Юмористический отдел «Рында» выходил в течение всей войны, включая осадный период в работе газеты. И продолжал пользоваться успехом не только моряков, но воинов Приморской армии, куда тоже попадала газета «Красный черноморец».
Да и как могли не греть душу полные тонкого подтекста, юмора и сатиры странички «Рынды», подготовленные, к примеру, Лазарем Лагиным, (автором знаменитого «Старика Хоттабыча»*)? Ведь мало кто знает, что Лагин в осаждённом Севастополе писал сказки. Его гневный и справедливый Хоттабыч воевал! Много раз газета печатала его сказку «Чудобабка» с продолжением, которую краснофлотцы очень любили, ибо события-то происходили в таком узнаваемом, дорогом месте, как за Мекензиевыми горами, опять таки, не без их любимого Вани Чиркина, бывшего в разведке, и командира батареи капитана Александера, без коих там точно не обошлось...
* Книга Л. Лагина «Старик Хоттабыч» была выпущена в 1938 году. И сразу была переведена на множество языков. Полюбилась детям и взрослым. Жива и сегодня.
***
Будто бы за Мекензиевыми горами такая высотка имеется, а за высоткой, лесок, а в том лесочке балочка, а в той балочке — домик, а под домиком — блиндаж, а в том блиндаже — каюта, а в той каюте сидел один немецкий полковник по имени барон Эгон фон Фанфарон.
Он сидел и, представьте себе, ужасно нервничал. Час нервничает, другой час нервничает. Ему, видите ли, хотелось стать генералом, но у него как-то не получалось. И это его так огорчало, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Стал он тогда на нервной почве грызть свой маникюр. Изгрыз, как есть, все ногти, а нисколько не успокоился. Прямо хоть разувайся и на ногах ногти грызи.
Но барон Эгон фон Фанфарон, конечно, разуваться не стал. Он вместо этого взял первое, что ему под руку подвернулось, и шваркнул о палубу. А первое, что ему под руку подвернулось, было как раз старинное зеркальце, которое барон Эгон фон Фанфарон сам себе подарил на память о Бахчисарайском дворце.
Звякнуло зеркальце о палубу, и вдруг, откуда ни возьмись, возникает старуха в богатой шёлковой робе системы «шаровары» и рапортует:
— Явилась, согласно вашему приказанию, господин барон Эгон фон Фанфарон!
Барон как заорёт: «Это ещё что за чучело такое?»
А старуха ему низко кланяется и отвечает:
— Я, господин барон Эгон фон Фанфарон, не чучело, а, извините за мистику, дух. Я, если выразиться более понятным вам военным языком, прикомандирована к этому самому зеркальцу, и кто его определённым манером стукнет, то тем самым меня вызывает, и я должна выполнять его желания.
Барон даже руками замахал и говорит:
— Да ну тебя к чорту, такую старую! Скажите, пожалуйста! Тебя уже, верно, за шестой десяток перевалило!
— Имею отраду одну тысячу двадцать два года и пять месяцев, — рапортует старуха.
Барон говорит: «Нет, мне такие старые не годятся. Вот, если бы тебе было годков на тысячу меньше, тогда мы бы ещё могли столковаться».
Старуха говорит: «Тут налицо явное недоразумение. Во-первых, я-дух, существо бесплотное, одна только видимость, для земной любви даже в молодые годы была непригодна. Во-вторых, слова мои следует понимать не в любовном смысле, а в совсем ином. Вот пущай господин барон Эгон фон Фанфарон объяснит, что ему конкретно хочется, окромя любовных утех. Всё это моментально исполнится, как в сказке».
121
В это время как раз в соседней каюте адъютант анекдоты слушал и так заржал, что твой жеребец. А у полковника нервы были в полном расстройстве, и его от этого самого ржанья в дрожь бросило. Он даже заскрипел зубами и стонет: «Ух, чтоб ты сквозь землю провалился!»
— Это вы про кого, господин барон Эгон фон Фанфарон?
— спрашивает старуха.
— Да про моего чортова адъютанта, — отвечает барон.
Старуха говорит: «Уже...»
Барон спрашивает: «Чего такого уже?»
Только старуха не успела ответить, потому что тут штабной писарь без доклада вбегает, на самом — лица нет. Рапортует:
— Господин полковник, так и так, случилось ужасное несчастье! Ваш адъютант сию секунду сквозь землю провалился. Так что, какие будут ваши указания?
— Разыскать!
Писарь бегом из кабинета.
За ним следом полковник выбежал в адъютантову каюту. Видит, на том месте, где адъютант сидел, большая дыра и больше ничего. Возвращается тогда полковник обратно, кидается к старухе:
— Ты это брось, — говорит, — тут на тебя адъютантов не напасёшься. Чтобы вернуть его немедленно наверх! Понятно?
— Понятно, — отвечает старуха. — Чего тут не понять! С нашим удовольствием!
И, действительно, в ту же секунду возникает на своём прежнем месте адъютант. Весь в земле перемазан, но живой и целый. Только маленько, с перепугу, очумел.
Тут барон Эгон фон Фанфарон на практике видит, что старуха не треплется, пожимает ей руку и говорит:
— Ну, будем знакомы. Вас как звать, мадам?
Старуха говорит: «Меня зовут Чудобабка».
Барон говорит: «Очень приятно с вами познакомиться, мадам Чудобабка... Значит, можно спрашивать, мадам Чудобабка?».
122
Чудобабка говорит: «Валяйте, господин барон Эгон фон Фанфарон. Говорите, чего вам желательно».
Барон говорит: «Мне желательно заливного поросёночка. А то мы уже всех местных колхозных поросят поотобрали, то есть я хотел сказать, поконфисковали и таво, пожрали, то есть я хотел сказать, покушали».
Чудобабка говорит: «А вы бы свиней, в крайней случае, покушали».
Барон говорит: «Мы здешних свиней ещё раньше покушали. Мы уже до собак, извиняюсь, добираемся».
Чудобабка говорит: «Ну, я в вашу политику не вмешиваюсь. Значит, говорите, поросёночка?»
Барон говорит: «Заливного».
Чудобабка говорит: «Вам разового или постоянного?»
Барон говорит: «А разве можно постоянного?»
Чудобабка говорит: « А почему же нельзя? Ваше зеркальце, так вы и выбирайте».
Барон говорит: « В таком случае, я хотел бы постоянного. И потом, говорит, если можно, чтобы с закусочкой».
Чудобабка говорит: «Можно и с закусочкой».
Тогда барон говорит: «И с водочкой».
Повела тут Чудобабка господина барона Эгона фон Фанфарона во двор, что-то такое пробормотала, пальцами по-особенному пощёлкала и говорит: «Пожалуйста, кушайте на здоровье. С него какое блюдо сорвёшь, сразу — другое вырастет. Так что не стесняйтесь».
Барон посмотрел и видит: обыкновенная земля. Хотел уже рассердиться, но не успел, потому что видит: из мёрзлой земли пробивается что-то зелёненькое, вроде кустика, и так быстро растёт, что даже описать невозможно. Ну, прямо в одну секунду уже стало это не куст, а вроде ёлки, только с листьями и всё растёт и растёт. А на каждой веточке — поросята жареные, поросята пареные, салаты «оливье», салаты «весна», салаты рыбные, колбасы разные и водка в оригинальной посуде. И вся еда на самых лучших блюдах.
Чудобабка говорит: «Ну как, хватит? Или пускай ещё растёт?»
123
А у барона Фанфарона уже аппетит разгорелся.
— Давай, — говорит мадам Чудобабка, — пускай ещё маленько подрастёт. Я сам скажу, когда хватит.
Он уже про себя решил, что вокруг этого дерева не только ему пропитаться хватит, но можно ещё и подспекуль-нуть. Может быть, и в Германию можно будет отправлять, если в хорошей упаковке. Большое можно развернуть торговое дело, миллионное.
Сразу на эту диковинку понабежали солдаты, офицеры с ножами, вилками, ложки из-за голенищ на ходу достают.
Барон кричит: «Хальт! Не сметь трогать с дерева! Стрелять буду! Фельдфебель Хунт, немедленно выставить караул!»
Сразу дерево оцепили, солдаты стоят с автоматами. Станковый пулемёт выкатили, осадили, кого надо, назад.
Старуха говорит: «Может, хватит?»
Барон говорит: « Вот ещё немножечко — и уже тогда уже хватит. Пущай оно ещё маленько подрастёт, а пока что попрошу вас на минуту в мою каютку».
Они спустились в блиндаж, и барон её спрашивает, может ли она ему ящиков доставить, чтобы паковать эти харчи.
Старуха говорит: «А почему нельзя? Конечно, можно!»
Тут барон Эгон фон Фанфарон берёт карандашик и начинает рисовать чертёжик, какие ему требуются ящики.
А дерево между тем растёт себе и растёт, и уже его из-за Мекензиевых гор стало видать.
Как раз в это время были в разведке два наших удалых корректировщика Петя Дзотов и Ваня Чиркин. Заметили они, что вроде раньше этого дерева не было. В чём дело?
Сразу сообщили на батарею капитану Александеру. Капитан посмотрел в стереотрубу. Факт, вчера не было дерева, а сегодня вдруг появилось. Значит, не спроста.
Звонит в башню: «А ну, молодцы-комендоры, пошлите-ка пару снарядиков!»
Комендоры отвечают:
— Есть, пару снарядиков! — Да как ахнут, так с первого выстрела и накрыли цель. Дерево в щепы, угощенье в брыз-
124
ги, а охрану, которую барон выставил, и солдат и офицеров, которые стояли кругом и облизывались, тех всех — в клочья.
Выскочил барон с Чудобабкой, а от дерева только одно воспоминанье осталось.
Барон говорит: «А можно, чтобы другое выросло?»
Чудобабка говорит: «Нет, чего нельзя, того уж нельзя. Каждое желание исполняется только один раз. Вот насчёт ящиков — пожалуйста! Этого добра я могу сколько угодно доставить».
Барон прямо плачет: «Да ну их! На что они мне теперь?!»
Чудобабка говорит: « А это как вам угодно».
Только барон хотел сказать, какое будет его новое желание, выскакивает из блиндажа адъютант:
— Тикайте, господин полковник! С правого фланга движутся на нас советские моряки силою до одного взвода!
Сказал — и был таков.
А полковник побледнел, затрясся и говорит: «Господи, что это такое! У меня сейчас сделается разрыв сердца».
Чудобабка говорит: «А в чём дело?»
Барон говорит: «А в том дело, что пропала моя головушка, мои солдаты и офицеры из-за этого волшебного дерева погибли и мне сейчас выходит через это форменная труба! Заберут меня в плен, как пить дать!»
Чудобабка говорит: «Тогда вам надо тикать».
Барон говорит: «Догонят!»
Чудобабка говорит: «Будьте благонадёжны!»
Щёлкнула она пальцами, дотронулась до правого уха, прошептала заветное слово, и барон Эгон фон Фанфарон превратился в корову. А Чудобабка отломила себе хворостину подлиннее, и будто бы она гонит эту самую корову. Барон копытами зашлёпал, спешит за адъютантом, да так нажимает, что Чудобабка за ним еле поспевает, даже язык высунула. До того запарилась, но адъютанта они так и не догнали.
Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Через некоторое время попадается им навстречу отряд румын. Тощие, грязные, голодные, на ходу вшей щёлкают.
125
А глаза-то... глаза...
Хватают они корову за рога, накидывают верёвку на шею. Фельдфебель их спрашивает: «Разрешите, господин лейтенант, сейчас её зарезать или как?»
Лейтенант говорит: «Нет. Я принимаю такое решение: отвести эту корову в наше месторасположение. Там её аккуратненько зарежем, поужинаем. А потом и на позиции можно».
Тут все румыны опять кричат «ура», поворачивают назад и тащат за собой корову. Барон, конечно, упирается, мычит что-то по-своему, по-коровьему. Румыны его, конечно, и прикладами и штыками. Мычит барон Эгон фон Фанфарон, из глаз его катятся большие коровьи слёзы, он хочет объяснить положение, но слов у него не получается, только пуще мычит.
Тогда лейтенант говорит: «Эта корова мне на нервы действует. Ударьте её там покрепче!»
Солдаты, конечно, рады стараться, да так огрели барона прикладом, что тот на всех своих четырёх ногах закачался и поплёлся на верёвке навстречу своей смерти.
А Чудобабка, которая все его слова понимала, говорит: «Господа, что вы делаете? Ведь это — не обыкновенная корова. Это ведь полковник барон Эгон фон Фанфарон в виде коровы! »
Лейтенант говорит: «Какая-то сумасшедшая. Убрать
её!»
Тут двое солдат хватают Чудобабку и первым делом вяжут ей руки ремешком. Сразу у Чудобабки вся волшебная сила и таво...
Значит, идут румыны на свою базу и тащат за собой корову, которая на самом деле не корова, а полковник барон Эгон фон Фанфарон, и Чудобабку тащат, у которой руки ремешком стянуты, она поэтому ничего не может наколдовать.
А навстречу им вдруг возникает полурота немцев и как раз из той дивизии, что и полковник. Тот, конечно, мычит и рвётся к своим, а румыны, конечно, не пускают и бьют его прикладами, чтобы возвратить в состояние покоя.
126
Немецкий лейтенант видит: никак, корова! И командует:
— Полурота, стой!
Полурота останавливается, и он говорит румынскому лейтенанту: «Предлагаю немедленно сдать нам сию корову».
Тот говорит: « Почему это такое?»
Немец объясняет: «Потому, что это корова стратегического значения, а вы рота, то-есть, тактическая единица».
Румын говорит: «Ничего подобного. Обыкновенная корова, и мы её только что завоевали».
Немец говорит: «Это меня не касается. Тем более что она, скорее, всего арийской породы, то-есть, симментальской.
И потом, я просто поражаюсь: вы под нашим германским руководством шагаете к такому будущему и ещё смеете возражать».
Румын говорит: «Мерси! Уже третий год шагаем. Вот корова — это вещь. Её скушать можно».
Немец говорит: «Я тем более поражаюсь вашим словам, что у нас такой ответственный отрезок времени, когда надо, во что бы то ни стало, брать Севастополь».
Румын возражает: «Сами берите, если можете. А нам, например, жить хочется».
1Уг он видит, что немецкий лейтенант кидается к корове. Тогда он командует: «Двое остаются охранять корову, остальные — за мной!»
И первым даёт немецкому лейтенанту по морде.
Тогда остальные румыны кидаются в свою очередь на немцев и начинают их косить направо и налево. Потому что, если у румынского солдата хотят отобрать какой-нибудь съедобный трофей, то он дерётся, как лев.
Получается картина, достойная кисти Айвазовского: корова мычит, Чудобабка визжит, румыны кричат: «Вперёд, во славу нашего генерала Антонеску!», немцы кричат: «Сморкач ваш Антонеску! Хайль Гитлер!», а румыны в ответ кричат: «А ваш Гитлер тоже хорошая цаца — чистый : бандит!»...
127
Сначала они работают кулаками и прикладами, потом помаленьку окапываются, и начинается пальба по всем правилам из автоматов и пулемётов. Вскорости немцы откатываются на заранее подготовленные позиции, оставляя на поле боя девятнадцать убитых и тяжело раненных.
Конечно, и румыны потеряли не меньше, а даже больше, но зато они победили, и корова остаётся за ними.
Они моментально хоронят своих убитых, строятся, как полагается, впереди ведут корову-барона, на котором уже сидит верхом ихний лейтенант, и все хором поют свою национальную песню:
Румыния моя, -Скажу вам, не тая,
Имеет потрясающий успех.
Гоп, гоп, гоп, тру-ля-ля!..
Через некоторое время им всем генерал Антонеску выдал специальные медали, на которых были изображены два мяча крест-накрест и под ними корова в лавровом венке, поскольку это было единственный раз за всю войну, когда румынские королевские войска одержали победу.
А румынские историки долго думали, как бы покрасивей назвать это достижение румынской армии и, наконец, назвали так: «Великая победа под Мекензиевыми горами», за что, в свою очередь, получили по медали.
Но только эта победа была не очень долговечной. Потому что немцы вызвали себе подкрепление в составе одного батальона моторизованной пехоты и трёхорудийной батареи и через полчаса после румынской победы всё-таки корову отвоевали. А вместе с нею и Чудобабку, которая шла при корове, как бесплатное приложение.
И вот их обеих повели в немецкий штаб.
Привели барона-корову и Чудобабку в немецкий штаб. Начальник спрашивает: «В чём дело?»
Ему отвечают, дескать, так и так, господин начальник, отбили корову у союзничков.
128
Начальник говорит: «Это я, конечно, одобряю. Поступок, прямо скажем, расовополноценный. Но я спрашиваю про эту старуху. В чём дело, что у неё руки связаны?»
Ему отвечают: «У неё руки потому связаны, что она говорила, будто это не корова, а, извиняюсь, господин полковник, барон Эгон фон Фанфарон в виде коровы».
Начальник говорит: «Это явная клевета на германское командование. И, к тому же, враньё. Я упомянутого полковника знаю, и он больше похож на свинью. Старухины слова могут только подорвать наш авторитет. Расстреляйте её поскорее, чтобы она больше не трепалась».
Вот повели Чудобабку в соседний садочек под кипарисы расстреливать. А барона — к ихней кухне, делать из него котлетные полуфабрикаты.
А пока ихний повар точил нож, чтобы способнее было корову резать, два солдата привели Чудобабку под кипарисы, развязали ей руки, дали лопатку и говорят: «На, копай».
Чудобабка говорит: «Чего копать?» А сама пока что разминает онемевшие пальцы.
Фашисты говорят: «Скажите, пожалуйста, она ещё спрашивает! Могилу себе копай, зараза!»
Чудобабка говорит: «Ладно, пущай будет могила».
Она щёлкает пальцами, дотрагивается до своего правого уха, и солдаты начинают, как очумелые, копать сами себе могилы. Плачут, друг с дружкой прощаются, но копают, и уже их скоро становится не видать. Так глубоко они накопали.
Тогда старуха снова щёлкает пальцами, могила сама по себе заваливается землёй и становится сверху такой ровненькой, как будто тут никто ничего и не копал.
А Чудобабка бежит на фашистский камбуз и уже на ходу снова щёлкает, потому что ихний кок уже хватает барона-корову за рога и собирается чиркнуть его по горлу ножиком.
Моментально корова пропадает, а на её месте возникает полковник барон Эгон фон Фанфарон и кричит коку: «Мерзавец! Да как ты смеешь!» И тому подобное.
129
Но кок уже ничего не слышит, потому что он, как увидел, кого он чуть не зарезал, так, с перепугу, сразу и хлопнулся мёртвым наземь.
Полковник прямо закачался: «Боже ж мой, какой получается срам, поскольку меня видели в виде коровы. Бежимте скорее, мадам Чудобабка!»
Они, конечно, побежали... Бегут, а полковник всё скулит — срам да срам. Чудобабка говорит: «Никакого сраму не будет. Всё предусмотрено. Я так сделаю, чтобы никто не помнил об этом. Можете быть благонадёжны».
Действительно, прибежали они через некоторое время к баронскому блиндажику, а там полковника встречают, как будто ничего не случилось.
Тогда он маленько успокоился и говорит:
— Мадам Чудобабка, извольте выполнять мои приказания.
Чудобабка говорит: «Слушаю-с!»
Барон говорит: «Вы должны мне помочь немедленно взять штурмом город Севастополь. Понятно? Тогда у меня и денег будет много, и генералом я стану. А если удастся особенно много домов пожечь да мирных людей повешать, так, может быть, и крестик перепадёт!»
Старуха молчит.
Тогда барон фон Фанфарон, как нервный человек, начинает топать на неё ногами и кричать: «Исполняйте приказание!»
Старуха говорит: «Напрасны ваши огорченья. Давайте лучше не будем насчёт Севастополя, потому что даже я такое чудо совершить неспособна».
Барон снова затопал сапогами, но не успел он, как следует землю утрамбовать, как советский самолёт из-за облака вынырнул. Земля у фанфароновских ног столбом взвилась. Только его Фанфарона и видели, а Чудобабка, как дух пожилой и немощный, не выдержав такого сотрясения, исчезла.
На том и кончились крымские похождения одного немецкого барона.
Валентина Ходос. Рында воюет. – Севастополь: ИПТС, 2011 – с.119-129
