Хорошее эссе, но опять со знанием кинематографа у Прилепина проблемы. Как мог Балабанов позаимствовать зачин фильма «Брат» у «Брат якудзы» Китано, если его работа вышла на экраны на 3 года раньше?

Прилепин тут напутал. Действительно, по «Чёрной свече» был снят фильм «Фартовый», но главную роль исполнил не Сидихин, а Епифанцев. А вот Сидихин сыграл главную роль в «Волчьей крови», которая тоже экранизировалась по произведению Мончинского.

Нарушаю этой рецензией два собственных правила: не писать рецензию на произведение, которое понравилось, и не писать рецензию на произведение, на которое уже написано больше десяти рецензий. Впрочем, нового я своим мнением, наверное, не скажу. Всё уже давно написано. Победитель «Большой книги», что уж, всё ясно. Почитателей масса и хулителей не меньше. Поэтому я просто по ощущениям.

Большой, но легко читающийся роман о жизни в Соловках в конце 1920-х годов от лица молодого парня с принципами, осуждённого за бытовое убийство. Принципы не сильно крепкие и постоянно гнутся по мере развития событий (а в конце и вовсе улетучиваются), в зависимости от настроения, сытости и согретости. Произведение для легкого чтения, как мне показалось. Излишней жестокости нет, любовная линия, залихвацкие приключения, никакого модернизьма, никакого абстракционизьма.

Что не понравилось: Галина в произведении выступает с определенного момента этаким гарантом того, что с героем все будет хорошо. А Артём этим беззастенчиво и постоянно пользуется. А автор пользуется даже в большей мере. <blockquote>«Где же Галя? — думал Артём, глядя на Блэка. — Вывози меня немедленно отсюда, Галя!» </blockquote> Вообще, во второй части герой сам себя не спас ни разу – все чудесные спасения были делом её рук (он только портил исправленное, если вдуматься). Это позволяет до самого последнего эпизода не волноваться за героя вовсе. Вот бы был сюрприз, если бы Галя проспала (да или просто плюнула на своего возлюбленного) и не смогла его вызволить. И главгерой погибает в середине романа. Ну, или на Секирке. А повествование смещается в сторону самой Галины, медленно входящей в пике, или в сторону кого-то ещё из заключенных. К слову, мне на протяжении всей книги не хватало второстепенных персонажей. Вроде бы есть Афанасьев и Василий Петрович, но они то появляются, то исчезают – автор достаёт их по мере надобности (ближе к концу, когда надо ниточки связать).

Теперь по развитию сюжета. Происходящие сразу начинает напоминать экскурсию: «Уважаемые гости Соловков. Наша экскурсия отправляется, пристегните, пожалуйста, ремни. Сегодня мы с вами побываем во всех локациях нашего музея, а также совершим побег на острова с последующим возвращением. Желающие смогут посетить карцер, пострелять в чаек из нагана. После карцера вас ожидает горячий обед, выступление фольклорного ансамбля и сувенирная лавка, где вы сможете купить дневник Галины Кучеренко и магнитики. Автобус обратно отправляется в 18:00. Прошу не опаздывать.» Каждая следующая локация воспринимается главным героем хуже, чем предыдущая, даже если в предыдущей главгерой замерзал в карцере на Секирке или был избит до полусмерти. Следующая всё равно будет хуже. Напомнило «Золото бунта» Иванова, где герой так же скачет из локации в локацию, как в компьютерной игре. Но Иванов краевед и для него такая подача воспринимается естественно. К тому в «Золоте бунта» этот приём я встретил впервые и был готов его простить, а в «Обители» аналогичная ситуация уже портит восприятие.

Ну и по поводу «липового» дневника в конце. Многие (я сам, в том числе, ещё до прочтения, пролистывая) восприняли его как реальный исторический документ, но конечно же, это не так. Это просто отдельная глава произведения. И тут уже получается, что автор сам превращается в героя своего произведения, становится выдуманным, как и его дед Захар и все другие персонажи, за которыми стоят реальные исторические прототипы. Для меня этот дневник обесценил их очень сильно. «Вы правда поверили, что Эйхманс был таким, как я тут вам написал? Но у меня же Эйхманис! Это совсем другой человек!...»

В целом же роман неплохой. Прошлый год начался Шаламовым, а этот вот с Прилепиным и современным прочтением лагерной темы. В чём-то похоже, в чём-то отличаются, но и тот, и другой имеют право на жизнь. Любая тема пройдя через позицию автора и восприятие читателя на выходе даёт совершенно разное представление. В одних лагерях за свитер убивают, а в другом конскую колбасу можно смело жевать на улице.

Жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы (Джон Леннон)

На сегодняшний день прочитаны 11 книг авторства Захара Прилепина (из 28) и две книги, в составлении которых он принимал непосредственное участие (из 7). Казалось бы, вполне достаточно, чтобы представлять себе и авторский стиль Прилепина-писателя, и систему мыслей и ценностных ориентиров Прилепина-публициста и эссеиста. Но на самом деле каждый раз как будто наново открываешь для себя этого незаурядного человека.

Талантливый писатель? Безусловно. Принципиальный и порядочный человек? Думаю, что именно так. Смелый и решительный мужчина? Хороший семьянин? Отец? Политик?.. Список при желании можно продолжать (но я на этом закончу, а то уж больно напоминает партийную характеристику из известного многосерийного советского художественного разведчицого фильма). Дело не в списке, а в том, что каждый раз с каждой новой книгой вместе с теми новыми персонажами и героями, о которых написана эта книга, мы ещё раз знакомимся с самим Захаром Прилепиным — на мой взгляд, безусловно явлением в современной отечественной литературе.

Сборник коротких эссе и рассказов самого разного содержания и свойства. В принципе, в аннотации всё об этом сборнике сказано, в том числе сказано самим автором. А попытки пересказать какие-то конкретные мысли и чувства и смыслы, о которых пишет и говорит Захар — значит появятся и обострятся непременные риски исказить сказанное, выпятить своё понимание и отношение к прочитанному. А мне кажется, что в случае этой книги (как и многих других его нехудожественных книг) важно не пытаться придать какие-то свои смыслы услышанному и прочитанному, а вдуматься в то, о чём с нами разговаривает автор. Да-да, именно разговаривает. И не потому, что я слушал аудиокнигу и потому имел дело именно с голосом чтеца. А потому, что в каждом своём эссе Захар Прилепин старается не просто поведать нам о самом себе или о каких-то событиях и явлениях нашей общей жизни, а вызвать читателя/слушателя на диалог, на разговор, причём даже не с ним, с Захаром Прилепиным, а с самим собой, с читателем и слушателем. Именно стремление вызвать читателя на разговор с самим собой — по тем ли конкретным моментам, о которых упоминает Прилепин в книге, или по разным общим вопросам бытия, или просто путём некоей внутренней исповеди и, возможно, переосмысления и перечувствования сутей жизни — вот именно это и является главным моментом в этой книге. По крайней мере именно к такому передумыванию и перечувствованию пришёл я сам.

Талант — это способность верить в успех. Полный бред, когда кто-то говорит, что вдруг открыл в себе дарование. Нет. Он просто работал. Много работал. (Джон Леннон)

И об этом у Захара Прилепина тут тоже есть.

Спасибо автору. За честность и искренность. И за убеждённость.

PS А эссе о семье и детях просто великолепны!

Если «Имя рек» — это сборник про Большой Мир глазами Захара Прилепина, то «Истории» — про Мир Малый, про себя, про свою семью, про предков, детей и жену, про близких людей. Ведь даже когда автор спорит с Дмитрием Быковым, защищает Алексея Учителя или же отдаёт дань памяти Иосифу Кобзону, то и в этом случае речь идёт о знакомых людях, с которыми он сидел за одним столом, выпивал, обсуждал что-то или просто молчал при встрече. Насколько созданный образ соответствует реальному Евгению Николаевичу Прилепину, я не знаю. Но получился автопортрет привлекательным, этакий отпечаток в словах жизни насыщенной, жадной до впечатлений, встреч и поступков и при том идейно заряженной, полагающейся на заложенные в детстве принципы и уходящей корнями вглубь Российской земли за счёт всех поколений на ней живших.

За «Уроки русского» я готов смириться с существованием всего канала НТВ. В сборнике «Имя рек» Захар Прилепин возвращается ко многим темам, что уже затрагивал в этом цикле, размышляя о своей стране, своём народе, истории, культуре, об отдельных знаковых для неё именах — Есенине, Маяковском, Высоцком, Шукшине и других. Взвешенно и спокойно, безо всякой аффектации, красивейшим слогом доносит он свои мысли до читателя по вопросам вечным и вопросам текущим. Впечатления от прочтения сравнимы с разговором с умным собеседником, причём близким по духу, что важно. Но даже если Захар Прилепин вам активно не нравится по каким-то причинам, две заметки из сборника заслуживают прочтения в любом случае. Это «Масоны и маршалы», чтобы взглянуть на события 1917 года во всей их сложности и противоречивости, сняв очки предвзятости. И это «Мы не успокоимся», чтобы понять почему не уходит память о той Войне и той Победе и почему нельзя слушать весь тот хор «доброжелателей», ежегодно исполняющий партию «Лучше бы повысили пенсии и построили дороги». Не дороги им нужны...

Эту короткую заметку стоит прочитать всем — и тем, кто за белых, и тем кто за красных, всем, кто волею судеб родился и живёт в стране России. Ибо здесь Захар Прилепин живо и ярко показал, что исторический процесс вещь многосложная и, что столь приятный глазу и простой для восприятия набор чёрно-белых картинок, что кочует из учебников истории в литературные труды и далее в кинематограф, время от времени инвертируя свою простейшую палитру, делая чёрное белым, а белое чёрным, к реальности не имеет вообще никакого отношения. И для того, чтобы уверенно смотреть в будущее, нужно наконец научиться воспринимать прошлое во всём многоцветьи людей, событий и поступков.

Тут такие мощные отзывы, мне немного страшно влезать со своим особым мнением.

Мне роман не понравился. Да, быт, да, декорации — это всё прекрасно. Но главный герой — странный. Он так непонятно прописан, что мотивы его поступков остаются для меня тайной. Единственное, что я запомнил, — у него было неодолимое желание время от времени взбрыкивать. В остальном какой-то не-пойми-что.

Главная героиня получше. Вот правда. Она мне понравилась ещё до дневников в эпилоге. Она — цельная. Она — живая. Если бы роман был о ней, я бы поставил 10. Но этот, как правильно заметил prouste, «бесцветный» гг всё портит. Даже драма с отцом и матерью какая-то бесцветная.

Безумно хороши Моисей Соломонович до превращения в бухгалтера и владычка до бесовского покаяния на Секирке. Зачем надо было их «перелицовывать», я не понял. У меня сложилось впечатление, что Прилепин испугался ярких героев, в чём-то однозначных, и ради «общего фона» их тоже «замазал».

Про декорации. Я мало что читал про Соловки, да и никогда не воспринимал художественную прозу как источник исторических знаний (спасибо Фейхтвангеру и Дюма), так что сравнение декораций с описанными у других я и не мог, и не стал бы делать. Ну такие у Прилепина Соловки, ну и пусть. У других — другие. Кому интересно, как было на самом деле, пусть обращаются к публицистике, архивам и монографиям.

Начало вроде интересное: какие-то странные дети в спецлаборатории, таинственное резня целого подъезда дома, журналист, ведущий расследование. Но это туфта. Вот серьёзно: роман — туфта. Ружья не только не стреляют, они падают со стены в погреб, обжираются опят и улетают на йух.

Удивительно: дали Улитку за проституток, пальцы в сперме и зажёванный носок.

Умные коллеги-читатели понаписали много правильных и разгромных отзывов, так что мне не остаётся ничего другого, как только поделиться своим впечатлением.

Для меня «Санькя» оказался ближе не только у «Бойцовскому клубу», но и к «Заводному апельсину». Бойцовский клуб — это всё-таки бунт взрослых, не нашедших себя в жизни тридцати- и далее -летних мужчин. В «Заводном апельсине», как и в «Саньке», действуют подростки: от 14 до 20 лет, то есть от Позика и Верочки до отслуживших Олега и Саньки.

Идеология... Ну какая у подростков может быть идеология? Круши, громи, даёшь революцию! — детский максимализм. Напрасно, мне кажется, искать тут какую-то серьёзную идеологию. Это подтверждают и диалоги Саньки со взрослыми. Вспомнился фильм «Курьер», когда герой Меньшова кричит: «Я просто хочу узнать у молодого человека, о чем он мечтает?» Прилепин показал этих потерянных ребят, которые готовы отдать жизнь за великую цель, которую они не знают и не видят, кроме «чтобы Русь жила». Показал и показал.

Пример... Ну с кого тут брать пример? С воришки Саньки? С Саньки, бросившего мать, бабку, не сходившего ни разу на могилу деда? Несчастный ребёнок. То есть уже не ребёнок, за 20, но всё равно несчастный. А эпизод с убийством судьи? Ну где тут «сильная личность»? Наоборот, он постоянно пьёт водку, он мотается за этим судьёй сутками и не решается выстрелить. Да и сама идея застрелить судью — бессмысленна. Прилепин проговаривает это в мыслях Саньки значительно после. Не помню дословно, что-то вроде «судью убили, а Нега сидит». То есть эта акция ни к чему не привела. Как не приведёт ни к чему финал. Они идут на убой по инерции, по логике выбранной ими дороги, и сами в глубине души понимают, что ничего их акция финальная не даст. Это роман про обречённую на убой молодёжь, а вовсе не про сильных личностей. Да, в какой-то мере «герои нашего времени», как был им Печорин, если уж сравнивать. Потому и позиционируют, что это правда. Они же есть, нацболы эти. Вернее, были.

Про язык и стиль уже до меня написали.

Бытие и сознание, сознание и бытие

Писатель Захар Прилепин у меня находится в списке читаемых-почитаемых уже довольно давно: первую книгу его авторства прочитал ещё в сентябре 2013, и с тех пор так и пошло — более-менее методично и постоянно продвигаюсь вдоль его творчества. И уже после первых нескольких книг возникло отчётливое ощущение, что Прилепин в моём восприятии — совершенно точно явление в современной русскоязычной литературе. Т.е., в данном определении не гарантируется именно благодарно-положительное восприятие его творчества русскоязычными читателями и вполне допускается, что некоторое количество мнений и оценок будет явно отрицательным. Просто потому, что Захар Прилепин говорит и пишет о самом больном и трудном, о искажённо-изуродованном и воспалённо-трагическом. Именно драматическая и зачастую трагическая картина нашего реального мира и той действительности, в которой мы обитаем все вместе и одновременно по отдельности друг от друга, а порой и вопреки хотению/желанию друг друга и даже назло самим себе и нашим визави — именно вот это самое наше Настоящее и является предметом прилепинского наблюдения и анализа. При этом даже не очень-то важно, художественную книгу мы читаем, или его публицистические рассказы, очерки и эссе — во всех случаях книги Прилепина остры, и без заигрываний зеркалят нам нас самих и наши повседневные некрасивые, а зачастую уродливые гримасы — гримасы нашего поведения и наших поступков и деяний. Так и хочется порой воскликнуть, вторя графу Резанову из «Юноны и Авось» – «Да плачется дел моих горько!».

Как уже написано в аннотации, в этой книге мы будем иметь дело с Прилепиным-эссеистом и Прилепиным-публицистом. С человеком, остро и порой болезненно воспринимающим картины нашей действительности и без промедлений как-то высказывающимся относительно того или иного наблюдения. Причём ясен пень, что чаще всего мы имеем дело именно с критической точкой зрения писателя, политика и гражданина Захара Прилепина — что толку славословить о том или ином, пусть этим занимаются те, кому положено, а на себя Захар Прилепин возложил обязанность напрямую и без обиняков громко, во весь голос, говорить своё личное мнение — говорить откровенно, порой на грани задиристости и комплиментарности, резко и категорично. Однако всегда приводя вполне внятные аргументы и доводы, объясняющие его позицию по каждому конкретному вопросу, о котором идёт речь в эссе.

При этом Захар Прилепин умеет не идти на поводу ни одной из сторон нашего политического небосклона: там, где он считает это нужным, он вовсю критикует ныне правящие политические силы с называнием имён и фамилий, а в других случаях громит уже их оппонентов и противников — вызывая тем самым на себя удары и полемические нападки как с одной стороны, так и с другой. А что поделать, если в одном вопросе он не согласен с одними, а в другом уже с другими.

Приводить какие-то примеры тематики прилепинских эссе нет никакой охоты и никакой нужды — те, кто в курсе, знают социально-политические и просто жизненные взгляды и убеждения Прилепина, а кто не знает, пусть лучше ознакомится с ними напрямую, прочитав (или послушав в аудиоварианте) эту книгу. Скучно не будет точно!

Это моё первое знакомство с прозой о чеченских войнах. Пожалуй, и об афганской тоже, они похожи по образу военных действий: растяжки, ночные бои, обстрел колонн, враждебное местное население, зачистки. Эта часть романа была интересной. И с психологической стороны, и по накалу событий. Увы, автор зачем-то разбавил историю оказавшегося в грозненской школе собра малосимпатичными вставками из прошлого героя и туповатыми разговорами о Боге. Причём оба типа вставок так и не пришли ни к какой развязке в финале. Так, повспоминал, поболтал, и всё. Словно читаешь роман сквозь кучу несвязных заметок из совершенно другого романа, незаконченного и ненужного.

Довольно слабый язык, да. То автор лаконичен, то ударяется в графоманскую избыточность, упиваясь сравнениями, вычурными оборотами и отвлечёнными образами. Хорошо, что по большей части это происходило в «лишней» части, а не в основной. Пожалуй, единственное место, где длинное описание показалось мне уместным, это осмотр выложенных на аэродроме трупов наших ребят.

В начале романа присутствует некий малыш. То ли я проглядел, то ли не уловил аллюзии, но я так и не понял, кто это. Возможно, это третья часть, ещё одного романа, осколок которого залетел в чеченский бедлам.

Из этого романа после хорошей редактуры могла бы получиться неплохая повесть, но автор решил иначе. Дело его, конечно.

Я не увидел тут ни особенной фантастики, ни «фантасмагории». Реалистическое письмо от первого лица.

Захар Прилепин создал роман-отчет о проделанной в ДНР работе с подробными портретными зарисовками боевых товарищей, объяснениями событий, идей, планов, инфраструктуры свободного государства и его вооруженных сил. С четкими привязками там, где это возможно и с четким объяснением, почему их вот здесь и вот тут дать никак нельзя. Иначе говоря, идеальный исторический источник, со скидкой, разумеется, на то, что источник этот нарративный и притом художественный. На мой взгляд, для нарратива это текст высокой степени достоверности. Много точного и правдивого в нем сообщается современникам, потомкам, историкам из будущего.

Помимо того, что Захар Прилепин отчитался в своей работе замкомбата и советника при Александре Захарченко, он дал развернутый портрет Захарченко, желая, насколько можно понять, сохранить драгоценные черты этой личности. Так, чтобы впоследствии, лет через ...-десят составитель учебника задумался: включаем Захарченко в соответствующий параграф, или нет? С одной стороны, личность выдающаяся, с другой — вот о нем и Прилепин написал довольно подробно, может, включим? А ведь Захарченко и впрямь был крупным человеком, волевым, самостоятельным. Иными словами, это настоящая «историческая личность» и лет через двадцать, можно думать, томик о нем выйдет в составе ЖЗЛ... Автор книги выражает горечь и, в очень значительной степени обвинение: сколько людей бьются на этой войне не за жалование и не потому, что деться некуда, а за русскую идею и за русскую совесть, так почему же в практических мерах российского правительства так мало заботы об этих людях и так много корысти? Обвинение, в общем, серьезное. Отмахнуться от него нельзя — и глупо, и бесчестно. Но ответа на него что-то не слышно...

Рекомендую читать как минимум ради зарисовок современного военного быта. Всё это есть в обилии, схвачено точно, притом понимающим человеком.

Исключительно интересная, насыщенная до предела малоизвестными обывателю сведениями, книга. Правда и ничего, кроме правды о жизни непризнанных республик. Не об Украине.

Обязательно читать всем антифашистам. No pasaran!

Слава Богу прочитал эту книгу много позже «Обители» и «Некоторые не попадут в ад». Прочитай я её первой из творчества Прилепина, возможно другое и не захотел бы попробовать. Наверное, её можно расценивать как не очень удачный эксперимент автора. Но даже в таком виде, спустя некоторое время нет, нет да и всплывают в памяти некоторые фрагменты текста и эпизоды. Роман безусловно оставил некоторое послевкусие, впрочем далеко не самое приятное.

Если быть патриотом преступно, то значит я преступник

Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри — не вы!

(М. Лермонтов «Бородино»)

А нынешние как-то проскочили…

(В. Высоцкий)

Эти два эпиграфа как нельзя лучше подходят и ко всей книге Захара Прилепина, и практически к каждой из одиннадцати её глав — одиннадцать глав на одиннадцать славных имён.

Основной и главной мыслью Прилепина в этой книге является то, что все названные в ней поэты пушкинской (хотя и допушкинской тоже) поры (так же, как и многие другие, не ставшие персонажами этого повествования, но тоже в нём Прилепиным — специально упомянутые) при всём разнообразии их собственных политических вкусов, воззрений, взглядов и убеждений (от крайне монархических и до самых смелых на тот момент, цареубийственных и дворцово-переворотных) в лихую годину военных испытаний для Отчизны и Родины (а понятие Родины ввёл в обиход как раз один из них, из тех, о ком идёт в книге речь) следовали порывам своего сердца и души и без долгих раздумий и сомнений и колебаний отправлялись в ряды действующей армии (и флота), и непосредственно и лично участвовали во всех выпадавших на их долю сражениях и битвах. В том числе и не только в войнах с супостатом на территории Российской империи и в прямую защиту её священных рубежей, и угрожавших самой целостности державы (пугачёвское восстание, война со Швецией и Наполеоновские), но и ведущиеся за пределами Отчизны и, казалось бы, существованию Отчизны никак не угрожавшие. Прилепин специально останавливается в своей книге и на этом обстоятельстве тоже и аргументированно и эмоционально (а З.П. умеет вложить в свою прозу и эмоцию и чувство) обосновывает такой выбор тех людей, о ком говорится в книге.

Знаете, вот казалось бы, что книга стопроцентно посвящена той эпохе и тем людям, в который жили её герои: уже упоминавшиеся в тексте отзыва так называемые «поэты пушкинской поры» и их время — конец XVIII – большая часть XIX веков. И это на самом деле так, ибо автор почти совсем не протягивает ниточки связей из того времени и от тех людей сюда, к нам, в наше непростое и практически смутное время, и к нам, к нашим поэтам и писателям — нашим современникам. Почти совсем. Почти . И вот этого талантливо сделанного Захаром литературного «почти» как раз и хватает для того, чтобы читатель сам протянул эту цепочку аналогий и сравнений, сам установил эти нравственно-этические связи и сравнения. Причём порой всё это выглядит едва ли не так же наглядно, как система математических пропорций, т.е. правило «креста» и всё такое безупречно математическое прочее.

Какими же аргументами пользуется автор для того, чтобы свои умозаключения сделать не голословными предположениями и тем паче ни на чём не основанными утверждениями? Конечно же это в первую очередь документы той эпохи: автобиографические и биографические записки тех времён, официальные описания походов, битв и сражений, в которых участвовали те или иные персонажи книги, выписки из наградных реляций и приказов, а также выдержки, купюры и кусочки из собственного дневникового, эпистолярного, поэтического, прозаического и философического творчества наших героев — кто может прямее и откровеннее поведать читателю, нежели человек о себе самом. Таким образом вся книга состоит из определённого рода собственных рассуждений Захара Прилепина о каждом её персонаже, сопровождаемых, вперемешку с его словами, предположениями и выводами, документальными и художественными свидетельствами современников героев книги.

Соглашаться с этим всем или спорить — тут уже дело каждого, прочитавшего эту книгу. Для меня многое оказалось и верным и важным и своевременным и объясняющим/дополняющим, т. е. актуальным. Вовремя написанная книга. И с точки зрения литературных достоинств — качественная, тут от Захара Прилепина ничего не убавишь и не отберёшь.

Но даже если отбросить в сторону все выше сформулированные смыслы книги и читать её просто как историко-биографическое произведение, то ценность и значимость нисколько не уменьшатся — любители биографий получат свою толику удовольствия, знатоки батальных сцен насладятся всем военно-походным антуражем, ценители высокой поэзии приобщатся к творчеству громких поэтических имён — на всякий читательский спрос здесь найдётся своя порция удовольствия.

Впервые я прочитал «Санькя» сразу после выхода, в начале 2007 года. В то время я работал в книжном магазине, так что чтение новинок, тем более резонансных — а номинированный на несколько престижных премий роман к таким, несомненно, относился — было одной из моих обязанностей. Сам реализм я в те годы не очень жаловал, сравнивать было особо не с чем. Книги бывают разные, какие-то запоминаются, какие-то отталкивают, в какие-то ты влюбляешься. В книгах на самом деле мало общего — кроме одного: с возрастом твоё отношение к прочитанному меняется.

Тогда роман Прилепина показался мне вымученным, неживым, не лишённым некоторого обаяния, но, в конечном счёте, похожим на главного героя, зашедшим в память только необычным названием, удачным, надо признать. Не понравилась мне книга. Такую на полку ставить не станешь.

В те годы Прилепин был всего лишь ярким дебютантом, не матёрым классиком. О его книге не писал Лев Данилкин, его не выставляли стопками, как водится сейчас. Ну номинант и номинант, мало ли таких бывает. И этот пройдёт.

Однако не прошёл. Прошло 15 лет. Захар Прилепин ныне — один из мэтров писательского цеха, где ему давно уже тесно. Захар Прилепин — политик и ведущий ток-шоу. медийная фигура, рукопожатая с сильными мира сего. Нынче без обсуждения творчества Прилепина не происходит ни одной беседы о русской литературе, особенно с молодыми людьми, для многих из которых Захар стал смесью Хэмингуэя и Дос Пассоса или Барбюса. От «Обители» была без ума моя последняя пассия, которой тогда стукнуло аж 19 лет. То есть, Прилепина натурально стало много.

В таких условиях судить об авторе на основании прочитанной давным-давно и совершенно стёршейся из памяти книжки было как-то неправильно, и я решил перечитать «Санькя» и проверить текстом свои невнятные подозрения и антипатии к г-ну Прилепину.

Надо сказать, что для 34-хлетнего меня книга оказалась куда интереснее, чем для меня же 21-летнего. В те годы меня не сильно интересовала политика, уличные акции, лозунги, мир был вполне понятен и линеен. Уже потом в жизни тоже случились походы на митинги, общение с разного рода «либералами», «революционерами», маргиналами всех мастей, становление каких-то своих взглядов, изучение истории. «Санькя», как, наверное, и любой текст Прилепина, написан в первую очередь для людей, которым небезразлично всё вышеперечисленное.

Первое, что бросилось в глаза — нескладность текста, здесь я и в юном возрасте не ошибся. Прилепин банально плохо пишет. Ну, «Санькя» написан плохо, но, судя по всему, в дальнейшем автор манере своей не изменил. Роман написан ужасным языком-кошельком, где автор то деловито берёт хэмингуэевскую стилистику, то вдруг рассыпается в попытки «сделать красиво». Видно, что Прилепин был увлечён Платоновым, но там, где мастер натурально ломал язык, превращая свои тексты в некий литературный кубофутуризм, Прилепин копирует форму без понимания сути. Вот парочка типично «платоновских» образцов

Из-за того, что они редки, в тексте они торчат инородными элементами, потому что основой, плотью книги является всё же суконная и грубая, казённая реальность, казарменный язык передовиц, «Правды» и инструкций. И это, видимо, и есть уже «прилепинский стиль»: злые, грубые, плевками сделанные беседы, вереницы тошных полубредовых мыслей ГГ. Умолчим о юморе, хотя дело происходит вроде бы в среде молодых людей, да к тому же занятых опасной деятельностью. Ни капли живого общения, ни единой шутки на весь текст, кроме какого-то упоминания про отстреленные яйца. А ведь юмор в любой трудной ситуации верный помощник. Всё кажется неживым, словно бы вскользь захваченным на бегу. Вот только бегу куда? Видимо, к очень важным вещам. Так о чём же книга?

Будем считать, что Прилепин знал, о чём писал, хорошо: и про побои, и про работу подпольных террористических ячеек, и про «акции», но всё равно остаётся ощущение полной нереальности происходящего. «Санькя» — это роман вроде бы и идеологический, но, как сказано выше, вряд ли он кого-то смог бы «побудить к поступку». Для сравнения можно привести запрещённую в России книгу «Скины: Русь пробуждается», написанную Романом Нифонтовым — мало того, что с несомненным и большим знанием дела, но и очень приятным языком, с реальными персонажами и чёткой мыслью. С чувством юмора, оживляющим героев, в конце-концов! Со всем тем, чего так не хватает книге Прилепина. Иногда мне даже казалось, что Прилепин прочитал (а он, несомненно, читал) книгу Нифонтова и решил написать свою — такую же романтическую, неудобную, дерзкую. Но получилось иначе — сухо, серо, вместо революционного огня какая-то древнерусская тоска и банька с пауками в голове у ГГ.

«Санькя» — несомненно левая утопия, а ведь книга такая вроде как должна вызывать чувство сопричастности, подъём духа, но от описываемых событий веет такой театральщиной, особенно в конце, что становится даже как-то неудобно. В этом плане «Санькя» очень напоминает другой роман, схожий по структуре и сюжету — «Дневник Тёрнера», мрачный манифест американских белых националистов. Книга в художественном плане слабая, но имеющая совершенно иные цели, являющаяся, по сути, облагороженной политической декларацией намерений, и, таким образом, задачи свои успешно решающая.

И вот тут мы подходим к самому слабому месту романа Прилепина. Книга ведь ни о чём. Ну вообще! У «союзников» нет никакой программы, кроме как «мы за всё хорошее против всего плохого». Персонажи в программных разговорах (коих в книге несколько и которые Прилепину, вроде и работающему здесь в традиции русской классики, где полемика персонажей очень часто была излюбленным способом донести те или иные идеи до читателя, так и не удалось органично встроить в текст романа) вообще иногда переходят просто на слоганы, которыми можно вдохновить разве что пятиклассника.

«Этой страны», чувствуете, да? Эта страна... И никаких идей. Будем кидать яцами в политиков, а потом и стрелять в них же. Почему — звенит рефреном вопрос оппонентов союзников, философа Безлетова, еврея Лёвы, матери Сани, наконец; почему? зачем? что вам надо? зачем вы это делаете. Ответьте нам. И ответ звучит.

По сути, вся политическая программа погромщиков, террористов — а союзники именно погромщики и террористы — этим исчерпывается. И сразу вспоминается очерк Шендеровича — человека ядовитого, умного и наблюдательного — на эту тему, тему национальной идеи.

История смешная, а ассоциация страшная. И вот таким вот уродам предлагает нам сопереживать г-н Прилепин? Жалеть, что их бьют, пытают (хотя единственный раз Сашу побили менты очень гуманно — выбили зубик и чуть порезали розочкой. Хотя били много часов и не поленились вывезти в лес. Даже не сломали ни косточки!). Сажают в тюрьмы. Но ведь менты как раз правы, потому что у власти идея как раз есть. Власть делает дела, как показала история.

Судя по всему, Захар Прилепин спустя 15 лет пришёл к этой же мысли. Он публично отпустил ВВП все грехи, сам ушёл в политику и даже съездил на Донбасс, о чём немедленно выпустил книжку. Если нет идеи своей, то можно примкнуть к чужой, пусть даже ранее ненавидимой. Всегда можно сказать, что ошибался. А если кинут помидором в лицо, то не страшно. Можно и утереться.

Ведь, как сказал де Голль, «убивают только лучших». Посредственных литераторов и посредственных же политиков не убивают.

Пустой роман, недоманифест, недореализм, не содержащий ни единой идеи, даже чужой, не населённый живыми героями. В книге много сигарет, мата, выпитой водки и красного цвета. Только цвет этот поблек и высох, через него постоянно проступает другой цвет. Цвет пустоты. В которую не хочется всматриваться. Ведь оттуда на тебя никто не посмотрит никогда.

Нет, такое на полку не поставишь.

На последних абзацах рассказа подумалось что автор хочет рассказать о семье командира нижегородского СОБРа Дмитрия Чудакова, погибших от рук преступников в 2009 году на трассе М4 «Дон». Пусть Бог сохранит хрупкое семейное счастье всех людей на земле!

Прилепин может писать,но такого от него не ожидал...

Может он и хотел что-то хорошее написать,да получилось вот это..

Это не роман,а путевые заметки барина с пачкой бабла..Картинки,как стоп-кадры:сторублевки с барского плеча соладатам на покурить, «его батальен»,к которому он ездит на крузаке «посмотреть на войнушку«и он сам лениво завтракающий в дорогом ресторане и не понимающего своих телохранителей, не хотящих есть.

Брезговали они от тебя что-то брать,видимо,барин...

Прилепин ничего не понял о Донбассе,но попиарился.Как, впрочем, и многие в это смутное время.

Как может понять что-то модный московский писатель о жизни пролетариата на всем «нужной «войне?!

После такого хочется брезгливо помыть руки и забыть..Да забыть не получится уже никак.

Как-то так..

Книга эта настолько огромная и величественная, что и не знаешь с какой стороны подступиться к ней, с какими мерками или критериями. Слишком большая поэзия и правда находится в ее основании и самой структуре ее бытия. Словно в первый раз обходишь Кремль или Зимний дворец и только ахать и охать от восторга и можешь.

Аннотация к книге хорошая, дельная и профессиональная. Не надо тратить время на пересказ содержания этого большущего тома. Скажу только немного о форме и сути «Есенина», как я его понимаю сейчас, спустя несколько дней после прочтения.

Книга написана в жанре, который — так думал — я терпеть не могу. Это классический биографический роман во французском духе. Андре Моруа и Анри Труайя много таких написали. А вот предыдущие биографические работы самого Прилепина — Леонид Леонов, Непохожие поэты, Взвод — вообще не так написаны. Там строгая документалистика, разбавленная немного вдохновенной эссеистикой и филологической аналитикой. Здесь же сплошные «Есенин подумал и сказал», «ночь провел беспокойную». Даже выдуманные (так и пишет Прилепин — «представляю себе такой разговор») диалоги имеются! Раньше, читая подобные опусы, я смеялся в голос и швырял книжку в дальний угол — ну что за галиматья! В данном же конкретном случае, гениальность ли это автора или божье соизволение, но здесь это работает, да еще как!

В сути своей — это глубочайшее и невероятно эмоциональное произведение. Читая его трепещешь и ужасаешься, восторгаешься и радостно смеешься. Переосмысливаешь всю свою коряво или достойно прожитую жизнь и задумываешься над самыми важными вопросами бытия и его существования. Роман этот совершенно соразмерен главному герою книги — гениальному русскому поэту и мыслителю. Подлинно христологической фигуры в истории России. Есенин, по Прилепину (и тот об этом не говорит, он это великолепно показывает!), это один из тех десяти праведников, благодаря которым Русь стоит уже тысячу лет и стоять будет!

Но конечно, жизнь Прилепин описал очень сложную. Поступки Есенин, этот святой человек, совершал просто чудовищные. Как будто он был Иоанн Предтеча и царь Ирод в одном лице. Читать целые десятки страниц просто мучительно физически, такие страсти описывает Прилепин. А каково же было такое писать! Настоящий литературный подвиг.

Где-то с середины книги прилепинский Есенин стал мне напоминать сразу двух персонажей. Во-первых, Анну Каренину, женщину захваченную эгоистическими страстями и за это жестоко покаранную Богом. Он лишил ее любви в собственном сердце, что отправило ее по пути тотального само- разрушения, в результате чего она погибла, потеряв всякий человеческий образ. Во-вторых, американскую поп-звезду, ярко и несомненно талантливую, но погубленную беспутным и богемным образом жизни. Несть им числа — Джим Моррисон, Дженис Джоплин, Курт Кобейн, Эми Уайнхаус. От Карениной и Кобейна Есенин несомненно отличается гениальностью и величием духа, что только поднимает высоту трагедии его жизни и увеличивает глубину его падения и мощность распада этой невероятной личности.

Предыдущие четыре книги Прилепина я пока не прочитал, но все-таки уверен, что на данный момент это самая главная и самая мощная его работа. Это действительно выплеснутый на бумагу сконцентрированный опыт его большой жизни и колоссального таланта. Три гражданские войны, лидерство в важнейшем литературном направлении начала века — новом реализме, звездный статус, бесчисленные международные поездки и частое общение с мировыми политическими и культурными лидерами — все это пригодилось Прилепину при написании этого циклопического романа, стало его плотью и кровью.

Мы разменяли двадцатые годы 21 века века. И уже сейчас после «Саньки», «Обители» и «Есенина» можно сказать, что Захар Прилепин — главный русский писатель первой трети нашего века, а может и всей первой половины. Поживем — увидим.

Согласен — с одной стороны, конечно, почти Кафка, только Кафка по-русски, с милыми русскому сердцу подробностями (пластиковой бутылкой по голове — очень эффективно и даже синяков не остаётся). С другой — кажется, Прилепин просто постебался над известным либеральным мифом о том, что любая жертва наших доблестных правоохранительных органов достойна любви, уважения и сочувствия. Не достойна — ни любви, ни уважения, ни сочувствия. Ибо даются они за нечто другое — не за страдания от несправедливых действий пластиковой бутылки следователя, а за более серьёзные поступки.

Один из самых показательных рассказов Прилепина — как только он начинает рассказывать чужую историю, ему тут же становится не интересно и работает он спустя рукава, хотя вроде бы и честно отрабатывает свою «смену в 8 часов». Почти сразу после начала чтения понимаешь, что история не о себе любимом, поэтому ничего ценного в этой истории не найдёшь. При всей безусловной одарённости и приобретённой долгими годами упражнений мастеровитости Прилепин так и не смог стать беллетристом — хорошо он может писать только о себе и о том, что касается его непосредственно. Впрочем, это как раз тот самый случай, когда писатель, повествуя только о себе любимом, походя затыкает за пояс тысячи «литераторов», которые вроде бы вполне себе профессионально и с огоньком «веселят публику». Прилепин публику почти никогда не веселит — несмотря на все его почти бесконечные прогоны о том, как ему нравится жизнь, истории его по большей части довольно депрессивные и никакого рая не обещают. Но, по мне, так честнее и правильнее. Рая нет и не будет — но некоторые всё-таки не попадут в ад.

По мне, лучшая книга Прилепина на данный момент (из прочитанного; не читал «Обитель» и «Черную обезьяну» — и не очень хочется, ибо Прилепин силён именно в художественном осмыслении того, что видел и слышал, а беллетрист из него так себе). И никакой это, конечно, не роман, — это третья часть публицистическо-мемуарно-философической «Донбасской трилогии»(условной), очередного «опыта художественного исследования» — после «Чужой смуты» и «Всё должно разрешиться». Просто написано это на порядок лучше всего сделанного Прилепиным раньше — местами нельзя не удивляться, как писатель Прилепин вырос за те 3 военных года, за которые не прочёл ни одной книжки — и стилистически, и, так сказать, кинематографически, ибо смонтирована книжка просто блестяще (я проглотил за вечер и пару предутренних часов). С одной стороны, текст, конечно, в каком-то смысле агитационно-пропагандистский. А как же без этого, ведь надо оправдать свой, судя по всему, бессмысленный (как для самого автора, так и для «большой северной страны») вояж в ад на Земле, откуда вернулся почти что исчерпавшим себя и потерявшим почти всех боевых товарищей (о чём говорил открыто в интервью). Но одновременно, я бы сказал, текст не только о войне, но и о жизни вообще — точнее, конечно же о жизни мужчины средних лет, точнее, о том, как она начинает медленно, но верно клониться к закату и ничего с этим не поделаешь. В этом смысле поразителен эпизод о том, как Прилепину пачками писали мужики со всей России с просьбой взять в батальон, «потому что жена совсем достала». Прилепин всем им отказывал — типа нечего на войну ехать от безысходности, типа нам идейные нужны. А сам-то? На три года сбежал в ад — от любимой жены и четырёх обожаемых детишек (пусть и привозил их потом к себе на какое-то время). Не всякий решился бы.

Довольно смешанные впечатления после прочтения....вроде и не роман и не публицистика и не мемуары....своего рода путевые заметки — «выпивали с Батей», «перевёз семью» и тд. Три четверти книги мне не хватало эмоций, не хватало души, не хватало живого человека в этих строчках. Как будто Захар положил читателю на колени альбом чёрно-белых, старых фотографий и с немного грустной улыбкой предложил посмотреть всё самому, изредка комментируя то или иное фото. И лишь ближе к финалу появилось ощущение рубца на сердце, кровоточащей язвы и нарочитого нежелания бередить всё это....и в тоже время невозможности не бередить. Вроде как Стенька Разин на дыбе в самом конце пытки не сдержался и издал тихий, едва слышный стон.... Вспомнил уважаемого рок-дилетанта Александра Житинского и его интервью с Кинчевым:

А.Ж. А потом, когда ты узнал, что я не из райкома и не из КГБ, как ты к моим занятиям рок-н-роллом относился?

Кинчев. Ну, я знал, что существует некий писатель, которого я когда-то читал в детстве. Такие веселые морские рассказы – про то, как коноплю в поле собирают. А рок-н-ролл – это просто прихоть богатого человека, который хочет помочь пацанам.

Житинский так и не стал для рокеров своим, несмотря на всё, что он сделал. (Подробнее в книгах «Путешествие рок-дилетанта» и «Альманах рок-дилетанта») и позже с горечью писал об этом. Что-то вроде «обидно когда дружба кончается из-за того, что больше не нужен». Он так и не понял, что не было никакой дружбы. А была просто благодарность, которая и не могла быть вечной. По моим ощущениям, Захар тоже не стал для донецких своим. Для них всё это тоже было «прихотью богатого человека, который просто хотел помочь пацанам». Возможно поэтому заметна горечь в этих его словах:

«Они (донецкие) одни — мы другие. Но при этом они не киевские хохлы, они не львовские хохлы. Они особые хохлы. Они хотят быть в России, конечно же, хотят. Но они всё равно хохлы. Да, хохлы, они просто хохлы — и всё. Хохлы». 

Ну или я слишком мнительный. Вообще получился не отзыв, а сплошное имхо с сугубо личными и субъективными ассоциациями. Но как-то так.

Сборник публицистики одного из моих самых любимых, современных российских авторов, о событиях на Украине и конфликте на Донбассе. Перед тем как начать читать ознакомился с рецензиями, от восторженных до сочащихся ненавистью буквально из каждой буквы ..... и понял, что зря потратил время. Потому что какой смысл читать попытки первых прилепить (пардон за каламбур) своё имхо к прилепинскому, как лишний вагон к поезду или попытки вторых придавить прилепинское крамольное имхо, своей правильной и единственно имеющей право на существование нэзалэжно-европейской имхой. Мартышкин труд, господа. А вся книга это именно имхо, личное мнение Захара Прилепина. Написанное талантливо, хлестко и не распыляющееся дробью, а летящее пулей. С ним можно соглашаться/не соглашаться, принимать/не принимать, уважать/не уважать, но нет смысла в эмоциональном брызгании слюной, неважно от восторга ли или от бешенства. Что касается меня, то во многом прочитанное совпало с моей точкой зрения и позиция Захара вызывает только уважение. Просто пожал бы руку, крепко.

А для излишне эмоционально реагирующих, по моему всё сказано во вступлении — «я смотрю на всё глазами того народа, к которому имею счастье принадлежать».

Очень сильная книга. Конечно, не Лев Толстой, но по нашим временам вещь замечательная. А вброшенная тема остаётся открытой. Можно ли воспитать нового человека путём насилия над человеком? Идея порочна, или воспитатели подобрались поганые? Кажется, всё уже сказано, всё уже ясно, и тут тема в который раз выходит на новый круг. У меня сомнений нет и не было, но спорить не стану. Всё равно каждый останется при своём мнении. И в книге, и в жизни. Оставим идею и перейдём к человеку.

Итак, все обитатели Соловков становятся хуже, по какую бы сторону решётки они ни находились. Единственное исключение делается вроде бы для Артёма. Он, как будто, хуже не становится. Может, потому что хуже уже некуда? Он ведь в лагере абсолютно по заслугам. В Англии в те же годы и за то же преступление любой суд без исключения отправил бы его на виселицу, в Америке — на электрический стул. И в лагере он относится к людям потребительски. Хорошие люди те, с кем ему хочется иметь дело, и до того момента, пока ему этого хочется. Именно такая зависимость, не обратная. Живёт и выживает он благодаря тому, что кто-то постоянно жертвует чем-то ради него. Сам он не жертвует ничем и никогда. Разве что крысу покормил. Есть за что уважать отца Иоанна, найдётся, за что уважать Мезерницкого, Бурцева, Афанасьева, Василия Петровича, Викентия, можно уважать Галю и Эйхманиса, а уважать Артёма никак не получается.

Можно спросить себя — а если бы тебя туда сунули, как бы ты себя вёл? Вполне вероятно, ещё хуже. Но Артёма это не оправдывает.

Уверен, что многие читатели «Обители» не согласятся с высказанным мнением. Это тоже говорит в пользу романа. Слабую книгу, как правило, все понимают одинаково.

Книга это рассказ Прилепина о времени, когда он собрал батальон для войны на Донбассе и его жизни на той войне, включая несколько поездок в Москву, Белград и Женеву. Прослушал в исполнении гениального Ивана Литвинова. Как то читал что Геббельс удивлялся что англичане опубликовали у себя в прессе его антисемитскую статью, он думал что это откроет им глаза на евреев. Он не понимал, что это наоборот откроет глаза на нацистов. На мой взгляд, здесь похожая ситуация, при всем отвращении к героям и даже радости когда кого то из батальона Захара убивают, и уж тем более убийстве Захарченко или Гиви(Генацвале), книгу, на мой взгляд, следует распространять как можно шире чтобы у людей создалось более объективное понимание о происходящем на Донбассе. К концу книги неожиданно возникло понимание что автор это человек которому просто хочется интересно жить, и ради этой интересности можно в том числе и убивать людей. Вообще впечатление что автор смотрит на жизнь через какие то цветные очки. Но при этой цветной окраске происходящего факты подаются такими как есть, так и запрет на въезд в ДНР после смерти Захарченко(а автор стал фактически его чуть ли не ближайшим другом), которая явно по мнению автора произошла с большой степенью вероятности по заказу из Москвы, рассказывается о всей внутренней кухне ДНР, в общем о том, что там происходит на самом деле, о «героях» этой войны, о том какова роль путинской России и самого путина, которого он все время называет императором. Так что тем кто любит разбираться в том, как и что устроено и уж тем более считает что «нас там нет» и любит автобиографии вполне рекомендую, а уж язык у прилепина явно на высоте.

Да. Перед нами агитка. Но очень честно и психологически написанная. И написанная отличным языком. Читать и тем, и другим. Потому что «правда всегда одна...».

Пропагандистское дерьмо, расчитанное на доверчивых потребителей СМИ-картинки и не имеющих ни малейшего представления о процессах, происходивших в Украине в то время, их причинах, закулисье и реальной «братской» помощи.

Очень мужской и очень русский роман. Да, в какой-то момент чтения приходит на ум Паланик с «Бойцовским клубом», но вскоре и уходит.

Вот как лучше передать боль за Родину, нежели бессмысленным и беспощадным стремлением к разрушительности?.., нежели тоской по детству.. — тому самому, настоящему, когда все мечты ещё были живы, когда в стариках ещё горела вера в сыновей. Вот этими живыми, больными чувствами тоски и беспощадности пронизан для меня роман Захара Прилепина «Санькя». Возможно, в каких-то моментах текст и не доведён до кондиции (иногда хочется острее почувствовать боль от осознания, что полившего цветы Позика вот-вот пристрелят; что бабушка-таки не дождётся внука; иногда даже цепляешься за повторы, описки), но, может быть, так и надо: за этой непричёсанной шершавостью и проступает то живое, горящее, о чём и хотел автор. Великолепна сцена близости, повторяющаяся потом в виде избиения героя. Хорош деревенский лейтмотив, пронизывающий и городские будни; линия с матерью, присутствие которой всегда ощущается фоном ли, неизбывностью. Финал порадовал оборванной нотой. Здесь и нужно было недозвучать, недосказать, недоогорчить. Вспомнилась фраза — «Из неоконченного: человек это зву..»

Прочлось на одном дыхании. Спасибо автору!

Сначала чтение этого романа у меня шло тяжеловато – из-за навязшей в зубах советско-лагерной тематики. Не оставляло ощущение, что все это уже читано-перечитано у Солженицына, Шаламова, Довлатова, Водолазкина, и так далее. Раздражал герой Горяинов – задиристый, хамоватый, не любящий никого, интересный только своей загадкой (долго остается неизвестно за что он угодил на Соловки). Как по мне, так нет ничего более унылого в литературе, чем тюрьма и жизнеописание лагерников. Даже в моем любимом «Графе Монте-Кристо» это самый скучный кусок. Но Прилепин умудрился сделать из этой истории настоящий триллер – и чем дальше, тем сильнее проникаешься сочувствием к герою, к концу с ним почти сливаешься. Сюжет невозможно предугадать, он все время делает неожиданные повороты.

Холодная северная земля, населенная случайно собранными со всех концов мира людьми – это Россия, Советский Союз. Обитель. Здесь идет странный эксперимент – строительство нового общества из старых материалов. Здесь все – преступники и грешники. Отсюда нет исхода – побег невозможен. Хозяин этой земли (начлагеря) – на ней царь и бог, способный приблизить к себе или уничтожить любого. Думаете, ГУЛАГ — это бараки, колючая проволока, баланда в миске и карцер? Как насчет театра? Музея старины? Спортивных секций? В монастыре располагались шиншилловый и лисий меховые заводы, здесь занимались научными исследованиями, выпускали журнал, который расходился по всему Союзу. Удивительно, как быстро можно было упасть до карцера и подняться до приближенного к начальнику лагеря. Порой не обладая никаким талантом.

Чем дальше читаешь – тем лучше понимаешь персонаж Горяинова. Его преступление ужасно – он убил своего отца, но убил скорее случайно, из отвращения к его греху. Так его поколение русских людей, ровесников ХХ века, убило старую патриархальную Россию – и приняло за это великое страдание. Они забыли Бога – и не могли обрести его, даже находясь в святом месте, на краю смерти. Страдание сломало их, искалечило, отучило любить – и не сделало чище. Но на самом дне души у них остался живой огонь, способность к самопожертвованию и добру. Горяинов – центр притяжения; он не сам ищет людей – они стремятся к нему: белогвардейцы и священники, поэт и уголовник, беспризорник и начлагеря, и даже женщина сама находит его. И любовь их – опасная, животная, плотская, запретная. И оба, конечно же, погибнут – здесь все обречены, дух обреченности витает над Соловками с первых строк. В какой-то момент герои начинают умирать – под пулями, от голода, от холода, от рук сокамерника – под конец даже чекисты кучно мрут, осужденные за свои зверства. Спустя долгие годы автор предъявляет нам только старенькую дочь Эйхманиса – автора этого эксперимента. От остальных остались лишь фотокарточки да обрывки записей.

Непривычное для этого жанра — Прилепин не занимается ни оправданием, ни обличением ВКП(б) и Советской власти. «Здесь власть не Советская, а Соловецкая» не раз говорят герои. То есть, сама по себе Советская власть по Прилепину не является злом как таковым по своей сути – но внутри нее было нечто жестокое и странное, созданное эйхманисами и троцкими, пожирающий русских людей и русское прошлое эксперимент, обреченный на провал. Все это время параллельно существовала другая страна, которая жила нормальной жизнью – но с риском для каждого гражданина все время быть выхваченным из нее — для этой экспериментальной пирамиды. Сама же Советская власть стремилась создать на Соловках режим перевоспитания заключенных, с человеческими условиями содержания – но безуспешно: ведь там собрали отщепенцев и негодяев, а единственный творец этого порядка был отозван для других дел и через несколько лет казнен.

На мой взгляд, авторская работа очень высокого уровня по всем параметрам.

Книга, собранная Прилепиным из своих заметок, сделанных по ходу развития тех или иных непростых масштабных острых событий в Киеве и на востоке Украины. Начиная с 2013 года, т.е. ещё с домайданных времён, и так событие за событием и реплика за репликой. Слово реплика в данном случае вполне уместно, потому что часть текстов написана Прилепиным непосредственно по следам происходившего и совершаемого, так сказать, непосредственно вслед за. При этом некоторые его посты являются, по сути дела, частью некоего диалога то с одним оппонентом, то с другим, т.е. носят полемический характер.

Напоминать о том, что всё написанное в этой книге напрямую и непосредственно связано с политикой, я думаю, нет нужды, все мы люди взрослые и все мы знаем политические взгляды и убеждения Захара Прилепина. Как-то комментировать суть этих взглядов и содержание реплик и высказываний не буду.

Но единственное, о чём скажу, так это о том, что в уме и в убеждённости Прилепину не откажешь. Да и в искренности тоже. И думаю, что людям, интересующимся политикой, вполне можно прочитать эту книгу — неважно при этом, сторонник ты Захара Прилепина, или его противник, в любом случае какая-то польза от такого чтения может быть.

Поскольку книгу я слушал в аудиоформате, то достаточно важно отметить, что начитка мне понравилась — интонирование и умеренность в выразительности скорее идут на пользу книге. Ну и нужно иметь ввиду, что у книги шильдик 18+ — встречаются крепкие, так называемые непечатные выражения и слова.

Читая роман Захара Прилепина, я понимала его автора, опознавшего на старых фотографиях людей, о которых рассказывал ему прадед. Боже мой, как всё это знакомо по другим книгам о сталинских репрессиях и лагерях – «Чёрным камням» А. Жигулина, «Колымским рассказам» В. Шаламова и, конечно, по «Одному дню Ивана Денисовича» и «Архипелагу ГУЛагу» А. Солженицына!

Да, описанное в «Обители», знакомо и в то же время не знакомо до чуждости.

Захар Прилепин значительно младше своих предшественников, но именно ему удалось написать о лагерях психологично и достоверно. Видимо, должно было пройти время, чтобы схлынули невероятные боль, ужас, гнев, события сталинского периода очистились, засверкали новыми красками… и, наконец, воплотились в настоящем литературно-художественном, а не документальном произведении.

Действие романа происходит в конце 20-х годов в Соловецком лагере особого назначения (СЛОНе), где провел три года своей жизни за крутой нрав прадед автора – Захар Петров. Читая о прадеде и его «странностях» в прологе, ожидала, что далее все они объяснятся, потому что Прилепин опишет жизнь Петрова на Соловках. Но автор, словно забыл о нём, и прадед уступил место вымышленному герою — отцеубийце Артёму Горяинову. Среди персонажей романа можно найти и реальных людей — начальников лагеря Фёдора Эйхманиса и Александра Ногтева, академика Андрея Сахарова (выведен под псевдонимом Митя Щелкачов) и многих других.

В одном котле варится огромное количество народа. Здесь и уголовники-рецидивисты, и уголовники-новички, учёные, бывшие красные военспецы, интеллигенция, белые офицеры, иностранные дипломаты и священники.

На воротах одного из фашистских лагерей было начертано изречение из «Божественной комедии» Дантэ «Оставь надежду всяк сюда входящий». На воротах Соловков никаких цитат нет, но свой девиз у этого необычного лагеря всё же имеется. «Здесь вам власть не советская, а соловецкая», — внушают с первых дней лагерникам, оправдывая любое действие, любое беззаконие.

Некогда слушая рассказы участника Чеченской войны, я увидела неприятную картинку–образ — хоровод жертв, калечащих и убивающих друг друга. Каждый из участников конфликта мстил, но мстил не тем, кто обидел, а первым попавшимся людям, и зло разрасталось и ходило по кругу бесконечно, вовлекая всё новых, и новых участников. Эта схема правдива не только для войны, но и для мирной жизни. На Соловках же действует несколько иной закон, потому что само это место – особенное. Вот как описывает его Василий Петрович – заключённый, взявший на себя роль наставника Артёма: «Это самая странная тюрьма в мире! Более того: мы вот думаем, что мир огромен и удивителен, полон тайн и очарования, ужаса и прелести, но у нас есть некоторые резоны предположить, что вот сегодня, в эти дни, Соловки являются самым необычайным местом, известным человечеству. Ничего не поддаётся объяснению!»

Далее тот же Василий Петрович раскрывает настоящую причину необычности этого места. Соловецкие острова столетиями обживали монахи, и лагерь расположился в зданиях монастыря, в церквях. Поэтому описание «соловецкого закона» Василием Петровичем даётся через религиозные понятия, позже это объяснение дополняет штрихами Владычка (отец Иоанн из числа заключённых). И закон этот не имеет никакого отношения к советской власти. В современном мире его принято называть законом бумеранга – зло и добро возвращаются к тому, кто их совершил. Но на Соловках зло, в отличие от обычного мира, возвращается стремительно, как будто именно это место Земли было самим Богом отмечено, как место, где воздастся каждому за его беззакония. Здесь и сейчас! А беззаконий на Соловках – видимо-невидимо. Творит их каждый, кому не лень. Пожалуй, на всю книгу нашлись всего два совершенно безвинных героя – Владычка и Митя Щелкачов. О грехах и преступлениях остальных становится известно по ходу развития сюжета.

В книгах про сталинские лагеря место главных палачей обычно отводится лагерному начальству и конвоирам. В романе Прилепина этой теме тоже отведена немалая роль. Но к числу «палачей» автор отнёс и ряд невольников.

Пьяный Эйхманис, приводит примеры того, как заключённые портят жизнь начальству. Заключённые ходят голыми? А если они проиграли свою одежду, чем виноват начальник лагеря? Смертность большая? А кто по ночам душит своих же подушкой – начальник лагеря? Кто забивает насмерть толпой? Кто виноват в том, что заключённые сами ведут себя, как свиньи – проигрываются в карты, выменивают вещи на хлеб, пропивают паёк? Разве советская власть или руководство СЛОНа заставляет их это делать? Он старается снять с себя часть вины, но в каких-то вопросах, безусловно, прав – много, очень много смертей в романе приходится не на зверства конвоя, а на разборки с уголовниками, которые всё же убивают в конце книги Артёма.

Грех или вина переполняют бывшую обитель. Грань между палачами и жертвами постепенно стирается. Уже в середине сюжета часть конвоиров и следователей, с которыми герой конфликтовал в начале действия, становятся сначала заключёнными, а потом и вовсе идут под расстрел.

Невольно думается, что право выйти из обители (вне зависимости от того, кто ты – зэка или конвоир) получит лишь тот, кто останется в Аду человеком – не впадёт в уныние, не станет превышать полномочия, сдержит гнев. Мысль о том, что зло наказуемо, а добро оплачивается добром, внушает Артёму Владычка, которого привлекает к главному герою его отношение к другим зэка. Несколько раз Артём сталкивается с предательством и подлостью и прощает своих обидчиков, практически, по-христиански. Наблюдая за главным героем, веришь в слова Владычки, потому что избитым, но живым выходит из каждой передряги Горяинов. Ожидаешь, что ещё немного и он обратится к Богу. Особенно сильно в это верится, когда он находит на стене изображение Христа и очищает его лик от копоти и пыли. Но – не судьба. Однажды, и Артём не прощает. А от Бога отворачивается в ярости, испещрив его изображение глубокими царапинами после смерти Владычки, который задохнулся под грудами тел (чтобы не замёрзнуть заключённые укладывались друг на друга штабелями). Артём, съедаемый страхом от звуков колокольчика, видит в его смерти страшную несправедливость, не понимая, что для отца Иоанна – это освобождение от мук.

Колокольчик. Мелкая деталь, описанная в начале книги (прадед автора не выносил звука колокольчиков и гонялся за коровами, проходившими мимо двора с колом), вдруг вырастает до размеров огромного колокола, бьющего в набат. На Соловках колокольчик — предвестник беды. С ним к часовне на Секирной горе, которую приспособили под тюрьму, ходит один из чекистов. Время от времени за дверью, отрезающей зэков от мира, раздаётся звон колокольчика и входит он, забирает кого-нибудь и расстреливает. Секирная гора – самое страшное место на Соловках, откуда редко возвращаются – голод, холод, колокольчик… Ужас. Ужас такой силы, что однажды при звуке непрерывно звучащего колокольчика заключённые устраивают массовую исповедь у Владычки и батюшки-попрошайки (всегда просит что-нибудь поесть и проклинает каждого) в надежде получить прощение Бога. Не кается лишь один Артём, который выглядывает в окошко наружу и видит, как по двору бегает собака с колокольчиком на хвосте…

Есть ли что-то светлое на Соловках? И да, и нет. Действует школа и можно получить среднее образование. Проводится спартакиада. Есть места, где заключённые чувствуют себя едва ли не в Раю, потому что нет конвоя, – например, остров, где разводят лисиц. Есть лавочки, где можно что-то купить за особый вид денег, действующих на территории СЛОНа. Заключённые из числа бывших белых офицеров, интеллигенции и духовенства устраивают философские посиделки вскладчину…

Артём Горяинов даже влюбиться сумел на Соловках, практически отбив у Эйхманиса его любовницу Галину (следователя). Впрочем, отношения Артёма и Галины любовью назвать трудно. Два одиноких запуганных человека потянулись друг другу в поиске душевного тепла. Потянулись и разошлись в безысходности. Их побег с острова не удался, а возвращение едва не закончилось трагедией для Артёма и привело к падению Галины (она сама стала заключённой).

Отсутствие свободы, подневольность, бесконечные унижения уничтожают всё хорошее, что временами приходит в жизнь лагеря.

Говорить об «Обители» Захара Прилепина сложно. Многослойный, философский, психологический роман, чей анализ не вмещается в жанр эссе, поскольку просится сравнение и с «Братьями Карамазовыми» Ф. М. Достоевского, и с неторопливыми описаниями природы М. Пришвина и К. Паустовского, и с произведениями современных отечественных авторов Андрея Волоса и Петра Алешковского, и с буддистскими трактатами о законах кармы.

И, конечно, чувствуется связь с образом красного колеса, появившимся в «Августе 1914-го» Александра Солженицына. Катилось-катилось колесо, докатилось до Соловков, прокатилось по ним, перемалывая тех, кого не перемололо во время Гражданской войны, и упало где-то в море… Обломки колеса поднялись в воздух чайками, замелькали над островами их крылья-бумеранги. Носятся чайки кругами над бывшим монастырём. Улетают и возвращаются в обитель. Кричат противными голосами, режущими слух, будоражат души заключённых. То ли предвещают беду, то ли требуют покаяться…

Интересно, читал ли Прилепин сборник пародий «Новейший Плутарх». Есть там военный педагог, который считал военный опыт главным в биографиях Пушкина, Лермонтова, Льва Толстого, Неледицкого-Мелецкого, Алябьева, который писал, что один час боевых действий может дать писателю больше материала для книг, чем десятилетия мирной жизни, и экзаменовал своих кадетов: «В каком полку служил Фет? А Гаршин? А Надсон?». Этот комический персонаж мог бы написать книгу, которую Прилепин писал совершенно всерьез.

В книге очень много подробных и детальных описаний сражений, очень ярко выражены политические взгляды автора, слишком много рассуждений о нынешней политической ситуации. Но в книгах есть и подробные биографии Державина (сражавшегося с пугачевцами), адмирала Шишкова (не только автора слов «Тихогром» и «мокроступы»), декабристов Федора Глинки, Владимира Раевского, Александра Бестужева. Есть и глава о Пушкине, «внештатном военном корреспонденте» (с) на русско-турецкой войне.

Глава о моем любимом Батюшкове была для меня изрядным откровением. Я как-то мало задумывалась раньше, что нежный певец йеменских роз участвовал в покорении Финляндии, сражался под Гейльсбергом, участвовал в Кульмском сражении и в «ужасной битве под Лейпцигом». «Мой друг, я видел море зла» (с).

Невозможно представить себе, что политический ссыльный в 1982 году просился добровольцем в Афганистан, а ссыльный Александр Бестужев добился перевода в действующую армию. Да и печатать ссыльного (даже под псевдонимом) в 1982 году не стали бы.

Декабрист Федор Глинка в ссылке открыл каменный век задолго до Буше де Перта.

Интересная деталь: Прилепин подчеркивает, что евреи в 1812 году снабжали русскую армию разведданными и неустанно молились о победе русского оружия

Обложка-обманка. Торопливый глаз выхватывает крупно выписанное имя Захара Прилепина и бегло проскакивает некрупно набранное слово «представляет». И потому невнимательный читатель сначала может впасть в недоумение — вроде как брал книгу Захара Прилепина, а ни одного текста его авторства в ней нет.

Зато есть множество небольших рассказов и очерков других лиц. С вполне реальными фамилиями или творческими (и/или партийными) псевдонимами. А Прилепин здесь выступает только как составитель.

Итак, как мы уже разобрались, перед нами сборник очерков и небольших рассказов и статей разных людей. Общим для которых является только принадлежность к партии Национальных Большевиков (или близость к идеям этой незарегистрированной официально партии, ныне именующей себя «Другая Россия», ибо нацболы в России запрещены). Однако на самом деле нацболизма в этом сборнике не так уж и много, как можно было бы ожидать. Зато много непосредственных полурепортажных историй о конкретных поездках реальных людей в разные горячие точки и районы, регионы и целые страны. А может быть даже и не полурепортажных, а именно репортажей для газеты НБП — «Лимонка».

А в самом деле даже и не важно, как называются эти коротенькие очерки-рассказы-репортажи. Важно, что написаны они не казённо-суконным официозным языком, а простой русской выразительной речью, порой даже с вкраплениями русского же бранного слова, которое, будучи употреблённое не к месту, слышится и воспринимается как грязь, а вот вставленное в строку по-делу только добавляет сочности и остроты (потому книга имеет шильдик 18+).

О чём эти рассказы? Так о горячих точках. И о людях, там находящихся, там живущих, там воюющих. И всё написанное совсем лишено красного словца, зато наполнено той конкретной реальностью и военно-бытовой правдой, которую так сложно порой найти в газетно-телевизионных репортажах с мест горячих событий. Что и ценно.

В книге четыре раздела. И географически мы побываем в горячих точках бывшего СССР, а также ближнего зарубежья. По временному диапазону всё это укладывается в период конца 80-х и до 2016 года. Ну и понятно, что последний раздел книги посвящён событиям в Донбассе и Луганске.

Стоит ли это читать? Ну вот не знаю. Как по мне, так стОит. Вне зависимости от ваших собственных политических предпочтений и влечений, и даже партийных принадлежностей (буде у кого таковые имеются). Просто хотя бы для того, чтобы как бы увидеть всё собственными глазами того человека, кто нам обо всём рассказал. Увидеть, услышать, почувствовать и, может быть, даже понять. Хоть что-то понять в происходящем...

У этой книги малой прозы Захара Прилепина есть довольно необычное свойство — она чрезвычайно поэтична. Поэтична и романтична. Несмотря на жёсткую приземлённость тематики и смыслов части рассказов. Несмотря на околовоенный, привоенный и вдольвоенный подтекст некоторых из них. Несмотря на порой страшную и однозначно, что неприглядную прозу жизни — всё равно это поэзия.

Вполне допускаю, что эту поэтическую составляющую прозы Прилепина многие возьмут под сомнение, и допускаю, что некоторые вообще кинутся оспоривать. Ну, значит тогда это моё личное вИдение этого сборника. Во всяком случае, и во время чтения и сразу после окончания оного организм переполнен эмоциями. Эмоциями и чувствами.

Наверное можно не принимать прошлое Захара Прилепина. Вполне допускаю, что можно не соглашаться с его политическими взглядами и проистекающими из этих взглядов поступками и выборами. Даже соглашусь, что с этими его ценностными ориентирами и внутриличностными конструктами можно спорить.

Но вот я как-то где-то уже однажды писал, что считаю Захара Прилепина явлением в современной русской литературе. И готов это повторить здесь и сейчас, после прочтения этого сборника рассказов.

Неожиданно цельное художественное произведение. Возможно, дополнения были излишни. Приятно было не только читать хорошо поданный текст, но и замечать множественные метафоры и аллюзии, щедро разбросанные среди, казалось, производственного «лагерного» романа. Если бы Прилепин написал «Обитель» году этак в 1980, сейчас бы был классиком. А теперь народ привычен ко всему.

Сборник только подтвердил моё мнение о Прилепине как писателе, которому больше удаётся бытописание со всеми его забавными и не очень подробностями, и не очень удаётся что-то там выдумывать, да, видимо, выдумывать ему просто откровенно скучно. 90 процентов сборника — это никакие не рассказы, это именно «проза», что-то типа беллетризованных мемуаров, где всякое лыко в строку, всё, любая мелочь, увиденная, прожитая и пережитая, идёт в топку писательского замысла. Впрочем, в сборнике и вымыслу место нашлось. Выдуманный, судя по всему, от начала до конца рассказ «Рыбаки и космонавты» сильно напоминает Шукшина со всеми его чудиками — перед нами вроде бы самая что ни на есть суровая действительность, но получается что-то вроде сказки — одновременно смешной и печальной. И не совсем выдуманный «Петров» — тоже сказка, но совершенно жуткая. Почему-то вспоминается в связи с нею пелевинский «Вервольф в средней полосе»: в нашей средней полосе с такими людьми, которым на всё глубоко плевать в этой жизни, в том числе на самих себя, никакие вервольфы не нужны, мы сами себе — самые страшные вервольфы. С этими выдуманными персонажами рифмуются все те странные люди, людишки и не совсем люди, которых автор в таком обильном количестве встречал на своём жизненном пути: они как будто не живут, а то ли лямку тянут, то ли дурака валяют. А кому надоело тянуть и валять, уже и вовсе не живут, без всяких «как будто». То есть, как мне кажется, Прилепина — жизнелюба и оптимиста — его писательский дар всё время приводит к крайне печальным выводам по поводу горячо любимой им жизни: на самом деле жизнь эту любить не за что, а для оптимизма и вовсе нет никаких причин, — ведь всякая жизнь заканчивается печально.

По общему мнению, которое разделяю, в «Обители» Прилепин сделал шаг вперед. В форме многофигурного свободного жанра он раздвинул прутья своей мужчинской клетки и написал занимательный роман на выигрышную тему. Следующим сборником Прилепин вернулся на землю обетованную: представленные рассказы в той или иной степени вновь посвящены темам мужских переживаний, пережевываний. Концепция Силы остается для автора основной. У Лимонова всякого рода саморазоблачения куда как эмоциональней. Еще видно, что автор старается, пишет тщательно и с натугой. Легкость «Ботинок с водкой» ушла, появилась ответственность. Разумеется , в одном рассказе Мужчина вскользь упоминает о писательской карьере, выигранной некой литературной премии, а также «ворохе зеленых бумажек», которые герой россыпью куда то кинул — но основу, ту самую самостность Прилепин холит и лелеет. Ударные концовки как в рассказе про запившего папашку или подышавшего природой динамщика мне лично показались искусственно аффектированными. При всем этом Прилепин — квалифицированный, добросовестный, с тягой к ухватыванью деталек, автор. Второго ряда, правда, но определенно заслуживающий внимания.

Захар Прилепин — писатель, который проверяет своим текстами мир на человечность. Столько лжи, взаимной злобы, ненависти, бесчестья и продажности в окружающей действительности — есть ли, осталось ли что-то из того, что помогает человеку спасти себя от зла? Это, по сути, наиболее частый вопрос, ради которого он затевает свои тексты. Они, по большей части, начинаются из душевных потемок и потерянности героя, а затем без пафоса, подчас через довольно мутные, а оттого и достоверные сюжетные события постепенно очищают его силу, «брутальность» от навязанной миром злости, передают ощущение открытия нежности и ценности этого же не лучшего, но живого, мира даже в его нестерильных проявлениях. В общем, все эти метания героя, падения, проколы — все-таки движение к свету из, казалось бы, беспросветной тьмы. Отдельно взятый человек оказывается сильнее широкоформатного Левиафана даже маленькими победами.

Его герои — сильные и жесткие люди, которые критичны к себе даже побольше, чем к другим. Но то ценное, что они они обретают или обнаруживают в мире, они уже не допускают потерять.

Такой мне представляется его писательская линия, какими бы разными не были произведения. Такова и его линия жизни, в каких бы обстоятельствах она не проявлялась, и через какие повороты не шла. Да, конечно, он писатель-воин, а не литературный хлыщ. В текущей действительности его сила автоматически становится вызовом многому из того, что нас окружает. За это его многие не любят. Но все же — даже меркантильно судя по тиражам его книжек — гораздо больше тех, кто благодарен ему за то, что он пишет, за то, что он таков.

Книга с претензией на оригинальность, а на самом деле «король-то голый». Язык намеренно усложненный, запутанный, и в то же время с постоянными беспомощными повторениями. Вот, например, первое же предложение:

«...Бредешь, за собой тянешь НИТКУ (выделено мной), истончаешься сам, кажется, вот-вот станешь меньше иголочного ушка, меньше НИТКИ, просочившейся туда и разъятой на тысячу тонких НИТЕЙ — тоньше самой тонкой из них, — и вдруг вырвешься за пределы себя, не в сторону небытия, а в противоположную — в сторону недобытия, где всё объяснят».

Какая-то полуграмотная претенциозная заумь. И это на протяжении всего произведения. Кроме этого сплошной мерзкий, отвратительный и натуралистичный нуар с матом даже в тексте от автора (!):

«Она была вся такая как СЛИВА, которую хотелось раздавить в руке и есть потом с руки все эти волокна, сырость, мякоть.

— Ну. А ты кто? — Загорелая, ЩЕКИ у нее — как настоящие ЩЕКИ, а не просто так, кожа, губы СЛИВОВЫЕ, язычок маленький и, кажется, твердый, как СЛИВОВАЯ косточка. — А?

В общем, мне одного произведения нашего «молодого российского суперперспективного таланта» хватило с лихвой. Желание читать его опусы вряд ли скоро появится, если вообще такое произойдет.

«Восьмерку» хочется рассматривать на значительном расстоянии не только от предыдущих книжек Прилепина, но и вдали от скандалов лауреатских премий, нацболов, Путина, Лимонова, разнообразной политики и мужицкой риторики – от всего того, что вот уже много лет Прилепину зачитывают в качестве обвинительного приговора. Потому что «Восьмерка» обезоруживает на самом подходе, в первой повести, как только появляется заглавный персонаж Витек – маленький, смышленый, робкий, беззаветно влюбленный в недоступного отца.

Этот абстрактный витек – уже не как герой, а как образ и дух ребенка дальше незримо пройдет по всем повестям.Только этот пацан не из Нью-Йорка, а прямиком из волжских черноземных пейзажей.

Восемь повестей с разными героями и сюжетами не объединены ничем, кроме наличия в каждой из них обряда инициации, взросления. Одного парня по ошибке избивают опера («Допрос»), у другого роман с замужней женщиной («Тень облака на другом берегу»), третий впутывается в разборки с криминальной группировкой («Восьмерка»). Однако идет ли речь у Прилепина о бандитах, проститутках, ментах или геях, рядом в каждой из повестей всегда присутствует незримый витек со своими пасторальными ромашками, за которые он цепляется руками, чтобы не упасть с насыпи. И ни один герой проверку своим внутренним «витьком» не проходит – ни оборзевшие омоновцы, ни бравый командир отделения, ни среднестатистическая городская «мокрица», ни рок-звезда, ни спивающийся писатель.

Герой, журналист, попадает в секретную лабораторию в Кремле, где изучают разных душегубов. Одновременно герой узнает про судьбу целого подъезда, вырезанного бандой гномов. Одновременно распадается его семья, жена уводит детей, сама попадает в дурдом, где обитал доселе и герой. Отдельная, самая, по-моему, удачная линия — отношения с вокзальной проституткой Оксаной и поездка к ее сухорукому сыночку в деревню. Проститутка описана уверенными мазками, но и не без сентиментальной отсылки к Сонечке Мармеладовой. Сюжетные линии обрываются, но переплетаются: одна история мягко переходит в другую, вдобавок книга разбавлена двумя вставными новеллами — про древних малорослых завоевателей и про современных детей Африки. Прием, который должен был, по задумке автора, поднять писательскую состоятельность, не иначе.

Герой у Прилепина всегда более-менее один и тот же, даже если его по-разному зовут и у него разные биографические обстоятельства, мы понимаем, что речь о том же человеке. Этот герой всегда выступал фокусом, наверное, самой важной темы писателя — животного права человека на насилие.Кажется, что историю с детьми-убийцами у героя никак не получается разъяснить не из-за профессиональной неловкости, а из-за того, что их настоящий корень должен, исходя из всей системы взглядов Прилепина, обнаружиться в нем самом. Но не обнаруживается. И именно из-за того, что звериный субстрат из героя почти изъят, он оказывается слаб и впервые у Прилепина терпит полное поражение.

Роман обо всем и ни о чем. О семье и детях, о собственно несостоятельности и смысле жизни. В конце концов о нынешней жизни в России, где каждый мужик — это неудачник-писатель.

В свое время Прилепин «выстрелил» и обосновался на литературном Олимпе, выделяясь на общем фоне «пацанским» реализмом, мужицкой задушевностью и крутостью нравов героев. Практически все его истории про «настоящего русского мужика», хлюпикам и ботанам тут места нет. После прочтения я не выявил какого-то глубокого смысла, идеи, мысли. Просто констатация суровой жизни, однобокий взгляд на реальность.

«Грех» — это роман в рассказах. Лирика главных героев суровая. Есть место самокопанию. Совсем непонятно что автор хочет донести до читателя кроме этого. Попахивает все это дело мачизмом в духе Хэмингуэя с явным запахом перегара и ссаных штанов. Впрочем, кому-то по вкусу и такой запах.

Сборник, как всегда у Прилепина, концептуальный. Он ведь рок-н-ролльщик еще, а не просто писатель, привык мыслить альбомами. Тексты разделяются на две группы — рассказы-воспоминания и фантазии об альтернативных развилках судьбы. Что если бы мы с женой были бездетны, и я ее разлюбил, что если бы я стал недалеким, но хватким дельцом, остался бы солдатом и тд. А воспоминания о реальном прошлом служат своеобразным мерилом — правильно — не правильно, точно — не точно.

От себя скажу, что все было правильно и точно. И шестнадцать великолепных книг Захара тому подтверждение. Пусть же альтернативы остаются под обложкой и служат нам изысканной пищей для сердца и ума. Чтение Прилепина — одно из самых удивительных переживаний в моей жизни.

П.С. Из общей концепции выбивается только рассказ Попутчики, написанный давно и по заказу. Рассказ из головы выдуманный, через сердце не пропущенный, и от того несколько выморочный и скучноватый.

Сильно! Тема, которую Прилепин умеет раскрыть как никто ярко — судьба человека на пяти страничках. Никакого удостоверения ему точно не нужно. Предъявите текст любому беспощадному трибуналу, и вердикт будет один — это Писатель. Читаешь двадцать минут, а потом до-олго думаешь: что же это с нами делается, как же жить в этом безумном и необъятном мире. Все про правду, как и положено написано, все про меня.

Как раз в этой миниатюре, служащей увертюрой к новому сборнику, Прилепини показывает, что лирик и мачо в нем нераздельны. Родился нежный и чувствительный ребятенок, а жизнь — одна, а не семь, — выковала из него сурового пацана. Такие противоречия, плюс тяга к рефлексии, плюс правильное воспитание и создали уникальный художественный талант.

Это кода ко всему сборнику. Миниатюрный ответ знаменитому Гантенбайну из Швейцарии. Одна из существеннейших радостей писательской судьбы — можешь выдумывать о себе любые небылицы, создавать разные версии собственной биографии, и все это будут не пустопорожние фантазии, а дело нужное очень многим людям. Мне, например, точно нужно. Вообще, нам повезло, что Прилепин не остался тянуть армейскую лямку, не спился, не рукоположился в священники. Солдат, алкашей и милосердных батюшек в России много, а он такой — нежный и безумно талантливый мачо — один.

А вот эта история совершенно в довлатовском духе. Да и букве тоже -темы-то какие: роддом, пьянка с более успешными приятелями мелкие заботы и дурацкие катастрофы. Написано только так, как у Довлатова ни за что бы не получилось. Так что Прилепин один из немногих пишущих, кто может совершенно оправданно критиковать Сергея Донатовича. Над одним афоризмом я долго ржал и бился. Оцените: Тело в багажнике меня тяготило, как нечистая совесть.

И, конечно, ударная финальная фраза, без которой анекдот анекдотом быть не может.

Рассказ написан, видимо, по заказу и в том сюрреалистично-постмодернистском духе, который иногда Прилепиным овладевает: Черная обезьяна, Тень облака и т.д. И как всегда в таких случаях текст распадается на выморочную выдумку и точную увлекательную прозу. Ради внешних обстоятельств написано, а не по потребности души. И это, к сожалению, видно. К счастью (то есть к несчастью), случился Донбасс, и Захару некогда стало подобными финтифлюшками заниматься.