Хеннинг Манкелль «Китаец»

Справедливости ради надо отметить крайне удачную и энергичную завязку романа — самую сильную его сторону. Не вполне понимаю упреки поклонников автора. «Китайцу» недостает сюжетности, действие вяловато, перемещается из Швеции в Америку, Китай и Англию, большой напряженности нет, но... Это Манкелль и вещь вполне стилистически узнаваемая. Манкелль, по определению не Лихэйн или Эллрой: у него нет ярких характеров, драматически выстроенных сцен, чувства юмора и композиционных находок. Обычная тягомотная обстоятельная скандинавская манера изложения материала, отсутствие острого взгляда и цепкости к деталям( ну чего нового в бытовом плане о Китае можно узнать из «Китайца»?) Понятно, что жители Поднебесной, переведи у них этот роман, не столько были бы возмущены по идеологическим мотивам, сколь позабавились бы общей клюквенности и умозрительности представлений автора о живучести и значении маоизма.

У Манкелля есть препротивное свойство — загружать текст вопросительными предложениями в одном абзаце. Как правило, персонаж размышляет сам с собой. В «Китайце» это почти не режет глаз, вполне в меру. Переводчик перечастил со словом — самое( не в значении характеристики качества), а в речь китайского идеолога вставил даже и «сиречь».

Почитываю паблик о Швеции. Примерно неделю назад там был пост о самых известных в мире новейших шведских книгах. В основном это оказались детективы. В числе наиболее успешных авторов назвали и Хеннинга Манкелля. А «Китаец» якобы лучшая его книга.

Действие начинается в январе 2006 года — в заштатной шведской деревушке за одну ночь зверски убили девятнадцать человек, почти всё местное население. Главная героиня романа судья Биргитта Руслин узнаёт о преступлении случайно, как и все непричастные лица — из газет. Но потом выясняется, что среди погибших — приёмные родители её матери. Ещё ребёнком она прожила там несколько лет.

Вот так, как бы исподволь, судья оказывается тоже вовлечена в это экстраординарное дело.

Повествование развивается неспешно. Автор подробно входит в обстоятельства жизни героини. Усилия её внести свою лепту в расследование не производят впечатление феноменальных. Полиция относится к добытым ею крохам информации без большого доверия и восторга, своими наработками не спешит делиться. В общем нормально. Это их хлеб, а судья тут в общем-то человек посторонний.

То есть происходит нечто вовсе не в духе Холмса, который мог играючи посрамить туповатых и медлительных профессионалов.

А дальше действие и вовсе переносится в XIX век, в Китай и в Соединённые Штаты. Мы видим полную ужасных лишений жизнь китайских рабочих, прокладывающих железную дорогу через горы Невады. Возможно, описанный Шаламовым исправительно-трудовой лагерь на Колыме мог бы показаться на фоне этой стройки оазисом законности.

А потом перед нами предстаёт уже современный Китай. Но это всё — только география действия. Механику же сюжета пересказывать не буду — всё же это детектив, и детектив, выстроенный искусно.

Попытка изобразить внутренний мир китайцев, как самых бесправных, из позапрошлого века, так и нынешних, из элиты, показалась довольно убедительной и интересной. К восточной идеологии, если так это назвать, автор подошёл без особого сочувствия, как сторонник западных либеральных ценностей, но и без издёвки, так часто характерной именно для западных писателей, — уважительно. За что ему тоже респект.

Довольно интересным показался контекст упоминаний нашей страны. Упоминаний, сделанных походя, тем не менее. Во-первых, в России гораздо чаще, чем в Швеции происходят массовые убийства. А во-вторых, там ежедневно нарушаются права человека. Но ещё интереснее то, что в обоих случаях Россия вовсе не одинока, а напротив идёт в паре. «Пьедестал» уголовных и политических бесчинств делит с ней... Америка, США! (тут имеются в виду, конечно, страны западного устройства; Китай, как держава восточная, обеим утирает нос по части дешевизны человеческой жизни).

Такое вот отступление. На самом деле в книге это всего лишь мимолётная деталь. А главное, конечно, сюжет, развивающийся иногда не просто неторопливо, а вообще нарочито медлительно. Однако бульдожьей хваткой удерживающий внимание читателя.

Ну и финал — пессимистически-оптимистический. Кстати, так чаще всего и бывает в действительности. Вопреки проискам зла жизнь продолжается, только без особого повода трубить в фанфары.