеем в византийском обществе. Очень многие периоды очаровывали меня, как только я начал читать. Но Последний Период натолкнул меня на путь, которым можно было представить период перехода, в культурных, религиозных, политических и артистических терминах. Напряженные отношения Востока и Запада, селян и горожан, старой и новой веры, появления аристократии, церковь и театр, рациональное и мистическое.. .. Все эти элементы были ярки в том времени, и добавленным элементом было конечно — великолепные исторические фигуры того периода.

Вы имели когда-нибудь неприятности с исторической деталью, отвлекающей Вас от вашего собственного исторического пути?

Я пробую избежать этого, поскольку, как я говорил прежде, я вижу в этом хроническую проблему для некоторых авторов ... желание высветить свои знания, за счет истории. Одна область в которой я всегда борюсь -это необходимость находить достоверные роли для женщин в исторических периодах. Я не люблю слишком много «обманывать» и ненавижу вид фэнтези, которая дает женщинам двуручный меч. В то же самое время я всегда верил книге, если персонажи имеют разные возможности и сложность, и очевидно, что это имеет отношение и к женским персонажам. Jehane во Львах говорит о пределе того, как далеко я могу зайти в обмане: в то время были женские врачи, некоторые из них весьма уважаемые, но это почти невообразимо, что бы один из них вышел бы с армией в поле, и я сделал так, чтобы это случилось в довольно незначительной стычке и при специальных обстоятельствах.

Многих ли проблем это Вам стоило при обнаружении интересных женских персонажей?

Я не думаю, что это было проблемой для меня. Я с удовольствием вспоминаю, как я начал читать о женских врачах в средневековые времена ... и возможности, которые у меня были для создания Jehane, были захватывающими.

Я читал что в «Тигане», «Песне для Арбонна», «Львах Аль-Рассана» и книгах о Сарантиуме всё происходит в одной и той же «мультивселенной» . Вы это задумали еще при написании «Тиганы», или это пришло позже?

Это не совсем так. «Плавание в Сарантиум» связано со «Львами Аль-Рассана», как действие имеющее место сотни лет назад. Аналоги — 6-ое столетие для «Плавание в Сарантиум» (и продолжения) и 11-ое столетие для «Львов Аль-Рассана». Я делаю некоторые ссылки (обычно как песни или неопределенные легенды) в «исторических» книгах к «Хроникам Фьонавара», но это всегда предполагало что-то маленькое и изящное, а не «часть великой схемы», связывающей это всё вместе. Фактически, я думаю, что к концу жизни многие авторы желают создать что-то великое — этот недостаток и подрывает их работу.

Хорошо, но я не могу сдержать удивление, неужели может возникнуть желание связать все свои книги. Почему Вы думаете, что некоторые авторы имеют соблазн делать это?

У меня нет общей теории на этот счёт — различные люди склонны к различным вещам. Я никогда не рассматривал коммерческий элемент, а Вы упоминаете об этом, потому что я так сказал. Иногда причиной того может отсутствие вдохновения, и оглядываясь назад писатель ностальгирует по дням, когда он имел идеи и энергию, и пробует поймать их на тех более ранних работах.

Преимущества использования фактических исторических событий как структуры для фэнтези довольно очевидны. Вы сталкивались здесь с какими-либо неудобствами?

Используя «реальные» событий и поворота сюжета я танцую на лезвии ножа. Каждая книга определяет себя относительно этого по-своему. Самая последняя показывает мотив этого балансирования. (Приглядитесь к эпиграфу к изданию, когда оно выйдет!) в этом есть неудобство для некоторых читателей, и я понимаю это. Некоторые люди предпочитают историческую беллетристику, чтобы получить «реальные» факты, что на самом деле в беллетристике это иллюзия, и они не узнают, что действительно случилось. Мой подход это подрывает, но я, случается, полагаю, что эта «иллюзия» была бы неуместна, и что фантазия является благородным подходом к исследованию прошлого.

«Благородный» и «освобождающий» -эти звуки подобно словам борьбы! Мы все конечно видели фэнтези, которая не была ни тем и не другим. Как Вы идете к созданию фэнтези, которая делает и то и другое?

Снова не могу дать простой ответ. Для меня, отправная точка берется из обоих жанров. За свою творческую жизнь, я понял, что люди хотят казаться более сильными и более интересными, чем они являются на самом деле.

Когда Вы решаете прекращать исследования и начать писать? Где исторический факт заканчивается, и начинается выдумка?

Что касается остановки исследования, то иногда трудно остановиться тому, что называется Синдромом Аспиранта ... оттягиванием написания диссертации, потому что всегда есть большое количество книг или статей по теме, которые нужно найти! Все мои работы — беллетристика, факты — подкрепление для неё, действуют по-разному в различных книгах (так как мои цели изменяются). Если я говорю, что «День Рва»(?) во Львах непосредственно вдохновлен «Днём Канавы»(?) из реальной жизни Толедо (Испания) в начале средневековья, это не делает описываемую сцену каким либо видом исторического факта.

Как Вы избегаете слишком близкого приближения к истории и делаете исторический контекст своим собственным изобретением?

Это сильно зависит от того, что я пробую сделать с каждой книгой. «Тигана» действительно берет только окружение в Италии и действительной вражды городов-государств, что сделало полуостров легкой добычей для захватчиков. «Песня для Арбонна» («A Song for Arbonne») был также преднамеренной попыткой изменить результат Крестового похода Альбигойцев (Франция, вторгающаяся В Прованс и юго-запад) и открытое предположение относительно аспектов истории (и сексуальной политики) имело результат несколько иной. «Львы Аль-Рассана» («The Lions of Al-Rassan») наиболее близки к реалиям нашей истории но — и это — ответ, почему я люблю использовать фантазию как форма письма -это позволило мне заглянут на четыреста лет назад в два поколения жизни людей. Я видел «истинную» историю упадка Мавританской Испании через появление святой войны как актуальное явление и для сегодняшнего дня, я исследовал, что случается с местом где взаимодействуют народы, когда идеологии укрепляются. Эти два человека, два «льва» полуострова, фактически теряют своё истинное обличие (мы даже не можем «видеть» их в последнем сражении) поскольку они стали символами в религиозном столкновении. Так, чтобы книга, с очень современной, в моем мнении, темой, использовала наименьшее количество волшебства, не потому что я был несклонен к волшебству как инструменту, но потому что я хотел уменьшить расстояние между историей и сегодняшним днём читателя. Волшебство могло увести книгу от задач решаемых мною, и сделав её более легкой для чтения отклонить от направления к нашему времени. «Плавание в Сарантиум» («Sailing to Sarantium») имеет большее количество волшебства, частично потому что моё ощущение Византия мистическое, алхимически резонансное с намеками на сверъхествественное.

Ранее Вы упомянули что «Тигана», позволила Вам двигаться к конфликту «вычисленному человеком». С тех пор волшебство стало последовательно уменьшающимся компонентом в ваших книгах — хотя магия фактически получила большую роль чем обычно в «Плавании в Сарантиум». Это так, потому что трудно заставить героев с магическим даром чувствовать правдоподобно и по человечески, или тяжелее работать с миром, где волшебство может потенциально стать тёмной лошадкой в сюжете?

Хорошо, ваше вводное примечание упреждает мой ответ ... нет никакого курса, за которым я следую. Это всегда одноразово для меня, и потребности каждой книги определяют, что я делаю. Я обращаюсь с волшебством как возможным элементом, инструментом, доступным для кого-то — и возможность его использования всегда будет решаться потребностями данной истории.

Пока (кроме «Хроник Фьонавара») действия всех ваших книг происходят вокруг Средиземноморья. Почему Вы зациклились на этом регионе?

Я не могу ответить с большей точностью, чем если скажу, что я всегда был, очарован Европейской историей. Я не уверен, что Средиземноморье — фактор объединяющий мои книги. Например, Львы — книга не об этом, в действительно, пустыня — вот ключевая метафора для неё.

Который авторы больше всего повлияли на ваше творчество?

Никто особо не повлиял. Я почти могу сказать, что Вермеер, живописец повлиял на меня больше чем большинство писателей. Когда я только начал писать и издаваться это были поэты. Дилан Томас и Йетс влияли на меня, а также замечательный греческий поэт Джордж Сеферис (чьи строчки — эпиграф «Тиганы»). Толкиен представил меня фантазии как «взрослой» форме. Дороти Дуннетт учила мне не бояться сложностей. Смерть Джорджа Гарретта показала мне, что Вы не должны торопить свой материал, и если персонажи прописаны достаточно чётко, читатели будут держаться Вас. Я — большой поклонник Габриэля Гарсии Маркеса, и буду всегда уважать Стивена Доналдсона за его попытку сделать книгу с антигероем в героическом жанре. В последнее время я «обнаружил» Кормака Маккарти и часто бываю ошеломлён его мастерством изображения совершенно зверских сцен в почти лирической прозе.

Имеются ли авторы, с которыми Вы хотели бы сотрудничать?

Есть многие авторы чьей работой я восхищаюсь, но я — не совместный тип. Творческий процесс слишком интенсивен и особенен для меня. Я сделал это несколько раз для телевидения, но только с одним очень близким другом. Я не думаю, что я когда-либо хотел бы делать так в фантастике.

На что похож Ваш режим письма? Вы разрабатываете сюжет новой книги полностью перед началом письма, или начинаете писать на пустом месте, и сюжет сам к Вам приходит? Действительно ли Вы — быстрый автор?

Я раньше писал 6 или 7 дней в неделю, но начиная с рождения детей, я писатель лишь пять дней в неделю, а в уик-энды я являюсь отцом. Я никогда не разрабатываю сюжет. Процесс открытия в пути дает мне беспокойство и адреналин. Я стремлюсь приблизительно к 1000-1500 словам в день, но я постоянно пересматриваю что написал, а также когда весь проект сделан. Я не посылаю рукопись агентам и редакторам, пока я не полностью уверен, что это примерно то что я хочу чтобы это было -это одна из причин почему новые книги выходят нечасто.

Что разжигает ваше воображение, вдохновляет Вас? Откуда берётся ваша муза?

По правде говоря, я не могу дать точный ответ на этот вопрос. Я часто говорю, что я пишу быстро, но идеи ко мне идут очень медленно ..., и они имеют тенденцию быть большими, производя большие книги. Очевидно я вдохновлен и занят процессом исследования истории через фэнтези, но фактический темы последних четырех книг был чрезвычайно непохожи, потому я не могу сказать, что какая-либо отдельная вещь «вдохновляет» меня. Я также полагаю (как и многие другие авторы) что вдохновение может быть переоценено, и часто его отсутствие является лишь оправданием безделья!

Когда Вы начинаете новую книгу, сколько времени Вы обычно тратите на выполнение исследования?

Никогда меньше чем половина года, ближе к полному году для Плавания и его продолжения.

Вы рассказываете тем, кто вокруг Вас о своей работе, когда Вы находитесь в середине новой книги?

Моя жена и друзья могли бы ответить лучше меня, но в целом я довольно крепко держу работу в себе. Я никогда не говорю о героях книги или сценах, ненавижу идею относительно скучных людей, избирающих этот путь, и предпочитаю позволить своим мыслям тихо вариться в голове. Мои самые близкие друзья, говорят, что если я кажусь слегка сварливым, это значит,что работа у меня идет хорошо. Я отрицаю это, конечно.

Что Вы любите лучше всего в работе писателя?

Я люблю самостоятельность, особенно роскошь того, что я могу спокойно работать не ощущая давления со стороны, меня никто не торопит.

Кто ваши любимые авторы и кого вы можете порекомендовать почитать?

Я уже упомянул несколько имен. Я с теми кто любит, фантазии Алана Гарнера.. .. Я часто говорил, что я прочитал большинство фэнтези еще будучи подростком, и что многие предположительно книги для юношества, являются действительно гораздо более сложными в их использовании жанра. Гарнер один из самых лучших в этом,.

Это — всегда интересовало меня, послушать, как авторы рассматривают свою собственную карьеру. Что Вы считаете основные моментами вашей карьеры?

Эмоционально основным моментом конечно является первое письмо (из Англии), что мою рукопись приняли, переданное моим агентом относительно «Древа Жизни». Аукцион с «Тиганой» чрезвычайно возбуждал и отметил изменение в моём статусе. А вообще я неспособен выбрать среди моих книг лучшую.

Что было самым темным моментом вашей жизни когда Вы были начинающим писателем?

Не могу назвать какую-нибудь единственную катастрофу в своей жизни. Были довольно предсказуемые размышления, о том что я никогда не получу признания, никогда не буду изданным ..., потому первое письмо о приеме книги — вероятно лучший момент, который я помню.

Вы всегда хотели быть автором?

Да, и хоккеистом. И почти стал им

В какой позиции?

Правое крыло. Или центр.

NHL в Вас многое потерял, хотя я думаю можно сказать, что многие читатели довольны, что Вы остались писателем. Вы несколько недель назад закончили «Повелителя Императоров» («God of Imperor»), так что этот вопрос можно считать своевременным. Каков ваш любимый метод для получения нового проекта?

Полгода чтения, пока я не найду тему и период, которые «разжигают» меня.

И какой ваш любимый способ празднования окончания проекта? (Предположу, что раздача интервью было бы неправильным ответом.)

Хорошо, когда-то празднования были такие, что я не мог даже давать интервью, но это было давным-давно. По правде говоря, прямо сейчас, завершение книг из «The Sarantine Mosaic « поймали меня на потоке эмоций. Большое счастье в том, что всё же доделал эту работу, потому что я жил с этой историей и этими героями в течение почти пяти лет.

Ранее Вы упомянули, что все ваши книги имеют очень различные темы. В Энциклопедии Фантастики, редактор Джон Клют утверждает, что вся ваша работа крутится вокруг тем правосудия. Вы согласились бы с этим?

Я никогда бы так не сказал ..., Джон — не прав. Я сказал бы с большей готовностью что пишу о действии и противодействии, о цене власти и трудности ответственности. Я также очень вовлечен в попытку исследовать двусмысленности в человеческих делах ....

Вы покончили с «The Sarantine Mosaic». Над каким проектом Вы собираетесь работать, или еще слишком рано думать об этом?

Aie! После того, как я пять лет варился в этом?? Um, да, немного рановато, чтобы размышлять о новой книге! Я никогда не знаю о следующей книге.

 

источник: Marion Zimmer Bradley Fantasy Magazine


⇑ Наверх