Рецензии на фантастические книги

Здешние боги – ребята непростые. Не просто силы природы или воплощение стихий, а существа, пользующиеся невообразимыми достижениями науки. Обладающие технологиями, неотличимыми от самой могучей магии. Снабжающие схолиастов инструментами для наблюдения и вселения в тела участников событий. По традиции олимпийцев увлеченно играющие судьбами смертных. При этом преследующие свои цели. Вот только со знанием произведений Гомера у этих хлопцев нелады (за исключением самого могучего из них).

-Дарящая читателю крышесрывную версию развития событий под стенами Пергама.

Вторая линия переносит читателя на Землю будущего. Землю, где от привычной нам людской цивилизации не осталось даже воспоминаний. Нынче Тера населена пресловутым золотым миллионом (почти), элоями, полностью утратившими творческое начало. Напрочь позабывшими о навыке чтения, истории, литературе, искусстве. Проводящими свои сто лет в празднествах, телесных удовольствиях и наблюдениями за сражениями под стенами Трои. Под тесным приглядом различных роботов, охраняющих их, удовлетворяющих все потребности, восстанавливающих людские тела в случае преждевременной кончины. В ожидании истечения пятой двадцатки и перемещения к постлюдям. Однако, как несложно догадаться, все окажется не так просто как видится элоям. А еще на Земле больше нет евреев. Кроме одной.

Третья рассказывает о роботах-моравеках, заселивших луны Юпитера. Они, в отличие от нынешних обитателей Земли, уделяют массу внимания литературным гениям прошлого, став преемниками людей в отношении как минимум литературы. Понятно, что первопричина в программе. Понятно, что не в виде творцов, а читателей-потребителей, но потребителей грамотных, увлеченных, изучающих кумиров от и до. Главный наш герой-моравек увлечен творчеством Шекспира, его приятель фанатеет от Пруста. Моравеки вообще вышли ребятами приятными, во всех отношениях, в отличие от агрессивно-милитаристических коллег с астероидного пояса, к примеру. И в работе молодцы, и специалисты преотменные, и в культурном отдохновении задних не пасут. И миссия по спасению солнечной системы, трещащей по швам от квант-телепортационных забав постлюдей, на их плечи легла. Нелегко быть роботом.

Кстати, Маленьким Зеленым Человечком с Марса тоже непросто. Симмонс подтвердит.

Две арки подвязываются достаточно быстро, третья кажется чуток отстраненной (за исключением одной прямой связи с драмой), присоединяясь к товаркам во втором томе.

Дорога к будущему, описанному в «Илионе», оказалась непростой, фантазия у Симмонса на уровне. Разгул художников по РНК, возродивших массу вымершей флоры и фауны, включая хищных динозавров. Вымирание гомо сапиенсов. Появление постлюдей. Их общение с уцелевшими предками. Отправка саморазвивающихся полуорганических роботов для добычи на Юпитер и в пояс астероидов. Самозабвенные забавы постов с вотчиной Хроноса и прочими квантовыми штуками. Создание системы телепортов/факсов. Попытка сыграть на азимовском поле (земная Галя-лайт) приведшая к непредсказуемым последствиям. Уход/бегство с Земли.

Идейная основа романа хороша. Размышления о грядущем человечества. О разных путях развития цивилизаций завтрашнего дня. Об опасности заигрывания с некоторыми научными открытиями. О литературе и преданных читателях. О людях, легко теряющих творческое начало. О механических созданиях, способных его обрести. Об отвратительности войны. О гуманизме и его восприятии древними греками.

Забавно: Дэн исследует гуманизм в его современном понимании, хотя в романе, регулярно совершающем оммаж Шекспиру, стоило бы поговорить о гуманизме эпохи Возрождения. Великий Бард и его современники называли гуманизмом не заботу о людях, их целостности и комфорте, а познание, изучение человека и его природы во всех проявлениях.

Начинается повествование неторопливо, даже вальяжно, однако со временем набирает мощный ход, подбрасывая персонажам регулярные напряженные перипетии, не забывая о передышках, во время которых герои могут поделиться с читателем различными авторскими мыслями.

Персонажи недурны, но такого сопереживания, как досконально проработанные герои Гипериона с Террором не вызывают. Хотя свои фишки у протагонистов Илиона имеются, как без них.

Профессор Томас Хокенберри, или Хок-эн-беа-уиии, как его называла прекраснейшая женщина тех времен (да-да, вы все правильно поняли). Помнящий лишь обрывки прошлой жизни. Ладящий с детьми и женщинами лучше, чем с сильным полом. Единственный из схолиастов (вы же не думали что он там такой один?), видевший троянскую войну с самого начала. Наше увеличительное стекло, через которое мы сморим на события под Троей. Решивший изменить судьбы всех, связанных с этой гигантской бойней.

Даэман — типичный представитель земных «элоев», отличающийся лишь любовью к бабочкам. Дамский угодник, неспособный пропустить ни одной юбки. Вовлеченный в судьбоносные для людей события, и начавший даже находить в них некую прелесть.

Харман — а вот и нетипичный 99-летний землянин. Единственный (почти), умеющий читать, хотя бы на уровне ребенка. Изрядно напоминающий людей 20 века, стремящийся к открытиям и путешествиям.

И, безусловно, Вечная Жидовка, женщина, выступающая для героев этой арки (а заодно и нас с вами) путеводителем по земле будущего, а заодно историческим справочником и побудительным фактором.

Одиссей, которого мы узрим не только под Троей. Яркий представитель людей того времени, когда дамы и ребетня «не в пример беспощаднее и кровожаднее любого из взрослых мужей 20 века» (ух, какие мощными вышли фигуры троянских леди, пытающихся спасти город). Убивающий без малейшего сомнения. Что животных, что людей. Моральные нормы несколько отличаются от современных, что поделать. А ведь этот еще из лучших.

Моравек Манмут со спутника Юпитера. Созданный для управления подлодкой подо льдами Европы. Любитель работ Великого Барда, трепетный исследователь его творчества. Верный друг и хороший челов…, пардон робот.

Пару слов о грустном. Книга вышла насыщенной до предела, возможно даже несколько избыточно. Из-за слишком большого размаха, огромного объема, литературоведческих отступлений и растекания мыслею по древу повествование временами выглядит рваным и затянутым. Гигантский объем дилогии не выглядит достоинством, как в тех случаях, когда хочется, чтобы история подольше не заканчивалась, а скорее чрезмерным велеречием. Есть вопросы к языку (или переводчику?). Он отнюдь не струится полноводной рекой, как ожидаешь после Гипериона и Террора.

Нюансы налицо, но как было некогда сказано в сети, средняя книга Симмонса стала бы удачей всей жизни для 95 процентов коллег по писательскому цеху. Так что предвзято к Илиону относиться не стоит.

В заключительном томе дилогии автор продолжает оборванный на полуслове «Илион», намертво сливает воедино первую и третью арки, устремляя их на встречу со второй. Раскрывает подоплеку происходящего. До небес (а точнее в космос) вздымает ставки, заставляя героев противостоять не каким-нибудь завалящим роботам или даже Олимпийцам, а натуральным, пускай даже сотворенным гениями, демиургам (только, скорее, в варианте не созидателей, а разрушителей миров).

Эрго. Оригинальная дилогия с неординарным взглядом на Троянскую войну, смешанным с фентези, приключениями и научной фантастикой. Есть нюансы, и лучшими книгами Симмонса «Трою» не назовешь, но прочтения романы достойны.

Среди самых востребованных в мире товаров — лекарства. Их, как болезней, множество разновидностей. Главная героиня, исследователь Селия Йенсен, вместе с коллегами тщательно создаёт одно из потенциально важных и нужных лекарств — от болезни Альцгеймера.

Результаты уже есть, но до массового выпуска этого нового лекарства и появления его во всех аптеках ещё далеко — идёт та самая «Фаза 3». То есть третья, заключительная часть клинических испытаний, в случае успешного завершения которых лекарство получает сертификат и начинается само промышленное производство.

Но эта книга — не простой производственный роман, а как и предыдущая книга того же автора, «Бойня», моделирование вариантов на тему, что будет если... Иначе говоря — почти всё неоднозначно. В данном случае — добровольцы, на которых с их согласия испытывался новый препарат, действительно стали здоровее (память и далее, вроде остановлена мозговая деградация).

Но вылезло некое страшное «но» — случается несколько скандальных происшествий (самоубийство, убийства, нападения). И всё принимали тот самый препарат! Вот такая людская драма, причём описанная в деталях. К счастью, без излишнего нагнетания негативных эмоций. Но с перечислением проблем общества и разбором альтернативных гипотез произошедшего. Вот такой получился альтернативный прогноз и остается только пожелать, чтобы подобное не сбылось. И что делать с этим почти чудо-лекарством делать дальше? Где и с кем ждать светлого будущего?

«Не снимая ноутбук с колен, Селия уставилась на экран. А ведь у них в одной из групп были пациенты из Уинтропа, и как раз в этом возрасте. Один из стариков постоянно твердил о грядущих наводнениях библейского масштаба. Через пару десятилетий все уйдет под воду. Даже казино, даже старинный ипподром, на восстановление которого коммуна потратила много миллионов долларов. И особую ненависть он испытывал к серфингистам: те-то выживут. Этим негодяям никакие цунами не страшны...»

Я чувствовал, что обещание, которое я сдерживал так долго, покачивалось туда-сюда на ниточке мое уверенности…».

Рошани Чокши. Последняя сказка цветочной невесты

Чтобы верить в чудеса, нужно уметь их творить. Или быть историком, который читал трактаты древних времен, в которых случалось всякое, в том числе – и чудеса. Бедный ученый с богатым опытом ищет гримуар тринадцатого века. Упоминается, что он находится в частной коллекции некой важной семьи. Ученый (в книге его называют просто и четко – Жених) отправляет факсы, с просьбой взглянуть на сей манускрипт.

Ему приходит приглашение встретиться вечером в отеле. А на следующей неделе ему предстоит выступить с докладом о Мелюзине, той самой, то ли русалке, то ли сирене. Она вышла замуж за человека, но потребовала, что он никогда не станет подглядывать за ней, когда она купается. Наверное, рядом с чудесами и завораживающими людей персонажами всегда есть тайны. Роковые или вроде того. Манускрипт с заклинанием, позволяющий путешествовать через время и пространство.

Простой ученый, разбирающийся в древних загадках и пришедшая к нему на встречу наследница огромной гостиничной империи, которая его очаровала. Их брак и ее требование не ворошить ее прошлое. Его интерес к нему. Его знание, что если он нарушит условие, то ее волшебство исчезнет. Но возможно ли не нарушить? И что увидишь после этого?

Главный вопрос – что же происходит с нашим миром, в котором прежние классические сюжеты сказок постепенно обретают новые ипостаси?

«В сказках всегда есть своеобразная дистанция. Они очищены от срочности, омыты от истинного ужаса, даже когда слова окутаны в кровь. Любовь представляется перед нами шире, чем горизонт, и настолько же недосягаемой. Но пока я считал свои вздохи, прячась под кроватью, граница страницы поднялась, и я в полной мере ощутил, как себя чувствовала дева в логове жениха-разбойника. Как она прикусывала язык, чтобы не закричать, когда поняла, что может уже не сбежать из дома живой.

Босые ступни Индиго были уже в десяти шагах от меня, по-прежнему направленные к зеркалу. Она всегда двигалась грациозно, но сейчас, когда она покидала комнату, её ноги издавали сосущие, шлёпающие звуки морского чудовища. Я подумал, что такие звуки производила Мелюзина, когда сворачивала свой чешуйчатый хвост в ванной».

В источниках XVIII в. тоже встречаются переводы иноязычного «дракона» русским «змий». Так, в описании государственного герба, сделанного Ф. Санти в 1722 г. на французском языке, стоит dragon. В переводе же, сделанном, видимо, вскоре после сочинения Санти, это слово передано как “змий”. В книге профессора Ф.Г. Дильтея, напечатанной параллельно на французском и русском языках, в описании московского герба стоят слова dracon и “змея». Для обозначения все той же фигуры слово “змий» употреблялось и независимо от переводческих нужд».

Татьяна Копычева. Мифологическое драконоведение

В этой книге тема драконов рассматривается так, как если их реальность, если не сейчас, то в обозримом прошлом, не надо было доказывать. Одна из тем – драконы и христианство. Уделяется внимание драконам Вавилона и Древнего Египта, Древней Европы и даже старинной Африки, скифо-сарматским драконам.

В издании описаны – с использование материалов сказок и легенд – драконы на Руси. Упоминается популярная сказка о Еруслане Лазаревиче, основой которой была одноимённая повесть. Ее ранние списки которой датированы 1640-ми годами.

Один из разделов книги посвящен восточным драконам. И не только китайским (приводится легенда о драконьей жемчужине), но и тибетским, вьетнамским, корейским и монгольским, индийским и японским. В главе "Монгольские драконы" говорится о книге И. Ефремова "Дорогой ветров", посвящённой палеонтологическим экспедициям отечественной Академии наук в Монголию в полупустыню Гоби в 1946-1949 годах. Помимо этого, отдельные главки посвящены драконам в Лаосе и Бутане, а также – островным драконам, и драконам в Новом Свете. Следующая глава – драконоборчество.

«Стоит отметить, что существует множество останков динозавров, но драконы сохранились только в памяти человечества. И тем не менее на Земле практически нет этносов, не сохранивших в литературе, фольклоре или изобразительном творчестве воспоминаний о гигантских драконах, монстрах и чудовищах. Причем точность изображения зачастую свидетельствует о том, что художник лично видел изображаемых существ, а не знает о них лишь понаслышке. Почему же не сохранилось никаких ископаемых останков драконов?

Поскольку никакие окаменелости найдены, вероятно, не будут, любая реконструкция структуры тела реального дракона строится на предположениях.

И в этом смысле здесь самое время предоставить слово Дж. P.P. Толкину, не только автору культового фантазийного эпоса «Властелин Колец», но и авторитетному ученому, исследователю древнеанглийской литературы: «Каким представлялся дракон средневековому человеку? Наиболее полный ответ на этот вопрос можно найти в сочинении “О природе вещей" Фомы из Кантимпрэ (первая половина XIII в.). Согласно сведениям, собранным Фомой из книг Плиния Старшего (I в.), св. Августина (IV в.), кардинала Якова де Витри (ум. в 1241 г.), а также из “Книги о зверях и чудовищах” (VIII—IX вв.), дракон — существо весьма свирепое, которое, однако, не так сложно уничтожить.

В дальнейшем представления о природе дракона становились все разнообразнее. Оказывается, дракон (и эта точка зрения отражена в предании о змее Фафнире, которого убивает Сигурд) — это оборотень, приобретающий звериный облик ввиду определенных качеств характера. Драконы могут иногда превращаться в людей и наоборот, люди становиться драконами. О подобных превращениях говорится в двух книгах: “Императорских досугах Гервазия Тильсберийского, написанных как развлекательное чтение для коронованных особ, и “Путешествии сэра Ажона Мандевилля”, романе первой половины XIV в., в котором нашли отражение легенды, привезенные крестоносцами с острова Кипр».

В этот ужасный миг все предметы, что видели ее глаза, выглядели странно, словно в новой реальности: комната сжалась, знакомые вещи стали незнакомыми, и ей показалось, что вся ее жизнь была лишь сном…».

Джозеф Шеридан Ле Фаню. Тайна поместья Уиверн

Этот готический роман, впервые переведенный на русский язык, представляет собой сочетание как чисто семейно-бытовых проблем (хотя тут нужно иметь в виду, что роман был создан более чем полтора века назад и специфика проблем поменялась), так сверхъявственного, можно сказать – классического европейского мистического. В этом – как сила, так и слабость текста.

Сирота, на которой изъявляет желание взять в жены пожилой владелец поместья, заявляющий, что она будет «моей маленькой богиней, моей дамой бубен». Она сбегает и, казалось бы, обретает счастье, выйдя замуж за его сына. Отец-старик проклинает его. И, как обычно бывает в подобных обстоятельствах, вмешивается рок или нечто странное. Впрочем, классический семейный готический роман как раз состоит из несопоставимых граней и роковых происшествий.

«В витрине отражалось бесчувственное лицо старшины. Мальчик будто прирос к земле, его большие глаза были прикованы к этой ужасной тени. Старшина почти коснулся его плеча, когда наклонился. Но, к счастью, погруженный в свои мысли, он не рассмотрел отражения, которое непременно бы узнал. Птичка, загипнотизированная холодным взглядом змеи, но оставшаяся цело. Должно быть, чувствует тоже самое, что почувствовал беглец, когда, снимая заклятие, этот ужасный человек пошел, чеканя шаг, дальше по улице…»

Рыцарство. Автор текста А. Голованова

В полноцветном издании рассказывается о прославленных рыцарях, чьи подвиги были запечатлены в мировой истории, в поэмах и балладах, исторических романах и летописях, приводятся описания как рыцарского вооружения, так и быта, отношений с королями, прекрасными и не очень дамами. В тексте рассказывается о подвигах Роланда, Жерара II, Ожье Датчанина, Бертрана де Борна, Вольфрама фон Эшенбаха, Роберта II Благородного, Джона Хоквуда, Бертрана Дюгеклена, Томаса Мэлори, Рене I Анжуйского Доброго, Гастона де Фуа, Серло Отвиля, Гармана фон Ауэ, Гильома IX Трубадура и многих других.

В тексте приводится анализ многих популярных мифов, связанных с прославленными рыцарями. Так о франкском рыцаре Гильоме Оранжском, сподвижнике и родственнике Карла Великого, были сочинены поэмы «Песнь о Гильоме», «Взятие Оранжа» и другие. Но реальный Гильом никогда не штурмовал Оранж и маловероятно, что это место было его резиденцией.

Одним из героев книги является нормандский рыцарь Вильям Фиц-Осберн, друг и сподвижник Вильгельма Завоевателя. Фиц-Осберн одним из первых подал свой голос за вторжение в Англию и сумел убедить Вильгельма отправиться в тот поход. Далее в тексте рассказывается об использовании нормандцами в боях кавалерии и после победы – строительству замков, поначалу деревянных, а потом каменных, в которых и располагались гарнизоны. Фиц-Осберн, получивший во владение остров Уайт, в 1067 году построил замок Карибрук, а затем возвел замки Монмут, Вигмор и Чепстоу. В завершение приводятся основные даты войн, сражений, мятежей и подписанием договоров, походов и осад с участием рыцарей с 613 по 1572 года.

«На одной из знаменитых иллюстраций художника Густава Доре к «Божественной комедии» Данте запечатлен французский рыцарь и трубадур Бертран де Борн, предстающий перед зрителями в весьма странном виде. Он бредет по аду, держа в руке, наподобие фонаря, свою отрубленную голову. За какие злые деяния великий флорентийский поэт поместил своего талантливого окситанского собрата по перу, чье творчество высоко ценил, в восьмой круг ада?

Данте Алигьери опирался на составленное в XIII столетии «Жизнеописание трубадуров», где рыцарь изображен чуть ли не самым главным виновником междоусобицы, разыгравшейся во французских владениях Плантагенетов. Роковая роль Бертрана де Борна как поджигателя войны в борьбе английских принцев против своего отца, короля Генриха II, там несколько преувеличена, но трубадур навсегда приобрел репутацию «сеятеля вражды» и «злосоветчика».

Пу Сунлин. Лисьи чары. Легендарные новеллы китайского писателя XVII-XVIII вв.

В этих новеллах – самые разнообразные сюжеты китайского фольклора, причудливые и необычные, в классическом переводе, и дается обстоятельное предисловие переводчика, объясняющее волшебную фантастику, связанную с лисами и их чарами, созданными химерами и всевозможными событиями, неудержимо меняющих жизнь людей.

В новелле «Лис выдает дочь замуж» рассказывается о происшествии, случившимся в молодости с министром Инь из Личэна, который тогда был бедным, но находчивым. В одном обширном доме, принадлежащем знатной семье, происходили странные вещи, которые люди связывали с нечистой силой и поэтому дом был заброшен.

Однажды Инь сказал своим товарищам, что он сможет провести там ночь, и взяв циновку, отправился в тот дом, лег спать. Услышав шум шагов, притворился спящим. Появилась служанка и старик. Когда Инь чихнул, старик подошел к нему и вежливо сказал, что сегодня его дочь выходит замуж и пригласил Иня на свадебную церемонию.

На ней угощали гостей вином в чудесных золотых чашах и Инь решил тайком взять одну из них, засунув в рукав, чтобы потом продемонстрировать приятелям и убедить их в правдивости его рассказа о необычных приключениях. Он притворился спящим, после отъезда жениха все стали собираться, и одну из золотых чаш так и не нашли.

«Впоследствии, когда Инь уже выдержал последние государственные экзамены, он был назначен в Фэйцю. Однажды его угощали у местных богачей Чжу. Хозяин велел вынуть большие чаши. Слуги долго не приходили. Наконец подошел мальчик-слуга и, прикрыв рот, о чем-то шепнул хозяину, и тот выразил гневное раздражение. Затем гостю принесли золотую чашу с вином, приглашая выпить. Инь посмотрел и заметил, что по форме и по отделке эта золотая чаша не отличается от той лисьей, что у него дома и, крайнем смущении, спросил, откуда она и кто ее делал. Хозяин отвечал, что этих чаш всего восемь.

Они были заказаны у искусного мастера его дедом, когда тот жил в столице. Как родовая драгоценность, он хранились за десятью замками, и очень долгое время их не выносили, но теперь, когда их вынули из сундука, их оказалось только семь. С другой стороны, пыль и печати не тронуты… И стало ясно, что лисица может, правда временно, достать редкостную вещь, но не смеет оставить ее у себя навсегда».

Ученик Фиоре ди Либери капитан кондотьеров Галеаццо де Мантуя, лично возглавив штурм стен Болоньи, прорубился через защитников города и открыл своим войскам ворота. Не менее показательно и то, что наемник, преследующий в первую очередь экономическую выгоду, мог, взяв город, продать его обратно его же жителям. Так поступил Браччио да Монтоне, в 1416 году продавший гражданам Болоньи их собственный город за 180 000 золотых дукатов. Немаловажным фактором, повлиявшим на развитие института наемничества за пределы чисто воинской службы, было и то, что наемник, проявив себя в кампании на стороне того или иного хозяина, мог получить гражданство и титулы, а следовательно, права, позволяющие ему участвовать в политической жизни. Имея под рукой войско и денежные ресурсы, многие наемники становились владыками городов и земель, при этом не оставляя своей военной профессии».

Фиоре делли Либери. Цветок битвы

Изысканное иллюстрированное издание состоит из как из современного текста, посвященного как исторической обстановке той далекой эпохи (Италии рубежа XIV—XV веков), так и используемым в те средневековые времена видам оружия и защиты, и подробного рассказа о самом авторе произведения, мастере боя, сыне рыцаря. Созданный им манускрипт стал одним из первых европейских трактатов, посвященных использования холодного оружия и технике схваток.

По словам самого Фиоре, он с детства хотел освоить мастерство боя на различном оружии и для этого путешествовал по миру, учился у германских, венгерских, итальянских и иных мастеров, а потом стал давать уроки дворянам, многим из которых предстоял поединки и поэтому они не хотели, чтобы об их обучении искусным приемам пользования оружия и защите стало известно другим. Да и сам Фиоре не желал, чтобы предаваемое им искусство поединка стало доступно многим, так как ему за подготовку щедро платили. Он пять раз бился на поединках на заточенных мечах «в одних лишь военных куртках и перчатках из замши» и все пять раз стал победителем. Но через годы его патрон и покровитель маркиз д’Эсте, решил, что о своих боевых навыках Фиоре должен создать трактат, который сохранить эти знания.

Отдельная глава посвящена кондотьерам — властителям средневековой Италии, в которой каждый из крупных городов сам обеспечивал свою безопасность. В тексте описаны и ловкая практика смены нанимателя, породившая, как подчеркивается в книге, кондотьеров -наполовину рыцарей, наполовину хитроумных бандитов, в руках которых оказывались инструменты управления целыми государствами.

Отдельные главы посвящены воинской подготовке в Средневековье, щитам и отказу от них, копью и кинжалу (их конструкции и пропорциям), топору, мечу.

«Я добрая защита против меча, топора и кинжала, если ношу доспех. Я держу меч посередине левой рукой и делаю это специально, чтобы защититься от кинжала, который может повредить мне сильнее иного оружия.

Я зовусь позицией королевы, потому что держу меч по-особому, не как те четыре, что были до меня. Тот, кто стоит напротив меня, тоже использует мою позицию, но я не колю своим мечом и не держу меч перевернутым, подобно топору.

В моих руках меч, который я могу использовать как топор.

Он тяжел и оттого грозен для легкого оружия. Моя позиция зовется высокой позицией королевы. И своим искусством она обманет другие позиции, которые думают, что я буду рубить, но я нанесу укол противнику, просто подняв руки над головой. И я сделаю это быстро».

Бахаре Сазманд. Навруз: праздник, объединяющий народы

Издание рассказывает о традициях, связанных с древним весенним праздником Навруз, который с незапамятных времен отмечается в Иране и сопредельных странах. Изначально Навруз знаменовал начало земледельческих работ, а потому идеи плодородия и надежды на богатый грядущий урожай являлись главными.

Сейчас в аспекты праздника входит множество составляющих – тут и прием гостей, и посещение с поздравительными визитами друзей и близких, обмен подарками, приобретение новой одежды. Обязательным блюдом на праздничном столе является сваренная с растительным маслом каша из толченых проростков пшеницы и муки. Также на праздничный стол ставят яблоки, халву и печенье, особый сладкий хлеб и непременный графин или стеклянную чашу, в которой плавает золотая рыбка.

И, конечно, весна – время пробуждения земли, о чем в традициях праздника напоминает многое, будь то свежая зелень проростков или бутоны цветов.

«Одним из обычаев, который существовал с древних пор и по-прежнему распространен среди иранцев, является проращивание к празднику зерен. По поводу происхождения этого обычая отсутствует единое мнение. Одни верят в легенду о том, что Ахриман низвел на землю засуху и неурожай, но иранский царь Джамшид стал воевать с ним и, в конце концов, нанес ему поражение. Когда он вернулся, деревья, саженцы и прочие растения зазеленели. Таким образом, люди стали называть этот день «новым днем», и каждый из них посадил в ознаменование этого счастливого дня в горшке ячмень, от чего и произошел обычай выращивать в дни Навруза проростки молодого ячменя или пшеницы».

— Куманёк, пойдем вместе в деревню и полакомимся. Я буду сторожить, а ты будешь носить».

Вологодские сказки. Художник Ольга Лукина

Красочное издание начинается с предисловия. С древнейших времен славяне населяли эти земли, через Белоозеро и реку Сухону новгородские дружины шли на северо-восток. А первое упоминание о самой Вологде относиться к 1147 году. Среди здешних городов – Великий Устюг, который считается родиной отечественного Деда Мороза. Следующий разворот – красочная карта Вологодского края. Только там можно увидеть ажурные, как морозные узоры, кружева и наличники на окнах, полюбоваться тончайшей резьбой по бересте, в живую услышать старинные напевы свадебных песен и даже отыскать избушку на курьих ножках.

В сказке «Иванушка-дурачок» рассказывается, как у одного старика со старухой было три сына: два умных, а третий — Иванушка-дурачок, на которого братья часто злились.

Однажды крепко осерчали братья на Иванушку, зашили в куль и поволокли к реке.

«Положили куль на берегу, а сами пошли прорубь осматривать. На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушка ну и кричать:

— Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею!

— Постой, дурак, — сказал барин, — я умею и судить, и рядить; вылезай из куля!

Иванушка вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду».