По вечерней улице, чеканя шаг и громко распевая песню, шагает шестеро комсомольцев. Но даже в полутьме видно, что в середине шеренги имеется некий провал, словно там не хватает ещё одного молодого плечистого человека.

Старуха в захваченном немцами городе равнодушно наблюдает, как оккупанты грабят её дом, и только один сундук она не позволяет трогать.

Пара битюгов тащит в обледенелую гору воз с грузом, а местный дворник не пускает. Возчик и дворник: кто кого переорёт? Это уже не люди сшиблись на дороге, это сама стихия.

Автор некоторое время жил за границей в отеле. И там он заметил странную вещь. Когда он возвращался ночью к себе в номер, швейцар, получив мзду за несвоевременное возвращение, зажигал на лестнице свет. Но он мог зажечь свет немедленно, мог несколько погодя, а мог идти к выключателю так медленно, что почти все ступеньки были уже пройдены. Пусть не сразу, но автор понял причину такого поведения.

Молодой человек, забывшись, запел в трамвае. Казалось бы, ничего особенного, и люди кругом улыбались, слушая пение, но певцу стало так стыдно, что пришлось прыгать их трамвая на ходу.

На сцене клуба выступает самодеятельная певица. Аплодисменты, крики восторга. Это и есть счастье.

Бывает ночью такой час, когда каждый человек отчётливо понимает, кто он таков.

Когда герою рассказа было одиннадцать лет, он влюбился в девочку Маню. Но Родители увезли Маню в Тирасполь.

Хамоватый лабазного вида парень снял уличную проститутку и деньги вперёд заплатил, а она оказалась коротко остриженной после тифа. У парня всякая похоть пропала, но деньги-то уже уплачены.

Разбился самолёт, погибли два человека. Один — серьёзный работник, заслуженный деятель. Второй — никому не нужный тип, который всюду совался и всем мешал. Но жаль обоих, и болвана Ушакова почему-то даже больше.

Простая железная тумба встала на пути бегущего вора. С тех пор все свои поступки он соразмерял по этой тумбе.

Турксиб это не только природа, что противится людям, не только пули врагов, это в первую очередь человеческая косность, которую предстоит переломить. Так было прежде, так будет и впредь.

Девушка со значком ГТО разглядывает новое здание. Сейчас она инструктор планового отдела в тресте, но ещё недавно работала каменщиком и строила этот дом.

Московский канал строят заключённые. Работают без охраны, но никто не пытается бежать. Им здесь хорошо, в то время, как в шотландских тюрьмах страдают узники капитала.

Купила старушка угли, самовар разжигать, а те не горят — и всё. Казалось бы, не велика беда, десять копеек, но бабка оказалась старой большевичкой и не успокоилась, пока не нашла и не посадила бракодела.

Был у героя рассказа телефон, номер которого очень походил на номер телефона, установленного в гостинице. И не было для героя большего удовольствия, чем изгаляться над теми, кто ошибся номером.

Некий студент, изучая вопрос о проституции, начал ходить обедать в публичный дом. Обеды оказались приличными, барышни, с которыми он сидел за одним столом, неплохими собеседницами. Остальное студента не интересовало.

Для фотографа всего важней не камера, не фотопластинки и не магний для вспышек, а карандаш, чтобы записывать имена своих героев.

Показывая фотографии родных и знакомых, хозяйка непременно называет их профессию. Ведь все они представители рабочего класса, им есть, чем гордиться.

Слепая старуха сидит возле дома. Сын её дворник, в его обязанности входит носить хозяевам воду. Каждый день он приводит слепую мать к колодцу, и она крутит ворот, пока не натаскает нужное количество воды. За эту работу она получает кусок хлеба.