Мир фантастики и реальность: нанотехнологии будущего в видении писателей-фантастов

М.В. Бейлин. Мир фантастики и реальность: нанотехнологии будущего в видении писателей-фантастов // Вестник Тверского государственного университета, серия Философия, 2019, №1(47), с. 81-88.

цитата

В статье на основе ретроспективного анализа научно-технических прогнозов, сформированных в научно-фантастической литературе, сделан вывод о целесообразности использования источников данного жанра для прогнозирования. Показано, что научная фантастика органично комплементарна футурологии и должна применяться в комплексе с последней. Рассмотрены примеры нанотехнологических прогнозов, сделанных в научно-фантастической литературе.

Ключевые слова: научная фантастика, нанобудущее, футурология, научно-технические прогнозы, нанотехнологии, конвергирующие технологии.

с. 81:

цитата

Попытки предвидеть будущее имманентны человеческой психике. Не вызывает сомнений, что их корни кроются в природе живых организмов, в присущем жизни стремлении к самосохранению и саморазвитию.

В древнейших мифах и религиозных учениях обнаруживаются не только объяснения происхождения или наличного бытия Универсума, но и предсказания того, что будет с отдельным индивидуумом, человечеством, «подлунным миром» в целом. Развитие технологий и, в частности, нанотехнологий и других конвергирующих технологий едва ли не изначально сопровождалось разного рода предсказаниями и прогнозами относительно как них самих, так и их влияния на человеческое бытие. Важную роль в формировании таких прогнозов играла и продолжает играть научная фантастика, в основе которой лежит предположение о том, что рациональное предположение имеет шанс на реализацию в будущем. Это позволяет научной фантастике идти в авангарде прогресса, и в первую очередь технического прогресса.

Интерес к будущему подвигает человека ко всё новым изобретениям и открытиям, позволяя ему воплощать мечту об улучшении технического и социального бытия и даже самого человека. При этом часто именно писатели-фантасты формируют самые первые, эскизные наброски новых технологий и образцов новой техники. Ретроспективный анализ реализуемости технических идей, высказанных в данном жанре, убедительно свидетельствует о том, что последний явно не помещается в нише беллетристики и заслуживает серьёзного внимания инженеров, конструкторов, медиков, социологов и иных специалистов, а сами высказываемые в рамках жанра идеи следует воспринимать как форму прогноза и носящего вероятностный характер технического знания.

с. 82:

цитата

Футурология обычно выделяет ряд более или менее взаимосвязанных подходов. Один из них – это собирание, осмысление и относительно строгая интерпретация знаний и представлений о будущем, подаваемых в рамках художественной литературы, религиозных текстов или пророчеств, других подобных источников, лежащих вне сферы научного познания. Другой подход отвечает визионерскому прогнозированию, выработке так или иначе обоснованных футурологических концепций типа коммунизма Карла Маркса, грядущей эры нанотехнологии Эрика Дрекслера, общества мечты Ролфа Йенсена и т. п. Третий подход – это проведение форсайтных исследований (foresight research study), выработка и практическое применение конкретных научных методик прогнозирования, пригодных для широкого применения. Например, в середине прошлого века специалистами корпорации RAND был создан метод прогнозирования «дельфи», главная идея которого состоит в том, что если особым образом обобщить и обработать индивидуальные прогнозы квалифицированных экспертов касательно некой перспективной ситуации, то полученная коллективная оценка будет иметь достаточно высокую надежность.

Научная фантастика предоставляет собой едва ли не самое благодарное литературное поле для футурологического анализа. Применяемые в ней приёмы экстраполяции и моделирования позволяют мысленно проследить широкий спектр вероятных последствий разного рода событий или проблем в их мыслимой взаимосвязи с прошлым, настоящим и будущим. Комментируя различия между футурологией и научной фантастикой, создатель теории решения изобретательских задач Г.С. Альтшуллер (известный как писатель-фантаст Генрих Альтов) заметил, что «футурология менее способна к реальному предвидению будущего, чем научная фантастика. Причина проста – футурологи экстраполируют уже имеющиеся тенденции и потому ошибаются, поскольку тенденции имеют свойство прерываться в результате возникающих качественных скачков. Фантасты же, зная о тенденциях, предвидят именно качественные скачки в развитии и потому чаще футурологов оказываются правы». И, несмотря на имеющий место в настоящее время явный крен жанра от серьёзной научной фантастики в сторону «фэнтези», которая является скорее сказками для взрослых, признаком развития жанра является «появление в США новой волны научной фантастики, которая рассматривает сверхдолгосрочные перспективы развития человечества и технологий, но при этом оперирует не категориями традиционной научной фантастики, а фазами технологического развития, кризисами перехода между технологическими парадигмами, проблемами посттехнологического развития и другими вопросами, которые явно не входили в круг интересов традиционной научной фантастики».

с. 83:

цитата

Функции научно-фантастической литературы не сводятся только к художественному продуцированию вариантов разрешения существующих проблем. Здесь происходит и пионерное осмысление проблем потенциальных, которые еще не попали в фокус внимания относительно более «тяжёлой на подъём» и осторожной научной мысли. Художественная литература, особенно научная фантастика, способна предвосхитить интеллектуальные запросы, интенции и тенденции общества или индивидуума, новые блага и угрозы, которые со временем могут быть артикулированы философами, учёными, политическими деятелями. «Научная фантастика… предстаёт как мысленный полигон, где испытываются на жизнеспособность не традиционные, а зачастую “безумные” идеи, гипотезы и концепции науки. Полигон этот являет собой редкую возможность наглядно представить возникающие социальные, психологические, этические и иные следствия новых идей. Фантастическое предсказание значительно чаще, чем научно-технический прогноз, позволяет понять, как повлияет та или иная тенденция развития научно-технической идеи на жизнь людей, позволяет привлечь внимание общества к возможным положительным или отрицательным следствиям… Писатели-фантасты выступают, в сущности, как многочисленная, хотя и разнородная, группа экспертов».

с. 84:

цитата

Методика приведенного исследования учитывала несколько уровней реализации прогнозов, в том числе: полная реализация; частичная реализация; реализация в другой и непредвиденной экспертами форме; реализация на уровне принципиальной возможности. При этом большая часть несбывшихся прогнозов касалась физики и геофизики. А в числе сбывшихся оказались предсказания относительно:

— создания синтетических сверхлёгких материалов;

— использования автоматизированных переводчиков на иностранные языки, создания системы хранилищ информации с широким доступом для универсального или специализированного поиска информации;

— трансплантации и протезирования новых органов взамен поврежденных, имплантации в человеческое тело искусственных органов из пластмассы и электроники;

— создания медицинских препаратов для повышения уровня интеллекта, экономически эффективной возможности промышленного производства материалов с заданными свойствами путем реструктуризации сырья на субатомном уровне;

— электронного протезирования (радар для слепого, сервомеханические конечности и др.);

— автоматической диагностики симптомов заболевания, создания ЭВМ, понимающих стандартные тесты IQ и способных отвечать на них;

— сопряжения человека с компьютером, расширяющего возможности человеческого интеллекта.

с. 85:

цитата

Высокий уровень реализации сделанных писателями-фантастами прогнозов подтверждает актуальность дальнейшего изучения как самого феномена предвосхищения ею открытий и их разнообразных последствий, так и новейших предсказаний относительно будущего наномира.

В продуцируемых моделях нанобудущего художественно-футурологическая составляющая занимает периферийное опоясывающее положение, «снимая» в себе элементы научных теорий и аксиологических предпочтений, иногда присовокупляя к ним пласт эсхатологических фантазий и т. п. Особенностью прогностической активности здесь является поливариантность: каждый автор предлагает свою субъективную модель будущего. При этом убедительность доказательной базы заменяется убедительностью оригинальных художественных средств, используемых в фиксации полета фантазии, что, впрочем, для художественного творчества не только вполне естественно, но и необходимо.

Что же касается картин мира нанобудущего, то они неоднородны. В них могут быть выделены два направления: оптимистическое (нанофилия) и пессимистическое (нанофобия). Одни смотрят на наномир с позитивными ожиданиями, а другие описывают «мрачное будущее», в котором человеку отведена второстепенная роль и место – и то не всегда. В общем и целом футурологические научно-фантастические прозрения рисуют мир, в котором будут иметь место как усиление власти человека над природными процессами, так и рост зависимости человека от создаваемых им новых нанореалий. Достаточно общей темой оказывается переход от человека в некоему постчеловеку, например, в духе Nano Sapiens В.М. Кишинца. По мнению современного российского философа В.М. Маслова, научная фантастика позволяет делать максимально возможные для мысли (логики, науки) выводы из современных научно-технических результатов и тенденций, а эти максимально возможные выводы/следствия напрямую ведут к проблематике постчеловеческого будущего.

с. 86:

цитата

Таким образом, писатели-фантасты фактически начинают ту работу, которой после них занимаются футурологи и представители других научных дисциплин. Но, в отличие от них, фантасты намного свободнее, поскольку для них несбывшееся предсказание не является свидетельством низкого профессионализма или недобросовестности автора: ведь, по словам Булата Окуджавы, «вымысел не есть обман».

В массе разнообразных произведений научной фантастики можно выделить те, которые непосредственно связаны с представлением будущего наномира и созданы на протяжении последних двух десятилетий. Однако не менее важным оказывается подмножество относительно старых произведений, которые не используют образов и понятий наномира прямо, однако раскрывают возможные блага или угрозы, потенциал добра и зла будущего вне зависимости от его научно-технической и технологической базы. В силу этого их рассмотрение также представляется вполне уместным. Например, идея одной из разработок нанооружия – «умной пыли» – фактически предвосхищена в повести Станислава Лема «Непобедимый» (1964). В её основе лежит предположение о боевом применении мельчайших роботов. Не имея интеллекта и будучи способными лишь на простейшие действия, в массе они представляют собою смертельно опасного и действительно практически непобедимого противника.

Родственная концепция неконтролируемой «серой слизи» Эриха Дрекслера в художественной форме представлена американским автором Майклом Крайтоном в романе «Рой» (2002), где говорится о самоорганизованной стае нанороботов-ассамблеров – «механической чумы», захватившей Землю. Эсхатологический сюжет столкновения человечества с биомассой, обладающей коллективным искусственным интеллектом – продуктом генной инженерии, представлен в книге Джона Ширли «Ползучие» (2003).

В указанных произведениях отражена фундаментальная проблема неполной предсказуемости/управляемости развития конвергентных технологий, возможности выхода их продукции из-под конечного контроля человека. Поскольку эксплуатируемые социумом порождения технологической конвергенции обладает потенциалом непредсказуемости и неуправляемости, они могут «свалиться» на неожиданную траекторию эволюции и породить иную реальность, не только далёкую от первоначальных благих намерений их разработчиков, но и вообще неподконтрольную людям, а это чревато тяжелыми последствиями, вплоть до фатальных.

Вошедшие в золотой фонд научной фантастики произведения Рэя Бредбери, Клиффорда Саймака, Станислава Лема, Аркадия и Бориса Стругацких и ряда других писателей акцентируют внимание читателя на темах, так или иначе связанных с формированием представлений о будущем, его развитии, благах и угрозах. Их мысли и образы, не ограниченные рамками конкретных технических или технологических решений, вполне экстраполируемы и на нанобудущее.

Бейлин Михаил Валерьевич — доктор философских наук, профессор кафедры философии и теологии, Белгородский государственный университет