«Наши карты пробелов полны. / Мы – пылинки в безбрежном пространстве, / Но мечтой о космическом братстве / Мы Вселенным из света равны!» — даже странно, что поэтика дальнего космоса ещё может так романтически ярко прозвучать в современной сегодняшнему дню поэзии... Такое впечатление, что стихотворение написано не в 2010-х годах, а в далёкие космическо-романтические 1960-е.

Как здорово, что автор сохранил в себе свои юношеские ощущения бытия тех лет!

«Вот и всё, вот и кончился марш! / В сейфы выкладки курса заброшены, / И далёкий оранжевый Марс / Ощущаем своими подошвами» — ещё одно вполне космическо-фантастическое стихотворение автора. И невольно, читая это стихотворение 2014 года, вспомнинается песенный хит 1960-х годов: «На пыльных тропинках далёких планет / Останутся наши следы!» — они вполне соответствуют и перекликается как смыслом, так и космо-романтикой времени, когда казалось, что до звёзд уже подать рукой.

И что «нынешнее поколение молодых советских людей» обязательно на дальних планетах побывают...

Первая половина рассказа, в лучших традициях классической «деревенской прозы», описывает мир российской сельской глубинки, где фантастического и «ничего не надо придумывать, только найти, отыскать нужную краску. Удивительный свет, всё в нем: и нескончаемый вечный день, и умиротворение, и пробуждение, еще хранящее видения сна»... Это мир несуетливого человеческого бытия, где мнится «древняя вязь какого-то забытого алфавита, легко читаемого зверями и птицами и ныне почему-то ставшего недоступным для человека»... но вдруг — всё становится настолько реально, насколько это может быть только в грёзах...

И человек вдруг отчётливо для себя выводит «собственную картину мира, по которой выходило, что над Землей есть планетарная духовная оболочка — что-то наподобие мыслящей и созидающей энергии. Умер добрый человек, плоть остается на земле, а созидающий дух сливается с мыслящей сферой... Эта энергия мысли вечна и очень отзывчива на добро. Задумался человек над какой-нибудь важной задачей: и так решает, и эдак думает. Точнее было бы сказать: ищет путь к всеобщей энергии мысли. Найдет — сейчас же одолеет задачу, само по себе как бы вспомнится ее решение.»

Наверное говорить о лиричности сюжета первой части рассказа — примерно то же самое, что попытаться словами описать волшебство полярного сияния...

Ретроспектива во второй (фантастической) части рассказа на 12 тысяч лет назад, мельком упоминаемые в тексте атланты, звезда СуириуС, планета двойной звезды Мус — не привносят в рассказ экшена со звездолётами, бластерами, злобными пришельцами, попаданцами в прошлое или в иные фэнтезийные миры... Здесь всё тоже скорее лирично, чем «приключенческо». Тем не менее — эта часть показалась мне не слишком удачной попыткой привнести некую «космическую составляющую» в основы морали христианской мифологии. И не слишком-то формально «не фантастическая» первая часть рассказа — показалась мне гораздо более насыщенной «очарованием ежедневного волшебства», чем вторая, абсолютно фантастическая часть.