Ширин Шафиева «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу»
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри. Это похоже на проклятие, на дурной сон. Но почему никто, кроме нее, этого не видит? Не видит и того, что море обмелело, а над городом повисла огромная Луна, красная, как сицилийский апельсин. Что-то страшное уводит Бану в темноту, овладевает ее душой, заставляет любить и умирать. И она уже готова поддаться, готова навсегда раствориться в последнем танце. Танце на костях.
Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 274
Активный словарный запас: чуть выше среднего (2944 уникальных слова на 10000 слов текста)
Средняя длина предложения: 80 знаков, что близко к среднему (81)
Доля диалогов в тексте: 31%, что немного ниже среднего (37%)
подробные результаты анализа >>Награды и премии:
 лауреат |
Русская премия, 2016 // Крупная проза. 2-е место (Азербайджан) |
2020 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 5 ]
majj-s, 27 декабря 2023 г.
Любовь, Азербайджан, календарь Майя
«Она выпила, не почувствовав вкуса пересохшим языком, попросила счёт, оставила деньги и, подойдя к ограждению крыши, переметнулась через него. Полёт был недолгим, но у самой земли девушка вдруг вспомнила, что забыла оставить смазливому официанту чаевые. Однако возвращаться было уже поздно.»
«Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу» удивительная история. Место действия Баку, время — конец 2011, начало 2012, счастливое время до всего, когда мир ждал конца света, предсказанного календарем Майя. Ну как ждал, несколько менее доверчиво и заинтересованно, чем Миллениума и Проблемы 2000, но совсем возможности не исключал.
Начинается все как в сказке: «три девицы под окном», нет, не прядут, едят арбуз, на дворе июль, одна из них только что приехала из Лондона, где учится, и теперь восторженно рассказывает подругам, как британская столица помешалась на сальсе — везде, просто везде учат танцевать и проводят вечеринки. Вдохновившись ее рассказом, две подруги, Бану и Лейла решают выучиться танцу. В столице Азербайджана с этим не так изобильно, из двух школ в непосредственной близости от дома одна оказывается пафосной и почти вдвое дороже, вторая попроще и от нее прямо-таки веет аутентичностью. Девушки выбирают ее.
Образованные горожанки из примерно среднего слоя среднего класса, они посмеиваются над руководителем школы, которого все здесь называют без затей Учителем. Он являет собой, удивительное соединение неотесанной вульгарности с неотразимым обаянием, потрясающей пластикой и харизмой педагога. Разговаривает на русско-азербайджанском суржике, делая комичные ошибки в согласовании падежей, но танцует как бог и умеет так наладить занятия, что они становятся самым ярким впечатлением для учеников. Девочки с самого начала называют его между собой веретеном.
В Веретено влюблены все женщины, а все мужчины хотят быть на него похожими, и менее подходящий объект влюбленности Бану трудно было бы вообразить. Все в этом человеке противоречит образу идеального возлюбленного, которого она себе рисовала, но любовь зла. Да полно, все ли чисто с этим человеком? Нет ли в нем чего-то сверхъестественного, прямо-таки демонического?
Ширин Шафиева написала роскошный азербайджанский магический реализм, в котором и невыносимая любовь, и нечистая сила в городе (этновариант «МиМ»). Часто смешной, местами жутковатый и невероятно аутентичный. К тому же, возвращающий на дюжину лет назад. когда все мы были так счастливы, не осознавая своего счастья, и мир был таким уютным в сравнении с ощетинившимся дикобразьими иглами днем сегодняшним.
И да, здесь есть любовь, та самая, невыносимая, к неподходящему человеку, немыслимая, какой в сегодняшней литературе уже и не осталось.