Иван Ефремов «Лезвие бритвы»

«Лезвие Бритвы» — самое большое по объему произведение Ефремова. Это действительно «роман приключений» и, в большой мере, приключений мысли. Ефремов, как известно, считал его своим лучшим, любимым романом, несмотря на многочисленную критику, в основном, профессиональных критиков и писателей. Мне кажется, что одна из причин такого отношения писателя к своему творению заключается в том, что в «Лезвии» речь идет о его современниках, или, шире говоря, о современности со многими её животрепещущими проблемами. А ведь, как бы то ни было, степень эмоциональной вовлеченности писателя (речь, очевидно, идет именно о писателях, а не о производителях псевдолитературного хлама) в судьбы современников по естественным, так сказать, причинам всегда будет выше, чем в судьбы далеких предков или гипотетических потомков. (А вот для читателей такой вывод, пожалуй, менее справедлив (?))

Но современность интересует Ефремова не только сама по себе. В ней он видит живое развитие и истоки будущего, которое мыслилось ему коммунистическим. Об этом говорят строки из письма В.И. Дмитревскому.

Москва, 20.06.61.

«Сущность «Лезвия» в попытке написания научно-фантастической (точнее — научно-художественной) повести на тему современных научных взглядов на биологию, психофизиологию и психологию человека и проистекающие отсюда обоснования современной этики и эстетики для нового общества и новой морали. Идейная основа повести в том, что внутри самого человека, каков он есть в настоящее время, а не в каком-то отдаленном будущем, есть нераскрытые могучие силы, пробуждение которых путем соответствующего воспитания и тренировки приведут к высокой духовной силе, о какой мы мечтаем лишь для людей отдаленного коммунистического завтра. То же самое можно сказать о физическом облике человека. Призыв искать прекрасное будущее не только в космическом завтра, но здесь, сейчас, для всех — цель написания повести».

А формирование этих «могучих сил», по Ефремову, началось еще десятки тысяч лет назад у наших предков.

В книге, конечно, имеются, свои «приметы времени». Например, такие малосимпатичные персонажи как Дерагази и Трейзиш иной раз кажутся сущими «младенцами» по современным меркам, не говоря уже об Иво Флайяно. Несколько натянутым, на мой взгляд, выглядит и способ «внедрения» Таты в семью Иверневых. Образы явно отрицательных персонажей, построение детективной интриги — не самые сильные (правда, это не значит — откровенно слабые) стороны Ефремова-писателя, что и понятно. Но чисто приключенческий накал повествования высок, особенно в главах об Индии. В этих главах об Индии (они же, на мой взгляд, самые удачные литературно) очень красивы описания гималайских пейзажей. Я думаю, Ефремову здесь помогли его путешествия по пустыне Гоби, описанные в «Дороге Ветров» (о широком использовании гобийских реминисценций в ефремовской прозе писал А. Шалимов). В описаниях бытовых деталей Ефремов проявляет себя как большой мастер слова. Это видно уже в первой главе романа. И здесь же, с самого начала, начинает проявляться узнаваемый ефремовский стиль — бытовые и прочие детали перемежаются с мыслями и выводами самого общего плана. Очень достоверно описаны картины палеолитического мира, открывшиеся сибиряку Селезневу. Но, пожалуй, еще больший мастер Ефремов в передаче оттенков человеческих чувств, включая и самые высокие. Здесь его отличает лаконичность, даже некоторая суровость.

Диалоги и монологи Гирина и Симы (и прочих персонажей тоже) кажутся иногда несколько ригоричными и книжными. Несколько непривычно читать, как Сима рассказывает Гирину о правильной женской «породе», и в доказательство демонстрирует полное отсутствие волосков на голени. А влюбленный в нее Гирин добавляет, что этот признак справедлив и для мужчин (!). Часто герои выступают в роли декламаторов. Забавно представлять, как Сима перед телекамерой бодро и уверенно живописует стиль советских девушек в одежде в противовес «западным», а Мстислав Ивернев мельком весьма критично оценивает Джину Лоллобриджиду. А ведь в это время даже в столице Советского Союза стиль основной массы населения определялся не столько личным вкусом и достатком, сколько тем, что обозначается словом «дефицит» и прочими внешними ограничениями, часто выдаваемыми за сознательный выбор. Впрочем, это не искажает сути эстетических взглядов Ефремова. И всё же персонажи книги выглядят живыми людьми, а не, как говорят, плакатными образами. Автор слегка идеализирует своих героев и советское общество (намеренно?), что в таком «интеллектуальном» романе как «Лезвие Бритвы» выглядит, на мой взгляд, простительным, хотя нельзя, может быть, отнести это к безусловным достоинствам книги.

Как всегда у Ефремова, настоящие люди занимаются настоящим делом, или находятся в поиске своего пути. Многие из них очень молоды, но одновременно очень далеки от инфантилизма. Вообще, они живут как СВОБОДНЫЕ люди, то есть, УПРАВЛЯЯ своей жизнью. В этом, пожалуй, тоже литературная примета эпохи, на мой взгляд, положительная. В любимом романе Ефремова, я думаю, просто не могли не появиться (даже дважды!) образы художника-скульптора и вдохновляющей его модели. Вспоминаются и Антенор из «Каллиройи», и Пандион, и Карт Сан из «Туманности Андромеды». Впоследствии появятся тормансианский скульптор, создающий статую Фай Родис, и античные скульпторы в «Таис Афинской». А профессия Мстислава Ивернева — горный инженер, напоминает об одной из специальностей самого Ефремова. В романе вообще много информации о геологах и геологии, которую мало где можно так запросто почерпнуть. Много в книге и этнографических сведений — тоже своеобразный ефремовский «конёк», максимально проявленный в «Таис Афинской».

Мировоззренческие идеи Ефремова наиболее ярко выражены через слова и мысли Гирина и Витаркананды. Эти идеи, может быть, представляют наибольшую ценность или, если угодно, интерес в книге. Не следует только воспринимать их как догматическую декларацию автора. Главное — это постоянный поиск понимания сути каких-либо явлений и их взаимосвязи, развитие высших человеческих качеств. И здесь возникает вопрос: устарели ли главные идеи Ефремова, архаичны ли они, как то заявляют некоторые читатели? На мой взгляд — ни в малейшей степени. Опровергнуть ефремовские утверждения могло бы только развитие реальной жизни, рассматриваемой в аспекте строгой науки, философии, искусства, социологии, медицины и т.д. Причем, и это главное, не просто опровергнуть (отвергнуть), а предложить свои парадигмы, более близкие к истине. А этого, насколько я понимаю, пока не произошло. Как справедливо заметил Гирин в романе: «… спорная книга — напишите другую, с других позиций, спорная теория — создайте другую. Причем по тем же самым вопросам и предметам, не иначе». Да и тот же Дерагази в гипнотическом трансе, в который его погрузил Гирин, излагает простые, но довольно интересные (и современные!) социологические выводы. Гирин и Витаркананда — олицетворение в книге, если можно так выразиться, мудрости Запада и Востока, две стороны одной медали, которая есть истина, точнее, её поиск.

Размышления Ефремова о красоте не ограничиваются одной лишь биологической целесообразностью. Он всесторонне, на различном материале пытается исследовать это понятие. Здесь уместно вспомнить прекрасную и очень полезную для понимания данного вопроса статью А.Ф. Бритикова «Целесообразность красоты в эстетике Ивана Ефремова». Так, рассказывая о найярских племенах, Ефремов не забывает и такой «непреходящий» вопрос, как связь сексуальной жизни и экономики.

Это «исследование» вопроса о красоте проводится Ефремовым с присущей ему особой эмоциональной интонацией. Проницательный взгляд автора (придумавшего Академию Горя и Радости) часто обращается к взаимосвязи красоты и гибели, что находит и прямое свое отражение в сюжете романа (гибель Тилоттамы). Эта связь, по видимому, имеет глубокий, не осознаваемый до конца смысл, но отображаемый, тем не менее, как в «высоких», так и в более «популярных» образцах искусства. Позволю себе привести такой пример — слова из одной известной песни (экранизация «31 июня»):

Так было в мире всегда,

Так будет в мире всегда.

Вслед за беспечным летом

Осень приходит следом,

Рядом со счастьем ходит беда.

Витаркананда говорит Даяраму: «Сейчас нет меры страдания в этом мире». И может быть, эти мысли в какой-то мере послужили Ефремову отправной точкой в его концепциях «инферно» и «стрелы Аримана», изложенных позднее в «Часе Быка». В статье-интервью «Как создавался Час Быка» Ефремов говорил, что начал обдумывать этот роман с начала 60-х годов.

Взгляды Ефремова на христианскую религию и церковь (речь не только об инквизиции), может быть, слишком категоричны, но заслуживают уважения и пристального внимания, так как выглядят последовательными и логичными. Как мне представляется, в конечном счете речь идет о том, что «христианская цивилизация» оказалась не в силах указать человеку его истинный смысл жизни, указать «выход из инферно». В итоге — сплошные «тупики». Не это ли мы наблюдаем сейчас в Европе, в мире вообще? В наиблагополучнейшей Финляндии самый популярный продукт, я слышал, — «набор от похмелья».

Среди всего прочего, отмечу один интересный момент. В романе описан случай выздоровления онкологического больного с помощью «психики». Ефремов, как того и требуют художественные каноны жанра, показал этот эпизод (и другие подобные) намеренно несколько преувеличенно, может быть, «приукрашенно». Но, во-первых, не будем забывать, что «Лезвие Бритвы» — отчасти, и фантастический роман. Во-вторых, в этом же эпизоде Ефремов устами Гирина предостерегает от поспешных выводов и лженауки в лице медицины. Наконец, такой скептик как С. Лем, в своей «Сумме Технологии» указывал на существенное влияние психики, а именно, желания выздороветь, победить болезнь, на течение серьезных (смертельных) заболеваний. Он писал об этом как об установленном, хотя и непонятом, не объясненном строго наукой явлении. Уж кто-кто, а и Ефремов и Лем были далеки от веры в мистическое чудо. Так, к примеру, Ефремов, устами Гирина, хотя и вскользь, но «разоблачает» «чудеса» В. Мессинга. Вообще, у Ефремова эпизоды и сцены, где идет борьба человека (врачей) со смертью написаны с какой-то особенной торжественностью, вспомнить хотя бы сцену спасения Рен Боза в «Туманности Андромеды».

Эта книга очень индивидуальна и оригинальна как по тематике, так и по структуре (композиции). Высказывались мнения, что роман «Лезвие Бритвы» выглядел бы лучше с литературной точки зрения, будь он написан в виде цикла новелл. Трудно сказать, но лично я такого мнения не разделяю. Для меня эта вещь ценна именно в ее существующем виде. Несколько, казалось бы, далеких друг от друга, сюжетных линий как бы подталкивают читателя к мысли о сложности и многообразии мира, который, тем не менее, управляется строгими общими законами, доступными человеческому познанию. Случайность и закономерность диалектически проявляются в судьбах героев романа, иногда — удивительным образом. Кажется, что рамки романа действительно тесны для «Лезвия» — не всегда выдержана стилистика, довольно много и чисто дидактических рассуждений. Но с другой стороны, можно сказать, что любые рамки по определению тесны для полноценного отражения всей сложности жизни в литературе. А в «Лезвии Бритвы» для такого отражения находятся порой удивительно точные и волнующие слова. Вообще, книги Ефремова подтверждают давнее наблюдение о том, что подлинно значительные литературные произведения не умещаются в определенные рамки, формальные классификации и т.п.

Некоторых читателей раздражает «коммунистическая идеология», якобы присутствующая в романе как некий мешающий, искажающий «правильный» взгляд на мир, элемент. Такие читатели, на мой взгляд, не понимают, что эта «идеология» суть неотъемлемая часть ефремовского мировоззрения, в котором целесообразность физической красоты имеет прямую связь (и даже аналогию) с целесообразностью («красотой») социального устройства. Красота служит ориентиром человеку, как в личных, так и в общественных отношениях — так я понимаю идею Ефремова. Стоит ли говорить, что коммунизм Ефремова и коммунизм СССР — не одно и тоже? (К слову, нынешним критикам, стоило бы задуматься, что лучше, коммунизм СССР или, скажем, ельцинская или даже путинская Россия?) Речь, по сути, идет о соотношении эволюционных и инволюционных тенденций в развитии общества, как заметил А.Ф. Бритиков в письме Ефремову по поводу «Часа Быка». Вообще говоря, «Лезвие Бритвы», как всякое стоящее произведение и должно вызывать вопросы и давать повод для споров по самым разным темам. В этом одна из причин долгой жизни книги. Но противоречивые оценки романа возникают, на мой взгляд, просто потому ещё, что часто читатели снижают художественную ценность произведения из-за того лишь, что персонажи придерживаются ошибочных, с точки зрения этих читателей, идейных (идеологических, этических, эстетических и проч.) воззрений. Они, эти читатели, готовы были бы дать автору добрый совет типа: «Послушайте, ну сколько можно об одном и том же и с таким умным видом? Книги так не пишутся. Люди так не говорят!» и т.д. Едва ли это правильный подход, ведь он выдает собственную идеологическую «зашоренность», узость кругозора, может быть. Но в конце концов, каждый прочтёт именно ТУ книгу, какую хочет, даже если это один и тот же текст.

Кому-то может показаться, что Ефремов в «Лезвии» больше философ, чем писатель-беллетрист. Я думаю, это всё то же обманчивое впечатление, возникающее по причине, в целом, непривычной для художественной литературы (но обычной у Ефремова) насыщенностью текста научными, антропологическими, «философскими», «культуроведческими» и прочими сведениями. Один из советских философов (по фамилии Ильенков) заметил, что занятия философией вообще неизбежны для человека, т.к. философствовать и просто думать, по-сути, одно и то же. Для полного понимания «Лезвия» требуется особенно вдумчивое отношение к этому тексту, в чём, кстати, помогают аудиокниги.

По мере прочтения романа проникаешься все большей симпатией и к автору и к его героям. Жаль расставаться с ними в конце. «Лезвие Бритвы», несомненно, можно отнести к разряду классической литературы двадцатого века. Пользуясь терминологией Э. Фромма, по-видимому, ценимого Ефремовым, можно сказать, что чтение таких книг «может быть продуктивным и вызывать внутреннее сопереживание — то есть представлять собой чтение по принципу бытия», а не потребления. Осмелюсь сказать, что эта книга будет полезна молодым людям, находящимся на стадии формирования своего мировоззрения.

Хотелось бы также отметить радиоспектакль, созданный по роману — дух времени передан очень удачно, хорошо обозначены образы героев. Игра актеров придает тексту большую художественную выразительность, живость и убедительность. Хороша и аудиокнига от «Ардис». С. Кирсанов хорошо исполняет произведения Ефремова (он же читал «Туманность Андромеды»).

В юности не так легко выбрать себе нужную книгу из огромного потока литературы.

Мне повезло. Мой выбор пал на роман Ивана Ефремова «Лезвие бритвы», и я прочитав его в первый раз, в дальнейшей жизни еще не раз к нему возвращался.

Привлекал не только напряженный приключенческий сюжет, хотя и он был далеко не тривиален. Ведь действие романа переносилось из Советского Союза в далекую Италию, к опасному побережью Африки, в сказочную Индию...

Привлекали образы героев: сильный и уверенный в себе, талантливый Иван Гирин, тактичная, умная, привлекательная Сима, Мстислав Ивернев, Тата, супруги Андреевы, Анна... Как они были не похожи на расхожие образы тогдашней советской литературы. Внутренняя самоорганизация, интеллект, тактичность, гармоничность отношений — вот, что привлекало в героях. Они утверждали огромную силу духа человека, его красоту и порядочность!

Очень увлекательна и индийская часть романа. Скульптор Даярам, влюбленный в прекрасную танцовщицу Тиллоттаму, уединенный монастырь Тибета, храмы Кхаджурахо! Было от чего закружиться голове!

Одна глава «Две ступени к прекрасному» чего стоит! Ефремовская теория красоты!

Роман энциклопедичен, наполнен интересными мыслями и загадками. Конечно, не бесспорными. Но время от времени возвращаться к роману, перечитывать его, обогащаться знаниями, рождать в себе новые мысли и представления очень интересно.

Книга — как целебная вода из прохладного источника в жаркий день.

Сформулировать свое мнение о «Лезвии бритвы» оказалось делом непростым, так как непроста и сама книга. Тут ранее был такой отзыв: «беллетризованный философский трактат». Более коротко и емко выразиться просто невозможно. Слишком уж многое постарался вместить Ефремов в одну-единственную книгу – фактически все свои взгляды на науку, общество, искусство, философию и так далее. Разве только положение о непременной антропоморфности разумных существ осталось «за кадром», да и то, наверное, лишь потому, что его никаким боком к развитию действия прикрутить не удалось. И без того ради выражения всех своих взглядов Ефремову пришлось построить сюжет сразу на четырех фантастических допущениях. В предисловии он пишет, что их три, а мне кажется, что все-таки четыре: таинственные серые камни, гипнотические способности отдельных людей, «память поколений» и флот Александра Македонского, затонувший у берегов Южной Африки. И все это пришлось увязывать между собой ради придания «философскому трактату» хоть какой-нибудь цельности. Это оправдывается автором в первых строках пролога утверждением, что неизвестные нам пока закономерности жизни, которые мы по неведению называем судьбой, неизбежно сводят вместе разных людей, столкнувшихся с одной и той же загадкой. Но убедительно изобразить эти закономерности все-таки не удалось – вместо них получилось просто слишком большое число слишком невероятных совпадений. В самом деле, основная часть романа состоит сразу из четырех не связанных или очень слабо связанных между собой сюжетных линий: Гирин и Сима в Москве, Ивернев в Ленинграде, компания итальянцев в Неаполе, а потом в Южной Африке, Даярам и Тиллоттама в Индии, – а в конце почти все перечисленные персонажи собираются вместе, чудесным образом при самых разных обстоятельствах почти одновременно съехавшись в Индию. Затем за короткий срок они все успевают перезнакомиться между собой, проникнуться взаимным доверием и поведать друг другу все свои секреты – слишком натянуто даже для художественной литературы.

Подзаголовок к «Лезвию бритвы» гласит: «Роман приключений». Ефремов в предисловии добавляет: «в хаггардовском вкусе». Вот уж чем-чем, а «романом приключений» его никак не назовешь, и «хаггардовский вкус» здесь нисколько не ощущается. И если кто-нибудь рассчитывает «проглотить» книгу за пару-тройку вечеров в качестве развлечения, как романы Хаггарда об Аллане Квотермейне, я такого оптимиста вынужден жестоко разочаровать. «Лезвие бритвы» придется читать долго, обстоятельно, неторопливо, время от времени откладывая книгу в сторону и размышляя о прочитанном, причем даже если намерения размышлять в начале чтения вовсе не было. Роман буквально провоцирует вступать с автором в мысленную полемику, обдумывать его аргументы, находить свои, соглашаться или не соглашаться и, только достигнув определенного порядка в мыслях, читать дальше. Так что это не «роман приключений», а, скорее, «роман раздумий».

Раздумий, по-моему, даже чересчур много. Та черта ефремовских персонажей, о которой я уже упомянул в своем отзыве на повесть «Звездные корабли», – вдруг ни с того ни с сего читать монологи на различные научные или философские темы, – здесь развита порой до абсурда. В целом это понятно: от лица героев говорит сам писатель, вкладывая в их речь все свое мировоззрение, и естественно, что хочется высказать как можно больше. Но тут, пожалуй, он уже хватил через край. В «Звездных кораблях» ученые монологи все-таки не заслоняют от нас личности Шатрова и Давыдова, а вот в «Лезвии бритвы» время от времени попросту подавляются персонажи как таковые – читаешь и представляешь себе не человека, а его речи. Получается прямо как у Урсулы Ле Гуин в «Земноморье»: «Дракон и его речь суть одно и то же». Но если у Ле Гуин примат слова над материей – важный постулат созданного ею мира, то у Ефремова в «Лезвии бритвы» доминирование ученых и красивых слов над теми, кто их произносит, становится какой-то насмешкой над вполне материальными персонажами, действующими в нашем опять-таки материальном мире. Примеры? Историк Бехоев, который запоминается не столько своей причастностью к тайне серых камней, сколько высокоморальными рассуждениями о порче государственного имущества малолетними хулиганами; некая бывшая балерина, появляющаяся в романе один-единственный раз, но при этом читающая в гостях у Андреевых целую лекцию об эротике и порнографии; да и сам геолог Андреев во второй главе при встрече с Гириным вместо нормального приветствия вдруг начинает жаловаться на отсутствие условий для хранения геологических образцов. Ну будет ли так вести себя обыкновенный человек при встрече со своим старым другом, которого не видел несколько лет?! Сильно сомневаюсь…

Однако не стоит воспринимать все написанное выше исключительно как недостаток. Ефремов в предисловиях как 1963, так и 1972 года прямо пишет, что сознательно пошел на нарушение канонов художественной литературы и на перегруженность фактами и лекциями, а потому называет «Лезвие бритвы» «экспериментальным романом». Ну, а с «экспериментального» и спрос особый. Так что примем возвышенные монологи как данность, неотъемлемый элемент и не будем сильно жаловаться на них. Но настораживает еще вот что: кажется, последовательный материалист Ефремов здесь балансирует на грани соскальзывания в болото разнообразной мистики. Я не знаток индийской религии и мифологии, так что тут воздержусь от оценок, что просто мифология, а что уже мистика. Но вот когда на полном серьезе упоминаются люди, «видящие» кончиками пальцев, или «система кёнрак», это уже дело другое. Точнее, тогда-то ко всему этому относились всерьез, и Ефремов вполне мог тоже поддаться энтузиазму и не подойти к новостям подобного рода с должной критической оценкой. Вот и вышло, что Розу Кулешову вскоре разоблачили, корейцы свою «систему кёнрак» как «открыли», так быстренько и «закрыли», а в «Лезвии бритвы» все это шарлатанство так и осталось в качестве серьезных аргументов писателя-материалиста. На общем фоне, а особенно после прочтения финальной главы, в которой Гирин обсуждает индийскую философию со строго материалистической точки зрения, эти мутные пятна выглядят неприятным контрастом. Их уже «экспериментом» не оправдаешь.

Пожалуй, надо заканчивать. И закончу наполовину пожеланием, наполовину предостережением: прежде чем браться за «Лезвие бритвы», прочтите несколько более ранних произведений Ефремова: от «Эллинского секрета» до «Туманности Андромеды», – где вдобавок уже изложено многое из того, о чем идет речь в обсуждаемом романе. Иначе «Лезвие бритвы» у вас попросту «не пойдет»: мало того, что роман «экспериментальный», так и сам по себе литературный стиль Ефремова придется по вкусу далеко не каждому, как, например, автору предыдущего отзыва, не поскупившемуся на отрицательные эпитеты. А вот подготовленный читатель «Лезвие бритвы», скорее всего, распробует, и ему понравится – как в целом, несмотря ни на что, понравилось и мне.

Читается роман неплохо, особенно эпизод с поиском алмазов. Книга должна хорошо заходить в подростковом возрасте. В целом впечатление амбивалентное. Сомнителен интерес автора к язычеству и арийской прародине. Настоящая творческая находка — всезнайка-гипнотизер Гирин, предшественник теле-шаманов на закате СССР — Чумаков-Кашпировских.

Принято оценивать это произведение как приключенческий роман. Мне ближе его оценка как философский, который поднимает сложный вопрос о соотношении идеального и физиологического в любви мужчины и женщины. Как мы воспринимаем женскую красоту и почему именно так. Очень рекомендую к прочтению!

Антифантастика. Этого одного слова было бы вполне достаточно для моей характеристики этой макулатуры. Но, к сожалению, комментарий должен быть не менее 50 символов... Ну раз уж надо что-то еще написать, то вот —

На редкость напыщенное, тягучее и бессмысленное повествование с бесконечными псевдо-философскими, историческими и естественнонаучными пассажами, а для пущего «винегрета» еще и вялотекущей криминальной интригой. Очень слабо (за редким исключением) прописанные персонажи, которые остаются в памяти какими-то серыми силуэтами и шаблонами. Впечатление такое, что писалось ради писанины, или что более вероятно — ради «объема», чтобы гонорар был побольше да «вид» посолиднее.

Как по лезвии бритвы, пройду я по своим впечатлениям. В общем и целом, моё мнение перекликается с тем отзывом, где про лимон: горд собой, что отважился на это дело, изменило мою сущность к лучшему, но не могу сказать — понравилось.

Начну с хорошего: богатый, красивый и по-учёному точный язык и одни из лучших описаний природы и ландшафта, которые я встречал в литературе: перед глазами буквально проплывали картинки, причём даже из Индии, куда не ступала моя нога в этой жизни. Собственно, именно они для меня были самой интересной частью книги, что приятно удивило, поскольку описания я обычно читаю по диагонали, а тут — понравилось. Большим сюрпризом для меня была также озвучка многих интересных идей по поводу связи души и тела в книге советского фантаста, а также множество разных метких замечаний по поводу общественного строя и религии.

Несмотря на прекрасный стиль, книга шла очень тяжело. Я не нашёл ни капли юмора, аллегорий или символики. Весь сюжет примерно таков: серьёзные дяди (и тёти) занимаются серьёзными делами: вынашивают великие, революционные идеи (Гирин); поправляют свои финансовые дела грабежом в чужой стране (итальянская часть), не ставя ни одного вопроса о морали своих действий; рискуют жизнью из-за модели для статуи (Даярам), поскольку она...хм, собственно, в не таком уж плохом положении, если учесть, что альтернатива ему — бордель или смерть. Всё надрывно, натянуто, почти как по Достоевскому.

Герои романа — весьма неприятные личности, включая «положительных», пожалуй, за исключением Даярама. В самый топ метит Гирин. Не понимаю тех, кто видит в нём идеал мужчины, учёного или просто хорошего человека. Одинокий (нет друзей, с женой развёлся), желчный (у него гениальные идеи, а лаб да грант не дают!), жизненная философия построенная на подавлении чувств. Правда, они всё равно пробивают свой путь через секс — встречу с не менее одинокой и не слишком (для меня) симатичной женщиной. Его манера преподносить свои мысли, особенно полно раскрытая в заключительных монологах напоминает мне мой любимый анекдот:

Этнограф сидит напротив шамана и думает: «Бедный, невежественный дикарь! Неужели он правда считает, что в мире духов действительно существует такой же Енисей, такая же тайга и такие же олени? Вот примитивная какая религия!»

Шаман сидит напротив этнографа и думает: «Вот блин, как же мне объяснить этому доброму, но бедному и невежественному дикарю, что сакральный топос отличается от профанного субстанциально, а не экзистенциально? О! Скажу-ка я ему, что в мире духов существует такой же Енисей, такая же тайга и такие же олени — авось хоть что-то поймет».

От Гирина плавно перейду к общим заключениям об идейном содержании, поскольку именно его устами глаголет истина — судя по всему, автора. Согласен, что довольно детальный разбор йоги и психофизиологии в советской книге 60-х годов впечатляет, и меня тоже. Я долго занимался цигуном, китайской традиционной медициной, победил ряд хронических болезней, сейчас, к примеру, меня заинтересовала техника Александра и целительные возможности звука. Берусь оценить размышления Гирина и Ефремова в роли «квалифицированного начинающего». Так вот, половину из них я просто не понял и мне приходит на ум афоризм, высказанный по поводу А. Дугина — «половина его мыслей настолько непонятна, что должна быть правдой». Вторая половина, по поводу лезвия бритвы, показалась мне размышлениями на тему «шо занадто, то не здраво» — необходимость поддерживать душевное и телесное равновесие, бывать на природе, но и отъедаться в городе, то сё. Многие из них противоречат друг другу (пример: первобытные люди то здоровые и совершенные, то недокормленные дохляки).

Индийская часть, по-моему, великолепна, идеями, сюжетом и описаниями! Герои мне понравились куда больше, особенно Витеркананда и Даярам и их отношения. Они расписаны красочно, открывают совершенно удивительную, во многом забытую сегодня сторону жизни — истинную поддержку старших и мудрых. Описания гор — просто блеск, нет слов! Духовные практики — тоже неплохо. Сам имею опыт темноты и он описан поверхностно, но довольно точно, кроме последующего самоистязания Даярама по поводу того, какой он-де был тупой. Так не бывает, если тебя ведёт настоящий учитель. Раздражает, однако, что именно индийцы, которые вложили больше всего усилий и риска в благородные цели, прошли через тяжелейшие испытания, в итоге

Даярам мне был очень симпатичен и показался единственным живым персонажем среди всех действующих лиц — он учится, сомневается, делает ошибки и снова встаёт. Он силён, но не всемогущ, тёплый, дружеский (единственный из всех, кто по-настоящему верит другим и полагается на них), настоящий искатель истины. Жаль, что его история не получила продолжения...ну, или что вся книга не была про него, интересно, каким путём пошёл бы он дальше. Также отмечу, что в индийской части для меня были самые интересные рассуждения и диалоги — о культурах и влиянии американского образа жизни, причём без панегирик коммунистическому будущему. По-моему, они очень точные и пророческие, удивительно, что автор смог предвидеть столько лет назад.

В общем, поставлю среднюю отметку исходя из оценки отдельных частей: индийская часть 8/10 (кому интересны идей по поводу йоги и т.д. — ей можно и обойтись, по-моему), итальянская 5/10, первая советская 2/10, последня...ну, 5/10, интрига и встреча героев закручена неплохо. В среднем 5 баллов. Добавлю 1 за язык — таких описаний я пока не встречал больше нигде, разве что у Хуана Рульфо.

Эта книга — не просто знаковая, культовая и прочая супер-пупер великая в рамках восторженных оценок многочисленных фанатов. Эта Книга — мастодонтальная Веха в истории Культуры человечества (да, полностью согласен с предыдущими отзывами, сравнимая с такими гигантами, как «Роза Мира» и «Пирамида»).

В самом названии — суть текста, которая многократно, в разных смысловых плоскостях — рассматривается, оценивается, анализируется в самом тексте. В нашем Мире — всегда и везде — Истина практически неуловима и недостижима, она всегда — «...на лезвии бритвы...», а слева и справа от Неё — «...с обеих сторон — две темные глубины...».

Только — в отличие от своих «равновеликих аналогов» — в этом тексте Ефремова оный подход гипертрофирован, с массой примеров из сонма областей. Чтобы читатель и не думал даже забыть об этом, отвлечься на нечто малозначимое, вторичное или несущественное.

Именно так и надобно «...вколачивать в мозги системообразующие философские принципы...», подобно некоему коллоквиуму, зачету, обширнейшей практике преддипломной. После которой, собственно, и начинается взрослая жизнь, и где оный Диплом — это система личностных базовых основ, определяющих отношение этой Личности к этой Жизни

Роману не подходит название «Лезвие бритвы». Ведь роман написан вовсе не про лезвие бритвы. В романе слишком много философских рассуждений. Персонажи только и делают, что рассуждают на философские темы. Прямо не роман, а философский трактат.

Действие происходит в разных странах: то в СССР, то в Италии, то в Южной Африке, то в Индии. В США и Турции действие не происходит, но среди персонажей есть американец Стивен Трейзиш и турок Вильфрид Дерагази. В финале романа и русские, и итальянцы, и американец, и турок собираются в Индии.

Главным персонажем принято считать Гирина. Но я не уверен, что Гирин и вправду главный персонаж. Главными персонажами можно было бы назвать и Ивернева, и Чезаре, и Леа, и Даярама, и Тиллоттаму.

Тут упоминали рассуждения Гирина о целесообразности красоты ( а случайно оказавшиеся в этот момент рядом посетители музея внимали, как пророку). Мне тоже запомнился этот эпизод, но по другой причине. Помнится, хирург Гирин, неизвестно с какого бодуна возомнивший себя психологом, с места в карьер во всеуслышание поставил диагноз случайному собеседнику (тот имел наглость не благоговеть и даже утверждать, что выставление наготы напоказ неприлично) и в приказном порядке велел ему явиться на приём. Спасибо хоть не прямо в операционную.

Безапелляционность и назидательность, извините, прущая из героев, вкупе с тем, что время от времени все становятся в позы и произносят речи о счастливом будущем человечества — вот что отвращает меня от произведений Ефремова.

Культовый роман Ивана Ефремова вероятно в своё время был не только остросюжетным и приключенческо-фантастическим, но ещё и в некоторой степени пионерским и, возможно, даже революционным (1959-1962 гг.). Потому что насквозь материалистические установки — что в науке, что в литературе и в других видах и формах искусства — напрочь неприветствовали и отвергали иные, нематериалистические подходы, принципы и темы, а кое-что (и кое-кто) даже подвергалось гонениям и преследованиям. И потому учёному и фантасту Ефремову, вероятно, потребовалось не просто литературное дарование, но ещё и гражданское мужество и честность учёного, чтобы, пусть и в фантастико-приключенческой форме, но затронуть вопросы психофизиологии человека как биологического вида.

Соотношение психического и физиологического давно интересовало учёных разных специализаций. Что первично, что вторично, какова степень взаимодействия и взаимовлияния этих двух отправных точек бытия Человека (да и животных тоже), что определяет другую составляющую и что главенствует в этой паре — инвариантов этого центрального вопроса может быть множество. И учёный и писатель-фантаст Иван Ефремов пытается в своей книге поискать ответы на них.

Однако эта позиция поиска ответов одним только их поиском не ограничивается — Иван Ефремов со страниц своего романа напрямую обращается к Читателю и, в принципе, ко всему Человечеству ни много ни мало с призывом! То устами своих героев, то авторскими репликами Ефремов пытается убедить Читателя/Человека в необходимости перемены жизненных ценностей и ориентиров. По сути Ефремов выступает здесь апологетом идеи главенства духовного развития человека как биологического и как социального доминирующего вида.

Иногда при этом автор, на мой современный взгляд, слегка увлекается, и некоторые страницы романа превращаются в страстные и порой пафосные монологи одного из главных героев романа (и одновременно одного из самых ярких проводников взглядов и убеждений самого автора).

Некоторую трудность во время чтения может представлять обилие лексики из индуизма, но без некоторого погружения в отдельные нюансы этого философско-религиозного учения тут никак не обойтись.

Однако мощная приключенческая составляющая романа сглаживает и разнообразит его основное содержание, и потому книга в целом производит довольно сильное и в основном положительное впечатление. Конечно, некоторые крючочки уже устарели и отдельные смелые на тот момент рассуждения и предположения уже либо продвинулись далеко вперёд, либо трансформировались, а то и вовсе отвергнуты. Но, тем не менее, роман в целом не потерял свою актуальность и сейчас.

PS Там несколько раз упоминается имя Ленина как социального учёного, и термин «коммунизм», но всё это вполне терпимо даже для антикоммунистов, ибо суть книги поважнее будет.

Прекрасный беллетризированный философский трактат, уникальная книга в советской литературе. С чем рядом может встать «Лезвие Бритвы» Ивана Ефремова? Ну, разве что рядом с самиздатской «Розой Мира» Д.Андреева и «Пирамидой» Л.Леонова (которую Леонов так и не решился напечатать при жизни), но «Лезвие Бритвы» превосходит их во всех отношениях, от философских и визионерских, до чисто литературных (при том, что Леонов вообще-то гениальный писатель).

В сущности, «Лезвие Бритвы» ещё не прочитано, его время впереди. В момент написания (правление Хрущева, надежды на построение технократического рационального социума, для простоты именовавшегося «коммунизмом») у читателей не было «ключей» к расшифровке многочисленных загадок, расставленных в тексте, и потому тогдашние восторженные поклонники научной фантастики, туристы и романтики, считывали примерно 30 процентов содержания книги... Да. И потому Ефремов после первого издания выпустил упрощённую, сокращённую версию, пользовавшуюся несравненно большей популярностью... Затем, в семидесятых, появились читатели, которые могли бы оценить глубину концепций Ефремова, но увы, время рационализма прошло, книга стала восприниматься как «путеводитель по оккультизму», что самого Ефремова немало раздражало. Он, конечно, очень хорошо разбирался в мистике и соответствующие страницы «Лезвия Бритвы» идеально точны, но Ефремов не ставил в этой книге цель популяризацию всякого там сенсуализма.

Да, кстати. Жак Бержье, автор «Утра магов» и «Тайной оккультной войны», очень одобрительно отзывался о «Лезвии Бритвы». Интересно было бы услышать мнение самого Ивана Ефремова о Жаке Бержье...

В общем, самая значительная книга Ивана Ефремова постоянно оказывалась либо невостребованной, либо непонятной. До сих пор её всерьёз прочитало исчезающе малое количество людей. Может быть, так и надо. Может, это и к лучшему, что книга великого рационалиста не стала служебным требником сектантов и обскурантов, по недоразумению прошедших мимо неё. Но её время всё равно наступит, потому что мир постепенно дорастает до понимания «Лезвия Бритвы».

Рецензия на недочитанную книгу — аллюзия на опытного сомелье.

Нет это не так), скорее нетерпение рассказать об удивительной книге и авторе небывалого ума.

«Он – бездна знания, настоящий энциклопедист разгребатель огромной кучи бессмысленного набора фактов. Он прокладывает дороги сквозь эту кучу, за которой большинство просто не видит пути, а громоздит ее все выше».

Удивляет разносторонность взглядов автора и как следствие его книг:

«Туманность Андромеды» — фантастический роман-утопия;

«Час Быка» — социально-философский, научно-фантастический с элементами антиутопии;

И Наконец «Лезвие Бритвы» — приключенческий роман, психиатрические теории и практики, любовные линии, философские и научные размышления. Россия, Италия, Индия, Тибет все сюжетные линии романа идут параллельно, сплетаются, образуя замысловатый узор человеческих судеб. Нелегко читается, нелегко понимается, нелегко найти «собственный виток» собственную проекцию в общей картине произведения.

Много описаний эксплуатации женщин во всех культурах. Автор не лжет описывает жизнь как она есть со всеми жестокостями этого мира. И все же книга не оставляет тяжелого осадка безысходности. Ефремов указывает на некомпетентность, предлагает выход. Герои сильны, отважны и смело преодолевают уловки судьбы и человеческое невежество.

«Леность и шаловливость «мальчиков» и «девочек» в любом начинании является характерной чертой этого самого времени. Я называю это «взрывом безнравственности», и это, мне кажется, гораздо опаснее ядерной войны. Мы можем видеть, что с древних времён нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики. Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. Это является единственной действительной причиной катастроф во всей истории, и поэтому, исследуя причины почти всех катаклизмов, мы можем сказать, что разрушение носит характер саморазрушения».

...Этот странный роман Ефремова находится ровно посередине между «Туманностью Андромеды» и «Часом быка». Автор шёл шатким и узким путём от классической утопии к кошмарному Тормансу с его нечётким проблеском надежды на будущее, освящённой жизненной философией Ефремова. Однако я не могу сказать, что этот роман для меня стал чем-то особенным, что я могу хранить всю жизнь — не лёг он прочно в душу.

Но, между прочим — сам писатель называл этот роман своим любимым. Можно его понять — именно создавая своё «Лезвие бритвы», он наиболее полноценно и ярко структурировал и высказал комплекс собственных идей, связанных не со светлым коммунистическим будущим (жители которого нам всё же чужды), а с тем, как его достигнуть. Развитие тела и духа, неспешность в движении и мысли, постоянная тренировка, внешняя и внутренняя — вот его доктрина, и именно это заставляет его углубиться в изучение высших форм индийской йоги.

Неспешное размышление всё же влияет на качество художественного. «Час Быка», несмотря на форму НФ, сделан более гармонично — он и позиционируется как столкновение Настоящего и Будущего, как философский трактат о нашем несовершенстве и стремлениях. В случае «Лезвия бритвы» Ефремов попытался сделать приключенческий роман, дабы привлечь как можно больше читателей, и если посмотреть на количество переизданий, это ему удалось. Конечно, я могу быть предвзят, ибо я не люблю приключаловки, но... Эта линия излишне нарочита, и явно искусственно припаяна. Писать о современности даже в начале 60-х — дело довольно опасное, мало ли что можно с лёгкого пера написать. Поэтому сюжет Ефремов выстраивал по классическим вещам тех лет — отважные и свободолюбивые положительные персонажи (идейные коммунисты и иностранцы, без пяти минут члены КП), и их коварные враги-капиталисты. Если первое всё-же не совсем явно (лишь Гирин является явным и открытым коммунистом), то от второго хочется плакать — эти персонажи настолько рафинированны и блёклы, что плакать хочется, и попытка построить на них интригу всё-же плачевна для романа.

...В остальном же... Это сборник очерков, если хотите — научно-популярных статей. Диалоги, монологи — здесь персонажи теряют индивидуальность, становясь голосом Ефремова, разговаривая его языком, разжёвывая и преподнося на блюдечке его мировоззрение и стремление осветить путь к коммунизму. Здесь стоит быть внимательным — Коммунизм Ефремова (который является весьма сложным продуктом) и коммунизм официальный — вещи очень разные, и автору приходится периодически вставлять периодические «отвлекаловки» вроде «Великого Ленина и пр. в текст, что иногда смущает. В паре мест он даже делает пару прямых (но вложенных в уста иностранцев, хитрый приём) выпадов в сторону советского бытия.

Это ещё не гениальный «Час Быка», не красивая «Таис Афинская». Но это — действительно мостик между ранним Ефремовым и поздним, крупным и непростым философом, тонкий, как лезвие бритвы. В нём ещё нет того совершенства, что присуще двум последним романам автора, но — необходимый этап в развитии его мыслей, в структуре его мировоззрения. Его стоит прочитать — выводы Ефремова могут быть сколь угодно спорными, но их необходимо пропустить сквозь себя.

Прекрасное произведение! Оно реально увлекает и уводит в мир красоты, силы, воли и любви. Диалоги героев просто фантастичны, автор великолепно и мастерски передал умение героев задавать вопросы, слушать, слышать и понимать друг друга. Практически все, что 25 лет назад, когда я впервые прочла роман, казалось непонятным, невероятным, невозможным и фантастичным — сегодня есть наша реальность. Очень много написанного в книге схоже с тем миром, в котором мы сейчас живем: изучение и использование гипноза, внушение, давление, подчинение воли, воспитание подрастающего поколения, костные госучреждения и т.д. И Красота сегодня по-прежнему живет — красота мира, природы, музыки, искусства, красота созидающего человека, а как уж она достается известно лишь создающему. Очень интересная, умная и полезная книга.