Кыргыз эл жомоктору./ Түз. Б. Кебекова, А. Токомбаева. 3-бас. — Б.:Бийиктик, 2007. — 368 б. — ISBN 978-9967-13-226-9
Киргизские народные сказки./ Составили Батма Кебекова, Анар Токомбаева. 3-издание. — Бишкек: «Бийиктик», 2007 — 368 с. — ISBN 978-9967-13-226-9
В примечаниях сообщается: Записано в 1959 году в колхозе Чаек Джумгальского района от Байтёлё Сартаева. В фондах Института киргизского языка и литературы хранится под инвентарным номером 4013. Некоторые пропущенные эпизоды, фразы и слова восстановлены вновь по стенограмме.
Ханская дочь
Прежде как-то один хан со своим визирем отправились на охоту. Вдруг непонятно откуда налетел пронизывающий холодный ветер, стало очень холодно. Замерзли их лошади, сами они тоже продрогли, тут визирь предложил: «Таксыр (господин), давайте съездим ко мне домой, пообедаем». Хан согласился — «Пожалуй, если дом твой близко, давай съездим». Жена визиря оказалась и красивая, и к себе располагающая, встретила их разными вкусными кушаньями, чрезвычайно утешив хана. Сам же хан, глядя на женщину, задумал недоброе, подумал про себя, не показывая виду — «Оказывается, есть у него жена, подходящая хану, поэтому, видно, он не показывал ее мне, надо мне любым путем заполучить ее».
На другой день хан и визирь снова вдвоем поехали охотиться, травили дичь собаками, спускали ловчих птиц, развлеклись и потешились. Между тем с криками «карк-курк» пролетели над ними семь гусей. Хан и говорит визирю: «О чем кричат эти летящие гуси? Растолкуй, если не сумеешь — отрублю тебе голову».
Попросил визирь время до завтрашнего дня, чтобы подумать, вернулся домой и слег в большой печали, не притрагиваясь к еде. Младшая дочь визиря сказала матери — «Пришел отец сильно опечаленный, узнай в чем дело». Пошла к визирю его жена, передала ему слова дочери, рассказал визирь жене все, что случилось. Услышала отцовские слова дочка визиря, нет ей еще и пяти лет, еще волосы у нее не отросли, чтобы можно было заплести их в косички, попросила она одного мальчика верхом на лошади усадить ее впереди в седло и отвезти к ханской дочери, прославившейся своей мудростью. Удивилась ханская дочь — «И-и, милая, что ты тут делаешь ночью, что за дело у тебя?» — стала она расспрашивать маленькую девочку. Говорит ей дочь визиря: «Эже (почтительное обращение к старшей, букв. старшая сестра), есть у меня дело, пришла я к вам спросить о нем, если поможете мне, скажу вам, если не поможете — не буду утруждаться, поверну обратно». Ханская дочь три раза повторила «Помогу», тогда только дочь визиря сказала ей: «Ваш отец обидел моего отца. Если он до завтра не объяснит, что значат крики «карк-курк» пролетавших семи гусей, то отрубят ему голову, поэтому он слег в большой печали. Можете сказать, что это значит?».
Ханская дочь сказала — «Не знаю я, что это значит». Но маленькая девочка настаивала: «Ваши собственные зубы свидетели тому, как вы троекратно обещали помочь мне». Задумалась ханская дочь, пораскинула умом, неудобно ей отказывать после данного обещания, решила она, что некуда ей деваться, придется помочь, сказала она девочке, что визирь спасется, если скажет, что пролетавшие гуси сказали — «Если визирь хороший — хан будет хорошим, если жена хорошая — муж тоже будет хорошим». Обрадованная дочь визиря вернулась домой и передала своему отцу то, что сказала дочь хана. На другой день визирь сказал эти слова хану и избежал казни.
Вот как-то опять хан взял визиря с собой на охоту на водоплавающих птиц. Вдруг налетел порыв ветра, пролетело мимо них перекати-поле. Спрашивает хан визиря: «Что сказало перекати-поле?». Визирь удивился: «Таксыр (господин) мой хан, что может сказать неодушевленная вещь?». Хан: «Нет, пролетело оно со словами «дын-дын», узнай до завтра, что это значит, если не узнаешь — отрублю тебе голову». Совсем отчаялся визирь — «В прошлый раз тех гусей хоть слышно было, как же в этот раз что-то узнаешь, видно настал мой последний час» — попрощался он с жизнью, остался дома в большой печали. Опять младшая дочь визиря отправилась к ханской дочери: «Эжеке (еще более почтительная форма обращения «эже»), случилось несчастье, опять ваш отец обидел моего отца, велел узнать до завтрашнего дня, что сказало пролетающее перекати-поле, иначе грозится отрубить голову, отец мой лежит дома в тяжком горе.
Ханская дочь пометалась туда-сюда, наконец не в силах отказать маленькой девочке сказала: «Пусть отец твой передаст, что перекати-поле сказало — «Где я ночую, горная ложбина не знает, где я летаю, ветер не ведает, и хан твой, что велел спросить это — дурак, и ты сам, что это спрашиваешь — тоже дурак». Сообщил эти слова визирь хану на другой день и избежал казни. Хан же понял, что научила визиря этому его собственная дочь, воскликнул — «Вот досада!» — прикусив от огорчения большой палец руки.
На другой день хан созвал всех своих тысяцких и повелел: «Моя дочь будет выбирать мужа, соберите народ». Люди собрались, прошли вереницей мимо ханской дочери в одну сторону, затем в другую, но никто не пришелся по душе девушке. Начал было народ роптать — «Видно собрал нас хан, чтобы поиздеваться» — тут хан спросил — «Кто не пришел?». Ответил ему один старец: «На двух островах посреди воды есть один, то ли человек, то ли безумец. Голова у него покрыта паршой, ест он траву, вот его только здесь не достает». Отправил хан своих джигитов за живущим на острове, а когда его доставили, обвенчал его со своей дочерью. Дал он им пищи и отвез в глухие горы, сказав: «Посмотрим как теперь ты скажешь «Если жена хорошая, то и муж будет хорошим». Запретил хан людям ездить в эти горы, только раз в неделю по его приказу один глухонемой старик отвозил туда еду. В один из дней мать девушки, не выдержав разлуки с дочерью, вымолила у хана разрешение съездить, чтобы повидаться с дочерью. Приехала мать к дочери, спросила: «Где твой муж?». «Вот он» — сказала дочь и показала ей убогого паршивого, покрытого гноем, который спал под досками, скорчившись на голой земле, как животное. Увидела ханша лежащего под досками зятя, чуть не сгорела от стыда, залилась слезами: «Лучше бы ты сбежала или удавилась, чем брать такого в мужья. Или убей его, не позорься перед людьми». Разозлилась девушка, сказала: «И сама не умру, и его не убью. Это несчастный, кто возьмет на себя грех? Буду я за ним ухаживать, как смогу, сделаю из него человека. По правде говоря, это не я опозорилась, а мой отец. Если так хочет он меня опозорить, пусть отвезет нас на распутье девяти дорог, будут там видеть нас мимоезжие путники, разнесут они весть о нас всем людям».
Мать пересказала хану сказанное девушкой, сделал хан так, как сказала девушка, доставил ее с паршивым мужем к распутью девяти дорог. Девушка, как и раньше, уложила паршивого под доски, накрыла покрывалом, которым обычно накрывают джюк (здесь. джюк — одеяла и матрацы, сложенные стопкой) и стала до отвала кормить его кобыльим казы (казы — конский брюшной и реберный жир, а также колбаса, изготовленная с его применением). Наконец зажили у него язвы на голове, осталась только плешь. Сказала ему девушка: «Выкопай большую яму». После того, как выкопал он яму, уложила она его в яму руками вниз и засыпала землей. Затем она взяла челюсть молодого ягненка, ею чисто выскоблила и вымыла ему голову. Через некоторое время смотрит, выросли у паршивого на голове светлые, чахлые волоски. Еще раз закопала девушка мужа в землю, потом выщипала ему по одному все плохие волоски щипчиками. Прошло еще время и вот уже выросли на голове у парня густые и черные, как мех выдры, волосы. Тогда девушка покрыла красивой вышивкой топу (топу — шапка без полей на манер ермолки), вручила мужу и сказала: «Отнеси на базар и продай, вместо денег возьми у покупателя столько соли, сколько поместится в само топу. На обратном пути разбросай эту соль — это все твои беды и несчастья (у слова «шор» два значения: 1. что-то соленое; 2. беды, напасти, несчастья)».
Сделал паршивый так, как велела девушка, обменял вышитое топу на соль и вернулся домой, рассыпав эту соль по дороге.
На другой день девушка отвела мужа на базар, купила серого иноходца для него, приодела его с головы до ног и сказала следующее:
«Вот уже семь лет, как я с тобой, теперь ты стал настоящим мужчиной, садись на коня, возьми камчу в руку и поезжай впереди». Как приехали они домой, девушка отправила джигита к своему отцу: «Садись на коня, скачи к моему отцу. Как окажешься перед ханскими дверями, скажешь, что у тебя есть дело к хану. Потом молчи, не пророни ни слова. Откроют двери и скажут «Пожалуйста, входите». Поздоровайся и войди в дом, будут там люди сидеть очень тесно, и ты садись как можно ближе к хану, прямо на полу его халата. Тогда спросит хан: «Сынок, по какому делу ты явился?». Отвечай: «Я — сын одного хана, вот уже семь лет торгую здесь. Решил я вернуться на родину, хотел получить от вас благословение. Спросит хан: «От меня какая тебе помощь требуется?». Скажи: «Не надо никакой помощи, приезжайте ко мне в гости с сорока джигитами, дом наш единственный на распутье девяти дорог. Много времени это не займет, просто заглянете в гости, войдете и выйдете. У меня есть только одна просьба — пусть в вашем городе семь дней никто не будет разводить огонь и готовить на нем пищу. На восьмой день вы с сорока джигитами выезжайте верхом ко мне в гости». Сделай так, заручись ханским словом и возвращайся».
Джигит взял с хана обещание, что он обязательно приедет и уехал. Хан велел своим подданным: «Пусть в моем ханстве семь дней не разводят огонь и не готовят на нем пищу». Так и получилось, что в ханском поселении семь дней не разжигали огонь, не готовили пищу, все сидели в темноте.
Ну а джигит целыми днями по поручению жены собирал дрова, а вечером жег их. Так прошло пять дней, а на шестой день вошел к ним в дом некий аксакал со словами: «Что вы за люди, не исполняющие ханское повеление? Жители города семь дней не смеют развести огонь и готовить на нем пищу. Ну а вы, находитесь на ханской земле, а не исполняете его указ. Вот уже пятую ночь обхожу я всех, и только в вашем доме увидел огонь, кто вы такие?»
Вскочила молодуха с места, склонилась в низком поклоне и почтительно обратилась к вошедшему незнакомцу:
«Дядюшка, это мы попросили хана, чтобы его народ не разводил огня и не готовил на нем еду. После семи дней, на восьмой день хан со своими джигитами приедет к нам в гости. Сегодня уже шестой день, а у нас нет запасов, чтобы их угостить, боимся мы, что они отрубят нам головы и сожгут нашу убогую лачугу. Весь день мы собираем дрова, а вечером сжигаем их».
Поднял тогда вошедший человек голову и спросил: «Так чего же вы хотите?». Отвечает женщина: «Хотим мы всего лишь, чтобы пищи нашей хватило на всех, а мы сохранили свое доброе имя». Сказал ей незнакомец: «Пусть еда ваша будет в достатке, а имя ваше добрым». Сложил он ладони в жесте благословения и вышел из дома. Как только аксакал ушел, жена сказала мужу: «Заглянула к нам в дом удача, осенил наш дом Кыдыр. Заглянул в наш дом сам Кыдыр (Кыдыр — так киргизы называют Хидра, весьма почитаемого святого, по преданию он может появиться в любом обличье). Теперь можешь запасать дрова, Бог даст нам все».
Погасили они огонь и легли спать. В день приезда хана женщина развела огонь, подвесила над очагом один казан с мясом, испекла один казан хлеба (в Средней Азии хлеб в виде лепешек часто пекли прямо в казане) и вскипятила один самовар чая. Перед полуднем приехали и спешились хан с сорока джигитами, визирями, баями и беками, хватило угощения на всех, даже остался излишек. Тогда признал хан свою дочь, узнал, что статный и красивый джигит и есть тот самый паршивый, за которого он выдал свою дочь. Повинился хан, признал свою вину, попросил прощения. Увез он к себе дочь и зятя, отдал свое ханство бывшему паршивому.
С тех пор и ходит среди народа пословица — «Если визирь хороший, и хан будет хорошим, если жена хорошая — муж тоже будет хорошим».